Исповедь арестанта

Странное совпадение - тридцать семь лет сижу. Вспоминаются слова президента -  "нам ни к чему повторять тридцать седьмой год". Что-то не верится. Тридцать семь лет назад я был осуждён платить алименты. Платил исправно, конечно. Эту каторгу я никому не желаю испытать. Потом-то, как оказалось, платил ошибочно. Ну, помог своей жене, дело-то житейское. Но дальше-то началось что-то загадочное. Я,как бы, попал из огня да в полымя!

Меня стали осуждать даже младенцы. Вот, идут старцы с клюкой, старухи с костылём, следом - бодрые старики и старухи. Ещё вслед им - молодые, крепкие ребята, там, дальше - подростки. И все осуждают!
Я, конечно, не святой. У меня, как у многих, есть грехи. А  у кого их сегодня нет?
До генералов уже добрались! Осуждать стало модно. Да и в тюрьму сажают сегодня весьма охотно. Здесь ларчик-то просто открывается. Объявили судейство бессрочным.
Судья, значит, судит до смертного своего часа. Ну, как и бессменный Президент.

А время так издевается над людьми, что болезни так и порхают над человечеством.
Судья, значит, может и из ума выжить по старости, а всё-равно будет судить?
Со мной уже даже знакомые не разговаривают, прячутся. Их, как я полагаю, предупредили. Ведь это так похоже на "лишенцев" времён Сталина! Я могу в любой момент быть объявлен психически больным. У нас сегодня всё повторяется. Нового ничего не придумали. Сначала - общественное мнение, далее - скорая помощь у подъезда.
Виноват-то я в том, что пожалел мою бывшую жену. Мне бы награду от Государства за подвиг свой трудовой, да и сыну - памятный подарок! Помог мне сынок дарить своей дорогой мамочке денежки на бутылку водки! Девять лет своего счастливого детства подарил маме.
Сейчас сослан в Казахстан и боится домой заявиться хотя бы на часок.
А всё началось с того, что жили себе два брата-близнеца. Один-то - судья, а второй-то - художник. Разницы между ними с первого взгляда никакой не было. Один - с усами, и другой - с ними же. Разница была в одном. Судья мне всегда встречался трезвый. А художник, как вы сами понимаете, всегда - пьяный.

После суда-то оба как-то странно стали похожи друг на друга. На лице, почему-то, приклеили издевательское выражение. Чего они оба хотели этим сказать, я до сих пор не пойму.
Вот, Президент даже Ходорковского посадил всего на семнадцать лет. А я из этой странной тюрьмы не могу вылезти уже тридцать семь лет! Я, конечно, не святой.
Поэтому терпеливо жду, когда скончаются два брата - судья и художник.
Если кто меня осуждает за такое моё желание, хочу сообщить, что уже не одного осуждающего пережил. Многие уже отправились в мир иной. Может быть, мне надо пережить и мою бывшую жену, несмотря на то, что она меня почти на десять лет моложе?
Ведь не секрет, что пьяницы долго не живут.

май

Послесловие:

Жена умерла в семьдесят лет. Я всё ещё живу. Радости, конечно, нет. Но отсутствие свободы продолжается. Сначала один Банк обокрал, потом второй Банк обокрал. Обворовывают в пользу детей цыганской жены. Дети закончили восемь классов. Значит, вечные нищие. Выбора же работы нет!