Жгучий мороз

      Рассказы малышам
      и младшим школьникам
                Рыбалка
Мама уехала в город, и пятилетний Ваня и папа остались одни. – – –––– Завтра с утра пойдём на рыбалку! - Радостно пообещал  папа  – Окуней наловим!
На другой день папа поднялся рано-рано, приготовил любимую свою и Ванину еду – яичницу-глазунью и разбудил сына:
– Ванюшка, вставай, пора! Умывайся скорее, яичница стынет. Быстренько поедим и на речку, за окунями!
Тут Ваню долго уговаривать не надо; «яичница» - слово волшебное: вскочил в одно мгновение и все сделал быстро. Сели за стол. А мухи
разлетались, есть мешают.
– Задай-ка им перцу! – Говорит папа.
Ваня берёт перечницу и сыплет перец на яичницу.
– Да ты что?! – Кричит папа. – Мухобойкой их, мухобойкой!
Ваня хватает мухобойку. Раз! – папе по спине, там муха сидела. Два! – по столу. Три! – замахнулся, смотрит, куда муха сядет. А она села на глазунью. Трах! – и вся яичница улетела папе на рубашку.
– Все! – Сказал папа. – Рыбалка отменяется. Будет гречневая каша на завтрак и большая стирка. А окуни пусть пока подрастут.
               
                Страх в сапоге
       Папа приехал из леса с грибами. Отдал маме корзину, а сам что-то долго возился у входа, раздевался, пыхтел. Наконец, он повесил на место походную одежду, а сапоги поставил в углу. Сапоги, как сапоги. Но я почему-то уставился на них. И так долго и пристально смотрел, что один сапог вдруг шевельнулся и упал. У меня сердце от радости ёкнуло: это же я его взглядом свалил! А волосы от страха встали дыбом: а если не я?!
      Я поставил сапог на место и опять смотрю. И он снова упал. Тогда я взял да и сунул руку в сапог. Да как закричу! Палец то ли кто-то укусил, то ли я укололся обо что-то. Вся  семья сбежалась. А папа вытряхнул из сапога… ёжика и говорит:
       – Совсем забыл! Вот тебе житель для вашего детсадовского живого уголка. Обещал – и привёз. Принимай гостя, угощай молоком!
      А что, не страшно, да?

                Жгучий мороз
       Вышел Юрик во двор, а там мороз сразу за щёки куснул. А вокруг всё в снегу: и на деревьях он лежит, и на кустах, и на заборе, и даже на проволоке, которую ещё летом натянули для гороха. И такой снег аппетитный!
       Вспомнил Юрик про горох, и захотелось ему снежку попробовать. Снял осторожно губами комочек – прохладно, как мороженное. Вкуснее гороха. Съел первую порцию, за второй потянулся и вдруг нечаянно языком коснулся голой проволоки. Язык тут же к проволоке и прилип. А обожгло, как горячим чаем. Испугался Юрик. Хотел крикнуть: «Мама!», но чтобы букву «эм» произнести, надо губы-то сомкнуть. Вот они и сомкнулись. На проволоке. И показалось Юрику, что он примёрз насовсем. Испугался он, дёрнулся, оторвался от проволоки, выплюнул снег. А он почему-то розовый. А во рту солёно, и щиплет, жжёт и губы, и кончик языка. Заревел наш герой и бегом в дом, к маме утешаться.
        Вот ведь как бывает. Оказывается, не только горячее, но и ледяное, морозное не стоит на язык пробовать. Это Юрику доктор объяснил, которого пригласили лечить малыша от простуды. Железо – не конфетка. На морозе жжет и прихватывает. Недаром про мороз говорят, что он жгучий. А снег – не вафли. От него заболеть можно.

                Эгоист
       Кирюше подарили игру. Держишь ее в руках, нажимаешь пальцем на кнопочки – и на экране Заяц Волку голы забивает. Здорово! Захотелось Кирюше похвастаться перед ребятами. И тут же он подумал: «А вдруг попросят поиграть?» вздохнул глубоко, надел резиновые сапоги  и пошел на улицу.
       После вчерашнего ливня около дома огромная лужа образовалась. Забрел Кирюша в самую середину лужи, стоит, на кнопки нажимает да на ребят искоса поглядывает: зырк, зырк. А ребята вокруг лужи собрались, в сандалии обутые. Кричат ему: «Эй, жадина-говядина!» А умный мальчик Дима сказал: «Кирилл – эгоист!» Кирилл заволновался, сильно нажал на кнопку, палец соскользнул, и игрушка упала в лужу. Ребята засмеялись. Кирилл игрушку не нашёл, заревел и убежал домой.
Игрушку нашёл Дима и принес ее Кириллу. Тот вздохнул глубоко и сказал: «Ладно, на, поиграй». А Дима предложил: «Давай вдвоем играть, по очереди. Кто за пять минут больше голов забьет». И они стали друзьями. А если ты еще не знаешь, что значит слово ЭГОИСТ, спроси у мамы.
               

                Клён Клёнович
     Пошёл я утром на работу.
     – А где Ваня? – вдруг слышу, кто-то спрашивает. Оглянулся – никого. Только рыжий Клён, мой старый друг, листвой шумит. «Кто здесь?» - спрашиваю и слышу в ответ: «Это я, Клён Клёнович. Здравствуйте, Юрий Иванович!» - и протягивает мне Клён ветку как руку с листом-ладонью, поздороваться чтобы.
     – Здравствуй, Клён Клёнович! Какой ты сегодня красивый!
     – Ваня где? – повторяет Клён Клёнович.
     – Ваня в детском санатории, лечится.
     – У-у-у, жалко... – зашумел рыжими листьями Клён.
     – Почему же? – отвечаю. – Ему там хорошо. Он ЛФК, лечебную физкультуру делает, в бассейне купается, под кварцем – искусственным солнышком – загорает, витамина там, закаляется. Станет крепким да ловким, на твою нижнюю ветку забраться сможет.
     ¬ – По деревьям лазить вообще не годиться, нехорошо это: вдруг ветка сломается, мне будет больно и стану я некрасивым инвалидом. А жалко потому, что пока Ваня вернётся, облетят все мои листочки. Не увидит он, какой я красивый. – И Клён Клёнович тяжело вздохнул.
     – Не горюй, - говорю. – Клён Клёнович! Весна придёт – станешь ты снова зелёным да кудрявым. Мы с Ваней порадуемся. А осенью превратишься опять в золотого красавца, как мой сынок.
     – Да уж долго ждать, - прошумел Клён Клёнович.
     – Зато какая радостная встреча будет! Так что ничего, наберись терпения! Ну, я пошёл, на работу опаздываю.
     – Погоди! – и Клён Клёнович положил мне на плечо ветку. – Ты письма Ване пишешь?
     – Конечно, пишу, обязательно.
     – Тогда пошли ему в письме от меня один листок – осенний привет ото всех деревьев.
      – Спасибо! Обязательно отправлю! Ну, до вечера!
     Я написал это письмо – послание Ване и вложил в него листок – привет от Клёна Клёновича.
     Дойдёт ли мое послание? Сохранит ли его Ванечка-сынок? Будет ли помнить, когда станет взрослым? Может, припомнится кое-что, когда нет-нет, да и полистает он или почитает своим детям мои рассказы и стихи, которые сочинялись да складывались для него одного, маленького озорника Ванюшки.
 
                Чёрный шарф
                (страшилка)
     У бабушки пропал старинный шарф – чёрный шёлковый,  с белыми крестиками на концах. Пропал и всё. А потом её приятельница из соседнего подъезда умерла, 89-и лет. Пошла бабушка с ней проститься и видит, на покойной шарф бабушкин одет. Испугалась бабушка, перекрестилась и быстренько домой поковыляла. И никому ничего не сказала. А через день шарф нашёлся – в шкафу под бельём. Но бабушка к нему не притронулась.
     А однажды бабушка видит: дверь ее шкафа приоткрылась со скрипом и в щёлку вылетает шарф и через форточку – шмыг на улицу. И через день соседка Клавдия Иосифовна сказал, что в третьем подъезде старушка умерла, 93 года. Бабушка никуда не пошла, но только попросила соседку выяснить, что у покойницы было на голове. Но могла и не спрашивать. Шарф через две недели вернулся ночью, а потом пропал снова…
    Но вы-то не бойтесь, вы только форточки на ночь закрывайте на всякий случай…
     А я все это выдумал, потому что скучно было. А кто испугался, тот трусишка! Э-э-э-э-э!

                Пучок моркови
                (весёлая страшилка)
       Бабушка купила возле булочной у горбатенькой старушки пучок моркови. Принесла, положила его на стол – собралась помыть морковь и почистить.
А я смотрю: морковины, как пальцы и на концах ногти наманикюренные. Увидел и вспотел от страха. И рот открыл, только крику нет, один сип.
А бабушка подслеповатая, ничего такого не видит, взяла нож и раз! – отрезала одну морковку. А из пучка кровь как брызнет! Бабушка закричала, а пучок растопырил свои морковные пальцы, вцепился бабушке в руку и потащил её в темноту. Тащит её, тащит, а бабушка исчезает, исчезает… Тут я собрал все силы и закричал диким голосом… И проснулся…
Проснулся, уф…  Слава Богу! Лежу   весь     в   поту.     А вокруг меня  тёмная ночь,  только  лунный  свет  из-за  крыши  соседнего дома пробивается. И вдруг вижу: за окном нашей лоджии пучок моркови в воздухе висит и грозит мне пальцем-морковиной. Погрозил, погрозил и начал окно в лоджии открывать. А я лежу в липком страхе и ничего поделать не могу. А он уже влетел в лоджию и в окно скребётся, и опять мне пальцем грозит.
     Тут я снова заорал что есть мочи и проснулся окончательно. Солнышко светит, птички поют. И бабушка рядом стоит, живая! И говорит ласково: «Вставай, Ванечка, вставай, внучек! Заспался совсем, вон даже во сне кричишь.   Ну-ка,    поднимайся,    поднимайся,  нечего лениться, иди, умойся да сбегай скоренько за хлебом, а то я завтрак уже приготовила, а хлеба-то и нет».
Я так обрадовался, что все это сон, вскочил, умылся, оделся, схватил деньги и сумку, а бабушка мне вслед: «Ваня, там возле булочной купи пучочек мне морковки, только  у горбатенькой старушки, у нее морковка больно скусная»! Я быстро все купил, принёс, бабушка взяла пучок да как ножом по краю морковины – ха! Кровь как брызнет! А я заорал: «А-а-а-а-а-а-а!»…И, наконец, проснулся уже совсем по-настоящему, всерьёз. Проснулся и хочу сказать: «Ребята! Чтобы вам кошмары не снились, не объедайтесь на ночь! Особенно морковью!»