Мечь и Смерть

        ( ироническое фэнтези )
     Когда звенят мечи на поле боя, ожидаешь ли свой уход из мира смертных? Ведь оркестром клинков дирижирует сама смерть. Вот и Гердос, чьи мышцы прокалывались болью и утомлением., чье лицо едва удерживало боевую свирепую гримасу, чьи колени с трудом держались в согнутом положении, пораскинул: «А не пришло ли время пафосно сгинуть?». Воина уже утомили удары своего меча, как наступательные, так и парирующие. И очень уж нанюхался колкого духа спирта, доносящегося из орковых пастей. Ведь Гердос каждый день выходил в лесную рощу, дабы порубить в одиночку небольшой отряд орков и потом из их же зубов зубочистки стругать. К такой жизни он решил поставить точку. Даже несмотря на угрозы жены: «Попробуй только у меня погибнуть, я тебе потом голову оторву!». Он же мужик! В конце концов, хозяин дома ( жена Гердоса ) и хозяин жизни ( покорный слуга ) – разные соседи. Он хочет гибели, и он, рубя мечом встречный ветер,  понесся на орков. Гердос разу вытерпел мозолящее уши ругательство орков: «Хумры- хрумхры!» и запах крепкого колючего самогона из пастей. Вражеская ржавая секира погладила безоружную руку воина отрием, оставив за собой кровавый родничок на локте Гердосе. Жирное колыхающееся, как вода во фляжке, брюхо с зелеными родинками гоблина толкнуло Гердоса, тот попятился, зацепился ногой о толстый кривой корень дерева Бэльзах, и упал в никуда. А! Нет! В реку! Просто воин со страху зажмурился. Мурлыкающее мелководье щекотало ему в шею и спину. Сверху с утеса доносилось изрыгающее ворчание вражины, переплывающее с перестуками гоблинского мата об оружия. А воин еще жив. Но смерть уже неподалеку ( это я не олицетворяю, она на самом деле тут личностью присутствует ), сидя на землянистом утее с черной удочкой, на чьей темной леске качается мелкая, размером с крючок, коса, рыбачила, ловила новые жизни. Нет, серьезно! Сидит и рыбачит! Точно, смерть! Сухая бледная, дышащая пещерным холодом, кожа и глазные яблоки такие желтоватые, с костлявых длинных, как у гусей, ступней до тонкой шеи льется балахон вечного праха.
    Гердос перекатился на живот, и, пропуская через грузную кольчугу воду, подполз к концу удочной лески с косой. Он яростно обнял ладонями леску, прижал с любовью к щеке, удочка смерти дернулась вниз, и хозяйка удочки рухнула туда же и бултыхнулась неподалеку от воина. Гердос, плескаясь водой, двинулся на смерть.
-Вот ты где! Долго ждал! Долго искал! Как же я хочу тебя!!! – захрипел,воспламенив в широко раскрытых глазах факелы, Гердос.- Я принимаю тебя! Иди ко мне!
   Смерть, оторопело расширив зрачки, отползла от воина, встала, перекинув удочку через плечо, скрылась за речным поворотом, психованно вереща: «Сумашедший! Псих!».
-Вот дьявол! – пробормотал раздосадованный Гердос.- Чем больше хочу смерти, тем дальше она от меня уходит!
     Наверное, потому и больные такие живучие, раз их так смерть боится.
     Гердос с вытеканьем воды из его лат встал на ноги. Подобрав по ходу меч, вскарабкался наверх, впиваясь металлическими перчатками в мягкую черную землю. Муравьи негодовали, когда исполинские пальцы разрушали их подземные проходы. А орки тем временем увидели ползущего вверх Гердоса. Гердос аакуратно выглянул из края, затемненного волосатой взъерошивающей травой, увидел орка  золотым кольцом, дарившего другому, с золотым клыком, щелбаны с напеванием: «Проспорил- проспорил! Щенок- то наш еще живой!».  В голову воина заглянула мысль, пока тот вставал, а мысля такая: «Если смерть меня не тронула, то и не тронет.ю других возьмет!». Вот и орки улицезрели мокрого Гердоса с мечом, с наступающей грозой, и с таким же настроением произносящего: «Ну, смерть! Принимай грешников нахаляву!».

                ***
    Рубилово кончилось. Хрипло дышащий Гердос, вонзивший меч траву, полз в кусты за ягодами. Смерть исчезала за мускулистыми ветками деревьев, таща за собой широкую сеть с убитыми орками.
    Когда обе снятые перчатки наполнились ягодой берклуникой внутри, воин решил: «Это жене и принесу. Никаких зубочисток. Я- хозяин жизни, что хочу, то и творю. А раз смерть меня сторонится, то жизнь моя бессмертная!» . Бодрым шагом вернулся домой. А его жена, увидев принесенную добычу, трясла его за плечи и верещала: «Ах ты дурак! Где зубочистки? Чем будут лечиться пятеро наших детей, не считая еще четырнадцати крепостных гномов! Они же нас кирками поколотят!». Гердос, мелко дрожа из- за тряски, нравоучительно подумал: «Женя стучит! И гномы будут стучат!! Нет. Все- таки бессмертие- это муки! Это зло!!!».

                июль 2010 г.