Узелки на память. 1. Блюз в ночи

Блюз в ночи.

     Ну как не порадовать себя в первый день отпуска? Впереди почти целый месяц ничегонеделанья (это, конечно, если повезёт!), нужна какая-нибудь лёгкая музыкальная тема, чтобы крутилась в голове заезженной пластинкой и создавала радостное отпускное настроение. А всем известно, что старая любовь не ржавеет! Объект моей меломанской любви уже пенсионного возраста и зовут его Род Стюарт. Такой себе подстарковатый, но ещё весьма бойкий английский рок-певец, вечно непричёсанно-взлохмаченный блондин, с небритой физиономией разбойника и определённым грубоватым шармом «простого парня из предместья».  Очень кстати попадается на глаза DVD диск с концертом Стюарта в Королевском Альберт Холле – One Night Only! Маэстро, несмотря на свои солидные годы, в великолепной форме, на сцене настоящее Шоу (именно так – с большой буквы!),  дай бог так двигаться и так петь без всяких фонограмм Киркорову, когда ему тоже будет за шестьдесят.

     Я слушаю старые, испытанные временем шлягеры – этот музыкальный коньяк более чем тридцатилетней выдержки: Maggy May, Sailing, Rhytm of My Heart, Gasoline Alley…На «Газолиновых аллеях» мои расслабленно-ностальгические мыслишки неожиданно спотыкаются и вдруг сами собой в голове начинают проявляться слова, словно фотоснимок в ванночке с химраствором (этот фокус тоже оттуда, из прошлого – сегодняшним обладателям цифровых «мыльниц» не ощутить этого волнующего момента печати «карточек», вызывающего у фотографа непроизвольную задержку дыхания при появлении первых бледных силуэтов на фотобумаге):

     Газовые фонари Монмартра, Елисейские поля,
     Рядом ты и томик Сартра, целый мир – наш! О-ля-ля!
     Городок Парижск не дремлет и, как опытнейший гид,
     Нас ведёт к уснувшей Сене – я люблю её гранит…

     Нет, это стихотворение я допишу позже, не сейчас. Но ключевые слова – газолиновые, керосиновые, газовые, конечно же старинные, обязательно чугунные, с завитушками уличные фонари, зажигаемые каждый вечер старым фонарщиком с седыми обвислыми усами – уже запомнились. А, как говорится: мысль о движении уже есть само начало движения! И я снова нажимаю кнопку «Play», оживляя застывшую в режиме паузы картинку, и снова переношусь в неведомый мне доселе Альберт Холл. Старина Род представляет сидящим в зале (насколько мне хватает понять происходящее мой скудный английский) молодую начинающую певицу – Amy Bell. Звучат первые аккорды песни «I don’t want to talk about …».

      По длинной лестнице, идущей откуда-то сверху сцены, чуть ли не из поднебесья, спускается ничем не примечательная девушка: слишком худоватая, как на мой взгляд, длинноносая, с коротенькой, почти мальчишеской стрижкой и, по-моему, слегка подкрашенная до «знойной брюнетки». В общем – ничего особенного, хотя вкусы у людей разные. Род начинает петь первый куплет (Он), потом передаёт микрофон Эмми (Она). И вот тут, когда начинает звучать её низкий, слегка хрипловатый голос, ну с совершенно душераздирающими модуляциями (песня и так не больно весёлая), прямо «мурашки по коже», понимаешь, что старина Стюарт совсем не дурак, «положив глаз» на мало ещё кому известную певичку! Потом они поют следующий куплет дуэтом, а последний куплет подхватывает уже весь зал, а Он и Она молча слушают пение нескольких тысяч (!) зрителей. И Она, несмело, кладёт свою головку ему на плечо – дочь-не дочь, любовница-не любовница, кто знает да это и не важно.

     А саксофон всё подбавляет и подбавляет экстаза, ввинчивается в душу какой-то назойливой и немного тревожной мыслью. Кажется – вот Ты на месте Его, вот Она на месте Её, это для нас звучит блюз, а вокруг – ночь, и не зрители Альберт Холла подпевают нам (уже НАМ, не им), а хор сверчков за окном, благо ночь по-летнему тиха и необычайно жарка, может быть даже, как Её объятья. И вдруг сами собой вспоминаются когда-то услышанные строки: «Ты придёшь ко мне в стихах…». Конечно приду, вместе с последними утихающими звуками саксофона: Ночной блюз. Так я назову свой новый стих, который ещё не родился, но я уже знаю его начало. И я волнуюсь, как мальчишка, хотя сам не понимаю почему. Наверное, это всё ещё звучит в голове и тревожит сердце тот хрипловатый саксофон… Ведь Она совсем не похожа не тебя, а я, конечно же, не Род Стюарт.

     Там гаргульи Нашей Дамы* помнят Эсмеральды крик,
     Только там, гласит реклама, ясен её бледный лик.
     Ночь, Париж (влюблённых Мекка!), а в ночи – два человека,
     Ты и Я.

(*) Собор Парижской Богоматери; Notre Dam  на русский так и переводится – Наша Дама.