Вишнёвые пироги

Июль в этом году выдался по истине вишнёвым: гроздья налитых соком ягод так и просились к вам в рот. А вот сорвёшь одну ягодку, а она «бац!» - опрыскает пальчики вишнёвым соком. И теперь уж точно одной ягодкой не обойдёшься. Пока челюсти не сведёт.
Ох уж это деревенское лето! Раздолье для души! Иначе и не назовёшь. Помнится, все каникулы у бабушки в деревушке просиживали: то коров "пасвілі", то по хозяйству помогали старикам, то на печи бока отлёживали. А по вечерам посиделки у речки устраивали: песни спевали, костры жгли, да с девками местными целовались.
Так и не заметили, как годы мигом пролетели, словно и не было ничего. А там городская рутина, семьи, работа… Вот нынче такое поколение пошло, что и колом их в деревню не загонишь. Как огня боятся! Да и сами мы уже не те, что были раньше…
И в этом вишнёвом дурмане так хочется вернуться за тот самый огромный дубовый стол, что всегда был щедр и гостеприимен, особенно в такие вишнёвые года.
Помнится, разбудит дед ни свет ни заря, мол «вставайте, лодыри! Вишня уж наземь сыпется» и по ведру десятилитровому в руки нам. Вот и повисали мы с самого рання как обезьяны на вишне. А она высоченная, размашистая, из стороны в сторону колышется. Вот и приходилось порой к брату на шею лезть, чтобы "сдюжить" с ней, да и то: до макушки только вороньё и доставало. Благо огорожа крепкой была, да и брат мой на молочке коровьем тем ещё богатырём по деревне ходил.
Вот и получалось, что пока оберёшь ту вишню, сам налопаешься, как свинья перепачкаешься, да и глядеть уже на эти ягоды не можешь…
Тут-то мне до смерти захотелось в деревню! Хоть за глотком свежего деревенского воздуха, хоть на пару деньков, где душа соловьиной песней рассвет встречает, где мне каждая травинка как родная…
- Ребятишки, родненькие, - воодушевлённо захлопотал я уже с порога, - А не рвануть ли нам в деревушку?! Бабулю проведать, а?!
- Па-а-ап, - заунывным голосом послышалось первое «фи».
- Ну ты нашёл, чем удивить, - подтрунивая высказалась жена, вроде как ни становясь ни на чью сторону.
Понимая, что я в проигрыше, со счёта 2:0 я резко выпалил со всей, присущей мне, мужской настойчивостью:
- А это и не обсуждается, любимые мои! Вы же скиснете так скоро в своём городе. А там природа какая, воздух свежий, раздолье-е-е…
- Ну вот как вобьёшь себе что-нибудь в голову, - затороторила жена, дав понять на чьей она стороне, - Так и не знаешь как спасаться от твоих идей!
- А не надо спасаться, - настойчиво продолжил я, - Вы ж мне ещё спасибо скажете!
За моими словами, прямо в лоб и последовала двойная благодарность, авансом так сказать. Но на этом мои козыри не заканчивались. Надо было просто найти союзника.
Брат мой – свой человек в этом деле, не смотря на всю его «сур’ёзнасць». Он быстро согласился, точнее загорелся этим делом.
- А то вся вишня опадёт…
Как чёрт носится из стороны в сторону: и палатка ему нужна, и мячи, и ракетки, и рыболовные снасти…
- Зачем, Петя?! – возразил я, - Я смотрю, ты целый туристический поход готов организовать!
- Как зачем?! – с долей явно возникшего недопонимания и возмущения тут же последовал ответ. – А «салапеты» там будут в мобильниках носом клевать?! Нет уж, Стёпка, мы им покажем как в наше время люди отдыхали!
Бесспорно Стёпка был прав, но его энтузиазм не вселил желания ребятне оторваться от мониторов «всепоглощающих машин», как Петя называл компьютер.
- А помнишь, Стёпка, - продолжал он, - Какие вкусные бабушка вишнёвые пироги пекла?! Пальчики оближешь! С румяной хрустящей корочкой, смазанной маслицем домашним, пока с пылу с жару, да с засахаренной на ночь вишней. Только из печи пироги бабуля вынет, так хоть из дому прочь беги: никакого терпения не хватало дождаться, пока хоть чуток поостынет!
Казалось, вся квартира наполнилось тем вишнёвым ароматом в сахарной карамели. Вот в этот самый момент и противоположный блок детей и жён сдался. Голод не тётка, как говорится. Да и бабушкиными рецептами заинтересовались наши дамы, которым не помешало бы, честно говоря, взять парочку подобных уроков.
В дурмане событий, чтобы наверняка, мы с Петькой быстро собрали вещи, палатки, собойки, загипнотизированных жён и детей, пока тёпленькие, и рванули в путь.
Дорога была не близкой, да и солнце пекло так, что вражеский лагерь опять начал выть и сопротивляться. Только вот дороги обратно уже не было. Насвистывая песни древнего человека, как говорят наши дети, мы ехали навстречу забытого детства, в приют наших сердец, что взрастил в нас семя настоящего человека.
Магистраль неумолимо неслась, будто ускользая из-под шин автомобилей. Но вскоре нас ждал деревенский «гостинец», так некогда называли дорогу, обсаженную по сторонам деревьями. И скорость пришлось поубавить. Ещё пару километров спустя мы проехали небольшие деревушки и дорога ушла в лес. В тенистой его прохладе народ в автомобилях оживился, разглядывая великолепные пейзажи и высматривая, то и дело проскакивающую по дороге дичь.
- А лес постарел, - вздохнул Петя, - Скрипит…
- А ты и сам скрипишь, - усмехнулась Петькина жена, – Как тот лес.
И тут понеслась пустая женская болтовня. А Петька и вправду уже был во всю голову седой, сутулистый:
- Что и сказать: годы берут своё, - и наполненная грустью улыбка промелькнула на его лице. – Ладно я, а ведь за лесом, смотрю, и приглядеть некому: ветошь валяется, поваленные бурей деревья кругом. Без хозяина и лес не лес…
Чуть ближе к намеченной цели дорога  совсем плоха стала: где выбоины глубокие с грязью и дождевой водой, где бурьяном всё так заросло, что и не разглядеть куда ехать, где здесь дорога… Позабывали своих стариков дети.
- Начинается, - недовольным тоном начала жена, окинув взглядом сложившуюся ситуацию. – Осталось ещё в лесу заблудиться для полного счастья.
- И связь пропала. Не ловит ни черта, - раздосадовано сказал сын. – Совсем от скуки умереть можно.
- А связи тут совсем иные и умирают не от скуки, а от ожидания деревенские люди, - и тут же ёкнуло что-то в моём человеческом сердце.
С горем пополам выехали мы на знакомую опушку, где в низинах обмельчавшей реки «паважна хадзілі буслы”. Теперь уж точно не потеряемся! Можно сказать, что мы уже на месте.
- А вот и избушка наша виднеется, - с радостью в голосе застрекотал Петька, словно мальчишка, - Скоро будем дома, - продолжал насвистывать он.
И в этом «дома» было столько тепла и нежности, словно в хлебном мякише, таком приятном на вкус. А сколько сил и стараний, труда, бессонных дней и ночей было вложено в эту корочку хлеба?! Но нынче у людей иные ценности, другие потребности и свои смыслы. Они бы засмеялись, глядя на нас с братом: таких наивных, простых в своей нагой искренности. Глупые, не дано понять им деревенской избы, не пожив в ней.
Спустившись с холмика мы заехали на знакомую улочку, где нас встречали осевшие в траве дома, огороженные частоколом и дурманящими зарослями цветов. Совсем опустела деревня. Так кое-где на скамейке у хаты сидел старик или старуха, уж совсем редко вдвоём. По коже протянуло холодком: всё чаще на нас с обидою глядели заколоченные окна и повисшие на одной петле ставни…
- А вон и наша вишня, - воскликнул я, пытаясь разрядить хоть как-то жуткую обстановку от увиденного, – Налитая до самых краёв, вот вот осыпется! Так что мы ещё вовремя!
Но осыпалась она уже и не раз…
Наша домина стояла в глубине дворика, в тени потрухлевших яблонь и слив, тяжело свисающих, налившихся медовых груш. Тропки уже и не видать: кругом сочная трава зеленеет… У скамьи «ля хаты збанкі да чыгункі параскіданы».
Чуть позади телепался, будто городской щёголь, приехавший на побывку в деревню, Петька, выплёвывая вишнёвые косточки:
- Ну и смачные же пироги будут «з гэтай» вишни! – зычным голосом горланил Петька.
- Не будет, Петька, пирогов… Не будет.
                * * *
Золотые руки были у нашей бабушки. И верила она в наши светлые головы и чистые сердца, любила, заботилась, ждала по вечерам. Как же время неумолимо!
Не за пирогами надо ездить в деревню, не за пирогами…