Орлы не ловят мух Гл. 6

                Глава 6.  Тропой Хроноса.

    Во дворе резиденции Филиппа толпились приглашенные. Деметрий, Персей в сопровождении трех десятков нарядно одетых молодых людей – мужчин и женщин. Мелькали золото, серебро, ожерелья, цепи, ленты, яркие краски и благородный пурпур, замысловатые прически женщин, локоны вились и ниспадали. Симпатичные подруги, местная элита. Памятуя слова царевича, смотрели вскользь, вежливо, стараясь не пялиться.  Тончайшие ароматы, благовония, видать и тут парфюмерия в ходу.  Оживление, смех, задорные выкрики и порою раскаты хохота. Не обращая внимания на молодежь, группа степенных мужчин сгрудилась в круг у колонны  и что-то обсуждала вполголоса. Рядом, под колоннадой прохаживались еще несколько человек, безоружные, как и остальные гости.  Словом, типичная корпоративная вечеринка в самом начале -  общее собрание перед рестораном в ожидании босса и пьянки. Разве что мобильных телефонов не хватало для полноты картины.

    Уже знакомые телохранители скучали у входа в дом. На этот раз кольчуг не было, но мечи и кинжалы имелись. Натасканы хорошо, дело свое знают, - оценил Марк их выучку. Взгляд цепкий, пронизывающий и вместе с тем как бы отстраненный. Фиксируют обстановку железно. Неясно как поведут себя в деле, но лучше того и не знать. 
    
    Едва завидев офицеров, Деметрий приветливо махнул рукой, подошел, провел и лично представил их гостям. Снова калейдоскоп лиц, имен, рукопожатий, русских принимали тепло, радушно, с интересом всматриваясь в их лица. Царевич не преувеличивал в трактире – встретили хотя и не как героев, но как знаменитостей точно. Без лавровых венков и фанфар, но душевно. Качественно.

    Вечерело, подтянулись еще приглашенные. В темнеющем небе догорал закат, рабы уже укрепили и зажгли по углам двора факелы, когда к гостям вышел внушительного или, вернее, благообразного вида седовласый мужчина с золотой чашей в руках. Вслед за ним Филипп с супругой. Повисла тишина.

    Мужчина возвел глаза к небу, пробормотал что-то ритмично-нечленораздельное, отплеснул из чаши и возвестил:
    -  Боги благоволят трапезе. Прошу всех в дом.

    Гости чинно проследовали в тронный зал. Сюда Марк с Гектором уже наведывались, когда получали награду.  Двухъярусный резной потолок - покоясь на шести колонах от пола до потолка, прямоугольник верхнего яруса возвышался над нижним,  образуя промежуток, наполняя просторное помещение воздухом и, в дневное время, светом.  Укрепленные на колоннах факелы и масляные светильники выхватывали из темноты развешанное на стенах богато украшенное оружие и доспехи, полотнища штандартов – трофейных, надо понимать, судя по разнообразию форм, расцветок и символики. Вдоль стен тянулись столы с обеденными ложами. Два часа назад их не было. Пространство между колоннами в центре зала оставалось незанятым.  Слева у входа размещался оркестр - флейтистки, мужчины с напоминающими лютню струнными инструментами и женщина с бубном.

     Басилевс с супругой улеглись на ложе в центре, у подножия трона. Справа Персей с женой. Вслед Деметрий со своей половиной. Царевич указал офицерам на ложе рядом, где они и устроились. Фиокл с какой-то златокудрой девицей разместился за тем же столиком на ложе напротив. «Аспасия» - представил он девушку, но не пояснил кто она – жена, подруга или дочка. Остальные гости разлеглись кто где.

    Грянул оркестр, и легкая музыка расплескалась по залу.  Рабы разносили закуски - сыр, оливки, слабосоленая рыба, окорока, пироги;  смешивали с водой и разливали вино; звучали тосты во здравие басилевса, супруги, сыновей и их жен.  Вспомнили и офицеров -  сам басилевс поднял чашу и весьма красноречиво и тепло выразил признательность, уверил в сердечной дружбе, гостеприимстве и пожелал многих лет. Офицеры не остались в долгу – Марк завернул ответный тост в меру владения греческим. Гости речь дружно подержали, и Филипп вновь остался доволен. От тоста к тосту атмосфера в зале оживлялась. Подали горячее. Выпили еще и еще.

    Оркестр заиграл ритмичнее. Молодчики с дальнего столика затянули песню о славных походах,  дальних странах,  о героях былых времен, зал подхватил. Снова выпили, закусили и опять спели что-то жизнеутверждающее, но отдельные слова тонули в хоре голосов.

    -  Хорошо поют, душевно, - шепнул Марк Гектору. – Знать бы еще о чем.
    Когда очередная, пятая по счету песня стихла, Персей поднял чашу и провозгласил заплетающимся языком:
    -  Воспета Эллада поэтами, муз любимцами! – он покосился на офицеров и прибавил: - Скажите, вар…, - он замялся, мотнул бородкой, словно стряхивая неуместное «варвары». И, наконец, выговорил не без ехидства: -  …руски, а поют ли в вашей стране?
    -  Спойте нам руски! – послышался насмешливый выкрик с дальнего столика и множество голосов подхватили: - Спойте! Просим! 

    Офицеры переглянулись. «Ну и гад этот Персей, вот уж прицепился, любитель поэзии хренов, - мысленно выругался Марк»
    -  Давай нашу, что ли, - предложил он вполголоса.
    -  Почему нет? – улыбался Гектор.

    Петь приходилось, слушатели не жаловались. Эх, баян бы или гитару на худой конец, - мысленно сокрушался Марк. Но можно и без музыки. Они поднялись с ложа и в наступившем безмолвии затянули  в унисон:

         Как на грозный Терек, да на высокий берег
        Выгнали казаки сорок тысяч лошадей…

    Допели куплет, и грянули в полный голос припев:

        Любо братцы любо, любо братцы жить!
         С нашим атаманом не приходится тужить!

     Песню исполнили до конца, до последней строчки и в звенящей тишине не сразу прозвучали аплодисменты, сначала робкие, затем дружные и зал взорвался овацией и восторженными воплями. Сам басилевс тряс головой и хлопал в ладоши.

      -  Я восхищен, - с теплотой отозвался Персей. – Только у великого народа могут быть такие песни. А о чем она? – не унимался он.
      -  Трудно перевести, но мы попытаемся, - благодушно ответил Марк.
    Они недолго посовещались, Гектор кивнул.
      -  Затрудняемся перевести дословно, но примерно так, -  требуя внимания, Марк поднял руку, вновь наступила тишина и песня зазвучала по-гречески:

           Как на Гавгамелы, прямиком из Пеллы,
           Шла наша фаланга, тридцать тысяч гоплитов.
           И покрылось поле, и покрылся берег,
           Тысячами изрубленных, исколотых врагов.
           Любо братья, любо, любо братья жить!
           С нашим басилевсом нам ли жизнью дорожить!

      В последней строчке явно нелады с логикой, издержки перевода, но ничего, сойдет, - Марк едва сдерживал усмешку. И точно сошло. Исполнители умолкли, и тут в зале началась патриотическая истерика. Македонцы вскакивали  с мест, размахивая руками и крича: 
       -  Слава Филиппу! Да здравствует басилевс! Слава Александру! Слава Македонии! Слава героям!

       Казалось, громче всех орал Персей. Раскрасневшийся, он еще долго не унимался. Деметрий, не отставал, кричал вместе со всеми. Потом обнял по-дружески Марка и Гектора.  Когда страсти улеглись, взял слово Филипп.

       -  Порадовали вы меня, руски, ой порадовали, - растроганно говорил он, украдкой смахивая слезу. – Клянусь Зевсом, давно я не слышал ничего подобного. Видят боги, Деметрий родился под счастливой звездой, раз ему повстречались такие друзья. 

      От этих слов Деметрий в смущении отвел взор, а Персей изменился в лице, побледнев и скривившись, будто от боли, - краем глаза уловил Марк. Ревнует, олух басилевса македонского.

       -  Где теперь слава Македонии? – послышался ворчливый с укоризной голос слева от Филиппа, где располагались степенные граждане. – Проклятый Рим отнял все.

       -  Рим! – прорычал Персей, изрядно хлебнул разбавленного вина и его понесло: – Где это видано? Сын правителя Македонии, как раб перед хозяевами, отчитывается в сенате, отвечая на обвинения негодяев из числа тех, кого облаченные в тоги злодеи называют союзниками! При этом его едва не зарезали в двух шагах от этого рассадника раздоров и смуты, имя которому Рим! Сколько это может продолжаться? Неужели нет силы, способной положить этому конец? Я понимаю, мы потерпели жестокое поражение, много сынов Македонии полегло, но разве сейчас нас мало и мы разучились держать в руках оружие? Наши деды дошли до края Ойкумены, а мы у себя под боком не можем поставить на место спесивых интриганов, возомнивших себя великими стратегами? Ответь мне, отец!

     Послышались возгласы возмущения. Филипп казался спокойным, когда волнение стихло, он отвечал сухо и уклончиво  в том духе, что Рим как Гидра, отсечешь одну голову, тут же вырастают три новые, дескать, пока не время, но он верит – скоро боги покарают Рим, и изберут Македонию своим оружием. Вновь слышались возгласы, на этот раз одобрительные и в зале воцарился ровный гул, какой обычно бывает в переполненном ресторане вечером в пятницу.

     Деметрий с Персеем что-то оживленно обсуждали, насколько можно было разобрать, речь шла о достоинствах и недостатках македонской фаланги и римского строя. Разгоряченный Персей с жаром отстаивал исконные порядки, а Деметрий столь же эмоционально возражал. Встрял Филипп, подошли и сгрудились у стола Персея еще с десяток спорщиков с полными чашами вина и банкет плавно и вместе с тем неотвратимо покатился к завершению.

    Вскоре полемика гостям наскучила и Деметрий с женой, сославшись на усталость, покинули резиденцию. Вместе с ними откланялись офицеры. Непроглядный мрак сгустился над Пеллой, за плотной завесой облаков едва проглядывала луна. После душного помещения дышалось особенно легко,  приятно ощутить свежесть и прохладу ночного античного города.  Глаза вскоре привыкли к темноте.

     Через два квартала Деметрий остановился на перекрестке. 
     -  Вам прямо, а мой дом там, - он кивнул направо и прибавил: -  Скоро праздник, - сообщил он. – Мне нужно подготовиться. Начну завтра прямо с утра. Составите мне компанию?
     -  Разумеется, - уверил Марк. – А что за праздник?
     -  Завтра и узнаете, - интригующе улыбнулся царевич. – Я пришлю за вами. Отсыпайтесь до второй стражи, потом будьте готовы.
     На том и расстались.

     Когда офицеры вернулись домой, девушки еще не спали. Дверь открыла Мила.
     -  Заждалась, милая? - проворковал Гектор. 
     -  Мы думали,  вас не будет дольше, - откровенно зевая, меланхолично отвечала Мила.
 
                *  *  *

      Поднялись офицеры  с рассветом, с первой стражей. Со своей комнаты выпорхнули сонные девушки, но Марк отправил их обратно досыпать. Успели обойти полгорода, дойти до рынка и вернуться обратно. Рынок занимал квартал у ворот, выводивших к форту. Городские ворота едва окрыли,  торговцы только еще собирались раскладывать свой товар. Когда вернулись, позавтракали остатками вчерашнего ужина все вместе; к тому времени девушки уже проснулись.
 
     Солнце уже поднялось высоко, когда со стороны казарм во второй раз за утро задумчиво прогудела труба. Вскоре пришел верховой, привел двух коней. Всадник был во всеоружии, следуя его примеру, офицеры нацепили панцири,  подпоясались и захватили плащи. Душно уже с утра, может быть дождь. Посохи и шлемы решили не брать. Перед уходом Марк отсыпал на стол горсть монет.

     - Надумайте на рынок, деньги вот, - говорил он девушкам. – Никого не бойтесь, вы…., - он на мгновение задумался. – Вы знаете, что говорить.  Ваши хозяева русские, друзья и гости басилевса. Покупайте что хотите, - «экономить тяжкий грех» хотел добавить он, но промолчал, а вслух бодро произнес: -  Не скучайте. Может быть, мы сегодня вернемся раньше. Надеемся на обед или ужин. Как получится, - лучезарно улыбался он.

     Выехали за город и шли рысью на запад. Примерно в пяти километрах от Пеллы в низине слева от дороги у излучины реки им открылся вид на ровные ряды палаток, обнесенных частоколом позади рва. Укрепления тянулись от берега до берега, с юга естественным препятствием служила река. Напротив лагеря, через дорогу на обширном выгоне  выстроилась пехота -  щит к щиту,  восемь шеренг в глубину. До двухсот пятидесяти по фронту, -  едва взглянув, профессионально оценил Марк. -  Две тысячи бойцов. Лес шестиметровых пик – сарисс возвышался над фалангой. Ничего не скажешь, грозная сила, впечатляет, - переглянулись офицеры.

     Перед строем гарцевал Деметрий в окружении десятка верховых. Офицеры с сопровождающим подскакали к нему. При ближайшем рассмотрении фалангиты оказались безбородыми юнцами. Новобранцы, не иначе. Рослые, крепкие ребята, но, натурально, пацаны от семнадцати до двадцати лет максимум, - вглядывался в их лица Марк. Офицеры обменялись приветствиями с царевичем и свитой. Четверых молодчиков вчера видели на банкете, знакомы, стало быть. И сразу уютнее, что ли. Все свои.

     -  Как вам мои воины? – с усмешкой спросил Деметрий и добавил с надеждой:  – Хороши, правда?
     -  Воины хороши, - согласился Марк. – Я так понял, хочешь сделать из них армию? Новобранцы? В деле были?
     -   Новобранцы, - подтвердил Деметрий. – Призыв этого года. Драться умеют, но командовать  трудно.  Буду готовить к делу. К празднику пока. Посмотрим, как себя покажут, - сказал он и, прочитав недоумение на лицах офицеров, пояснил: - Праздник через две недели. Помимо прочего, когда примут клятву, будет сражение. Две тысячи моих воинов, столько же у брата. Сойдутся на деревянных мечах и копьях, доспехи обычные, дабы не покалечили друг друга, - с усмешкой пояснил он. -  Победителя определят отец и старейшины. Ну и мнение зрителей учтут. Что скажете? 
     -  Неплохо задумано, - хмыкнул Гектор. – Не терпится увидеть.
     -  Дело серьезное, надо обучать, - с видом знатока вымолвил Марк. -  С чего начнешь? 
     -  Помнишь, говорил про тактику волчьей стаи? – сверкнул глазами царевич.  – Вот с римского строя и начну. Разобью на стаи, сделаю из каждой стаи волка, и научу их действовать как самостоятельно, так и в составе фаланги.

     «Не щит, так «пакет» – стая. На каждом шагу знакомые слова» - мысленно отметил Марк, усмехаясь. 
     -  А сариссы? – осведомился Гектор. – Я слышал, у римлян копья короткие. Трудновато будет разворачиваться и быстро перестраиваться.
     -  Укоротим, - отрезал Деметрий. -  Пока прикажу просто нарубить палок. Но сначала буду учить держать строй, перестраиваться по восемь шеренг, шестнадцать и четыре, смыкая тем самым и размыкая строй. Научу маршировать и маневрировать. – Он перевел дыхание и сообщил доверительно: - Я не говорил? Я два года в Риме провел. Не сейчас, раньше, - с неохотой уточнил он.

     Чего ж тут говорить? Не лучшие воспоминания, – мысленно отметил Марк. – Фиокл как-то обмолвился: Деметрий находился в Риме более двух лет якобы в знак примирения с Македонией. Но если называть вещи своими именами, пребывал он там в качестве заложника.

      -   Насмотрелся я маневров на Марсовом поле, - продолжал царевич.  -  Тит Фламинин таскал меня повсюду и рассказывал обо всем.  Так что кому, как не мне знать их порядки. И вас научу искусству воевать, если есть желание. От друзей у меня секретов нет. Каждый из вас получит возможность командовать стаей. Думаю, опыт вам будет нелишним, - сказал он голосом, с каким предлагают бесплатный тур на Гавайи. – Кой дезайда паче, пара белум (Qui desiderat pacem, para bellum – кой желает мира, готовит войну) – подчеркнул он важность сказанного латинским выражением.

      Марк прикусил губу с досады.  «Кой дерзай да паче», скажет тоже.  Ну да, еще бы. Легенда есть легенда. В непроходимых лесах и болотах их мифической родины про регулярные войска и слыхом не слыхивали. А уж про строй и разговора нет. Попрыгали с деревьев, выскочили из-за болотных кочек,  накостыляли супостатам и обратно в дремучую глушь слиняли.  Точно как те волки. Как же, расспрашивали. Пришлось удовлетворять любопытство, сочиняя небылицы. А теперь отдувайся, постигая азы античного военного искусства. Не отказываться же. Не поймет. Хотя, с другой стороны, почему нет? Время есть. Заняться решительно нечем. И познавательно и полезно. «Всегда быть в форме судьба моя». Главное не переиграть. Нужно демонстрировать неподдельный интерес и живое участие. Варвар обязан быть любознательным. Турист тем и отличается от аборигена, что вертит головой, рассматривая достопримечательности, проникаясь и приобщаясь. Придется торчать тут. И не один день.

    - Благодарю, Деметрий, - отозвался Марк. – Это великая честь для нас и наука.
    Царевич кивнул, вытянулся в седле во весь рост, выхватил меч, поднял над головой, и хорошо поставленным голосом скомандовал: - Напрааа…во!
     Бойцы неспешно поворачивались, кто налево, но большинство все-таки направо.
    -  Комедия, - скривился Гектор.
    -  Ага. Час уже бьюсь, пока толку мало,   - согласился царевич. –  Разойтись! Сотники ко мне! – прокричал он.

                *  *  *

     Домой вернулись затемно. На другой день с утра опять ускакали в лагерь, где пробыли вновь до темноты. Две недели пролетели незаметно. От рассвета до заката с перерывом на обед – строевая подготовка, марш на десять, двадцать и пятьдесят стадий; учебные бои строй на строй, индивидуальные занятия по рукопашному бою и снова отработка тактических маневров.
 
    Деметрий успевал всюду, вникая в каждую мелочь. Спешивался и маршировал наравне со всеми. Офицеры не отставали. Спустя две недели солдаты демонстрировали чудеса выучки, выполняя команды четко, без заминки и за считанные секунды.  Восемь шеренг  в глубину, шестнадцать, снова восемь и вслед четыре. При построении щит к щиту четыре или восемь задних шеренг вытягивались направо и налево от середины, выстраиваясь в линию и тем самым удлиняя фронт вдвое или вчетверо. Каждая второй солдат из колонн по фронту по команде «кругом» поворачивался, колонны строевым шагом уходили в тыл и выстраивались позади; строй в глубину удваивался, а по фронту размыкался на щит между воинами. Отрабатывались всевозможные тактические приемы – от глухой обороны сомкнутым строем до обхода отдельными подразделениями с последующим окружением противника, равно как и контрманевры.

     Утром накануне праздника, Деметрий провел смотр, остался доволен и объявил день отдыха. Предстояло привести доспехи и амуницию в порядок, дабы выступить во всем блеске.  Царевич задержался в лагере, отдавая последние распоряжения. Офицеры вернулись в город вместе с ним,  уже после обеда, ближе к вечеру.

    Едва они переступили порог дома, как сразу стало понятно – что-то произошло. За две недели успели привыкнуть друг другу. Хотя уходили рано и возвращались поздно, но все равно успевали уделить внимание людям, с кем делили кров. Пока офицеры маневрировали в окрестностях Пеллы, девушки на удивление просто освоились в городе. Они не скучали. Появились знакомые рабы, рабыни и торговцы с рынка, что разнообразило как их жизнь, так и общий стол. Вечером за ужином делились новостями.  Встречали радушно, можно сказать по-семейному. «Марк, Гектор, а мы заждались» Гектор подставлял щеку, девушки церемонно целовали по очереди. Юморист, блин, приучил. Дескать, дома так принято. Как оказалось, и у лигурийцев тоже. Ну и Марка чмокали, само собой. Собирали ужин, порхали как заводные. Шуточки ха-ха, хи-хи.  А сегодня какие-то загадочные.

   Света открыла дверь, «привет», чмок-чмок, развернулась и пошла. Мила у стола, руки в тесте, не отрываясь, кивнула и продолжает месить. Молчат, отвечают односложно и переглядываются.

    Вид как у нашкодивших школьниц, как бывает, когда надо сообщить родителям о разбитой в их отсутствие любимой маминой вазе. Пирог что ли подгорел? Горелым вроде не пахнет. Да и пока только в проекте.

    Накануне Гектор проводил мастер-класс по приготовлению знаменитых осетинских пирогов. Все необходимое девушки купили на рынке. Выпечка не состоялась по причине позднего времени, решили отложить, но как раз сегодня ожидалась премьера. Марк огляделся –  очаг дымит исправно, в котле что-то булькает, распространяя аромат фирменной лигурийской похлебки из мяса, лука, свеклы, моркови, капусты, фасоли и приправ. Гектор назвал это борщом, а лигурийки твердили «ius - йуш». Юшка так юшка, согласился Марк. Судя по запаху, почти готово. А как дрова прогорят, так можно и пироги выпекать, когда тесто подойдет.  И чего они задумчивые? 

    -  Что-то случилось? – осведомился Марк, сверля пронзительным взглядом подруг. - На вас лица нет, - прибавил он и запнулся.
     Русскую идиому лепить не следовало. Могут не понять. Вернее, понять буквально. И точно: Света сверкнула глазами и инстинктивно схватилась за щеки. Мила вспыхнула, покраснела, но будто поняла.
    -  Шутишь? – улыбнулась она.
    -  Разумеется, - рассмеялся Марк, помялся, подбирая слова, и спросил:  – И все же. Были неприятности?  Вас кто-то обидел? На рынке? В городе? Сюда кто-то приходил?
    -  Нет, - хором ответили девушки.
    -  Все хорошо, - Света улыбалась. Загадочно улыбалась.
    -  Нас не обижали, - фыркнула Мила, отвела взгляд и глубоко вздохнула. 
    -  Значит, показалось, - махнул рукой Марк.

     Попробуй понять этих женщин. Может просто «неприятности» иного рода, о чем не принято говорить. Или  в мешках рылись? Ничего там удивительного нет, если не открыть планшеты. На всякий случай Марк поднялся наверх и проверил. Таким узлом никому не завязать. Не копались. Гектор понял без слов, проделал тоже и сделал знак – «чисто». Камеры при себе, фляги тоже, значит, отпадает. Но что-то скрывают, это точно. А может и показалось. Или между собой погрызлись, теперь отходят.

     Пока ужинали юшкой, подоспел пирог. К тому времени уже стемнело, зажгли лучерну. Опять попадание  - лампа у девушек «lucerna». Вот и лучина встретилась. Такая близкая и знакомая латынь. Отведали пирог, запивая вином.  Гектор вдыхал аромат родины, уплетал за обе щеки.
     - Точно как дома. Настоящий осетинский пирог, - сказал он по-русски.

     Угли сверкали в темноте, тускло мерцала лампа посреди стола, Мила рассказывала про Марику,  нимфу, чей алтарь издревле почитали не только лигурийцы, но и этруски и римляне. Марика, Юнона, Диана и Деметра спутницы Весты, они пришли из далекой страны пирамид, где служили Вакху. Или Дионису, как называют Вакха греки.

      Кто его разберет? – клевал носом Марк. -  Неполный месяц прошел, не все еще понятно, о чем говорит. Обряды, священнослужители, мифы и сказания, наследие веков, много незнакомых слов. Света сидела рядом, тесно прижавшись, он слышал ее дыхание. Он обернулся, столкнулся с ней взглядом. Ну вот опять - вздох, смущение, смятение, растерянность. Калейдоскоп чувств. И будто тесней прижалась, и словно искра пробежала. Это уже грозит пожаром. Считай месяц под одной крышей с двумя красавицами, свихнуться можно. Натурально, пытка для организма. Но все равно некрасиво как-то пользоваться ситуацией. Нужно будет уходить, никуда не денешься, а травмировать и без того хлебнувших горя подруг нехорошо. Не по-человечески это. Нужно хотя бы объясниться, они должны знать, что их ждет и не строить иллюзий. Поговорить надо. Да - да, нет - так нет. И тогда все будет предельно ясно. Но не сейчас.      

      -  Это древний культ, - продолжала Мила, - но сейчас уже совсем не то. Случайные и непосвященные люди собираются ночами, пьют вино,  устраивают такое…, - она помялась и отстраненно добавила: -  Отец говорил, римский сенат запретил вакханалии. Зачинщиков ловили, судили по закону и убивали. А все потому, что люди не знают, что творят. Может быть, поэтому солдаты напали на наши дома. Но раньше все было по-другому….

     Она говорила и говорила. Гектора будто переклинило, он впал в ступор и с чашей вина в руке слушал, не сводя глаз с рассказчицы. Не иначе, разморило с трех чаш. Марк покрутился, ополоснулся и отправился спать.

    Наверное, прошло много времени,  он почти заснул, когда дверь спальни скрипнула. Марк повернулся на звук. На пороге стояла Света. Лунное сияние лучилось сквозь распахнутое окно, в спальне царил полумрак. Ее глаза блестели как два алмаза, грудь вздымалась от смущения. 

    -  Не пугайся, я хочу с тобой говорить, - взволновано проворковала она.
   Марк приподнялся и утвердился в сидячем положении.
    -  Конечно, заходи, - приободрил он девушку. – О чем ты хочешь говорить?
   Света приблизилась вплотную к кровати и мялась, не решаясь сказать. Она набрала воздуха в грудь и, наконец, решилась.
    -  Я про вас все знаю, -  вымолвила она. – Про тебя и про Гектора.
    -  Да? Интересно! – с усмешкой отозвался Марк. – Что же ты про нас знаешь?
   Снова пауза  и вновь ее взволнованный голос, но на этот раз с уловимыми ироничными нотками: 
    -  У тебя есть жена и двое детей, мальчик и девочка. У Гектора дочка, маленькая совсем. Вы вернетесь домой, когда побываете в Риме. Это будет в следующем году. Я знаю, зачем вы пришли. Дело, что вы затеяли, угодно богам.  И я знаю, кто вас привел к Риму, - она умолкла и после паузы добавила с расстановкой: - К Риму вас привел Хронос.

    Она не могла видеть, как глаза Марка лезли на лоб, он сидел спиной к окну, в непроглядной тьме. Вот так сюрприз! Меньшей неожиданностью была бы граната, брошенная в окно,  - промелькнуло в голове Марка. Как там в фильме про разведчиков? «Никогда еще Штирлиц не был так близок провалу». И что ей ответить? Не может этого быть, не может она знать. Ну ладно, про семьи могли подслушать, может уже поднаторели в русском. Хотя и не болтали вовсе. Разве что Гектор, но нет, не мальчик же. Загадка. Чертовщина какая-то. Опять нестыковка – чертей и ведьм изобретут позже, через тысячу лет примерно. Ладно, может просто взбрело в голову, выдумали, вот и рассказывает сказки. Пауза затягивалась, нужно отвечать.

      -  Откуда ты знаешь? – нарушил молчание Марк и  отругал себя: - «Олух, нашел что спрашивать»   
      -  Птичка прилетела, на веточку села, хвостиком махнула, мне подмигнула, - рассмеялась Света. Она водила плечами из стороны в сторону, как непоседливый ребенок, кого взрослые просят прочитать стихотворение.
      «Да она дурачится!» – мысленно воскликнул Марк.

      -  Не спрашивай меня ни о чем, ладно? Я не могу тебе ответить больше, чем сказала, - голос ее звучал твердо. Она вновь помедлила и добавила: - Мила сейчас с Гектором, в соседней комнате. А я хочу быть с тобой. Прошу, не отвергай меня. Я знаю, ты уйдешь, и не сможешь взять меня с собой. Но я этого и не хочу. Я хочу быть с тобой, хочу любить тебя здесь, сейчас и завтра, пока ты тут, и пока вновь не ушел тропой Хроноса. Мы с тобой расстанемся, но…, - запнулась она и, словно преодолевая смущение,  закончила фразу: - Мы обязательно встретимся вновь. Позволь мне разделить с тобой ложе.

     Все, это выше его сил. Плевать на премудрости, плевать на пространство и время, ход истории, цепь событий. Хронос пусть идет лесом.
     -  Ты знаешь, ни один мужчина в мире не может отказаться от такого предложения, - прошептал Марк. – Иди же ко мне, - сказал он и прибавил по-русски: -  Девочка моя ненаглядная.

     С плеч Светы сползала туника. Нагая, в лунном серебре она словно богиня взошла на ложе, легла и прижалась к нему вся.

Продолжение http://www.proza.ru/2013/06/30/1557