Дорогие ребята! Эта книга, которую автор пишет на протяжении многих лет – по мере накопления материала, обращена к вам, и прежде всего к тем, кто любит родной язык и стремится узнать о нем как можно больше. Давайте вместе понаблюдаем, как рождаются и живут слова. Ну, вот начнём хотя бы с самых первых в этом предисловии. “Дорогие” — это откуда, почему мы так говорим? Да потому, что слово “дорогой” происходит от общеславянского “търъг”, ставшим “законным” словом “торг” в современной русской лексике, то есть в словарном составе русского языка. Это слово родственно латышскому tirgus — “рынок” и албанскому trege — то же. После того, как от этого слова образовалось имя прилагательное, начальный согласный звук т в русском слове “торг” перешёл в звук д: *торогой изменилось в современное “дорогой”. Такое явление известно нам и в других случаях, например, в случае, связанном с происхождением имени существительного “дорога” — от глагола “торить” (последний — от “тереть”). Итак, “дорогие” первоначально имело значение “приобретённые в результате торга”, “специально купленные”, а потому для человека — ценные предметы. В других языках, например, в английском, мы находим родственное ему слово — “treasure” — “сокровище” (от латинского корня с таким же значением; по-французски это слово обозначает именно «сокровище»). А латинский — общий для обоих языков – корень – thesaurus. Вы, наверное, не раз слышали, как зовут собаку — “Трезор, ко мне!” Так вот, этот “Трезор” и есть настоящее сокровище, прежде всего — для его хозяина. Разумеется, со временем значение слова “дорогой” ушло в прошлое, или, как говорят ученые, слово с таким значением стало архаизмом - то есть словом, которое в наши дни в таком именно смысле не употребляется. Но слово получило иной - переносный - смысл. “Дорогой” теперь означает “ценный”. А ценить люди научились не только сокровища, но и хорошие человеческие качества: верность, порядочность, доброту, ум, отзывчивость.
А “ребята” — откуда взялось это слово? Исследователь Александр Асов полагает, что происходит оно от древнеиндийского “реби”, что означает — “подмастерье”. Дело в том, что в Древней Индии (да и не только в ней) мальчикам до наступления совершеннолетия приходилось помогать взрослым — мастерам своего дела, как правило, обучали своему ремеслу их отцы, а вот тех, у кого отцов не было — по разным причинам: умер, убит в сражении и проч. — отдавали в подмастерья. Как говорили в России 19 века — "в люди". Отсюда же происходит слово “раб”, которое в очень отдалённые времена обозначало совсем не того “раба”, о котором мы знаем теперь. Раб был не бесправным созданием, которое можно было купить или без последствий умертвить. Такое значение данное слово приобрело в более поздние времена. А тогда это был просто помощник мастера, обычно — юный, несовершеннолетний, “чернорабочий” на все руки, нечто вроде лаборанта в лаборатории, где над пробирками колдует профессор — мастер. Прямым доказательством сказанному служит имя существительное “ребенок” — несовершеннолетний, где суффикс -енок- (известный сегодня также как уменьшительно-ласкательные суффиксы -оньк, -еньк- и давшие целый ряд маленьких зверёнышей: псьенОк — щенок, оленёнок, крольчонок и т. д., а также целый ряд украинских фамилий: Савч-енко, Филипп-енко; мы вправе предположить, что исторический корень этого суффикса — -юн-, "переселившийся" в слова "юноша", "юный"), с изменённой впоследствии первой гласной — -е- на -ё-, имеет уменьшительное значение. Получается: "маленький подмастерье". Доказывают это и слова “ребята” — молодые парни, не мужчины, “парень”, украинское “парубок” с тем же значением, что и предыдущее слово. Правда, русское слово "парень" и украинское "парубок" заключают в себе два составных элемента – древнюю приставку па-, со значением «после», и сам корень... -реб-. Таким образом, парень – это уже не ребе-подмастерье, а уже вполне определившийся и взрослый член: «после подмастерья». Дело в том, что в слове "парень" коренной -б- в процессе развития слова исчез, -н- представляет собой остаток древнего суффикса (такой же, как в слове "зелень"), а -ь является окончанием имени существительного мужского рода. В украинском "парубок" (близкого к древнерусскому "паробок") это беглое -б- сохраняется, правда, коренной -е- в процессе произношения изменился на -у-, а вместо уменьшительного -енок- (в украинском — более позднем — варианте — -енко-) используется суффикс -ок-. С тем же, уменьшительным, значением, как в словах современного русского языка: ветер - ветерок. Вообще же имя существительное “раб”, по мнению, учёных, происходит от общеславянского *orb — “раб”, то есть, как мы выяснили, разнорабочий; это слово того же корня, что и латинское orbus — “сирота”, arbhas — “маленький. Значение “подневольный работник” родилось не сразу — в связи с межплеменными, межклановыми войнами и обострением межэтнических отношений, когда роль мальчика-подмастерья на работе начали выполнять военнопленные.
Вообще говоря, в этой работе мы постараемся доказать, что русский язык намного более древний по своему происхождению, чем одна тысяча лет, которая ему отводится представителями так называемой норманской теории, согласно которой в своей основе все европейских языки происходят от древнегеманского и романского корней; это глубокое заблуждение мы постараемся не только опровергнуть, но и, более того, на конкретных примерах доказать существование во всех языках Европы определённого славянского праслоя — субстрата, из которого впоследствии они произошли и развились до современного состояния. Сегодня честные историки, правда, пробиваясь сквозь частокол устоявшихся неверных теорий, не без основания доказывают, что русский язык лежит в основе всех, за исключением языка финнов и венгров, языков и наречий Европы. Задача непростая, но ведь слово "глобус", о котором пишут, что оно латинского происхождения — на самом деле не что иное, как знакомый нам с детства колобок. Именно он, наш колобок, и дал начало этому латинскому слову...
Что, интересно? Невероятно? Об этом расскажем в первой же главе этой книги.
Куда катится коло-колесо?
Самое удивительное из слов русского языка — это древнее русское слово “коло” — “круг”. (Кстати, последнее слово — “круг”, как уверяют этимилоги, — немецкого происхождения, а в древности на Руси оно использовалось для названия не только чего-то круглого на плоскости, но и круглого в объёме, т. е. шара: “И повесил Господь круг земли ни на чем” — Ветхий Завет, от Иезекииля.) Но русский фольклор сохранил сказания не только о Матери-Земле, но и о так называемом Подсолнечном царстве. Имеются и более детальные описания Подсолнечного царства. Так, в былине-сказке из сборника П. Н. Рыбникова рассказывается о том, как герой на летающем деревянном орле полетел в Подсолнечное царство:
"Прилетел он в царство под солнышком,
Слезает с орла самолётного
И начал по царству похаживать,
По Подсолнечному погуливать.
Во этом во царстве Подсолнечном
Стоял терем — золоты верхи,
Круг этого терема был белый двор
О тых воротах о двенадцати,
О тых сторожах о строгих..."
О чём здесь говорится, в этой сказке, как не о царстве Солнца и его Двенадцати Месяцах? Однако у легендарного Подсолнечного царства есть и современный точный географический адрес — Гиперборея, для кого-то — легендарная, а для нас — вполне реальная, существование которой вполне доказано и к гипотезам уже не принадлежит (при желании можно найти массу интереснейших материалов на эту тему — от карты английского мореплавателя Герарда Меркатора — про которую вам обязательно остепенённые лжеисторики скажут, что она неправильная, — а-а, ну, пусть подправят — до материалов экспедиции Александра Барченко и трудов профессора Валерия Дёмина). Так вот, Коло — это не только наше дневное светило, согревающее Землю, но и священное для древних славян божество. Одно из древнейших, общих в древнейшие времена для широких территорий от Индии до Европы, наименований Солнца — Коло. Помните старинную русскую (а украинцы считают её украинской) сказку “Колобок”? Признаться, в детстве я, как ни пытался, так и не мог понять, кто такой Колобок (в книге пояснения не было) и почему его все время хотели съесть различные персонажи этой сказки — то Дед с Бабой, то Медведь, то Лиса... А без этого смысл её от меня ускользал, ведь в советские времена пекли не колобки, а булочки. Испекли Дед с Бабой колобок... Так вот, только став взрослым, я узнал, что “колобок” в древности означало “круглый печёный хлеб”, “хлеб в виде шарика”. Кстати, в прежние века в России многим продуктам питания придавали округлую форму. Мы знаем, например, такие словосочетания, как "круг сыра", "голова сахара". Так удобнее было носить? Нет, был в этом куда более древний и священный смысл. За право обладать этим символом — колобок, символ Луны (по некоторым другим исследованиям — символ бога солнца, но мы с этим не согласимся по причинам, указанным ниже), и хранить его у себя — боролись между собой древние племена, и борьба эта нередко бывала кровопролитной. А своими родоначальниками славянские племена считали диких зверей и птиц. Это были так называемые тотемные животные. Именно поэтому в сказке фигурируют Заяц, Лиса и Медведь, они же (кроме Зайца) — названия созвездий у древних славян. “Коло” для древних славян — как западных, так и восточных — представлял собой круговорот естественных явлений в жизни людей и природы. Хлеб был не только едой, но и своеобразным средством общения древних славян со своими предками. Он же, в виде колобка — и символом Луны. Так это было в день зимнего равноденствия, 22 декабря, после которого лунный диск начинал убывать. Исследователь русской старины, эмигрант Юрий Миролюбов пишет о том, что в дни особых праздников выпекали хлеб округлой формы; хлеб и другие продукты питания выставляли на ночь, чтобы “мать, отец, дедушка поели”. Да, заметили, что ходит по кругу, по кругу меняются времена года – осень, зима, весна и лето, по кругу протекает жизнь людей и целого рода: рождение, детство, взросление, старость, смерть и снова... Но и Луна ходит по кругу — по почти круглой, в отличие от огромного большинства планет, орбите! И она, Луна, и есть прообраз главного героя сказки "Колобок". Именно к такому выводу пришёл автор научной работы С. А. Воробьёва из Калуги, школьница (МБОУ «Гимназия № 24», 5 «А» класс), опубликованной и доступной на сайте III Международного конкурса научно-исследовательских и творческих работ учащихся «Старт в науке» (проходил 1 октября по 25 декабря 2017 года): "Более ста лет назад она (сказка) звучала по-другому. Вот один из древних текстов знакомой нам сказки:
Попросил Дед (Бабу) испечь Колобок.
Она по амбарам по Сварожьим помела,
По сусекам по Чертожьим поскребла,
Слепила Колобок, испекла и на окошко Рады стыть положила.
Пошел Звездный дождь, опрокинул Колобка,
Покатился он по Перунову пути, да по древнему пути:
Вепрь кусочек откусил, Ворон отклевал, Медведь бок примял, Волк часть съел,
Пока Лиса совсем не съела.
В этом тексте встречаются незнакомые нам слова и выражения. На сегодняшний день мы не употребляем их и не знаем их смысла. Раньше Сварожьим кругом называли круг зодиакальных созвездий. В нем было 16 созвездий, а сейчас их всего 12. И назывались они тоже по-другому. Это были созвездия, в основном, животных и птиц: Лебедя, Ворона, Вепря, Лисы – имена богов – покровителей этих созвездий". При этом следует помнить, что в процессе своего развития эта сказка видоизменялась, становясь детской, а детям в качестве сказочных героев нужны более знакомые и чаще встречаемые звери, чем вепрь и ворон, а главное, более близкие и взрослым тотемные животные — медведь (он, "звёздный", как и "звёздная" Лиса, в сказке сохранился), заяц и волк. "Саврожьи амбары" — это, как утверждают знатоки, так называемый Сварожий круг — полный оборот звёздного неба, равный, как опять-таки утверждают знатоки, 25920 годам. "Чертожьи сусеки (короба, или ящики)" — сектора Сварожьего круга. Перунов путь — это Млечный путь, так называли нашу галактику наши предки в глубокой древности.
Остаётся непонятным тут только одно: коло — это древнее название солнца, но бок-то тут причём? А вот при чём: колобок — это всего лишь "солнечный бок", то есть освещённая солнцем сторона, бок, либо наречие "рядом", "бок о бок": "кола о бок", а не само солнце, имя которому — "колядо-коло"! И вполне возможно, что современная итальянская пицца — это весточка с древних времён, священный колобок, только расплющенный. Поводом к такому размышлению служит информация о технологии выпечки колобка: в шарик теста закатывали самые разные овощи и фрукты, кусочки мяса и прочую еду, стараясь придать выпечке разнообразие и своеобразие.
Итак, коло — слово "круглое", по кругу, повторимся, протекает жизнь людей и целого рода: рождение, детство, взросление, старость, смерть и снова... Стоп! Мы вроде бы знаем, что жизнь-то одного человека после смерти уже не продолжается — она заканчивается! А вот и нет! Изучая мифологию — верования и обычаи славян, исследователь пришёл к выводу: наши предки верили, что, умирая, человек не исчезает, а просто переходит из одного состояния в другое. При этом после погребения или более раннего обряда — сжигания тела усопшего на высоком холме — он устремляется к своим предкам и все больше приближаются к источнику света, тепла и жизни на земле — Солнцу. А потом, свершив очередной круг, он вновь, уже в обновлённом виде, рождается на земле.
Курганы также возводили неспроста: в доисторические времена люди верили, что из них, воскреснув, когда-нибудь в будущем выйдут погребенные в них цари, герои и вожди. Но почему их погребение производили именно в курганах? Да потому что существовала вера в тот же самый круговорот жизни на земле. В том числе — жизни отдельного человека. Советский (ныне — украинский) историк и археолог Юрий Шилов в начале 70-х годов прошлого века на основе раскопок курганов в низовье Днепра установил: в глубокой древности люди — от 4 до 6 тысяч лет до нашей эры — жители древнейшего в истории государства Аратта, располагавшегося в нижнем Поднепровье, — верили, что земля рождает, как женщина. Поэтому и месту погребения героев и вождей придавали форму живота беременной женщины. Именно поэтому и слово “могила” первоначально означало не маленький бугорок на месте погребения, как теперь, а большую земляную насыпь, то есть все тот же курган. Подтверждением догадке о том, что древнее погребение — это именно курган, служит украинское (и такое же — белорусское) слово “могила”, что как раз и означает “холм”, “высокая земляная насыпь”. Вспомним “Заповiт” Тараса Шевченнко: “Як умру, то поховайте мене на могилi...”. Кстати, слово “курган” — тюркского происхождения, а “могила” — славянского. Оно берет своё начало от древнеславянского слова “комъ” (в древности — гомъ — “большой ком земли”, “земляная насыпь”, родственного латинскому humus — “земля”. Исследователи сходятся также на том, что и само слово “земля” родственно этому гомъ. Произошло это после изменения слова “гомъ”, а плодородная, рождающая почва у славян получила название женского божества - Сыра Земля (рискнём предположить, что развитие этого слова берёт своё начало от "Гъмья"; сравните у древних греков - богиня земли Гея!). В процессе своего развития слово стало произноситься через гласный звук “е”: “гемья”. Но согласные "г" и "х" впереди слова в такой позиции — перед гласными так называемого переднего ряда — «е», «и» — в языке наших предков переходили в звуки "з" и "с". Так возникло слово “земья”. А разделительный мягкий знак -ь- (-j-) превратился в мягкий звук "л", как это случилось в словах “кровля” (от глагола “кров-ть” — “крыть”), “петля” (от “путать”: путля — петля), и впоследствии стал выполнять роль суффикса. Тот же комъ дал начало современным “ком”, “комок” и слову “камень”. Первоначальное “гомыла” позднее преобразовалось в “могила” — точно так же, как в петровские времена немецкое имя существительное "талерка" (от немецкого teller) превратилось в слово “тарелка”.
Но как много общего в значении слов, или семантике, как говорят языковеды, между тюркским "курган" и славянским "могила"! Это означает, что в круговорот естественных явлений, и прежде всего — самой человеческой жизни, верили очень многие народы древности, а далеко не одни только славяне.
Всеми этими интересными и загадочными явлениями в происхождении и дальнейшей жизни слов занимается наука, называемая этимологией. Она представляет собой своеобразные раскопки без земли и лопаты, но тем не менее требующие от исследователя очень большого прилежания и осторожности. Ведь были же в прежние века неуклюжие попытки произвести слово “селена” (по-гречески — “луна”) от сочетания древнерусского местоимения се — “вот”, “это” и латинского luna — “луна”. Такое механическое сложение двух и более разноязычных слов для образования нового слова в древности было просто недопустимо — ни в древнерусском, ни в древнегреческом. Правда, исключение тут составляет латынь, оставившую множество слов-, например, слово «гомениды» (от латинского homo — гибридов из латинских и древнегреческих корней. Мы знаем «человек» и греческого eidos — «вид»), но это и подобные ему слова — не естественного происхождения, а сконструированные учёными для научного обихода, поэтому в данном случае как натуральные слова-гибриды из разных языков их можно не рассматривать. Да, можно сказать, громадная часть изысканий в области этимологии, предпринимавшаяся учёными даже двадцатого века, построена на догадках, причём очень часто ошибочных по своей сути. Тем не менее они ценны уже тем, что к языку, к его истории и развитию, проявлено внимание со стороны самых разных исследователей.
Хлеб — «круглое» слово
Итак, о священном для славян слове “коло”. От него произошла огромная масса русских (и не только!) слов. Например, уже знакомый нам колобок (“круглобок”); колесо; кол — “заостренная круглая палка”; колоть; около — “вокруг”; “околица” — дорога у села или через (“около”) село; даже лопасть и лопата — от “колопасть” и “колопата”, с последующим выпадением начального ко- (от исчезнувшего глагола «колупать»). Последнее пусть вас не удивляет, потому что в языке существует явление, согласно которому от корня слова откалываются, “отколупываются” (вот ещё два слова — отсюда же!) кусочки в его начале, середине или конце. Многие исследователи считают его древней, исчезнувшей приставкой. Но мы с ним не согласимся, отдав предпочтение корню -кол-, (-коло-). Ключевым звеном для понимания происхождения слова “лопата” как раз и является глаголы “колоть”, “кол(о)упать”. Очень хочется в тот же ряд поставить слово “колокол” — уж тут-то “колов” — целых два! Но нет, законы развития языка не позволяют нам это сделать: колокол по своему происхождению — это искажённое среднелатинское слово “clocca”. Но само это среднелатинское слово вполне себе может быть связано с древнерусским "голк" — "звук". Которое, кстати, породило слово "глагол". И пусть звонить в колокол — обычай, пришедший на Восточную Русь (Русь Славян) в связи принятием христианства, родившегося не на территории Восточной Руси, а за её пределами, а всё равно в этом слове — "что-то слышится родное". А вот слово «лоб» потеряло даже коренное «ко-» — образованное от "колоб". Это слово — производное от «колоб», «колобок». Значение у этого слова — «верх» (первоначально — "верхняя передняя часть головы, округлая по форме"; сравните: «лобное место» – «верхнее место») является вторичным, но обо всем этом поговорим позже.
Слово “кольчуга”, — оттуда же, от “кольцо”. От глагола «колоть» (*kolti) берет своё начало и общеславянское «клин», а некоторые исследователи считают, что и «клинок» как холодное оружие). Его исконное значение — «орудие для раскалывания в виде треугольного куска дерева или металла», затем также «клинообразный участок земли» (сравните: колун). Происходит от “коло” и слово “колпак” (не поверим версии тюркского происхождения этого слова): “колъпак”, где “ъ” обозначало гласный, похожий на звук о в “слабой”, безударной, позиции, то есть неопределённо выговариваемый. Части слова -п- и -ак-, расположенные после корня, — это, как мы знаем, — суффиксы (точно так же, как части слова перед корнем — приставки, или префиксы). Со вторым из них мы знакомы по слову “руб-ак-а”, “заби-як-а” (где суффикс -ак- располагается после йотированной, то есть оканчивающейся на -j- основы слова - части слова без окончания, а в результате сочетания этого -j- и последующего -а- получается звук я). Ну а вот что собой представляет суффикс -п-? Да и есть ли такой в современном русском языке? В современном — нет. Но вот в древнем — был. Мы находим его в имени существительном “стопа” (произошедшего от корневой исторической основы став-: *став-п-а). И в имени прилагательном “тупой” (из туук-п-ой - с последующим выпадением корневого -к- и сокращением длинного -у-, родственного словам “тыква”, “туча”, “тысяча”). Тут поясним: корневое ту(у)к — имеет первоначальное значение «сало», «жир», от которого развились понятия «тучный», «толстый», «неизящный», «неострый» (ср.: "тыква"). Итак, колъпак предполагало существование другого, более раннего, слова “колъп”. Так вот, “колъп”, “колпак” обозначало обычную круглую шапочку, которую наши предки подкладывали под металлический шлем. Который зимой, в большие морозы, носить воинам было невмоготу: холодно!
Кстати, известное в религиозном (православном) обиходе слово "клобук", надо полагать, тоже — отсюда, это такой своеобразный церковный "колпак".
Вот какой путь проделали слова “коло”, “колоб”, “колобок”! Но и это еще не все. Предполагаем, что есть у них родственники и за рубежом. Во французском это boule (произносится как "буль") — “круглый комочек” печёного пшеничного хлеба. От которого, кстати, происходит русское “булка” (вначале — круглая по форме). Помните часть строки песни некогда популярной эстрадной группы: “...и хруст французской булки...”? Так вот, первые булки — маленькие по размеру и круглой формы — в России появились в меню именно французских пекарей и кулинаров. Отсюда, от этого французского boule, происходит и название садовой декоративной формы, как гласит “Словарь иностранных слов”, изданный в Москве в 1985 году, — “растения семейства жимолостных, бесплодные, крупные цветки которого соединены в шарообразные соцветия, напоминающие снежные шары”. Да это же бульденеж! По-французски boule de neige — буквально означает «комочек снега»! Откуда же происходит это французское «boule»? Выскажем версию: от латинского globus, globulus — все те же “шар”, “шарик”. Просто в этом случае первая часть латинского корня — glo- в процессе развития языков романского происхождения “отскочила” (так же, как во французском avoir — “иметь”, от которого “отскочил” первый согласный h-. Сравните в латинском: habeo — “имею”). Было такое явление не только в славянских (тут ещё раз упомянем наш «лоб», произошедший от «колоб»), но и в языках романской группы — итальянском, французском, испанском и португальском, когда в результате так называемых синкоп и апокоп выпадали гласные и согласные, постепенно превращая слово в уже трудно узнаваемый оригинал из латинского субстрата.
Нам могут возразить: но тут же речь идёт о выпадении не одной, а сразу нескольких букв в начале слова: было – globulus, стало — boule. Ну и что? Часть корня ко- отпала в русском слове «лопата» (вспомним: от ко-лупать — ко-лупата), как и в слове «лопасть» — от утраченного «ко-лопасть». (Не согласимся с «ШЭС», считающим, что ко- в данном случае – это древняя приставка: у всех приставок есть если не значение, то его оттенок, напр., в глаголе «приставить» приставка при- имеет значение приближения, присоединения, приставка от- — значение отторжения, отрыва чего-нибудь от чего-нибудь и т. д. Ко- в данном случае — это остаток уже известного нам исторического корня кол- (кол-у(о)пата - от «колу-п-а-ти»). Подобное явление лингвисты зафиксировали в целом ряде европейских языков. Французское aout, произносимое как «у(т)» [u(t)], — это все, что осталось от латинского Augustus. Этот пример мы находим в книге известного советского филолога Льва Успенского «Слово о словах». А вот другой пример: французское oil, произносимое как что-то вроде «эйя», было некогда латинским oculus — «глаз».
Все это хорошо, ну а коло тут при чем? А вот при чем. Мы склонны — и не без основания — полагать, что произошедшее от этого слова славянское “колоб” (колоб -бок, -бочек, он же: колобур, колобух, колобушек, колобуха), — как мы помним, “печеное изделие шарообразного вида” — является ближайшим родственником этих латинских globus и globulus. Чего стоит одно только звуковое совпадение их основ: glob- и колоб-! Если учесть, что в языках западной славянской группы (старопольском, чешском и других) закона открытого слога (когда требовалось употребление таких конструкций в корне, как: -оро-, -оло-, -ере-, -еле-) не было, и там писали (и произносили) не “золотой”, а “zloty”, не “колоб”, а “kolb” — «початок кукурузы». В славянских языках (и не только в них одних) есть также правило, согласно которому глухой согласный “озвончается” перед последующим звонким. Так получаем уже не сlob, а glob. Добавим к этому окончание имени существительного в латинском языке -us. Вот вам и тот самый globus — известный нам школьный глобус — макет земного шара. Не настаиваем именно на такой версии происхождения этого латинского слова, но предполагаем, что оно вполне могло иметь некоего древнего общеевропейского, или, как говорят учёные, индоевропейского, предка. Дело в том, что на огромной территории Европы и Азии во втором тысячелетии до нашей эры проживали кочевые племена, говорившие, а позднее — писавшие на литературном языке Древней Индии — санскрите. Это литературный язык индийской религиозной, философской, художественной и научной литературы древности и эпохи Средневековья. На санскрите написаны произведения художественной, религиозной, философской, юридической и научной литературы, оказавшие влияние на культуру Юго-Восточной и Центральной Азии и Западной Европы. Санскрит повлиял на развитие языков Индии (главным образом в лексике) и на некоторые другие языки, оказавшиеся в сфере санскритской или буддийской культуры (например, на тибетский). В Индии санскрит используется как язык гуманитарных наук и культа, в узком кругу — как разговорный. Различают эпический (язык «Махабхараты» и «Рамаяны», архаичный и менее нормализованный), классический (унифицированный язык обширной литературы, описанный древнеиндийскими грамматиками и занимающий центральное место среди других видов этого языка), ведийский (язык поздних ведийских текстов, подвергшийся влиянию современного ему санскрита), буддийский гибридный и джайнский санскрит (среднеиндийские языки буддийских, соответственно джайнских текстов).
До недавнего времени считалось, что на протяжении веков и даже тысячелетий для многих племён, проживавших на территории Евразии, санскрит был языком межнационального общения. Точно так же, как в более поздние времена — древнегреческий и латынь, в наши дни на территории Европы английский — для Австралии, Новой Зеландии, стран Северной Америки, части стран Африканского континента – и русский – для международного общения в бывших республиках СССР. Но в последние годы учёные уточняют этот тезис, склоняясь к выводу, что санскрит был языком для написания священных текстов. Но вот непреложный факт: сегодня почти во всех европейских языках сохранились слова с корнями из этого древнейшего языка. В русском таких слов учёные насчитывают более двух тысяч — больше, чем в каком-либо другом европейском языке! «Наука и жизнь» где-то в 80-х годах прошлого века поразила своих читателей тестом на сообразительность. Требовалось перевести на русский язык (разумеется, отрывок давался с пояснениями и переводом ключевых слов) текст, написанный на санскрите, это была находка археологов. Начальную часть текста я запомнил так: «Dame vidava jivati. Damas navas asti; (ч)atuaras sunavas na santi dame – avikas pasanti prastare (воспроизвожу без указания длительности гласных)...». Вот её перевод: «В доме (предложный падеж в санскрите существует без предлога) вдова жила. Дом новый был (asti — глагол-связка «есть» в форме прошедшего времени). Четырёх сыновей не было (na — это отрицательная частица «не»; кстати, в чешском языке она именно такова — na), santi — глагол-связка есть во множественном числе прошедшего времени», dame — опять же: «в доме», а уж остальное можете сравнить самостоятельно «avikas (овец) пасли (pasanti) на просторе (в поле)». Запомнились также слова snusham "сноха" и mansam "мясо".
Что же касается слова «хлеб», то, по мнению многих этимологов, оно заимствовано из древневерхнемецкого hileb, но может быть исконным как для германцев, так и для славян. Хлебом первоначально называли только формовой хлеб (о чем говорит греческое слово klibanos — глиняная посуда для выпечки хлеба»). Ученым знакомо также древнее английское слово hlaf (с удлиненным a) — «хлеб», входящее в состав древнеанглийского hlaford – «хранитель хлеба», (ord — от более древнего weard — «сторож», как считают, родственного слову «гвардия», означающего — «стражи первого лица»). Кстати, лингвисты уверяют (и мы склонны им верить), что именно от этого словосочетания произошло имя английское «лорд».
Это, конечно, интересно. Но вот что особенно интересно. Это немецкое hileb, древнее английское hlaf и греческое klibanos вполне может быть искажённым латинским globulus, которое кровными узами связано с нашим «колоб» («колобок»)! Смелое предположение, но, если все европейские языки (за исключением финно-угорской группы, т. е. финского и венгерского языков) некогда имели общего прародителя, то почему бы и не принять такое допущение? Доказательств этому нет, и неизвестно, был ли круглым (формовым) хлеб у древних греков, германцев и англичан, но мы на доказательства и не претендуем. Просто выдвинем это в качестве рабочей версии. С другой стороны, а почему бы и нет? Ведь известно, что язык этрусков, как бы ни упирались псевдоучёные от классической филологии, утверждающие, что "этрусское не читается") — древнеславянский, и он уже был и существовал в устном и письменном видах задолго до появления латыни. И уже доказано исследователями 19 века Тадеушем Воланским и Егором Классеном, что этруски фактически основали Рим и всю Римскую культуру, которую в более поздние времена "подправили" древние греки, подарив римлянам-завоевателям своих богов под другими именами. Но до этого боги у римлян были, правда, тоже не свои — заимствованные... у древних греков, но и у тех же этрусков. Была, естественно, и заимствованная у них же мифология. Известно, что гладиаторские бои имеют этрусское происхождение: у этрусков они играли роль священнодействия — человеческих жертвоприношений, когда взятых в плен воинов заставляли либо биться между собой, либо бросали их на растерзание голодным зверям. Позднее первоначальный священный смысл этого акта был забыт, и он превратился в обычное народное зрелище — бой гладиаторов. Есть другие доказательства прямых заимствований в сфере мифологии и культуры, о них — разговор отдельный. Но факт остаётся фактом: водопровод, римскую пирамиду и вообще культуру Древнего Рима создали этруски, позднее ушедшие с исторической арены. И рабы, если вспомнить строки В. Маяковского: "...До наших дней дошёл водопровод, сработанный ещё рабами Рима", — тут совершенно ни при чём: рабы таких сооружений никогда не построят, а если построят, даже под руководством опытных инженеров, то всё построенное рабами долго не простоит. Кстати, и это слово — "арена" — тоже славянского происхождения: открытая местность, поле, место для орания (то есть вспашки) земли. И "гладиатор" тоже очень подозрителен с точки зрения происхождения: известно, что в Древней Руси меч назывался словом "кладенец". С помощью которого "укладывали" в землю врагов древних русов. И не будем спешить с возражениями: в латинском языке нет производных от этого слова, есть только пара однокоренных gladius — gladiator, и неизвестно, откуда взялось это «gladius» у племени скотоводов латинян, которое само мечей не ковало и пирамид, водопроводов и арен не возводило.
Всё это сказано с одной целью — доказать, что и латинские "globus", "globulus" вполне могут таить в себе забытую славянскую основу — такую же, как и многие другие латинские слова, и происходить от слова "колоб". Причём не ту, о котором в 60-е годы писали в школьных учебниках - якобы происходящую от звукоподражательного глагола "хлебать" - вс строго наоборот: "колоб" был едой со священным подтекстом! И "хлебать" было уже производным, а никаким не звукоподражательным.
Это — что касается первой части сочетания слов "hlaf" — "хлеб", происходящего от заимствовано из древневерхнемецкого "hileb" (то же), и "weard" — «сторож». Так вот, последнее также имеет не германские, а славянские и древнеиранские (арийские) корни. Причём корень -вар- в значении "защищать", "охранять", "крепостное, заградительное сооружение" не имеет аналогов в языках романо-германской группы (лишь производное "guard" — "страж", англ.) и является исключительно славянским по происхождению, таким же, как и -зар-, -гар-; таким образом, в язык древних германцев он попал именно от славян. И вот прямое этому доказательство. В словаре географических названий сказано (это одно из толкований названия реки Варта): "Варта, по-польски — караул, стража (отсюда — немецкое слово "вахта"); в древности она имела значение пограничной реки", а в путеводителе-справочнике "Западный Тянь-Шань: путешествие к истокам" говорится: "Вар — укрепление, замок, крепость, участок, обнесённый стеной, страна с укреплёнными населёнными пунктами — древнеиранское слово и употребляется в том же значении в азербайджанском, персидском, курдском, а также в значении "ров, глубокий овраг и русло реки" — в башкирском, шорском и киргизском". Так что выходит, что и это древнегерманское "weard" — «сторож» – по происхождению тоже "не совсем" древнегерманское. Точнее, — совсем не древнегерманское. А составленное из этих древних истоков слово "лорд" по происхождению является... древнерусским. По крайней мере, на одну половину. И, условно говоря, евроазиатским, — на другую. Хотите верьте — хотите проверьте. Но известно, что и современное русское "вор" происходит от древнерусского "вор" ("верея") — "петля на воротном столбе", а смена значения произошла в результате так называемой метонимии - переноса значения с одного слова на другое, близкое или сходное по образу действий или имеющее общее с предметом, над которым производится конкретное действие: вором стали называть человека, который снимает ворота с верей — петель, которые тоже происходят от древнего "вор". Напомним: "Метонимия — это перенос наименования с одного предмета на другой на основании их смежности. Например, слова "золото, серебро, бронза" (означают металлы) могут в другой ситуации иметь другое значение: Наши спортсмены на Олимпиаде выиграли золото и бронзу. "Тарелка" как посуда и: "За ужином я съел целых две тарелки супа". Или: "...Я съел две тарелки". Пушкин — тот вообще в "Евгении Онегине" что-то "шампанской поливал бутылкой".
Заодно упомянем, что у германцев и англичан хлеб представлял собой не то, что они едят сегодня, а… изделия, выпеченные из проса. Прямым доказательством этому служит слово das Brot и английское — того же корня — bread – «хлеб»; староанглийское же и древнее немецкое слова утрачены. Есть основания считать, что однокоренным по отношению к ним является древнее русское слово «брашно» – «кушанье, пища», в основе которого, по нашему мнению, лежит более древнее (оно же Хотите верьте — хотите проверьте. современное) русское «просо». Некоторые исследователи сближают его с латинским “pressi” — «давить, топтать», но, думается, эта этимология имеет слишком мало шансов. Ведь никто просо ни в древности, ни в наши дни не давил и не топтал. Да, били цепами на току, как и пшеницу и рожь, но их же ни просом, ни родственным ему словом не называют. Да и просо, как и ячмень, — культура, свойственная более северным, германским, территориям, Рим же, на Апеннинском полуострове, производил пшеницу, заимствовав эту культуру у греков. Пшеницу древние германцы (как и восточные русы или русичи-киевляне) в раннем средневековье ещё не выращивали: не росла: слишком холодный в отличие от того, что в Италии, климат. Поэтому на протяжении многих веков пшеница была завозным товаром, то есть импортировалась из Древней Греции и (или) Древнего Рима...
Происхождение же слов «просо» и «брашно» может быть связано с древнерусским «прах» — «пыль», «мелкие зерна, частички чего-то». Попробуем реконструировать исчезнувшие слова: брашно — от «прах-н-о», с озвончением переднего корневого согласного перед звонким сонорным р: п(б)рах(с - из ш)-н-о. Да сегодня по-украински борошно — это пшеница, но по-старославянски (и на церковно-славянском языке!) — брашно. Хотите верьте — хотите проверьте. это просто пища, еда: "...Брашно посла им до сытости (77,25), Искуша Бога в сердцахъ своихъ вопросити брашна душам своим — питали Бога в сердцах своих, прося пищи душе своей". Это означает, что у русских и германских племён когда-то был «просяной» (и ячменный) хлеб (пшеничного и ржаного в те отдалённые века ещё не знали), для которого у обоих племён было если не единое, то сходное по звучанию и происхождению название: у русских — «борошно», у германцев — «das brot».
Ну а что же со словами "пшеница" и "пшено"? Не родственники ли они этому "брашно"? Нет. Можно, конечно, вообразить, что это производные того же «брашно», но… коренной звук «р» слишком раскатистый и заметный, сонорный, как говорят учёные, чтобы можно было так просто его потерять и забыть. Подозреваем, что у этих слов другая история: они - от глагола "пахать": "п(а)шеница", "п(а)шено". Короче говоря, — реальные плоды вспаханного поля.
Человек – тоже звучит «кругло»
Наконец, этот магический круг - коло - приводит нас к мысли о происхождении слова “человек”. Ну, наверное, скажете, уж это враки! Где оно тут, это “коло”? А вот где. В очень отдаленные времена, исчисляемые тысячелетиями, корень кол- звучал как kel-, а потом начал произноситься как cel-. Об этом явлении - когда "о" переходит в "е" - мы упоминали, объясняя происхождение слова “земля”. Причем этот процесс превращения одних согласных в другие происходил не только у славян (сравните: друг, но во множественном числе – друзи, враг, но – врази), но и у древних греков и риммлян. Из древнегреческой и римской мифологии мы знаем такого “конечеловека”, как кентавр, однако самую близкую к нам звезду, расположенную “всего лишь” на расстоянии в четыре световых года от Солнечной системы, - называем альфа Центавра.
К чему это все? А вот к чему. Точно так же возникло имя существительное “человек”: наши предки добавили к корню kel- суффикс -v- и окончание -a. Что получилось? Правильно, kelva. Позднее - gelva - в результате влияния “певучего”, или сонорного, как говорят лингвисты (то есть такого, который можно долго произносить - “петь”, так же, как и гласный звук), согласного звука л: kl°va перешло в gl°va, от которого произошло уже знакомое нам русское слово “голова”. Именно от этого слова происходит имя существительное “человек”, иначе – существо с большой головой. Действительно, первое отличительное качество человека от других живых существ - его большая, непропорционально – в сравнении с другими животными, обитающими на земле, – развитая голова.
Превращение звука “ц” в “ч” не было чем-то необычным ни в восточных, ни в западных языках славянской группы. Мы теперь говорим: “читать”, совсем не подозревая, что это слово произошло от общего предка, давшего,например, в латинском языке слово citare (“декламировать”, “провозглашать”), citatum (“цитата”, “выдержка из текста”, в буквальном переводе - "чтобы читать, произносить вслух, декламировать"). В некоторых говорах (или, как их иначе называют ученые, – диалектах) русского языка до сих пор сохранилось явление, согласно которому на месте согласного "ц" употребляется "ч". Например, “чепь” вместо “цепь”, “чапля” вместо “цапля”. Высказывались догадки и насчет старославянского слова “чело” (“лоб”, “верхняя часть лица”), которое исследователи считали (и, увы, продолжают считать до сих пор) первой частью слова "человек" и производили от того же корня цел- со значением “здоровый”. Какая между ними связь? Быть может, некоторой подсказкой нам в этом смысле послужит выражение: “Здоровый дух – в здоровом теле”? В глубокой древности люди верили, что дух человека располагается в голове. Вследствие этого часто и голову человека в том же государстве Аратта хоронили отдельно, покрывая ее “краской бессмертия” - красной охрой. Об этом, например, в своих книгах рассказывает уже известный нам археолог Юрий Шилов. Намекая на эту связь, и раздаются отдельные голоса, предполагающие, что старославянское слово “чело” в более глубокие времена произошло от куда более древнего, общеславянского, слова “celo”, как предполагают некоторые исследователи, в древности означавшего “дух”. А дух по древнему поверью - это то, от чего напрямую зависит здоровье тела. Но мы не можем сказать, так ли это на самом деле, как предполагают эти исследователи, оставляя эту версию на суд более строгого и подготовленного читателя. В то же время оставляем за собой право сомнения: уж слишком все это поэтично и красиво, слишком опирается на современные метафоры и представления о человеке, чтобы было похоже на правду.
Итак, что же таит в себе одно из наиболее загадочных слов русского языка – “человек”? Утверждение этимологов прошлого столетия Александра Преображенского и Макса Фасмера о том, что “человек” происходит от сочетания общеславянского слова “чело” (у Преображенского почему-то – не только “лоб”, “верхняя часть лица”, но и само “лицо”) и древнеиндийского (санскритского) vakti - “говорить”, имеет ценность лишь как пример своеобразного парадокса в научном мире. Дело в том, что в глубокой древности случаи, когда слова являлись результатом сочетания корней из разных языков, были полностью исключены. Проще говоря, слово, составленное из разноязычных корней или их частей, просто не могло существовать. Тем более если учесть, что один из них - из гораздо более древнего языка, чем общеславянский. Это приблизительно так же, как представить себе, что в эпоху общеславянского языка – а это (в грубом приближении) два тысячелетия назад, могло существовать такое слово, как “трудоголик”, корень которого составлен из двух корней - одного славянского – “труд” и части русского слова “алкоголик” (которое в свою очередь происходит от арабского al-kuhl - “тонкий порошок”). “Трудоголики” появились только в двадцатом веке нашей эры. По крайней мере, не раньше, чем возникло слово “алкоголик”. А это слово появилось только в связи с развитием медицины в 19-20 вв.
Иное объяснение происхождения слова “человек” дают составители “Школьного этимологического словаря” (далее – «ШЭС») Н. М. Шанский и Т. А. Боброва. Как гласит словарь, оно происходит от сочетания древних славянских основ чел- и векъ, где первая часть имеет значение “член семьи” (тут ученые сравнивают эту часть слова с “челядь” - “род, родня, домочадцы, семья”), а вторая - “здоровье, сила”. Человек, как полагают эти лингвисты, буквально означает “член рода или семьи, исполненный силы”, то есть совершеннолетний.
Но и тут не все точки расставлены над “i”. Слово “челядь” к понятиям “род”, “семья” на самом деле отношения не имеет. Исследователи споткнулись на том, что полагали первую часть этого слова родственной словам “член”, “чадо”, “колено” (имеется в виду - родовое; помните, с чего мы начали - с “коло”?), “клан”, откуда и происходят понятия рода и семьи. И связывают с ним слово “челядь”. “Челядь” же имеет свою историю, но – более позднюю, чем те времена, когда возникло слово “человек”. Разберем это имя существительное морфологически, по частям. Оно состоит из корня че-, произошедшего от тще- (“пустой”, “напрасный”, “никчемный”; сравните: “тщедушный”, “тщетный”), суффикса -луд-, со временем преобразовавшегося в -ляд-, и окончания имен существительных -ь женского рода третьего склонения. Реконструируем это слово, то есть воссоздадим с допустимой долей вероятности - его ныне не существующий оригинал. И вот что получается: “челядь” произносилось ранее как *тщелядь (от сочетания корня тще- - со значением “пустой”, “несущественный” - и суффикса -луд-, позднее видоизменившегося в -ляд-) и имело значение “люди низкого сословия”, “шелуха”: не бояре, не князья. То есть “пустые люди”, “не господа”, слуги и подданные господина, холопы - те, которых в великокняжеской Руси людьми, то есть особами с правами личности, не считали. Разумеется, это сугубо авторская трактовка происхождения этого слова, не подтвержденная другими исследователями, но мы на ней настаиваем как на более всего отвечающей значению данного слова. Более того, само слово "люди", по нашим данным, является осколком, производным суффикса этого "челядь - тщелядь" - и это как раз тот редкий случай в языке, когда суффикс перестал быть суффиксом и начал новую жизнь уже в виде самостоятельного корня; сравните: "князь и (ч)люди его" (с последующим выпадением начального ч-, то есть - прислуга, люди, не обладающие правом личности).
Наконец, главное, что мы имеем сообщить: слово “челядь” в значении “окружение князя или боярина” - из лексики позднего Средневековья, когда распалась Киевская Русь, а Московия только начала обретать свои черты как государство. К этому времени корень цел- в значении “коло, круг” у восточных славян не существовал (как мы уже упоминали - в связи с окончанием времени употребления в лексике имени существительного celo и началом жизни нового, русского, слова - коло, образованного по закону открытого слога; тут вспомним: “-оло-”, “-коло-”), а потому служить основой создания нового слова - “челядь” уже не мог в связи с фактором времени: не его эпоха...
Итак, что мы имеем в итоге? Слово “человек” восходит к древним, языческим временам, когда в славянском мире господствовали родовые отношения. Социальное расслоение действительно началось намного позднее, с ним и связано рождение слова “челядь”. Но если так, то что же означает это чел- - первая часть слова “человек”? Она также связана с нашим “коло”. Только не через “колено” или “клан”, как полагают Н. М. Шанский и Т. А. Боброва, а через слово “голова” - gelva в общеславянском языке. Что получаем? “Человек” - это просто “головастый”. Да, разумеется, это менее романтично и сложно, чем другие версии (в том числе и попытки произвести это слово от цело - “дух” и векъ - “вечный”), но правда частенько бывает незваной гостьей на празднике красивой лжи. Наконец, представить чел- как часть существительного для обозначения члена семьи или рода невозможно еще и вот по какой причине. Понятие “член общества” родилось сравнительно недавно - в 18-19 веке, возникнув как калька, то есть словесная конструкция, из английского языка - “член клаба (клуба) или общества”: member of society. “Член семьи”, “член рода” - таких выражений и соответственно понятий в древнем русском и тем более в древнем славянском языке не было, принадлежность к тому или иному сообществу обозначалась непосредственно. Так что же было? А была очень сложная система определения родственных и социальных отношений. “Член рода или семьи” всегда имел или имела конкретное обозначение: брат (правда, по мнению культуролога и этнографа Марии Семеновой, в глубокой древности это слово имело иной смысл - "соплеменник", и этому есть объяснение: слово брат происходит от древнего «бор» – «племя»), сестра, деверь, невестка, она же – сноха, золовка, шурин, братан, зять, тесть, теща, свекор, свекровь... “Член” более широкого сообщества, представитель народа назывался словом «рус» или более поздним, из Киевской Руси, "русич". К воинской службе относились: пешка (рядовой пехотинец), стрелец, конник, пушкарь. Были также полководцы, воеводы. К мастеровому делу, ремеслу прямое отношение имели пекарь, скорняк, кузнец, зодчий. К государственной (осударевой) или церковной службе - служивые, тиуны, протоиереи, дьяки, певчие. Общества в древности - в том смысле, в каком оно существует в наши дни, - не было. Были вервь, он же мир, род, народ и "вече", на котором решались дела и судьбы народа.
Версия происхождение звука ч, особенно в начале слов, от мягкого ц не находит одобрительного отклика у этимологов, настаивающих на его происхождении от смягченного звука к. Но объяснение слова “человек” на основе диалектных особенностей северных территорий страны дает возможность предположить, что оно возникло после расселения восточных славян на севере Европейской части страны. В Архангельской области до сих пор старожилы так и говорят - целовек. Откуда это - об этом пока умолчим. Но выразим конкретное предположение, что впервые оно появилось в языке жителей города Славена, из которого позднее вырос Великий Новгород.
Но уж греческое kephalos - «голова» к общеславянскому “gelva” – то же, казалось бы, не имеет никакого отношения. Но представим себе на миг, что это не так. Что мы имеем здесь дело с перестановкой гласных корня (корневой анаграммой) – явлением такого же ряда, что и в русском слове «тарелка», возникшем в результате заимствования от немецкого teller – то же и первоначально, в петровские времена, писавшегося и произносившегося как «талерка». Так же и с kephalos: очень даже возможно – выдвинем это в качестве рабочей гипотезы, что это греческое слово представляет собой искаженное общеславянское “gelva”. Ведь в греческом нет звука “v” и при заимствовании греческих слов европейцы используют вместо них звуки b и f (как, например, в слове «василиск» - от греч. basiliskos). Так что не только латинскому, но и греческому знакомо это общеевроейское слово! Так вот до чего докатился наш колобок!.. Это ж сколько времени потребовалось ему для столь долгого пути! Кстати, о времени. Время, или, как говорится в Ведах, «кала», считается могущественной, непреодолимой силой, влияющей на все, что существует в этом мире. Никто не сможет избежать влияния справедливого времени. Но наше «коло» – колесо и «кала» – случайно ли совпадение стольких букв в этих корнях? Едва ли. Но это тема отдельного исследования.
Но почему в русском языке существует два слова для обозначения одной и той же части лица – чело и лоб? А потому что слово «чело» – не русское. Оно старославянского, точнее, древнеболгарского происхождения, введенное в обиход с принятием православного христианства. Считается, что чело – от общеславянского *kelom, перешедшее в чело после отпадения конечного согласного и изменения к в ч – суффиксальное производное от той же основы, что и член, колено, лит. kelti – «поднимать», лат. "сellere" – «возвышаться», откуда франц. entresol - антресоль и англ. ceiling - "потолок". Чело буквально – «возвышеннсть». Так трактуют происхождение этого слова ученые. Но мы придеоржтиваемся собственной версии, как уже отмечали: чело - от западнославянского кьело - варианта "коло" - "круг", "колесо". Происхождение слова «лоб» также трактуется ошибочно – от луб, лупить. Исходные слова – «скорлупа, луска», затем – «череп», «голова». Да, можно согласиться с тем, что лоб – это часть черепа, часть головы, но никак не сам череп или голова. Ученые ошибаются, производя это слово от этой основы. Есть другая – незамеченная – кълобъ, тот самый, наш с вами, Колобок. В слове «лоб» отпало начальное ко- (къ), которое никак не приставка, как полагают иные этимологи, а часть корня. Какого? Все того же "коло(бъ)" - см. выше.
К слову «голова» восходит слово «ловить». Напрасно ученые ищут общие связи у этого слова с греческим leia – добыча, имея в виду, что ловить исходно – «искать добычу». Греческий (как и немецкое слово "Lohn" – «награда», с которым также пытаются сблизить наше «ловить»), тут совершенно ни при чем: у русского имеется свой собственный, причем огромный, лексический ресурс – уж тем более для того, чтобы обозначать постоянно встречающиеся в бытовой и производственной практике понятия. Существительное «ловить» происходит от глагола «головить» – бить по голове (помните, у Есенина: «И зверье, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове!»). Бить по голове: именно так охотились на зверей первобытные охотники. Знали, что попади стрела в любое другое место тела животного – оно будет просто ранено и убежит, истекая кровью, в лес, а уж если попасть стрелой или копьем в голову – то это уже охотничья добыча наверняка. И голавль – недаром охотничья рыбка, та самая, с помощью которой «головят» – то есть ловят «на живца».
Сумерки слова “су-”
Мало кто сегодня может представить себе, что древняя приставка “су-” таится в слове “здоровье”. Уже знакомые нам этимологи Н. М. Шанский и Т. А. Боброва ничего не говорят о происхождении в этом слове начального s-. Просто сообщают что “здоровый” буквально - это “похожий на дерево” (в общеславянском языке - *dorvo) (по высоте или крепости). У Макса Фасмера мы находим более обстоятельное объяснение происхождения этого озвонченного s-. По его мнению, оно берет начало в *su - “хороший, прекрасный” - слове литературного древнеиндийского, или индоевропейского, языка, иначе называемого санскритом. Кстати, само название языка в этом случае символично; оно означает буквально следующее: "хорошо, красиво пишу". Первая часть этого слова - "сан-" - как раз и обозначает "хорошо, красиво". А вторая - "пишу". Но, как и в случае со словом “человек”, здесь имеется досадная неувязка. Древнеиндийское слово никак не могло соединиться с общеславянским по определению, уж коль скоро две части искомого слова - из разных языков, причем из таких, один из которых древнее другого. Но ученый - на верном пути: недаром составители “Школьного этимологического словаря” в конце концов приходят к выводу: “…Здоровый буквально - “похожий на дерево” (по высоте или крепости)”. Все дело именно в этом “похожий”: начальное su- - из общеславянского языка, а не из санскрита. И означает эта приставка как раз - “такой (-ая, -ое), как что-либо иное” (здоровый - из су-дорвый). Еще один оттенок значения: “из рода того, с чем сравнивают, одного с ним типа, родственный”. Сравните это с приставкой с-, со- (происходящей от греческого префикса syn- (sym-), которая вошла в состав таких слов, как: “синхронный” - “одновременный”, “синоним” - “одноименный”, “со-названный”, “симметрия” - “соразмерность”, “симфония” - “созвучие”. Значение “однотипный” чувствуется в таких русских словах с приставкой су-, как “суглинок” (“такое вещество, как глина”), «несусветная» (чушь; то есть не сообразующаяся с действительным положением вещей в мире – «светом»), “сумерки” (“такое время суток, когда еще не темно, но уже близко к тому”), “сугубый” (“такой, как гнутый, изогнутый” - от забытого древнерусского имени прилагательного “гоубъ”), “сутулый” - “такой, как “тулый”, то есть “прячущийся” - от “тулиться” - “прятаться, скрываться, таиться”, “сукровица” - “не кровь, но из рода крови, близкая к ней “якобы-кровь”.
О чем это нам говорит? Прежде всего о том, что предлог су или сън, позднее ставший приставкой - той же основы, что и современный русский предлог с, со (или приставка с-, со-) и прямой родственник греческого “объединяющего” syn-. И не только! Он родственен также литовскому san- - “с”, древнепрусскому sen, древнеиндийскому sam - “с”, древнеисландскому sam- - “вместе”, латинскому com- - “с”. Его исходное значение - “вместе с”. Но как из древнего предлога сън образовалось современные предлог и приставка с, с-? В сочетании с другими именами существительными древняя часть предлога просто отпала в процессе развития языка. Но... не везде. Этот древний предлог мы обнаруживаем, когда говорим: “с ним”, “с ней” - от сочетания сън и древних местоимений им и ей. Аналогичный процесс мы можем видеть в развитии предлога вън: сегодня мы говорим и пишем: “в ней”, “в них”. Так вот, это начальное н в личных местоимениях (в творительном падеже) как раз и является архаическим остатком древнего предлога вън. Доказательством этому служит существование притяжательного и личного местоимений - “их”, “им” (а не “ней” или “них”).
При этом наше су- в общеславянском языке звучало через нос - очень похоже на английское song - “песня” и именно поэтому в текстах старославянского - реконструированного в эпоху Кирилла и Мефодия - языка писался через юс большой, введенный в русский алфавит специально для обозначения этого звука. Но, несмотря на свое “объединяющее” происхождение, в русском языке приставка су- получила дополнительный смысловой оттенок - сравнения, сопоставления. В отличие от сохранившихся с- и со-, которые имеют собирательное, объединяющее значение.
С этим разобрались. Но остается неясным то, что подтверждает правило, - вопрос об исключениях. А они вот какие. В русском, как и в других языках мира, существуют слова, вышедшие из активного употребления. Есть такие слова и среди таких, которые содержат в себе древнюю приставку су-, например: “супостат”, “супруг”. Словари нам сообщают, что последнее слово - заимствование из старославянского, где является страдательным причастием прошедшего времени с суффиксом -т- (от несохранившегося съпостати «поставить друг против друга»; ср. < соврем. "сопоставить"). Эти слова в старославянский, а затем в русский язык пришли из общеславянского, где приставка су- произносилась только через нос, чего не было в древнерусском. Кстати, именно ввиду их отсутствия византийские просветители 9 века Кирилл и Мефодий вписали в русский алфавит обозначавшие носовые гласные юс малый - “е” носовой и юс большой - о носовой, позднее превратившиеся в звуки я и у. Но, повторим, для русского языка эти звуки были чужими, поэтому в более поздние времена произошло деление приставки сон- на су- и со-. Причем сохранившееся су- было приспособлено для нужд именно русского языка – и начало заключать в себе новый оттенок значения – сопоставления, сравнения. При этом сохранились и слова с су- старославянского происхождения.
Но существуют и слова-парадоксы, причем как с су-, так и с его реликтовым остатком. Именно таким словом и стало приведенное в начале этой статьи имя прилагательное “здоровый”, где су- в процессе употребления превратилось в начальное з-. Но есть и другие. Никто сегодня не обнаружит ни эту приставку, ни даже приставку с- в словах “сноп” и “снег”. Более того, этимологи ничего подобного, и вообще - внятного, в этих словах и не усматривают, производя “сноп” – от общеславянского слова, имеющего соответствия только древневерхненемецком (от snaube - “повязка”), а “снег” - от древнеиндийского snihyati – “мокнет”, родственного древнепрусскому snaygis - “снег”, латинскому (без s-) ninguit – “снег идет”. И тем не менее мы можем предположить, что начальное с- в этих словах является реликтовым остатком древнего су- (son-). И вот почему.
Исследователи не учли возможность происхождения слова “сноп” от приставки сън- и корня -хоп (присутствующего в таких русских словах, как “обхопить”, “охапка”). Но представим себе, что это было именно так: слово “сноп” произошло именно таким образом, только - в результате выпадения коренного -х-. Разве это невозможно? Очень даже возможно, особенно если учесть, что коренной -g- (“гамма” - звук, похожий на начальный в украинском слове “гарно” - “хорошо”) выпадает таким же образом, как, например, в случае с междометием “оп!”, где он ранее присутствовал. И хотя это междометие происходит от другого корня (родственного междометию “гоп” - “прыжок” и “гопак” - танец высоко прыгающих украинских казаков), для нас важно само явление. Таким образом, сноп - это буквально: “охапка колосьев”. Родство же слова “сноп” с немецким snaube - “повязка” проблематично в связи с коренным звуком b: он должен был как-то проявить себя в русском варианте. Более того, неразумно было бы отрицать и обратного – что слово snaube является искаженным русским словом «сноп».
“Снег” – слово, уж казалось бы, исследованное учеными-этимологами вдоль и поперек. И тем не менее загадки остаются. Первая и основная: уж слишком оно русское, это слово, чтобы напрямую связывать его с древнепрусским и древнеиндийским. Уж должно же на Руси быть свое, исконное слово, обозначающее замерзшую влагу, вместо того чтобы импортировать его из языков иноязычных племен. Почему бы не предположить куда более древнее, отечественное, его происхождение? Основания для такого предположения имеются. Дело в том, что снег по-латински - nix (от которого берет свое начало уже известное нам французское слово neige – тот же “снег”), и мы можем согласиться, что древнепрусское “snaygis” действительно происходит от древнеиндийского snihyati – “мокнет”, но при этом допускаем, что русское “снег” происходит от другого, точнее, от других корней.
Одним из них может быть древний русский корень -нег-, присутствующий, например в древнерусском онега. Первые российские и советские этимологи - Александр Преображенский и вслед за ним Макс Фасмер полагали, что это древнерусское онега происходит от сложения двух финских слов – “песок” и “отмель”. Этому способствовало обстоятельство, что само слово “онега” было в ходу в основном в северных говорах, недаром река с таким названием существует именно на русском Севере. Есть в Карелии Онежское озеро, своей южной частью захватывающее Новгородскую область, но располагается оно также не на юге России. Есть в Белом море и залив с таким названием – Онежская губа.
В самом деле, на российском юге такого слова в древних названиях рек и поселений мы не обнаруживаем. Но значит ли это, что это слово - финского происхождения? Конечно же, нет. Во-первых, уж слишком много однотипных “финских” топонимов (как ученые называют части местности и поселения) – реки, и даже морского залива - мы находим на карте русского Севера. А в Киевской области существует город с названием, близким по произношению к искомому онега, – Нежин. Кстати, известный своими болотами в его окрестностях. Вот уж где воды – хоть залейся! Все это, естественно, вызывает большие сомнения в правильности построений А. Преображенского и М. Фасмера.
Впрочем, некоторые ученые высказывают соображение, что “нега”, “нежный” (позволим себе допущение, что в этом ряду находится и само название украинского города Нежин: в XII веке он имел похожее название - Уненеж - и был укреплённым пунктом Черниговского княжества.) – родственники слову “снег” и в их основе лежит уже известное нам древнеиндийское (санскритское) слово snihyati - “мокнет, делается влажным”. При этом для доказательства своей правоты этимологи указывают на то, что слово “нежный” иногда употребляется в значении “мягкий, жидкий”. Есть и другая этимология названия города: "Нежин - один из старейших городов Украины. Начинался город строительством крепости на берегах Остра в конце X века при содействии киевского князя Владимира Святославовича с целью обороны северных рубежей Киевской Руси. В первых летописях Нежин упоминается, как Нежатин, затем, как Уненеж, и только в 1514 году получил он свое нежное "Нежин", как производное от древнеславянского мужского имени - Нежата". Но тут возникла путаница - такая же, как с городами Буда и Пешт в Румынии: исследователи (1. http://della.com.ua/distance/
2. Ю. М. Сытый, 3. Ф.М.Шабульдо, О. М. Урывалкин, О. П. Знойко) сообщают, что "в результате археологических исследований 1989-1990 годов на территории современного Нежина были выявлены остатки двух достаточно крупных городищ периода Киевской Руси. Вполне вероятно, что эти городища связаны с летописными Нежатиной Нивой, или Нежатином, и Уненежем. Такое близкое расположение этих городищ можно объяснить необходимостью контроля за границей между Черниговским и Переяславским княжествами по реке Остер и контролем за дорогой с Чернигова на Прилуки". Так что, по факту, Нежатин (Нежатина Няива) и Уненеж - он же современный Нежин - это разные средневековые города.
Но для нас важно другое – то, что это древнеиндийское snihyati может быть источником или родственником и нашего "онега". Что куда более вероятно, чем финское происхождение этого слова.
Так что, слово “снег”, по нашему разумению, происходит от первоначального су-(о)негъ и буквально означает “собранная в одну груду, отвердевшая вода” – по аналогии со словами «су-гроб» (из «су-горб»), «сукровица». Наш современный “снег” – потомок не только древнерусского слова онега, но и дальний родственник латинскому nix, французскому neige, английскому snow и немецкому der Snir. И, уж конечно, русское слово “снег” не могло произойти в Индии: снег там – экзотика…
Слово «суд», по известным разработкам советских и российских этимологов, также представляет собой довольно любопытный парадокс. Дело в том, что корневое -д здесь некогда было корнем древнего слова «де» — «дело». А вот первая часть этого слова — су- являлось приставкой с тем же «собирательным» значением.
Другое слово-призрак – “счастье” – также не признается этимологами как слово из ряда “побратимов” приставки су- (сон). Производят его от того же индоевропейского (санскритского) su – “хороший, прекрасный”, а его корень – от часть – “доля, участь”; по их мнению, оно представляет собой словосочетание “хорошая доля”. А зря! Ведь, как мы уже об этом говорили выше, в глубокой древности слова не могли происходить путем механического сочетания со словами родного и чужого (да еще древнего) языков. Это нонсенс, анахронизм (временное противоречие).
Начальное с- в этом слове представляет собой не что иное, как уже знакомое нам (только сокращенное) су- (сън-): су-часть-е. Обратим внимание: в его основе содержится не конкретное значение (“хорошая доля” тут не проходит по определению), а абстрактное – отвлечённое понятие, поскольку речь идет не о чем-то овеществлённом, предметном, а о состоянии человека. Сравним подобные по форме слова: “житие”, “бытие”. Ни о каком предмете речи в них не ведётся: они обозначают длительное состояние человека. Именно по этому принципу построено и слово “счастье”. Но это так - сегодня, а в древние времена многие современные понятия имели вполне конкретное значение. Так, может быть, ключом к разгадке происхождения этого слова как раз и является слово “состояние”?.. только – состояние, полученное в виде наследства?.. точнее, та сама самая часть, которая достается при разделе имущества от умершего родителя – его наследнику? Ведь только представим себе, что может чувствовать сын, оставшийся без наследства – “части” имущества отца! А “часть” – в самом ли деле это слово в древности могло обозначать долю при разделе наследства? Да, это именно так. Подсказкой тут нам служат и другие, аналогичные слова из этого ряда: “участь”, “удел” (от соединения “местного”, то есть обозначавшего место действия, предлога у со словами “часть”, “доля” – имен существительных со значением - “результат раздела чего-либо, например, имущества”; кстати, в средние века на Руси возникло даже понятие “удельный князь”, правда, с другим, негативным, значением: “князь, получивший в наследство удел – часть имущества – земли, но никак не влияющий на дела управления в княжестве”; впрочем, еще хуже было стать неудельным князем – без имущества в наследстве и власти вовсе), его синоним “участь” – “доля при разделе наследства”, произошедшее аналогичным образом. Только в последнем случае “часть” – результат не просто деления, а именно “отрезания”. Этимологи считают его суффиксальным производным (с суффиксом -ть) от той же индоевропейской основы (*kend-), что и латинское scindere – резать” (откуда, в частности, происходят английское scissors – “ножницы”, и современное русское “кусать” – от древнего славянского kondsati). Но нам остаётся только сожалеть о таком неверном выводе учёных, потому что слово "часть" от этого латинского навороченного "scindere" происходит едва ли. И скажем ещё раз, что русский с латинским связан, но не так, как мыслят себе авторы такой этимологии. "Scindere" - от слова "seco" - резать, стричь, а то - от сугубо славянского происхождения "секти", "сечь". И никак не наоборот... Корень же "-част-" в слове "счастье" берёт начало от исконно славянского "чадо" - "ребёнок", "младенец", а то - от более древнего "чиндо", где -д- - всего лишь древний суффикс, присутствующий, но сегодня не фиксируемый в словах "лёд", "мёд", "сед", "след", "сад". Не будет утомлять читателя экскурсом в происхождение всех приведённых тут слов, скажем лишь, что сад буквально означает "посаженный", "посеянный", а "след" происходит от утраченного "стлед", от глагола "стлать" - буквально то, что стелется за движущимся предметом.
Остается лишь сказать, какую роль в происхождении слова "счастье" играет приставка су- (сон-). А вот какую – присоединяющую! Иначе говоря, эта часть слова указывает на факт причастности наследника к наследству: он теперь – “с частью”, то есть с долей унаследованного имущества. Счастливчик… Счастливый, таким образом, означает - "удельный", с частью наследства. Подсказкой нам тут служит однокоренное исторически слово "участь", которое означает то же - "наследная доля". Таким образом, считающееся производным от слова "часть" счастье несёт в себе совсем другой смысл - совсем не связанный с частью как таковой.
Поведем черту под всем сказанным. Слово “счастье” на поверку оказалось не “хорошей долей”, как ошибочно считали ученые, а состоянием “глубокого удовлетворения” в результате получения наследства.
И вот ещё одно слово, уж казалось бы, к нашему «су-» отношения никакого не имеющее, – «шерсть». Этимологи производят его от древнерусского сьрсть – «под влиянием, по всей вероятности, слова «шершавый» («ШЭС»). Ошибка, и серьезная: имя прилагательное «шершавый» само возникло от слова «шерох» – «неровность», которое в свою очередь обязано своим происхождением имени существительному «шерсть»! А само оно, точнее, его предок, слово «сьрсть» – выразим такое предположение – содержит в себе искаженную приставку су-, за которой следует искаженный корень -раст-/-рост-! Реконструируем этого предка и получим: «су-рост-ь». Такое превращение слова стало возможным благодаря сонорному – певучему – согласному -р- корня. Мы знаем, что на су- в русских словах ударение обычно не падает, поэтому в результате быстрого произношения слово «сурость» превратилось сначала в «сърость», затем, под влиянием мягких суффиксальных -ст- – в «сър’сть», затем – в «сьр’сть», а затем, в результате палатализации начального с- и перестановки сонорного р (такой же, как в слове «сугроб» – из «су-горб») – в современное «шерсть». Таким образом, древнее слово «шерсть» первоначально означало «заросшее место».
Наши пажити – в нашей памяти
Приведенные в этом подзаголовке слова не только созвучны друг другу, но и имеют в себе много общего. Первое и основное, что бросается у них в глаза, - это начальное па-. Что оно означает? Сегодня - всего лишь часть корня современного русского слова. С другой стороны, уж слишком много слов в русском языке с этим начальным па-, за которым зачастую следуют другие, очень знакомые с детства, корни русских слов. Вспоминаем: “пасынок”, “падчерица”, “паперть”, “папоротник”, “пасека”. Есть и вообще загадочные русское слово “парень” и украинское “парубок”. Есть и слово “пепел”, в котором нет никакого первоначального па-, и кажется, что оно произошло путем неполного удвоения корня пел- (из пал-, пыл-), но не будем спешить с выводами: многое в этимологии, как и в любой другой науке только кажется истиной, а при более близком рассмотрении эта “истина” оказывается ложным путем исследования.
Вникнем в значение приведенных слов. Пасынок - это усыновленный мальчик, сын жены или мужа. Точно так же и падчерица – удочеренная девочка, жены или мужа. Паперть – слово, заимствованное из старославянского языка, в котором оно является производным от утраченного пьрть - “дверь” (сравните: такого же корня - латинское porta - “дверь, ворота”); причем именно отсюда - происходят русские слова “запереть”, “отпереть”, “взаперти”. Паперть буквально - “преддверие, притвор”. Слово “папоротник” - это производное от старославянского папороть – то же. Префиксальное образование от утраченного *portь (позднее преобразовавшегося в пороть) – “крыло” – слово того же исторического корня (или, как говорят этимологи, той же основы), что и слова “парить”, “перо”. Растение получило свое имя по сходству его листьев с крыльями птицы. Пасека - префиксальное образование от seka - “лесная росчисть”, производного от sekti - “сечь”. Пасека получила свое название по тому, что пчелиные улья раньше ставились на лесной росчисти. Украинское парубок происходит от известного нам па- и корня реб- (в слове “ребенок”) и означает “парень”, а последнее русское слово означает всего лишь уменьшительно-ласкательное производное приведенного украинского слова. Происхождение слова “пепел” с удвоением корневого -пал (-пел) ничего общего не имеет. Начальное пе- в этом слове - всего лишь видоизмененное па-. Недаром в просторечии это слово произносится как “попел”.
И, уж казалось бы, совсем не из этого ряда имя существительное “паслён”. Но восстановим процесс образования этого слова: па-слён - от па-солон. Если с первой частью слова все тут ясно, то вот со второй… Ясно и со второй: “-солон”, перешедшее в “-слён”, в данном случае является реликтовым остатком слова “солод”, которое в древности означало все, что имеет ярко выраженный вкус (как сладкий, так и соленый). А поскольку ягода этого растения отличается именно таким ярко выраженным - подслащенным, но не сладким - вкусом, наши предки поставили его на второе место после вкуса солода. Получилось то же, что и в словах “память” и “пажить” (последнее слово буквально означает: "(на втором месте по значению) после жита" - па-жить. Дело в том, что пажить - это пастбище, где растёт корм для скота, а не для человека, поэтому и - на втором месте, идущий по значению. Жито же в разговорном русском языке - это название ржи, ячменя или вообще всякого хлеба в зерне или на корню.
Что имеем в итоге? А вот что. Перечень приведенных слов в своем составе имеет древнюю общеславянскую приставку (префикс) па-. Ее значение - “после по значимости или времени”, “чуть поодаль”. В самом деле, как это ни печально, но пасынок - это все-таки не родной сын, а “после” родного сына (по значимости) для человека, усыновляющего ребенка. Так же и падчерица - девочка (“дщерица”) после удочерения. Паперть - пространство перед дверью, а не сама дверь (то есть дальше “на шаг” по значимости, чем именно “вход в храм”). Папоротник, папорть - это не само крыло (порть), а нечто, следующее по рангу вслед за этим значением. Например, растение, часть которого имеет сходство с крылом. Пасека - это место в лесу, очищенное от зарослей для производства меда - то, что получилось после, в результате “посеки” деревьев и кустарников. Как и пажить - “место после сбора урожая”. Как и память - сочетание приставки па- в значении “после” и утраченного существительного mьntь - “представление о чем-либо”, “мысль”. Паветье - древнее слово, вышедшее из употребления в наши дни, но прежде оно обозначало “молодые побеги”, то есть не ветви, а их молодое подобие, которое “на шаг” по значимости ниже (или - в сторону), чем развитые, “взрослые” ветви.
Наш предварительный вывод? Первоначальное па- в этих словах имеет значение “после”. (В связи с этим вспоминается французское pas - “шаг”, которое, кстати, происходит от латинского passus, depeche "депеша" (фр.) – от depecher (спешить) (фр.) peditatus, pedes – пешеход, пеший, pes – нога, ступня (лат.), der Fu; – «нога» (нем.), foot (англ.) - то же. Но тут вдруг на ум приходит совершенно неожиданная мысль: а не родственник ли это общеславянское па- современному английскому слову the past - “прошлое”, “пройденное”?.. или английскому же pace - “шаг”?.. или латинскому passus - то же?.. Особенно если учесть, что падчерица по-английски звучит как stepdaughter (буквально: "шаг-дочь"), а пасынок - как stepson ("шаг-сын")? И в самом деле, пасынок от сына (как и вообще от родового древа) отстоит на шаг. В данном случае - по значимости для усыновителя. Сравните другие английские слова из того же ряда: stepfather - “отчим”, stepmother - мачеха. Stepbrother - “сводный брат”.
Что в этом примечательного? А то, что английское step- и русское па- в данном случае могут представлять собой часть словообразовательной кальки, как ученые называют поморфемный перевод с другого языка (то есть такой, когда переводятся сначала части слова, которые потом складываются, и так образуется новое слово). Какого - это нам еще предстоит выяснить. Такая калька применена, например, в случае с переводом на русский иноязычных слов, которые теперь известны нам как русские: “благополучие”, “маслина”, “злословить”, “состоять”. И наше общеславянское па-, получается, означает не что иное, как “шаг”.
При этом не следует думать, что приставки па- и префикс более современного происхождения - по- - однокоренные. Исходное значение приставки по- - “путь”, “мост” (сравните с латинским pons, pondis - “мост”). Мы имеем все основания полагать, что известные нам этимологи Н. М. Шанский и Т. А. Боброва совершенно не правы, считая, что первоначальное значение этого предлога - “после”. Да, именно такое значение “действует в конструкциях “по окончании” и “по прибытии”, но предложный падеж имен существительных при предлоге однозначно свидетельствует о том, что “по” в данном случае, условно говоря, - это часть конструкции для обозначения ситуации “на” чем-либо (в схематическом построении временного протяжения): “на” моменте окончания или прибытия, а не “после” чего-либо. Для того, чтобы представить себе это, попробуем вообразить себя как бы на мостике над чем-либо уже пройденным, оставшимся в нашем прошлом.
Но и это еще не все. Уяснив, что в основе предлога по лежит древнее имя существительное путь, постараемся понять и кое-что другое. Например, что слово это по своему происхождению далеко не простое. Обозначало оно дорогу, построенную с использованием высокого покрытия, мост через овраг или водную преграду, то есть семантически приблизительно то же, что и латинское pons - “мост” («Путь. общеслав. Того же корня, что др. инд. panthas "дорога, путь", осет. fandag "путь", лат. pons, род. п. pontis "мост, тропинка", арм. hun "брод". Исходно — "путь по воде".
Этимологический словарь, 2004), и в древности относилось к именам существительным женского рода, склоняясь по типу слов “суть”, “грудь”. И - что примечательно – первоначально, будучи общеславянским, произносилось через нос: “pоntь”. Именно поэтому в современном русском языке существуют два синонимичных (то есть сходных по значению, но различных по звучанию) слова - “путь” и “дорога” (последняя - от “торить”, “тереть”). Иными словами, путь всегда строят, дорогу - торят (“трут” ногами), как и тропу. И поэтому, образно говоря, предлог по - всегда “выше” обозначаемого им имени существительного, а не “после” него. Иными словами, путь – это не просто проторенная дорожка, а инженерное сооружение, построенное выше окружающего грунта.
И наконец, представим себе, что в основе рассмотренной нами выше древней приставки па- лежит некое слово-предок. Как мы уже знаем, в основе приставки па- находится славянское слово-предок, близкое к латинскому passus - “шаг”. Что ж это за слово? Это пах. Именно этим словом в древности наши предки-славяне обозначали… именно шаг. Сравните современное выражение: “Сколько верст пропахал!” А ведь и в самом деле: почему - именно “пропахал”? Ведь не пахотой же человек в поле занимался - шел пешком! А все потому - что в глубокой древности служило это слово - пах - исключительно для измерения длины, точно так же, как и пядь и локоть, - части тела и они же - отрезки длины: человек - мера всех вещей! Само слово “шаг” - более позднего происхождения, возникшее из сяг - “шаг” (и присутствующее, например, в словах “посягать”, “сажень”). Нам, конечно, могут возразить, что глагол “пропахал” - это видоизмененный глагол “пропёхал”, но это будет слабым возражением: такого видоизменения в современном корне пех- (пёх-) ученые не отмечают.
И не сделаем открытия, предположив, что славянское пах родственно древнейшему слову пеха - “нога”, который, вполне вероятно, является прямым его предком (сравните это с латинским pes - то же!), от которого также возникли: пешка - “воин-пехотнец”, пехота и современное наречение “пешком”. Кстати, французское слово “патруль” происходит от глагола patrouiler - “патрулировать, ходить дозором”, а восходит этот глагол к patte - “нога”. Да и просторечное слово “пёхать” - “идти пешком” - из того же ряда слов, общим корнем которых является корень пех-. Кстати, неслучайно латинский “шаг” - passus - также является однокоренным по отношению к латинскому же слову pes, pedis - “нога”: шагаем-то мы ногами. Независимо от национальности…
Для сомневающихся: рукопашный бой - это не от "руками пахать", а биться руками и ногами - по-всякому, лишь бы одержать верх над противником.И здесь наша "пеха" - нога - проявила себя.
Слово «паук» исследователи производят от ой же приставки па- плюс греческий (?) корень onk . «Общеслав. Образовано с помощью приставки па- от *окъ(«о – из on, on; у»), того же корня, что греч onkos – «крючок», лат. ankus - «имеющий кривые руки», др.-инд. akati - «сгибает» и т.п. Паук назван по своим изогнутым лапам», - сообщает нам «Школьный этимологический словарь» под ред. Н. М. Шанского и Т. А. Бобровой. Здесь то же распространенное заблуждение – недопустимое совмещение частей одного слова из разных языков. Ну, не могли русские люди в древности производить столь сложные конструкции – это все от лукавого. Это все равно как представить, что наши предки сконструировали слово «микроглаз». Для того чтобы это случилось, тр***ется, чтобы на протяжении многих веков русские изучали в гимназии латынь и греческий, да так, чтобы этот греческий стал чем-то само собой разумеющимся и общепринятым, по крайней мере, в научном обиходе – как это произошло в России 18, 19 и 20 веков. В дохристианской древности на Руси латынь и греческий в таких масштабах не изучали, - это нонсенс; слово могло быть заимствовано только целиком. Поэтому и па-onk – из области фантастики…
Ларчик открывается просто: слово «паук» – действительно общеславянского происхождения, причем – во всех своих частях. Но вот этот корень «-ук-» остаётся загадкой. Это первое, что надо признать при работе с этим словом. Разгадать ее можно, например, так. Представим, что наше слово «паутина» является не производным от «паук», а наоборот, его родоначальником. Но в «паутине отсутствует искомый корень -ук-, там – корень -ут-». Как быть? Производного корня -ут-, родственного этому слову, в русском языке нет. Утроба – от *o(носовое)tro – (ср. нутро), восходит к общеславянскому «o(носовое)tь», утро – от древнеиндийского vatras – время водопоя для домашнего скота, как утверждают некоторые этимологи. Но в словаре находим слово «уток» – поперечные нити ткани, переплетающиеся с продольными, составляющими основу. Это слово – общеславянского происхождения, производное от той же основы, что ткать; у- в данном случае является приставкой. Что делает паук? «Ткёт» паутину. Как бы – ткет. Именно это «как бы» подчеркивается в приставке па-. Мы уже знаем, что наше «па-» означает сравнение, не точное, а на шаг отстоящее от сравниваемого объекта либо лица. Первоначально паутина произносилась как «паутъкина»: па- - приставка, -у- - промежуточная приставка, ставшая впоследствии частью корня. Вот вам и объяснение происхождения слова «паук»: па-утъкъ, буквально: «наподобие (но на втором месте по значению) ткача»! С определённой степенью вероятности мы можем предположить, что когда-то в древности существовало русское (а никакое не греческое!) имя существительное "уткИна" - производное от глагола "ткать", которое означало просто - "ткань". Таким образом, паут(к)ина - это вторая по значимости ткань, вроде как ткань, но не сама ткань. В самом деле, из такой ткани одежду не сошьёшь. А паук - "тот, кто ткёт" эту как бы ткань.
«Паветье» – такое название носит один из известных фольклорных ансамблей. Никаких «пав» в его корне нет – перед нами еще один отпрыск исчезнувшего слова «пах»/«пех»! но что это за корень такой – -вет-? С «ответом» и «заветом» оно не имеет ничего общего. Но вот с «ветвью» связано кровными узами. А само слово «ветвь» восходит к ныне забытому древнерусскому «вега» – «отпрыск, молодая поросль». Родственными ему являются слова: «вегетарианец», «вегетативная» (нервная система), «vegetabilis» – «растительный» (лат.). Известное всем, кто дорожит родной природой и историей, словосочетание «Беловежская пуща» содержит в себе слово, дающее ответ на наш вопрос: «беловежская» происходит от сочетания слов «белая» и «вега», что означает «незаселенная людьми», «чистая», «белое пятно на карте», а «вежа» – «вега» – поросль, место, заросшее молодым, возможно, новым для первопроходцев, лесом. Думаем, что и название «Беларусь» означает в своем истоке – «Белая (то есть новая) Русь», которую русские люди, действительно, заселили позже, чем Русь Киевскую и Новгородскую. И допустимо предположить, что известное многим по названию тургеневского рассказа словосочетание «Бежин луг» – оттуда же: «бежин» – это искаженное «вежин». Буквально: «луг с молодой растительностью». Хотя, вполне возможно, что название свое луг получил от другого имени собственного, ныне утраченного.
Таким образом, если вернуться к нашему «паветье», можно с определенной долей вероятности сказать, что буквально оно означает уже и не луг, но еще не молодой лес – нечто среднее между ними – паветье...
И еще. В современном русском языке мы находим слова, содержащие это па- не только в приставке, но и в корне. Например: “распахнуть”, “запас”. Есть резон связать это слово с корнем пас- из глагола “пасти”, если принять за основу, что пасти первоначально означало не кормить, как утверждаю некоторые этимологи, связывающие "пасти" с "питать" (в том смысле, что корень пас- - это видоизмененный корень пит-) скот, а… ходить за ним шагами с целью защиты от хищников и потери разбредающегося стада; отсюда происходит и слово “опасный”, то есть такой, который требует тщательного наблюдения и следования за объектом “шаг в шаг”). Пазуха (из пасуха - с историческим переходом звука х в с и добавлением к корню суффикса -ух- и окончания -а) и имя существительное “паз” - “промежуток между частями конструкции”. Древнее же значение корня пах- - “шаг” исчезло навсегда. Что ж, так порой складывается судьба не только слов, но и многих других вещей: ничто не вечно под луной. Но вот еще что интересно: очевидно, древний славянский корень -пах- был известен не только жителям Европейского континента. На глубокие раздумья исследователей может натолкнуть еврейское слово pesah, которое лежит в основании современного русского слова “пасха”. В переводе с древнееврейского оно означает “выходить, переходить”. Пасха - праздник воспоминания о том дне, когда гнев Божий прошел мимо жилищ евреев и обрушился только на египтян. Значение “сладкое кушанье из творога” вторично и восходит к пасха - “весенний праздник христиан”.
Но древнерусское пах - "шаг" - само происходит от более древнего "пехъ" - "нога". Отсбда, от этого забытого ныне слова, происходят слова "пешка" ("солдат-пехотинец"), "пехота". Недаром по-латыни нога звучит как pes, от которого происходит слово, известное сегодня всем, - "педаль" (буквально - "ножной" (рычаг). Глагол "писать" - от пех-jать, первоначально - "оставлять следы" на глине, земле или песке. Сочетание согласных -х- и -j- в русском языке даёт смягчённое -х-, переходящее в свистящий "с". Это яление называется палатализация, буквально - "смягчение". Именно отсюда, по нашей версии, происходит и глагол "пахать" - "оставлять следы - борозды - на земле сохой или плугом". А поскольку раньше писали на деревянных дощечках, часто - с нанесённой на них глиной, то ответ приходит сам: "оставлять следы на глине" - вот что значит "писать"! Да, требуется объяснить переход коренного -е- в -и-, но это связано с изменением гласной в корне на гласную так называемого длительного действия – такие (а это -а- и -и-) существуют в корнях для обозначения длительности действия: выстою (выстрою) – выстаиваю (выстраиваю), соберу – соб-и-раю, удеру – удираю. От первоначального пехъ - "нога" в русском языке произошло имя существиитеьльное "пест, пестик" (с переходом коренного -х- в -с-). И глагол "пихать". Это "пест" - "палочка для работы" является производным от первоначального "пехъ" - "нога" и... реальным доказательством этого происхождения. "Так что писать и пахать - слова однокоренные! И, добавим от себя, труд это колоссальный в обоих случаях.
Не забудем также слова "пень" - от "пнуть": в обоих скрыт - прячется эта древнерусская "нога" - "пех(а)". В самом деле, пинаем мы - пихаем что-то лежащее перед ногой. И пень - это причина нашей дорожной "запинки". В Беларуси можно встретить фамилию Пехньо - она-то и является конкретным доказательством происхождения этих слов.
Немецкий” русский язык
Приведенные ранее слова русского языка говорят нам о том, что их происхождение ученые нередко связывают с корнями тех современных русских слов, которые внешне похожи на искомое, или с корнями похожих по звучанию слов из иностранного языка. Это говорит о том, что иностранные и древние, мертвые языки этимологи порой знают лучше, чем русский и родственные ему славянские языки. В 19 и 20 веках в языкознании господствовала теория, согласно которой источником современного русского и всех славянских языков был язык древних германцев. Именно отсюда этимологические словари русского языка Александра Преображенского и Макса Фасмера (увы, во многом копирующего своего предшественника) изобилуют ссылками на древние языки германской группы. И во многом эти авторы правы, по крайней мере, в том, что очень многие слова славянской и германской групп имеют общий исторический корень. Но это само по себе не означает, что славянские слова произошли от слов германской группы. Производить всю огромную массу слов из прусского, исландского и древнего верхнего или древнего нижнего немецкого – это большое и досадное заблуждение. Отчасти это было связано с неверно понятой так называемой арийской теорией: выводы ученых прежних веков были построены на том, что именно германские племена были «исконно арийскими». Поясним: арии, о которых в Европе в 1786 году впервые заговорил английский исследователь-санскритолог Уильям Джонс. Но арии – это не нация, не биологический вид и не раса, как думали прежде исследователи, а особая группа представителей разноязычных племен, объединенных стремлением к совершенству. Разновидность общечеловеческой ? Мы вправе это предположить. «Стремящийся к совершенству» – так и переводится на современный русский язык слово «арий». В исследованиях возникла путаница: ариев считали прямыми прародителями германцев. Это обстоятельство дало основания для политизации филологической науки, что привело к рождению «арийской теории» в политике и как результат провозглашением немецкой нации как высшей, достигшей совершенства, а остальные народы были причислены к недочеловекам (Untermensch). Но если в политике немецких «сверхчеловеков» общими усилиями поставили на место, то в филологии процесс их развенчания занял намного больше времени. В конце концов ученым удалось доказать, что их предшественники заблуждались и путь древних ариев по территории современной Европы был иным, а германские племена возникли значительно позднее и под влиянием совершенно иных обстоятельств. Самым близким к праязыку (индоевропейскому), на котором сначала говорили, а потом только писали и общались, как на современном английском, представители самых разных народов древности, довольно длительное время считался язык славяно-балтов. В литовском насчитывали самое большое количество корней из древнего языка. Но в 80-е годы прошлого столетия в журнале «Наука и жизнь» была опубликована статья, рассказывающая о том, что самым близким к исчезнувшему праязыку из всех языков был… русский. Повторим то, о чем уже сказали в предыдущих главах: исследователи обнаружили, что именно в русском языке содержится более чем две тысячи слов с индоевропейскими корнями – треть активного словарного запаса.
Но этимологи продолжали пользоваться «онемеченными» словарями. Такой путь подсказывал исследователям неверные пути научного поиска. А вот в том, что касается исконно русских слов, исследователи проявляли удивительное невежество.
Ярким примером тут могут служить слова, начинающиеся на звук ш: “шурин”, “шея”, “шваль”. Все они, по мнению некоторых ученых, имеют отношение к глаголу “шить”: ученым показалось, что эти слова можно сблизить между собой. Да, есть такое понятие в науке, как интуиция. Но интуиция хороша там, где она подтверждается опытом или другими доказательствами высказанной версии. Без этого она напоминает тычок пальцем в небо, а в некоторых случаях создает серьезные помехи в научном исследовании.
Рассмотрим первое слово - “шурин”. Этимологи считают его суффиксальным производным от той же основы, что и древнерусское имя существительное шурья, старославянское шурь, сербо-хорватское шура - то же. Эта догадка не вызывает сомнений. Добавим к этому и родственные нашему шурин слова, знакомые нам из детских игр: “Чур, не я!”, пращур, до сих пор, несмотря на его древность, известное в современном русском. Чур или щур в переводе с древнерусского означает “дед, предок”. И детская присказка: “Чур, не я!” представляет собой остаток молитвы предкам, которым в древние времена поклонялись наравне с богами. И судите сами, какое отношение этот чур-щур имеет к процессу шитья? Да никакого! Что и требовалось доказать.
Но нам требуется доказать не только это. А также и то, что шурин происходит от этого нашего щур. Или, по крайней мере, имеет с ним прямое родство. А в самом деле, может быть, и верно то, что предок-щур и современное шурин происходят от одного, общего корня? Все-таки оба этих слова обозначают родство по крови. Но этого мало: слова могут быть просто похожи по звучанию, а происходить совершенно от разных основ. Такое нередко бывает! Но думаем, что здесь другой случай - тот самый, когда древнее и современное слова не просто похожи, но и находятся в самой тесной родственной связи. Ключом к разгадке тут нам может служить само слово “родственный”. Именно это значение, то есть значение рода, имеет древнее, праславянское (то есть существовавшее во времена до возникновения общеславянского языка, то есть до 2 - 3 столетия до н. э.), слово stja, обнаруженное исследователем языка государства Урарту Владимиром Щербаковым. Оно же – “племя”, “стая”. Кстати, последнее слово напрямую происходит от этого stja. Именно от этого слова и происходит наше щур (чур) - через stjur (то есть с помощью древнего суффикса -ур-, который встречается в таких современных словах, как “коб-ур-а” (буквально: “изогнутая” - с историческим корнем коб- (видоизмененным ков-), от исчезнувшего коб-енить - “ломать, корчить, изгибать”), украинского кач-ур - “самец качки, селезень” (иначе - кач-ечк-а, кач-к-а). В общеславянском языке было такое явление, когда сочетание звуков tj, stj производило звук щ. Например: куща - от ку-stj-а, пища - от пит-jа. По Щербакову, корень древнего славянского слова stja мы сегодня находим в имени прилагательном “общий” (от об(о)-stj-ий), имени существительном “община” и т. д. Правда, словарь Шанского и Бобровой даёт другое толкование слову "общий" - как суффиксальное производное от некоего утраченного(древнерусского? - Об этом - ни слова) "обътъ" с неуказанным значением слова; -ий - это только окончание. Попутно заметим, что и само это "опт" вполне могло произойти от сочетания предлога обо с искажённым stja. Но приводятся родственные слова: диалектное опт - "общий валовой расчёт" и наречие "оптом". Но, во-первых, "обътъ", даже если такое слово в действительности существовало (а не реконструировано, как это часто бывает у лингвистов), само может быть производным от "общий" (случаи словообразования с укорочением слова и от других грамматических форм от хотя редко, но в языке всё же случаются, например, "общежитие" - "общага"); "общий" исходно - "окружающий", спорить не будем и оставим в силе обе версии. Но отметим, что вариант Щербакова - "обо-стий" как "дающий доступ всему" (ср. современное "оптовый продукт - совокупный продукт, произведённый в результате общей деятельности") ближе к глубинному, первоначальному значению слова, чем "окружающий".
Нет, не оттуда - наш щур-пращур! У Щербакова -stj- - это корень слова, а в слове "общий" (от обът-т-ий - объс-т-ий) - всего лишь суффикс. Корень от суффикса, бывает, иногда и происходит, но это, скорее, исключение, чем правило. Так что сойдёмся на том, что это интересное звуковое совпадение. Зная это, нам легко перебросить мостик поиска первоначального значения слова к современному шурин. Который тоже – член племени, рода – этой самой stja - человеческой родовой “стайки”! В самом деле, когда человек женится, а у жены есть родной брат, то само по себе это означает, что род его расширяется, и шурин оказывается в числе первых родственников расширенного рода – как и жены – тёща, жены – тесть и даже двоюродный брат – братан. Кстати, и слова "тесть" и "тёща" имеют самое прямое отношение к нашему stja: те-st-ь, и уж тут напрасно этимологи ищут связь с греческим tikto - "произвожу, рождаю", утверждая, что тесть - это родитель (жены). Не всё так просто! Вдумаемся: называя слово "тесть" общеславянским, учёные сближают и фактически производят его из греческого языка! Что, у русских и славян для обозначения породнения через брак не было своего слова, да причём так, что им пришлось заимствовать его у греков? В это поверить просто невозможно. Однако составители подобных словарей отказывают в этом целому народу. А тесть, как и тёща, - это не просто "родитель", а "новый член семьи". Как и свёкор и свекровь - от первоначального словосочетания "своя кровь". В самом деле, когда молодые женятся, в результате их союза образуется новое родовое гнездо, две "крови" (рода) сливаются в одну. Исходя из этого, можем утверждать, что и слово "тёща" берёт своё начало от сочетания местоимения те (та) и нашего stja. Буквально - "той же (семейной) стьи-стайки". Как и тесть - только с окончанием мужского рода. Таким образом, у русского языка достаточно своих ресурсов для словообразования, и для обозначения священных для русских и славян семейных и родовых уз им незачем искать корни в греческом.
Впрочем, что касается слова "чур", достаточно полистать книги Б. Рыбакова, А Кейсарова и Г. Глинки, чтобы понять, что выражение "чур меня" эти учёные связывают с понятием черты, границы; было и специальное божество, охраняющее границы, так вот, чур таким божеством и был. Нарушивший границу - чур(ъ)т, от которого впоследствии произошло неприятное христианам слово "чёрт". "Чур связан с миром. Он освящает и защищает право собственности (вот и говорите потом, что в древности у славян был коммунизм, а вервь (древняя община) имела полную власть над человеком, - как бы не так!), оседлость человека на земле, гуманные нравственные принципы (ср. "чур, моё!, "чур, пополам!", чур, вместе!". Со словом "чур" связаны "чёрт", "очерт", "очерчивать". Праславянское "черт", как считают некоторые учёные, - "проклятый"; возможно, нарушивший границы географические, а затем - неизбежно - и нравственные, подменяющий добро злом)". С последним мы не согласны: слова "черта", чур и "чёрт" имеют разное происхождение, о чём мы поговорим в следующих главах. Некоторые слово "чур" ("щур") связывают с "ящур", "ящер" - древнее мифическое существо, якобы охранявшее эти границы,но эта версия нам кажется неподтверждённой. Думаем также, что и связь чура с чертой тоже натянута и является вторичной этимологией. Ведь слово "черта" происходит от глагола "ч(ц)ертить", близко по происхождению - "царапать", "срать" ("пачкать, гадить"), откуда, кстати, и слово "чёрт" (исходно - "пакостящий, пачкающий"), греческим krino - "режу", о чём, кстати, сообщают те же учёные-этимологи. И английские глаголы scar, scratch - "царапать", о чём сообщаем мы. Итак, по всему видно, что богом славян чуром тут и не пахнет. Тем более что такого бога у славян никогда не было, а утверждение об обратном является гадательным. Но - применительно к слову "шурин" - глагол “шить” и близко не лежал…
Имя существительное “шея” также трудно “обвинить” в его родственных связях с глаголом “шить”. При рождении и развитии организма ничего ни к чему не пришивают - это противоестественно. Уж что-то, а это наши предки знали точно. Все вырастает, как говорили в Древнем Риме, ab ovo - “из яйца”, то есть с самого начала. Но сбивает с толку древнерусское шива - “шея”. А что? Вроде похоже на нашу современную шею. С другой стороны, в глаголе “шить” не все так просто, как кажется на первый взгляд: он состоит из древнего корня шив- и суффикса -ть. Только впоследствии, с и этого корня, и русского языка вообще, коренной звук -в- выпал. Но он обнаруживает себя в словах: “швец”, “швея”, “швейная” (мастерская), “швейное” (дело, искусство). Такое же явление мы наблюдаем в глаголах: “плыть” (от -ть), “крыть” (от кров-ть), “вить” (от виj-ть).
Вот поэтому - исходя из внешнего звукового сходства корня шив- в древнерусском слове шива - “шея” и корня ши(в)- в глаголе “шить”, ученые и допустили, что эти слова - исторически однокоренные, родственные по своему происхождению. На самом деле это не так, и по своему происхождению эти слова - абсолютно чужие друг другу. Тут мы имеем дело как раз с тем самым случаем, когда чисто звуковому совпадению в корне слова доверять нельзя. Звук ш - “хитрый”, как говорят в таких случаях - с двойным дном. Корень шив- в глаголе “шить” - очень древний, он происходит от некоего общего - индоевропейского (санскритского) – слова-предка, который в настоящее время ученые могут только восстановить (поскольку в записи, с сочетанием исходных звуков, давших звук ш, оно не сохранилось). Если в современные родственники этого глагола можно смело записать английское sew – “шить”, то для современного русского "шея" такое родство уже неприемлемо. Разберемся в этом постепенно.
В общеславянском шити звук "ш" возник не сразу, а через сочетание s c j: sj постепенно перешло в ш, то в древнерусском шива - “шея” звук ш происходит от сочетания двух других звуков общеславянского слова – k’v или h’v (где согласные k’ или h’ – мягкие или смягченные). Думать так нам позволяет существование исторического корня kov-, (kiv-), с чередованием гласных o и i (в значении “гнуть, изгибать”, с изменением коренного гласного на y (ы), i, a, e и конечного согласного - с основой, оканчивающейся на b). Попутно отметим, что и сами - приведенные в скобках - глаголы “гнуть” “изгибать” - а еще “гибнуть” и даже имя существительное “губы” содержат в себе этот древний корень *kov(b)-: гнуть - от *къб-нуть - гъб-нуть, с выпадением коренных -ъб- перед ударным суффиксом -ну- на звонкий н; тот же процесс, только с возникновением ударного и в корне – для указания продолжительности действия и послекоренного суффикса -а-, “гибнуть” – уже без него; губа – от *гыб-а, последний вариант – от *к(г)ооб-а - с удлиненным о (не согласимся с попытками сблизить это слово с литовским gumbas - “нарост, гриб”, поскольку оно само происходжит от более древнего славянског слова и его первоначальное значение связано с естественными чертами человеческого лица, на котором наросты, грибы и вообще что-то косметически лишнее недопустимы и дисгармоничны, как и оскорбительные сравнения с ними; в некоторых русских говорах губой называют гриб, но происходит это слово как раз от сравнения с человеческой губой, а не наоборот. Иными словами – уже исключительно для специалистов – скажем, что вторичной этимологией тут может быть, как раз напротив, – обозначение нароста, гриба, а не человеческой губы). Этот древний корень присутствует как в русских, так и в иноязычных словах. Например, ков-ать (“изгибать в нужном направлении в процессе ковки”), кузнец (из ков-нец, с последующим переходом коренного "в" "в" "з"; ср. по-украински кузнец - "коваль"), кав-ерза (“кривая линия”), ков-арный (по мнению некоторых ученых, - от древнерусского выражения ковати ковы - “замышлять зло, строить козни”, но по нашему мнению, - напрямую от этого самого “кривого” корня kov-; здесь: “непрямой в мыслях и поступках”), английское con-cav-e - “вогнутый”, “небесный свод”, украинское хвыля - “волна”, те же (приведенные выше) коб-ура, коб-ениться, кав-ерна - “естественная пещера” (от латинского слова-аналога), ков-ыль (“степная трава, которая красиво изгибается под ветром”), ков-ш (кружка с изогнутой ручкой, “криворукий” черпак), коверкать (от сочетания корней kov- и ver(t)-; последний - в значении “вертеть”), х-илиться (от исчезнувшего *х(ъ)в-илиться, с последующим выпадением коренного безударного ъ), кв-ёлый, (“нестойкий, гнущийся”), цв-еток (от исчезнувшего общеславянского kv-itok, который в свою очередь представляет собой суффиксальное производное от более древнего *kov-itok, с первоначальным значением “лепесток-завиток с извилистым, “разворачивающимся” строением лепестков”, например, как у розы), ков-ыль (трава, легко стелющаяся, гнущаяся под ветром), гнуть (от *kov-noti – с выпадением коренных -ov- и озвончением перед звонким суффиксальным н глухого звука k) и изгибать (от *iz-kiv(b)-ati – с озвончением коренного k под влиянием коренного "г" в глаголе “гнуть”), гибнуть (от *k(h)iv-noti - здесь и далее, в словах с суффиксах -ну-, с о носовым, позднее перешедшим в современное у; слово близко по происхождению и значению с “хилиться” – гнуться под тяжестью беды или болезни), гибнуть (от *kiv-noti - *hiv-noti - *hib-noti), кив-ать (от утраченного общеславянского къв-ати или кы-ти (от ков-ти) – “шевелить, покачивать, наклонять или сгибать то в ту, то в другую сторону”). В качестве рабочего выдвинем предположение, что остатком этого слова, отражающим процесс изменения в корне kov- (kiv-), является и современный русский глагол “кив-ать”. И другой глагол - "шев-елиться" (от утраченного «хи(е)велиться»). К корню -ков- прямое отношение имеет и современный глагол "колебать(ся)": ко(в)-jев*ат'c'а.
Можно ухмыляться при этих построениях, как это делают недалёкие представители официальной науки, но можно и всерьёз отнестесь, например, к такому: слова "карикатура" и "коверкать" - одного корня. Славянского. Такая вот, образно говоря, "коверкатура".
Объединить все эти слова в один ряд - как содержащие в себе один, общий для всех них, исторический корень, - поступок смелый. И тем не менее отважимся на него: кто-то же должен это сделать; так пусть первыми в этом начинании будем мы с вами. Попутно ответим на вопрос, почему происходило чередование в корне -kov- - -kiv-. Тут, скорее всего, мы имеем дело с влиянием суффикса -а-, в результате которого происходит чередование коренных звуков «и» и «о» и в других аналогичных случаях: собирать, но: собрать (от събърать), привирать, но: приврать (от корня vir- - vor- со значением “извращать”; отметим и существование древнерусского аналога этого слова - “ворожить” (с первоначальным значением – «невнятно говорить, бормотать») - от vorot(j)iti, с удвоенным суффиксом инфинитива -ti). Это явление в русском языке сохранилось с индоевропейских времен, то есть со времени существования общего древнеиндийского литературного языка - санскрита, о котором мы упоминали выше. Правда, исключением тут являются слова, где такое чередование не произошло, например, тот же глагол “ковать”, но в развитии языка мы нередко имеем дело не только с правилами, но и исключениями из них, многие из которых просто игре случая. Имеет смысл также предположить, что и сам глагол “вить” также происходит от этого древнего корня kov- (с выпадением “начальнокоренного” ko-), но эта версия требует дополнительных подтверждений. И тем не менее мы на ней настаиваем как на рабочей.
Но на этом не остановимся. А почему бы не предположить, что наше слово “шея” произошло от этого исторического корня kov- (kiv-), который в этом случае видоизменился так же, как и в украинском слове хвыля - “волна”? То есть, образно говоря, что древнерусское слово шива - это еще более древнее к(х)ива? Попробуем реконструировать развитие этого слова: kov’-eja - ky(ы)v’-eja - kiv’-eja - h’v’-eja (со смягченным h’) - s’v’-eja - sje-ja и наконец - наше современное шея. Согласно известным законам исторической грамматики такое фонетическое видоизменение начальных согласных произойти вполне могло: известно, что звук ш берет свое начало от сочетания звуков hj, sj: “носил”, но - “ношу” (от нос-jу), поскольку в глаголах первого лица единственного числа, в случаях с окончанием основы - и части слова без окончания на “свистящий” согласный звук с, всегда сопровождается окончанием jу (ю). (Обратим внимание на существование другого - родственного нашему "шея" - древнего русского слова - "выя". У которого, как нам видится в свете изложенного, отпало начальное ко-).
А когда мы имеем дело с мягким или со смягченным h’ перед гласным так называемого передненебного ряда, то в древней фонетике - системе образования и произношения звуков языка - он переходит в согласный звук s’ - по так называемому закону палатализации (превращения согласных г, к, х, подчеркиваем, перед гласными передненёбного ряда и и e). И вот тогда это последнее, в сочетании со звуком j, переходит в мягкий ш, какой, собственно, и был в древнерусском языке. Но звук v - не j. Однако и v у нас - звук не простой, а смягченный - ставший таковым под влиянием ударного гласного e’ (похожего на современный - так называемый передненёбный - и присутствующего в таких словах, как “мель”, “щель”, “лес” и т. д.). А это значит, что v постепенно переходит в йотированный - j, i. Который, воздействуя на предыдущий смягченный h’, как раз и превращается в наш искомый звук ш. Таким образом, шея - это буквально: “гнущаяся, кивающая часть человеческого тела”. И, значит, имя существительное “шея” образовано от древнего корня k(h)iv-, имеющего соответствие в глаголе “кивать” - такая, образно говоря, “кивея”, впоследствии, в результате длительных фонетических изменений, превратилось в современную “шею”.
Разумеется, ничего подобного не могло бы произойти, если бы мы имели дело с твердыми согласными и задненебным y (ы), как, например, в украинском хвыля - “волна” (поскольку звук ы относится к гласным задненебного ряда и палатализации, то есть превращения согласного h в s в этом случае произойти не могло). Конечно, предложенный нами путь доказательства происхождения “шеи” от “к(х)ивеи” - не истина в конечной инстанции, и тем не менее такое объяснение происхождения слова нам кажется куда более предпочтительным, чем от глагола “шить”.
В древности существовало русское слово «жестокошивый» (на церковно-славянском – «жестоковыйный») – «непреклонный, суровый, жестокий», производное от исчезнувшего «шива» – «шея». Но вот зачем-то древнему русскому человеку потребовалось преобразовать его в некую *к(х)ивею - шивею, со временем превратившуюся в “шею”? Есть в языкознании закон так называемой аналогии, в соответствии с которым очень часто рождаются новые слова. Так, помимо сугубо русского шива существовало общеславянское (впоследствии - старославянского) выя, в основании которого также присутствует древний корень ков(б)-: *ковыя > выя (с выпадением начального ко-). Но есть и другой фонетический закон, согласно которому, поскольку в слове шива коренной гласный звук и относится к гласным переднего ряда (то есть к таким, при произнесении которых язык приближается к передней части нёба), после него должен находиться суффикс с плюс гласный также переднего ряда. В таком случае наиболее вероятным становится рождение слова *к(х)ивея, чем *к(х)ивыя. Именно поэтому мы сегодня произносим именно так: “шея”, а не “шия” (в украинском – именно шия, но это лишь следствие украинского дифтонга ei, в котором ударение перенесено на последний гласный I и к нашему случаю это обстоятельство отношения не имеет). Иначе говоря, слово “шея” возникло по аналогии со словом выя. Но - с особенностями процесса рождения.
И наконец о том, что касается слова “шваль”. Некоторые этимологи образовали его от этого шити по типу: падаль - от падати. Но не будем мудрствовать лукаво: мастера швейного дела к нему отношения не имеют - просто никакого. Это слово в современный русский язык было введено зимой 1812 года, когда русские крестьяне и казаки из таившихся в засаде отрядов народного ополчения слышали, как французы отступавшей наполеоновской армии кричали при виде падающих от истощения лошадей (которых тут же забивали и ели у костра): “Cheval!” (“Ш(е)валь!”). Что по-французски как раз и означает: “лошадь”! Но, поскольку лошадь пала, тот есть упала от изнеможения или издохла, простые, не знавшие французского языка, крестьяне и казаки для себя перевели это слово как “падаль”. Так что от “падали” “шваль”, действительно, ушла недалеко! Но только в другом смысле, как говорят ученые, - в плане семантики (значения) слова.
Ни шея – от «шить», ни лицо – от «лить»…
…И добавим: ни пора – не от «переть»; чаще всего глаголы происходят от имён существительных, а не наоборот. Почему шея не от «шить», мы уже знаем. И у Фасмера, и у Преображенского находим, что слово «лицо» происходит от глагола «лить». При этом, правда, не объясняется, кто или что льет на это самое лицо, а главное, зачем. Если бы оба ученых были более дальновидны и внимательны к процессам словообразования, они смогли бы заметить, что глагол «лить» очень близок по звучанию к греческому слову «олеа» – “olea” – «оливковое». Это слово заимствовано из греческого. В русском оно звучало как «(о)лея», в старославянском – «њлей». Нам сегодня трудно доказать, что это заимствованное слово лежит в основе глагола «лить», но предположить подобное мы вправе: (олея) – (о)леити. Но вполне возможен и обратный вариант: что греческое олеа произошло от русского глаголить "лить". Кто помешает нам сделать такое предположение, учитывая глубокую древность русского и относительную молодость греческого языка, включая его отца-основателя - древнегреческий? Но это тема отдельного исследования и на ней мы останавливаться не будем. А что же, в русском языке не было эквивалента слову «лить»? Был. Это слово «с(з)ыпати» – «сыпать». До сих пор в некоторых сельских семьях говорят: «Насыпь себе борща». «Насыпать» в значении «налить» в русский язык пришло из украинского: по-украински сипати – может означать и «лить» (например, о дожде). Но в русском языке греческое заимствование оказалось сильнее древнерусского «сыпати».
Происхождение же слова «лицо» таково: от первоначального «облик» образовалось слово без приставки – «лик». А от последнего – сперва древнее «лице» (причем процесс тот же, что и в чешском слове lasce - «любовь» и в русском солнце: суффикс -це- играл смягчающую и уменьшительно-ласкательную роль в словообразовании, такую же, как в слове «винцо» от «вино», «ленца» от «лень»), затем уж современное русское «лицо».
Но откуда – «облик»? А вот откуда: от об(в)л(и)ек. От «об(в)лачить», «об(в)лечь». Кстати, однокоренным по отношении к нему является слово «об(в)лако». Облик – это то, что об(в)лекает душу человека. Поэтому не зря говорят: «Лицо – душа человека, надо просто уметь его читать».
"Славное слово"? Нет, "Сложное слово"
Предварим наш поиск авторским стихотворением.
Слово «слово» – откуда оно?
Ни при чём тут молитва и слава,
И увидеть нам не суждено
Стёртый «слог» вместе с суффиксом справа.
Ибо «слог-вом» в минувшие дни
Было наше древнейшее слово,
Да легло оно в поле костьми
От руки толкователя злого.
А мудрейки немецких кровей
Сатанинскую смесь намешали,
И теперь нам поёт соловей,
Да не то, что вещали скрижали.
Соловей – сам несёт в себе свет
И напевность словесного чуда:
Он – «словей», он – сказитель-поэт,
А не жёлтая тварь словоблуда.
Древних руссов язык! Ты отторг
Всё чужое на праведном вече.
И в Босфоре таится «восторг»,
И за Веспером прячется «вечер».
И Колядина дара итог –
Календарь из забвения чащи,
А в истории слышу исток,
Серебристой струёй говорящий.
(31 марта 2016)
В чём здесь суть поэтического (вместе с тем и научного) рассуждения? Слово «слово» этимологи (А. Преображенский, М. Фасмер) традиционно производят от «слава» (первоначально – «молитва»), что является грубейшей ошибкой и свидетельствует о невежестве и пренебрежении к нормам лингвистики. Слово первоначально означало не только лексическую единицу, но и сочинение, результат композиционного составления – сложения различных компонентов в одно связное целое. Именно это упускают учёные.
Слово «соловей» те же (предположительно) производят от слова «соловый» – «светло-жёлтый». Но это то же, что в своё время изобрёл некий академик Российской академии наук Байер: русское «барин», по его мнению, происходит от слова «баран» (по признаку ношения бараньей шапки или верхней одежды).
Восторг первоначально означало - "движение вверх", одно из значений - "восход". Унаследованное от древних руссов (как и греческое девиро - от "дерево"), это слово использовалось (по большей части, моряками) для обозначения восходящей по утрам звезды на востоке от центра Европейского континента.
Веспер (искажённое девнерусское "Вечер") - звезда на Западе. Переданное древнегреческими языковыми (не знающими, например, звука "ч") средствами русское слово "Вечер". В глубокой древности - искажённое имя шумеро-аккадской богини Астарты (перешедшее в др.-евр. имя Эсфирь). В более поздние времена перешло в латинский язык под именем "Венера" - богиня любви в древнеримской мифологии. Отсюда немецкое Westen (Abendland, букв. - "вечерняя земля") и английское West - "Запад", а также нем. der Stern и англ. star - "звезда". (Конец цитаты.)
Но ученые от официальной науки утверждают, что источником этого слова является имя существительное “слава”. Но не в современном значении этого слова, а - в древнем. Каком? На этот вопрос многие из них (например, М. Фасмер и А. Преображенский) ответа не дают, тем самым как бы говоря, что они уже все объяснили. Но почему именно - слава? Ответ к нам приходит только тогда, когда мы обратимся именно к первоначальному смыслу слова-источника. Дело в том, что в древние, дохристианские, времена славой называли не широкую известность, а… молитву, обращенную к языческим богам - Перуну, Велесу, Дажбогу и другим. Это слово родственно глаголу “слать” (а не “слыть”, как неверно думают многие: изменение коренного звука а в ы и наоборот - явления в развитии языка невероятные), и это неслучайно: “слава” была именно сакральным посланием Богу. Но с принятием и развитием христианства первоначальный смысл слова “слава” был утрачен, поскольку христианские идеологи на Руси беспощадно искореняли все, что было связано с прежней религией и культурой славян. До сих пор украинское "слава" означает то же, то и русское "ура!", заимствованное у немцев. (Некоторые исследователи полагают его производным от имени древнего бога Ра, - не согласимся с ними: нетрудно доказать, что это слово - древнегерманского происхождения).
Но “славь” и "славие" – в его древнем значении “молиться Богу”, "славить" божество – не исчезло бесследно из арсенала понятий русского языка. Его остатки мы сегодня можем обнаружить в термине “православие”, где “-славие” означает "вероисповедание", "вероучение", то есть учение о том, как правильно, по закону - "праву, правде", молиться Богу (учитывая, что эта часть слова ведёт своё начало от древнего славянского Правь – "мир богов, в котором боги пишут законы для вселенной и для людей"; напомним также, что у западных славян - хотя и не такие уж они и западные были, проживая на территории современной Польши - существовал бог справедливости Прове), имени прилагательном “инославный”, то есть относящийся к другой конфессии, не к православию. Впоследствии оно получило новое значение: слава – как широкая известность, популярность. Кстати, распространённая ошибка многих учёных - имя с корнем -слав- (Вячеслав, Ростислав и проч.) связывать со славой как с широкой известностью, популярностью: ничего общего с популярностью древнее имя существительное "слава" не имеет. Напомним, что слава - это молитва, обращение к богам. И все русские и славянские имена, содержащие этот корень, говорят лишь о набожности его носителей и об их пожизненной связи с богами.
Всё это интересно, и даже очень, но только вот наше "слово" тут ни при чём. Отправляем читателя к поэтической догадке, которую считаем куда более реалистичной, чем спекуляции Преображенского - Фасмера по поводу якобы существующих родственных связей "слова" и "славы".
“Я пойду с конем по полю моему…”
Так поется в современной русской песне. И не только - в современной. Этому животному - помощнику в хозяйстве, верному другу в боевых походах - посвящено множество народных песен и сказаний. Само же слово “конь”, по мнению многих ученых-славистов, происходит от древнерусского комонь - “конь”. Конь в таком случае происходит от древнего *комнь < *kobnь - после упрощения группы согласных и переходом коренных -bn- в -n-. Этот древний звук b проявляется в историческим однокоренном нашему “коню” слову - “кобыла”. Это сейчас корень (и основа) последнего слова - кобыл-, в прежние времена корнем этого слова было коб- и связано с более древним корнем -коп-, известном в глаголе "копать", от которого произошли и конь с кобылой, и слово "копыто". А часть слова -ыл- - производное от -ил- - это всего лишь древний суффикс, который имеется в таких современных русских словах, как “за-вод-ил-а”, просторечное “дур-ил-а” - “неразумный человек”. Вот и получается, что все слова романского происхождения со значением "конь" имеют славянские корни.
Наше русское “конь” обнаруживает своих родственников в совершенно неожиданных случаях. Например, в том же приведенном выше слове французского происхождения “шваль”. Как говорится, невероятно, но - факт! Если слово “конь” родственно слову “кобыла”, то та в свою очередь имеет прямое родство с греческим kaballes - “рабочая лошадь” (отсюда – слова «кабала», «кабальный»), латинскому kabo - “конь” (в родительном падеже - kabonis), kaballus - “лошадь, мерин”. А там - рукой подать до слов иностранного происхождения - “кавалер”, “кавалерия”. Первое слово, “кавалер”, заимствовано в XYI веке из польского языка, где kawaler происходит от немецкого Kabalier или французского cavalier, восходящих к итальянскому cavalliere - (от cavallo - “лошадь”). Кавалер буквально означает “человек, едущий на лошади, всадник”, затем - “рыцарь, дворянин, особа благородного происхождения”, далее - человек, обходительный с женщинами. Последнее значение в русском языке отмечается с начала XYIII века. Во французском слово cavalier родственно итальянскому cavallo - “лошадь”. Именно от этого слова происходит слово “шевалье” - “французский дворянин”, то есть человек, который ездил на лошади, которая по-французски звучит как cheval (шеваль). Таким образом, столь разные по современному значению слова восходят к древнему слову-предку, от которого, как веточки от дерева, произросли новые слова с новым значением в самых разных европейских языках. И, наконец, каким образом с понятием “конь” связано дворянское звание? А вот каким: ездить верхом на лошадях в древности, точнее, в средние века, в публичных местах различных европейских стран было позволено только дворянам и сопровождавшим их слугам, например, во время охоты или в период боевых действий. Ни крестьяне, ни рабы, ни торговый люд такого права не имели…
Какого цвета “красна девица”?
Наверное, многие знают, что выражение “красна девица” (известное по фразеологическому обороту “красны девицы и добры молодцы”), означает не то, что девица – не красная по цвету кожи (в современном значении этого слова), а красивая, хорошенькая. Есть в ней, значит, огонь, может зажечь, воспламенить любовь в сердце добра молодца. Но почему так получилось, что именно красный цвет стал предшественником понятия “красивый”? А все дело в том, что слова “красный” (кстати, современное значение этого слова отмечается с начала 16 в.), “красить”, “украшать” и “красивый” происходят от древнего русского глагола кресити - “блестеть, сверкать”, который в свою очередь берет начало в еще более древнем кресити - “выбивать огонь” (а сам глагол - от древнего крес - “огонь”), в украинском языке еще известном. Отсюда же слово “кресало” – “огниво”, старинная зажигалка, работающая на высечении искры из кремня. Итак, первоначальное значение слов “красный” и “красивый” - “яркий, обращающий на себя внимание, блескучий”. «Воскресение» буквально означает, что в умершем вновь вспыхнул крес – огонь жизни. На этом можно было бы поставить точку, если бы не дальнейшая история развития слов, этимологически связанных с нашим "кресити".
Некоторые ученые полагают, что с ним связано слово “крестьянин”. Многие это слово производят от греческого christianos - “христиане” (суффиксального производного от Christos - “Христос”), но сдается нам, что христиане к русским крестьянам не имеют ни малейшего отношения. Разве что - в рамках так называемой “народной” этимологии, то есть такой, когда происхождение слов объясняют без знания истории и законов развития языка (так, например, слово семья объясняют как производное от имени числительного “семь” и местоимения “я”: семья - от “семь я”, имея в виду, что в древности славянские семьи были очень многочисленны и дружны, в них торжествовал принцип общинности и взаимозаменямости; на самом деле слово “семья” происходит от древнерусского семь - “домочадец”, от корня сед- с выпавшим коренным -д-, то есть как бы "домашний сиделец", а иноязычными родственниками нашей семье являются литовское seima - “семья, челядь”, готское haims - “селение”, греческое kome - то же, современное английское home – “дом”, польское seim - “национальное собрание”). Так вот, по мнению ряда ученых, слово “крестьянин” первоначально произносилось без корневого -т- - кресьянин, то есть “тот, кто выжигает огнем в лесу места для посадки пшеницы или льна”. И, в отличие от охотников и воинов, занимается исключительно земледелием. В более поздние времена, с развитием православного христианства, на это слово наложилось другое - “христианин”. В подтверждение этой догадки говорит существование другого названия крестьянина в глубокой (дохристианской) древности - “огнищанин”. Это слово, по сути, означает то же, что и древнее кресьянин (корневое -т- в состав слова вошло много позднее), - “человек, занимающийся земледелием с помощью огня”, только происходит оно от другого исторического корня - огн- (ср. лат. ignis - “огонь”). Что же касается попыток объяснить происхождение этого слова от греческого christianos, то они попросту несостоятельны: уж кто-кто, а русские крестьяне менее всего были склонны принимать веру и городских людей, каковой, по сути, и было православное христианство. Дольше всего язычество задержалось именно в русских (но более всего - в селениях Республики Мари Эл; об этом мы расскажем позднее) глухих деревнях, да и в эпоху поголовного “оправославливания” в русской деревне бытовало совсем не официальное, а народное православие, согласно которому весь годовой цикл сельскохозяйственных работ и дел сугубо бытовых осуществлялся в соответствии с чередованием дней православных святых. Например, сено косили “на Касьяна” (то есть в день святого Касьяна), свадьбы играли “на Покров”, то есть в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, 14 октября, когда урожай основных сельскохозяйственных культур был уже собран и можно было предаться относительному отдыху от полевых работ, а все расчеты производили на «кузьминки» — день святого Кузьмы (Козьмы), который ежегодно отмечался 1 ноября. Кстати, как пишет известный филолог конца 19 века Сергей Максимов, именно отсюда вошло в язык слово «подкузьмить», то есть не рассчитаться по долгам в этот день. И уже совершенно забыто, что Покров как византийский православный праздник в русскую культуру вошел благодаря недоразумению. Легенда гласит, что святой город Константинополь (Царь-град) Богородица в опасный для империи момент укрыла неким покровом, для того чтобы защитить его от... русских нехристей-варваров, осадивших столицу Византии. Город в результате стал для них совершенно невидим, и «русские варвары» прошли мимо, не заметив его…
Впрочем, в том, что касается происхождения слова «крестьянин», сказано далеко не все: это слово на языке хинди звучит как «кришти». Ряд ученых придерживается версии, что русское "крестьянин" происходит от этого древнего индийского слова. Но в свете позднейших исследований вполне возможен и такой сюрприз: это не русское слово «крестьянин» произошло от индийского, а индийское слово «кришти» (как и многие другие в современном хинди) ведёт своё начало от русского корня. Почему так – поясним позднее.
Где ехал… слон?
Представьте, что вы едете в трамвае или электричке, а на двери вагона написано: “Не прислоняться”. Какой-то шутник в этом слове взял да и стер все буквы, кроме… “-слон-”. Шутка шуткой, но самое удивительное, что оставленная часть слова является его корнем. Как, “-слон-” - это корень? Что, неужели в электричке в самом деле ехал какой-то слон, который прислонился к двери вагона, и… уж не знаю, чем все это закончилось? А что было бы, если бы в вагоне электрички ехал крокодил (например, из известной сказки про Крокодила Гену), который неосторожно прижался к входной двери? Что, на стекле было бы написано: “Не прикрокодиливаться”? Конечно же, нет. Слон как животное в данном случае совершенно ни при чем. Думаем, что точно так же ни при чем и глагол “клонить”, с которым многие исследователи сближают наше “прислоняться”, с переходом коренного к в с: “приклонить” и “прислонить” - слова, очень далекие по своему значению (“приклонить” значит “приблизить с помощью наклона, изгиба”, а прислонить - просто что-то приблизить или прижать к чему-то). Глагол “прислоняться” возник по аналогии с возникшим ранее словом “заслонить” (диалектное - «застить»), последнее - от исчезнувшего имени существительного застл-он. Думать так нам позволяет существование корня стл- с исчезнувшими корневыми -е- и -и- (стел-, стил-), обозначившегося в словах: “стл-ать”, “застелить”, “вы-стил-ать”. Этот корень содержит даже имя существительное “след” - от исчезнувшего *с(т)л-е-д, где -е- и -д - древние суффиксы, обозначающие имя существительное, произошедшее от глагола страдательного залога, здесь буквально - “выстланное вслед за чем-то”. Надо полагать, что в имени существительном “зас(т)л-он” последняя часть слова -он – это видоизмененный суффикс -ун, известный нам по словам: говор-ун, баюн (от бай-ун), свист-ун, шал-ун. На примере приведенных слов видно, что суффикс -ун несет в себе оттенок пренебрежительного отношения, поэтому мы склонны предположить, что исчезнувшее имя существительное *с(т)лун некогда обозначало: “праздно, бесцельно шатающийся, стелющийся, волочащийся вслед за кем-то или чем-то и при этом совершенно не дорожащий своим и чужим временем”. Именно от этого слова происходит другое имя существительное - “слоняться”. Так что слон, животное с бивнями и хоботом, как и глагол “клонить”, тут совершенно ни при чем…
Наконец, стлать – слово, само получившее свое происхождение от другого, более древнего, имени существительного «тло» – «дно» (с-тл-а-ть). И буквально это слово означало: «выстилать дно» чего-либо каким-либо материалом.
Но на этом поиск не заканчивается: слово «тло» – «дно» имеет еще более древнего предка – «тыл». Исчезнувшее слово «тулово» (от которого произошло современное «туловище») – его близкий родственник. Первоначально – нижняя часть человеческого тела – всего, включая голову. И уже потом – поскольку, как известно, «человек – мера всех вещей», тулово в применении к животным стало означать именно заднюю, тыльную, часть тела живого существа. А впоследствии – просто заднюю часть чего угодно.
Далее, от совмещения коренных звуков т и н, «озвончения» начального т- от сонорного н, выпадения коренного гласного ы в слове «тын», а также вследствие смещения в слове «тыно» (перешедшего в тъно) ударения на древнее окончание среднего рода -о родилось слово… «дно»!
Теперь же никому из нас и в голову не приходит, что слова «тыл», «след», «стлать», «стелить», «дно» имеют один и тот же исторический корень. А уж тем более, когда мы читаем в электричке: «К дверям не прислоняться», об этих словах даже и не вспоминаем. Но этот факт не исключает его причины. Для того чтобы заметить такую взаимосвязь, нужно ни много ни мало – быть ученым-лингвистом либо, по крайней мере, самостоятельным исследователем, знатоком и любителем языка.
Матерь корней и суффиксов
Древний суффикс -ter- входит в состав таких слов, как "мать" (проявляясь в родительном и других падежах), "сестра" (с утраченным -е-), "ветер", "мастер". А также немецкого "bruder" (лат. frater, англ. "brother"). А также слово «автор», латинского происхождения (ведь по-гречески auto – «сам»); происходит оно от латинского же auctor - “творец” (от лат. augeo – «делаю»), а то – на основании фонетического и смыслового сходства предположим, что это так! – родственно древнегреческому autos – «сам». Этот латинский суффикс -tor входит в состав длинного ряда слов (латинского происхождения) с «творческим» значением: «экскаватор» «авиатор», «классификатор» и т. п. Смеем надеяться, что латинское слово “dextra” — правая рука — также имеет с этим суффиксом родственные связи. Его «прародитель» сам родом из Индии; это корень tvar-, образующий имя бога Тваришти — того самого, который сотворил небо и землю. А его значение, как вы уже, наверное, догадались, — «творить, создавать». В самом деле, правая рука, десница, — творящая, создающая. А первая часть этого слова — dex- — “действующая”, и мы можем предположительно говорить о его родственных связях с корнем duc- (от лат. duco – “веду, вывожу»). Получается: «творящая путь», «ведущая», «лидирующая». Это как раз и есть – правая рука. По-старославянски – десница. В последнем слове угадываются родственные связи с латинским “dextra”.
Pater – по-латыни «отец». В немецком оно звучит как Fater, в английском – как father. В русском языке такого слова нет. Но есть его прямой родственник – «батя», в котором только угадывается утраченное «п(б)атер» (по аналогии с «матерь»). И «брат» звучал как «братер». Это в наши времена эти слова звучат странно и даже смешно, но прежде все было иначе. Но главное – это их общее значение – «люди, сотворившие свою семью, род, племя и сотворенные в одной семье, в одном роду, племени».
Ветер как слово состоит из двух слов-прародителей — древнего русского «вей» (ср.: суховей) — «ветер» — и уже знакомого нам «творящего» суффикса -ter. Вдумаемся: уж кто как не ветер творит изменение климата, погоду, урожай, засуху! Так что в творческой силе ветра сомневаться не приходится. Но наш «ветер» имеет родственников и за рубежом. Это немецкое das Wetter — «погода». Речь уже идет и о родстве русского и немецкого слов, к тому же и тут знакомое нам слово-творец -ter!
• А в таких словах, как «товар», «творог», и сам глагол «творить», «твердь», «твердый», это уже не суффикс, а корень. Последние два слова имеют «родственников» в Германии и Англии; это английское earth – «земля» и немецкое die Erde (с утраченными начальными согласными тв-) – то же. То есть буквально – «то, что сотворено», «сотворенное». Кстати, по-старославянски твердь – это и есть «земля», «сотворенный мир» (вспомним из Библии: «И создал Бог твердь…»).
• Русское слово «мастер» происходит от немецкого «der Meister», а то в свою очередь от латинского «magister» – «начальник, глава, правитель, смотритель». Но еще и – «учитель», например, magister elegantiarum – «учитель изящного». Само это латинское слово подразумевает социально-иерархические отношения, поскольку заключает в себе видоизмененный корень magnus – «большой», а в данном конкретном случае слово «magister» - первоначально означало «большой» (вспомните в Евангелии: «Может ли ученик быть больше учителя?»). А с помощью суффикса -ter этот «большой» – еще и «творящий», «созидающий». Большая часть по латыни звучит как magna pars. Кстати, в германских городах это слово, «der Meister», имело не только данный, но и социальный смысл. До «лысых волос» ходили в подмастерьях иные мастера в средневековой «цеховой» Германии, чтобы дослужиться до звания мастера: клан мастеров был сообществом, закрытым даже для тех, кто был настоящим мастером своего дела. И, кстати, недаром в английском языке с древних времен слово «мистер» — это не учитель и не высококлассный работник, а именно «господин». Именно в те поры сформировалась новая — не аристократического типа — элита Западной Европы, элита мастеров-учителей, которые, хотя и не были привилегированными аристократами, но занимали довольно высокие ступени в социальной иерархии.
Не стоит тут проходить мимо другого слова, также немецкого по происхождению. Это имя существительное клейстер – клей из муки или крахмала (от нем. Kleister, кстати, однокоренного с русским «клей»). Исходным словом тут является глагол kleben – «клеить». А суффикс… Он все тот же – творящий -ter!
В русском языке есть удивительный суффикс, входящий в состав очень многих слов с «творческим» значением. Это суффикс -тел-. Вы можете обнаружить его в таких словах, как писатель, первооткрыватель, мечтатель, испытатель, а также в именах прилагательных «внимательный», «влиятельный» и т.п. Не правда ли, очень похоже на латинский -tor?.. и на древний суффикс -ter? Правда. А может быть, это один и тот же суффикс?.. И корень? Кто запретит нам думать так? Тем более что основания для этого есть: это сходство данных суффиксов и тождество по оттенку значения. Современное слово "трактор", произведённое от латинских корней, как раз и означает - "путь (трак) творящий"...
Но отдельный вопрос тут: каким образом -ter превратилось в русский суффикс -тел- с окончанием -ь? Фундаментального объяснения этому мы дать не можем. Но попробуем представить себе, как трудно детям выговаривать этот сложный вибрирующий звук «р»! А в языке восточных руссов, живших в Поднепровье, это был еще и мягкий звук: ма-терь, доч-ерь (из док-терь; ср. англ. daughter, нем. Tochter). В сочетании с древними корнями мам- и док- этот суффикс труден для русского произношения. (Кстати, многие исследователи утверждают, что источник первого – женская грудь, по-гречески – mamma, а второго – «доить», «вскармливать молоком», родственного словам «дитя» и «девочка», – одного корня с аналогичными словами в ста пятидесяти других языках мира, включая языки племен Северной и Южной Америк.) Именно поэтому «матерь» постепенно превратилось в «мать», «братерь» – в слово «брат», а «п(б)атерь» – в слово «батя».
Но у русского суффикса -тел- хотя и сходная, но все же иная судьба. Примем за основу, что его исток – ныне исчезнувший суффикс -ter. Исторический -ter оканчивается твердым согласным -r. В русском языке этот суффикс в конце смягчался окончанием -ь по аналогии «производящими» суффиксами имен существительных второго склонения, например, в словах: «пек-арь», «лек-арь», «аптек-арь», «мыт-арь», «сух-арь», «пуст-ырь», «пуз-ырь» (за исключением слова «ветер»). Интересно тут и вот еще что. Суффиксы -ар- -ыр- сами по себе являются остатками исчезнувшего -ter. Точно так же, как был образован и суффикс -or в языке древних – в результате отпадения начального -t-! Так появилась целая группа иноязычных слов: жонглёр, шофёр, командир (от немецкого der Kommandeur).
Санскрит – праотец всех языков?
Напомним, именно это утверждал английский учёный-исследователь Уильям Джонс. Это представление в какой-то мере соответствует библейской легенде о некогда существовавшем едином языке человечества, который люди потеряли, начав строить Вавилонскую башню до неба – чтобы соперничать с Самим Богом-Творцом.
В самом деле, оснований для этого, казалось бы, более чем достаточно, и все этимологические словари 20 века – от Александра Преображенского до его плагиатора Макса Фасмера при толковании происхождения многих слов русского языка дают ссылки на этот индоевропейский, общий для всех, источник. Но мы недаром снабжаем все эти утверждения оговорками и ссылками на прежних учёных и их работы. Позднейшие исследования выявили: не всё так просто, как это пытаются представить исследователи прежних лет, ссылаясь на санскрит как на некий праязык.
И всё же уделим время и место удивительным звуковым совпадениям, которые… пока так и назовём. Но прежде всего ответим на вопрос: что такое санскрит? Об этом мы рассказали выше, в статье «Хлеб – «круглое» слово».
В «Википедии», со ссылкой на целый ряд известных учёных, о нём имеется большая статья, и каждый при желании может ее прочесть.
Итак, перейдём к сопоставлениям. Санскритское «мамса» (или: «манса») – «мясо» звучит очень похоже на современное русское «мясо».
Однако наиболее похожие созвучия с этим словом мы найдём только в языках славянской группы: польское – mie(n)so, украинское – м'ясо, м'ясиво; (о животных) туша и прочие аналогичные примеры. Из языков германской группы есть аналогия только в английском – meat. Последнее звучит как «миит». Но это – сегодня. В языке староанглийском оно звучало так, как пишется в наши дни: «меат».
В языках романской группы возобладал греческий вариант (звучит как «креас»). Учёные ведут его происхождение от "крино" («разделяю», «линия (раздела)»). Сравните: латинское – caro, carnis, испанское, португальское и итальянское – carne, французское пишется похоже, хотя звучит (в силу законов языка) иначе – chair (шер*) – «плоть». Но и по-санскритски карт – «отрезать, отрубать, отсекать»! Да и утраченное общеславянское крити означает «резать на куски».
Правда, есть иной ряд слов, обозначающих мясо как свинину или говядину: итальянское – manzo («свинина») (вот уже очень похоже на исходное! Но это, пожалуй, единственный, кроме английского, пример), французское – viande (говядина) – после отпадения в утраченном (и реконструированного учёными-лингвистами) govendo* – «крупный рогатый скот» начального go-. Производными этого утраченного слова мы рискнём назвать такие слова из разных европейских языков, как: veal (англ. – «телятина», (carne di) vitello – то же), vitellus; (к vitulus – «телёночек, бычок», (carne de) vitela (порт. – то же), kalfsvlees (голланд. – от сочетания слов «kalf» – «телок» и «vlees» – «мясо»), du veau (франц., букв.: «(мясо, приготовленное) из телка»). Обратим при этом внимание и на такое обстоятельство: само слово vitellus - "телёночек, бычок" очень похож на русское "теля, телок". А мы сделаем предположение, что русское - точнее, этрусское - слово лежит в основе латинского и именно оно, а не более поздний латинский корень, дало название одной из красивейших стран мира - Италии.
Разумеется, датское kod, норвежское kjott происходят от другого корня, но мы вправе заподозрить эти слова в родстве с древнерусским кат – «палач», «рубака», украинским кат, ката и польским kat (то же). А не общим ли для всех них является санскритское кута – «оружие» и катара – «нож»?
Русское слово «мягкий» наверняка связан родственными узами с санскритскими мандра – «приятный» и уж точно – со словом «мандан» – «мягко».
Санскритское «дала» и русское «доля», санскритское каз – «сказать» и древнерусское «каза», раннеангл. katha" - сказ, рассказ, санскритское «манас» и русское «ум», санскритское «макша» и целый ряд сходных слов из европейских языков, начиная с латинского «musca», греческое слово, звучащее сходно с нашим «муха», испанское «mosca», не говоря уже о русском «мошка», «муха», санскритское «дурматих» и русское «глупец, дурак», санскритское «дама» и русское «дом», санскритское крамела – «верблюд» и английское «camel», пата – «путь», ошта – «уста», врана – «рана», врата – «ворота», саркара – «сахар», сарпана – «змея», муш – «мышь», нагна – «голый», «нагой», нагната – «нагота», нагнаа – «голая»… Список сходных по звучанию и, скорее всего, родственных слов получается очень длинный. Но мы недаром говорим именно: «родственных», избегая, вслед за Уильямом Джонсом и его последователями словосочетания «происходящие от санскритского источника». Это было бы очень просто, хотя и красиво. Но недаром моя бабушка говорила: «Правда бывает скучнее сказки». Вот, например, очень похожее на русское «ужас» санскритское «джас» (то же). Это что, случайное совпадение? Добавь русскую приставку с оттенком значения действия «у-», вот тебе и «ужас» получился. Но почему-то этого делать не хочется: слишком просто! Более того, складывается впечатление, что и санскрит – не первоисточник языков мира, а всего лишь один из родственных языков некого другого, почему-то стёртого в человеческой памяти, древнего языка. Не говоря уже о том, что санскрит не является родственным ни китайскому, ни древнееврейскому языкам. Как-то особняком от него отстоят китайский, корейский, японский, языки финно-угорской группы. А многочисленные языки предгорий Кавказа и сибирских народов? А языки африканских языков, языков островов Океании? Санскрит в эту схему как праязык человечества никак не вписывается. А язык шумеров вообще не похож ни на один язык мира. Увы!
А знаете, как по-санскритски «жена»? Джани. Очень похоже на русское слово. А «человек»? Джана. Совсем не похоже. Джала – «вода». Ничего общего. Но по-украински источник, родник – джерело. Уже ближе. Но, может быть, это слово имеет общие корни с «горло»? Но какое – древнее? Точно ответить на этот вопрос ни один из ученых, к сожалению, пока не может. Тем более что горло по-украински – «горло». Санскритское «дина» – «день». Но какое было раньше? Еще Библия в 10-й главе упоминает о народе Рас, который впоследствии ушёл на север и исчез из поля зрения библейских пророков – бытописателей иудейских древностей. А ведь это и был как раз русский народ! Именно это утверждает русский историк-исследователь, 20 – 30-х годов прошлого века, эмигрант Александр Куренков, произведя основательный анализ происхождения русской нации, её языка и культуры, со ссылками на другие авторитетные (в том числе и зарубежные) источники, незаслуженно забытые и отвергнутые основателями так называемой норманнской теории – господа Байер, Шлёцер и Миллер, приглашённые немкой же Екатериной Второй для… написания истории Руси! Не знавшие и десятка слов по-русски... Говорил ли этот народ на языке санскрита? Разумеется, нет! Санскрит служил для письма и межнационального общения самых разных народов (большей частью – для кочевых племён) на огромной территории Востока и Европы, как сейчас русский – на территории стран СНГ и английский – как единый язык для межнационального общения.
Был ли в те времена язык у русского народа? Смешной вопрос – конечно, был! Была и своя письменность. «От иностранцев (немцев, чехов, поляков и др.) мы узнаём, - пишет Александр Куренков в своей, к сожалению, до сих пор не изданной в России книге «Из истинной истории наших предков (по новейшим данным)», - что у русских племён задолго до христианства было своё письмо. Св. Иоанн Златоуст называет его скифской грамотой, византийский дипломат Константин Философ (будущий апостол славян Кирилл Святой) находит у русских в Корсуни «Руськы письмены», которыми были написаны Святое Евангелие и Псалтырь. Хвалисский автор – историк Фахр-эд-дин-Мабарах-шах свидетельствует в своей работе о хазарах, что хазары заимствовали от русов (у автора это слово – с одним коренным «с») их письменность: «…Они пишут слева направо, их буквы не соединяются между собою, а букв у них двадцать две», - говорит этот хвалиссец.
В 1923 году в Лейпциге вышла книга «История Библии» в ней сообщается, что первая русская Библия была рукописная и переведена с сарматского языка при Владимире Святославиче в самом конце 10 века. (Напомним, что вся 10-я глава Библии, по выражению историка, является «фактически этнографическим научным трактатом того времени, где собраны данные учёных Древней Индии, Шумеро-Аккада, Египта, Вавилона, Ассирии, империи Хеттов малоазиатских греков».) Этой Библией пользовались издатели Острожской Библии, о чём они сообщают в предисловии. Чешский печатник Ф. Скорина сообщает также, что он в 1517 году пользовался рукописной Библией, написанной при русском князе Владимире Святославиче». Поэтому все споры и возражения любителей «норманского» бреда в свете этих свидетельств о существовании культуры и письменности у русского народа задолго до прихода Кирилла и Мефодия можно считать закрытым. А ещё одной сенсацией стало то, что, как проистекает из вышеизложенных фактов, и у сарматов была своя письменность (ныне утраченная с растворением этого народа в русских племенах) и своя Библия, поскольку на русский язык с сарматского Русская Библия была переведена не с чистого листа.
Классическая история уверяет, что славяне до крещения представляли собой нечто, определяемой словом "номады", - дикие кочующие племена. Академик Рыбаков где-то пишет, что никаких сведений о славянах с 5 по 8 век нет. Но вот отрывок из книги Е. И. Классена "Новые материалы для новейшей истории славян вообще и славяно-руссов до рюриковского времени в особенности с лёгким очерком истории руссов до Рождества Христова", в котором учёный, современник Николая Первого, приводит шестнадцать (!) пунктов существоания письменности у древних славян (орфография и пунктуация оригинала сохранены):
"1) Черноризец Храбр, живший в 10-м веке, говорит: Славяне погани (т.е. идолопоклонники) суще чертами и резами чтяху и гатаху.
2) Константин Порфирородный говорит, что Хорваты тотчас по принятии Христианства, следовательно, прежде чем могли научиться грамоте, собственными подписями подтвердили свою клятву Папе не воевать с другими народами.
3) Титмар, описывая храм Ретры, говорит, что внутри его стояли идолы и на каждом из них было написано его имя. - Впоследствии снимки с этих надписей были многократно издаваемы печатно.
4) Массуди при описании Славянского храма в золотых лугах говорит, что там на камнях начертаны были знаки, которыми обозначены были будущие дела, т.е. события предсказанные.
5) В договоре Игоря с Греками сказано: "Ношаху сли печати златы, а гостiе сребряны: ныне же увидел есть Князь ваш посылати грамоту ко царству нашему: иже посылаеми сице, яко послах корабль селько..."
6) Место в договоре Олега с Греками, где сказано: "о работающих в Грецех Руси у Христианского царя: аще кто умрет, не урядив своего имения, ци и своих не имать, да возвратить именье к малым ближникам в Русь. Аще ли створить обряженье, таковой возметь уряженное его, кому будет писал наследите именье, да наследуе".
7) Ибн-Фодлан, писатель X века, пишет, как очевидец о Руссах дохристианских, что они на столбе намогильном писали всегда имя покойника вместе с Князя.
8) В житии св. Кирилла, в списке, хранящемся в Рыльском монастыре, сказано, что он прежде отправления в Моравию был в Херсоне и: "Обреть тоу Евангелие и псалтырь Роушкими писмены писано и человека обреть глаголюща тою беседою, и беседовав с ним и силоу рече прием, своей беседе прикладае и вскоре начеть чисти и сказовати и дивляхуся ему Бога хваляще", - из этого явствует, что Руссы имели не только письмена до Кирилла и Мефодия, но были уже и христиане до пришествия его в Моравию; ибо имели уже на своем языке Евангелие. Это обстоятельство согласно и с церковной историей, говорящей, что Руссы Черноморские имели уже свою в 4-м веке.
9) Что славяне имели уже письмена задолго до Кирилла и Мефодия, свидетельствуется весьма старыми славянскими письменами, находящимися в Мюнхенской библиотеке.
10) В Чешской песне "Суд Любуши", дошедшей к нам в списке 9 века, у престола этой княжны во время народного собрания стояли две судные девы; у одной из них был "меч кривду караючи" (меч, кривду карающий), у другой "дески правдодатне" (доски законов). Это значит, что законы Чехов были уже писаные.
11) В 6-м веке Византийцы говорят уже о северных Славянах как о народе образованном, имеющем свои собственные письмена, называющиеся буквицею. Корень этого слова сохранился по сие время в словах: буква, букварь, буквально и даже во второй букве алфавита (буки).
12) Co 2-го по 7-й век мы часто находим у Скандинавов и Византийцев намеки, что Славяне были образованный народ, обладали многими знаниями и имели свои собственные письмена.
13) Царь Скифов вызывал Дария ругательным письмом на бой еще в 513 году до Рождества Христова.
14) Что жрецы и мудрые между славян писали народные законы на деревянных дощечках; что употреблялись у них руны для предсказаний. И вообще в скандинавских сагах Винетов называют образованными людьми.
15) Что древние Руссы действительно писали на деревянных дощечках, то подтверждает нам Ибн-Эль-Недим, приложивший к своему сочинению снимок с письма Руссов, найденного им у одного кавказского жителя врезанным на белом дереве.
16) Наконец, что все древние племена Славян имели свои рунические письмена, есть уже теперь дело несомненное, сознанное даже и Германцами, оспоривающими каждый шаг просвещения славянского.
Только наши доморощенные скептики, кончившие изучение истории еще в школе, уверяют, что все руны должны быть скандинавские. Но прочли ли эти велемудрые толковники хотя одну руническую надпись? Видели ль хотя бы одну? - это подлежит еще сомнению. И сам Шлецер - этот отвергатель всего, возвышающего Славян над другими народами, не смел не согласиться вследствие свидетельства Геродота и других греческих писателей, что многие скифские племена знали грамоту и что и сами Греки приняли алфавит от Пеласгов, народа также скифского, или, что все равно, славяно-русского происхождения.
Из всего, здесь выведенного, явствует, что Славяне имели грамоту не только прежде всех западных народов Европы, но и прежде Римлян и даже самих Греков и что исход просвещения был от Руссов на запад, а не оттуда к ним. И если что остановило на время просвещение Руссов, то это были периоды губительных нашествий Персов, Греков, Римлян, Монголов, истреблявших все огнем и мечом; равно внутренние раздоры…"
Ничего себе – "информации о славянах с 5 по 8 век не было", как пишет о том академик Рыбаков, на которого в ходе передачи ссылались историки от официальной линии!.. Искать надо лучше – и информация будет. А вот о том, что "дикие" славяне якобы жили только в лесах или представляли собой номады - кочующие племена:
"1) Варяги – Руссы нашли в России множество городов, из которых нам известны по летописям: Новгород, Киев, Белозерск, Ростов, Изборск, Смоленск, Полоцк, Муром, Любечь, Чернигов, Псков, Овручь, Старая Руса, Коростень, Вышгород, Переяславль и многие другие, имена которых хотя и не упомянуты в летописях, но сделаны на них намеки. Имя Переяславля свидетельствует, что Славяне Русские заботились еще до пришествия Варягов о славе своей.
Когда Ольга осадила Коростень, то велела объявить жителям его, что уже все города древлянские сдались. Следовательно, и Древляне это грубейшее славянское племя, имели много городов, ими самими построенных.
2) Баварский географ в 866 году насчитывает у Славян до 4000 городов, исключая Житичей (Sittici), о которых он говорит: regio immensa, populis et urbibus munitissimus. При этом случае он упоминает в числе Славян многих Руссов, как Atto-rozi (Uti-Rozi, Udi-Rozi, Udini-Rozi, Uni-Rozi, Унны-Россы) с 148-ю городами, (по мнению его, populus ferocissimus), Viillerozi (Великорусов) с 180-ю городами, Zab-rozi (Sabbi-Rozi, Sabbei-Rozi, Савейские Руссы) с 212-ю городами, Chosirozi (Chosir-Rozi, Хазары-Руссы) с 250-ю городами и Ruzzi (Руссы), число городов которых не обозначает.
3) По другим источникам, Бужане имели 231 город, Воляне 70 городов, Нареване 78 городов и Оуличи 318 городов. – Киев в 839 году, при осаждении его Козарами, был уже укрепленный город. Некоторые Византийские историки говорят, что Киев построен в 430 году, другие же утверждают, что он построен до Р. X.
4) Иорнанд еще в 6-м веке пишет о Новгороде. Он же говорит, что в 350 году Новгород был покорен Готами. Вот уже 500 лет существования этого города до призвания Варягов. Прокопий и Иорнанд говорят, что Славяне строили прочные деревянные дома и укрепленные города; первые привязывали их к земле, а последние служили обороною от неприятелей.
5) Тот же Прокопий и Маврикий в начале 6-го столетия говорят, что Славяне живут так же, как Римляне, Греки, Германцы и Кельты, в городах и деревнях и занимаются хлебопашеством, ремеслами и торговлею.
6) По всем почти историкам видно, что значительнейшие города России, Польши и Померании были уже в полном блеске еще задолго до христианства, не говоря еще о Винете, этом знаменитейшем городе.
7) Географ Баварский и Константин Багрянородный пишут, что когда Славяне вступили в Германию, а это было за несколько веков до призвания варягов, то они построили там множество городов, укрепленных и многолюдных, и каждый город обнесен был рвом, валом и палисадами. Эти Славяне, насильницы Германцев, шли из России и несли с собой ее искусство, а по Шлецеру они были номады.
8) Тацит в 60 году по Р. X. говорит, что Германцы не знают еще городов; Славяне же строят прочные деревянные дома и укрепленные города для обороны от неприятелей.
9) По сказаниям многих писателей, уже в 6-м веке христианского летосчисления Славяне сидели от Дуная и Днепра на север до взморья; владели многочисленными укрепленными городами, составляли огромное народонаселение и считались самими Греками, еще задолго до введения христианства, в числе народов образованных, имевших даже свои собственные письмена, называвшиеся буквицею.
10) Еще Геродот описывает значительный город Славян – Будинов – Гелонь, а это было почти за 500 лет до Р.Х. Если в то время город Гелонь был уже славный, то построение его должно отнести, по всему вероятно, по крайней мере, к одному времени с Римом, если не ранее.
11) Какой народ жил в то время в нынешней северной России, когда Скандинавы называли ее Gaardarikr, т.е. государство, из городов состоящее? Мы знаем, что Gaard – значит город, Gaarda – города, rikr – царство. Скандинавы сами же отвечают, что это Ryszaland, т.е. земля Руссов. Что же удивляло Скандинавов, когда они бывали в Ризаландии? Множество городов и укреплений, т.е. то, чего не было у них самих, или недоставало им; ибо если бы у них было столько же городов, как и в Ризаландии, то незачем и давать ей эпитетное название Gaarderikr. Следовательно, когда Скандинавия не имела еще городов или и имела, но весьма мало, то Россия обиловала ими уже чрез меру, так что заслужила в глазах их название царства, состоящего из городов..." (там же).
А вот выдержка из оглавления к книге ныне забытого (не вошедшего, как говорят, в научный оборот) члена-корреспондента Академии наук Российской империи Александра Вельтмана "Аттила. Русь IV и V века. Свод исторических и народных преданий. Москва, издание университетской типографии, 1858 г." (орфография и пунктуация оргинала сохранены):
"V. Великокняжескiй родъ владетелей Кiевскiхъ.
Во время переселенiя Готовъ на северъ, на острова, всеми северными странами владели Руссы. Въ сев. сагахъ они превращены въ сказочныхъ великановъ (Risar)
Древняя Великая Русь обнимала Вандалiю, т. е. пространсгво отъ Рейна до Вислы, Скандинавiю и все острова Балтiйскаго моря.
Холмская или Холмоградская Русь (Ulme-Rugia) и Русь Кыянская (Kuenland).
Рyccкiе князья 3-го, 4-го и 5-го стол., упоминаемые Древней Иcтopieй.
Яровитъ (Hertnit, Hernit) Холмоградскiй и Великорусскiй.
Осто или Острой (Osantrix, Oserich, Osid) Великорусскиi. Союзъ его съ дочерью князя Мило Кiевскаго. Его Iарида (Iерка) замужемъ за Аттилой.
Родословiе Аттилы, по Vilkina Saga, и избранiе его на престолъ Kieвcкiй.
Великiе князья Kieвcкie по Византiйскимъ историкамъ: Дано, Яровитъ, Рао, Аттила". Вот откуда мы узнаём, что Аттила был князем древних руссов – князем киевским и Всея Руси – так записано у византийских историков и отражено в книге Вельтмана! Очень интересны и строка из : "Наибольшую известность в источниках получил Руа (Ругила - отец Аттилы, он же Роас, Руга, Роил. – Приам. авт.). В 433 году Руа, которому Византия выплачивала ежегодную дань в 350 литр (со сноской: "1 византийская литра равна римскому фунту, то есть около 330 г.")...".
Так получается, Русей было много (и, как выясняется теперь, не только в Европе), Византия платила ежегодную дань «Кыянской» Руси, а в романовско-советской истории об этом – ни слова! Вот уж иго так иго! А говорится о том, что Руси до Рюрика, Кирилла и Мефодия якобы вообще не было. В звериных шкурах тогда все славяне ходили и жили в землянках, как утверждает эта троица псевдоувёных – Миллер, Байер и Шлёцер, а господин Карамзин услужливо внедряет в мозги русских людей - его современников и представителей всех последующих поколений - эту откровенную заказуху!
Князь киевский и Всея Руси Аттила! Вот кого по-настоящему избрали, а не призывали! Кто же тогда был Рюрик? Просто пиратом, жестоким захватчиком русских земель гораздо более позднего периода, хоть и княжеского происхождения. А Кирилл и Мефодий пришли на земли с высоким – не в пример грекам – общенациональным уровнем грамотности. Только грамотность это была не христианская, а значит, должна быть забыта, а следы её уничтожены. Эту миссию "невеста Христова" с успехом на Руси и исполнила. А вместе с нехристианскими были уничтожены и христианские письменные источники: никто не знает, что стало с Библией на сарматском языке, на которую ссылается историк Александр Куренков в своём труде "Из подлинной истории наших предков. По новейшим данным", и с Псалтырью на русском языке, найденной в Херсоне Кириллом. Но столько исторических сведений о русском народе раз и навсегда развенчивает глупую поговорку о природной русской лени, оставляя её лишь поэтам-романтикам, пишущим романсы. Правда, лишь как литературный штамп, ничего общего с действительностью не имеющий.
Екатерина Вторая, не замеченная в любви к русским, тем не менее призналась в своих «Записках касательно русской истории» (Санкт-Петербург, 1787 г., ч. 1):
«Славяне задолго до рождества Христова письмо имели. Они своим соседям известны были под своим именем, иногда же под другими. Распространением славянского языка доказывается распространение славянского народа. До времени Рюрика почти вся Россия славянским языком уже говорила. Многие народы в свете завоеваниями теряли свой язык, но славянский язык перенимали побеждённые славянами народы…»
Писала она и Вольтеру, что, создавая «Российскую грамматику», Михайло Ломоносов, несомненно, хорошо знал «более ранние грамматические наставления, бывшие до Кирилла у россиян общеупотребительными, но «не отважился открыть сие из опасений гонений Синода, подобно тому, как Василий Татищев при написании «Истории Российской», того же боясь, сокрыл осведомлённость свою в летописаниях, слогом и воззрениями иными, нежели те, начало коим положил Нестор, однако же при чтении «Истории» сего Татищева в том скоро убеждаешься…»
Пётр Петрович Орешкин в своём труде «Вавилонский феномен» (Finito di stampare maggio, 1984 presso la Tipografia Instituto Salesiano Pio 11 – Roma), применив древнерусский язык, успешно прочёл и древнеегипетские «иероглифы», и Фестский диск, и протоиндийские надписи на глиняных печатях из Хараппы и Мохенджо-Даро (3000 лет до н.э.), и топонимику Сибири и Америки. Его вывод твёрд:"Везде мы имеем дело с древнерусской цивилизацией. ЗНАКИ - РАЗНЫЕ, ЯЗЫК – ЕДИНЫЙ. Вначале было слово. ОНО БЫЛО СЛАВЯНСКИМ!" – пишет П. П. Орешкин.
Знаменитый Янтарный путь от моря Венедского до моря Русского, а именно так стало называться Черное море в VI-IX веках, и обратный Серебряный путь шел донским транзитом, т.е. через Воронеж, который, как мы знаем из исследования монаха Юлиана, в 13 веке был известен как город-крепость с тем же названием - Воронеж.
Тут сделаем сноску. Опираясь на свидетельство венгерского монаха Юлиана, воронежский краевед Алик Аббасов установил: с середины 9 века в воронежском крае проживали… кочевые венгры, а во времена Батыя крепость Воронеж реально существовала. Первое обстоятельство и привело в воронежские земли Юлиана, в 19 веке исследовавшего путь своих предков с территории современной Башкирии до Венгерского королевства. Вот его свидетельство, изложенное почти полностью: “Ныне же, находясь на границах Руси, мы близко узнали действительную правду о том, что всё (монгольское. – Авт.) войско, идущее в страны Запада, разделено на четыре части. Одна часть – у реки Этиль, на границах Руси, с восточного края подступила к Суздалю. Другая же часть в южном направлении уже нападала на границы Рязани, другого русского княжества. Третья же часть остановилась против реки Дон, близ замка Воронеж (Оргенхузин, Овхерух) – также княжества русских…”
Вот, например, в книге "Из истории морских походов в VII-XII вв." К.В. Базилевича говорится: "…анты VI в. уже знали личную собственность, строили города и создавали первые политические объединения. Владея в течение длительного времени морским побережьем от Дуная до Дона, восточные славяне – анты приобрели значительный опыт в мореплавании.
Византийские писатели VII в. упоминают о славянских лодках – однодеревках, в сооружении которых славяне считались большими мастерами. О высоком мореходном искусстве восточных славян говорит тот факт, что ант Доброгаст был приглашен Византией командовать черноморской флотилией.
В IV-VII вв. славянские народы с севера и северо-востока наступают на Византию, двигаясь в пределы империи "ромеев" несколькими потоками. Славяне совершают длительные и трудные плавания по Черному, Средиземному, Адриатическому и Эгейскому морях.. Славяне с моря осаждают Царьград, нападают на берега Малой Азии, на Эпир, Ахайю. В 610 г. с моря и суши они осаждают Солунь, в 623 г. славянский флот нападает на Крит, в 626 – большой поход на Константинополь. В 642 г. славянская флотилия предприняла далекий поход в Южную Италию. В 765 г. византийский император Константин V, собрав для похода против болгар огромный флот, состоявший из 2000 судов, сам сел на "русские суда"…
История морских походов славян на Черное и Каспийское моря, свидетельствующая о способности русов выдерживать длительное пребывание в море далеко от баз, об их смелости и стремительности действий, об умении сражаться с большими тяжелыми византийским кораблями, используя преимущество легких судов, указывает на то, что восточные славяне еще в те далекие времена обладали большим опытом мореходства.
Термин "корабль" возник из славянского корня "кора", так как в чешском языке слово "кораб" (короб) означает и древесную кору, и большую ладью. Следует заметить, что Константин Багрянородный применял название "корабль" только к русским судам, находившимся в византийском флоте: "рос карабиа".
Греки называли славянские ладьи моноксилион, т. е. однодеревки. Этот способ изготовления судов появился у славянских народов очень рано (вспомним долбленый челн времен неолита из с. Щучье в Историческом музее в Москве), одно из географических названий нашего края до сих пор хранит память о строителях речных судов – это река Челновая в Тамбовской области, зона междуречья Оки и Дона. Изготовленные там древние челны ныне демонстрируются в городском краеведческом музее Тамбова.
Ладьи-однодеревки использовали казаки в XVI-XVII веках. На один челн садилось от 50 до 70 казаков с грузом боевых припасов и продовольствия. Подобные лодки описывают и византийцы VI века, и итальянцы XV столетия.
Приготовление цельно выдолбленной ладьи требовало большого умения и значительной затраты времени. В середине XIX в. на севере еще изготовляли челноки, напоминавшие "однодеревки" времен Древней Руси. Сначала в выбранном дереве делали посредством клиньев трещину соответствующую намеченной длине челна. Затем, спустя некоторое время, трещину расширяли при помощи распорок. Когда трещина принимала нужную форму, дерево срубалось. Лишнюю древесину выжигали или вырубали, затем внутрь колоды наливали воду и оставляли там на неделю. Вылив воду, распаривали сырое дерево огнем, чтобы сделать его достаточно гибким. После этого распорками придавали окончательную форму внутренности челна, а снаружи обтесывали его топорами.
Русский боевой корабль V-XI веков
Выдолбленные из ствола одного дерева челны имели низкие борта. Чтобы увеличить грузоподъемность судна и сделать его более устойчивым и мореходным, к его корпусу прибивались или пришивались плотно пригнанные одна к другой доски. Подобная ладья называлась "набойной", такие суда назывались "насады". Крупные суда имели палубу и мачту с реей и парусами. Особенностью русских кораблей была приспособленность их как для речного, так и для морского плавания.
Поскольку постройка такого корабля могла занимать несколько лет, трудно предположить, что корабельные верфи размещались в низовьях Дона, где были бы доступны потенциальным противникам для разорения. Так же трудно представить, что верфи руссов находились тогда на Днепре, поскольку Киевская Русь возникла гораздо позже (во времена Рюрика и Олега, т.е. в IX веке). Следовательно, торгово-военные походы от берегов Балтики до Азова и Каспия, известные из скандинавских саг, арабских географий и византийских хроник, проводимые руссами (по арабским источникам), азами (по сагам), варягами (вар – вода, воин, дружина по византийским источникам), имели своей главной базой земли Волго-Окско-Донского междуречья – центра так называемой Русской равнины.
Собственно, эти земли долгое время были пограничными окраинами тогдашних "официально-титульных" государственных образований – Киевской Руси, Руси Владимиро-Суздальской и Московской. Населявшие этот фактический центр Руси-России жители провинцией себя не считали и сквозь столетия донесли до имперских времен Петра древнерусские мореходные традиции, благодаря которым сухопутная Россия вновь стала великой морской державой – от моря Венедского до моря Черного – вновь ставшего Русским.
И наконец кое-что добавим от себя. С 6 по 9 век Чёрное море называлось Русским, - это общеизвестный факт, который легко подтвердить (хотя делаются попытки сдвинуть существование этого названия на период с 9 по 12 век). И как же это так получилось, что - название есть, а "сведений нет"? При всём нашем уважении к Рыбакову и его, как говорится, бес попутал.
Aurum et argentum – «Злато-Серебро»
Аурум – так звучит в передаче русскими буквами латинское слово «золото». Аргентум – «серебро». И вот что интересно: каждая пара слов – в русском и латинском языке – имеет между собой родственные связи. И не только – между собой. «Ну, это не так, – скажут скептики. – Этимология русских слов «золото» и «серебро» давно известна. Что у них родственного между собой?» Пусть говорят. А мы продолжим наше исследование.
Прежде всего – в том, что касается русских слов. «Золото» считается словом общеславянского происхождения, и с этим мы согласны. Этимологи утверждают, что это суффиксальное производное (суффикс -т-; ср. «болото») от той же основы (с перегласовкой о/е), что и «желтый». Корень тут тот же, что и в литовском *zeltas – «золотой», «жёлтый». Исходное «*zolto» перешло в золото в результате развития полногласия. Сравните: «злато», «злотый». Золото буквально – «жёлтый металл». А вот с этим мы не согласны. Почему – объясним позднее.
Серебро – также общеславянское слово по своему происхождению. Того же корня, считают учёные, что и древнепрусское sirablan, немецкое das Silber, причем это последнее слово – по правилам современной немецкой орфоэпии читается как «зильбъ». Объясняется как старое заимствование из анатолийского источника (saubaro – «блестящий»). (Поясним: Анатолийские языки — ветвь индоевропейских языков (известны также под названием «хетто-лувийские языки»)... Довольно рано обособились от прочих индоевропейских языков. Все языки этой группы являются мёртвыми. Их носители обитали во II — I . до н. э. на территории Малой Азии (Хеттское царство и возникшие на его территории малые государства), позднее были покорены и ассимилированы персами и/или греками. Википедия.) Что ж, может быть, и так. Но вот русское «серебро» – не то слово, чтобы заимствовать его из других языков, к тому же из экзотической языковой группы. Выдвинем собственную версию: немецкий язык, который в глубокой древности датчане недаром называли языком turkir, то есть тюрков, с его первым звуком «з» в данном слове, сохранил ту первооснову, которая роднит оба русских слова. Более того, лингвистические особенности этих славянских слов дают все основания полагать, что и «серебро», и «золото» имеют самые тесные родственные связи со словом… «зелёный»! Да-да, не только – с «жёлтый», о чём мы упомянули выше, но и с этим! Но и не только – и со словом «голубой»!..
Стоп-стоп! Не фантазируем ли, правда ли, что эти русские слова – «серебро» и «золото» – исторически однокоренные? Не фантазируем. Ключ к этой загадке нам даёт русский фольклор. Там, в древних песнях, вино почему-то – «зелёное». И этот змий окаянный, пожирающий народ через узкое бутылочное горлышко, – тоже зелёный. Кто ж их покрасил в цвет листьев и травы? А никто! И древнее русское слово «зеленый» (в сочетаниях «чаша зелена вина» и «зеленый змий»), как и однокоренные с ними древние русские слова «зелье», «злак», на самом деле ничего общего с зелёным цветом не имеют. А однокоренное же «желчь» с современным «жёлтый». Дело в том, что в глубокой древности цвета обозначались другими словами, ныне утраченными. А прилагательное «зеленъ» обозначало качество цветовой яркости, различимости предмета среди группы других. Именно такой признак имеет золото – блестит ярко – ни с чем другим не спутаешь! Мы уяснили, что -т- в этом слове – древний суффикс. Значит, исторический корень – «-зол-». С перегласовкой получается – «-зел-». Древнерусское «зель», «зеленъ» – именно отсюда.
Первоначальное значение этого «зель» – не «зелёный», как пишет Василевская, а «имеющий цвет, отличный от других по окраске, выделяющийся в группе других предметов». Это первооснова древнего корня, от которого и произошло наше «золото». Но еще раньше слово «зеленъ» звучало иначе – «геленъ». (Тот же процесс происходил и в латинском языке: более позднее «центавр» в классической, ранней, латыни звучал как «кентавр» – и под этим названием вошел в прекрасные древнегреческие мифы) Но по правилу палатализации (смягчения задненёбного «г» перед передненёбными гласными) звук «г» в древнерусском языке превращался в «з». Но в некоторых случаях этот процесс имел «шепелявую» окраску, дав мягкое «ж*». Вот вам и «же(ё)лчь», и «жёлтый»! Но там, где после «г» следовало «о», «г» осталось неизменным, ведь палатализация в этом случае не требовалась! Именно так произошло немецкое “das Gold” – «золото».
«Стоп! А при чём тут немецкий язык?» – скажут нам и будут относительно правы. Потому что славянский и немецкий – это всё-таки не одно и то же. Всё так. Но, как считают некоторые учёные, немецкий язык – это в определённой мере причудливая смесь общеславянского и одного из анатолийских диалектов. Именно в силу последнего этимологи приводят нам анатолийский для немецкого слова “das Silber”. Как это вышло исторически – вопрос отдельный, и мы не будем им задаваться в рамках нашего исследования. Но уясним одно: слово «золото» («злато» - ст.-славянск., “zloto” – совр. польск.) и современное русское и все прочие славянские аналоги – исторически однокоренные. Недаром они так похожи по написанию и звучанию. Так вот, немецкое “das Gold” как раз и сохранило это первоначальное общеславянское «г» в начале слова. А звук “d” после “l” озвончился ввиду звонкости этого предыдущего “l” (об этом лингвистическом законе мы говорили ранее). Примечательно, что оба слова – и “das Gold”, и “das Silber” в немецком – того же, среднего, рода, что и в современном русском языке.
С золотом вроде ясно. А серебро? Уж, казалось бы, совсем не похоже по звучанию и тем более написанию на наше «золото». Но мы помним, что историческая основа слова – “gel-”, “zel-” . Вот это последнее “zel(r)-” и дало исток нашему «серебру»: “zel-ебр-о”! Правда, для пояснения его происхождения трEБУется ответить на два вопроса: а что это за три звука перед окончанием -о? А то, ответим мы, что и должно находится после корня, – суффиксы! Правда, древние и вышедшие из употребления в современном русском. Применим метод постепенности. Представим себе слово без последнего -р- и окончания -о. Получим: «zelebъ» («ъ» в данном случае служит нам указателем окончания древнего прилагательного, обозначающего – «имеющий цвет»). Но с перегласовкой е/о это «zelebъ» звучит как «golobъ». То есть тот же «имеющего цвет», только с другим суффиксом – не «-т-», как в «золоте», а «-б-». Предыдущее -о- относится к корню – как добавочное по закону открытого слога (согласно этому закону после -ор-, -ол-, -ер-, -ел- должен быть тот же звук, что и перед согласным корня). Но в современном русском языке имеется слово «голубой». Не тот ли это «golobъ», который мы упомянули выше? Тот. Возьмём на себя смелость это утверждать: если учесть всё изложенное, для этого у нас достаточно оснований. Для получения слова «голубой» требуется изменить всего одну букву – «у» на «о». В написании это изменение не зафиксировано, но мы знаем, что фонетические процессы в общеславянском языке, зафиксированные на письме, не дошли до нас по простой причине. В связи с религиозной реформой почти все древние, запечатлённые на берёсте или деревянных дощечках – «дощках», тексты – как в «империи» Ватикана, так и в византийской по духу, после насильственного принятия христианства, Московии, были преданы топору и огню. То, что написано пером, буквально сжигали и, вопреки пословице, вырубали топором, – это печальный исторический факт.
Но существуют фольклорные и, благодаря которым мы можем утверждать: «голубой» первоначально – это имеющий цвет, «не бесцветный». Слово «голубь» первоначально обозначало не «голубую» (хотя дикий голубь имеет именно синий, точнее, зеленоватый на шее, оттенок), а яркую, «цветную» птицу. Посмотрите на домашних голубей – голубой «сизарь» среди них – редкость! Но зато какие эти птицы разноцветные и яркие, красивые! Именно эту особенность подметил древний русский язык. Но и это ещё не всё! Современное русское «селезень» также имеет к нашему ряду самое непосредственное отношение. Произошло это слово из-за перестановки звуков в корне – таком же, как и в слове «тарелка», образовавшемся от «талерка», которого – немецкое der Teller – то же. Первоначальное «се-зелень» (от «су-зелень» – то есть «многоцветный», «собравший в себе разные оттенки и цвета» – отличительное визуальное свойство утки-самца; приставка су- здесь имеет собирательный оттенок, такой же, как и в слове «су-мерки», «су-глинок», су-кровица) постепенно превратилось в современное «селезень».
Итак, подведём черту: совсем даже не случайно в старинных русских песнях вино - зелено. И змий, который беспощадно поглощает пьяниц, - зелёный, как, кстати, его и изображают на картинках. На самом деле зеленый цвет ни к вину, ни к алкогольному змию отношения не имеют ровно никакого - значение "зелёный цвет" оно приобрело гораздо позже. Зелёный, золотой, серебряный и даже голубой - это просто разные обозначения цветности, яркости предмета. От утраченного прилагательного "зелый" - его потомок - современное "зрелый". И глагол "зреть" - становиться ярким, приобретать цветность, окраску. Поэтому и выражение "зелено вино" в старину означало "цветное, яркое вино". Отсюда и "зелный змий". От этого прилагательного - "зелый" - произошло древнерусское наречие степени "зело" и немецкое "zer", и английское - искаженное немецкое - "very". Да, звучит революционно, и оставим это на уровне постулата, но привыкайте - это тот самый "просвещенья дух", о котором в своё время писал Пушкин.
Ну а теперь вопрос: пусть всё так. Но причём же здесь эти латинские “aurum” и “argentum”?
Тут требуется очень важное и обстоятельное пояснение: славянский (или – «общеславянский») язык исторически предшествовал не только языкам славянской группы, но и языкам германского и романского происхождения. Это серьёзный пробел в исторической (а соответственно лингвистической науке и во всех, с ней связанных, ответвлениях), который никак не желают замечать современные остепенённые и дипломированные лингвисты. Причина понятна: их этому не учили, а значит, это неправда. Оговоримся, за давностью времён полностью доказать новую научную парадигму, согласно которой всем языкам Европы, за редким исключением, предшествовал славянский язык, невозможно. Но об этом всё чаще и все больше думают современные учёные. И - учёные прошлых веков, утверждающие, что славянский языковой и культурный субстрат - это правда. Только такая правда, о которой очень многие современные учёные не то чтобы не знают – знать не хотят. Но о существовании этой лакуны нам говорит книга итальянского священника Мавро Орбини 1601 года издания «Славянское царство», рассказывающая о том, что некогда были единым племенем в Европе, Ближнем Востоке и Северной Африке, говорившем на едином общеславянском языке. Существующие ныне европейские языки – это бывшие диалекты этого общего для всех славянского языка.
«Приведем для примера одно только слово из сравнительного словаря на многих языках – ДЕНЬ, - пишет в своей книге исследователь 19 века Александр Шишков, перед именем которого преклонялся даже Пушкин. – День, динь, дзень, дженъ, диэна, деиц, диэс, диа, деирна, диорнод, джор, джорно, диэс, дис, жор, жур, дианг, даг, таг, дагур, дегов, дивес, дай, дэй... На сорока наречиях и языках видно, что все они одно и то же слово повторяют. Но какая сделалась разность между русским день, французским jour и немецким tag! Оба пути, по которым изменение слова происходило, весьма очевидны: первый: день, диэна, диэц, диурно, джорно, жур. Второй: день, дань, даанг, даг, таг». И добавлю от себя лично: как хотите, но в греческом слове (теле-) "далеко" я слышу родное «даль(-е)», фонос – «звонос», отсюда и телевизор для меня – «далевизор», и телефон – «далезвон». Просто чувствую и в этих словах славянский субстрат. Уж простите за ненаучность доказательства.
Что известно об авторе?
Александр Семёнович Шишков (9 (20) марта 1754 – 9 (21) апреля 1841, Санкт-Петербург) — русский писатель и известный государственный деятель.
В предисловии к книге, написанном сподвижником Петра Великого Феофаном Прокоповичем, сказано: «…От нашего, славянорусского корнеслова пошла поросль наречий и ветви языков иных...» Вот некоторые другие выдержки из этой удивительной книги, из-за влияния норманской школы не изданной даже в екатерининские времена: «Наш язык – древо, породившее отрасли наречий иных».
Книга Мавро Орбини, в которой даны 330 ссылок на труды, большей частью, западноевропейских историков, была переиздана в 1606 году, а в России опубликована всего один раз, в годы правления Петра Великого, – в 1722-м. И это не случайно: сразу же после издания она попала в список запрещённых Ватиканом, она и многие источники, на которые ссылается итальянский священник, нашли свой конец в пламени костров Ватикана, а в 18 и 19 веках в императорской, подпавшей под влияние норманской школы, России о славянских корнях Европы запрещалось даже заикаться. Но о древности русского – славянского языка свидетельствуют многочисленные археологические находки с древними, относящимися к палеолиту, надписями на камнях, которые официальные археологи и историки археологическими не считают и сознательно скрывают эти факты и артефакты от мировой общественности. Именно этим фактам и артефактам, которых набралось уже более трех тысяч, посвятил свои многочисленные исследования академик РАЕН Валерий Алексеевич Чудинов. Точно так же не признаваемый официальной исторической наукой, что в свете приведённых выше фактов и доводов, увы, неслучайно.
Но Чудинов - русский, и, естественно, может быть заподозрен в пристрастности к родному языку и культуре. Но вот что пишут иностранцы – цитируем заметки, автор которых - англичанин Джером Горсей, глава Московской конторы русских купцов в 16 веке: "Славянский, то есть русский, язык может служить в Турции, Персии, а также в известных ныне частях Индии..." Оказывается, в 16 веке на русском языке говорила часть населения Турции, Персии, Индии! Известно также, что многие книги и официальные документы имперской администрации в Западной Европе ещё в 16 веке писались и печатались на русском - церковно-славянском - языке. По всей вероятности, языком международного общения там в ту пору был русский язык. Как, например, в Великом Княжестве Литовском. И лишь в 17 веке международным языком на Западе становится латинский язык". (Цитирую по документальному фильму "История Руси: вымысел и ложь", показанный предположительно 10 марта на канале ТВ-3.)
Оговоримся: нас не интересует превалирующие в мире науки так называемые персональные или социальные доказательства: «я верю (не верю)», «я убеждён» либо: «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». К сожалению, наука, как и , – это наиболее консервативная социальная категория. Именно поэтому в плоскость Земли верили на протяжении 1700 лет, а всех, кто возражал против этого, ожидал костёр. Именно поэтому на все предложения взглянуть в подзорную трубу учёные и священники того времени отвечали Галилео отказом. Да и сама Библия, на которую опиралась христианская , в Западной Европе была полузапретной книгой (её имели право читать только служители ), в полном виде была запрещена в России, и её издание состоялось только в середине 19 века. Выскажем предположение столь осторожного отношения к Книге Книг: быть может, это потому, что задолго до Джордано Бруно, Коперника и Галилео Галилея Библия словами Иезекииля говорила, что Земля – круглая: «И повесил круг Земли ни на чём»?..
Борьба с общедоступностью Библии велась церковью самыми беспощадными методами. Вот справка из Википедии. «В 1380 г. Оксфорда Джон Виклиф сделал первые рукописные переводы Вульгаты на английский язык. Один из последователей Виклифа Ян Гус активно проповедовал его идеи: что люди должны сами читать Библию на своём языке. За такие речи в 1415 г. Гус был сожжён на костре по обвинению в ереси…» (Курсив мой. – П. М.) Добавим: для растопки был использована Библия, переведённая Виклифом.
Только в 1450 г. Иоганн Гутенберг изобрёл книгопечатание и для начала напечатал Библию на латинском. В 1517 г. Мартин Лютер — идеолог Реформации, — сформулировал свои знаменитые 95 тезисов и перевёл Библию на немецкий». В России Библия на церковно-славянском языке впервые полностью была издана только Иваном Фёдоровым – в конце 16 века, в середине 18 века появилось так называемой Елизаветинское, исправленное, издание. Далее последовали запреты: «…В 1824 году митрополит Серафим просит царя запретить Библейское общество (с 1818 года занимавшееся распространением Священного писания на русском языке). В апреле 1826 года по указу императора Николая I деятельность общества была прекращена. К этому времени типография Русского библейского общества успела напечатать около миллиона экземпляров книг Священного Писания на 26 языках народов России».
Уж если так отцы боролись с религиозным просвещением, то что говорить о науке! Непонятно, каким образом крепостной крестьянин Кулибин изобрёл паровую машину, а крепостные же отец и сын Черепановы построили первый в мире (как бы ни пытались присвоить себе в этом первенство англичане) паровоз. Всё было против этих изобретений.
Но мы – не консервативная официальная наука и РАН не представляем. И при этом в латинских словах “aurum” и “argentum” отчётливо видим… древний русский корень -яр-. Которое присутствует, в частности, в слове «Ярило». «Так на Руси, в частности, называли соломенное чучело, которое сжигали на проводах зимы, а позже в ночь на Ивана Купала - чтобы прогнать нечистую силу. Слово произошло, скорее всего, от старославянского «яра» - «весна». Так пишет исследователь Вадим Храпа в своей книге «От адамова яблока до яблока раздора». Происхождение слов и выражений. Вадим Храппа, 2010.)
Добавим к этому, что весна у древних славян и германцев означала начало года. По гражданскому календарю 1 марта как начало года отмечалось вплоть до петровской реформы. Именно поэтому год в древнерусском языке звучит как «лето», а в немецком – как остаток славянского слова «яра» - “das Jahr”. Немецкий язык сохранил нашу древнеславянскую весну – в виде слова «год»! но в русском языке существует имя прилагательное «яркий». Какое отношение к весне имеет оно? Да очень простое и самое прямое – «по-весеннему живой, полный жизненных сил, пышущий , цветеньем и… цветом»! Отсюда происходит целый ряд русских слов: уже названный «яркий», «ярый», «яростный», а некоторые исследователи считают, что и «юркий».
Но причём тут латинские слова? «Заподозрить» эти латинские слова в родстве с русским корнем «яр-» нам позволяют вышеизложенные факты, свидетельствующие о древности и первоначальности славянского языка. В самом деле, что такое это латинское “aurum”, как не корень «aur-» плюс окончание -um? То есть искажённое древнеславянское «яр» плюс латинское окончание имени существительного среднего рода? А “argentum”? Это сочетание начального “ar-” и второй части слова – “gen(i)tum” «(чтобы) порождать». То есть либо порождающее этот самый ar-, возникший, как мы полагаем, от древнего славянского «яр», либо рожденный им. В «сухом остатке» получаем: “a(u)rum” и “argentum” – то, что блестит, или то, что рождает блеск.
Понимаю, в научной среде такое толкование вызовет бурю далеко не приветственных рукоплесканий, но, учитывая нашу, строго научную, систему аргументации, реагировать на эти «аплодисменты» мы не будем. Для научной общественности это новое знание, по выражению Валерия Чудинова, «новая научная парадигма», а известно, с каким трудом пробивает себе дорогу всё новое среди устоявшихся стереотипов сознания. Пусть их… Однако и от всего хорошего и проверенного временем, что добыла и сумела утвердить академическая наука, отказываться тоже не стоит.
Вот что, например, пишет Александр ВАСИЛЕВИЧ, доцент Московского Государственного областного университета, старший научный сотрудник Института языкознания РАН, кандидат филологических наук в книге «Синий, синий, голубой… Или всегда ли слово было изгоем?»: «…Между прочим, в первых письменных источниках голубой употреблялось только в качестве названия конской масти. Значение его, однако, не совсем ясно. Под мастью голубая подразумевалась лошадь либо ‘светло- или темно-серая с синевой’ либо ‘серовато-голубая’, либо даже ‘серовато-желтая’, ‘серовато-бурая’. Еще в XIV-XV вв. слово голубой сохраняло это свое значение. Впоследствии оно постепенно обрело свое нынешнее значение (‘цвет ясного неба’, ‘светло-синий’). По непонятным причинам именно в этом значении слово стало очень употребительным и закрепило за собой вполне определенный участок спектра. Более того, оно вошло в состав основных слов-цветообозначений в русском языке».
И далее: «…На отношении европейцев к синему цвету, вернее, к цвету, выраженному общеиндоевропейским корнем bl- (англ. blue, франц. bleu, нем. blau и т.д., восходящими к лат. blavus … и т.д.), вполне возможно, сказалось то обстоятельство, что изначальный смысл этого слова — ‘светлый'. Было соответствующее слово и в старо-славянском — плавъ. Но дальше судьба этого слова в разных славянских языках сложилась по-разному. В болгарском (плав), аналогично - в сербо-хорватском и словенском, где слово обрело значение ‘голубой’, как и во многих индоевропейских языках. Этим языкам альтернатива в виде слова голубой была совсем не нужна. А вот церковно-славянское плавый в русском языке стало функционировать почему-то в значении ‘светлый, светло-желтый’? По тому же пути пошли, например, чешский и словацкий (plavy), польский (звучит как "пловы"), литовский (palva), где наряду со значением ‘блёклый, светло-жёлтый' слово получило еще значение ‘буланый’, т.е. стало названием масти животных. Кстати, и в русском языке употребление слова плавый постепенно сузилось до узкой области масти лошадей, но уже в форме полОвый».
Учитель информатики И. А. Васильченкова из города Протвино в своей книге «История происхождения названия цветов» утверждает иное: «…Происхождение слова «голубой» достаточно туманно. Голубой цвет считают производным от слова «голубь». Окраске этих птиц подобрали точное название – «голубой». Выходит, что раньше голубой цвет позиционировали как сизый, а не светло-голубой. Уточнили оттенок голубого цвета лишь к 18 веку, до этого никто точно не мог сказать, каков он…
«Синий» связано со словом «сиять», "свет" (от древнего корня си-, плюс суффикс -ет), поэтому изначальное значение – «сверкающий, сияющий», впоследствии - "белый". Смешным и обидным мемом - как символом темноты и забитости, было некогда название села Синие Липяги в Воронежской области. Но в переводе на современный русский это название звучит очень даже поэтично - "Белые Берёзы". Липяга - так первоначально называлась берёза в древнерусском языке. Отсюда названия, по крайней мере, трёх городов мира: Липецк, Лиепае, Лейпциг. К такому выводу пришёл известный светский учёный Лев Успенский, автор книг для детства и юношества "Загадки топонимики", "Слово о словах" и "Ты и твоё имя". Сближение же со совами "липа" и "липяк" (тамбовское диалектное - "лес на возвышенности") учёный счёл ошибкой. Мы же отдаём предпочтение версии Льва Васильевича.
Исследователи встречали слово «синий» в значении «чёрный», «тёмный». Помните выражение «иссиня-чёрный»? Синий цвет приобрёл современный смысл под влиянием моря, сверкающего под лучами солнца и цвета неба с сияющим на нём солнцем.
Но в том, что касается происхождения самого названия голубого цвета, этот исследователь, как и многие другие, в частности, Н. М. Шанский и Т. А. Боброва, тут ошибается: «голубой» происходит не от «голубь»! Ведь, по их логике, само слово «голубь» уже означает – включающий в себя голубой цвет! Значит, корни слова – намного глубже! Но и это не полный ответ на вопрос о происхождении слова. Цвета в названии птицы, как нам это представляется, совсем нет! А есть – форма! Доказательством этому служит латинское слово “columbus” – голубь, в форме которого нет ничего похожего на родство с голубым “blavus”. Украинское слово «блакитный» происходит, скорее всего, от польского слова. Но есть родственные связи с исконно славянским «коло» – «круг»! Слово сохранило округлые очертания «круглая опора, колонна». Colubra – «змея» или «червь». в силуэте этой птицы, какими она отличается от всех прочих. Латинское columna –
Но это всё – о дальнейшей судьбе слова «голубой». Нам же представляется, что у этого слова была предыстория, скрытая за пеленой времени и к слову «голубь» имеющее весьма опосредованное отношение. Ведь, как пишет первый автор, в 11 веке слово «голубая» относилось только к лошадиной масти и обозначало серый либо сероватый, светло-жёлтый цвет, а своё «светло-синее» значение приобрело только к 18 веку, а до этого птица называлась «сизой», откуда название дикого голубя – «сизарь».
Учитывая всё сказанное выше, выдвинем свою версию: то, что и «голубая» до 18 века, и старославянское «плавый» в русском языке функционировало в значении «светлый, светло-жёлтый», неслучайно. Тем более что по тому же пути пошли чешский и словацкий “plavy” “plowy” “palva”, где, как пишет Василевич, наряду со значением «блёклый», «светло-жёлтый» слово получило ещё значение «буланый», став названием масти животных. В русском языке лошадью полОвой масти действительно называют серую лошадь с жёлтым оттенком, но ряд исследователей связывает это слово не со старославянским «плавый», а с названием соломы – «полова», само название которой происходит от забытого «полоть» – «резать, рубить», много позднее – в современном значении – «пропалывать» грядки.
Но нас не интересует превалирующие в мире науки так называемые персональные или социальные доказательства: «я верю (не верю)», «я убеждён» либо: «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». К сожалению, наука, как и религия, – это наиболее консервативная социальная категория. Именно поэтому в плоскость Земли верили на протяжении 1700 лет, а всех, кто возражал против этого, ожидал костёр. Именно поэтому на все предложения взглянуть в подзорную трубу учёные и священники того времени отвечали Галилео отказом. Да и сама Библия, на которую опиралась христианская , в Западной Европе была полузапретной книгой (её имели право читать только служители ), в полном виде была запрещена в России, и её издание состоялось только в середине 19 века. Выскажем предположение столь осторожного отношения к Книге Книг: быть может, это потому, что задолго до Джордано Бруно, Коперника и Галилео Галилея Библия словами Иезекииля говорила, что Земля – круглая: «И повесил Бог круг Земли ни на чём»?..
Борьба с общедоступностью Библии велась церковью самыми беспощадными методами. Вот справка из Википедии. «В 1380 г. Оксфорда Джон Виклиф сделал первые рукописные переводы Вульгаты на английский язык. Один из последователей Виклифа Ян Гус активно проповедовал его идеи: что люди должны сами читать Библию на своём языке. За такие речи в 1415 г. Гус был сожжён на костре по обвинению в ереси…» (Курсив мой. – П. М.) Добавим: для растопки был использована Библия, переведённая Виклифом.
Только в 1450 г. Иоганн Гутенберг изобрёл книгопечатание и для начала напечатал Библию на латинском. В 1517 г. Мартин Лютер — идеолог Реформации, — сформулировал свои знаменитые 95 тезисов и перевёл Библию на немецкий». В России Библия на церковно-славянском языке впервые полностью была издана только Иваном Фёдоровым – в конце 16 века, в середине 18 века появилось так называемой Елизаветинское, исправленное, издание. Далее последовали запреты: «… В 1824 году митрополит Серафим просит царя запретить Библейское общество (с 1818 года занимавшееся распространением Священного писания на русском языке). В апреле 1826 года по указу императора Николая I деятельность общества была прекращена. К этому времени типография Русского библейского общества успела напечатать около миллиона экземпляров книг Священного Писания на 26 языках народов России».
Уж если так отцы боролись с религиозным просвещением, то что говорить о науке! Непонятно, каким образом крепостной крестьянин Кулибин изобрёл паровую машину, а крепостные же отец и сын Черепановы построили первый в мире (как бы ни пытались присвоить себе в этом первенство англичане) паровоз. Всё было против этих изобретений.
Так вот, теперь о науке, прежде всего – её гуманитарной отрасли. За несколько веков она намного отстала от технической. В средние века её развитию препятствовало папство и московское (византийское по духу) патриаршество, выстоять против которого мог только Пётр Великий. Напомним, что именно в его годы и по его распоряжению в России была издана книга католического священника Мавро Орбини «Славянское царство», рассказывающая о славянском языковом и культурном субстрате Европы.
Этот субстрат – не выдумка католического священника, чья работа, как было сказано выше, опирается на труды более чем трёхсот античных и средневековых авторов. Орбини приводит словарь германского, как его определяла официальная историческая наука, племени вандалов. Так вот, одного только взгляда на этот словарь достаточно, чтобы понять: язык вандалов напоминает старочешский или старопольский! В нём можно найти много современного русских слов современного звучания. Вандалы говорили на славянском языке! Это историческая сенсация! Но это правда, которую жрецы от официальной исторической науки не хотят видеть и воспринимать всерьёз. Это понятно. Ведь придётся переписать столько учебников и отказаться от стольких удовольствий, предоставляемых званием и положением на кафедре!..
Но перейдем к доказательствам. В своей книге Мавро Орбини пишет: «Славяне воевали почти со всеми племенами мира, нападали на Персию, правили Азией и Африкой, сражались с египтянами и Александром Великим, покорили Грецию, Македонию и Иллирию, заняли Моравию, Силезию, Чехию, Польшу и побережье Балтийского моря. Вторглись в Италию, где в течение длительного времени вступали в стычки с римлянами, иногда терпя поражения, иногда мстя им большими жертвами с их стороны, иногда заканчивая бой с равным преимуществом. Покорив в конце концов Римскую империю, они заняли многие из ее провинций, разрушили город Рим, сделав римских императоров своими данниками, чего не смогло совершить ни одно другое племя в мире. Они овладели Франкией, основывали королевства в Испании, и от их крови ведут свое происхождение благороднейшие роды. Однако римские историки не так щедры на похвалы в адрес варваров, как они их называют, чем в адрес своих. Поэтому я, следуя чувству долга, который испытываю к своему славянскому племени, с готовностью перенес тяготы этого труда, чтобы показать его (исправл.: в тексте было – «её». – Прим. автора статьи, П. М.) происхождение и распространение господства; собрал вместе разрозненные упоминания о нем (исправл.: в тексте было – «о ней». – Прим. читателя. П. М.) у различных авторов, дабы всякий мог легко убедиться в том, каким славным и знаменитым всегда было это племя…»
Их в избытке можно получить, пробежав глазами словарь вандалов.
Вандальский Славянский Русский
Cachel cotol Котел…
Kamora camara комора, комната
Baba baba бабка, баба
Ptach ptich птица, птаха…
Klynoti Klonuti наклонять, клонить
Kuchas kuhac повар, кухарь
Safran ciafran шафран
Scarlet scarlet скарлат
Scoda scoda вред, шкода
Plamen plamen Пламя…
Stati stati стоять, стать
Mogu mogu могу
Stuol stuol стол
Suuynie suigna свинья
Tele tele теленок, телец
Ziena zena жена
Chvaly huala хвала
Kila kila грыжа, кила
Zima zima холод, зима
До конца непонятно, вследствие чего, но, возможно, недаром в современных языках романо-германской группы мы находим столько общих по происхождению слов с русским и другими современными славянскими языками! Таковы слова: «хлеб», «молоко», «мать», «брат», «сестра», "зима"… Да что говорить – достаточно взять в руки корнеслов Шишкова, и станет ясно: корневая общность в самых разных европейских словах неслучайна.
Итак, наша версия: западноевропейское «blue» (англ.), «bleu» (франц.), и старославянское «плавый», восходящие к латинскому “blavus”, – это однокоренные слова, в основе которых искажённое славянское “gъlb”. Это мы можем утверждать, учитывая историческую славянскую общность европейских языков – древний, забытый современной лингвистической наукой, общеевропейский славянский субстрат, поэтому оставляем эту версию в виде исходного постулата. Недаром по-французски наш жёлтый звучит как «jaune» («жон»), по-голландски – geel (или как gele, например, Gele Zee – «Жёлтое море»), а gelen – «желтеть» по-датски – gul, а по-немецки – вообще близко к нашему искомому geleb, от которого и происходит это позднеславянское и русское «голубой», – gelb! Именно отсюда, кстати, – английское слово “yellow” – «жёлтый»! Это слово могло быть принесено с континента завоевавшими Британский остров англами или саксами (древними германскими племенами), но могло быть сугубо славянского присхождения. Но откуда взяться славянам на туманном Альбионе, да еще до великих британских и норманских завоеваний? Дело в том, что по последним научным данным, племя сельтов (ошибочно названное римскими историками кельтами) – определённо славянского происхождения! После завоевания Британского острова, где они обосновались, римлянами, а затем онемеченными и потерявшими первоначальную культуру норманнами, они утратили свой – древний славянский – язык.
Вопрос лишь в том, как в развитии русского слова «голубой» произошло изменение значения – желтого на светло-синий. Это загадка, ответа на которую пока нет. Но мы отстаиваем собственную версию: gel(e)bъ, как и древнерусское зелъ - первоначально – просто «имеющий цвет, яркий, непохожий на другие». Жёлтый – это, разумеется, яркий, бросающийся в глаза цвет. Единственным подтверждением такой этимологии слова является лишь бытующие в русском фольклоре словосочетания «зелено вино» и «зеленый змий». Но и этого уже немало для доказательства: вино же действительно не зелёное и таковым никогда не было, соответственно и «змий». Одно можно утверждать с определённостью: общеевропейский славянский языковой и культурный субстрат – это знание, которое тщательно скрывалось от мировой общественности на протяжении многих веков. Как, например, и то, что Рим основали не мифические Ромул и Рем, а… этруски – также одно из древних славянских племён, говорившее на языке, близком к современному белорусскому. Многочисленные подтверждения этому факту можно найти в работах подвергаемого гонениям со стороны отечественной официальной исторической науки академика Валерия Чудинова, труды которого тем не менее сегодня признаются европейскими историческими школами, особенно учёными Болгарии, Сербии и Македонии. К чему мы это говорим? А вот к чему.
А вот к чему. Ряд учёных считает, включая академика Чудинова, что этрусские письмена иногда читались… справа налево. Если так, то и слово “blav(us)”, могло быть заимствовано латинянами из этрусского – славянского – языка, но при этом было прочитано не по правилам чтения этрусских надписей – справа налево, а наоборот – слева направо, с путаницей в произношении одного из коренных звуков: “vъlb” (при “g”, произносимом как “v” – из-за отсутствия твёрдого взрывного “g” в славянском (и, в частности, в древнерусском) языке. Вместо него в языке использовался фрикативный (гортанно-щелевой) звук, похожий на греческий (гамма) или аналогичный звук «г» в современном украинском языке. Это явление было зафиксировано еще во времена Ярослава Хромого (Мудрого), обращавшийся в письме к дочери, выданной замуж за французского короля вообще без использования буквы «г» – не иначе, как «реина» – «королева». Твёрдый взрывной звук «г» появился в русском не ранее 15-16 веков. И в качестве основного в передаче звука «г» утвердился далеко не сразу – только в петровскую эпоху.
Именно поэтому - ввиду родственной близости к древнему славянскому корню geleb (от которого - немецкое gelb, английское yellow - "жёлтый") его последыши в виде перевёрнутого латинского blavus и в ряде современных европейских языков - польском, чешском, словацком, литовском – слова, звучащие как "пловы", "плавы" или "плава", обозначают именно светло-жёлтый, а не голубой цвет.
Правда, может возникнуть вопрос: а почему же в случае с aurum и argentum слово «яр-» не прочитано наоборот? Как вышло, что этрусское – по нашим предположениям – слово оказалось неперевёрнутым, как, например, то же “blavus”? Но за дальностью этой эпохи, к тому же ввиду замалчиваний от Ватикана и прямых искажений от норманской теории на все вопросы ответить невозможно. К тому же напомним, что, согласно исследованиям академика В. А. Чудинова, в глубокой древности существовало три вида славянского письма – знаковое, слоговое и письмо «черт и резов».
Те, кому не нравится наша версия, могут тут же её забыть. Но единственная просьба: из любви к родному языку и родной культуре постарайтесь это сделать всё-таки не до конца. Может быть, где-нибудь и когда-нибудь она вам и пригодится…
Славянский субстрат в латинском
Об исторической роли славян в общеевропейской культуре говорим не только мы, русские. Воронежские исследователи И. В. Чесноков и В. В. Гагин в совместной статье «История Воронежа с древнейших времён» отмечают буквально следующее: американский историк Юджин Райт недавно заявил, что король Артур – легендарный рыцарь Англии – на самом деле носил славянское имя Яр Тур и был предводителем дружины руссов, выходцем из южнорусских степей. Газетная «утка»? Ничуть не бывало! Вот что сообщает Николай Мордиков в своей книге «История и современность»: «РАМСЕС ВТОРОЙ И КОРОЛЬ АРТУР БЫЛИ… СЛАВЯНАМИ!
Легендарный король Артур, считавшийся эталоном западноевропейского рыцарства, оказывается, был… русским князем, который по договорённости с римским императором однажды высадился вместе со своей дружиной на Британских островах. Такое сенсационное заявление сделал американский учёный Юджин Райт. В ходе длительных исследований он установил, что король Артур был предводителем одного из племён, живших в сарматских степях Южной России.
Славившееся своими высокими и белокурыми всадниками племя в начале второго века вышло к Дунаю, где встретились с римскими легионерами. Во время переговоров Рим сумел найти с Артуром общий язык, и ядро варварской армии перешло на императорскую службу – в Великобритании.
Кроме того, как показывают архивные данные, древнерусские знамёна по своим орнаментам и символике как две капли воды похожи на те, под которыми сражались воины короля Артура.
Об этом - совершенно отдельно от выкладок Юджина Райта - говорит исследователь русской истории Виталий Сундаков: "Приедешь... на могилу короля Артура - на памятнике прочитаешь: "Яр Тур - рус царь". А они тебе говорят: "Arturius-царь". Ну, читать-то мы умеем!"
(Краткая справка.
Сарматы – объединение кочевых скотоводческих племён (аланы, роксоланы, савроматы, языги другие). В 6-4 веках до нашей эры жили на территории от реки Тобол до Волги. В 3 веке до нашей эры вытеснили из Северного Причерноморья скифов. Вели войны с государствами Закавказья и Римом. В 4 веке нашей эры разгромлены гуннами. Которые говорили и писали... по-русски! - Об этом мы, ссылаясь на труды Александра Вельтмана, уже упомянули, рассказывая о киевском князе, он же - вождь гуннов - Атилле.)
А что нам известно о египетском фараоне Рамсесе Втором? Если коротко, он относится к 19-й династии. Правил с 1290 по 1224 года до н.э.. В результате победоносных войн с хеттами восстановлена власть Египта в Палестине и Южной Сирии. Вёл большое храмовое и хозяйственное строительство….
А каков был его образ? Британские патологоанатомы сделали следующее заключение: «…Рост – около двух метров, черты лица – европеоидные, цвет кожи – белый. Волосы цвета соломы…».
Интересный получается Рамсес!..»
Потом, “Aurum” и “argentum” – не единственные слова, которые можно заподозрить в родстве с общеславянским языком. Есть интересное латинское слово lepitus – «красивый». Чем не древнерусское «лепый» – то же, давший современному русскому прилагательное «великолепный»? Те, кто предположит тут простое звуковое сходство, отошлём к другим словам латинского языка, ну очень похожим на русские или славянские эквиваленты: oculus – «око, глаз», musca – «муха», album – «белый» (с инверсией согласных корня), ambo – «оба», apluda – мякина, отруби» (ср.: хлуда – «сор, мусор), vertex – «верх», "высота", "возвышенность", "гора" (отсюда слово "вертикаль"), vetus – «ветхий, старый», balatro – «балагур, болтун», blatio = blatero, barba – «борода», battuo – «бить», bocula (или bacula = bucula) – «молодая корова, тёлка» (ср.: бык), bulbus (bolbus) – «луковица или клубень» (ср. укр., бел.: «бульба» – «картофелина" (первначально - круглый корнеплод), bovis – «бык или корова», lac – «молоко» (в латинском слове пропал начальный звук «м»)…
Нам возразят: это просто звуковые совпадения. Но наличие сходных падежей, вплоть до звательного (vocativus), слова “suus” – «свой», “sibi” – «себе», "себя", “meus” – «мой», “tuus” – «твой», “noster” – «наш», “voster” – «ваш», так похожие на русские – славянские эквиваленты… Как быть с ними? Объясняют как родственные, происходящие от древнего индоевропейского языка. Но, увы, в свете новой парадигмы получается, что это ошибочное утверждение, просто научная неправда, которая не хочет сдавать своих позиций в умах учёных мужей. И совершенно напрасно, ведь то, что выдвинул Уильям Джонс в конце 18 века - о происхождении всех европейских языков от единого индоевропейского языка, - это не теория и даже не научная гипотеза, а ошибочная, как теперь выясняется, версия! Такая же ошибочная, ничем конкретно не подтверждённая, как то, что человек произошёл от человекообразной обезьяны (есть сведения, что её автор, Чарльз Дарвин, от неё отрёкся перед смертью и покаялся в грехе лжесвидетельства). И как то, что этноним "Русь" ввёл в обиход некто Рюрик. Но мы не зависим от университетских зарплат и смело можем утверждать, учитывая всё, сказанное выше об основавшем Рим славянском племени этрусков: латинский язык на Пиренейском полуострове – не первый. Ему предшествовал славянский языковой и культурный субстрат. И уж то, что корни "ветj-" (ветхий), "вер(ь)х", "яр", "(х)луд" (хлуда - "мусор"), "бульб" (бульба - "луковица, клубень") славянского происхождения, никто из серьёзных учёных отрицать не будет. Как эти корни попали в латынь? Из древнего славянского? Но он же тогда, по уверениям "классических" знатоков языка, не имел такого широкого распространения по территории Западной Европы и уж во всяком случае не влиял на язык древних греков и римлян! Но это не так: и имел, и влиял. Язык, который лингвисты условно называют славянским, на самом деле существовал задолго до появления классической и даже ранней, архаичной, латыни. И в латынь они попали именно оттуда. Как, кстати, и слово "девиро" ("дерево") - в древнегреческий. Другого объяснения тут просто нет. Есть ли иное объяснение происхождения греческого архи- - "верх", кроме славянского?
В немецком и других языках германской группы эти слова звучат также сходно со славянскими эквивалентами. Предположить их происхождение от латинских слов нам не позволяет здравый смысл: не может быть, чтобы такие слова, как “mein” – «мой», “sein” – «свой», “dein” – «твой», “unser” – «наш» были заимствованы из латинского языка – который, по официальной версии, для древних германцев является языком врага – Римской империи.
Мы уже касались "дальнозвона" (телефона), а теперь обратимся к "видео" и "аудио". Ни то, ни другое к санскриту отношения не имеет: эти слова чисто славянского происхождения. Видеть на санскрите - pasyati, "слышать" - "srnooti". Последнее можно как-то сблизить с русским современным корнем "слыш-", "слух-". Но на латыни "вижу" - как раз - "video", а "слышу" -"audio". Выдвинем рабочую гипотезу, что это латинское "audio" связано с древнеславянским корнем "уд-", от которого происходит современное русское "ухо" - от сложения "уд-", суффикса -х- и окончания -о. От этого же корня произошли усы (уд-с-и), удочка (уд-очк-а), утка (уд(т)-к-а) - птица, которая обладает "удилищем" в виде удлиннённого носа и удит им рыбу. Так что из себя представляет латынь, если такие значимые слова, как "золото", "серебро", "видеть" и "слышать" - славянского происхождения?
Представители официальной науки на всё это вам скажут: "Причина корневой общности в некоторых словах европейских языков - не славянский субстрат, а общий индоевропейский праязык...", и т. д., то есть повторят парадигму, изложенную Уильямом Джонсом. Однако такие русские учёные, как Татищев, Голенищев-Кутузов, а более всего - Ломоносов, считающий, что русский язык - один из самых древнейших языков мира, с этой точкой зрения не согласны. Не будем спешить соглашаться с ней и мы, особенно в свете последних научных открытий.
Славянский в немецком
О славяно-германском слове «хлеб» (“hlaf”) мы уже говорили. Общность названия цифр также не вызывает сомнений. Исключение составляет только слова: «восемь» (от общеславянского «осмъ» - от "от семь", при древней шумерскоё системе счёта до семи) и «сорок» (от исконного «сорокъ» – «мешок», «рубаха»: из-за обычая продавать соболя «сороками» – вкладывая по сорок шкурок в один мешок). Но и в слове «изба» этимологи улавливают древнегерманские корни. «Традиционно считается заимствованием из германского языка» с начальным «и» неясного происхождения, как в русском «иволга», «изумруд» и т.п. Древнерусское «истьба» - «изба» после падения слабого редуцированного «ъ», упрощения -стб- в -зб- и последующего озвончения «с» перед «б». В таком случае первоначально – «постройка с печью, баня» (ср. др.-в.-нем. stuba – «тёплое помещение»)…».
Как говорится, приплыли. Исконно русское слово оказалось германского происхождения, да еще – «традиционно считается»! Более того, заимствованное из немецкого слово «штаб» считают родственным нашему «изба»… И это – величие лингвистической науки! У русских, что, изб не было, если они название этого жилища позаимствовали у германских племён? А ведь всё обстоит с точностью до наоборот: это русское слово попало в язык древних германцев. Что неслучайно: изба – это прочное и долгосрочное строение из дуба, что и отражено в самом его названии! Древним германцам такие основательные жилища, способные защитить семью или род от «генерала Мороза», были не нужны. А вот восточным славянам, испытывавшим на своей шкуре самые лютые морозы, они пригодились, и даже очень!
Не спешите усмехаться, господа скептики: сомневаться в построениях лингвистов – наша очередь. Объясните сперва: это как же в древнерусском слове «истьба» из мягкого редуцированного «ь» возникло твёрдое «ъ», которое потом выпало? Нет ответа! И не будет, потому что это лингвистический вымысел чистой воды. Как и начальное «и» – «неясного происхождения». Это неудивительно: когда студент не знает – студент фантазирует… И иногда очень даже правдоподобно! Но не будем увлекаться фантазиями (хотя и без них наука не обходится: если бы не вымысел Жюля Верна, мы, современники, возможно, так и не узнали бы, что такое подводная лодка!). А доказательство самого что ни на есть исконного – русского происхождения слова «изба» лежит на поверхности. Приведённое древнерусское слово «истьба» на вопрос о его происхождении отвечает прямо: ис (из) «тьба»! Правда, требует пояснения, что это за «тьбъ» такой. А это удивительное имя существительное! Потому что оно сохранило для потомков древнее славянское слово, значение которого – «дуб»! Да-да, наше современное «дуб» в глубокой древности звучало именно так! Это слово родственно современному английскому “timber” – «лесоматериалы, строевой лес, древесина»! По-датски – “tommer”. В языках славянской группы начальное "т" озвончилось и перешло в "д". Недаром по-польски слово «дуб» звучит сходно с «дяб», а это значит, что редуцированный "ь" - здесь на своём месте! Вот откуда наша изба, а не от каких-то неведомых немецких корней «с начальным «и» неясного происхождения»!
Наконец в Воронежской, Курской, Белгородской и Липецкой областях (а если поискать, то и не только в них) любой желающий может отыскать несколько сел с названием Истобное. (Одно село Истобное, кстати, расположено неподалёку от реки Потудань, где, как установили воронежские археологи, проживали скифские, а позднее - славянские племена.) Места, где много веков назад росли величественные дубовые леса, а предки славян - скифы и сарматы, языги и сувроматы, от коих ведёт свой род славный король Артур (Яр Тур), строили из них истОбы - избы. С ударением в древнем слове на "о". Со временем это слово видоизменилось, причём совершенно неожиданным образом: учитывая неопределённый (редуцированный) корневой звук "ь", с попаданием его под ударение, изба должна была бы звучать, скорее, как "истёба", "истяба" или "истеба". Но в языке не всегда и не всё происходит по правилам и законам - бывают и исключения. В любом случае ясно: это слово - исконно русское, поскольку германские племена на территории Центральночернозёмного региона не селились.
По-гречески дуб звучит без всякого намёка на общность происхождения. А вот наше дерево сходно с греческим эквивалентом – «девиро»! Что, конечно же, так же не случайно. Но это уже другая история…
Однако разберёмся вначале с происхождением основных слов-понятий русского языка. Они зафиксированы в азбуке – русском алфавите. Сегодня сторонники глубокой древности русского языка и культуры открыто говорят о том, что одна тысяча лет – очень короткий срок для языка и культуры Древней Руси, по многим историческим и археологическим данным, язык и культура древних руссов существует на протяжении десятков тысяч лет. Чему приводят доказательства лингвистического характера. Так, первое слово русской азбуки – «азъ» происходит от названия древнего «светлого» бога, который боролся со «злыми, тёмными» богами, а сама эта легенда отражает реальные события, произошедшие в глубокой древности – задолго до возникновения санскрита: предки славян, по преданиям, наследники этого «светлого» бога, асы, пришли на территорию Азии (или Асии, название которой содержит в себе имя этого «светлого» бога) с замёрзшей и погрузившейся в Северный Ледовитый океан прародины – Арктиды и вели кровопролитные войны с местными племенами на территории современного Китая.
Слово «буки» - не от «буквы» или, как считалось ранее, в результате переоформления готского "boka" (с удлиннённым "o") – наоборот, готское слово возникло от славянского «бука» - «букашка», «пчела» (от «бучела», «бык», который тоже – «бучит», то есть издаёт глубокий и протяжный звук). "Букашка", от которой произошла буква, по-готски звучит иначе. Иные связывают его с буком: на буковых табличках (дощках) наши предки-славяне выврдили свои священные письмена. Но и эта этимология притянута за уши. Как в анекдоте: "Больной: "Доктор, я буду жить?" Доктор: "А смысл?" Так вот, о смысле. Называть знак по материалу, на котором он пишется, не принято и, по всей видимости, никогда не было принято. Мы же не говорим о знаках препинания, буквах и цифрах - "бумажницы", потому что это просто не имеет смысла. О том, что содержит нечто бумажное, напротив, говорим: "бумажник". А вот буквы действительно похожи на маленьких жучков, на букашек. Против этого смысла, как говорится, не попрёшь.
«Веди»: считается, что это глагол совершенного вида от «ведать», «знать»: «(у)познал!». «Веди». Тут интересно санскритское "ветти" - "он знает". А по мнению исследователя Сергея Гриневича, источником самого слова "веды" является понятие «камни, сложенные на жертвенном огне». Не знаем, откуда он это взял, и оставляем эту этимологию на его совести. По нашему разумению, это слово породило латинское "fides" (вера), целый ряд русских слов с корнем -вед-, от привета до вести (от вед-ти), и само русское "вера". Ведь вера была ведической - прочно связанной с ведами. Веды же - есть такая версия, принадлежит она Александру Асову - проверить не можем, просто постулируем - это камни жреческого костра, на которых значились священные поучительные надписи.
«Глагол» - от старославянского удвоения слова «гол», ср. однокорневое русское «голк» («шум», «голос»). По мнению Александра Драгункина, английское слово "call" происходит от древнерусского "голк".
«Добро»: это слово вызывает настоящую бурю эмоций. Были попытки сблизить его со словом «дуб», но они оказались несостоятельными: слово происходит от старинного русского слова (ныне утраченного) «доба» – «пора», «время». Но наряду с ним существует само слово «время». Откуда же это «доба»? Берусь утверждать – от той же основы, что и «тяпать», «топор», а также английские слова “time” и “tide. Первоначальное значение обоих – и русского и древних английских слов – общее. Во всех именах существительных это «отрезок времени», а не само время.
Дальним родственником нашего "добра" является слово «топор». Согласимся с этимологией от однокоренного тюркского корня, но... Выразим очень большое сомнение в том, что эта этимология не вторична. Первоначально слово происходит от древнерусского «тяти» - «рубить, резать, убивать»: «…производное от той же основы, что и др.-рус. тети, тепу, диал. тёпать – «рубить, тяпать, бить». Вспомним: «Луце жъ бы потяту быти, неже полонену быти!»). «Потяту» в «Словаре-справочнике» «Слова» В. В. Виноградовой (Л., 1973. Т. 4) определено как краткое страдательное причастие прошедшего времени дательного падежа единственного числа от глагола «потяти», толкуемого — «убить», «зарубить», «срубить». Английские слова “time” и “tide”, как утверждает Этимологический словарь английского языка, происходит от некоей общей основы - PIE *di- или ti- "отрезок, отрезок времени", суффиксальная форма корневого *da- "разделять, разрезать" (происходит от sanskrit dati "режет, разделяет". Не отсюда ли и древнее русское слово «доба» - «пора», «время»? Да, в русском варианте появляется согласный коренной -б-, который может быть древнейшим суффиксом, но также, возможно, и частью древнего корня, поскольку в изменённом виде это -б- сохранилось в диалектах русского языка. Что же касается английских слов «time» и «tide» (как и позднее латинского division - "отрезок"), то они означали не само время, а – «отрезок времени», только в первом слове – просто времени, а во втором – «фиксированный отрезок времени, когда начинается морской прилив». Итак, основа та же – от «резать», «рубить». Правда, в санскрите коренной согласный исчезает, но никто и не говорит о том, что санскрит предшествовал древнему славянскому: по нашему разумению, оба языка существовали параллельно, более того, язык славян намного более древний, чем санскрит. Это высказывание вызовет презрительные смешочки со стороны представителей традиционного языкознания, которое само по себе – не более чем миф, за который упорно держатся учёные мужи на университетских кафедрах, но наше утверждение действительно требует отдельного – огромного по объёму – исследования, поскольку на эту мысль наводит очень много слов в санскрите. Например, показательно в этом смысле слово «tada» («тогда»): исследуя родственное ему русское слово "тогда", современные индийские языковеды, полагая санскрит праотцом всех языков, включая русский, говорят, что в русском слове откуда-то (?!) возникла буква «г». «Нет, это не у нас возникла – это у вас исчезла!» - иронизирует российский сатирик, ценитель и любитель русской словесности, культуры и языка Михаил Задорнов. Именно такая научная парадигма возникла благодаря усилиям монополиста в лингвистике 18 века (такого же, по сути, как и Чарльз Дарвин - в антропологии и теории происхождения видов в конце века 19-го) Уильям Джонс. Но учёный ошибся. Санскрит как "лучший язык" был языком, искусственно созданным, литературным, языком межнационального общения, таким же, как и латынь во времена средневековья. А от искусственно созданного языка естественные языки произойти не могут по определению, и поставим на этом точку.
Этимологи говорят о том, что слово "рубль" происходит от глагола «рубить», а тин - от глагола «тинать», то есть «резать», «рубить», см. в Словаре Владимира Даля: «Монету вытинают чеканом»). Мы сегодня можем только гадать, откуда такое звуковое совпадение у разноязычных слов, но думаем, что тюрки напрасно пытаются произвести слово "деньги" от тюркских корней, точнее, от слов "тамга" (нагрудный знак у нукеров, сборщиков податей в Орде; так же, как и от "тенге", обозначающее в дательном падеже - "на равное", "на эквивалент", что вполне означает процесс обмена, сделки. Но выразим твёрдую уверенность, что и в тюркском языке эта этимология - вторичная, как и попытки произвести это слово от арабского "звенеть". (Некоторые учёные считают, что русское слово «деньги» ведет свое происхождение от тюркского «деньга». В период татаро-монгольского ига в России появились небольшие серебряные монеты с арабской надписью «нивьема» или «деньга», что означает «звенящий».) Но, извините, деньги возникли задолго до Золотой Орды, в пределах которой говорили и писали, кстати, не только на тюркском языке, но большей частью на двух - на русском и арабском; знание этих языков было синонимом высокой грамотности; недаром именно на этих двух языках было написано "Хождение за три моря" Афанасия Никитина. И звенели деньги уже по всему миру на протяжении нескольких тысячелетий. Поэтому версию о первенстве тюркоязычного происхождения слова "деньги" оставляем на совести её авторов. Не будем, однако, спорить. Но останемся верными нашему предположению: все в мире деньги - это в первую очередь поделённые на куски, рубленные, и пущенные в оборот доли, или тин(г)и, части некоего общего золотого "пуда", "фунта" или "таланта". И ни тамга, ни тенге, ни нивьема тут совершенно ни при чём. Деньги - это древние "тин-ги"! Вот тут-то и возникает тень старого английского слова "ti-mon" (отрезок (!) времени), о котором мы упомянули выше! Древний корень тин-, таким образом, дал начало не только глаголу "вытинать" (чеканом) - "резать", "рубить", но и, очевидно, имени существительному тин-ба, со временем преобразовавшемся в знакомое нам "доба", где -б- - древний суффикс, известный в словах "судьба", "ворожба", "гульба". Так возникли слова: "делить" и производное от него "доля", русский предлог "для" (от "дьля", перешедшего в "дъля"), польское "dolec" (от которого позднее народная этимология произвела слово "доллар", но на самом деле "доллар" - от "таллер", последний - от названия города Иоахимстале, где находились серебряные рудники и чеканились первые богемские серебряные монеты йоахимсталеры), древнеримский "динарий", от которого происходит целая плеяда романоязычных слов с единственным значением - "деньги"; ходивший до 2007 года в Словении толар, немецкое талер и сам американский "доллар". В завершение приведём ещё одно малоизвестное английское слово "dime" - десятицентовик в Старой Британии и Канаде. Вот что наделал русский глагол "те-ти" и русский по происхождению - мы на этом настаиваем корень те-, ти- - "резать, рубить", - сколько денег своей "тят-кой"-тяпкой натяпал по всему миру! Попутно добавим, что слово "топор" действительно является заимствованием из тюркского, как об этом широко вещает современная этимология, но, по всему видно, это заимствование было не первым.
Не стоит, однако, путать наше te- с корнем de- в словах "дело", "делать".
На происхождении корня -де(х)- стоит остановиться подробно. Дежа, или дея, – так в Древней Руси называлась правая рука. Выскажем смелую догадку, что именно от этого славянского (а не индоевропейского, как нас пытаются уверить, исходя из научной парадигмы, представленной миру Уильямом Джонсом) корня – -дех- (-дег-) ведут своё начало слова: «делать», «дело», «деть», о(на)девать, "одежда", «де(р)жать», «дёргать», «т(р)огать, "надеяться" (буквально: "иметь что-то перед правой рукой ("на" первоначально означало не только - "сверху", но и "перед"; отсюда междометие "но!" - команда лошади - "вперёд!" и приставка на-, имеющая "начальное" значение, то есть - в планах и мечтах"), "затея" (с переходом коренного -д- в -т-), "держава", а также испанское «tocar» (от латинского «tango») и английское «touch». То, что это было так, а не наоборот, то есть что не русское слово произошло от одного из западноевропейских корней, подтверждается целым кустом словообразований в русском языке (а также современном украинском и белорусском) – лексической семьёй, в центре которых стоит наше -дех- (-дег-), что отсутствует в других языках. Значит, этот корень был заимствован другими народами у древних славяно-русов, а не наоборот. От этого же корня происходит латинское dextera – «правая рука» – то же (как и именем прилагательным dexter – «правый» и старославянское «десница» – «правая рука». Соответственно и наречие «одесную» происходит отсюда же.
Наряду со словом «деха» («дега») в древнерусском языке было и обозначение для левой руки, которую называли «суя», впоследствии – «шуя», "шуйца". Князь Шуйский, правивший Русью в смутное время - в начале 17 века, вероятно, имел в своём родовом древе некого левшу - Шуя. Именно с этим словом связаны глагол «совать», имя существительное «суета», наречие «всуе» («напрасно») и забытое уже слово "ошую" - "по левую руку". Действительно, всё, что делается левой рукой, делается скверно и долго не живёт…
Из этого не вытекает, что первые деньги придумали русские, - мы этого не знаем и утверждать не можем. Мы лишь хотим подчеркнуть, что само слово - славянского происхождения. Как попал этот корень в германской, романской языковых групп и тюркские - вопрос отдельный.
Но какое же отношение слово "добро", первоначально, как мы только что выяснили, происходящее от "доба" - "отрезок времени", и ещё - "зарубка, отметка" (как и "карб"), имеет непосредственно к "добру" в современном значении этого слова? Да самое прямое. Добро - это то, что сделано и применено своевременно, в доброе, благое время. Отсюда же слова "сдоба", "удобрение" - то, что сопутствует доброму времени, "со-действует" развитию чего- или кого-либо во временной протяженности. Фамилия известного телеведущего - Дибров - тоже отсюда. Более того, это родовое имя прямо указывает на то, что, что слово "добро" в русском языке звучало иначе - "дибро". По-видимому, означало оно "самое удобное время, хорошая пора для чего-либо". Наши предки умели ценить время, в отличие от современников, которые в лучшем случае приравняли его к деньгам. На самом деле время - это самый ценный строительный материал, основа развития. "Спешите делать добро!" - эта пословица в свете наших находок приобретает совершенно новый и своеобразный смысл.
«Вечор, ты помнишь, вьюга злилась…»
Эта строка из стихотворения Пушкина побуждает задуматься: что это за слово такое странное, на «вчера» похожее? А это и есть – «вчера», только в устаревшем варианте. Так говорили в 18 и 19 веке. От него имеем несколько производных: имя прилагательное «вчерашний», диалектное слово-глагол «вечерять» («ужинать»), давеча - недавно, но не вчера, а "до вчерашнего дня". Но оно само является производным от слова «вечер». Известно, что звук «ч» в русском языке вторичен и образован от сочетания разных других звуков – “kj”, “tj”. Слово «вечер» – не исключение. Учёные производят слово «вечер» от некой индоевропейсукой основы, сближая его со славянским «веко», сочинив удобный сюжет его происхождения: якобы вечер – это как веко дня, которое к вечеру прикрывает глаз (процитируем «ШЭС»: «Одни учёные сближают это слово с «веко» (…). В таком случае -ер – суффикс, а «вечер» буквально – закрывающее день»), с латинским vesper – «вечер», литовским vakaras – то же, от некого индоевопейского корня, который, однако…
Вот так работают наши учёные! И наплевать, что веко и вечер – слова, совершенно разные по смыслу, разных грамматических родов, один – среднего, другое – мужского, и не объясняется, не дают себе труд ответить на вопрос, что это за русский суффикс такой – -ер, связан ли он со словами вет-ер, мат-ер-ь, сест-(е)р-а, и тот ли это исторический суффикс -ер, который присутствует в словах иностранного происхождения «офицер» «инженер», или какой-то другой. И где, по мнению авторов этой версии, ещё встречается этот суффикс. Это метод подгонки под истину, а не поиск истины.
Но хватит уже ругаться. Никакой индоевропейской основы здесь нет. Вечер – исконно славянское слово. Фонетических (звуковых) либо структурных аналогов в санскрите, ни в ведическом, ни в каком-то другом, у этого слова нет, и утверждение об индоевроейской основе, таким образом, просто высосано из пальца. И «веко» тут совсем ни при чём, хотя и признаем, что версия красивая. Но ещё раз вспомним: правда красотой не отличается, красота очень часто – одежда лжи. А что же есть? Вот об этом давайте в деталях.
Вечер, с ударением на последний слог и звуком «ё», вставшим на место «е», и, в написании ставшим буквой "о", в былые времена обозначал ещё и «вчерашний день». А первоначально только его и обозначал, а значение «вечернее время, завершение дня» приобрёл много позднее. «Ой, то не вечер, то не вечер Мне малым-мало спалось…» - поётся в известной исторической песне о Стеньке Разине. Так вот, «то не вечер» – это фольклорное выражение. Буквально означающее: «Это было вчера». То есть… время, которое уже прошло. «Устаревшее, состарившееся» время. Давайте добавим ещё одно интересное определение – «обВЕТшавшее, ВЕТхое», ставшее ВЕТошью время. И это объяснение намного ближе к истине, чем какое-то веко для ока. И латинский язык тут тоже кстати: vetus – «старый, ветхий», и греческий: Геспер – божество вечерней звезды, которая у греков считалась самой прекрасной. Утренняя звезда называлась Фосфор, и греки не знали, утверждает некий автор, что это одна и та же звезда. Геспер, согласно мифу, был братом Атланта; он отдал свою дочь, нимфу Геспериду, в жёны Атланту, и у них родились дочери Геспериды. Став взрослыми, они овладели прекрасным садом, в котором росли золотые яблоки, придававшие молодость тем, кто их ел. Геракла послали за яблоками Гесперид; много стран прошёл неутомимый герой, прежде чем получил эти плоды. По другой версии, Геспер, сын Атланта, часто смотрел на звёзды и любовался ими – до тех пор, пока сам не превратился в звезду. В римской мифологии почитался как Веспер.
Но Геспер (Веспер) и Фосфор (Эосфор) – всё же разные звёзды. Ещё древний поэт Гесиод (VIII – VII до н.э.) в своих стихах подразумевал под Венерой двух божественных существ – братьев Эосфора (утренняя звезда) и Геспера (вечерняя звезда). Но уже Пифагор (570 – 490 до н.э.) упоминает эти звёзды как единое образование. Он говорит о Втором Солнце, белое сияние которого извещает о людей о начале ночи и зарождении нового дня.
Итак, первоначально это были разные божества и разные звёзды. Для римлян, захвативших Грецию, которые лучше разбирались в оружии, чем в небесных светилах, греческий Эосфор постепенно превратился в Фосфор, затем – в Босфор. Так и начал называться пролив – по утренней звезде. А Геспер был звездой, появлявшейся в вечернее время на Западе Средиземного моря, то есть на Западе от Апеннин. Можно предположить, что это представление о Востоке и Западе как о сторонах света вместе с упомянутыми названиями утренней и вечерней звёзд перетекло в английский язык – после захвата Британии войсками Цезаря. Но нет, мы всё же вспомним, что основа английского слова "east" – немецкое (из готского) der Osten. А Запад – der Westen. Что имеем «в сухом остатке»? А то, что эти стороны света – и der Westen, и der Osten – имеют славянское происхождение. Как и римско-греческие слова-названия Эосфор (Фосфор – Босфор) и Геспер (Веспер). Ведь, по сути, Фосфор (Эосфор, Босфор) – это искажённое славянское «восток» (пока предположим это), только в греческом произношении и без родного -ок, но с непонятно откуда взявшимся... суффиксом (?) -or, а Геспер (Веспер) и немецкое der Westen – искажённое славянское «вечер». По-английски yesterday означает "вчерашний день, вчера". Я же слышу в этом английском слове родное славянское "вечор день". "Yestreen - на староанглийском (а в наше время - на шотландском) как раз и есть "вчерашний вечер". Правда, похоже? И это не случайно: согласно исследованию великого английского историка конца 19 - начала 20 века Томаса Шора, на Британский остров в начале первого тысячелетия переместилось огромное количество племён, среди которых были не только племена готского происхождения, но и славяне с южного побережья Балтики, оттого в современном английском встречается так много слов славянского происхождения, что это признает даже Этимологический словарь английского языка Дугласа Харпера.
О чём это говорит? О том, что в этом случае подтверждается теория величайших историков 19 века Фаддея (Тадеуша) Воланского и Егора Классена о первичности славянской языковой основы в европейских языках и, в частности, о том, что культуру на Апеннинский полуостров принесли древние славяне - этруски, эмигрировавшие сюда из Трои после её захвата греками 3 тысячи лет назад. И это именно они дали название утренней и вечерней звёздам, на своём, этрусском, на славянском, по сути, языке, которые - оставшиеся там и их потомки - впоследствии огречились и олатинились. Да ещё обросли древними мифами. Другие ушли на северо-восток, в сторону современного Киева, о чём сегодня впрямую говорят итальянские историки.
Вот вам ещё одно, почерпнутое из глубин веков, слово – «вечер» не как время дня или со значением «вчерашний день», а как сторона света. Остатки древних корней сохранились только в русском слове «восток», слово же «вечер» как сторона света стало архаикой, уступив место имени существительному «запад». Подтверждение нашим выкладкам находим в самых разных источниках, сообщающих о мифологии древнерусских племён. Практически все из них говорят одно и то же: у богини Мерцаны (она же - Заря, Зареница, Денница, Утренница, Аустра, Тезан) - богиня зари, рассвета, очищения; считается, что Мерцана прогоняет всякое зло огненными стрелами) есть два воплощения: Утренняя Заря и Заря Вечерняя. Но так называли планету Венеру, которая видна на небе утром и вечером. Однако Венера соотносится с Макошью, а значит, Мерцана — воплощение богини судьбы. Мерцана — всегда юная дочь Дажбога и Зимстерлы, богиня зари, всегда предшествующая Солнцу и царствующая над началом дня. Ночью она чаще всего покоится в объятиях царя вод, а утром она открывает врата небесного дома Световида, и тогда он может показаться миру. Световид же, в знак ее отличия, подарил Мерцане венец из звёзд и златобагряную ризу.
Возражения принимаются, но возвращаются отправителю. Попытки доказать первичность греческих "Фосфор" - "Эосфор" - "Босфор" разбиваются о... древнюю славянскую приставку "вос-" в слове "восток": греки просто повторили славянское слово, исказив его, как это они часто делали с другими славянскими словами, для воспроизведения которых в греческом просто не находилось нужных звуков. Так славянский свет" превратился в греческий "фотос" (ср.: "свет-ос"), "форос", а "восток» - в греческий Эосфор. Правда, древнее славянское слово "восток" обозначал первоначально не сторону света, а восход солнца. И часто звучало иначе - был у него синоним. И греческий -фор- тут совсем ни при чём. Едва ли ошибёмся, сказав, что это остаток слова "дърг" - от "де(р)га" (впоследствии - деха, дея) - "правая рука" (мы об этом сообщали читателю выше), от которого в русском языке произошли слова "трогать", "держать", "держава", "десница", "действие", "делать", "дело". То есть мы хотим сказать, что слово "восток" произошло от "восторг", буквально - "действие, направленное вверх". В данном случае это просто восход солнца, луны или звезды. Да-да, именно: слово "восторг" только в последнее время приобрело современное значение - как эмоциональный подъём, восхищение", а первоначально оно обозначало просто движение вверх, устоявшись впоследствии как восход нашего дневного светила. Но в этом значении его сменило слово "восток", которое со временем превратилось просто в сторону света. Так что слово "Босфор" - западнославянского происхождения, а вовсе не греческого: Босфором первоначально греки не владели, а потому и имя такое, да ещё с бестолковым значением "свет зари", дать ему не могли. Для западных славян же место, где находится пролив Босфор, было востоком - сначала восходом солнца, а впоследствии стало стороной света. Вполне логично.
Зуб – это росток. Только костяной
Прав питерский филолог Александр Драгункин: в западноевропейских языках уж слишком много славянских корней для того, чтобы это было случайным явлением. Слишком много! «Их» фотос – это наш искажённый свет, к которому добавили греческое окончание -ос: свет-ос. Глагол to heal ("целить") в современном английском – это наше искажённый корень «цел-» в глаголе «цел-ить» и имени прилагательном «целый» – «здоровый». Skate ("кататься на коньках") - от славянского корня кат- (кстати, в так называемом индоевропейском корня с таким значением нет, это, как и корни гор- (гар-), зор- (зар-) корень исконно славянского происхождения. Последние, в искаженном виде, можно обнаружить в немецком Feuer (n) ("огонь"). To sleep, «спать», – от славянского слаб-еть, это признают авторы «Этимологического словаря английского языка». «Их» английское tree – это наше д(т)ре-во. В латинского происхождения слове "интуиция" отчётливо слышится родное - "ин-чу(в)-иция" (от др.-рус. чуи - "чувство"). В греческом "Психея" (богиня души) - первоначальное "чуи-хея". На первый взгляд, такая этимология выглядит странно, но в греческом, как древнем, так и современном, нет букв, передающих русское "ч", и, вполне возможно, его заменило данное сочетание согласных звуков и в его основе кроется именно это древнерусское "чуи" - "чувство". «Их», латинский, dens – это наш искажённый «зуб». Это трудно представить себе, различия в фонетике большие, но и всё же: звук "д" в разных европейских языках перед передненёбными гласными (е, и, смягчённые а' и у') переходит и в "дз", и в "з"; в белорусском мягкий звук «д» звучит как «дз». Кстати, по-латышски зуб звучит как zobs, но почти на всех других языках романо-германской группы проявляется этот dens. Современное русское (оно же украинское и белорусское) слово «зуб» исходно означает – «проклюнувшийся отросток», а имело оно первопредка – zen*, к которому позднее "приклеился" суффикс -б-, известный в таких словах, как озно-б (от огно-б, где первоначальное -г- корня со значением «огонь» - только «холодный» – перешло в -з-), судь-б-а, ско-б-а (последнее – от с-ков-б-а с утраченным коренным -в-, где исторический корень -ков- со значением «кривой, изогнутый». Зен + б = зенб ("зуб"), зенб + jь (суффикс -j- плюс окончание -ь) = зябь. В русском языке есть имя существительное "зябь" – «Поле, вспаханное с осени под весенний сев», а в старославянском – прозябать – «прорастать». Таким образом, зябь – это поле, ростки которого взойдут весной, поле, вспаханное и подготовленное для будущего ПРОРАСТАНИЯ хлебных злаков. Вот вам потаённый смысл этого слова. И получается, что корень этого старославянского «прозябать» содержит в себе этот самый «зяб», пришедший из другой формы – «зен-бъ» (в древнеболгарском языке были носовые гласные, позднее утраченные и, с участием носового "н"; старославянским носовым гласным в современном русском языке соответствуют гласные звуки - мягкий "а" и чистый звук "у": *semen > сем# > семя; *zwonkъ > зв@къ > звук ). А этот древний «зен-бъ» как раз и означает не что иное, как проклюнувшийся росток. Так что наши зубы – это ростки. Правда, костяные. Но древние авторы русского языка и мастера слова были точны: зубы во рту действительно напоминают костяные ростки. Да, существует другая версия происхождения слова «зуб» - якобы от имени существительного «зобъ» (у птицы), но мы её считаем ошибочной, скорее, сам птичий зоб образован от более раннего "зубъ", а потому касаться этой версии вообще не будем. Имеются отголоски этого славянского корня-первопредка (d)zen в глаголе зяб-ти – «прорастать» (не путать с "зябнуть" - этот глагол содержит другой корень - -зноб-: "знобнуть"(тут ист. корень другой, заключённый в слове "огонь", о(г - з)ноб - по сходству с чувством жара) из-за неудобства выговора превратилось в современное "зябнуть"): это латышское diedzet – «прорастать», литовское sudygti (то же). Да, есть разница между современным русским "зуб" и этими словами, но мы склонны предположить, что это слова одного и того же исторического корня, ведь было такое древнее племя, как славяно-балты, и жили они в тех же местах, в которых сегодня живут латыши и литовцы. Именно отсюда столько похожих по звучанию слов в русском и этих двух (то же "Лаба дена" - "Добрый день!" по-латышски - чем не "ладный - или не любый - день"?): слишком тесно пересекались пути наших народов в те отдалённые времена, можно сказать, что и вышли мы из одного гнезда, просто сегодня, в наши непростые годы, вспоминать об этом у «дружественных» прибалтов не принято. Хотя, заметим к слову, виной тому не различия в культуре этносов, а великоимперская политика царской и советской России.
«Их» латинская cerva (в ранней латыни это слово звучало как керва) – «самка оленя» – чем не наша корова? Латинское dext(e)ra – наша десница. «Их», немецкое, zer (английское "very") – «очень» – наше искажённое зело, от которого произошли слова: «зелёный», «жёлтый», «железо», «золото». «Их», немецкое, See (произносится как "зэе") – «море, озеро» – наше искажённое о-See-ро. «Их», немецкое, Arm – наше «рука» (Arm-ка). «Их» английское wall - наш русский "вал", то есть стена (наблюдение А. Драгункина). Добавим и своего. Английское "rod" - "пруток". Казалось бы, ну и что? А то, что датский язык донёс до нас более древнее значение этого слова - "корень". А теперь сравним его с русским "род". Ничего, никаких ассоциаций при этом не возникает? Род - это и есть тот самый корень, от которого идут ствол и ветви генеалогического древа. Земляные и глиняные валы ограждали крепость в древности. «Их» латинское police (или pollex - "большой палец руки") verso – «палец отогнутый» – очень похоже на русский "палец (отВЁР(Т)нутый") - знак сохранения жизни гладиатору (а не призыва его убить, как, кстати, неверно понял этот жест французский художник XIX века Леон Жером). Список этот просто бесконечен, и мы в ближайшее время его дополним новыми корнями, давшими слова-родственников в разных европейских языках. «Их» латинское sic – от славянского сяк; чем не предположение? Но в том-то и дело, что германофилы, проникшие и русскую филологию и окопавшиеся там в последние века, начиная с петровских времён, не позволяют даже допускать такие предположения. Русскому языку - 1000 лет, и всё тут! А до этого писали германскими рунами. И латинской и греческой буквицей. Значит, с ними филологической науке придётся расстаться. С германофилами, греко- и латинофилами, а не с предположениями.
Спина – становой хребет европейских языков
Продолжим этот нескончаемый список родных лексических корней в европейских языках.
Спина. Это очень интересное слово. Происхождение его неясно. Толкуется как древнерусское заимствование из польского языка, в котором spina – «хребет, позвоночник», восходит к латинскому spina – то же.
Нет, ну, какая чушь! А почему не к китайскому? Получается, что первоначально у русских не было своего слова для обозначения столь важной для каждого человека части тела! «Заимствовано из польского, которое в свою очередь восходит к латинскому»! Надо было в польский залезть, а полякам – в латинский…
Эта версия происхождения слова просто чудовищна. Она идёт в русле устоявшейся в классической науке парадигмы, согласно которой язык русских, восточных славян возник в более поздние времена по сравнению даже с западнославянскими языками, не говоря уже о греческом и латыни. Но это неправда. «Спина» – древнерусское слово, которое само лежит в основе латинского и польского слов! Более того, берём на себя смелость утверждать, что слово «спина» само является производным от другого русского корня с приставкой – от приставки съ- и корня -пин-. Этот корень мы находим в словах «пядь» – "ладонь в растянутом положении и древнерусская мера длины от кончика большого пальца до кончика мизинца», «распинать» – «растягивать», пялить (от древнерусского «пинти» – то же, откуда уже упомянутая нами выше "пядь", а также слова: «пясть» – «пятерня, пять пальцев в растопыренном виде». Мы уже говорили о переходе звуков -ен-, -ин- в смягчённый гласный «а», именно поэтому вместо, к примеру, «пентиться» мы сегодня говорим «пятиться». Представим, что некогда существовал глагол «съ-пинать», ныне утраченный, который обозначал действие, обратное тому, что обозначает глагол «распинать». То есть буквально – собирать в одно целое. И, действительно, если мы посмотрим на спину с анатомической точки зрения, то увидим, что спинной хребет стягивает, «собирает в одно целое» все остальные кости скелета. Уж только поэтому русское спина никак не может происходить от латинского слова! Более того – само является его родителем и первоисточником.
Да, глагол съ-пинать не дошёл до наших дней. Возможно, он просуществовал совсем недолго, ведь не всё возможно в языке в плане словообразования. Например, мы говорим: "привычка", но слово "отвычка" в русском литературном отсутствует. Вместо него мы употребляем лексическую конструкцию - "отсутствие привычки". Но дошёл другой – глагол «прясть». А это как раз и есть то, что мы ищем – «собирать в одно целое», раздёрганную пряжу – в одну нитку. Правда, в этом слове появился коренной -р-, но пусть он нас не смущает: скорее всего, это результат смягчения начального п- корня и развитие слова выглядело так: *p'asti - *pjasti - pr'asti. Исходно же слово содержит в себе корень -пин-, который со временем, как мы об этом уже писали, превратился в -пя-, правда, с участием суффикса -д-, ставшего позднее частью корня: пиндти - пядти - пьядти - прядти - прясти - прясть. Современные этимологи это слово производят от реконструированного *prendti, наставивая на коренном -e-, но, думаем, что это ошибка: исторический, исходный корень, по нашему мнению, тут всё-таки -пин-.
Кроме того, в английском языке существует глагол to spin – «прясть». То есть собирать шерсть в длинную нитку, сучить шерсть. Правда, очень похоже на наш предполагаемый утраченный глагол «съ-пинать» и неутраченный "прясть" - от "пин-д-ти"? Правда. И это неслучайно: по нашему глубокому убеждению, жизнь этому английском (и сходному с ним немецкому) слову дал славянский корень -пин-. И приставка съ-. Этимологический словарь английского языка Дугласа Харпера производит это слово от древневерхненемецкого spinnan, от утраченного и реконструированного корня *spen-wo, то в свою очередь – от такого же утраченного и искусственно восстановленного «*(s)pen» – «тянуть, тащить, простирать» и… ещё одно значение – «крутить», «наматывать». Что и требовалось доказать. Однокоренные – литовское pinu – «плету, связываю в косичку» и сама косичка. Среднеуэлльское – cy-ffiniden – «паук». Существование в английском и немецком языках слова с корнем, имеющим то же значение, что и в русском, однозначно наталкивает нас на мысль о славянском происхождении этих слов. Так что и латинская spina, и английское to spin, и немецкое spinnen – «прясть», и утраченный глагол съ-пинать и редко употребляемое имя существительное «пясть» ("пять пальцев врастопырку", ср.: "запястье"), и «пядь» содержат в себе общий исторический корень -пин- со значением «тянуть, тащить» и «вертеть, собирать в одно целое, мотать». На основании этих примеров мы можем утверждать, что все эти слова имеют славянское происхождение.
Наконец, во всех европейских языках мы находим имя чистительное "пять", причём многие учёные сегодня доказывают этимологическое родство этих слов западноевропейских языков (хотя, разумеется, их общий исторический корень в процессе своего развития и в зависимости от особенностей языка претерпел большие искажения): (фюнф) (нем.), five (англ.), (пение) (греч.), fem (дат. и норв.), cinco (исп.), cinque (итал.), quintis – «пятый» (лат.), vijf (нидерл.), (пиенц - через "н"-носовой) (польск.)… Все эти слова происходят от общего исторического корня, родственным которому является общеславянское (восстановленное) *penktъ – «пятый». Родственно нашему неизвестному пракорню и санскритское слово «панча» – «пять». Но в любом случае мы можем выдвинуть в качестве рабочего предположение, что все перечисленные слова восходят именно к древнерусскому началу, от которого произошли современные русские слова «пять», «пядь» и «пясть» - «пятерня, пять пальцев врастопырку» и которое, как мы уже показали выше, содержит в себе более древний русский корень -пин- со значением «пянуть, тащить, пялить».
Но не надо путать корень -пин- с тем, что лежит в основе глагола «пинать» – тот происходит от совмещения древнерусского пехъ – "нога" и суффикса -н-, с изменением гласной в корне на гласную так называемого длительного действия – такие (а это -а- и -и-) существуют в корнях для обозначения длительности действия: выстою – выстаиваю, выстрою - выстраиваю, соберу – соб-и-раю, удеру – удираю. Так вот, и глагол «пинать» происходит от пехъ – пих-нать (с изменением гласной корня на "длительную", то есть обозначающую длительность действия). И древнее славянское пехъ – «нога» дало рождение другому слову – «пест, пестик» (в результате перехода от «пех-тъ» в «пестъ») - «палочка для толчения («пинания») зерна.
Латинское же pes – «нога» – как раз и является отпрыском древнерусского корня пех-, а не наоборот. Чтобы доказать обратное, нужно привести данные влияния латинского языка на славянские, а их нет и в принципе не может быть, поскольку славянские языки и русский, в частности, намного древнее латыни. Правда, говорят в таком случае о неком индоевропейском языке, от корня которого якобы и произошли русское пех и латинское pes, но и это неправда: как мы выяснили и как выясняется в наши дни благодаря работам видных учёных-современников, о чём мы уже писали выше, индоевропейский - это, иначе говоря, санскрит. То есть искусственно созданный литературный язык. Такой же, как и эсперанто. Как эсперанто может повлиять, например, на польский? Чушь, но в научном мире она приветствуется и обросла регалиями истины в конечной инстанции. А вот по мнению целого ряда уважаемых учёных прежних веков и современных - современника Николая Первого Егора Классена, Тадеуша Воланского, исследователя середины 20 века Петра Орешкина, учёного – католического священника Мавро Орбини, Михаила Ломоносова и наших современников - Александра Драгункина и академика РАЕН Валерия Чудинова, русский язык лежит в основе всех европейских языков (за исключением финно-угорских, имевших собственное развитие). Вот небольшой список слов из европейских языков, которые, по мнению питерского филолога Александра Драгункина, заключают в себе славянские пракорни:
"ГаЛаКтика – от русского диалектного «ГаЛаГа» (туман)
КаЛьКулятор – от сКоЛьКо
ЛаБоратория – от РаБота (Л и Р чередуются)
ЛеДи – от ЛаДа (древнерусская богиня)
HoTel (отель) – от ХаТа
НеГР – от НеКРасивый
эЛеМенТ – от неЛоМаТый
сМоГ – от МГла
ГЛоБус – от КоЛоБок (Г и К чередуются)".
Не согласимся с трактовкой происхождения слова "леди": оно , скорее всего, связано с древнеанглийским hlafdia - "хозяйка хлебных запасов", "жена лорда", - так по крайней мере, трактует его Этимологический словарь английского языка Дугласа Харпера, но в остальном... всё может быть.
В письме к археологу Каролю Рогавскому (1819—1888) упомянутый нами выше польский учёный Тадеуш Воланский писал: "Разве в Италии, Индии и Персии — даже в Египте — нет славянских памятников?.. Разве древние книги Зороастры, разве развалины Вавилона, памятники Дария, остатки Парса-града (Персеполис) покрытые клинописью, не содержат надписей, понятным славянам? Англичане, французы и немцы смотрят на это, «jak koziol na wode ("Как козёл на воду". - Прим. авт.)». Мы, славяне, сможем довести эти исследования до конца только в том случае, если и внуки наши захотят пойти по нашим следам!.."
В свете этих научных открытий классическая парадигма выглядит явно устаревшей и непригодной для дальнейшего развития филологической и исторической науки. И нелепая попытка произвести русское слово «спина» от латинских и польских корней это ещё раз доказывает со всей наглядностью и убедительностью.
МЫ НЕ ПЕРВЫЕ. ПЕРВЫЕ - СЛАВЯНЕ!
Если кому-то кажется, что всё, сказанное выше, - досужие рассуждения и фантазии неостепенённых исследователей и даже именитых учёных, то мы их разочаруем: нет, говорящие это стоят на ложном пути. Сегодня благодаря подвижническому труду независимых исследователей становятся достоянием широкой общественности невероятные находки, из глубин прошлого выкапываются удивительные, но, увы, сознательно забытые события. Одно из них представим прямо сейчас: оно говорит само за себя. Добавим, что учёный, утверждающий новую парадигму истории и филологии, не русский по национальности и не наш современник. Откопал её в библиотечных архивах неизвестный автор, написавший статью о результатах своего поиска. Приведём её полностью.
"В XIX веке чешский учёный А. В. Шембера нашёл 1000 славянских названий рек, гор, лесов, равнин и местечек на карте Австрии. Результаты своих исследований он опубликовал в книге «Zapadni Slovane v praveku» (1860). Сюда уместно добавить, что австрийская столица Вена – это славянский Виндебож, а г. Цветль – Светла. Сама же Австрия называлась до онемечивания княжеством Острия! Немцы составили своеобразный каталог славянских городов и крепостей на территории Германии и разместили его на сайте http://slawenburgen.npage.de, который доступен, к сожалению, только на немецком языке. На нём с немецкой педантичностью и скрупулёзностью отмечены даже координаты мест, и показаны места расположения каждого города с помощью программы GoogleEarth. На территории современной Италии жили этруски, Венеция основана славянским народом венеды и т. д.
Среди прочих работ Шемберы - сочинение «Западные славяне в древности» (чеш. Zapadn; Slovan; v praveku; 1860) посвящено доказательству того, что славяне были коренным, а не пришлым населением Центральной Европы: как указывает реферировавший этот труд в 1873 г. Нил Александрович Попов, «трудясь более пятнадцати лет тому назад над трактатом о славянах, живущих в Нижней Австрии, он изучил несколько тысяч специальных карт этой страны, находящихся в венском центральном кадастровом архиве, и нашёл в них множество славянских названий рек, гор, лесов, равнин и местечек (гораздо более 1000) (…); так как столь большое число древнейших названий оказывается заимствованным из славянского языка, то не может быть, чтобы славяне пришли в эту страну только в VI веке нашей эры, вместе с аварами, как вообще полагают; без сомнения они жили здесь с незапамятных времён».
Аналогичную работу Шембера проделал во второй части книги со славянскими названиями Иллирии. По мнению Попова, «вследствие изложения г-на Шемберы, древняя история Богемии получила такую ясность, при которой тогдашние события становятся весьма просты и удобопонятны»[2].
Где жили славяне
Париж построен на месте города Лютеция, построенного Лютичами. Лондон - лон-дон, или на арийско-славянском языке "долгая река" (сравните "Дон", "Донец", "Дунай"). Так же называлась и река, позже переименованная римлянами в Тамесис (Темзу). Древнее название Нила - Эридан. Так же они назвали и речушку, протекавшую через Афины. Сейчас её нет. Это в греческом произношении. В славянском - Еридан. Ери-дан - "плодородная река" (ЕР - орган размножения, часто синоним Яра - Ярило, ДАН река - дон, дун, дан). От него Иордан и впадающий в неё приток Дан. Иерихон - Ери-хон. Иерусалим (Йерушала(й)им) - Ер-рус-ала-им. Баальбек - Ваал-бек, Бал, Ваал - Вол, Волос. Таким образом, не только из плодородного полумесяца шли в Европу Ра, Хор, Сет, Птах но и на территорию Ближнего востока и Египта шли Волос и Ярила. Какими путями? Хурриты (как считают выходцы с северного Кавказа - Майкопская культура), Хетты, Гиксосы, Ханаане, Пеласги - арийские народы, завоёвывавшие Ближний восток и Египет практически с начала его существования. Взаимоассимиляция ариев и семитов на территории Ближнего Востока породила и еврейский народ. Гиксосы и их потомки.
Древнее название Нила - Эридан. Так же они назвали и речушку, протекавшую через Афины. Сейчас её нет. Это в греческом произношении. В славянском - Еридан. Ери-дан - "плодородная река" (ЕР - орган размножения, часто синоним Яра - Ярило, ДАН река - дон, дун, дан). От него Иордан и впадающий в неё приток Дан. Иерихон - Ери-хон. Иерусалим (Йерушала(й)им) - Ер-рус-ала-им. Баальбек - Ваал-бек, Бал, Ваал - Вол, Волос. Таким образом, не только из плодородного полумесяца шли в Европу Ра, Хор, Сет, Птах но и на территорию Ближнего востока и Египта шли Волос и Ярила. Какими путями? Хурриты (как считают выходцы с северного Кавказа - Майкопская культура), Хетты, Гиксосы, Ханаане, Пеласги - арийские индоевроппейские) народы, завоёвывавшие Ближний восток и Египет практически с начала его существования. Взаимоассимиляция ариев и семитов на территории Ближнего Востока породила и еврейский народ. Гиксосы и их потомки.
Современная Германия, в своей северной, северо-западной и восточной частях, буквально пестрит славянскими по происхождению названиями городов, деревень, деревушек, речек, озёр, лесов, лугов, холмов и прочих объектов, которые были даны этим объектам лютичами, бодричами и сербами. Славянские по происхождению названия городов, можно легко опознать по окончаниям -иц, -ин, -ов, -ау. Также славянскими по происхождению, являются многие названия заканчивающиеся в настоящее время на «бург» (по-немецки «крепость»). Название может включать славянский корень «бор», адаптированное в немецкий язык в виде «бург». Есть еще распространенный тип названий немецких городов, заканчивающихся на «берг» (по-немецки «гора»). Если в окрестности населенных пунктов с таким названием нет никаких гор, но протекает река, или город расположен на берегу моря, в этом случае, «берг» в этих названиях, является приспособленным под немецкий язык славянским словом «брег». Слово «брег» означает «берег». Сравните: польский город Колобжег (Колобрег, дословно, «около берега») по-немецки назывался Кольберг.
Примеры славянских названий в Германии: Ратцебург - Ратибор, упоминается еще со времен первых попыток покорения немцами этих земель; Мариенбург - Марибор; Бранденбург - Бранибор; Круков - Крюков; Мехов - возможно от слова «мех»; Белау - Белов; Лютау - Лютов; Лабенц - Лабинец, от Лаба; Гольцов - от «голец»; Люхов - Луков; Гудов - от глагола «гудеть»; Белиц - от слова «белый»; Коллов - Колов; Альт-Мёльн - Старая Мельня, это «Mihle», а не «Milln»; Глазау - Глазов; Вендланд - земля вендов; Швинау - вероятно, Свинов; Вендиш-Эферн - название содержит упоминание вендов; Мориц - Морица; Плёцкау - Плесков, сравните: Плёс и Псков; Любек - Любич, Любин, Любицы и т. д.; Горау - Горов; Зерно - от слова «зерно»; Брезен - Брезан; Кёзелиц - Козелец, от слова «козел», сравните с Козельск; Рослау - Рослов; Добриц - Добрич, от слова «добро»; Домниц - от слова «дом»; Росток; Берлин - город бера (берлога); Хемниц - Кемниц; Дрезден - возник из «дрежд-яне» место, где люди живут в лесу; Лейпциг - Липск; Цербст - Сербск; Люббэн - Любин; Шверин - Зверин; Гидронимы: Эльба - Лаба; Одер - Водра, Одра; Нейсе - Ныса; Заале - Сала; Шпрее (на которой стоит Берлин) - Спрева, Траве (в устье которой стоит Любек) - Трава, Степениц - Степеница (степенно, неторопливо течет) и т. д. Мюриц - Морица.
Другие топографические объекты: Недалеко от Дрездена есть холм, который так и называется, даже по-немецки: Холм. На острове Рюген (Руян) есть место, которое даже в современной немецкой транскрипции называется Свянта Гора. На востоке, севере и северо-западе Германии существуют тысячи славянских названий. Это прямое следствие, а так же, свидетельство исконного проживания на этих территориях славян: Псов, Пнев, Медов, Ратенов, Злы Коморов, Тельцов, Барнов, Белобрег, Бископицы, Луков, Хитан, Польчница, Слобник, Хабрахчицы, Ворчин, Гломач, Елов, Илов, Камьенц, Каменица, Мужаков, Бабин, Охранов, Радо Гора, Добрыня, Белобрег, Рыхбах, Воерицы, Ожица, Ныска, Бьялы, Гродк, Ровно, Рашов, Рушица, Рудей, Салов, Журицы, Писаны Дол, Чорнов, Сказков, Соколица, Залом, Кослов, Косарня, Конецы, Глинка, Дубо, Дубц, Демьяны, Добруша, Добранецы, Дечин, Дубравка и т.д. Перечисленные топонимы указаны в славянском варианте. По нижеследующим ссылкам можно найти названия этих и многих других городов и поселений Германии как в славянском, так и в немецком вариантах. Приводятся сопоставления топонимов на немецком, дольно-сербском (нижнелужицком), а также горно-сербском (верхнелужицком) языках. См. сопоставление немецких и нижнелужицких названий и сопоставление немецких и верхнелужицких названий. Дольносербский и горносербский - это последние, сохранившиеся до наших дней, славянские языки Германии. Языки лужичан.
В современной Германии, в местах проживания лужицких сербов, на севере Саксонии и юге Бранденбурга, на дорожных знаках, а так же, иногда на картах, славянские названия городов и деревень, в неизмененном славянском виде, указываются наряду с соответствующими немецкими (или германизированными славянскими): Бела Вода - Вайсвассер, Губин - Губен, Хошебус - Котбус, Будышин - Баутцен и т. д.
В соответствии с представлениями современной исторической науки, приблизительно с VI в. нашей эры большая часть современной Австрии была заселена славянами. Хотя существуют современные и старые гипотезы о проживании славян на этих землях и в гораздо более ранние времена. Они контролировали восточную часть нынешней ее территории. Западная граница расселения славян в VI в. проходила по реке Энс, которая протекает по австрийской земле Зальцбург. Таким образом, в то время, славяне заселяли значительно больше половины площади современного Австрийского государства. В VI в. местные славяне входят в состав Аварского каганата. Затем их земли, наряду с землями чехов, словаков, некоторых полабских славян, современных словенцев, частично хорватов и частично, славян современной Польши, а также некоторые земли современной северо-восточной Италии, входят в состав независимой державы Само. Далее там существует славянское княжество Карантания. В VIII в. земли западной и восточной Австрии были включены в состав империи Карла Великого. Им была учреждена Восточная марка. Сама Австрия выделилась в автономное образование в рамках Священной Римской империи, в конце Х в.
На карте современной Австрии можно найти большое количество славянских по происхождению названий. Одним из первых в середине XIX в. на это обратил внимание чешский историк, языковед и этнограф Алоис Шембера. Хотя здесь можно также упомянуть, например, русского генералиссимуса Суворова, который во время своих Альпийских походов, в конце XVIII в. отмечал узнаваемость и понятность с точки зрения славянина, многих местных названий, а также возможность достаточно легко общаться по-русски с местным населением. Широко известно его высказывание о том, что уж сколько прошли, с тех пор, как покинули Россию, а все с местными по-русски изъясняться можно. Это замечание он сделал в Австрийской империи, по дороге в Италию, примерно на территории современной Австрии или Словении. Но среди ученых Нового времени, одним из первых данную проблему исследовал Шембера. Он изучил тысячи карт этой страны и нашел, по его словам, более 1000 славянских названий рек, гор, лесов, равнин и местечек. Шембера продолжил свои изыскания изучая архивные материалы и лично путешествуя по интересующим его районам. Кроме того, он обнаружил огромное количество славянских топонимов на территории некоторых тогдашних северных немецких государств, таких, как Бранденбург, Саксония, Мекленбург и т. д. Результаты своих исследований он опубликовал в книге «Zаpadni Slovane v praveku» (1860).
Славянская топонимика Германии
Если просмотреть реки России (европейской части), Украины и Беларуси, то из около тысячи рек более половины заканчиваются на -ка, -ма, -га, -ва, -ша, -ра, -жа, -са, -да. Эти названия были даны ещё в те времена, когда эти окончания сами были словами ка - душа, ставшие уменьшительным окончанием, ма - мать, га - движение, ва - вода. Следовательно, названия были даны несколько тысяч лет назад. В России это были времена заселения её европейской части, после ухода ледника, и использовались в период заселения Европы ариями. Кроме этих окончаний, признаком арийско-славянских рек является и -дон, дан, дун. Заметим, что последняя буква в названиях рек, -а или -я, обозначает именно женский род и связан с духами, богинями именно женского начала, и недаром духи рек в Древней Греции - это именно нимфы, богини, а не боги. Мы это вот к чему: окончания -а и -я в славянских языках восходит к праславянскому местоимению "а" или "я" - "она"; именно поэтому, например, в русском и белорусском языках на конце прилагательных разместилась именно эта буква: хороша-я, дорога-я, а в древнерусских и украинских прилагательных последняя -а обозначает как раз женский род. В противовес мужскому местоимению "и" (перешедшему в "й") - "он": хороши-й, дорого-й. Что тоже свидетельствует в пользу исконно славянского происхождения названий этих рек. Кстати, современное английское личное местоимение "he" - "он" ведёт своё начало от протогерманского *hi- (также - от древнесаксонского, старофризского, среднедатского he, hi, датского hy, дневневерхнегерманского he), от реконструированного *ki-, варианта корня *ko- - "этот, здесь". Женское местоимение звучало как hio. Да, не одно и то же с праславянским, но очень похоже, и, вполне возможно, неслучайно.
Вот реки других стран Европы с гидронимами славянского происхождения:
Реки Чехии: Влтава, Морава, Одра.
Реки Польши: Качава, Квиса, Корневка, Кортувка, Крутыня, Курувка;
Реки Сербии: Драва, Морава, Нишава, Колубара, Расина:
Реки Албании: Бериша, Бистрица, Буна, Буштрица, Валбона, Гостима, Гьяница, Дунавеци, Каласа, Лана, Леснича, Тирана.
Реки Румынии: Бистрица-Молдовяна, Богонос, Бега, Дымбовица, Ер, Жижия, Красна, Молдова, Сучава, Тиса, Яломица;
Реки Венгрии: Тиса, Задьва, Раба, Драва, Зала;
Реки Франции: Луара, Сена, Гаронна, Сомма;
Реки Англии: Северн, Дон, Лондон (Темза);
Реки Норвегии: Гломма, Ворма, Бегна, Квенна, Отра, Нидельва, Оркла, Сира, Рена, Квина.
Реки Литвы: Бартува, Дитва, Жеймена, Жижма, Котра, Лепона, Летавка, Митува, Муса, Мяра, Ратнича, Рудамина, Смилга, Юра;
Реки Латвии: Абава, Бартува, Веда, Вента, Вилдога, Ворожа, Грива, Дубна, Иснауда, Кира, Кухва, Лада, Ланга, Лауцеса, Лжа, Лиепна, Лудонка, Мельничка, Миса, Пазлаука, Перновка, Плисунка, Рива, Рика, Синяя, Супенка, Тростянка, Утроя.
Реки Дании: Гудена, Стора, Варда, Вида, Суса, Оденса.
Рек, явно славянских, нет в области скандинавских финно-угров: Швеции, Финляндии и Эстонии. Практически нет арийско-славянских гидронимов и на Пелопоннесе, Апеннинах и Пиренеях. Отдельные названия объясняются не столько расселением, сколько влиянием славяно-арийского этноса, а также поздним переименованием и искажением произношения в историческом процессе.
Реки Эстонии: Нарва.
Реки Финляндии: Вуокса;
Реки Греции: Эридан, Вьоса, Вардар, Марица, Места, Струма (четыре последних - в греческой Македонии, бывшей славянской земле).
Реки Испании: Гвадиана, Сегура, Писуэрга, Харама.
Реки в Италии: Адда, Дора.
Для познания истины много даёт и карта гидронимов славянского происхождения. Интересно и то, что на местах расселения Российских финно-угров и тюрков (Мари, Мордва, Удмурты, Чуваши и прочие) тоже сохранились арийско-славянские гидронимы. Это подтверждает, что первично Поволжье было заселено ариями. И только после похолодания Суббореального периода арии эти места покинули, и их заселили финно-угры. Эта карта соответствует и генетическим данным распространения гаплогруппы R1a1. А вот исключительно германских гидронимов, как и исключительно германской гаплогруппы*, нет".
Ко всему этому остаётся добавить, что нынешним доморощенным политикам не стоит рассчитывать на возврат земель в Западной Европе, основываясь только на их исторической принадлежности в прошлом славянским племенам. Ведь и племён тех — след простыл, только гаплогруппы и остались, и государственные границы поменялись не один десяток раз. Дай бог сохранить то, что имеем, а территории, на которых за 800 с лишним лет выросли десятки поколений представителей других народов, принадлежат им по определению. Но сам по себе факт представляет собой историческую сенсацию, которую мировому научному сообществу ещё предстоит до конца осознать. Для нас же ясно одно: почти вся Европа в очень отдалённые времена была занята автохтонными, проживавшими на ней постоянно, славянскими племенами. Более того, существовал период, когда древнерусские племена (их в наши дни принято называть "праславяне"), говорившие на одном, общем для всех них, языке, разделись на множество диалектных групп и породили современные романские и германские языковые и племенные группы. Вот почему немецкое das Brot похоже на древнерусское "брашно" ("еда"), которое само — от "просо" (либо от утраченного "прошо"), а латинское lepitus - "красивый" так похоже на древнерусское "лепый" (то же, откуда - "великолепный" и "лебедь" — вопреки академику Щербе, производившего это слово от "белый", берёмся утверждать, что происходит оно именно от этого корня — "лепедь", буквально - "красавица" (первоначально это слово иимело женский род), где леп- - корень, -ед- (-д-) — древнейший и не фиксируемый современной наукой праславянский суффикс, такой же, как в словах: "са-д" (от "сев-д"), "ра-д", "мё-д" (от реконструированного "ме(ль)-д" (родственного слову "милый" — первоначально: "сладкий", отсюда целый ряд иноязычных слов, казалось бы, греческого происхождения, но, по сути, исконно славянские: melon — "дыня" (англ.), melopita - 1) соты 2) медовый пряник, melodia ("хоровая песня" или "музыка для стихотворения" - буквально: "сладкая" - melos + песня - oide ) - "сладкая песня"), се-д-ой, гне-д-ой (от (о)гне-д-ой, то есть "опалённый"; моло-д-ой — буквально: "молочный, грудной", "пьющий молоко"), пер-ед, вере-д — от "веред’-ить", последнее — от "ворожба", "ворожить", то есть от "(г)воро" — "слово"; интересно, что и слово "врач", и слово "вред" происходят от одного и того же исторического корня, значение же древних глаголов - "върать" и "ворожить" буквально означает: "околдовывать, зачаровывать словами"; кстати, немецкое das Wort и английские word — "слово", to swear — "давать слово, клясться", варяг — varangian — от var- — "pledge, faith," — тоже отсюда: варяги представляли собой разноплеменное сообщество, но их объединяло данное друг другу слово — клятва верности команде, и можно было бы предположить, что именно от них - английское слово war — "война", но это будет ошибкой: war — от старо-французского guerre "затруднение", "спор", "вражда", "борьба", "драка", "военное столкновение", война"). В европейских языках, исключая финский и венгерский, до наших дней чувствуется присутствие древнерусского лексического слоя, именно поэтому в самых разных языках европейского континента угадываются исконно русские корни: в английском trouble ("беспокойство, волнение") — русское "тревога" и украинское "турбота", в немецком sch;nen ("придавать блеск", "расцвечивать", "оживлять", "очищать", "рафинировать", "осветлять") — древнерусский корень си- (в глаголе "сиять" и прилагательном "синий" — первоначально "светлый", излучающий свет), "свет" (от утраченного "си-ет"), в английском (анаграммном, от «вран») raven — русское "ворон", в немецком — rot, в английском — red, датском r;d, греческом erutros, итальянском rosso, французском rouge — "красный, рыжий"; примеры просто бесконечны.
И ещё одно существенное замечание. Говоря "славяне", "славянский", мы лишь вторим лингвистам 19 века и нынешним, для которых славяне представляют собой носителей древних форм русского языка. Такого же народа, как славяне, нет и никогда не было; славяне как народ - это неудачная выдумка филологов и историков романо-германской школы, исказивших суть вещей. Напоминаем, что славяне в переводе с древнерусского означает "исповедующие (общую религию), от славить - "молиться, обращаться к богам, веровать". Это означает, что исповедующие общую религию могли принадлежать к самым разным этническим сообществам, то есть это могли быть самые разные народы, для которых Ладо, Дажбо, Яр, Макошь, Мара (Морена), а также длинный ряд других божеств были объектами общего сакрального служения и поклонения. Сегодня Республика Марий Эл известна своим почитанием древнерусских языческих богов, а молятся представители этого народа в священных рощах, как это делали и наши предки. Лингвисты же в 19 веке этот термин ввели в научный обиход для удобства - чтобы обозначить языковую общность русских племён по географическому признаку: западные славяне, восточные славяне, южные славяне.
Вологодский санскрит
Это не шутка. Об этом уже на протяжении нескольких десятилетий говорят учёные. Сначала - глухо, с вопросами: а можно ли нам?.. а что скажете вы, Борис Александрович Рыбаков? Но - это в России. Выдающиеся западноевропейские учёные, начиная с 19-го века, считали, что существовала единая индоевропейская общность. Она разделилась на две группы лишь к 4-3 тысячелетию до новой эры. Это общеизвестно. Но вот что стало новостью, задержавшейся на века. Французский академик Жан Сильвен Байи в своих письмах к Вольтеру писал, что прародиной индоиранцев или ариев находилась в высоких северных широтах. Балто-славянская и иранская языковые общности, вопреки утверждениям современных историков от официальной науки, сложились много тысячелетий тому назад. Русский язык ближе всех остальных языков мира к санскриту - языку древнейших книг человечества, вед. То есть наш русский язык существует тысячелетия. Почему же официальная история признаёт возникновение нашей государственности и нашего народа только с момента принятия христианства?.. Кроме того, теорию происхождения ариев за Северным Полярным кругом - а такая теория существует, начина с 20-х годов прошлого века - признавали светлейшие научные умы. Выдающийся российский учёный-этнолог, кандидат исторических наук Светлана Васильевна Жарникова рассказывает о том, что говорит мировая наука о происхождении ариев и древности славян. Арктическую теорию подтверждают крупнейшие учёные с мировыми именами.
_______
Гаплогруппа (в популяционной генетике человека — науке, изучающей генетическую историю человечества) — группа схожих гаплотипов, имеющих общего предка, у которого в обоих гаплотипах имела место одна и та же мутация — однонуклеотидный полиморфизм. Термин «гаплогруппа» широко применяется в генетической генеалогии, где изучаются гаплогруппы Y-хромосомные (Y-ДНК), митохондриальные (мтДНК) и ГКГ-гаплогруппы. Генетические маркеры Y-ДНК передаются с Y-хромосомой исключительно по отцовской линии (то есть от отца сыновьям), а маркеры мтДНК — по материнской линии (от матери всем детям). Таким образом, мужчины являются носителями маркеров Y-ДНК. (Из Википедии.)
Всё хорошо, что вовремя
"Хорошо", "хороший" — почему ты так говорим? "Хорош-" — откуда этот корень? Учёные выдвигают разные предположения. Одно из них — от имени древнего славянского бога солнца Хорса. Но, скорее всего, это надуманное происхождение слова. Как и происхождение от имени Рады, иначе Хары — богини памяти, счастья и радости, духовного блаженства, божественной любви, красоты, мудрости и процветания (одно из значений этого имени — "дар солнца"). Само "Хорс" является производным от древнего "хор" — "круг" — тот самый, который водят в обрядовом танце, и который иначе так и называется в южнорусских диалектах — "круг". Вспомним тут кстати и строки из стихотворения Михаила Исаковского "В лесу прифронтовом", ставшего впоследствии популярной песней военных и послевоенных лет: "Под этот вальс в краю родном / Ходили мы на круг". Это слово — "круг" — в советские годы приобрело значение танцплощадки, а много раньше оно имело религиозный, обрядовый смысл — круговой танец, посвящённый богу солнца, когда танцующие держат друг друга за руки, образуя некий круг.
Мы не верим тут некоторым ученым (например, М. Фасмеру), которые видят в данном слове народноэтимологическую «перестройку»: сравните северное диалектное слово "корогод", якобы заимствованное из финск. яз. (ср. вепск. kargaidan «пляшу»). И вопреки попыткам сблизить это слово с греческим "choros" — "групповой танец с песнями"). Да, и "корогод", и "карагод" (в южнодиалектном исполнении) есть в русском языке, но это всего лишь искажённое древнее "хоровод", а не заимствование из финского языка, который сам заимствовал это слово у северных русских племён. Была ещё попытка произвести это слово от диалектного "хорошить" — "чистить зерно", "улучшать качество зерна путём очистки", но это вторичная этимология: в основе всё равно лежит корень "хорош-". Почему — так? Да просто потому, что название своего собственного священного обряда — "хоровод" — древние славянские племена ну ни как не могли позаимствовать у греков или финнов, да ещё не полностью, а лишь наполовину. Подобные искусственные конструкции мы находим у того же Фасмера в отношении слова "здоровье", которое якобы является результатом совмещения санскритского корня "su" и славянского "дорво" — "дерево". Не было такого явления и не могло быть при естественном развитии языка: все "коллоиды" и "трудоголики" имеют недавнее происхождение и возникли лишь как факт использования в науке греческого языка и латыни.
Итак, все эти попытки — ни при чём. А что же — при чём? Истоком, связывающим оба слова — "хороший" и "хоровод", является забытое ныне слово праславянское хор* (или хур*) — часовой круг, линия движения стрелки солнечных часов по кругу. Именно это слово мы обнаруживаем в немецком Uhr — "часы", "часовой прибор"), в английском hour — "час". Отсюда возникло прилагательное "хороший" и наречие "хорошо" — "своевременно", "в добрый час". Кстати, вспомним и само слово "добрый", которое также возникло от древнего "дибъ" — "зарубка", засечка, "отрезок"; доба по-украински - "сутки", "пора". "Мені подобается" — "мне нравится". В русском языке от временнОй едницы эта "доба" перешла в единицу пространственную, породив слова "подобие", "подобный". Так получается, "добрый" и "хороший" — это "своевременный? И "сдоба" — "вовремя внесённая к тесту добавка" и "удобрить" — "вовремя позаботиться о плодородии земли"? А удобный — просто "своевременный"? А почему бы и нет? И "хоровод" — это древний обрядовый танец, посвящённый кругу вращения луча-стрелки солнечных часов, — "хоровод". Так и получилось, что хранителем "временнОго" значения этого корня в большей степени оказались немецкое и английское "час", "60 минут", а русский (его московский диалект) сохранил это значение в изменённом виде, где "своевременный" эволюционировало до одобрительного "хороший". Что же касается греческого "choros" и финского kargaidan — "пляшу", то сами эти слова в отдалённые времена были заимствованы из русского, а не наоборот, как пытаются нас уверить современные этимологи.
Исчезнувшее праславянское "хор", таким образом, не исчезло бесследно. И всё-таки проявило себя в значении времени в современном русском языке. Обратим внимание на современное русское существительное (или категория состояния) "пора". Учёные, тот же М. Фасмер, произвели его от глагола "переть", фигурально говоря, время припёрло по самое горло, и поставили на этом точку. Но это же чушь. Причём очевидная. Мы видим тут сочетание предлога-приставки по- и нашего "хор" — "круг движения часовой стрелки", "час". Но впоследствии коренное "х" при произношении выпало, а коренное "-о-" слилось с "-о-" приставочным: "по хора" — "пора". В украинском и белорусском языках это слово также присутствует, но русское "час" звучит как "година" ("годына"), "гадзіна", а "час" означает "время". Очень похоже это слово на латинское "tensio" ("натяжение, напряжение"), tendo - "тяну, протягиваю" и... английское tense — "грамматическое время". И это недаром: между ними есть прямая этимологическая связь. "Час" - в отдалённые времена, собственно, в праславянском языке, звучало как "т'jенс" (с носовым "н") - "время", "протяжённость". Именно оно дало рождение и латинскому tendo — "тяну", забытому "tens" и современному английскому "tense" — "грамматическое время". И русскому глаголу "тянуть", что неудивительно. То есть час исконно — это "отрезок времени, временная протяжённость". А если говорить о связи древнего русского "хор" с греческим, то оно прослеживается в самом греческом слове "ora". Означающем... как раз один час — 60 минут. И выразим неробкое предположение, что имя древнегреческого бога времени Хронос также содержит в себе этот корень. И что имеющее общеславянское происхождение слово "круг" (ср. нем. der Kreis) также имеет родственные связи с нашим "хор" — "круг времени, час". Происхождение (этимология) слова «круг». Вот что пишут об этом слове учёные-этимологи: "Круг —общеслав., родственно др.-в.-нем. hring (нем. Ring, англ. ring) «круг, обруч, кольцо». Суффиксальное производное (суф. -g-) от *kren- «крутить, вертеть», образованного в свою очередь от *kre — тж., содержащегося в словах: "кривой", "кряж", "крендель". Исходное *krongъ перешло в "круг" после изменения носового "о" (< on) в у и отпадения конечного слабого редуцированного ъ". Тут согласимся со всеми произведёнными от первоначального "*krongъ", кроме слова "кривой", имеющим другую этимологию, само же реконструированное "*krongъ" вполне могло звучать как "хор-угъ", где -уг — древний суффикс, который находим в словах "утюг" (от древнеславянского уд - выступающая часть, любой член тела — и -уг после оглушения и смягчения коренного -д-), хап-уг-а, фрам-уг-а, звер-юг-а и т. д.
Участие предлога в слове "пора" — не единичное явление когда предлог-приставка и старый корень образуют новой слово. Подобное мы обнаруживаем в слове "полый" — от предлога-приставки по- и исчезнувшего "холый" (обнаружившем себя в современном русском "голый"): "по-холый". Но подсказкой нам тут будет глагол "холить" — "не загружать работой", "выпускать на выгул", "выгуливать", а также слова "гулять" ("не работать, "быть в состоянии отдыха"), "холостой" ("неженатый" - о мужчине, сравните украинское: "хлопец" — "неженатый парень", или "пустой", "не содержащий заряда" — о выстреле, "холоп" ("пустой, незнатный человек", "пустое место"). Рекомендуем в этой связи повнимательнее посмотреть на английское hole — "дыра, отверстие, нора".
Mёд и mad
Как-то мне довелось беседовать с приятелем-полиглотом. Мы разговорились на тему присутствия в европейских языках славянских корней. Его ответ был, видимо, заранее подготовленным: "Славянский субстрат присутствует только в языках германской группы, да и то это, скорее, обратный процесс: немецкие слова переходили к славянским племенам. Вот русское слово "мёд" имеет своего родственника или предка в древненеверхнемецком "medhu". Так бывает — человек говорит убеждённо, и тут же понимаешь: спорить с ним бесполезно. Убеждённость сродни религиозной вере. Действительно, знаем слова: русское мёд" и древненемецкое "medhu", имеющее индоевропейский аналог.
Этот среднеиндоевропейский корень me- служил для обозначения измерения массы или пространства, неназванные лингвисты моего друга связывают его с ныне общеевропейским "метр", "мера", "метка" или с порцией целебного средства, откуда — "медицина", сближая его с лат. medeor, «исцеляю», и опровергая таким образом версию происхождения этого слова от имени великого врачевателя Востока Ибн-Сены (Авицены). Одно из значений этого корня me — "чётко отмеренная порция".
И ещё был такой корень: dhew или в более позднем варианте произношения: dhow. Но, поскольку дифтонг "ou" чередовался с одним-единственным гласным "u", то вариант этого корня мог быть и таким: "dhu".
Со ссылкой на всё тех же неназванных лингвистов мой приятель продолжал: этот корень обозначал такие понятия, как "дочь", "девочка". А также: "шалость", "озорство", "глупость". Якобы тот же корень содержит в себе и русские слова "дурак" и "дура".
И была, по словам приятеля, у средних индоевропейцев такая конструкция: me-dhow, что в переводе означает «отмеренная порция глупости». Или: «отмеренная порция хмельного напитка». А хмельным напитком в те времена был мёд — специально переработанный, конечно, а не в чистом же виде. И, таким образом, получилось слово medhow или medhu со значением "мёд" просто, любой мёд, а не только хмельная его разновидность.
Якобы так у праславян и появилось слово, которое звучало "medus". Такое слово и по сей день есть у литовцев (с ударением на последний слог) и у латышей (с ударением на первый слог). И в этом слове "medus" корнем было "medu-", а -s было окончанием именительного падежа единственного числа. И вот это самое "du-" возводит свою родословную к древнему корню dhow со значениями «девочка», «глупость», «шалость», «дурь в голове», «одурманенное состояние».
Что ж, измерять глупость порциями — древнее занятие. Но, скажем попутно, — бесперспективное, ибо глупость, по выражению Эйнштейна, в отличие от вселенной, не имеет границ. И тут явно не до порций. Но этот же Эйнштейн писал, что в по-настоящему гениальной идее должна быть какая-то "сумасшедшинка". Напрочь отметаем связь русских слов "девочка" и "дочка" с этим дурацким "dhu", полагая правильным связывать его с корнем "дои-" в слове "доить" (ср. англ. "dairy" — дойный, молочный). Подтверждением тут нам послужит находка этимологов начала 19 века из труда русский историка, лингвиста, библиографа Фридриха (Федора Павловича) Ф. Аделунга «О сходстве санскритского языка с русским» (1811): "Наряду со словом «ребёнок» для обозначения этого же понятия применяется сейчас также и слово «дети», имеющее в единственном числе редко сейчас употребляемую форму «дитя». Слово это происходит от дэхти общего предка с санскритским словом "даяти", имевшим значение «сосать». От этого же предкового слова происходит и слово «доить».
И, не в силах, ни опровергнуть, ни подтвердить происхождение этого слова, кажущегося уж таким в доску своим, мы оставляем эту версию как любопытную. С одним добавлением: есть в английском языке слово "mad", крайне сомнительно произведённым составителем этимологического словаря Дугласом Харпером от некоего, в свою очередь реконструированного слова "ga-motio" (при участии германского интенсивного префикса ga- + реконструированное moito-, причастия прошедшего времени корня *mei- "менять, идти, двигаться" (источник также латинского mutare "менять", "мигрировать", "менять место жительства"). Но, скорее всего, это "motio" с его вышеприведённым значением, да ещё реконструированное, к сути дела не имеет отношения ровно никакого. А вот "порция глупости, шалости (дурманящего напитка?)" — мёда на весёлом пиру — как бы самое и оно.
Но, если серьёзно, подобное совмещение искусственно и никто не установил, было ли на самом деле такое словосочетание, как "порция глупости, дури", в индоевропейском языке. Это всё крайне гадательно, как в народе говорят, по воде вилами писано. Да и будь такое словосочетание в индоевропейском языке реальным, его можно отнести лишь к разряду курьёзов. А вот с чем по-настоящему можно связать наш мёд, так это... дыня-медыня! И это не просто игра слов: в "дыне" тоже угадывается наше искажённое "мёд", только женского рода! А усечение части корня нам известно, например, по слову лопата (от "колупата"), выя (совр. шея) - от утраченного "к(х)ивыя"; такое явление известно и языкам романской группы: усечение или добавление гласного или части слова к корню, либо изменение самого корня. Усечение начала слова, причём не только безударного гласного, но и порой в его связке с согласным, можно видеть в таких итальянских словах латинского происхождения, как hospitalem — ит. spedale, Hispania — ит. Spagna, espicopus — ит. vescopo, ecclesia — ит. chiesa. Таким образом, предположительная связь дыни с мёдом, на наш взгляд, вполне оправданна и заслуживает самого серьёзного рассмотрения. Тем более что общепринятой этимологии этого слова нет, а предлагаемый в в "ШЭС" (Школьном этимологическом словаре) вариант (дыня — Общеслав. Заимств. греч. яз., где kydonia (mala) «кидонское яблоко», оно же айва) серьёзного исследователя устроить не может: по всем признакам ни на яблоко, ни тем более на айву дыня не похожа.
Эта самая сладкая дыня на многих европейских языках и даже на африкаанс звучит одинаково — "melon"! И со словом "сладкий», звучащем на самых разных языках как mel-: melys (греческом, ирландском, исландском, валлийском, испанском, итальянском, каталанском, турецком — их всех источнике). И это таинственное, по мнению европейских этимологов, неизвестного происхождения mel-, лежащее в основе слова "мелодия", как раз от этого "сладкий" и происходит: по типу слова "рапсодия" — от корня rhaptein, rhafto — со значением "сшивать воедино" и oidos — "песня». Всё лучше искусственных построений вроде "порции глупости". Тем более что сам мёд как таковой к глупости отношения не имеет — имеет лишь хмельной, но, по оценке исследователей, не более 4 градусов, напиток на его основе. Так что о глупости или дури тут говорить не приходится.
Ну а конечная буква "д" в русском "мёд", похоже, просто древний суффикс. Такой же, как в словах: правда, кривда, стадо (стать — стойбище), твёрдь (сотворённое), даже беда (от корня бой-, давшего глагол "бояться").
Тогда получается, что турецкий, точнее, тюркский, корень — в основе русского слова. Но мы недаром в самом начале сказали: "связать", а не "установить происхождение". Известно, как мигрируют слова из одного языка в другой, и сказать с уверенностью, на каком клочке суши зародилось это прекрасное "mel-", крайне затруднительно. Самыми древними данными истории разумного пчеловодства, которые удалось найти, являются египетские папирусные свитки. В них описываются конструкции ульев и важные данные о пчеловодстве. А в центральных и северных частях Европы производством меда занимались уже в I тысячелетии до н. э. Здесь, как и в Египте, практиковались глиняные и плетеные ульи. При раскопках близ Гамбурга были найдены глиняные коляды датированные IV в. до н. э.
Но нелепо было бы утверждать, что пчеловодство зародилось на берегах Нила. И не будет натяжкой сказать, что пчеловодство существует столько, сколько существует человек. Самое что ни на есть разумное. А слово "мёд" на разных языках звучит приблизительно одинаково: на армянском — meghr, валлийском — mel, на греческом — meli, итальянском — miele... Разумеется, не везде этот корень присутствует, и его позиции подорвало пришедшее с Африканского континента слово "heuning" (африкаанс), проникшее в языки романской, а оттуда — и германской группы (по-немецки оно звучит как "der Honig"), и звучавший столетия назад как "medhu" в древнегерманских языках, сегодня звучит как, например, "honey" по-английски. Но, как видно из нашего краткого исследования, многие из европейских языков сохранили этот "сладкий" корень. Что же до английского "mad" — "сумасшедший", то, по нашему предположению, первоначально это перебравший хмельного напитка — мёда. Недаром у немцев мёд как напиток — "der Met". Выводы делайте сами.
Ну а русское "мёд" напрямую связано с санскритским "моду" — то же, что указано в вышеупомянутом труде Фридриха Ф. Аделунга «О сходстве санскритского языка с русским» (1811). И всё-таки мы настаиваем на исконно русском происхождении слова "мёд": привычка или обычай пить "меды" на территории Индии ни в средние века, ни в отдалённую эпоху не зафиксированы.
Но нам интересно, а не дало ли ростки это слово в русском языке? Дало. Это слова "милый" и "мир". В первом суффикс — -л-, слившийся с таким же коренным, а во втором — это -р-. Такой же, как в словах "ве(д)-р-а" (с выпадением коренного -д-, пришедшего из слова "веды"; ср. fides — "вера" (лат.), "да-р" (от "дать"), "пи-р" (от "пи(т)-р" с выпадением коренного -т-; корень последнего часто путают с тем, что в глаголе "пить" — "пи-", но это застарелая ошибка: пир — место, где не только пьют, но и — прежде всего — хорошо трапезничают, питаются).
Ноябрь и невеста — из одного теста
Вот почему он так называется — ноябрь?.. в западных языках, например, в английском, — November? Да, ответ известен: ноябрь — от числительного "novem" — "девять". По римскому календарю это был девятый месяц — до появления июня и июля. Но последнее — от "новый". В глубокой русско-персидско-санскритской древности "девять" звучало как "невен" ("наван", санскр.) — от "новый" (санскр. "навас", а "нава" — "девять"), то есть начало нового отсчёта; "невен" с добавлением суфикса -т- и мягкого знака в качестве окончания (и то — не исходного: от сочетания -j- и -е) — даёт современное русское "девять", однокоренное — "невеста" — "первая, новобрачная" в самом "новом" смысле. Очень продолжительное время у разных народов Евразии существовал не десятеричный, а восьмеричный счёт, что и зафиксировал санскрит. Оттого и числительное "сорок" — это не мешок, некий "сорогъ", в котором умещается "сорок беличьих шкурок", как трактуют происхождение этого числительного безграмотные «этимолухи» царя небесного, а пять раз по восемь. Почему — пять? Потому что числительное "пять" тоже было мерой счёта, только с другим значением — "много". Не будет великим открытием, что связано это с количеством пальцев на одной руке. Признаки такого счёта сохранились в современном русском: один палец, два пальц-а, три пальц-а, четыре пальц-а (мало), но пять — уже пальц-ев (много). Потому и ноябрь в этом смысле — месяц новый, первый по восьмеричному счёту.
А почему в мешок влезало именно сорок, а, например, не 39 беличьих шкурок, — объяснения не даётся. Но тут явный намёк, что мешки на территории современной Вологодской области лет восемьсот тому назад были стандартные. Предположить, что так было по тогдашнему ГОСТу, мы, конечно, можем, но всё равно вопрос остаётся: разве дело во вместилище, а не в содержимом? Рассуждать с умным видом о вместилище как об исходнике подобных умозаключений может только учёный-иностранец, которому совершенно нет дела до сути вопроса. Сорок по логике вещей – потому, что приставка тут — со-, а корень — -рок-. Что переведём как «сказанное», «отмеченное», «просчитанное».
Но загадкой остаётся другое. Учёные до сих пор считают, что в древности считали четвёрками, а не пятёрками. Для убедительности приведём статью из работы того же Л. В. Успенского: «Происхождение слова "девять"... Его история — самая сложная из всех.
Во многих близких к нашему языках число «9» обычно означалось словами, связанными со словом, значащим «новый». В немецком языке «9» — «нойн», «новый» — «ной»; по-латыни «9» — «новем», «новый» — «новус». Ученые думают, что древние, ведя счет четверками, считали «9» новым, первым в 3-й четверке числом. Судя по этому, у славян оно должно было бы прозвучать как «новять». Но слишком сильным оказалось влияние следующего за ним числа «10»; по сходству с ним возникла неправильная форма «девять».
Успенский ссылается на других учёных, сам не разделяя никак это предположение. Мы с ним тут солидарны, но возраить всё же стоит: как вышло, что новый отсчёт начинался только после второй четвёрки? Такого нет ни в какой системе счёта, и это понятно: такое просто нонсенс. Спросим: а почему — только с третьей?.. не со второй или четвёртой?
И совершим попытку ответа: а потому, что считали наши предки не четвёрками, а восьмёрками: система счёта была восьмеричной. Со значением полноты счёта на цифре "8". Именно поэтому со значением "новый" выступает цифра "9", а не "5". И пятеричной в следующем ряду счёта: пять раз по восемь как раз и было этим "волшебным" числом "40". Само же слово "восемь" дало рождение местоимениям "весь", "всё", "все". При этом в русском языке установилось не два, не три, а даже четыре грамматических числа: единственное, двойственное (о нём известно достаточно), малое множественное (до "5") и большое множественное (после "5"). Что, как мы недавно выяснили, подтверждается изменением падежных окончаний имён существительных после "5". В самом деле, малое множественное давало представление о части целого (если учесть, что целое - это пять предметов), оперируя окончанием родительного падежа: два яблок-а, три яблок-а, четыре яблок-а, но пять (уже много - большое множественное число) яблок.
Что вполне естественно предположить, исходя из древнего правила: "Человек - мера всех вещей". То есть нашему предку число "5" намного ближе, чем какое-либо другое: на руках и ногах у нас пальцев как раз пять. А "4" закономерно представляется нам неполным числом. Кстати, думается нам, это явление нашло своё отражение в постановке школьных оценок. Полнота знаний определяется именно этой цифрой — "5". Все остальные — ниже и хуже.
Древних суффиксов отряд — -удь- и -ядь-, -уд- и -яд-
В детстве меня заинтересовало одно чуднОе слово — «захолустье». «Что за странное слово? — думалось тогда. — На китайское похоже». Но слово оказалось вполне себе русским. Только обросшим приставками и суффиксами. За-, понятное дело, — приставка, -е — окончание. А что это за «-холусть-» такое? Вроде нет такого корня.
Я ошибался: есть, только замаскированный, и очень много однокоренных слов он имеет. Например, «голый», «полый», «холостой», белорусское «хлусня» («чушь, выдумка, пустое»), «хлуда», «хлопец», глаголы «холить», "гулять"… Что может быть общего между этими словами? Очень много чего. «Хлусня» – «пустые слова, враньё»; «голый» – это «холый» с озвончённым первым согласным, со значением пустоты, в данном случае – одежды или растительности; «полый» – тот же «голый», только с приставкой по-: «по-холый» – голый, так сказать, в длину и изнутри; «хлуда» (пермяц.: хлам, сор, навоз, мусор нечто пустое и ненужное; другое значение – «хворь, хиль, болезнь»); «хлусня» (корень – от же, х(о)л, с выпаденем коренного «о»: хл-ус-н-я, где ус- производное от суффикса -уд’- «холостой» – пустой, в значении – «неженатый, без семьи», он же, с тем же значением – «хлопец»; «холить» – отпускать гулять «пустым», без работы, да и само слово «гулять» – оттуда же, с превращением в результате изменения произношения коренных «х» в фрикативное (щелевое) «г» и «о» в «у»: «быть как бы пустым, незанятым, без работы»…
Пусть всё так, но причём тут это наше «-холусть-»? А притом, что оно тоже содержит древний, и теперь уже непродуктивный, суффикс -удь-. Его мы находим в совершенно неожиданных местах — в словах: гр-удь (от корня -гор-, значение которого — высота, высокий; недаром в совр. украинском вместо «вверх» мы слышим – «догори» «угору» «догори» «нагору» «горі»; его ближайший "родственник" — "груда". А «труд» — «родственник» «груди» по общему суффиксу). В слове же «захолустье» мы находим суффикс -удь-. То есть образовывалось оно, со значением «пустое, незаселённое место», так: за-хол-уд-ть-е, где -уд- и мягкое -т-, позднее, вместе с -д- из предыдущего суффикса, перешедшее в -с-, представляют собой суффиксы словообразовательного типа. Как говорится в старом одесском анекдоте, вы будете смеяться, но и слово труд содержит в себе этот старинный и непродуктивный суффикс -уд-. Общий исторический корень — -т(е)р- — у слов: «страдание», «терзать», «теребить», «страда» и «труд» один и тот же – со значением «мучить(ся)», «терзать(ся)».
Пусть не будет большим удивлением для вас такое маленькое открытие: глухой и глупый – слова одного исторического корня. Которые также в своей основе имеют этот древний корень -хол-. Сравните: холупый — «пустой, бессодержательный», «глухой» — «пустой на ухо», буквально: «г(х)олоухий».
Но где ещё живут «родственники» суффикса -адь-, известного нам в словах: поп-ад-ья, площ-адь, лоша-дь, тетр-адь? Грамотеи не находят больше примеров, но мы найдём: рухл-ядь, пр-ядь («от переть» — выпирающий клок волос или шерсти, отсюда – глагол «прясть»); гр-яда — от корня -гор-, значение которого – высота, высокий — см. выше; значения же «городить», «ограждать» — вторичные) плюс наш суффикс -яд-. Родственен нашим -адь- и -ядь- и суффикс -ад-: гром-ад-а, а слова из заимствованные из испанского и итальянского: кавалькада, колоннада, эстрада, бравада, лампада, помада (которое ну уж очень подозрительно похоже на происходящее от русского же глагола «помазать», но вполне возможно, что он происходит от итальянского или испанского poma — «яблоко» — как элемент женской косметики) и др. хорошо легли на русскую речь благодаря утраченному суффиксу -ад-.
Непечатное слово «б…», по нашему разумению, также хранит в себе этот древний суффикс -ядь-, а корень его замаскирован под две первые буквы — бл-; его источник – корень -бав-, известный нам в словах: забава, сбавлять (скорость), прибавка; по-болгарски «бавно» означает — «медленно». Значение этой «женщины с пониженным уровнем социальной ответственности», как на бюрократическом новоязе называется такой тип дам, — «в пустых забавах прожигающая жизнь барышня, не стремящаяся к семейной жизни». Исходное – утраченное «бавлядь*» (от бавjадь). И «родственники» этого слова с суффиксом -удь- (-уд’-) – «бл-удь-», «бл-уд'-ить», ба(в)ловать(ся).
И наконец мы добрались до того самого слова, которое известно нам из предыдущих глав, — «челядь». Поработаем с ним более предметно. Отметим прежде всего, что нет у него никакой связи со словами «человек», «член» и прочими, которые предлагают нам этимологи М. Фасмер и другие, — с этим мы не согласны. Напомним: по М. Фасмеру, «челядь. Общеслав. Суф. производное собирательного характера (ср. рухлядь) от той же основы, что колено, человек (см.). Челядь буквально — «род, родня, домочадцы, семья», затем — «челядь, прислуга». Как это Фасмер русских домочадцев до челяди понизил! И не стыдно ему было?
Нет, и ещё раз нет: никакой не той же основы! Челядь — это тще-л-ядь, где звук «л» – промежуточное звено между корнем и суффиксом, замена йотированного звука в «я». Ведь по смыслу фасмеровское объяснение к значению слова не подходит: разве мы называем своих домочадцев челядью?.. с явно пренебрежительным оттенком? Нет. И никакой источник такого значения по отношению к членам своей семьи или рода не сохранил — это нонсенс. Так что значением «человек» или «колено» (в значении рода) тут и близко не пахнет – это чистый вымысел учёных.
А попутно освободим от несвойственной ему генеалогической линии и слово «жёлудь»: никакого якобы производного корня gelon-* (сконструированного этимологами для объяснения непонятного явления) оно не содержит. А по нашему разумению, это слово содержит корень -ед- (с переходом в -жед’- и выпадением коренного «д»: «ед’-лудь»! Промежуточное «едьлудь» и породило современное слово. И верно: жёлуди – это отличная еда для свиней. А то, что звукосочетания «йе», «йа» вполне себе способны перейти в «же», со звуком «ж» и другие шипящие звуки, спереди и сзади, – это не наше открытие: мы знаем целый ряд подобных фонетических кульбитов: їж-а еда (укр., где корень — производное от об.-слав. -яд-), жестокий — от яд-ток-ий («источающий яд», «разъедающий»). Родственно жёлудю слово «желудок», произошедшего, скорее всего, от сходства с жёлудем по форме.
А теперь поясним, почему всё же так категорично в пику всем попыткам произвести слово «челядь» от той же основы, что и «колено», «человек», мы утверждаем своё «нет». Русский язык — такой, в котором части слов — суффиксы, приставки, окончания (и часто сами корни) играют огромную роль, порой меняя смысл корня напрочь. Сравним, например, слова взять и взимать. Взять — это что-то одноразово и конкретно взять рукой или, иносказательно, в плен. А взимать означает брать штрафы, налоги и всякое прочее, связанное с деньгами и фискальными делами. Казалось бы, ну, даже не добавили приставку — только видоизменили корень и включили суффикс — и совершенно новое значение!
А поймать и понимать? Корень один и тот же, а значения, в зависимости от функциональности этой морфемы, совершенно разные.
Поэтому давней и распространённой ошибкой является считать русский язык только флективным, то есть таким, который в построении фраз руководствуется только и исключительно флексией (окончаниями слов), он также имеет признаки агглютативного языка — такого, в котором части слов многофункциональны и меняют их значение. Как в приведённом выше примере.
Или в словах «сжать» и «сжимать»: корень один и тот же, но при наличии суффикса длительности -а- и соответственно при изменении корня меняется и значение слова. Сжать и сжимать можно какой-либо предмет. А вот рожь или пшеницу сжимать уже не получится. Только жать или сжать. А значит, подходить к происхождению этого слова с мерками, не учитывающими значения тех же суффиксов, становящихся частью корня, или их влияния на значение слова в целом, по сути, неверно. Попросту говоря, вот увидел Макс Фасмер, что в словах «человек» и «челядь» первые три буквы одинаковые, — и этот немецкий, повторяю, плохо знающий русский и законы его развития учёный спокойно выкладывает свою догадку, которую безо всякой проверки превращает в теорию. И попадают такие нелепые догадки в школьные этимологические словари, внося сумятицу и нанося вред науке о языке.
И получается: челядь — это искажённое "тще-лядь", пустые люди, "щепки", не бояре, прислуга, где корень тще- — родитель по отношению к существительному "щепа", "человек" — "головастик" (от древнего западнославянского "гелва"*, родственного слову "желвак"), а колено — производное существительного "коло" — "колесо". Не разобрался германоязычный учёный в особенностях русского языка.
Добавим к месту, что это наше тще- имеет огромное количество родственников в других русских, и не только, словах, которые объединяет один признак — значение нехватки или отсутствия чего- или кого-нибудь: современные русские же "шкода", "шкодливый" (наносящий урон в хозяйстве), "щадить" ("жадничать" в расходовании какого-л. материала, скота, людей, откуда - пощада), "скудный", "тоска", "тощий", "тщедушный", "скупой", "скареда", "щуплый", а также польское szkoda, белорусское и украинское "шкода", немецкое schade — "жаль", английское scarce — "скудный". И вовсе не случайны в этом ряду слова из языков романской группы: старофранцузское scars "скудный, скудный" (старофранцузские eschars, современные французские echars), что, согласно OED (Oxford English Dictionary), происходит от вульгарного латинского *scarsus, от предполагаемого *escarpsus, ранее *excarpsus, причастие прошедшего времени от *excarpere "вырывать", от классического латинского excerpere "вырывать". Впрочем, с последним не согласимся, ибо тут фигурирует совершенно другой корень, известный нам из поговорки: "Carpe diem" — "Лови день (момент)!" Приведённые со звёздочкой слова из старофранцузского означают опять же предположение, и не более того, так что останемся при своей версии, согласно которой это английское "scarse" происходит от некоего другого, общееврпейского, корня, имеющего значение недостатка или отсутствия чего-либо.
Это удивительное множественное число
…В редакцию газеты пришли два африканца – студента журфака. Для прохождения практики им были нужны публикации в местной прессе. Ребята кладут на стол свои заметки, молодая симпатичная девушка их читает и… роняет голову на стол, заливаясь смехом. Долго не может успокоиться — ей дают воды, и она с трудом приходит в себя. Читают другие — и тоже хохочут, не в силах сдержать смех. Африканцы в замешательстве: что такого сверхсмешного сотрудники редакции увидели в их работах? Увидели… Это оказалась строка, с которой начиналась одна из работ: «Природа воронежского края полна удивительных чертей…»
Да, действительно смешно: вместо «черт» — по стилистике было бы верно: «особенностей, примет», — иностранные студенты использовали форму «чертей». Но и повод задуматься: в самом деле, а как возникла эта форма? Почему – не «чертов», как того требует для имён существительных множественного числа родительный падеж мужского рода? Вопрос. Попробуем найти похожий случай и… понимаем, что он не единственный, хотя и очень редкий в своём роде. Похожей выходкой нас удивит разве что слово «друг».
Да, есть для многих таких существительных чудные лексические выверты: вместо ожидаемых «грузинов» и «армянов», «сапогов» и «чулков», мы говорим и пишем слова без окончания -ов.
Есть другой любопытный ряд слов: «сын», «кол», «брат», «муж», «друг», «лист» (дерева), «сук», «клок», а также слово интересное слово среднего рода «дно». Иностранцу мы расскажем, что множественное число в русском языке образуют такие окончания, как -и, -ы (наиболее древние) и -а, -я. И вот начнёт иностранец производить множественное число от перечисленных выше слов – что получится? «Сынов», «братов»… Да он просто выпадет в осадок, когда вместо ожидаемых форм, услышит: «сыновья», «колья», «стулья», «перья», «крылья», «братья», «мужья», «друзья», «клочья», «сучья», «донья». Казалось бы, основы этих слов оканчиваются не на мягкий согласный и вполне ожидаемы: «сыны» (кстати, есть такая просторечная форма), невообразимое «дны», «колы», «стулы», «перы», «крылы» или «крыла»… Правда, последняя форма используется в поэзии. Ну, это просто слова-исключения, скажем мы. И это будет полуправдой, то есть, в конечном счёте, неправдой, ведь полуправды не бывает, как и полулжи. Хоть и слово такое есть, но слова далеко не всегда отражают истинную суть вещей.
Скорее всего, это от древнеславянской формы множественного числа с окончанием -ие: "мужие", "доние", "перие", «стулие», "колие", "крылие", "сыновие" и "братие"; вспомним, как во многих источниках древнерусской письменности написано современное слово "люди" — "людие". Последние два слова — особая статья: они содержат некие дополнительные включения в виде утраченного суффикса -тер-, который содержится, например, в существительных родительного падежа "матери" и "дочери". В русском языке это окончание преобразовалось в -ьё, которое сегодня обнаруживаем в словах с собирательным значением – часто с негативным оттенком: "корьё", "дубьё", "ворьё", "жульё" и др.
Но на словах, обозначающих родство, остановимся подробнее. В главе «Матерь корней и суффиксов» мы уже обращались к теме родства и творчества, признав право на таковые у имён существительных «мать», «дочь», «брат», «батя», «сестра». Условно говоря, все они обозначают, по сути, родство и «сотворённых» неким общим предком – людей из одного родового гнезда. Сравним: в косвенных падежах вместо них мы получим целый список тех же, но видоизменённых слов – с добавлением этого творческого суффикса -тер- (-ер-), по своему происхождению прямо связанным с корнем -твор- и глаголом «творить»: «матери», «дочери», «сест(е)ры»; слова же «брат» и «батя» имеют отдельную историю, связанную с их первоначальными формами, которые позднее были утрачены. Это формы «батерь» и «братерь». Именно поэтому не случайны в немецком и английском языках такие совпадения, как father, mother, sister, brother; в немецком – die Mutter, die Tochter, der Bruder, der Vater, die Schwester. Эти буквосочетания сохранились во всех языках романо-германской группы, начиная от латыни. Но вот что произошло со словом «сын»? Как из него возникла форма «сыновья»? Наше предположение: такое вполне могло случиться по аналогии с другими словами этого «родственного» ряда, то есть слово "сын" некогда звучало как «сынерь» (или: «сынорь»), которая позднее во множественном числе трансформировалась в «сыновья» (от утраченного «сынорие» и позднее – «сыновие»).
Но откуда это неожиданное смягчение основы в слове «чёрт»? Почему много не «чертов», а именно «чертей»? Если бы тут действовала форма древнеславянского языка, о которой мы недавно упомянули, то было бы, вероятно, – «чертьев» или «чертьёв». А слово «друг» – каких-нибудь «друзьёв». Но слова образует форму на -ей, по аналогии с существительными «конь» – «коней», «меч – мечей» (где , кстати, используется форма женского рода; сравните: статья - статей, бадья - бадей). С «другом» всё вроде бы ясно: в нём возобладала украинская форма – «друзь», есть также южнорусское диалектное слово «друзя» — «спокойный, хороший и уживчивый человек». Но вот с этими чертями явная филологическая проблема. В связи с ним нам остаётся вспомнить судьбу слова «путь», который ранее, в допетровские времена, относился к… женскому роду, то есть говорили и писали: «путью», а не «путём», в остальных же падежах слово «сохранило верность» женскому роду: «нет пути», а не «путя» (хотя в диалектах присутствует эта форма: «С него путя не будет»), «верен избранному пути», а не «путю». У «чёрта» таких выкрутасов нет, поэтому стоило бы воздержаться от подобрной аналогии, если бы… не само положение об исторической сменяемости родов в русском языке. «Hо метро сверкнул перилами дубовыми», — пел Леонид Утёсов в «Песне старого извозчика». «Зала» превратилась в «зал», «ботинка» — в «ботинок», «фильма» — в «фильм»; женского рода были слова «госпиталь» (первоначально, пришедшее в петровскую эпоху, — «гошпиталь», «портфель»), «тополь», «рояль», «тень» в именительном падеже не изменилась, но требовали к себе другого отношения, и если бы сохранился исконный грамматический род, например, последнего слова, то сегодня мы бы писали: «От дома падал длинный тень».
Так и со словом «чёрт»: наличие мягкости основы в родительном падеже множественного числа подвигает нас к единственно возможному выводу: некогда оно звучало как «черть», с утраченным значением "гадость", как от "смерть" — "смертей". И обозначало не современное мифологическое существо, а то же, что сегодня мы называем, используя слово «мразь», сходное с современным русским «мороз», произошедшее от корня -мор- / -мер- и связанное со словом «смерть», — первоначально «падаль», «что-то мёртвое — не живое». Этимологи утверждают, что в основе существительного «чёрт» лежит глагол «срать», причём не только и не столько в буквальном смысле, а в значении «гадить», «совершать отвратительные и вредные людям поступки». Что на «чёрта» похоже – недаром его все ругают, хотя он, может быть, и не во всём виноват… Кстати, родственниками этого слова являются и современные русские прилагательные "серый" и "чёрный". Так разошлись не только в грамматическом роде, но и в лексическом значении другие аналогичные по форме слова — «мороз» и «мразь». Если бы у последней сохралилась та же форма для имён существительных единственного числа, что и у слова «чёрт», то мы получили что-то вроде (один) «мраз», но много мразей в родительном падеже множественного числа. Также с изменением мягкости / твёрдости основы. Связь же со словом "чур" — "предок", которую предлагают некоторые этимологи, мы отметаем, так как оно имеет отношение к слову "черта", с нашим "чёртом" никак по смыслу не связанным.
Обман и магия
Не зарастёт ко лжи народная тропа?.. или транспортная магистраль? И сколько можно радоваться обману?
Удивительным образом само слово «обман» стало явным подтверждением этому печальному факту. В этимологическом онлайн-словаре Н. М. Шанского это слово сближается с глаголом «манить», и на этом поиски заканчиваются; не лучшим образом дело обстоит и у Г. А. Крылова: «Манить. Общеслав. Суф. производное от мана «что-л. манящее», того же корня, что маяк, махать (см.), латышск. manit «обманывать», с чем согласиться можно. Но как насчёт – авест. maya- «привидение, чары», мания, которые предлагаются в качестве родственных слов?
Скажем так, мания в значении «нездоровое воображение», «чары», «приведение» к обману как к таковому исторически не имеет ни малейшего отношения, а этимологов подводит плохое знание русского языка. Да, мы вполне смеем это утверждать, ибо русское «мания», можно согласиться, происходит от авестинского «привидение, чары», но к понятию «манить» оно не относится никак: авестинское слово «maya» имеет родственные корни с древнеиндийским словом «магия», а то, в свою очередь, – с «зеркалом Брахмы». Не зря в индийской мифологии есть такая удивительная вещь — «maya», в котором бог Брама испокон веков видит себя и все чудеса своего могущества. Но это видит бог, а не простой смертный. И потому зеркало Брахмы не обычное (обычное звучит как «айна»), а именно божественное, для нужд и целей Брахмы – что дано богу, не дано человеку: «maya» в переводе с санскрита означает ‘иллюзия’ или ‘видимость’. Maya — это некая энергия, которая скрывает от нас единство всего сущего и истинную природу вещей. С точки зрения ведической философии, m;y; не позволяет нам видеть вещи такими, какие они есть.
Именно от слова «maja» и произошли впоследствии слова «magus» (маг), «magia» (магия), «image» (образ), «imagination» (воображение). И, если в современной рекламе в интернете мы встретим зеркало Майя, не удивляйтесь – это всё оттуда, от древнего «зеркало Брахмы», «иллюзия».
Так что из всего списка исторически однокоренных слов к понятию и слову «обман» ближе всего глаголы «махать», «манить», то есть производить жест рукой. И тут прослеживается прочная связь со старославянским «мание», а по-русски – «взмах», махание рукой», то есть «жест». Читаем у Пушкина: «…Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный И рабство, падшее по манию царя, И над отечеством свободы просвещенной Взойдет ли наконец прекрасная заря?» (1819 г.) И тут же к месту вспоминается латинское manus – «рука» и связанное с этим слово – manipula – горсть, пригоршня, откуда – «манипуляция». Ну, то есть тот же обМАН. И выходит, что старославянское слово «мание» и латинское «manus» – слова, исторически однокоренные: в основе латинского – рука, а старославянское «мание» таит в себе пропущенный коренной звук «х». Выпадение этого коренного звука представить себе можно, а вот добавление в русском – едва ли: такого суффикса в древнерусском ли, в старославянском и вообще в европейских языках не наблюдается.
Дословно обман – это обма(х)н – имя существительное от глагола «обма(х)нуть». Нет, связи с «обмахивать» (например, веткой от комаров) – никакой: древнее «обмахнуть»*, вероятно, было близким по смыслу пронести мимо», «не дать желаемое», «сманипулировать», «произвести ложный жест с целью обмана глаголу «обнести», только не в современном значении – обнести что-то вокруг кого-то, а в значении «или воровства».
И самое главное: в основе латинского слова manus лежит славянский корень! Ибо в процессе развития слов звуки не добавляются, а, напротив, теряются. Это давно отмечаемое лингвистами явление, которое носит название элизии. Читаем в Википедии: "Эли;зия, элиси (от лат. elisio; «выдавливаю», «выталкиваю») в лингвистике — отпадение звука (гласного, согласного или слога) в слове или фразе с целью облегчения произношения для говорящего. Иногда звуки могут быть опущены с целью улучшения благозвучия".
Так что сближение обмана с "манить" по сути верно, но "манить" не учитывает САМО происхождение корня - а это славянское "мах", а не производное от него, с суффиксом -н-, -ман-! То есть этимологи намекают на существование в древности какого-то древнего корня -man-, от которого якобы произошли оба слова. Но не было в истории ничего подобного: -мах- и некое реконструированное -ман-* - разные корни. И латинское "manus" - это производное от славянского "махати".
Гермы и германы
Германами называли всех, кто жил за границами Римской империи
Точно! Это был синоним варваров. Но сблизить язык варваров с латинским? Как можно? Да, к сожалению, никому из современных этимологов в голову такое сближение не придёт, а зря! Потому что славянский язык и культура этрусков лежит в основе – как один из главных элементов – языка и культуры Древнего Рима.
Читаем у прекрасного русского историка и филолога-слависта Ю. Венелина (представим его: современник Карамзина, член-корреспондент Санкт-Петербургской академии наук, действительный член Общества истории, болгаровед): “Становление славянского народа как ствола предшествовало развитию греков и латинов как ветвей”. Тогда ему не удалось убедить в этом российскую академическую верхушку – чиновников от истории и культуры, крепко усвоивших норманнскую теорию Миллера-Щлёцера, но на его труды обратили внимание видные интеллектуалы и активные деятели эпохи: М. П. Погодин, И. И. Срезневский, И. А. Бодуэн де Куртене, А. Д. Чертков, С. Т. Аксаков. В параграфе «Germani у древних не Немцы», автор легко доказывает очевидное: Германией всегда называлась территория, где проживали многие славянские племена, в частности, давние предки нынешних лужицких сербов.
На границах Римской империи стояли пограничные столбы, в честь бога Гермеса, культурологически – брата славянского бога весны и возрождения Ярилы (богом солнца его назвали по ошибке) в «соавторстве» с функциями Велеса – славянского бога торговли, удачи и богатства (подчеркну: это личное мнение пишущего эти строки: оба символизируют весну, плодородие, богатство, успех, а корень «Герм-» можно представить как искажённый славянский корень «Яр-»), – называемые гермами. Те, кто жили восточнее них, соответственно назывались германами, т. к. они жили за гермами.
И, хотя впоследствии территория проживания германских племён была частично завоёвана римлянами и гермы отодвинулись ещё восточнее, название не изменилось. Они были частью культа бога торговли и счастливого случая Гермеса в древней Элладе, где служили так же межевыми охранительными знаками. Гермы – это четырёхугольные каменные столбы с головой и, как правило, с фаллосом, посвященные Гермесу. Их нередко ставили у входов в дома, при храмах, или просто на скрещении дорог. Голова могла быть просто головой, а могла быть портретом известного человека, и фаллос, как символ богатства и плодородия, отнюдь этому не мешал, о наличии же древних славянских племён на землях восточной Германии как раз и писал Венелин…
Да он ли один! Помочь Венелину вызвался М. П. Погодин, академик Петербургской АН, издатель «Московского вестника» и «Москвитянина». Кстати, интересно, что идею о первичности славянства перед греками и латинами отстаивали не этнические русские: разделяли взгляды Венелина и работали независимо от него Ф. Воланский, Е. И. Классен, А. И. Вельтман, упомянутый выше И. А. Бодуэн де Куртене и ряд других видных историков и филологов, писателей 19 века нерусского происхождения – большей частью те, чьё исследовательское творчество хоть и не скрыто от любителей истории и филологии, но в активный научный оборот – с тем чтобы хоть как-то повлиять на германофильскую и русофобскую парадигму в гуманитарных дисциплинах 19 века, всё же не вошло. Но к трудам молодого учёного прониклись симпатией президент Петербургской академии наук А. С. Шишков, филолог и историк А. Д. Чертков и писатель С. Т. Аксаков. В предисловии же к книге Ю. И. Венелина «Истоки Руси и славянства» и вышедшей недавно монографии Павла Тулаева «Возвращение Юрия Венелина» читаем, что этому блестящему слависту, несмотря на протекцию симпатизировавших ему российских учёных, не удалось получить кафедру – он так и остался членом-корреспондентом Академии наук. Её занял другой – ставленник норманнской школы.
Что обнаружил Венелин? То, о чём в те годы писали или на что намекали многие российские учёные и писатели, – путаницу, в результате которой славян ошибочно смешивали с германскими племенами, как, например, произошло с племенем вандалов, о котором рассказывалось выше. "Вся беда состоит в том, что до сих пор исторические головушки все толковали буквально, - пишет историк, - у них, например, два названия одного и того же народа составляют два народа, между <собою> различные потому, что эти названия составлены из совсем различных букв!! У иных, одно какое-нибудь племя славянское заключало в себе чистых немцев потому, что оно жило в стране, называемой римлянами Германией! У иных целые народы, целые государства исчезают потому, что имя их как-то затерялось между листами летописей! Они все смотрят полузакрытыми глазами критики на внешнюю оболочку, так сказать, происшествий, не вникая совсем в естественность дела; отсюда-то происходят сожалеемые мнениишки, коих нельзя согласить ни с историей, ни с здравым рассудком". На границах Римской империи стояли пограничные столбы, в честь бога Гермеса называемые гермами. Те, кто жили восточнее них, соответственно назывались германцами, т.к. они жили за гермами. И, хотя впоследствии территория проживания германских племён была частично завоёвана римлянами и гермы отодвинулись ещё восточнее, название не изменилось. Они были частью культа бога торговли и счастливого случая Гермеса в древней Элладе, где служили также межевыми охранительными знаками. Гермы – это прямоугольные в основании каменные столбы с головой и, как правило, с фаллосом, посвященные Гермесу. Их нередко ставили у входов в дома, при храмах, или просто на скрещении дорог. Голова могла быть просто головой, а могла быть портретом известного человека.
Sic, nota et “De gustibus non disputandum est”.
Для знающих латынь эти слова и выражение понятны и особых пояснений не требуют. Но, учитывая научно-популярный стиль нашего изложения, всё же поясним: по-латыни это «так», «возьми на заметку» и «О вкусах не спорят». Но мы-то знаем, что в русском языке есть выражение «такой-сякой». Более того, это «сякой» содержит в себе два слова: «указательную частицу «се» – «вот» и старославянское «аки» – «как». Плюс окончание прилгательного – получается само прилагательное. То есть современное «так» некогда звучало как «се аки» – «вот как». В ответ на вопрос: «Как дела?» – иногда можно услышать: «Да так-сяк… По-разному…». Так вот, выходит, что славянское составное (и, что очень важно, имеющее производные слова) «сяк» – исконное, а латинское sic – у славян заимствованное. Наоборот – не получается, поскольку, первое, не отмечено следов раннего влияния латинского на старославянский или на древнерусский и, второе, не отмечено следов аутентичного происхождения латинского sic.
Это ещё один факт в копилку подтверждений глубокой древности и первичности славянского языка перед латынью. Как бы еретично это ни звучало в ушах академической науки. То есть того, о чём не раз и не два писали и Андрей Лызлов, и Мавро Орбини, и Михаил Ломоносов, и Василий Татищев, Тадеуш Воланский, и Юрий Венелин, и Александр Вельтман, и Александр Чертков…
Последний в этом ряду, например, со ссылкой на итальянского учёного Себастьяна Чьямпи, писал: «Ученый Чьямпи предлагал вместо греческого и латинского языков обратиться, для объяснения этрусских надписей, к древнеславянскому. Он убеждал итальянских ученых: зная по опыту, что ни греческий, ни римский языки не могут объяснить пелазгийских надписей Италии, — должно обратиться к другим древним языкам… именно к славянскому (…) Это было в 1825 году; тогда Ciampi (Чьямпи) только возвратился в Италию из Варшавы, где он был несколько лет профессором и знал отчасти польский язык (...) Но ученые изыскания в отношении к древнеславянскому языку невозможны в Италии. Там никто не знает нашего церковного языка… Конечно… стоило бы труда выучиться славянскому языку, дабы хотя несколько рассеять мрак, покрывающий и до сих пор все памятники древней Италии. Но в Германии (…) уже давно провозгласили, что славяне (…) явились в Европе (…) не ранее VI века по Р. Х. Вследствие этого в Италии не обратили должного внимания на слова Чьямпи(...)
(...) Первый договор между Римом и Габиею был писан пелазгийскими буквами (…)Поливий свидетельствует, что в его время ученейшие из римлян уже не разумели мирного договора, заключенного между Карфагеном и Римом в первые годы после изгнания Тарквиния. Этот договор был написан языком столь отличным от латинского, что даже сам Поливий едва мог его перевести. Следовательно, римляне… совершенно забыли первоначальный свой пелазгийский язык и уже превратились в позднейших латин (...)
(...) Но народ и после этого всегда говорил на языке, весьма отличном от письменного; оски и волски, даже в цветущую пору латинского языка, сохранили свое наречие, которое очень хорошо понимали простолюдины Рима, — доказательство, что ученый латинский язык был нечто, составленное искусством и отличное от народного говора всех пелазгийских племен...» (А. Д. Чертков – «О языке пелазгов, населивших Италию» (1855 г.); А. Д. Чертков – «Язык пеласгов, населивших Италию, и сравнение его с древле-словенским». Москва, в университетской типографии, 1857 г.)
Nota. В переводе с латыни – «знак». Это слово имеет самые кровные связи с другим латинским словом – noscere – «знать». И тут проявило себя уже упомянутое нами выше явление – элизия – выпадение звука. Дело в том, что некогда оно имело при себе букву-звук «g», которая сохранилась в другом латинском слове – «cognoscere» – «сознавать», «постигать». Но это «g» не что иное, как искажённое «з» в славянском слове «знати». И с сохранением этого звука наше «nota» звучало бы как gnota*. То есть тот же корень, что и в современном глаголе «знак». Предположить, что латинское слово предшествовало славянскому, мы, конечно, можем, но помним, что и в латыни оно не исконное и восходит к греческому nomos – «знание». Но последнее не может похвастаться большим разнообразием производных: всего лишь слова «астрономия», «гастрономия», а в слове «физиогномистика» как раз появляется эта буква-звук «g». Но эти слова из научной лексики, и предположить, что древнегреческий или латынь подарили славянам подобные научные термины, означает, что у древних славян была письменность. И что они занимались наукой – конкретно: читали научные тексты – наравне с древними греками. Допустим. Но представить себе, что от научных терминов возникло вполне себе бытовое славянское «знати» и огромное разнообразие однокоренных славянских и русских слов, мы не можем по определению. Просто потому, что язык развивается не по научным канонам – наука лишь изучает пути его развития, но не предписывает их. К тому же коренная буква-звук «g» в древнегреческом и латыни то появляется, то исчезает. Но в русском нет никакого «нать» или «нание» – только «знать» и «знание». А оно – сила.
De gustibus non disputandum est. Напомню: «О вкусах не спорят». Что здесь интересного? Да это самое “(De) gustibus”. Тут – предложно-творительный падеж (так называемый ablativus), в именительном – “gustatus”. Уж очень это слово похоже на известное русское – «чувство». Корень – общий? Очень на то похоже. Конечно, нам могут возразить, что это простое совпадение. Но, простите за каламбур, есть такое чувство, что в основе этого латинского слова лежит русское «чувство». Ведь и само русское слово имеет славянское происхождение – от «чуяти» (с корнем чуй-) – «слышать». Подтверждений конкретных такой этимологии нет, но есть интуиция. По которой, кстати, мы определяем, что в самом этом слове, тоже таится славянский корень «чу-» и производное «чуяти». В детстве мы шутили: «У меня инчуиция». И были недалеки от истины: если разобрать латинское слово, то мы получим его части: приставку in- – «в-», корень -tui-, суффикс с окончанием -tia. А корень -tui- чем не чуй-?
Это тоже может кому-то показаться досужими рассуждениями дилетанта, и мы бы с этим согласились, если бы… не огромное множество подобных совпадений. Почему-то lepitus – красивый (лат., по-древнерусски – лепый); deviro – это дерево (др.-греч.), сervus – «олень» (доклассическая латынь) – русское «корова»; вспомним к месту исследования Александра Драгункина: «Vulgaris – vul-gar – уличный говор; vul – вулица – улица (укр.); gar – говор. Как это ни удивительно, народная латынь является праславянским языком, - пишет учёный. - (…) Латинский и в большей степени греческий языки – это языки-перевертыши праславянского языка.
Например, слово «амфитеатр Колизей - amphitheatron Colosseus» латино-греческо-латинское сочетание слов читается в инверсии и с редукций гласных как «norota-divna colo[d]es», что означает «народное зрелище Колодец». Название науки генетики – «genetica» – читается в инверсии как «cita-gen», что означает «строение гена (вида, рода)». Слово cita в славянской интерпретации означает «город, посад, строение, скит», Например, Китай-город, Китай, Китайская стена, град Китеж или англ. citi - город. Китаем славяне именовали не страну Китай, а Китайскую стену! China – «Китай» (анг.) – «синий» (слав.) – по изделиям из шелка синего цвета».
Так что, как видим, настоящему учёному тут есть над чем поразмыслить. Конечно, если он обладает интуицией. Она же, интуация, подскажет нам, что далеко не все находки Александра Драгункина бьют точно в цель: амфитеатр ничего общего с искусственным "norota divna", конечно же, не имеет: слово состоит из двух основ: amphi- и -theatron, причём это "amphi-" иногда превращается в "ambi-" (в слове "амбивалетный", например), и мы можем не без основания заподозрить его в происхождении от славянского "оба", "обе", ну а "theatron" - происхождение его известно - достаточно просто озаботиться поиском справки - читаем: "Одни лингвисты утверждают, что древнегреческое слово theatron (театрон), которое означало «место для зрелищ» и произошло от глагола theaomai теаомай) — «смотреть, видеть, созерцать», в том числе, «созерцать умом», и было предвестником слова театр. Амфитеатр, таким образом, - это театр без кулис, с видом сцены с двух сторон. Это условно, конечно: вид-то у амфитеатра со всех сторон, но слово часто вещь условная. Другие утверждают, что первый слог «те» в слове те-атр есть скорее всего корень слова теос (theos) — бог, или божественное действие. А окончание -атр, скорее всего, происходит от греко-латинского atrium — притвор церкви или вход. Тогда полный смысл слова – это вход к богам, где совершается встреча божественного и человеческого".
Лети, лети, лепесток,
Через запад на восток…
Помните это заклинание из сказки Валентина Катаева «Цветик-семицветик»? В ней говорится о девочке, в руки которой попал удивительный цветок с семью лепестками, отрывая которые человек получает исполнение желаний.
Лепесток… Боже, чего только не пишут об этом слове этимологи. В сухом остатке – "лепест, лепесток; "разрывать на кусочки, обрывать лепестки", диал. (с метатезой) леспет, леспеток. новгор. (Даль). Лепест – расширение основы на -еs; ср. греч. леттос ср. р. -"кора, кожура", далее сюда же лит. lереta; "лапа", лтш. lера "ушная мочка; морда; ножища; глыба, ком", lepsna "лоскут", д.-в.-н. laffa "ладонь… См. также лепень, лопата, лопасть». Или нечто вроде того: «свисающий кусок кожи с мясом». И, как ни странно, это ближе всего к истине.
Дальше всего – «уменьшительно-ласкательное, производное от старорусского «лепест» — «лист»; «от «лопастый» — «имеющий что-то плоское», а в говорах ещё и «имеющий плавники» (отсюда народное слово «лопаста» — это русалка). Исследователи реконструируют праславянский корень *lора (лопа) со значением «нечто плосковатое» (по словарю Г. П. Цыганенко). С этим корнем связаны и русские слова «лапа», «лопасть», «лепесток»! Но родственные слова есть и в других языках (не только в славянских)»; «лит. lаpas «лист», др.-прусск. lорtо «лопата», ит. lopeta «лапа, лопата». То есть можно говорить о более древнем корне. Эти слова возводят к индоевропейскому корню *lep- (*lop-), который мог «выражать понятие о плоскости» (по словарю П. Я. Черных). Связь с «лопоухий», «лапоть», «ласточка», «ласт», «облапошить».
Но проблема в другом: на наш взгляд, современные учёные и этимологи недавнего прошлого идут по ложному пути, полагая, что задача науки исследовать связи конкретного слова со словами в других языках и этим ограничиться. Ведь, помимо связей между словами, следует искать словарные семантические (смысловые) семьи, то есть слова, находящиеся в близком родстве, а не только близкие по общему признаку.
Ну, не будем же мы всерьёз утверждать, что, например, "слово «гора» имеет этимологические корни с болгарским «гора» – лес, на древне-прусском «garian» – дерево, на албанском «gur» – камень. И есть в поволжском диалекте слово «горы» – высокий правый берег Волги. От «гора» появилось слово «горыч» – юго-западный ветер…"
Не будем. Это всего лишь ответвления от древнего мощного ствола либо просто невинные совпадения. Кто знает, любая подобная параллель может быть чистым совпадением, и тут исследователь оказывается во власти собственной или навязанной ему фантазии. При подобном подходе утрачивается главное, а главное – исконная семантика (лексическое значение) словарной семьи.
И есть тут свои подводные камни. Вот, например, как трактуется этимология слова «гора» в так называемых «быстрых ответах» в интернете (притом, что утверждается, что слово имеет праславянские корни): «Слово «гора» имеет корень, произошедший от древне прусского слова garian, которое означало «дерево».
Не совсем известно, как «дерево» превратилось в «гору», но есть предположение, что слово, созвучное с garian и означающее «лес», поспособствовало этому. На горах часто растет много деревьев, образующих лес, поэтому со временем люди начали так называть возвышенность».
Чушь, притянутая за уши. Подобная тому, как если бы мы попробовали установить логическую связь между словами «палка», «собака», «стеклянная банка»: «Палка, которую несла в зубах собака, выпала и разбила стеклянную банку». С таким же успехом можно было бы сказать: «Русский глагол «гореть» произошёл от прусского “garian”, потому что дерево горит». А кто, кстати, может утверждать, что не наоборот? В праславянском языке, получается, не было слова для обозначения такого естественного понятия? Не может такого быть.
А давайте всё же держаться поближе к значению слова «гора» – «возвышенная», «высокая». Самое простое из неочевидного – горница, горничная. От старославянского "горьний" - "верхний". (Например, "Благослови, Владыко, горний престол!" – фраза из Литургии). Пока всё логично: горница – верхняя комната, лучшая в доме. Тут ещё можно вспомнить, что есть (было) выражение "опустить глаза долу", то есть вниз. Дол – это долина. В этом же ряду словосочетание «воздеть руки горе;» – «поднять руки», «выдать на-гора сто тонн угля». Соответствия в других языках? Они также имеются – и всё с тем же значением высоты, верха: “hoсh” – «верх», «высокий», «благородный»; практически во всех языках германской группы просматривается этот корень: high (англ.), hoog (гол.), hoj (дат.), har (исл.), hoy (норв.), hog (швед.). Есть и словечко haut (фр.), доставшееся французам, скорее всего, от их германских предков франков.
Всё так, но в русском же есть буква «р», а в языках германской группы, за исключением исландского слова, её нет. Если была, то куда делась? Или позже суффиксом прилипла? Последнее не лишне предположить – и с гораздо (к стати, и это слово - от горЕ - содержит значение верха, высоты) большей степенью вероятности, чем строить сомнительные версии насчёт этимологического единства русской горы с древнепрусским garian. В самом деле, есть же этот суффикс в словах пи-р: праздник, где всё питательно и все пи-таются и пьют (пи-ют); ми-р (положение, при котором проявляет себя ми-лость по отношению друг к другу), да-р (подаренный предмет), жи-р (то, что даёт жи-знь, одно из предполагаемых и забытых, по Гриневичу; не убоимся тут насмешек в его адрес со стороны представителей официальной лингвистики, поскольку они так и не доказали обратное), значений, равное слову «богатство»); так отчего бы ему не быть в словах «гора» и «горЕ»?
Нельзя производить родство слов исключительно по случайным, внешним признакам. За основу следует брать главный признак. Для горы это высота, а облесённость её склонов – явление по значимости вторичное. На наш взгляд, корень hoch / hog / high первичен, он является отражением некоего общеевропейского слова; есть финское словечко korkea – «высокий». Вполне возможно, это искажённое праславянское «гора» или даже русское «горка». Хотя возможен и обратный вариант – это положение гадательно.
Но вернёмся к нашему лепестку. Это слово в современном русском означает не только лепесток цветка, но и ригель – запорный язычок замка. Так что лепесток – это язык... который, кстати, в технической литературе так и называется - "лепесток" или "язычок". И «лепест» как старорусское слово к нашему лепестку не имеет ни малейшего отношения, как и лопата, лапа, лопасть и всё, что этимологам представляется плоским. Наше мнение: лепесток – от звукоподражательного «лопотать», «лепетать», и «лопоток» – это язык для говорения. Корневое -с- добавлено в процессе развития произношения и имеет свою, уже забытую, историю, возможно, по аналогии с "лопасть". Из этого мощного ствола и развились все ответвления этого слова, которые, по сути, вторичны, в том числе и современное «лопасть» и старорусское «лепест» (от прилагательного «лопастый»). И реальным подтверждением именно такого подхода является как раз этот механический ригель – лепесток. Он – не от «лопасть», «лопастый», но – от звукоподражательных «лопотать», «ла-ла»; отсюда же и английское «lullaby» – колыбельная песня. Связь же с плоским и всем, что его обозначает на разных языках, – надуманная. Ведь когда мы говорим, что ребёнок что-то лепечет, нам и в голову не придёт связывать этот лепет с лопастью или лопатой, даже учитывая плоскую форму языка. Нет, только с лопотанием – попыткой произносить слова, как взрослые. Так что связь детского лепета с лопастью, лепёшкой и лаптями, и зарубежными их эквивалентами в значении чего-то плоского, копание в санскрите, – это, на наш взгляд, грубая ошибка. Лепесток - это "лепеток", ныне утраченное праславянское и реконструированное слово, проще говоря - язычок. В самом деле, лепесток цветка - чем не язычок? Да вылитый. И отчего бы матери, слушающей лепет её младенца, не назвать его лепечущий орган именно так? Да, подтверждений нашей версии, кроме двойного названия ригеля дверного замка в технической документации - "лепесток" и "язычок", мы не знаем. Но, вероятно, "лепеток", если такое слово существовало, оказался вытесненным словом "я(е)зык". Мы знаем, что не во всех языках есть такое совпадение: язык для еды и язык для общения. В английском, исландском, арабском для понятий "язык для общения" и "язык как биологический орган" существуют разные слова. И, возможно, были такие слова и в праславянском: язык - орган для поедания пищи - и язык как инструмент общения. Тот самый *лепеток, который современные этимологи сравнивают с лопастью и лаптем.
Что до самого глагола "лепетать", то "общеславянское слово индоевропейской природы (в древнеиндийском находим lapati — «шепчет»), восходящее к звукоподражательной основе леп. (Происхождение слова «лепет» в этимологическом онлайн-словаре Г. А.Крылова".) С этим согласимся, но тут же: "...Ле;пет I. «лоскут, тряпка», перм. (Даль). Родственно лит. lереta; «лапа», lереt;оti «тяжело бежать»; см. Буга, РФВ 66, 243. Далее см. ле;пест". Так что всё-таки разные они – эти слова и их происхождение: от «лоскут, тряпка» и звукоподражательная основа. Убедительная просьба не путать.
А что же со словом "язык"?
Не стоит изгаляться в поиске связей современного главного элемента говорения с латинским lingua, как это стало модным в последние два столетия, всё гораздо проще и мудрее: по нашему разумению, слово «язык» – производное от слова «ясти» – «есть», «принимать пищу». Не поверим и Максу Фасмеру, который отмечает новгородское, белозерское диалектное слово «лязык», где «л-» — от «лизать»: это может быть объяснено местными особенностями произношения слов на «я», или фонетический намёк на лизание проникло сюда по аналогии с таковой функцией языка. В старославянском и древнерусском языке вообще существовала взаимопереходность мягкого "л'" и йотированного согласного: боярин - болярин; ср. в болгарском: земя - "земля", купя - "купля". Известно, что в средние века церковь крайне неодобрительно относилась к женской косметике, но ничего поделать не могла, и протопоп Аввакум напрасно сетовал: «Иные же жонки лицо своё безобразят, и паки красок накладут – ино червлёно, ино бело, ино сине, что суть подобно мерзкому зверю облизьяну»; последнее, как предполагают некоторые учёные, - от утраченного *образьян (с переходом "р" в "j" и далее - в "л'"). Так что попытка произвести слово "язык" от глагола "лизать" провальная и даже малых трудов не стоит.
Не поверим и другим, которые настаивают на этой связи, добавляя ещё и латинские и древнепрусские слова (опустим их тут), как и ссылки на реконструированное праславянское слово. Согласимся лишь с тем, что этимология этого слова крайне затруднена и вызывает к жизни огромное количество фанатазийных версий. Мы с большим уважением относимся к доктору филологических наук П. Я. Черных, светилу филологии 20 века, предложившим связь этого слова с глаголом «вязать», в значении «связь», «узел», но полагаем, что жизнь куда менее поэтична и более прозаична: первое, для чего язык предназначен не только у человека, но и у любого высокоразвитого животного, – это процесс поедания пищи. Язык – это орган прежде всего для этого, для того, что в древности обозначалось глаголом "ясти". Вторая сигнальная система, слово, – это уже второе, о чём, кстати, говорит само её название.
(Продолжение следует.)
Слово, бывшее в Начале
© Copyright: Павел Манжос, 2013
Свидетельство о публикации №213060301583
Свидетельство о публикации №213060301583
Рецензии
Отличное этимологическое исследование! Спасибо, с уважением к Вашему труду,
Иван Таратинский 19.09.2014 16:52 • Заявить о нарушении
Иван Таратинский 19.09.2014 16:52 • Заявить о нарушении
Да, Иван, и Вам спасибо, что заметили. Дело Льва Успенского решил продолжить. Читал "Слово о словах", "Ты и твоё имя" в юном возрасте и не понимал, что это только вершина айсберга. Романовская филология оказалась врушкой - германофильной и пристрастной, задвинувшей всё русское на задний план, а руссов (славян) сделавших дикарями в шкурах, с тысячелетним языком и письменностью. На самом деле всё обстоит строго наоборот: Карл Великий признавал, что в его свите все неграмотны, дочь Ярослава Мудрого вышла замуж за короля Франции, который расписывался "крестиком", и всё горевала: "Где наша библиотека?", а Библия для принятия присяги на верность народу была напечатана на старославянском языке. Сегодня вскрываются удивительные факты. Рекомендую ещё и "Славянские древности" и "Рёв ветряных мельниц". Я подбираю всё ценное, что псевдоучки выбрасывают. Спасибо на добром слове!
Павел Манжос 19.09.2014 20:08 Заявить о нарушении
Павел Манжос 19.09.2014 20:08 Заявить о нарушении
Вы в моих глазах большой ученый, без лести. Дальше Успенского не заходил. Может Вам стоит заняться популяризацией языкознания? Одна из моих преподов- проф.Ярнавтовская говорила, что после Успенского - начинается наука. С Уважением,
Иван Таратинский 19.09.2014 22:52 Заявить о нарушении
Иван Таратинский 19.09.2014 22:52 Заявить о нарушении
И Вам спасибо! Всех благ и успехов в творчестве!
Иван Таратинский 22.09.2014 01:53 Заявить о нарушении
Иван Таратинский 22.09.2014 01:53 Заявить о нарушении