Рецензия на роман Галины Щекиной, Тебе всё можно

Новая книга Галины Александровны Щекиной безусловно событие в нашей новой литературе. И хотя в нём затронуты «вечные темы»: смятение молодого духа, поиски самостоятельного, собственного пути в жизни, вечный поиск родной души и любви, он читается с огромным интересом благодаря таланту автора, найденному ею стилю и сердечному «пристрастию» ко всему, что происходит с теми, кто рядом.  Одно из главных достоинств этой книги в том, что она живая, полная чувств и впечатлений молодости, которые автор, несмотря на зрелость, ни на минуту не утратила. Не ослабевающий, по мере прочтения, интерес к тексту поддерживается ещё и выбором сюжетной канвы – действие происходит на небольшом заводе вдали от центра огромной тогда страны – Советского Союза, у мелкого, тёплого Азовского моря.  Это тем более интересно, что на самом деле перед нами разворачивается не производственный роман, а жизненная драма, работающих на нём людей.  Как в капле воды отражается море, так в жизни этого маленького завода отражается ложность и гибельность способов управления нашей страной во времена «застоя».  Помните анекдот: государство делало вид, что платит нам зарплату, а мы делали вид, что работаем. Роман и об этом, и о том, как большая ложь на уровне государства, разрушала  и развращала людей.  Стоит ли удивляться тому, что мы сейчас имеем?

Каждый участник этой драмы вольно или невольно пронизан этой ложью, пребывает в ней и даже испытывает привычную в ней потребность, потому что так удобно жить, не надо ни о чём думать и всегда можно списать свои неудачи на кого-то другого. Не замечая, что в среде лжи не рождаются свободные и талантливые мысли, запросы публики не поднимаются выше популярных песенок, а потребности души заливаются вином, чтобы ничего не видеть и не слышать. Но вдруг оказывается, что человек остаётся человеком, только когда не всё можно, а многое нельзя, когда сам человек ограждает себя от зла запретами. 

Только два человека в романе восстают против лжи – Долганов и Лана, да героиня делает попытки разобраться в том, что происходит вокруг неё, и мечется, по неопытности, между массой, выражающей протесты только в болтовне, и между этими двумя людьми, играющими важную роль в её жизни. 

Обращение к производственной теме придаёт роману размах от личных переживаний героини до широкого описания общества того времени. Это особенно ценно на фоне сегодняшнего мелкотемья в прозе. 

Хочу отметить также, что роман явно носит автобиографический характер, и это добавляет ему жизненности и достоверности.

Сам текст романа представляет собой хорошо забытую форму «рассказа в рассказе», а ведь она помогает выдвигать на первый план дорогие автору мысли и чувства.  И хотя здесь явно допущена диспропорция дневниковых записей по отношению к тексту романа, которая подчас раздражает, но дневник написан, с моей точки зрения, так хорошо, что его просто жаль урезать.  Другое дело, что он начинает играть злую шутку с автором.  Дневник для меня, например, гораздо интереснее, чем всё остальное.  Мне кажется, что в дневнике героиня, Валентина Дикарева, гораздо более цельная и интересная личность, чем в той жизни, где «всё можно».  Здесь она стремится подняться над обыденностью, здесь она ищет себя и свой путь в жизни, находит неординарных друзей, у которых можно многому научиться. В тихой заводи Лиманска и в системной зависимости от завода всё это куда-то исчезает. Начинается чисто телесная жизнь героини, которую она едва может прервать для бесед с Долгановым, выводящим её к чистому искусству через понятные ей на тот момент образы «голых и нагих» людей и живописных полотен.

Интересен приём введения в текст писем Ланы.  Это, несомненно, приём, потому что использован курсив, отделяющий письма от остального текста.  Письма Ланы, старшей подруги, или наставницы Валентины, полны умных мыслей, философских рассуждений, литературных аллюзий и т.п. И здесь всё вроде бы хорошо.  И даёт надежду, что героиня всё же не упадёт в заводское болото и не растворится в нём. Но вот, что лично мне показалось, когда я раздумывала над образами Долганова и Ланы.  По сравнению с остальными многочисленными персонажами романа, такими живыми и сочно прописанными, они - люди-схемы: хорошие, порядочные, ищущие, борющиеся с ложью, но не достаточно живые.  Может быть, поэтому Валентина так до конца и не поняла их.  Она сотворила из них кумиров и любила их, а не людей, так часто бывает в молодости. 

К другим достоинствам романа можно отнести такие существенные признаки прозы Галины Щекиной, как портрет и диалоги.  Портреты персонажей настолько хороши, что хочется процитировать автора:

«В этот момент к ним в отдел вошёл Зяблик Пётр Иванович, директор данного завода. Собственной персоной. Такой старый поджарый подросток в голубой джинсовой паре, волосы ёжиком, глаза хитрые. А загорелое лицо стянуто вокруг глаз в ленинские лучики».

Два предложения и портрет живого человека готов, и чувствуется в нём отношение к этому человеку автора – блестяще!

Также метко и остро описаны характеры персонажей.  Например, тот же Зяблик характеризуется так:

«Но этот человек ничего не боялся, он давно отвык от состояния страха. Он был лётчик по профессии, недоучившийся лётчик, великий авантюрист, Остап Бендер соцреализма.  Он постоянно ходил между орденом и тюрьмою, между ненавистью и любовью».

Это написано так верно, номенклатурные работники тогда все ходили между орденом и тюрьмой.

Может автор дать убийственную характеристику персонажу двумя словами – Акс, выглядел, «как хек замороженный».

Следующий отрывок текста я отношу к стилевым шедеврам Галины Щекиной, здесь и образное описание призрачно-таинственного, красивого помещения, в котором живёт любимый героиней человек, и использование чисто стилистического приёма в описании внутреннего состояния Валентины:

«В комнате царил тот же самый мрак, что и в прихожей. В этом мраке очень тепло и радостно сиял большой аквариум с подсветкой.  Жёлтое искристое сияние, в котором постреливали красные и белые крохотные рыбки, бросало блики на меленький журнальный столик с чашками и большим заварным чайником в розах. Столик был на колёсах, а чашки были чёрные, а Валя была без памяти».   

На протяжении всего текста встречаются настоящие словесные находки, доставившие мне много удовольствия.  Например:

- «нежный ожог унижения» - удивительное поэтическое сочетание смыслов слов и стихотворная форма изображения;

- «баклажаны фиолетовые и толстые, как боксёрские перчатки» - какая точность описания предмета!

К самым большим достоинствам романа отношу описание традиционной казацкой свадьбы, от которой веет мощной самобытностью, вековыми обычаями, страхом за здоровье людей и народным юмором на грани фола. Когда описываются: ночная готовка свадебных кушаний в таком количестве, что можно полк солдат неделю кормить, при полном отсутствии, хотя бы одного туалета, бесконечная, грандиозная пьянка и поедание несусветного количества еды, и всё это из лучших чувств и побуждений.  Написан этот кусок текста так ярко, что остаётся стойкое впечатление, что я сама там побывала.

На фоне всей этой красоты особенно досадными кажутся многочисленные повторы, опечатки и неточности в тексте, которых я насчитала изрядное количество.  Повторы встречаются, на текстовом уровне - казацкую свадьбу дублирует свадьба подружки героини по общежитию. Несколько раз автор принимается описывать портрет жены главного инженера завода Марка Команиди, несомненно, колоритную женщину, но писать о ней в трёх местах - это уже слишком. Есть смысловые повторы в письмах Ланы.  Но чаще всего повторы встречаются на уровне слова. См. страницу 11 – «А вот так!»…»Во как»... «Вон как» - и всё это в пространстве двух-трёх абзацев. 

Об отдельных неточностях, может быть, не стоило бы и говорить, но они не украшают роман.  Например:

- «очень жаждала увидеть» - жаждала увидеть это уже очень;

- «гремели цепки моторных лодок», цепками в Геническе называли нательные цепочки для крестиков и украшений, а у лодок были массивные цепи, на которых держались чугунные якоря;

- «съев бабкин оладь» - всё-таки оладью;

- «она была такая зелёнка» - может быть это авторская находка, мне она такой не показалась;

- «Зяблику зяблик» - наверное, всё-таки опечатка, нужно было написать «Зяблику зябликово»;

- «чешская деревянная бижутерия» - я была в Чехословакии два раза, видела там и покупала только стеклянную бижутерию, производства известного всему миру города Яблонец;

- «и на меня пальцем тычут» - в меня пальцем тычут - не верится, что героиня может неправильно выразиться;

- «Иногда не надо думать, что ум всесилен» - я бы опустила «иногда»;

- «Тоха пёл «Имёджин» Лённона» - конечно же, опечатка - Тоха пел «Имэджин» Леннона;

- «сверчки сверчали» - дважды встречается в тексте, оправдано ли это стилем?

С  большей частью этих замечаний можно не соглашаться, я не обладаю истиной в первой инстанции.

И напоследок соглашусь с Ниной Веселовой в том, что можно закончить роман 255 страницей, или 259.

Всё сказанное на четвёртой и пятой странице этой рецензии никоим образом не отменяет замечательное и сильное впечатление, которое произвёл на меня роман Галины Александровны Щекиной, я читала его не отрываясь несколько дней и не жалею ни одной минуты потраченного времени. Хочется пожелать ей дальнейших творческих успехов.   


1 июня 2013 года