Сказка-повесть о говорящей собаке по кличке найс

ИСТОРИИ ЖИЗНИ ДОБРОГО И УМНОГО ЛАБРАДОРА

Посвящается моей маме – моему ангелу - хранителю

КАК НАЙС НАШЕЛ СЕБЕ СЕМЬЮ

Жена Ольга договорилась с подругой Ирой приехать к ней и сделать прическу. К этой подруге парикмахер приходил домой, и действие происходило у нее на квартире в Чертаново. Я был свободен, и жена попросила меня довезти ее и по возможности подождать там. Я ничего не имел против. Когда мы к ним пришли, то вместе с Ирой нас встретило очаровательное белое существо, похожее на маленький мягкий комочек, который к тому же еще и ходил, перекатываясь, как пушистый мяч.
- Ну, чего уставился. Не видел лабрадоров маленьких, - сказал пушистый комочек, но услышал его только я, или мне показалось. Я сел на удобный диван и собирался уже немного вздремнуть, но вдруг сначала услышал, а потом увидел, что этот комочек карабкается на диван с намерением устроиться где- то на мне. Он пыхтел и вдруг я опять услышал:
- Чего смотришь. Лучше помог бы устроиться, - услышал я. Вроде бы никто ничего не слышал. Тем временем маленький белый комочек взобрался на диван потом и на меня.
- Мне тут нравится, - сказал комочек.
- Вот он и до тебя добрался, - сказала Ира.
- У нас клубная собака лабрадор Лайт. Нам через клуб лабрадоров невесту подобрали, и поэтому мы имели право забрать элитного щенка через два месяца после рождения, когда их можно отлучить от матери и кормить самостоятельно. Мы вчера ездили к подруге Лайта, которая вроде как уже стала его женой, и выбрали самого шустрого щенка. Теперь не знаем, кому его отдать. Не хотелось бы чужим – уж очень он славный и как будто все понимает.
- Конечно, понимаю, а слышат меня не все. Ты слышишь, вот и взял бы меня к себе. Я бы тебя слушал и разговаривал бы с тобой, - сказал щеночек, удобно устроившись у меня сбоку между рукой и плечом. Он, кажется, уже сам выбрал себе хозяина. У меня собаки никогда не было, и я не собирался ее заводить, зная хорошо, что это трудно, и что это большая ответственность. Но тут во мне что-то такое проснулось к этому мягкому живому комочку, что я сказал, обращаясь к своей жене:
- Оль, давай возьмем себе это существо. Она скептически на меня посмотрела:
- Смотри. Если ты берешь, то берешь его себе, потому что я все время в полетах, но в принципе, я согласна. Здесь надо сказать, что моя жена работала в «Аэрофлоте» стюардессой, и очень часто улетала на несколько дней, даже бывало, что на целый месяц, и я оставался дома один. А теперь у меня будет друг. Так мы и решили стать владельцами белого лабрадора. Кличку мы ему единогласно дали «Найс». Ну не шариком же называть благородного пса. А «найс» означает  красивый, благородный, вежливый и еще много разных красивых синонимов, и все они подходили к этому щеночку.
- Тебе-то самому нравится такое имя, - зная, что он меня понимает, спросил я его.
- Да, очень нравится, я согласен, - ответил маленький пес.
- Ему нравится, я спросил его, и он согласен, - сказал я, но все поняли, что это я так пошутил. Если бы я сказал, что этот щенок со мной разговаривает, меня посчитали бы за сумасшедшего. Тем временем щеночек сладко уснул у меня на плече, и стал сладко сопеть. Отказаться было уже невозможно. У него было много документов, подтверждающих его высокое благородное происхождение. Мама была дворянских кровей из псарни какого-то бельгийца с именем с частицей фон, поэтому и она была фон. Потом были документы из клуба «Лабрадор», подтверждающие факт его рождения и принадлежность к этому элитному клубу. Вообще, я понял, что, чем больше у собаки документов, тем она благороднее. В его личный паспорт вписали мое имя хозяина как его хозяина, и теперь я уже на законном основании нес полную юридическую ответственность за маленький белый комочек. Когда настало время ехать домой, он проснулся и такими, полными надежды глазами посмотрел на меня, что у меня защемило сердце, и я подумал, как же можно было не взять такое вот существо, с такими глазами к себе домой.
- Я тут поспал немного, - сказал комочек по имени Найс, - Так вы решили меня взять? – с надеждой спросил он.
- Да, Найсик, ты теперь член нашей семьи. Мы уже и документы все заполнили, - сказал я. Все уже привыкли к тому, что я с ним разговариваю. Теперь ведь это моя собака. Когда мы сели в машину, то Ольге пришлось взять его себе.
- Найс, я же не могу вести машину, если ты у меня на руках. Теперь тебе часто придется ездить на машине, так что привыкай, - сказал я ему.
- А у тебя жена тоже хорошая, но она меня не слышит, значит, не совсем понимает. Придется тебе ей объяснять, как нам жить вместе, - проворчал маленький пес, лежа на руках у жены. Домой мы приехали уже поздно вечером, и Ольга стала устраивать для Найса место на полу.
- Зря она старается, - сказал Найс, - Я, все равно, буду спать у вас на кровати с тобой. Ты меня взял, а я не дворовая собака, вот я и буду с тобой спать. Я теплый и пушистый, и тебе понравится. Действительно, когда он залез и удобно устроился опять между плечом и рукой, стало очень приятно, что вот такое живое мягкое существо, да еще которое умеет говорить, привязалось к тебе и считает своим хозяином. Это значит, что я теперь в ответе за него.
Надо сказать, что мы с женой спали в разных комнатах, считая это более удобным. Ведь вкусы наши не совпадали. У нас у каждого были телевизор, видеомагнитофон - мне хотелось смотреть по телевизору то, что ей не хотелось, да и расписание у нас совершенно разное. Моя жена работала стюардессой на международных авиалиниях. Иногда она приезжала ночью, когда я ее не встречал, хотя, чаще всего, я ее встречал в любое время. После этого она отсыпалась, а мне надо было на работу. Вот и спали мы каждый на своем диване в своей комнате. Найс сразу выбрал мой диван. Вот так он нашел и хозяина и семью и удобное место, где спать.
В СЕМЬЕ НАЧАЛИСЬ ПРОБЛЕМЫ
Первая ночь для Найса на новом месте прошла успешно. Он встал утром, наделал лужу в комнате на самом видном месте, и снова вернулся на мою кровать. Утром мне не надо было на работу. По-моему, это была суббота, и можно было полежать и поговорить с собакой.
- Ты меня извини за лужу. Ведь со мной еще нельзя ходить гулять еще целый месяц, - сказал пес. В это время вошла жена.
- Ты знаешь, он лужу в коридоре наделал.
- Да, знаю. Он мне об этом уже сказал, - ответил я. Жена подумала, что я опять пошутил,                - Вставай, бери тряпку и вытирай. Ведь это твоя собака. Вот и пожинай плоды удовольствия. Ира предупредила, что его до прививки от всех болезней на улицу выпускать нельзя, а прививки только в возрасте три месяца делают, так что ходить гулять он будет по квартире еще месяц, и все свои дела тоже будет делать здесь, - произнесла она длинную тираду.
После того, как я вытер лужу, я подошел к Найсу и сказал:
- Знаешь, дорогой, мы тебе постелем газеты, и будешь все дела делать только на газету. Договорились? – спросил строго я у него, - Не буду же я с тряпкой постоянно за тобой убирать. Особенно, если тебе захочется какать.
- Понял, хозяин. Я постараюсь, но не могу твердо гарантировать потому, что иногда это случается непредсказуемо, - сказал он, - Вот как сейчас, например. Найс присел и наделал кучу на очень красивом ковре, который Ольга привезла из Индии.
- Так что прости, но газет я не нашел, а на ковре очень приятно – он такой мягкий, - сказал Найс и посмотрел на меня такими виноватыми глазами, что ругать его даже стало стыдно, тем более, действительно, газет мы еще не постелили нигде, и мне пришлось убирать и это его произведение. Зато после этого мы с Ольгой застелили газетами почти весь пол в квартире, и стало похоже, что в ней собираются делать ремонт. Все, кто к нам приходили,  так и спрашивали, что, мол, вы ремонт задумали делать?
-  Нет, - объясняли мы им, -  гораздо хуже.
- Что же может быть хуже ремонта. Только переезд. Так вы переезжать собираетесь? – спрашивали они.
- Опять не угадали. Мы завели собаку, - с гордостью отвечали мы, -  У нас теперь есть третий член семьи палевый лабрадор по кличке Найс. Просим любить и жаловать. При этих словах, словно понимая их смысл, (а только я один знал, что он все понимает), выходил Найс, гордо неся высоко поднятыми и голову и хвост, которым он еще и махал из стороны в сторону, показывая этим свое полное удовольствие  от того, что происходит его официальное представление.
Потом к нам приехал наш друг из Болгарии Митко. Он был богатый бизнесмен, но лишних денег тратить не хотел и останавливался у нас. Нам это только нравилось, потому, что мы его любили. Найс тоже полюбил Митку и проводил много времени на его роскошном костюме за 500 долларов. Митке он тоже нравился, и он даже убирал за ним, когда нас не было дома.
Первое безобразие, которое сделал Найс, это было то, что он поцарапал до основания обои в коридоре напротив двери. Потом на кухне. Но самое главное его преступление состояло в том, что за один день, когда нас не было дома, он обгрыз всю обувь, которая стояла на обувной полке в коридоре. В их числе были и мои любимые и самые дорогие туфли, купленные мной в Ливане, и которыми я очень гордился. Это были итальянские из настоящей толстой шлифованной до глянца кожи очень модные туфли. Я их надевал в самых торжественных случаях. Теперь на них даже смотреть было страшно.
Найс чувствовал, что он сделал что-то не так, и за это его будут ругать, а может даже и бить – он слышал, что такое тоже бывает, – поэтому, на всякий случай, он спрятался под креслом так, что его ниоткуда не было видно. И только когда я сказал, что бить его, конечно, никто не будет, ругать тоже не будет, просто я ему скажу пару ласковых слов. Он еще не знал, что такое «пара ласковых слов», поэтому согласился и вышел из убежища, опустив свои виноватые глаза вниз и всем существом своим показывая, что он раскаивается в содеянном и больше так делать не будет.
- Говори свои «пару ласковых слов». Я больше так не буду, но лучше обувь все-таки надо прятать так, чтобы я не достал, сказал он.
- Хозяин, я некоторые свои поступки не вполне могу контролировать. Я же все-таки собака, а не человек. Хотя я слышал, многие люди тоже не вполне могут контролировать себя и свои поступки, а некоторые даже бьют собак. Это нам мама рассказывала, когда мы совсем еще маленькими были, - сказал пес, а глаза у него были при этом такие виноватые и грустные.
- Что ты, Найсик, - ласково назвал я его, - это ласковое имя прижилось, и многие стали его употреблять как основное. Я не буду бить тебя, - пообещал я ему и впоследствии не сдержал своего слова, о чем сейчас очень жалею.
Так прошел месяц. Мы вызвали клубного врача, который сделал Найсу прививку. Найс не знал, что такое врач, поэтому он не боялся ни врача, ни шприца в его руке.
ВПЕРВЫЕ НА УЛИЦЕ
Наконец-то вышли на улицу. Был ноябрь, и уже выпал снег. Снег был первое, что увидел Найс на улице, и он ему очень понравился. Он стал кататься по нему, переворачиваться на спину и ложиться животиком вверх, потом вставал, встряхивался как после купания, и опять зарывался в ласковую белизну.
Во дворе уже гуляли несколько собак, и они восприняли появление Найса по-разному. Некоторые просто подходили к нему и обнюхивали, равнодушно проходя мимо. Некоторые предлагали дружбу и хотели с ним поиграть. Найс пока не понимал всех этих предложений, поэтому оставался равнодушным. Многие приняли это за высокомерие. А один маленький ротвейлер порывался с ним подраться. Мы ушли подальше от общества и сделали свои дела, потом прошлись еще немного и пошли домой. С этого времени каждое утро, независимо от погоды, я вставал и шел с Найсом гулять. И уже воскресенье не отличалось от понедельника, потому, что полежать в постели  было нельзя, поскольку Найс подходил ко мне, начинал лизать лицо и говорил:
- Хозяин, я не могу больше терпеть. Пошли гулять. – После этого, как бы мне не хотелось спать, надо было вставать, одеваться и идти с Найсом гулять. Постепенно он превращался в очень красивого пса, а через месяцев пять это был уже здоровый пес. Из своих вредных привычек у него осталась нелюбовь к обоям, которые он продолжал царапать в прихожей и на кухне. 
КАК НАЙС СЪЕЛ ТЮБИК С ЛЕКАРСТВОМ И ЧУТЬ НЕ УМЕР
В мае у нас случилась с Найсом беда, которую никто не ждал. Он гостил у мамы, а у нее на столе всегда много чего лежало, чего она сама даже не знала. Так вот там лежал тюбик с мазью для втирания в тело. Так вот Найс съел  тюбик вместе с лекарством. Хорошо, что он еще потом свой ужин съел, пока мазь не начала действовать. Что с ним творилось, он даже сказать не мог, потому что сам не знал, что это и от чего это. Видно, боль была страшная. Но хорошо, что когда я с ним пошел гулять часть мази и сам тюбик вышли естественным образом. Но потом ему стало хуже, и мы поехали в ветеринарную клинику «Айболит».
Врач сказала, что собака умрет и лечить ее бесполезно. Но я настоял на лечении.
- Ну, что ж, давайте попробуем. Придется капельницу ставить. Это на три часа: выдержите его держать? – спросила врач.
- Да, конечно, - ответил я.
- Давайте вашего пса, - сказала врач. С медсестрой мы подняли его на стол, где ему с разных сторон сделали около 12 уколов. Потом его перенесли на каталку и увезли в другую комнату. Мне сделали знак тоже идти. Мы приехали в комнату, где стояла стойка для капельницы, а перед ней стол, на который переложили Найса, ввели иголку от капельницы куда-то в вену на ноге, посадили меня на стуле рядом, положили мои руки сверху тела Найса и показали, как его держать, чтобы он не двигался. Вот так мы и просидели три часа. 
На улице была весна и ясный день. Я подумал, что Найс может умереть, и на глазах появились слезы. Сам он спал – ему ввели снотворное. Через два часа он открыл глаза. Я его спросил:
- Как же ты умудрился съесть эту гадость, Найс?
- Хозяин, она так вкусно пахла, что я не устоял и все вместе съел. Я уже сразу понял, что сделал ошибку, потому что начало жечь в животе. Я пошел и съел ужин. Там была гречневая каша и мясо. Жечь стало сильнее. Я полежал, а потом мы пошли гулять, и я ничего не помню, - сказала собака и жалостно посмотрела на меня своими еврейскими глазами. Лабрадор – точно еврей у собак. Такая же вековая скорбь в глазах и вечная вина за то, что где-то что-то нашкодил, зато и ум тоже еврейский.
Когда кончилась капельница пришла врач, все отсоединила, осмотрела Найса и сказала:
- Будет хуже - приезжайте. Я думаю, завтра надо еще одну капельницу ставить. Найс стоял на своих ногах и мог передвигаться.
- Ведь вот он же ходит, - я посмотрел на врача с надеждой.
- Это ни о чем не говорит. У него поражение печени и всех внутренностей. Будет чудо, если собака выживет, - «успокоила» врач. Мы приехали домой, а на следующий день Найсу опять стало хуже, и было видно, что собака умирает. Он еле ноги волочил. Ольга уехала в аэропорт и улетела куда-то далеко и надолго, поэтому я остался один. Надел Найсу ошейник и потихоньку довел его до машины, помог взобраться на заднее сиденье, и мы поехали с ним опять ветеренарную клинику.
- А я ждала вас, - сказала врач, - немедленно на капельницу. Врачи так же уложили Найса, вставили ему иголку от капельницы, предварительно сделав опять много уколов. И снова мы с ним три часа пролежали с капельницей. Вернее, он лежал, а я сидел в одной позе, не давая ему двигаться. Через три часа, когда все отсоединили, было даже просто так видно, что ему лучше.
- Ну, ты как, собака, себя чувствуешь? – спросил я своего пса.
- Мне гораздо лучше, чем вчера, только спать хочется, но сначала погулять немножко. Вот так мы и пережили с ним первую смертельную опасность. Через три дня это была уже почти совсем здоровая собака. Только давали мы ей вместо кусков мяса проваренный мясной фарш, потому, что желудок еще не мог принимать обычную пищу. И ежедневно ему делали около десяти уколов. Мы его выходили, и чудо, о котором говорила врач, произошло. Собака выздоровела.
КАК НАЙС ДАЧУ СТРОИЛ
Мы с женой купили землю под Наро-Фоминском в деревне, чтобы построить там небольшую дачу. Сначала, поехали смотреть участок и взяли с собой Найса, который первым выскочил из машины и первым ступил на свою собственность, сразу же пометив ее в нескольких местах, чтобы другим неповадно было.
- Найс, тебе нравится иметь свою землю, спросил я его. Ведь Найс никогда не видел столько травы и больших деревьев под названьем лес.
- Мне здесь очень нравится, но надо построить дом, поставить там кровать, чтобы мне было, где спать с тобой. Ольге тоже надо кровать поставить, а то, если она к нам придет, то нам мешать будет, - рассудил за всех Найс, тем самым наметив ближайший объем работы. Так и было. Когда грузовики привозили деревянные брусья и другие материалы, первым, кто принимал их, был Найс. Он лежал на траве, но не спал, как это делали бы другие, а внимательно смотрел за рабочими. Что они делают и как.
- А это для чего, а это, - все время спрашивал Найс, когда привозили новый материал. Ну, а когда привезли железо, и стали с грохотом его разгружать, он испугался, отошел, на всякий случай, подальше, и спросил:
- Хозяин, а это для чего?
- А из этого будем делать крышу для того, что, если будет дождь или снег, чтобы в доме было тепло, - ответил я ему.
- А что такое дождь? – спросил Найс.
- Счастливая ты собака, если не знаешь, что такое дождь. Мы оставили рабочих на участке, а сами вернулись домой. И как раз в этот день грянул сильнейший дождь, даже ливень, с грозой и громом. Найс испугался и дождя и, особенно, грозы и грома. Он спрятался под кресло и долго не выходил оттуда.
- Ну, вот ты спрашивал, что такое дождь. Вот это и есть дождь. А грохочет – это гром. Сверкает – это молния. Молния может даже быть в виде шара и залететь в окно, поэтому во время грозы лучше окна закрывать, а то залетит круглая молния, она называется «шаровой молнией», и взорвется здесь внутри.
Такой рассказ поразил Найса.
- А зачем этот дождь нужен, - спросил он.
- Дождь нужен, чтобы росла трава, которая тебе так нравится, и росли деревья в лесу,- ответил я.
- И тебе дождь понравится – в нем ничего страшного нет, а вот грозу я и сам не люблю, но никто ничего сделать не может. Вот есть она – и все тут. Нравится тебе, или нет, а она есть, - ответил я. Найс все понял однозначно: дождь – это хорошо, а гроза – плохо, и надо прятаться.
Дождь действительно Найсу очень понравился, и, когда он начинался, Найс выходил на траву и под дождем принимал водяные ванны, катаясь из стороны в сторону, в полной мере, наслаждаясь природой. После этого он находил какую-нибудь грязную лужу и купался еще и в ней, превращаясь в грязно-серую и облезлую собаку, и в таком виде представал перед нами, думая, что он стал очень красивым.
- Ты посмотри на себя, - говорил я ему, - кому нужен такой пес. Никому. Облезлый, грязный, неопределенного цвета. Ну, кто тебя возьмет? – спрашивал я его.
- Ты и возьмешь, - отвечал Найс, - Я же твоя собака, и даже, если я не особенно красивый, я же не стал хуже, и не перестал быть твоим. А никому, кроме тебя, я не нужен, это правда. – И его глаза с укором мне, как я мог предположить такое, что у него будет другой хозяин, смотрели на меня так пронзительно грустно, что любая злость проходила, и мы шли домой, я помогал ему забраться в ванну, обливал приятной теплой водой из душа, а потом вытирал полотенцем. Иногда даже сушил его феном, расчесывая щеткой для волос. Это ему особенно нравилось.
На участке, тем временем, рабочие достроили дом, перекрыли его крышей, и в таком виде оставили до следующей весны. Но ночевать в нем уже было можно. Когда Ольга в очередной раз улетела далеко и надолго, мы с Найсом поехали в нашу деревню. На участке уже стоял деревянный дом без окон и без дверей, а с одним только проемом под будущую входную дверь. Мы разожгли огонь в камине, и Найс, как умная и по сути своей охотничья собака, домашнего огня совершенно не боялся. Он мог заснуть у самого камина, пока я накрывал на стол из продуктов, которые привез с собой.
Я накрыл красивый стол для себя и отдельно миску для Найса с гречневой кашей и кусками мяса.
- Добро пожаловать, моя собака. Два раза приглашать Найса не пришлось, и мы совместным застольем отпраздновали нашу первую ночь в новом доме. Потом сидели перед камином часов до трех ночи. Я привез с собой большой матрац, на котором мы с Найсом, грея друг друга, прекрасно улеглись и хорошо выспались в тишине и на чистом воздухе.
Практически дача была уже построена, но пройдет еще немало лет, прежде чем она станет домом, в котором можно будет полноценно жить, но к тому времени произойдут многие изменения, которые повлияют на мою судьбу и судьбу Найса.
САМЫЙ КРАСИВЫЙ ЩЕНОК
В августе Найс уже был большим и красивым псом с очень приятного цвета шерстью палевого цвета с переливами. Вместе с этим возникла опасность, что Найса могут украсть. Мы с женой долго думали, отдать собаку на дрессировку, или не надо, но, когда узнали, что, в основном, дрессировка осуществляется при помощи электрического ошейника и болезненных электрических ударов, мы от этой идеи сразу отказались, решив ограничиться тем, чтобы научить его выполнять простейшие команды. Любая дрессировка – это то же зомбирование, и мы решили оставить Найса со свободно развивающимся мозгом, что, в конечном счете, привело к тому, что он вырос очень мудрым псом, умнее некоторых людей. Во всяком случае, его взгляд на некоторых наших знакомых был очень правдивый, и он говорил то, что мы сами стеснялись сказать про кого-то плохо. Когда человек ему не активно не нравился, он начинал негромко лаять и подталкивать гостя к выходу.
- Найс, почему тебе не понравился этот человек? – спросил я его однажды после того, как Найс активно вытолкнул его из дома.
- Хозяин, я даже не знаю почему, но я почувствовал, что от него исходит угроза, и мне стало страшно.
Однажды в сентябре  нам позвонила женщина из клуба «Лабрадор», и пригласила на выставку лабрадоров возрастом один год. Она сказала, что у нас один из самых элитных щенков клуба, поэтому мы должны обязательно приехать. Нам это было интересно. Пока.
- Как ты сам думаешь, - спросил я у Найса, - хочешь участвовать в выставке собак.
- Да, хочу, - однозначно ответил Найс.
- Но, ведь там будут такие же, как и ты собаки, и совсем не обязательно, что ты выиграешь, - сказал я ему.
- Нет, я выиграю обязательно, - самоуверенно заявил пес.
Почти все выставки проводятся в воскресенье. Эта выставка тоже проводилась в воскресенье внутри какого-то стадиона, где одновременно находилось много лабрадоров. Но даже, если быстро окинуть взглядом всю эту собачью толпу, то было видно, что Найс выше всех. Его сначала проверила клубный врач, которая посмотрела у него шерсть на наличие в ней паразитов и вообще на ухоженность собаки, но в этом отношении нам бояться было нечего. Найс сверкал, как начищенный сапог, его шерсть переливалась от белой на животике и  до светло-коричневой на спине. Хвост был прямой и не загибался кверху, делая петлю, как у многих собак. Но особенно Найс выделялся своей гордой походкой на прямых и сильных передних ногах.
Когда судьи увидели Найса, они задрожали от радости и восхищения, что вот, наконец-то, появился победитель. Они попросили оставить Найса рядом с ними, чтобы другие, проходя мимо, видели, каким должен быть самый образцово красивый пес. Найс сидел в позе льва, и, казалось, был на высоте от всех, и с этой высоты снисходительно смотрел на других проходивших мимо собак, которые не могли с ним сравниться ни ростом, ни шерстью, ни осанкой.
- Осанка то прямо царская, - сказал кто-то из судей. Найсу присудили золотую медаль как образцово выращенному щенку.
- Найс, так это же мне медаль. Мы же тебя вырастили как образцового, - сказал я ему и думал, что же он мне ответит.
- Это мне медаль. Такой собаки на выставке больше не было. А вы бы вырастили какого-нибудь другого пса, и вам бы медаль не дали, а вы вырастили меня. Поэтому медаль дали мне, - сказал Найс, гордо неся на ленточке свою первую заработанную награду.
КАК НАЙС ДОКАЗАЛ ВСЕМ, ЧТО ОН ПЛАВАЮЩИЙ ПЕС
Мы живем в очень красивом месте в Москве на Ленинских Горах. Теперь их стали называть по-старому Воробьевы горы, но все те, кто вырос при старом режиме, называют их ленинскими, и это не из-за уважения к Ленину, а просто привычка. Многое из того, чему вернули прежние названия, не укладывается заново в голове, да и логики нет в этих переименованиях, а то часть улиц переименовывают, а часть нет. Центральную улицу в Москве - улицу Горького переименовали в Тверскую. Да, так было до революции, но эта же обновленная старым названием улица переходит в Большую Якиманку, которая была улицей Димитрова. Улицу переименовали, а памятник Димитрову оставили. Потом эта улица упирается в непереименованную Октябрьскую площадь, старое название которой было Калужская площадь. От нее начинается Ленинский проспект, а это была Калужская слобода, которая заканчивалась Калужской заставой – вот тебе и конец Москвы, а там дальше Воробьевы горы. Сейчас это почти центр. Москва еще на десять километров тянется, и везде дома, магазины и миллионы людей.
Все это я объяснял Найсу, пока мы с ним прогуливались по  улице Косыгина, которая еще даже в моей молодости называлась Воробьевским шоссе. Я здесь учился, вырос, встречался с девушками, и по этому шоссе мы браво возвращались из похода и каждый раз пели победную песню Высоцкого:
Но, парус, порвали парус
Каюсь, каюсь, каюсь.
Он все внимательно слушал, а потом спросил:
- А зачем ты в школу десять лет учиться ходил?
- Для меня самого это непонятно. Все равно я там плохо учился, иногда и совсем прогуливал. Но так надо было, - ответил я ему как мог.
- А что такое учиться? Это когда в школу ходят? – спросил он меня вполне логично с его точки зрения.
- Найсик. Учатся люди и все животные всю жизнь. Ты вот в школу не ходишь, а ведь ты умнее стал по сравнению с тем, когда ты был маленьким. А ведь в школу ты не ходил, а все равно учился. И продолжаешь учиться каждый день. Я вот слышал, что ты умеешь хорошо плавать, а я ни разу не видел, как ты плаваешь, - высказал я ему такую претензию.
- Хочешь, давай я тебе хоть сейчас покажу, как я умею плавать, - нисколько не смущаясь, сказал Найс.
- Давай, - ответил я ему.
- Здесь есть хороший пруд у Дворца пионеров. Даже я в нем купался, а тебе он должен понравиться, - сказал я, и мы отправились по направлению к Дворцу пионеров. Он был огорожен сеткой, но я знал, что там в одном месте есть дорога для заезда на территорию Дворца. У дороги, как всегда в этом месте, стояла машина Госавтоинспекции, и гаишник радаром измерял скорость проезжавших машин и стриг свои купоны.
- Ну, как, - говорю, - удачный улов сегодня. Гаишник неприветливо посмотрел в нашу сторону.
Найс слышал, что рыбу ловят все-таки в воде, куда мы и направлялись, поэтому он был удивлен моим разговором с инспектором.
- Видишь, Найс, ловить рыбу, конечно, надо в воде. Когда ты будешь плавать, ты ее увидишь сам. Наиболее ловкие собаки, как ты, умеют их ловить и приносят хозяину. Но для этого надо много учиться. Но можно рыбу ловить и таким образом, и для этого тоже надо много учиться, но надо, чтобы еще и совести не было. Вот у тех гаишников совести нет. У них такое профессиональное качество. Если совесть есть, туда работать не берут.
Так за разговорами мы дошли до озера. Вода казалась чистой и красивой, и Найс побежал к воде и с разбега красиво полетел в нее и сразу поплыл. Это, действительно, была плавающая собака, и учиться плавать, ему было совсем не нужно, а плавал он, надо сказать, совсем не по-собачьи, а как водоплавающее животное, типа тюленя или бобра. Ширина озера была метров двадцать. Найс спокойно их переплыл и, как и полагается, интеллигентно вышел на песочный пляж. Сильно отфыркнулся и подошел гордо ко мне:
- Теперь ты видел, как я умею плавать.
Для гармоничного развития мы стали регулярно заходить на озеро и Найс мог очень долгое время находиться в воде и не уставать. Для него плавать – это было все равно, что ходить, так же естественно. Я слышал легенду, что моряки, когда теряли ориентацию в море, бросали лабрадора в море и он плыл по направлению к берегу, каким-то своим верхним чутьем, определяя, где находится земля, - корабль плыл за ним, и все спасались, благодаря собаке. Поэтому ему и дали такое название Лабрадор.
Было тепло. Мы стали гулять вдоль Москвы-реки  утром и вечером. Найс прыгал в воду прямо с гранитного парапета и пролетал к воде метров шесть, а то и больше, потом выравнивался и плыл прямо вдоль берега. А я шел по набережной, чтобы всегда прийти к нему на помощь при необходимости. А необходимость эта заключалась в том, что влетал Найс в воду очень эффектно, но выйти из воды без посторонней помощи не мог, потому что гранитный парапет был для него слишком высоким, а пологого спуска не было, и он не мог забросить свои передние лапы на парапет, чтобы потом подтянуться. Поэтому приходилось подтягивать его за ошейник. После этого он вставал рядом и отфыркивался так, что я сам становился таким же мокрым, как и Найс.
Найсу очень нравилось гулять у Москвы реки. Кроме того, там были и другие собаки, но они так плавать хорошо, как Найс, не умели, но, все равно, некоторые из них были очень привлекательны. И имею в виду представительниц женского пола. Потом он мне рассказывал, как ему понравилась одна собачка, и когда мы там гуляли, он искал ее, подбегал к ней, обнюхивал всю, как будто целовал. Но, к сожалению, это была кокер спаниель, такая средних размеров собачка с длинными обвислыми ушами, и на взаимность ему было трудно рассчитывать.
Постепенно опять пришла зима. Самое трудное для меня время года. Сам я долгое время прожил в странах, где вообще не было зимы, и поэтому зиму не любил всем своим существом. А Найсу снег нравился. Особенно свежий. Он прямо зарывался в нем, что его и не увидишь, как подводная лодка, а потом появлялся совсем в другом месте, кувыркался, ложился на спину и дрыгал лапками от удовольствия. Другое дело, когда снег становился твердым, и кувыркаться на нем было уже неприятно.
- Хозяин, как же так. Один и тот же снег, а совсем все по-разному, - спросил меня Найс.
- Я тебе еще более удивительную вещь скажу. Снег – это та же вода, в которой ты купался, только она замерзла и стала другой от холода, - ответил, ожидая от  него много вопросов. Но их не было. Видно это не сразу уложилось в его сознании, и он решил это обдумать.
- Так не бывает, чтобы одно и то же было в разных видах, - ответил он мне после долгих раздумий.
- Пошли. Я тебе покажу, что это бывает, - я решил повести его на озеро. Когда мы туда шли, гаишник, как на посту часовой, уже стоял с палочкой. Конечно, это уже был другой гаишник, просто у них точка здесь.
- А этот с машиной рыбу ловит, так же как и летом, - сказал Найс.
- Ловит, только рыба у него другая, - ответил ему я, не вдаваясь в подробности.
- Найс, только ты не вздумай купаться, или вставать на лед. Лучше не отходи от меня, и я взял его на поводок. Мы подошли к началу озера
- Вот смотри. Это была вода, и ты в ней купался, а теперь это лед, он твердый, и ты можешь по нему ходить. Когда он ломается, то может быть острым как стекло. Если ты провалишься под лед, ты оттуда не выберешься, - назидательно объяснил я ему, и он все понял. Весной, когда было уже почти тепло, Найсик купался в этом озере вместе с льдинами, которые еще не растаяли, потому что у него прослойка из жира, и ему не было холодно.
Так прошло несколько лет. Мы построили дачу, остались только отделочные работы, а Найс становился все умнее и умнее. Однако у него появились во дворе враги. Тот самый  ротвейлер, который задевал Найса, когда оба были маленькими, тоже стал большой собакой и страшно невзлюбил Найса. Однажды они даже подрались до крови и ротвейлер прокусил Найсу шею. Тогда его пришлось долго лечить и он ходил с перевязанной шеей. Хозяин ротвейлера был моим одноклассником, и мы с ним договорились гулять в разное время.
НАЙС - СПАСАТЕЛЬ НА РЕКАХ
В тот год весна началась рано, и в июне уже можно было купаться. Я не знал, как Найс будет себя вести в воде, когда там находятся люди. Однажды мы приехали на дачу, где полным ходом шла отделка дома, и Найс очень переживал, что все это идет без него, и я стал подумывать оставить Найса на даче на попечительство плотника, который жил в нашем доме, был моим товарищем и хорошо относился к собакам. Дело не в том, что собака мне надоела, а в том, что ему на даче было лучше, чем в Москве, а потом дорога, сплошные пробки, занимала много времени, и он очень уставал от такой долгой езды. Кроме этого, Найс мог здесь плавать в небольшой луже, которая была прямо рядом с домом. Но я просил Виктора не отпускать собаку гулять одного, чтобы он не убежал. Он как раз достиг такого возраста, когда собаки начинают искать себе подруг и убегают от своих хозяев.
Но сначала, я хотел пойти и приучить его плавать вместе.
- Найс, - обратился я к нему, - не одному ведь тебе хочется купаться, другие люди тоже хотят поплавать в воде. Как ты на это смотришь? – спросил я его.
- Я на это смотрю плохо. Люди не должны плавать, а должны ходить, вот как ты, - ответил Найс.
- Но, я тоже хочу плавать. Поехали на озеро – и будем плавать вместе, - ответил я. Мы забрались в машину и поехали на озеро. Очень хорошо, что эта идея пришла мне уже вечером, потому, что Найс начал громко лаять и протестовать против моего купания еще в машине.
- Прекрати истерику, Найс, - я все равно буду купаться.
- А я все равно тебя не пущу, – сказала вредная собака.
- Посмотрим, как у тебя это получится. Ты мне еще помогать плавать будешь. Вот увидишь, что плавать вдвоем интереснее, чем одному.
Когда мы подъехали к пруду, где купались люди, но заходить в него можно было только с маленького пляжа, где был песок и мелкие камушки, поэтому все приезжали сюда, но в такое время уже никого не было. Найс выскочил из машины и сразу забрался в воду и встал напротив схода в воду с явным намерением преградить мне путь. Я переоделся и вошел к Найсу.
- Ну, что же, Найс, ты меня кусать будешь, - спросил я его, отвлекая его внимание от моего продвижения вперед. Потом я сравнялся в воде с ним, взял его за ошейник и сказал:
- Поплыли вместе. Найс уже не мог мне препятствовать, и мы поплыли рядом друг с другом.
- Вот видишь, Найс, вдвоем не так уж плохо получается.
- Все равно это непорядок. Хозяин не должен плавать в воде. Он должен на берегу стоять и бросать мне палочки, а я буду плыть за ними и приносить их тебе. Так все настоящие охотничьи собаки делают.
- А ты, Найс, разве охотничья собака? Спросил я его с удивлением.
- Да, я настоящая охотничья подружейная собака, - ответил с гордостью Найс.
- А ты хоть знаешь, что такое подружейная?
- Нет, не знаю, но слышал, что это такая моя порода.
НАЙС – ЭТО ОХОТНИЧЬЯ СОБАКА И НЕ БОИТСЯ РУЖЬЯ.
- Найс! Подружейная – это означает, что собака находится под ружьем хозяина во время охоты  и, когда он стреляет и убивает, например, утку, то подружейная собака кидается за ней в воду и приносит эту утку хозяину. А ты и ружья то настоящего не видел.
- Да, не видел. А что это такое?
- Вот приедем домой, я тебе покажу. У меня их целых два.
За разговором мы уже давно приплыли к берегу, и я даже уже успел переодеться.
- Ну. Что ж, Найс, поехали стрелять из ружья. Это очень интересно, но мне почему-то кажется, что ты испугаешься.
- Раз я рожден подружейной собакой, значит, я не испугаюсь, - ответил Найс с вызовом, мол, как это я мог заподозрить, что он чего-то испугается. Когда мы приехали домой был уже вечер – самая моя любимая пора. Это летний теплый вечер, особенно, если перед этим искупаться в чистом пруду.
Как мы и договорились с  Найсом, я принес ружье – обыкновенную двустволку и несколько патронов.
- Ну и что же здесь страшного, хозяин?
- Пока ничего. Вот это ружье. А вот это патроны. Их вставляют в ружье и стреляют. Смотри. – Я взял ружье, разломил его для зарядки, вставил два патрона и взвел стволы, тем самым зарядив ружье и приготовив его к выстрелу.
- А теперь я буду стрелять. Только ты не пугайся – это очень громко, - сказал я Найсу.
- Помни, что вот оно ружье, а ты подружейная собака и не должна его бояться. Тут я выстрелил в воздух один раз, потом второй, и Найс, поджав хвост, убежал в комнату и спрятался под кресло, где сидел и мелко дрожал от страха. Я подошел к нему и ласково, чтобы не обидеть его спросил:
- Ну, что? Громко было, и ты немного испугался. Сначала все пугаются, даже люди. А ведь ничего страшного не было. Представь, что я стрелял в воздух, где пролетали утки, и теперь тебе надо кидаться в воду и плыть, чтобы принести ее мне. А ты лежишь под креслом и боишься. Теперь ты узнал, что такое ружье?
- Да, узнал. Это очень страшно, хозяин.
- Да, это страшно, когда в тебя из ружья стреляют, а когда я, твой хозяин, стреляю, - это не должно быть для тебя страшно. Пойдем еще раз стрельнем. Он вылез из укрытия и осторожно пошел за мной на улицу. Я взял ружье и стал его заряжать заново. Найс очень внимательно и с опаской следил за мной. Я взял Найса на поводок, прижал его к себе и стал гладить, успокаивая его заранее. Потом опять выстрелил два раза. На этот раз Найс не убежал, но все равно мелко дрожал от страха. Я его погладил и похвалил:
- Ты у меня смелая подружейная собака. Ты очень хороший пес. Гляжу, он уже завилял хвостом, а это значит, что и этот страх мы постепенно преодолели.
КАК НАЙС СТАЛ СЕЛЬСКИМ ЖИТЕЛЕМ
Я все-таки решил оставить Найса своему товарищу, который постоянно жил на даче, постепенно достраивая ее. Его звали Виктором. Найс хорошо к нему относился и слушал ся его, иначе я не доверил бы ему собаку.
- Найс, как ты относишся к тому, если я оставлю тебя здесь с Виктором и буду приезжать к вам на выходные? Тебе ведь здесь нравится, и не надо в машине каждый раз ездить.
- Хозяин, мне здесь очень нравиться. В деревне я и подружку себе присмотрел, так что ты поезжай и не беспокойся. Только скажи ему, чтобы он кормил меня, - сказал мне мой умный пес, и я уехал, хотя мне очень тяжело было с ним расставаться. Ну, ничего, успокаивал я сам себя, через пять дней я сюда опять приеду. В то время мобильных телефонов еще не было. И нельзя было позвонить и узнать, как они там живут. Приходилось ждать и беспокоиться.
Плотник Витя работал не спеша, но очень качественно. Он отделывал дом изнутри и снаружи, сделал крыльцо. Все время, что он работал, Найс внимательно наблюдал за ним, как будто бы контролировал работу. Виктор тоже разговаривал с Найсом, и Найс его понимал, чему Виктор очень удивлялся и всем говорил, какой умный пес Найс. Но вскоре Найсу надоело смотреть на работу Виктора. Он сделал подкоп под забором и стал уходить с участка и гулять по окружающему миру. Стал заходить в деревню. Там его знали, и каждый норовил его подкормить, давая зачастую ему и кости, которые ему есть было категорически нельзя, но вид у них был очень аппетитный и Найс не мог устоять. Постепенно он расширил географию своих гуляний и уходил на несколько километров от дачи. Виктор с ума сходил от беспокойства. Оставлял ворота и калитку открытыми. В первый раз Найс вернулся вечером, чем очень обрадовал Виктора. На следующий день он ушел и не приходил три дня. Тут как раз и я подъехал. Смотрю, сидит Виктор грустный и глаза боится на меня поднять.
- Иван, только не убивай. Убежал Найс и вот уже три дня его нет. Я искал по всей деревне, и нигде  его нет. Я тут же сел в машину и поехал в деревню сразу к своим хорошим знакомым, которые жили как раз напротив дороги к нам и должны были видеть, кто, куда к кому приезжает или уезжает.  Звали их просто по-деревенски дядя Вася и тетя Валя. Я спросил у них про Найса, сказав, что вот уже три дня его нет.
- Боюсь я за него. Он все-таки домашний пес.
- А ты не бойся. Твой Найс уже освоился и стал деревенской собакой. Да и искать его не надо. Вон у соседей собака Найда. Она живет на улице под навесом, так он там пристроился к ней жить. Они и кормят его. Я сразу направился к соседям. Там жили тоже мои хорошие знакомые. Хозяина звали Анатолием. Я открыл калитку и увидел своего Найса в обнимку лежащего со своей подругой. Вышел Анатолий.
- А, Иван. Ты мне что, свою собаку отдал? – Тогда спасибо. Я так думаю, у нас скоро щенки будут. Только на кого они будут похожи неизвестно, но факт, что будут в охоте полезны. Твой-то тоже охотничий пес. А, как смотришь, Ванюша. Заходи. По этому случаю надо отметить собачью свадьбу.
Я подошел к Найсу. Он опустил глаза. Я спросил его:
- Ты же понимаешь, что Виктор там чуть с ума не сошел. Он же беспокоится о тебе. Надо было хоть на ночь к нему прийти.
- Хозяин, я хотел ему сказать, что мне здесь очень хорошо, но он же меня не слышит. А ты не будешь ругаться и бить меня не будешь? – с надеждой спросил меня Найс.
- Нет, не буду. Я тоже оказывался в таких ситуациях, и мне тоже не хотелось домой идти. Сейчас я пойду к Анатолию – здесь не принято отказываться, а потом пойдем домой. Завтра опять придешь сюда. Я отпущу тебя, - сказал я и вошел в дом. Там уже сидел дядя Вася, а Анатолий накрыл просто праздничный стол. Сварил уже картошку, порезал колбасу, сало, достал банку соленых огурцов. Порезал черный хлеб. Вроде бы все просто, но все свое и очень вкусно, а для меня так вообще все это было кстати, поскольку я с утра ничего не ел. Анатолий, как водится, достал литровую бутыль самогона.
- Ну, вот, братцы. Все свое. Все сам делал копал, варил – так что приглашаю, - и он налил три маленьких граненых стаканчика по 100 граммов, которые больше всего используются в деревнях. 
- За наших меньших братьев Найса и Найду. Дай Бог им хорошего потомства, а мне хорошей охоты. Надо сказать, что Анатолий был заядлым охотником и часто ходил на охоту по дороге рядом с моим участком, и я не раз видел его возвращавшимся с охоты и всегда с трофеями: или лисиц штуки три, или зайцев, или уток. И всегда его собака Найда была с ним. Но порода у нее была другая и задачи на охоте другие. Она была гончая и загоняла добычу под выстрел.
Мы выпили свои стаканчики до дна. Самогонка была крепкая, но такая чистая, что ни одна водка не могла с ней сравниться. А закуска, так вообще такая вкуснота, что у меня аж за ушами трещало. Картошка, выращенная самим хозяином без всякой химии была белая, как снег, и рассыпалась в тарелке, что ее и не ухватишь. Колбаса своя копченная в коптильне, сало тоже свое. Если бы не машина и забытый Виктор, так бы и остался. Но одного все-таки не хватало. Деревенские жители не очень любили огонь. То ли инстинктивно его боялись, то ли он им надоел, и они не видели в нем никакой романтики в отличие от нас городских.
- Интересно, а какие щенки появятся в результате такой свадьбы. И Найс и Найда – это охотничьи собаки, но что получиться в результате. Вот это интересно. За это надо выпить – и выпили. Однако я хорошо помнил про машину, которую хоть и недалеко, но надо довести и поставить на участок. Помнил про Виктора, который сидит и думает, что вот теперь и я пропал. Поэтому я попросил прощенья, выпил третью на посошок и вышел из-за стола.
- Мне еще машину вести надо, - сказал я хозяину, - да и Найса надо забрать, но в гости мы теперь на правах родственников к вам заходить будем. Найс уже стоял у двери и как будто только и ждал, когда я выйду.
- Хозяин, ты чего ж так долго там сидел?
- Но тебе-то что говорить. Ты здесь три дня без вылазки сидел. Пошли домой. – И Найс безропотно пошел к машине, запрыгнул, как обычно, на заднее сиденье, когда я открыл ему дверь, и мы благополучно поехали и уже через минуту въехали на участок, где на крыльце весь из себя грустный сидел Виктор. Я рассказал Виктору, где нашел Найса.
- Так что у Найса теперь вроде как семья образовалась, но он дал мне слово, так долго больше не уходить. А теперь пойдем и мы отметим такое событие. Разжигай костер, - сказал я Виктору, а сам пошел перетаскивать вещи и продукты из машины в дом. Виктор разжег костер, мы вытащили два стула и стол, поставили продукты, которые я привез из Москвы, не забыв про Дагестанский коньяк. Выпили за Найса, а он лежал, успокоившись после всех приключений, у ног своего хозяина и крепко спал, что даже искры от костра его не беспокоили. Когда углей было достаточно, мы заложили картошку, а потом с удовольствием пили коньяк, закусывая печеной картошкой и черным хлебом с маслом. И не было ничего вкуснее и приятнее вот такого вечера. Сидели долго, почти до рассвета, а потом довольные тем, что жизнь все-таки бывает очень приятной, мы все вместе пошли в дом и крепко спали почти до полудня.
Но когда очень хорошо, потом мы всегда платим тем, что случается что-то очень плохое.
Однажды Найс уже ближе к осени опять пропал на несколько дней. Мои поиски в деревне ничего не дали. Я уже думал, что Найса сбила машина, но эта версия имела под собой слабую основу, потому что Найс, как умная собака, по дороге шел только с краю. Я уже и не знал, что думать. Люди сказали, что видели стаю диких собак, пробежавших по окраине деревни, которые потом убежали в лес. Найса не было уже больше пяти дней. Я сидел в доме и вдруг больше почувствовал, чем услышал такое тихое «Гав!» Я вышел из дома и увидел своего друга у калитки лежавшего, распластав все четыре ноги в стороны, и всего в крови. Дальше он ползти уже не мог. Я подошел к нему и спросил:
- Найсик! Что случилось?
- Хозяин, - еле прошептал почти Найс, - я пошел в лес вместе с Найдой, а на нее набросились лесные собаки, такие злые. Я стал Найду защищать, и она смогла убежать – она же гончая и быстро бегает, а я не смог, и эти собаки стали со мной драться, но их было много. Они подумали, что я мертвый, и не стали больше меня кусать. Я лежал долго,  потом пополз домой, и вот я здесь. Я к тебе приполз, а теперь я умираю, - сказал Найс и в ту же минуту умер. Я это почувствовал сразу и не смог сдержать слез. Подошел Виктор, увидел, понял все и тоже заплакал. И вот стоят два мужика над мертвой собакой и плачут. Потом мы похоронили его. Он был благородным псом и храбрым воином, не убежавшим, а защитившим свою даму, отдав при этом свою короткую жизнь.

Мы с Виктором похоронили его, как и подобает, с воинским салютом из двух ружей.