Глава 12. Лезвие Судьбы

Утро 17 апреля, постоялый двор в окрестностях Альмерры

Бертран Деборн проснулся незадолго до рассвета, рывком вынырнув из странного сна, в котором он шел по лесу с кривыми черными деревьями. Под ногами хлюпала грязь, по обочинам заброшенной дороги колыхались уродливые серые цветы. А рука сжимала серебристо мерцающий меч. И был этот сон настолько реален, что юноша и, проснувшись, продолжал чувствовать кожей противную маслянистую влагу, пропитавшую всё в том лесу.

Бертран, на ночь снявший только кольчугу, поднялся. Собрался разбудить Ренли и Шина, но пожалел, решил дать еще немного поспать. Мальчишки спали без задних ног, зарывшись в козьи шкуры, предоставленные хозяином постоялого двора вместо одеял. Вымотались, бедняги: в этом коротком, но насыщенном путешествии им впервые пришлось взять на себя полностью бытовую сторону вопроса. И как большинство новичков, они тратили гораздо больше сил, чем нужно, даже на относительно несложные действия. Привыкнут, научатся со временем, конечно.
 
Бертран и сам слегка подустал носиться по Приграничью подобно ошпаренной кошке. Лицо юноши омрачилось, когда он подумал, что находился буквально в шаге от победы в Турнире. Недостойно рыцаря таить злобу на противника, победившего его в честном поединке, но… не раз он мысленно помянул Ханджера недобрым словом. Теперь, чтоб выполнить обещание, данное сэру Вейдену полгода назад, когда тот понял, что его болезнь неизлечима, Бертрану пришлось улаживать формальности, связанные со снятием обета безбрачия. Обет он дал, как полагается, при получении серебряных шпор, и должен был соблюдать до получения шпор золотых. Но вряд ли у сэра Вейдена есть эти два года, которые Бертран проведет в дальних странах, прежде чем заслужит на них право. И Тейя с матерью останутся без защиты, поскольку сэр Вейден последний в своем роду. В Беотии нередко похищали девушек, да и вдов, оказавшихся без покровительства, силой принуждая к замужеству, и чаще всего не от великой любви. И Бертран ни капли не сомневался, что именно это и произойдет: земли Вейденов лакомый кусочек.

Поэтому пришлось искать тех трех рыцарей, в присутствии которых он давал обет, чтобы каждого лично уведомить. Двоих, по счастью, он нашел в Альмерре. А третий инспектировал пограничные крепости Бесплодных Земель, расположенные на расстоянии дневного перехода друг от друга. Всего их было семь, и Бертран вдохнул с облегчением, найдя рыцаря всего лишь в третьей по счету крепости.

Приграничные земли произвели на юношу тягостное впечатление. Среди бескрайних вересковых пустошей и болотистых низин кое-где встречались возделанные поля и деревушки, жмущиеся поближе к замкам, расположенным на вершинах холмов. Саманные хижины и землянки с торчащей трубой служили приютом поселенцам. Зачем строить крепкие и красивые дома и обзаводиться хозяйством, если в любой момент из степи могут налететь орки и всё это разрушить? Местные жили в постоянной готовности бросить нажитое и уйти под защиту крепких стен замка. 
Времени на отдых не было совсем, через десять дней он должен быть в порту Альмерры, откуда начнется двухлетнее странствие, так  что сразу после разговора они поехали в замок Вейденов. Ночь застала их в пути, в нескольких часах езды от Альмерры, и они остановились у первого же постоялого двора.   

Взяв меч, Бертран выскользнул за дверь и спустился вниз по скрипящей лестнице. Внизу было тихо и пусто. У камина на бочке дремал прислужник. Увидев рыцаря, поднялся, буркнул, подойдя к входной двери  и откидывая тяжёлый засов:
- Слева, за конюшней. Факел возьми. И дверь не забудь запереть по возвращении.
- Спасибо, - поблагодарил его смущённый юноша, принимая факел.

Дождь, шедший всю ночь, закончился. После душного тепла помещения промозглый предрассветный воздух показался ледяным. От порыва ветра факел, зашипев, погас. Коротко и энергично выругавшись, Бертран собрался вернуться, но вдруг боковым зрением уловил движение. Он успел повернуться, выставив меч навстречу. А в следующую секунду на него словно ураган обрушился.

Напавший буквально насадил себя на клинок, но это его не остановило. Тяжелая туша сшибла юношу, придавив к земле. Плотный ватный поддоспешник немного смягчил удар, но Бертран едва не задохнулся, так резко воздух покинул легкие. Тело напавшей твари содрогалось в коротких волнах агонии, но всё равно она норовила вцепиться клыками ему в горло. Наконец, из её пасти хлынула кровь, и туша, последний раз дернувшись, застыла. Продолжалось это едва ли больше минуты, но показалось Бертрану неимоверно долгим. 

Столкнув тушу с себя, он откатился в сторону и некоторое время лежал, жадно глотая воздух. Подняться удалось далеко не сразу, тело не слушалось, мышцы дрожали от напряжения. Оскальзываясь на размокшей глине, Бертран подошел к поверженному врагу. 
Почти рассвело, юноша хорошо разглядел зеленоватую кожу, широченные плечи, мощные ноги, до колен закрытые юбкой из кожаных лохмотьев, клыки, больше похожие на бивни. Один глаз желтый, вместо второго в глазницу вставлен грубо ограненный рубин. На шее – ожерелье из зубов, некоторые, похоже, человеческие. Даже лежа на земле, орк казался гигантом, Бертран оценил его рост примерно в восемь футов.

Осматривая труп, Бертран понял, что ему невероятно повезло: клинок сломался, но глубоко вошел в тело, пробив мощные брюшные мышцы орка и повредив, по всей видимости, какую-то важную артерию. Попади он чуть выше, меч сломался бы о ребра, нанеся в лучшем случае поверхностную рану. И тогда бы шансов победить орка в рукопашной не было вовсе.
Тем временем начали собираться разбуженные шумом работники и постояльцы.  Шин и Ренли, увидев окровавленного Бертрана, перепугались, засуетились вокруг него, пытаясь вытереть кровь с лица и снять поддоспешник, пока тот не рявкнул:
- Успокойтесь вы, я не ранен.

Собравшиеся с интересом разглядывали труп, не подходя, впрочем, близко. Хмурый хозяин постоялого двора отправил работников осмотреть окрестности.
- Пшла вон, - злобно пнул он собаку, рычащую на орка. – Раньше рычать было надо.
Та взвизгнула, отбежала подальше, села и продолжила принюхиваться и рычать.
- Не понимаю, как он сюда попал, - хозяин заискивающе смотрел на Бертрана. - Частокол цел, ворота закрыты. Собаки, будь они неладны, ни одна не гавкнула.
- Ворожба у них такая, - вмешался в разговор один из постояльцев, пожилой селянин. – Не хуже эльфов могут живность успокоить. А у тебя собаки на орков не натасканы, да и без оберегов.
- Много ты знаешь, - буркнул хозяин.
- Да уж поболе тебя, - ехидно ответил селянин. – Чай всю жизнь на границе прожил.
- Ворожба или нет, но как он внутрь попал? Впустил что ли кто? Поймаю, убью падлу.
- Да как, как. Говорю же, ворожба, - пожилой сплюнул. Его спутники, два плечистых парня лет двадцати, одобрительно закивали. – Небось, днем, когда ворота нараспашку, прошмыгнул.
- Эта орясина? Прошмыгнул?
- Ага, - селянин разгорячился. – Ежели у них шаман умный, они полдеревни успеют вырезать, пока тревогу кто-нибудь подымет.
- Э… Уважаемый, - обратился к нему Бертран. – Шаманы поодиночке не ходят. Значит, тут поблизости еще орки прячутся?
- Не, - махнул рукой тот. – Шаманы мелкие, пониже человека. Это перерожденец, небось. Они одиночки.
- Кто? – Бертран слышал о перерожденцах впервые.
- Перерожденец, - терпеливо повторил селянин. – Сами-то орки огню поклоняются, но есть племена, которые поклоняются Дагону. Так вот, бывает, что Дагон благословляет какого-нибудь воина,  чтоб тот волю его исполнил. И тот становится как шаман, перерождается вроде.
- Дагон это какой-то орочий бог? – уточнил Бертран.
- Да не, не бог. Просто очень сильный шаман, говорят даже, бессмертный.
- И что делал тут этот перерожденец?
- А мне почем знать, мил человек, что втемяшилось в орочью башку? Может, Дагон стащить чего послал, или найти кого.
- Ладно, - вздохнул Бертран и добавил, обращаясь к хозяину постоялого двора. – Падаль эту на лед положи пока, я пришлю за ним кого-нибудь из Ордена. Погреб-то есть?
- Да есть, - тот замялся. – А как долго он там лежать будет?
- Полдня, может день, - пожал плечами Бертран.
- Так может, я повозку дам, да сами отвезете? Уж больно не хочется погреб поганить.
- Можно и так, - согласился юноша. – Только мне бы сначала вымыться, да еще неплохо бы меч где-нибудь раздобыть. Мой-то сломался.
- Насчет ванны я уже распорядился, - закивал хозяин. – В вашу комнату отнесли. А с мечом… Есть у меня меч. Рыцарь один заложил. Сказал, что вернется с деньгами, да уж года три прошло, а он всё едет.
- А вы что встали? – поинтересовался Бертран у Шина и Ренли. –  Вещи собирайте, лошадей седлайте. В дорогу пора.

***
В это же время, замок Вейденов

Под сводами трапезного зала плавала дымка, пахло жареным мясом и свежевыпеченным хлебом. Серые каменные стены украшали знамена: золотисто-зеленые и фиолетово-черные. На невысоком помосте стоял стол, предназначенный для хозяев замка и почетных гостей. Одно кресло пустовало: Бертран не приехал, хотя его ждали еще два дня назад.

За столом для гостей и домочадцев рангом пониже бродячий менестрель, подыгрывая себе на лютне, напевал балладу. Чувствуя, что настроение в зале не совсем праздничное, он пел негромко и его голос был едва слышен за стуком оловянных тарелок и чаш.
За хозяйским столом шла легкая, ни к чему не обязывающая беседа, люди учтиво улыбались друг другу, но чувствовалась неловкость. Отчасти это объяснялось присутствием нежданного гостя.

Увидев поутру Ханджера, въезжающего в ворота замка, Тейя скорее испугалась, чем обрадовалась. Со времени их встречи на турнире его образ в памяти девушки успел потускнеть, заслоненный последними событиями. Но всё-таки сердце затрепетало и ноги стали ватными, когда она его увидела. Однако он не оказывал ей внимания больше, чем требовали правила приличия, и она решила, не без досады, что это и к лучшему.

Однако ей кусок в горло не лез из-за его присутствия за столом. Ханджер тоже почти не притронулся к еде, рассеянно поглаживая чашу с вином: ему, как особо знатному гостю, поставили золотой прибор, украшенный драгоценными камнями. Леди Милена и леди Айрис вполголоса обсуждали последние детали приготовлений к свадьбе, изредка бросая  короткие взгляды на Ханджера. Их живо интересовало, зачем сэр Вейден вызвал его письмом в замок, но они не решались дать волю любопытству. Аллена тоже как будто смущало присутствие полуэльфа. Тейя отметила, что они поздоровались так, словно были знакомы прежде и от этого знакомства остались не лучшие воспоминания. Только отца и младшего брата Бертрана, кажется, ничто не смущало: они лихо угощались вином, атаковали каждое блюдо, словно изголодавшиеся и громко смеялись своим же шуткам.

- Мессир Аллен, - спросила Тейя. – Вы обещали рассказать о Кербенне. Правда ли, что наш замок стоит на месте её развалин?
- Чушь, - фыркнул старший Деборн, оторвавшись от ножки цыпленка. – Развалины Кербенны где-то посреди степей Шартанга. Орки разрушили город.
- А я слышала, что Кербенна находилась у подножия Северных Гор, - возразила леди Айрис.
- Вы оба правы, - улыбнулся Аллен. – Развалины действительно находятся на дне Соленого Озера в Шартанге, именно там город настигло Великое Искажение. Но Кербенну правильнее назвать магическим островом, у неё не было постоянного места, она перемещалась и могла оказаться посреди любого моря или достаточно большого озера.
- Как интересно, - сказала леди Айрис, деликатно отщипнув кусочек лепешки. – А откуда вообще взялись Великие Маги?
- Вы мне лучше скажите, мессир Кенворт, - хмуро спросил старший Деборн. – Как можно упокоить данака , не прибегая к некромантии?
Маг едва не поперхнулся вином:
- Почему вас это интересует?
- Да в наших деревнях за последний месяц три молоденьких девушки умерли, - с досадой ответил тот. – Здоровые, полные сил, зачахли ни с того ни с сего. Отец одной из них рассказал, что за три дня до смерти дочь прибежала домой радостная, мол, её руки попросил знатный молодой незнакомец. Ну, родитель её слегка вожжой поучил и посадил под замок. А она к вечеру слегла да и померла через три дня.
- Так может, просто переусердствовал родитель-то? – поморщился сэр Вейден.
- С двумя другими та же история, только их родители точно и пальцем не тронули, - мотнул головой старший Деборн. – Наши знахари в один голос твердят, что тут данак постарался. Откуда только взялся, лет тридцать такой напасти не было, с тех пор как Роксенский Лес выжгли.

Тейя заметила, как встрепенулся Ханджер, услышав про Роксенский Лес. Но он почти сразу принял безразличный вид.
 
- Это не данак, - сказал Аллен. – Тот бы убил и сожрал на месте. Это что-то другое. Девицы связаны родством?
- Нет, вроде бы.
- Может быть, они были девственницами?
- Ну, родственники говорят, что да, - усмехнулся Деборн. – А как оно там на самом деле, не проверяли. И уже не проверить. Сожгли их тела, на всякий случай. 
- Может, вы обсудите это после трапезы? – ледяным тоном негромко осведомилась леди Айрис.
 
И начавшая беседа угасла снова. Сэр Вейден потянулся за поджаренным куском мяса, но под укоризненным взглядом жены вернулся к бульону и хлебу. Вчера ему стало значительно лучше, он даже начал медленно, но без посторонней помощи передвигаться по замку. Но в еде его пока ограничивали, следуя рекомендациям Аллена.

***

"Неплохо для провинциального рыцаря", мысленно хмыкнул Ханджер, войдя вслед за хозяином в кабинет. Шкафы и полки забиты книгами, простенки заполняют искусно вырезанные деревянные фигуры, образуя изящные жанровые сценки. Особенно привлекал внимание коленопреклоненный горожанин, униженно протягивающий воину небольшой ларец.  Центр комнаты занимал стол, сделанный из тщательно отшлифованного и натертого воском огромного пня, вокруг которого расположились кресла с высокими спинками, выточенные из пней поменьше. 

- Что нового в столице? – сэр Вейден сел в кресло и сделал приглашающий жест.
- Смотря, что для вас старое, - пожал плечами Ханджер. – Последний раз я был там с полгода назад.
- А я там был последний раз лет тридцать назад, - в глазах рыцаря на мгновение вспыхнули ироничные огоньки.
- Вы сказали в письме, что дело касается моего отца? – Ханджер выжидающе глянул на сэра Вейдена. – Вы ведь были в свите принца? И можете рассказать, что всё-таки произошло на той злополучной охоте?
- Да, для этого я и попросил вас приехать, - кивнул сэр Вейден. – Охота стала последней точкой в одной запутанной и очень некрасивой истории.
Он не без труда поднялся и подошел к статуе коленопреклоненного горожанина.
- Если хочешь что-то спрятать, положи на видное место, - он взял ларец из рук статуи и поставил на стол перед Ханджером. – Принц отдал мне её на хранение в тот же день, как узнал, что леди Аэрис ждёт ребёнка.
 - Закрыто, - Ханджер, взяв ларец, не мог отделаться от ощущения, что держит в руках живое существо. На ощупь дерево казалось тёплым. И на нём не было ни узоров, ни надписей, ни замочной скважины.
- Ключа у меня нет, - вздохнул рыцарь. – И не спрашивайте, что внутри, я не знаю.
- Но почему вы не отдали мне её раньше, а ждали тридцать лет?
- Потому что я вообще не знал о вашем существовании, - помедлив, ответил рыцарь. – Точнее, не помнил. Вспомнил лишь несколько дней назад, когда жена рассказала мне о вашей блистательной победе на Турнире.
- Странно, - хмыкнул Ханджер.
- Нет, - возразил сэр Вейден. – Королевский маг наложил на меня заклятие забвения, впрочем, как и на всех участников той злополучной истории. Разумеется, кроме короля и леди Аэрис. Позвольте мне рассказать всё по порядку.
- Слушаю вас внимательно.
- Супруга старшего сына короля, принцесса Эллина, родом из Радуана. В то время при тамошнем королевском дворе была мода на карликов, горбунов и прочих уродцев. Одну такую карлицу она привезла с собой. Ох, и злобное же было создание. Частенько затевала ссоры с придворными, не без молчаливой поддержки своей госпожи, как мне кажется. Очень уж многое ей сходило с рук. И вот в эту самую карлицу Редвин влюбился вдруг ни с того, ни с сего. Отправил жену с глаз долой в свой замок, а сам остался во дворце, чтобы без помех наслаждаться обществом этого чудища.

Последние слова рыцарь произнес тихо, избегая смотреть на Ханджера.

- Бред, - процедил тот. – Представляю, как потешался Двор.
- Не без этого, - подтвердил сэр Вейден. – Однако король быстро пресёк веселье. Нескольких особо смешливых отправил в приграничные крепости, приносить пользу родине, остальные намёк поняли. Карлицу, невзирая на слёзы и протесты принцессы Эллины, тоже спровадили из дворца. Только вскоре вернули, потому что чем дальше её увозили, тем хуже становилось принцу. От боли он буквально на стенку лез. Тут уж в дело вмешался королевский маг.
- Значит, без магии не обошлось?
- Не обошлось. Как выяснилось, опоили Редвина приворотным зельем. Да не простым, а каким-то особенно редким и гнусным. Действует пожизненно, а противоядия нет.
- Мерзость какая, - поёжился Ханджер. – И кто же посмел такое сотворить?
- Месть карлицы, - поморщился рыцарь. – Не Редвину предназначалось, но досталось это пойло именно ему.
- И где же она взяла его? Полагаю, такую вещь не в каждой магической лавке купишь.
- Естественно. Я в магии не очень силён, но королевский маг сказал, что некоторые ингредиенты этого зелья достать невозможно, нигде и ни за какие деньги. Но об этом вам лучше спросить его самого, если, конечно, он захочет рассказать.
- Где искать его?
- Мессир Саграмор живет в Альмерре, думаю, любой в городе скажет, где его найти.
- Так всё-таки, где карлица зелье взяла?
- Купила у болотной ведьмы. Нашли мы её. Сидела в своей хижине на лавке напротив двери, словно ждала нас. Мёртвая. Уже и запах пошел. А на лице ухмылка, гаденькая такая, - рыцаря передернуло. – Король был вне себя от ярости. Редвина он очень любил, больше чем остальных своих детей. Округу перевернули вверх дном, но делу это не помогло. Зато хоть выжгли, наконец, это осиное гнездо, Роксенский Лес. Сколько окрестный люд жаловался, что дети пропадают, да и вообще дела нехорошие творятся. Всё недосуг было. А как лично задело, мигом решилось.
- Так чем дело-то кончилось? – в голосе Ханджера звучало с трудом подавляемое нетерпение. – И неужели совсем никто не мог помочь беде?
- Видимо, никто. Смирив гордость, король даже просил помощи у Мориона, хоть леди Аэрис была против. Но эльфийская магия оказалась бессильна. Поговаривали, что и к тогдашнему верховному магу Эр-Тириона король обращался, но… врать не буду, не знаю, правда это или досужий вымысел.

Сэр Вейден вдруг посерел, на лбу выступила испарина. Он покачнулся и упал бы, не успей Ханджер подхватить его и осторожно усадить в кресло.

- Вам нехорошо? – встревожено спросил он, ища глазами колокольчик для вызова прислуги. – Давайте поговорим в другой раз?
- Нет, - сказал тот. – Другого раза может и не представиться.
Некоторое время он собирался с силами, прикрыв глаза. Ханджер терпеливо ждал, чувствуя себя неловко оттого, что сейчас является невольным мучителем для него.
- Так вот, когда всё это выяснилось, карлицу заточили в один из подземных казематов, - продолжил сэр Вейден. – Редвину дозволялось видеться с ней раз в день, в присутствии королевского мага. Не жизнь это была, одно мучение. Для принца, леди Аэрис, всей королевской семьи. Долго так продолжаться не могло. Подозреваю, что Редвин сам искал смерти, чтобы положить конец этой истории.
- То есть, он дал себя убить дикому зверю? – уточнил Ханджер.
- Полагаю, что так. Слишком уж искусным охотником был он для такой нелепой смерти. За день до той охоты принц и отдал мне ларец. Был он грустный и как-то по-особому отрешённый. Я сердцем почувствовал, что вижу его в последний раз. А Саграмор наложил на меня заклятие. Я должен был забыть о ларце, как только надёжно спрячу его, и вспомнить о нём, когда при мне произнесут ваше имя.
 
Рыцарь надолго замолчал, по-видимому, заново переживая те давние события. Ханджер не торопил его. Ему тоже требовалось время, чтобы осознать услышанное. И он подозревал, что вскоре узнает еще более неприятные вещи.
 
- На охоте и на похоронах меня не было. Так что о дальнейших событиях знаю только понаслышке. Леди Аэрис вернулась в Лес, карлица вскоре после смерти Редвина удавилась на поясе в своей темнице, хотя, возможно, ей помогли. Раньше тронуть её нельзя было, а тут вроде как нужда отпала жизнь ей сохранять. Вот и всё. Что знал – рассказал вам.
- Благодарю вас за беседу, - Ханджер поднялся и слегка поклонился сэру Вейдену.
- Подождите, - очень серьезным голосом сказал тот. – Я вижу в вас то же упорство в достижении цели, что и у Редвина. Будьте осторожны, принц. Не дайте ненависти завладеть вами.
- Я не собираюсь никому мстить, - так же серьезно ответил Ханджер. – Я просто хочу знать правду.
- Хвала богам, если это действительно так, - задумчиво проронил старый рыцарь, когда тот ушел. 

***

Бертран рассчитывал, что просто оставит тело орка в замке Грифона. Но мессира Кенворта в замке не оказалось, а заменяющий его маг на себя ответственность брать не захотел, поэтому пришлось ждать Саграмора. Бертран освободился только поздно вечером, несколько раз, в подробностях, рассказав ему и еще нескольким магам, которых тот созвал на консилиум, о происшествии на постоялом дворе.

Из-за этого он не успел зайти к оружейнику Ордена, чтобы попросить на время какой-нибудь меч. Что ж, пока придется обходиться тем ржавым куском железа, что дал ему хозяин постоялого двора. А в замке Вейденов наверняка найдется хорошее оружие, ну или, в крайнем случае, он возьмет меч у отца или у брата.

Сидя на жестком топчане в казарме, где они были вынуждены остаться на ночь, Бертран хмуро разглядывал дареный клинок. Неудивительно, что тот рыцарь не вернулся с выкупом. Меч, возможно, и был хорошей работы, но время и плохой уход покрыли его ржавчиной и зазубринами, рукоять давно лишилась драгоценных камней, которые её когда-то украшали.
Юноша отдернул руку, оцарапавшись о кромку лезвия. Капля крови упала на клинок и с легким шипением впиталась, растворив ржавчину. Явственно блеснул голубовато мерцающий металл. У Бертрана перехватило дыхание, по спине пополз холодок.

- Неужели зачарованный клинок? – выдохнул он.

Ему доводилось видеть такое оружие в действии. Изготовленные в Эпоху Великих Магов, эти клинки воистину становились продолжением руки, многократно увеличивая силу и искусство воина. Ни добыть в бою, ни купить их было нельзя. Такой клинок сам выбирал себе хозяина, оставаясь бесполезным куском ржавого металла до тех пор, пока не попадет в нужные руки. Так неужели ему настолько повезло?

У Бертрана возникло непреодолимое искушение проверить догадку. Царапина всё еще кровоточила. Он вытянул руку над мечом, позволив нескольким каплям упасть на лезвие. Нет, не показалось. Действительно, ржавчина исчезала, обнажая металл. Юноша отдернул руку, точнее, попытался. Неведомая сила удерживала её над клинком, а кровь уже не капала, а лилась тонкой струйкой, исчезая при соприкосновении с металлом.

Страшно ему не было. Откуда-то пришла уверенность, что меч не возьмет больше, чем ему нужно, и что его жизни ничто не угрожает. И, действительно, кровотечение вскоре прекратилось, более того, царапина исчезла, будто её и не было. А на топчане лежал меч без единого пятнышка ржавчины, слегка мерцая в свете настенных факелов.
 

***

Тейя из окна своей комнаты увидела, как Ханджер прошел мимо тренировочной площадки к конюшням, вскочил на коня и направился к воротам. Почему-то ей хотелось плакать. Происходило что-то неправильное. Она смутно чувствовала, что имеет какие-то права на него, но он не перемолвился с ней ни единым словом и вообще за обедом делал вид, что не замечает её. Девушка понимала, что иначе и быть не могло, но в глубине души страдала от жестоко уязвленного самолюбия и несбывшихся надежд – туманных и не вполне ей самой понятных. В самом деле, чего она ждала от незнакомца, будучи невестой другого?

- Ну и уезжай, - с досадой прошептала она, швырнув на пол тунику, которую украшала вышивкой в подарок Бертрану.

Девушка дернула за шнурок возле кровати. Где-то внизу, в комнатах прислуги, зазвенел колокольчик. Ждать пришлось долго: прислуга с ног сбивалась, украшая замок и готовясь к свадебному пиру. Тейю от участия в подготовке отстранили, предложив отдыхать и наслаждаться последними днями свободы. Она бы и рада, да не получалось, этот вынужденный отдых раздражал её, девушка буквально места себе не находила.

- Иди в конюшню и скажи, чтоб оседлали Серебрянку, - приказала она явившемуся на зов слуге.
Тот поклонился и ушел.  Тейя надела рейтузы с кожаными вставками на внутренней стороне бедер и платье для верховой езды, фасон которого придумала сама: пышная многослойная юбка имела высокие разрезы по бокам, что не стесняло движений и позволяло сидеть в седле по-мужски. Наряд завершили высокие сапожки на шнуровке и темный шерстяной плащ с капюшоном.
- Ты куда? – спросила леди Милена, отвлекшись от разговора с экономкой.
- Немного прогуляюсь, подышу свежим воздухом, - стараясь, чтобы голос звучал беззаботно, ответила Тейя.
- Хорошо, - кивнула мать. – Только недалеко и недолго. Бертран скоро должен приехать.

Оказавшись за воротами замка, Тейя некоторое время стояла в раздумье. Мелькнула догнать Ханджера, ведь он не мог уехать далеко. Она представила, как на его лице появится удивление, когда… Нет, глупо, тряхнув головой, решила девушка. Да и что ему сказать? Подумав, она направила Серебрянку к озеру.

Почему-то она совсем не удивилась, когда, подъехав к своему любимому укромному местечку за лесистым мысом, глубоко вдающимся в озеро, обнаружила, что там кто-то есть. Высокий мужчина в плаще развлекался тем, что кидал камушки в воду. При взгляде на него у девушки отчаянно затрепетало сердце.

Некоторое время, оставаясь за деревьями невидимой, Тейя наблюдала за ним. Затем спешилась и решительно направилась прямо к нему.

- Это я, - сказала она просто.
- Вижу, - он глянул на неё без удивления, с отчуждённо-холодным выражением, и вновь вернулся к своему занятию.
Тейя, немного постояв рядом, принялась бродить по берегу, набирая в руку камешки. Но когда она вновь подошла к нему, он вдруг спросил:
- Зачем вы пришли?
- Я не искала вас, - Тейя сама слегка опешила оттого, как резко прозвучал её ответ. – Если вы об этом меня спрашиваете.
- Зря вы пришли, - Ханджер как будто не услышал то, что она сказала, и Тейе даже показалось, что он разговаривает не с ней, а ведёт какой-то спор с самим собой. – Мне нечего вам предложить.
- Предложить? – засмеялась Тейя. – Разве я что-то прошу?
- Вам лучше уйти, - его голос прозвучал тускло и невыразительно.
Она взглянула на него, но он по-прежнему смотрел на озеро.
- Значит ли это… - она запнулась. – Значит ли это, что вы любите другую женщину?
- Нет.
- Тогда, может быть, я неприятна вам?
- Нет.
- Вас останавливает то, что я связана обязательствами с кем-то другим?
- Нет.
- Так объясните же мне! – попросила она, удивлённая и раздосадованная его односложными ответами и всем этим странным разговором.

Он не ответил. Повисла мучительная пауза. Тейе вдруг стало холодно и неуютно.

- Ну и оставайтесь здесь, со своими… камешками, - процедила она.

Теперь ей оставалось только удалиться с гордо поднятой головой, что она и сделала. Ханджер её не остановил.

***

Начало смеркаться, когда вдали показался замок, стоящий на берегу озера. Каменное строение с арками, резными окнами, башнями и контрфорсами, казалось, касалось небес. К нему вели две дороги, вдоль которых раскинулись ухоженные сады. Вокруг замка на склонах холмов и далеко на запад тянулись возделанные поля и пастбища; на восточном берегу озера темнел лес. Горы в пурпурном великолепии возвышались на севере.

Заходящее солнце отражалось в окнах, которые то вспыхивали, то погружались во мрак. Неожиданно Бертрану почудилось в этом что-то зловещее, ему даже захотелось оказаться как можно дальше отсюда. Кажется, я нервничаю перед свадьбой, мысленно усмехнулся он.
Бессознательно юноша поглаживал рукоять меча, не замечая встревоженных взглядов оруженосца и пажа. А те пребывали в недоумении с самого утра. Их господин весь день то впадал в задумчивость, то злился. Он едва не ударил Ренли, который замешкался, подавая ему пояс с мечом.

Стражники привратных башен сурово окликнули их, несмотря на то, что прекрасно видели цвета знамени. Это тоже вызвало у Бертрана раздражение, хотя они просто выполняли свою работу. Еще больше его взбесили каменные олени у крыльца – много раз он проходил мимо них, но никогда прежде не замечал, как они уродливы. Служанка, встретившая юношу у входной двери, поймав его взгляд, отшатнулась, едва не выронив факел. Испуг пожилой женщины привел, наконец, Бертрана в чувство. Он устыдился своей беспричинной ярости.

- Вас ждут наверху в гостиной, сэр Деборн, - сказала она, избегая смотреть на него.

***

Альмерра, пару дней спустя

Подойдя к таверне «Лазурный Дракон», Ханджер поймал себя на том, что совершенно не хочет туда входить. Вспомнились вдруг слова Мориона: "Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов". Он отказался говорить с ним об отце, объяснив, что не может нарушить обещание, данное Аэрис. А у неё самой уже давно было бесполезно что либо спрашивать.
 
После яркого солнечного света он не сразу разглядел в полумраке таверны одинокую фигуру в мантии. Саграмор клевал носом над чашей с давно остывшим глинтвейном. Ханджер подошел к столу, остановился в нерешительности, кашлянул, привлекая внимание.

- Сядь, - не открывая глаз, проронил старый маг.
Тут же к ним подошла пожилая женщина в ослепительно белом переднике.
- Еще глинтвейна, мессир Саграмор? А что будет ваш, м-м-м, юный друг?
- Нам, пожалуйста, ужин, еще глинтвейна и кувшин воды, - Ханджер положил на стол золотую монету.
Женщина просияла и начала перечислять:
- У нас есть жаркое из зайчатины, седло барашка с овощами, тыквенный пирог…
- На ваше усмотрение, Марта, - вежливо прервал её маг.
Хозяйка понимающе улыбнулась и, ловко смахнув монету в карман передника, отправилась на кухню.
- Знаю, зачем ты пришел, но стоит ли ворошить историю тридцатилетней давности? – поинтересовался маг.
- Я хочу знать правду.
- Похвальное желание, похвальное. Запоздалое слегка, ну да ладно.
- До недавнего времени я не знал, что в смерти моего отца есть какая-то тайна, - вспыхнул Ханджер, почувствовав себя ребенком, которого отчитали за какую-то провинность.
- Но тем не менее, десять лет назад ты покинул Арденский Лес, - скучающе глянул на него маг. – И сразу же отправился в Аластрим на встречу с самозванцем, объявившим себя принцем Редвином. Зачем, если ты точно знал, что твой отец мёртв и в его смерти нет ничего загадочного?
- Это сложно объяснить, - Ханджер ответил неохотно и не сразу. - Я должен был...

Не рассказывать же этому старику, которого он видит первый раз в жизни, что у Аэрис случился очередной пророческий приступ. Будучи очень сильно не в себе, она, тем не менее, изредка выдавала такое, к чему прислушивался даже Морион. В такие моменты её устами словно бы говорил кто-то другой, очень значительный. Возможно даже сам Илфирин. В тот раз Аэрис сказала, что долг сына - забрать у самозванца то, что принадлежало Редвину по праву крови.

- То есть, ты всё-таки чувствовал что-то неладное, - удовлетворенно кивнул Саграмор, истолковав заминку собеседника на какой-то свой лад. - И какие выводы ты сделал?
- Тот человек много знал, даже слишком. Например, что Редвин - потомок Тайрена и может претендовать на престол Аластрима. И у него были некоторые личные вещи... Фамильный рубиновый перстень, кинжал, одежда с вышитыми монограммами.
- Вышивку можно подделать, но перстень уникален, - задумчиво проронил старый маг. - Это объясняет, почему варданы поверили ему. Он поднял мятеж, что дало повод Императору лишить Кэр-Лайон статуса вольного города и вырезать большую часть живших там варданов, давно раздражавших его.
- Перстень я забрал, но выяснить, как он попал в Аластрим, не смог. Хотя и узнал попутно много интересного. Например, что...
-  Я не хочу этого знать, - поспешно прервал его Саграмор. – Это уже не моя война.
- Война?
- Именно. Война, которую Великий Маг Невлин объявил всему человеческому роду.
- Невлин мёртв уже тысячу лет, если не больше, - рассмеялся Ханджер.
- Великие Маги не умирают, - возразил Саграмор. – Они могут лишиться тела, на время. Но полностью уничтожить Невлина по силам разве что Илфирину.
- Мессир Саграмор, всё это, конечно, интересно, но…
- Понимаю, - кивнул маг и прикрыв глаза, впал в глубокую задумчивость.
Через несколько минут Ханджер уже открыл рот, чтобы напомнить Саграмору о своём присутствии, как вдруг тот резко открыл глаза.
- Жизнь твоего отца резко делится на две половины, - сказал маг. - Вторая, когда он стал Паладином Лезвия Судьбы, совершил много подвигов и женился на эльфийской принцессе, хорошо известна. О первой же предпочитают не вспоминать.
- Вот как? - слегка улыбнулся полуэльф. В Арденском Лесу о Редвине  предпочитали не упоминать вовсе. Разве что заезжие барды в длиннющих балладах о Паладинах Лезвия Судьбы посвящали ему пару куплетов. Да и то, пели лишь о его битвах с орками.
- В юности, твой отец, как бы помягче выразиться, был тот еще сорвиголова. Ни одной юбки не пропускал. И постоянные кутежи, попойки, дебоши в компании таких же молодых знатных бездельников.
 
К столу потянулась вереница слуг с подносами. Принесённой ими еды, по мнению Ханджера, хватило бы паре прожорливых орков.

- Чудил принц со скуки,  – продолжил Саграмор, когда они ушли. - Он и черной магией баловался, на пару со своим двоюродным братцем Эдрианом.
- Не тот ли Эдриан, которого сожгли на костре как некроманта?
- Да, тот самый, - сказав это, он принялся за седло барашка, запивая его глинтвейном.

Уничтожив барашка, маг принялся за зайчатину, следом их участь разделил тыквенный пирог. Наконец, насытившись, Саграмор умиротворённо откинулся на спинку скамьи и произнёс, прикрыв глаза:
- В свите старой королевы была фрейлина, молоденькая, хорошенькая, из знатного, но обедневшего рода. Лита звали её. И Редвин, и Эдриан волочились за ней, но она отвергла обоих, так как нацелилась повыше, на наследника. Однажды с Литой случилось несчастье. Многие видели, как она выбежала из своей комнаты, бледная от ужаса, наступила на подол собственного платья, покатилась по лестнице и сломала себе шею. Осматривая комнату Литы, я нашел следы очень нехорошей темной магии. Но король ясно дал мне понять, что копаться в этом не стоит. Он обеспечил приданым двух младших сестер Литы, братьев пристроил на хорошие должности подальше от столицы, и вскоре об этой истории все забыли.
- Но она на этом не кончилась?
- Не кончилась. Через некоторое время ко мне пришел гофмейстер и пожаловался, что прислуга под любыми предлогами отказывается убирать в крыле фрейлин, а сами фрейлины замучили его просьбами дать им другие комнаты. Видите ли, кто-то ходит по ночам, стонет, плачет, мебель двигает. Я обещал, что через несколько дней разберусь, что там происходит, но не успел.
- И что же случилось?
- Бойня, - вздохнул маг. - Устроенная восставшей из мертвых Литой. Три десятка человек положила она. У меня с большим трудом получилось её упокоить. Огласки избежать не удалось. Тут уж король больше не мог покрывать принцев и был вынужден действовать.
- А причем тут мой отец?
- При том, что эти два молодых идиота решили наказать девушку за высокомерие. Редвин придумал напоить её приворотным зельем, чтоб она мучилась от неразделенной любви к какому-нибудь уродливому нищему простолюдину. А Эдриан нашел рецепт и взялся изготовить его. Только это было совсем не приворотное зелье, хоть и называлось красиво, "Зов любви". Страшная вещь.   
      
Мага передернуло, и он умолк, остекленевшим взглядом уставившись на кружку с глинтвейном.

- И чем же она страшна?
- Тем, что оно убивает человека и превращает в нежить, полностью послушную воле изготовителя зелья. Только Эдриану не хватило сил и мастерства управлять Литой. Возможно, он даже и не знал, для чего в действительности предназначено зелье. Был суд, Эдриана приговорили к очищению огнем, а Редвина король отправил послушником в храм Венды на пять лет. Там он выполнял самую тяжелую и грязную работу, учась смирению.
- Кошмар, - пробормотал Ханджер. Он чувствовал себя так, словно его на полном скаку вышибли из седла. И где-то в глубине забрезжила страшная догадка. Он смотрел на Саграмора, боясь задать вопрос.
- Из храма твой отец вышел совершенно другим человеком, серьезным, сосредоточенным, неулыбчивым, - продолжил маг. - А вскоре после этого обрёл Лезвие Судьбы и проявил себя наилучшим образом в войне с орками. И вроде бы всё складывалось хорошо, пока не случилось то, что случилось.
- Это была месть за Литу? Его тоже напоили "Зовом Любви"?
- То, чем его опоили, отличалось от зелья Эдриана как шедевр мастера от ученической поделки, - качнул головой Саграмор. - Параллель, конечно, очевидна, но я не смог выяснить, кто за этим стоит.
- Или вам опять дали понять, что не стоит в этом копаться? - уточнил Ханджер.
- Нет, как раз наоборот. Король не жалел сил и средств, чтоб узнать правду. Жаль, что я не оправдал его надежд.
- Но хоть какие-то предположения у вас есть? Зачем кому-то понадобилось так изощренно мстить моему отцу?
- Не уверен, что это была месть, - Саграмор слегка улыбнулся. - Есть у меня одно предположение, зачем это сделали. Но доказательств нет.
- Вы поделитесь им со мной?
- Для этого нужно вспомнить события отдаленного прошлого. Лет триста пятьдесят назад, примерно. Пророчество Рангона.
- Какое пророчество? И кто такой Рангон?
- Плохо, что ты не знаешь истории собственных предков, - вздохнул Саграмор. - Рангон был наставником обоих принцев, Тайрена и Грайвена. Он сумел тайно вывести их из Ар-Сантена, захваченного чужеземцами. До совершеннолетия они скрывались в Чернолесье, а потом возглавили восстание варданов и сумели изгнать захватчиков из Аластрима. Как всё потом обернулось, надеюсь, ты знаешь. Так вот, именно Рангон убедил Тайрена не воевать с королевой Эсме, а увести остатки своего народа за степи Шартанга. Он же тогда и сказал, что придет время, и круг крови замкнется, как и было предначертано.
- И что он этим хотел сказать?
- Не все, но многие ушли за Тайреном. Они обосновались на беотийских землях, выжженных дотла орками, и буквально подняли страну из руин. Не без помощи старших рас, конечно. Горные кланы помогли заново отстроить приграничные крепости, эльфы восстановили плодородие почвы. Тайрен женился на дочери короля и после его смерти унаследовал трон. С тех пор его потомки правят Беотией.
- А причем тут пророчество?
- Когда приключилась история с карлицей, леди Аэрис в сердцах сказала, что дочери Аэриона не пристало сносить подобные оскорбления. Вот тут-то мне и стало понятно, о каком кровном кольце говорил Рангон.
- Допустим, я - результат замыкания кольца, - хмыкнул Ханджер. - И что дальше? К чему меня обязывает пророчество?
- Может быть, и ни к чему, - усмехнулся Саграмор. - Но кто-то подумал иначе, и решил обезопасить свой трон. А тебя спасло только то, что ты родился и вырос в Арденском Лесу, и по всей видимости, находишься под личной защитой Мориона.
- Оно и видно, - буркнул себе под нос полуэльф. Саграмор, очевидно, заблуждался. Из эльфов только Рэйвен снисходила до общения с ним, остальные его или игнорировали или разговаривали с ледяной вежливостью. Вряд ли кто-то из них стал бы его защищать. Ведь само его существование было для них оскорблением.
Входная дверь распахнулась, в таверну влетел запыхавшийся паж, мальчишка лет двенадцати. Увидев Саграмора, прямо от порога выпалил:
- Мессир, вас ждут в замке Грифона. Это срочно.
- Прошу прощения, - Саграмор поднялся. – Дела, дела.
- Но мы еще с вами увидимся? Мне кажется, что разговор не окончен.
- Как знать, - хмыкнул маг и не торопясь пошаркал к двери, где его ждал приплясывающий от нетерпения паж.

***

Роща Предков никогда не нравилась Тейе. Эта сумрачная дубрава, пропитанная запахом влажной земли и гнили, вызывала в ней безотчетный ужас. Здесь черные ветви смыкались высоко над головой, не пропуская солнечный свет, а уродливые корни сплетались подобно змеиному клубку. На чёрных стволах сквозь грубую кору явственно проступали скорбные лики, вырезанные неведомо кем во времена, когда эти деревья были юными. Девушку пробирала дрожь, когда она думала об их невообразимой древности: самые старые родовые деревья Вейденов, которым было более трехсот лет, казались здесь беззащитными ростками.

Роща досталась Вейденам вместе с полуразрушенным древним замком. Основатель рода Вэллиан Вейден не стал ни строить новый замок, ни сажать новую рощу. Сплошь сложенный из камня, замок мог простоять еще не один век, нужно было лишь восстановить кое-где обвалившиеся стены.  Из тех же соображений Вэллиан просто присадил первое родовое деревце Вейденов к этим мрачным исполинам.

Беспокойство Тейи усугублялось тем, что она не понимала, почему свадебный обряд решили провести здесь, а не в замке. Только главы родов заключали браки в Роще Предков, а она явно не может принять главенство, потому что женщина. Разве только отец передает главенство Бертрану, обожгла её внезапная мысль. Теперь ей стало понятно, почему Деборны вышли из кабинета отца такими довольными, а Кристоф, младший брат Бертрана, просто светился от счастья. Ещё бы, теперь он становился старшим в роду и наследовал все владения Деборнов, за исключением приданого двух младших дочерей. Девушку пронзило острое ощущение собственной никчемности: опять ей никто ничего не сказал. Они просто делали с её жизнью то, что считали нужным, и мнение самой Тейи никого не интересовало. Даже Аллен, который должен был поговорить с ней еще несколько дней назад, словно избегал разговора, находя бесчисленные предлоги отложить его на потом.

Вскоре она убедилась, что её догадка верна. Торжественную тишину Рощи сегодня нарушало жалобное блеяние овец. Можно и не пересчитывать – шестнадцать, по числу деревьев. Старшие жрецы храма Венды под неистовый бой барабанов ритуальными каменными ножами перерезали несчастным животным горло над корнями деревьев.

Лет триста назад вместо жертвенных овец такая участь постигла бы рабов. Тейя содрогнулась, невольно подумав, чем тогда занимались младшие жрецы, которые сейчас вырезали лучшие куски мяса у обескровленных животных. Все остальное будет сожжено, а пепел развеют в Роще.

Бертран легонько сжал её руку и Тейя прижалась щекой к его плечу, благодарная за эту безмолвную поддержку. Тем временем два жреца в изумрудных туниках привели любимого коня сэра Вейдена. Тейя бросила быстрый взгляд на отца и отвернулась, смущенная: губы рыцаря дрожали, а глаза блестели от едва сдерживаемых слез.
 
Коня подвели к заранее выкопанной яме, куда посадят деревце Бертрана.
- Прости меня, друг, - едва слышно прошептал сэр Вейден, когда жрец точным движением перерезал коню горло. 
- Да не сгинет род Вейденов во глубине времен! - воскликнул рыцарь, когда затихли последние содрогания коня. – Ныне я сажаю здесь древо наследующего мне по праву жертвенной крови. Пусть же оно растет и крепнет, умножаясь славными ветвями на страх врагам!
 
Вдвоем с Бертраном они опустили деревце в кровь и держали, пока жрецы закидывали яму землей.

Те же жрецы, сменив окровавленные одежды на белые туники, провели свадебный обряд. Происходящее Тейя запомнила смутно, механически передвигаясь по указаниям жрецов и произнося слова клятвы. Бертран тоже выглядел подавленным, сутулился, словно свалившееся на него главенство рода давило ему на плечи.

Наконец, тягостная церемония закончилась, и прозвучало приглашение на свадебный пир. Люди вздохнули с облегчением, торопясь покинуть это мрачное место.

***

Столы накрыли в старом донжоне. Главным украшением был большой лебедь, запеченный целиком и в белоснежном оперении выглядевший почти живым. Рядом на блюде развалился жареный вепрь, начиненный кроликами, которые, в свою очередь, были нафаршированы куропатками. На скатертях стояли пироги с начинкой из десяти видов рыбы.

О богатстве Вейденов свидетельствовали золотые и серебряные тарелки, которыми был сервирован возвышавшийся на подиуме стол для почетных гостей. Тейя и Бертран по обычаю пили из одного кубка.

Между столами, в центре, оставили свободную площадку. Здесь пели менестрели, выступали танцовщики, акробаты и большая черная кошка, привезенная из Кемпера, прыгала сквозь горящие обручи.

Тейя смеялась над шутом, притворилась, что довольна, когда по-девичьи красивый менестрель сочинил и спел балладу для неё. Честно говоря, она почти не слышала его. Ей было очень не по себе. Не то, чтобы она боялась того, что произойдет, когда за ней и Бертраном закроются двери опочивальни. Мысль об этом не вызывала ни страха, ни любопытства, только какую-то странную грусть.
   
- Ты почти ничего не съела, - укоризненно сказал Бертран.
- Что? – рассеянно улыбнулась Тейя.
- Съешь хоть немного, иначе вино ударит тебе в голову, - посоветовал Бертран.
- Да, - кивнула она.
- Ты чем-то расстроена? – в голосе Бертрана слышалось искреннее огорчение. – Может быть, ты передумала выходить за меня замуж?
- Не говори ерунды, - Тейя ответила чуть резче, чем следовало, и поспешила добавить. - Меня просто немного расстраивает твой… обет.
- Меня он тоже расстраивает, - Бертран слегка покраснел. – Но два года пройдут очень быстро, поверь мне, ты даже не заметишь.
Он улыбнулся, взял её за руку и нежно прижался губами к запястью.
- Это для тебя они пройдут быстро, - пожала плечами Тейя. – А мои дни будут наполнены скукой и ожиданием.
- Поверь, - Бертран загадочно улыбался. – Тебе некогда будет скучать. Впрочем, ты сама всё узнаешь через два дня.
- Ты возьмешь меня с собой? – засмеялась девушка.
- Ты все узнаешь через два дня, - повторил Бертран.

После обеда столы были сдвинуты к стене, чтобы освободить место для танцев. На галерее заиграли музыканты. После первого традиционного танца Бертран подхватил Тейю на руки и понёс к брачному чертогу, слуги, выстроившиеся по пути, забрасывали их зернами и лепестками цветов.