Первым пропал Кучер

Первым пропал Кучер. Мы не сразу заметили его длительное отсутствие, мало ли, курит человек, тем более что никто не курит так много как он. И так противно.  Сигареты есть разные, разный сорт, с фильтром и без, отечественные и болгарские, кое кто хвастался, закатывая глаза, что курил «Мальборо». А Кучер курит исключительно моршанскую «Приму». Аромат ещё тот. Мы, пацаны,  то ладно, но девчонки морщатся. Каламбур – поморщись от Моршанска. Смех сме-хом, но Кучера нет. Внизу лестничного пролета, там , где на старой двери висит  громадный замок ещё тлела сигарета и струйка пронзительно синего дыма поднималась вертикально вверх, стояла , упираясь грифом в потрескавшуюся многослойность многолетних подкрашиваний Кучеровская гитара и , кажется, струны еще дрожали и вроде бы слышно было хриплый, под Высоцкого , голос. Но и только. Осмотрелись вокруг, подергали дверь. Раньше, когда была только старая школа, эта дверь часто была открыта, из неё можно было сразу попасть в подвал – бывшее бомбоубежище, переделанное в школьные мастерские, а после того , как к нашей, помнящей еще царское время школе пристроили современно здание , в подвале было невесть что. И дверь закрыли.
Каждый для себя решил – значит надо человеку, вот и отлучился срочно. Придет. Все так решили, глянули друг на друга и вернулись в класс. И гитару не взяли. Ох и сердится же он , когда его гитару без разрешения трогают.
И все как – то притихли, выключили магнитофон и чарльстон больше плясать не стали. Сели все за разные парты и задумались. Только Галка ёще , видимо по инерции , выделывала что-то такое ногами. Постукивала, быстро – выкрутасисто переставляя туфли с пятки на носок и об-ратно. Попостукивала, вскочила, обвела всех насмешливым взглядом, взмахнула рукой, как – бы начертив круг у лица, фыркнула и упорхнула в коридор. Кофик, ринувшийся вслед за ней, как – то быстро вернулся с тупо – недоуменным выражением лица, каковое у него было практически все-гда, когда его вызывала к доске математичка. Мы высыпали в коридор. Он был пуст. Показалось только , что в зеркале мелькнула  кружащая в танце Галкина  фигурка. Кофик , сменил мину при-дурка на мину обиженного, зачем – то достал кошелек, у него одного только и был кошелёк, зачем – то потряс им и , продолжая трясти кошельком у уха, как бы прислушиваясь к нему засеменил в сторону буфета.
Габуха, расправив мощные плечи так, что что – то у него там хрустнуло, направился в спортзал., спиной выражая недоумение , при этом кисти рук у него непроизвольно сжимались - разжимались, как будто у него в каждой руке было по кистевому эспандеру. Ох и здоровый , чёрт! С тех пор как он решил качаться, никто не осмеливался брать его портфель. Не потому , что кто-то чего –то боялся. Поднять никто не мог. Не знаю как насчет учебников, но пару дисков от штанги там точно были. Некоторое время по звукам из спортзала было слышно -  как  ухнула какая-то же-лезяка, как скрипнул турник, сочно чмокнули удары о боксерскую грушу. И стихло. Мы в спорт-зал. Пусто. Только в мальчуковой раздевалке что-то шуршало. Заглянули. Трепетал на сквозняке лист бумаги, зацепившийся за косяк окна. На нем было написано : «ни рыба, ни мясо». Надо же! Остался с Нового года. Мы тогда организовывали праздник,  и именно в этой комнате была наша собственная кунсткамера. А под этим листом скрывался огурец.
Витка с Наташкой переглянулись и одновременно стали доставать из своих сумочек кос-метику. Нервы надо успокоить. А лучшее средство – заняться собой. Что – то показывая друг дру-гу – какие – то крохотные цветные баночки, матовые цилиндрики, чем – то шурша , они направи-лись в девчёначий туалет. Слышны были голоса, цоканье каблуков по плитке, шум воды, но скоро всё стихло.
Не пойду же я проверять женский туалет!
В одиночестве я вернулся в класс и достал из парты невесть как попавшую мне в руки кни-гу Балтера. Все всегда удивлялись, как мне удается читать книжки на первой парте. Удается. Я читал и чувствовал как пропадаю. Вернее исчезаю. Исчезаю из детства, прощаясь с ним.
 Как все мы.