Деревенский богатырь

               Жил у нас в деревне один мужчина. Звали его Никифор Афанасьевич. Это был могучий старик, двухметрового роста, с мощными ногами и сильными руками, которые заканчивались увесистыми кулаками, больше похожими на пудовые гири. Густые, с проседью, волосы на голове, сливались с такой же густой растительностью на лице, которая переходила в широкую бороду на не объемной груди. Говорят, что возраст и прожитые годы пригибают человека к земле. Но на него они не действовали. Прямой, как столетний дуб, ходил Никифор Афанасьевич вразвалочку, медленно передвигая толстые, мускулистые ноги, расправив широкие плечи, на которых свободно могли сидеть по одному человеку.
               Все обращались к нему по имени и отчеству. Вначале я думал, что зовут его так за рост и внушительную фигуру, но со временем понял - уважают. Чем больше я узнавал старика, тем больше восхищался им.
               Мы, ребятишки, с детства побаивались его. Надолго запомнилась мне первая с ним встреча. Я учился тогда во втором классе, и по дороге в школу, встретил огромного бородатого мужчину. Еще издали я поздоровался:
               - Здравствуйте, дедушка!
               - Здравствуй! - ответил он громовым голосом, и, посмотрев на меня с высоты своего роста, добавил: - Подойди-ка ко мне, сынок.
               Ничего не подозревая, я подошел. Никифор Афанасьевич протянул руку, двумя толстыми, как сосиски, пальцами ухватил меня за ухо и медленно стал накручивать.
               - А честь приветствия где?
               Взвыв от боли, я воскликнул.
               - Я же поздоровался!
               - А кто должен шапку снимать и кланяться старому человеку?- продолжал он крутить ухо.
               Такой же «обряд» прошли все мои сверстники. С тех пор, как только встречали его, мы еще издали снимали шапки, кланялись и кричали:
               - Здравствуйте, дедушка!
               Он тоже приподнимал над головой шапку и, слегка наклоняя голову, с улыбкой отвечал:
               - Будьте и вы здоровы!..
               О нем ходили легенды, в которые трудно было поверить. В молодости с ним произошел такой случай. Возил он с мужиками колхозное сено с луга. Тракторов тогда не было, и сено возили на подводах. Луг находился за Доном и принадлежал не одному колхозу. Поэтому к парому, единственной переправе на другой берег, съезжались подводы со всех окрестных деревень, и у реки всегда скапливалась очередь. Извиваясь змеей, подводы постепенно заползали на насыпь, метров на двадцать уходящую в реку, к торцу которой причаливал паром.
               Никифор Афанасьевич достиг уже середины насыпи, когда позади себя услышал шум и ругань мужиков. Он оглянулся и увидел, как одна подвода, запряженная парой быков, без очереди старалась протиснуться вперед по краю насыпи. Двое седоков, из соседнего села, не отвечая на сердитые выкрики очередников, продолжали свое движение.Вскоре они догнали и подводу с Никифором Афанасьевичем.
               - Эй, земляк, - крикнули они ему. - Посторонись немного, дай проехать.
               - Сейчас посторонюсь, - миролюбиво ответил он, слезая с подводы. - Куда торопитесь, мужики?
               - Да, нам скорее нужно.
               - Вам, значит «нужно», а другим нет? А если с насыпи свалитесь?
               - Не свалимся, - ответили те. – Мы по краешку, осторожненько.
               - Осторожненько, говорите, ну-ну!
Никифор Афанасьевич подошел к быкам, и, потрепав их по холке, произнес:
               - Простите меня.
               Затем присел, уперся крайнему быку плечом в бок и мощным толчком столкнул с насыпи обоих быков, а вслед за ними перевернулась и подвода с двумя мужиками, в одно мгновение оказавшимися в воде.
               С соседней подводы послышался удивленный возглас:
               - Вот это дядя! Двух быков и двух мужиков одним махом с насыпи сковырнул!
               - Не люблю наглых людей, - проговорил Никифор Афанасьевич, усаживаясь на свою подводу…
               Он легко ломал подковы руками, и свободно гнул между пальцами старинную, пятикопеечную монету. А однажды, он поехал с мужиками на станцию Кантемировка, за удобрением. Увидев лежащую на земле шестиметровую рельсу, один мужчина спросил Никифора Афанасьевича, сможет ли он пронести ее? Поспорили, и тот пронес сто метров рельсу, которую пятеро мужиков еле взвалили ему на плечи…
               Силу Никифор Афанасьевич не растерял до старости, поразив однажды земляков своими невероятными возможностями. Весною он решил съездить за сушняком в лес, что рос на берегу Дона, ниже села. Взял в колхозе лошадь, запряг ее и поехал.
               Нагрузив подводу сухими поленьями, он увязал их толстой веревкой и тронулся в обратный путь. Дорога шла по берегу реки и, в одном месте пересекала небольшую лощину. После половодья, в центре ее, осталась большая лужа, с толстым слоем ила на дне.
               Понукая лошадь, Никифор Афанасьевич сидел на возу, покуривая толстую самокрутку. Посреди лужи, когда колеса увязли в ил по самые ступицы, лошадь остановилась.
               - Н-но!
               Лошадь дернулась раз, другой, но увязшая подвода не двигалась с места. Тогда он стегнул ее тонкой хворостиной, лошадь рванулась, стала на дыбы, и вновь без результата. Никифор Афанасьевич слез с воза и, по колени утопая в грязи, обошел подводу вокруг.
               - Да-а, крепко мы засели! – проговорил он, распрягая лошадь, и выводя на сухое место. Сам же вновь полез в лужу, взял в руки оглобли и попытался выдернуть подводу. Она сидела крепко. Тогда он поднатужился так, что лицо его побагровело, а на шее вздулись жилы. Воз тронулся и медленно двинулся вперед. Согнувшись вдвое, и, прилагая неимоверное усилие, Никифор Афанасьевич вытащил подводу, и, выпрямившись, перевел дух. Вытирая вспотевший лоб, он проговорил, обращаясь к лошади:
               - Э-э, милая! Я еле вытащил, а куда уж тебе, худобе!..
               Но вот однажды произошел комический случай, когда Никифору Афанасьевичу не помогла его титаническая сила.
               Летним вечером, с поля приехала смена трактористов. Попрыгав с машины, они уселись на высоком пороге конторы и разговаривали. Подошел Никифор Афанасьевич, и, приподняв шляпу над головой, поздоровался.
               - Здравствуйте! – хором ответили мужики. – Присаживайтесь рядом.
               - Да нет, спасибо! Я привык на ногах стоять, от земли сил набираться.
               - Куда уж больше? – воскликнул молоденький тракторист, окидывая взглядом мощную фигуру старика. – И ростом, и силой Бог не обидел.
               - Не жалуюсь.
               - Наверное, никого в жизни не боялись? – не унимался парень.
               - Нет, не боялся, - ответил Никифор Афанасьевич, а затем, усмехнувшись, добавил: - Хотя один раз мне пришлось узнать, что такое страх.
               - Как это? – заинтересовались мужики.
               - Случилось это давно. Было мне лет двадцать, - начал старик. –
Однажды шел я по улице и встретил мужчину, примерно такого же возраста, как и я. Поравнявшись со мной, он поздоровался культурно, а затем, окинув меня взглядом, сказал:
               - Я вижу, вы человек смелый и ничего не боитесь.
               - Не боюсь, - отвечаю.
               - А хотите, я вас напугаю?
               - Меня? – засмеялся я. – Среди белого дня?
               - Посмотрите туда, - сказал он, указывая пальцем через мое плечо.
               Я оглянулся. Вдоль улицы, прямо на нас, двигался вал воды. Прямо цунами какое-то! Мы с мужиком бросились к ближайшему дому, около которого стояла лестница. Едва успели забраться на крышу, как вода, за считанные минуты залила все. Куда ни посмотришь, везде водная гладь. На месте села торчали одни крыши, между которыми плавали люди и кричали о помощи. Я представил, сколько людей погибнет ни за что, и меня охватил такой страх, которого я в жизни не испытывал. А тут еще небо потемнело, грянул гром и хлынул ливень, который сплошной завесой скрыл и крыши домов, и гибнущих людей.
               Не выдержав такого ужаса, я схватил незнакомца за грудки и с криком: «Что ты наделал?» - хотел сбросить его в воду. В то же мгновение очнулся и увидел: по-прежнему ярко светит солнце, мы стоим посреди улицы, я трясу его за грудки, а он от души хохочет.
               - Ну, как вам мое «кино»? – спрашивает.
               Долгое время я не мог прийти в себя и не знал, что ответить. Как оказалось, он обладал сильным гипнозом, и поэтому ему так легко удалось навести на меня страх. Так я впервые узнал, что он из себя представляет.
               Удивленные рассказом старика, мужики долго сидели молча. Тракторист, что интересовался силой старика, задумчиво вертел в руках магнето, с коротким желтым проводом (прибор для подачи тока к свечам двигателя). Вдруг он улыбнулся и проговорил:
               - Никифор Афанасьевич, каким бы вы ни были сильным, а вот этот проводок не удержите, - и он показал старику провод от магнето.
               - А ну-ка, дай попробую, - заинтересовался тот.
               Двумя  пальцами он взялся за оголенный конец провода. Парень резко крутанул вал прибора и, получив порцию тока, Никифор Афанасьевич дернулся всем телом. Неграмотному старику было невдомек, что это не провод дергает его руку, а разряд тока.
               - Давай еще, - попросил он, сжимая пальцы так, что побелели их кончики.
               И снова разряд тока заставил его дернуться.
               - Да не может быть, чтобы я не удержал этот паршивый проводок! – воскликнул он под хохот трактористов, хватаясь за провод двумя руками.
Но и это не помогло.
               - Что же за сила в этом проводе, что я не могу его удержать? – расстроился он.
               Насмеявшись вдоволь, трактористы долго объясняли ему причину дерганья.
               - Ну, надо же! – воскликнул он успокаиваясь. – Обвели старика вокруг пальца, шельмецы! Поистине говорят: «Век учись, а дурнем помрешь». Впредь мне наука будет.
               С этими словами он развернулся и, не спеша, пошел домой. Вслед за ним разошлись и трактористы.