А день Победы, приближался! Глава 27 Безотцовщина

       
Апрель 1945 года выдался тёплым. Весна входила в свои права, и нам не сиделось в стенах дома. Вести с фронта были самые благоприятные. Салют гремел каждым вечером, и все были уверены, что вот-вот война завершится долгожданной Победой над проклятыми фашистскими захватчиками. Мы даже в школу бежали охотнее, чем когда-либо, тем более, что нас с Клопом взяли для участия в художественной самодеятельности.

В школу в то время приглашали, естественно, на общественных началах артистов, режиссёров, музыкантов для работы с детьми, чтобы как-то упорядочить наш досуг, отбить от улицы, от хулиганствующих подростков, имеющих дурное влияние на младших по возрасту детей.

Нас собирали в актовом зале школы, проводили удивительно интересные встречи с деятелями искусств. До сих пор вспоминаю пожилую красивую женщину с её циклом выступлений о жизни знаменитых музыкантов. У неё была красивая речь, доброта и мягкость в её словах привлекали внимание слушателей так, что мы, «необузданные», шаловливые дети, сидели, не шелохнувшись, вслушиваясь в истории, рассказываемые нам этим удивительным искусствоведом. Она не только рассказывала, она пела, декламировала и вовлекала нас в это интересное занятие, делая соучастниками в её творческих импровизациях.

В то время не пели весёлых песен. Песни были патриотические, они принимались душой каждого исполнителя и слушателя. Когда звучали мелодия и слова: «Орлёнок, орлёнок, взлети выше неба…», мне тоже казалось, что я один из множества «орлят», способных взлететь выше неба и защитить свою страну от врагов. Такими мы были все!

Так вот, в школе ставили пьесу на военную тематику. По ходу пьесы после долгих, упорных сражений измотанные немцы прячутся от белорусских партизан в лесу. Немцы устали, вымокли, изголодались. Под прикрытием кустов располагаются на ночлег, выставив двух часовых для охраны своей стоянки.

 Мы с Клопом играли роли двух юных партизанских разведчиков, которые выследили вражескую группу и, подкравшись к задремавшим часовым, должны были их обезвредить, не поднимая шума, то есть без выстрелов. Нас вырядили в солдатские шапки-ушанки со звёздами, в гимнастёрки с красными повязками на рукавах, обозначающих принадлежность к партизанам. Мы «незаметно» подползли к «фашистам». Фашистами были рослые старшеклассники в касках с рожками, с чёрными крестами и деревянными автоматами.

 Они спали. Два часовых в таких же касках клевали носами, изображая уставших, разморённых сном безответственных немцев, отвечающих за охрану своих соратников. А тут мы с Клопом – быстрые, ловкие, безоружные, но у каждого из нас для самообороны и нападения на врага было по деревянному полену.

По замыслу режиссёра, нам нужно было обезвредить часовых, тихонько собрать оружие у немцев и взять их в плен. В общем, мы, как полагается белорусским партизанам, задание выполнили. Одновременно с Клопом по моему сигналу мы поднялись и с размаху ударили по головам двух «фашистов», попытавшихся оказать нам сопротивление.

 Металлические каски глухо звякнули, воспринимая силу удара, в который мы вложили ненависть к врагам, скопившуюся у нас за долгие годы войны. Поленья были не бутафорские, а натуральные. Бутафорские, предназначенные для спектакля, склеенные из папье-маше, перед представлением затерялись.

 Часовые, не выдержав удара натурального дерева, долго не шевелились. Мы собрали оружие и громко крикнули спящим фашистам: «Хенде хох!». Те «фашисты», которых мы не обезвреживали, подняли руки вверх, а часовые, получившие поленом по голове, подняться не могли, к ним вызвали врача. На меня и Клопа все налетели с упрёками. Нам самим было жалко ребят, и мы, размазывая по лицу грязными руками слёзы, в оправдание жалобно говорили:
– Не нужно было им в фашисты записываться, так не получили бы по башке!

– Ребята! Разве они записывались в фашисты? Они играли в спектакле роль, написанную драматургом. Вам пришлось быть партизанами, а им – фашистами. А если бы они в этом эпизоде победили, так что, им пришлось бы, следуя вашей логике , повесить вас на виселице, как фашисты поступали с партизанами? Вы понимаете это? В пьесе действия противоборствующих сторон происходят понарошку, ведётся такая сценическая игра, – объясняла нам женщина-режиссёр.

Разумом мы с другом понимали, что не должны были так обижать своих ребят, но в тот миг они для нас были фашистами и, как полагалось фашистам, получили сполна, по заслугам.

В конечном итоге завершилось всё хорошо, но нас с Клопом из артистов выгнали, не оценив наш вклад в сценическое искусство. Режиссёр сказала нам насмешливо:
– Вам только дай партизанскую волю, вы всех актёров, одетых во вражескую одежду, перебьёте.

Глядя на исполнение роли партизан, сыгранную мною и Клопом, пожалуй, сам великий актёр Станиславский не позволил бы себе сказать свою знаменитую фразу: «Не верю!». Поверил бы! Куда бы он делся…
                *  *  *
Как сообщали по радио, 29 апреля начались бои за рейхстаг, овладение которым было возложено на 79-й стрелковый корпус 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта. Нацисты оказывали упорное сопротивление. Из оперативной сводки Совинформбюро: «Войска 1-го Белорусского фронта, продолжая вести уличные бои в Берлине, овладели городским районом Моабит, Ангальтским вокзалом и заняли 177 кварталов в центральной части города». Бои внутри здания рейхстага продолжались до утра 1 мая, а отдельные группы немцев, засевшие в отсеках подвалов, капитулировали лишь в ночь на 2 мая.

И стар, и млад прислушивались к волнующим словам сообщений Совинформбюро, ожидая, что изо дня на день будет объявлено сообщение о капитуляции Германии.
Поздним вечером 30 апреля над крышей рейхстага затрепетал красный флаг, а вслед за этим были подняты ещё два. Во второй половине следующего дня флаг перенесли на стеклянный купол здания, где он оставался до дня Победы. Знамя, пробитое пулями, обагрённое кровью, впоследствии станет священной реликвией.

В этот же день, 30 апреля, Красная Армия освободила узников женского концентрационного лагеря Равенсбрюк, созданного Гиммлером в 1939 году близ города Фюстенберг. Его узниками были 132 тысячи женщин и несколько сотен детей из 23 стран Европы (3 тысячи человек были уничтожены).
Ещё продолжались кровопролитные бои в Берлине, и наши войска подчищали занятые вражеские территории, в лесах, подвалах, на задворках рейхсканцелярии, а Москва уже готовилась праздновать День Победы. На Красной площади шли репетиции торжественных церемоний, стягивались войска и техника.

Мимо госпиталя по «Усачёвке», где не ходил общественный транспорт, в один из дней в начале мая непрерывные колонны военных шли в сторону центра столицы. Движение было односторонним. Мы с Клопом и десятком других мальчишек, забравшись на забор госпиталя, целый день сидели на нём, глядя на проходящие войска. Каждый из нас всматривался в лица военных в надежде увидеть своего отца и, главное, верили в такое чудо. По обеим сторонам улицы стояли прохожие и бурно приветствовали доблестных воинов. В такт каждому шагу тонкими звоночками отзывались награды, висевшие на груди у каждого из военных. Это создавало трогательную торжественность, и притихшие мальчишки восхищённо смотрели на героев войны, сожалея, что им самим не пришлось повоевать.
Вслед за колоннами военных по булыжной мостовой шумно продвигалась боевая техника. Гусеничные тягачи волокли за собой огромные пушки. Надрывно ревели моторы, звенели гусеницы и, пробуксовывая, выбивали из булыжной мостовой искры. Замедлявшие ход от пробуксовки гусениц тягачи «рыскали» огромными стальными мордами по сторонам, с трудом протаскивая сквозь улицу чудовищную по размерам и весу артиллерийскую технику. Далее шли колонны «катюш», сотни мотоциклистов, а в завершение шествия ползли грозные танки Т-34, самоходные орудия «ИС», что означало: «Иосиф Сталин».

Целый день мальчишки сидели на заборе, никуда не отлучаясь. Каждый боялся отойти от своего наблюдательного пункта, чтобы нечаянно не просмотреть идущего в строю отца. Из колонн нам иногда помахивали руками, и каждый из нас внимательней всматривался в этих людей, надеясь, что это чей-то отец узнал одного из нас. Но надежды не оправдались. Мы, расстроенные, сидели на заборе и после прекращения движения войск плакали, каждый по-своему скрывая слёзы обиды и разочарований.

Маме на глаза я показался только вечером. Она, накормив меня, спросила:
– Где ты пропадал целый день?
– Мы с ребятами смотрели, на военных, прибывших с фронта. Я думал, что папу встречу среди них, но не встретил. И никто из моих друзей не встретил отца. Завтра опять пойдём на то же место. Может, повезёт…

Мама обняла меня, приклонив к себе, и мы долго сидели, прижавшись друг к другу, утирая выкатывающиеся слёзы. Надежда на возвращение отца с фронта была призрачной, не имеющей реальной основы. Мама это давно поняла, а я ещё наивно надеялся на встречу с отцом и на утро следующего дня поспешил занять удобное место на заборе.
 Ребята, находившиеся здесь вчера, с утра тоже были на своих местах. Мы сидели на заборе до обеда, но колонны военных больше здесь не проходили, и огорчённые ребята разошлись кто куда, а я пошёл к маме на работу. В госпитале обстановка была напряжённая. Все старались держаться поближе к репродуктору, чтобы первыми услышать известие о Победе.

Поздним вечером 8 мая 1945 года в Карлсхорсте, который находился в пригороде Берлина, в столовой бывшего инженерного училища происходило историческое подписание акта о безоговорочной капитуляции Германии, а день 9 мая 1945 года был историческим: он стал праздником – Днём Победы!


Рецензии
Просто ощущаешь - ожидание у репродуктора, ожидание сообщения о Победе!
Какой мощный получился роман!
Замечательная проза.
Но ведь вы еще напишите продолжение, про мальчиков и их судьбу.
Спасибо.
С ув.
Т.

Татьяна Матвеева 2   09.11.2013 22:41     Заявить о нарушении
Татьяна! Спасибо за такой стимулирующий отзыв! Рад, что Вам понравился роман. Мальчик Серёжа, это я. Здесь роман выставлен не полностью. Меня неоднократно предупреждали, что мои произведения разворовывают. Окончание я не выставил сознательно. Предугадать, чем он закончится - невозможно. Книга издана и разошлась за неделю. Сейчас работаю над его продолжением - трилогией "Мгновения жизни". В следующем году предполагаю издать пару книг из трилогии, переиздать два тома по 500 стр. "Мейлах в октябре" и второй сборник с миниатюрами, если не успею его издать в этом году. С уважением и наилучшими пожеланиями.

Петров Сергей Петрович   10.11.2013 01:42   Заявить о нарушении
Сергей Петрович, ОЧЕНЬ рада за Вас!
Не первый раз читаю о плагиате !
Какое безобразие, защищайтесь!
Роман произвел на меня впечатление !!! -возможно более сильное, чем на других читателей - ведь в моих детских воспоминаниях - бесконечные рассказы мамы о блокаде, которую она пережила ребенком, - Пискаревское кладбище,где в братской могиле (1943г) лежат мои бабушки,дедушки,дяди,тети -это такая грусть.
Мои тети (хирург и фельдшер) всю войну работали в госпитале - тоже в блокаду и голод.
И тут Вы пишите о себе! как все это пережить - остаться веселым, искристым человеком.
Будьте здоровы, всего Вам самого хорошего.
Пишите ! на радость читателям.
До встречи.
Теперь буду отдыхать - читая Мейлаха (чудо1).
Т.

Татьяна Матвеева 2   10.11.2013 10:41   Заявить о нарушении
Татьяна! Мои права защищены изданными книгами, но всё равно неприятно, увидеть своё в чужих произведениях. Спасибо, за яркий отзыв, за доброту слов и взаимопонимание. Счастья Вам, здоровья, заботы близких и благополучия. С уважением и душевной симпатией. До встречи.

Петров Сергей Петрович   10.11.2013 11:13   Заявить о нарушении
На это произведение написано 8 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.