Путь Иорхана. Дорога войны. Байки императору 3

Мир колотился, дёргался вверх-вниз, горел раскалённо в правом подреберье, пеной вскипал на губах.

- Что с тобой?!

Стеж.

- Сттттежжж...
- Всё, понял, молчи! Сейчас я тебе переложу!

Он выволок меня из ниши и положил на полу, чуть повернул на левый бок, подложив под спину сложенный кафтан.

- Подожди, я сейчас!

Голова стучала по камню. Знобило. Печень горела огнём.
Стеж брал своё.

- Пей!

Отдающая известью смесь. Горький привкус.
Лицо д’Илана тряслось где-то вверху, подсвеченное лампадкой, летело всё выше и выше.
А потом к горлу подступили рвота и беспамятство.



- Ээй, Иорхан, проснись! Проснись, Иорхан!

Голос мешал спать. Я повернулся на другой бок.

- Рядовой Хаммани, встать!

Я треснулся башкой о каменный потолок ниши.
Хорошо хоть что спросонья.
Башку не проломил.
Измаланец сидел напротив и разглядывал меня.

- Очнулся? На, выпей.

Чарка в его руке была полна темноты с привкусом хинина.
Допив, я поставил её на пол рядом с собой и закрыл глаза, прислушиваясь к себе.
Печень ныла, но вполне терпимо. Ступни молчали. Лоб наливался синяком. Всё вроде было хорошо.
Я открыл глаза и посмотрел на измаланца.

- А откуда ты знаешь, как меня зовут?



Он не ответил на вопрос.

- Поздравляю, ты выжил. Три дня пролежал. Иногда орал в забытье, иногда героически захлёбывался рвотой. Одно хорошо, что блевать тебе было после первого раза почти нечем.

Я смотрел на него.

- Откуда ты знаешь моё имя?

Он усмехнулся.

- Ты упорный. Потому столько стежа и сожрал, а? Другой бы расплакался и плюнул.
- Откуда. Ты. Знаешь. Моё. Имя.
- Из донесения Джави.

Измаланец наклонил голову, изучая мою реакцию.
Вряд ли он узнал об этой жизни что-то новое, разглядывая мою отупевшую разом физиономию.
Я закрыл глаза. Вдохнул и выдохнул. Вдохнул и выдохнул.

- Чаю хочешь?

Я открыл глаза.

- Давай.
- С мёдом?



Я пил чай с закрытыми глазами.
Когда чай кончился, я поставил чашку на холстину и уставился на измаланца.

- Рассказывай.

Измаланец долил себе чаю, отломил кусок чёрствой лепёшки, макнул в блюдечко с мёдом.

- Вся ваша пародия на великий освободительный поход имела несколько совершенно несвязанных с военным делом задач. Задача номер раз - провести имитацию войсковой операции по освобождению Баррсы. Задача номер два - заработать толстожопым, отсиживавшимся в резерве, лычки в карьерный лист. Задача номер три - оправдать разворованные фонды.

Измаланец замолчал, жуя лепешку.
Я молчал и ждал продолжения.

- Задача номер четыре - измаланец запил лепёшку чаем - увести даже столь неважно сформированное, но ополчение от стен Давана. Задача номер пять - заработать в результате всего этого бардака энную сумму от Измала, развернув под стенами театрализованное батальное действо. В идеале - проторчать там месяца три, после чего однажды утром обнаружить, что город пуст, оставить в нём гарнизон и свалить обратно в Даван за наградами. Возможный неплохой - и отдельно оплачиваемый, замечу, вариант - если месяца ещё через три Баррса снова окажется захваченным, а гарнизон - вырезанным. Как тебе?

Я молчал.
Измаланец отставил чашку.

- Это были задачи со стороны стада, которое играло в этом походе роли штабных. Задача у нас была одна - вытянуть вас из Давана и похоронить. Не всех, часть оставить в живых, чтобы несли весть о дьяволах Измала.

Я закрыл глаза. Сердце билось в левом виске.

- Хочешь вина?

Я открыл глаза.
Мир сдвинулся, пропорции исказились.

- Для этого вы послали гонцов в Даван, где наплели ныне покойному стаду пи***асов о неплохой взаимовыгодной сделке на маленькой и приятной войнушке. Это стадо продажных и всё ведающих по своему мнению идиотов прихватило для солидности стадо идиотов ни о чём не ведающих и все вместе направились на прогулку за деньгами и наградами для первого стада. Именно поэтому в штабе почти отсутствовали настоящие армейцы. Именно поэтому ты знаешь ключевые события, потому что стучал тебе или кому-то, от кого ты это узнал, сам начальник штаба Джави. Когда он окончательно пересрал от совершенно неуправлямой и полностью непохожей на обещанное ситуации, вы его навестили и на всякий случай заткнули. А вместе с ним, не ошибусь предположив, и наиболее информированных из его приближения. Когда генерал Улеш, видя весь этот бардак, стал выправлять ситуацию в хоть каком-то соответствии со здравым смыслом, которого ему также не особо хватило, потому что он сосредоточил охрану на одном направлении, забросив все остальные, вы пришли и вырезали нас.

Я сомкнул веки.
По щекам скатились слёзы, оставляя стынущий едкий след.
Тишина в темноте. Несколько вдохов. Голос д’Илана.

- У генерала не было особого выбора. Рассредоточь он охрану по всем направлениям, мы просто вырезали бы её по частям. Так что отлились ему обещания о последней славе на закате карьеры. Мир его праху.

Булькнули остатки чая в чайнике.

- А ты же мне нужен для того, чтобы прийти со всем этим к императору и свидетельствовать, что всё так и было.




Смех застучал где-то глубоко, где-то в пятках, всплыл в к печени, кольнув её мимоходом, вылился грязной пеной хихиканья на губы, потом поднялся к горлу и рванулся наружу. Я хохотал, сгибаясь и разгибаясь, хохотал так, что пыль с потолка летела, хохотал, валясь на бок, хохотал, лёжа навзничь.

Измаланец подложил мне под голову свой кафтан, чтобы я не расколотил затылок.
Когда смех стал стихать, оставляя боль в мышцах живота и дурноту в мозгу, он налил мне из поясной фляги.
Я выпил и закашлялся.

Виноградная водка. Горлодёр многократной перегонки.
Когда я утёр слёзы и сопли рукавом, то посмотрел на него. Шмыгая носом, спросил:

- Кто всё это задумал и спланировал? Кого мне следует убить?

Измаланец пожал плечами и усмехнулся.

- Можешь начать с меня.



Смех умолк. В голове осталось ощущение опиумного похмелья.

- А если я так и сделаю?

Д’Илан покачал головой:

- Не сейчас. Слишком далеко отсюда ближайшее жильё.

Сил смотреть на него не стало. Кровь ухала в виски, отдавалась в глаза, уши.
Тяжёлый, непослушный язык мой вытолкнул:

- Я дождусь, измаланец. Обещаю.

Плеск в чарке. Запах водки пробился в ноздри сквозь затхлый дух пыли.

- Я знаю.

Я открыл глаза. Опустил взгляд на одинокую чарку, стоящую посреди холщовой скатерти.
Протянул дрожащий палец и толчком опрокинул её.
Встал и улёгся в свою нишу.
Сквозь грохот крови я слушал, как д’Илан налил себе ещё и выпил.
Потом лёг тоже и задул лампаду.
Лёжа в черноте подземного каземата я слушал оглушительные удары сердца.



В черноте возникали лица. Красными призраками мерцали и пропадали, появлялись снова.
Даргел, Симха, сержант.
Джави, Гарес, Квил.
Мати, Крашеный, Гвария.
Аби.

Сержант. Даргел, Симха.
Парнишка, которого посылал Аби меня сменить, с торчащей из глотки стрелой.
Интендант.
Хамид. Хаким. Али.
Серый от страха офицер, который спрашивал, обосрался ли я.
Его телохранители.

Массари Улеш.
Симха. Сержант. Даргел...
Кровь стучала в голову.
Рукоять ножа липкая от пота.
Дрожит кулак.

Чуть дальше, там, в темноте, лежит человек, который всё это придумал. Собрал нас в стадо, связал верёвочкой и доставил к мяснику.
Наш убийца.
Джави, Гарес, Симха...
Офицер, падающий лицом вниз после удара сержанта.
Даргел, Симха, сержант.

Пальцы дрожали на ручке ножа.

- Пикнешь - прирежу.

Сталь холодила горло. Голос был сухой и равнодушный.
Твёрдая рука держала меня за волосы. Другая прижимала к глотке лезвие.

- Вставай, Ибрахам д`Илани, время спать вышло.

Второй голос прозвучал сбоку, из темноты.
Застучало огниво, затеплился трут.
Затеплилась лампа.

- Встречай дорогих гостей, брат.

И - держащему меня:

- Свяжи его, Крин, и посади у стены.



Крин стянул мне сзади руки петлёй, и прислонил спиной к стене, в которой были спальные ниши.
Стянул крепко, умело.
Вены не пережал, но и запястья не вынуть.
Было от чего впасть в уныние.



- Так как, Ибрахам, самочувствие?

Измаланец потряс головой спросонья.

- Да ничего, как видишь.

Его собеседник покачал головой:

- Да, для покойника очень даже шустро выглядишь. Хорошо сохранился. Бальзамирование?

Д`Илан кивнул:

- Угу. И притирания для подмышек. А ты как?
- Хорошо. Ноги вот только немного сбил, тебя догоняя.

Д`Илан повёл плечами:

- Мало тренировался, братец. Я ведь тебя предупреждал - сидение в Совете только жир даёт. А жир - коварная штука. Иногда и в голове откладывается.

Его собеседник поправил фитиль в лампе. Тени метнулись по стенам.
Когда он снова заговорил, тон его был совсем иным:

- Зачем ты это сделал, Ибрахам?

Д`Илан посмотрел ему в глаза:
- Потому что это правильно, Сенни.



Сенни на мгновение прикрыл глаза.

- Предать - правильно? Запятнать честь рода - правильно?

Ибрахан покачал головой:

- Правильно.

Сенни схватил его за ворот, рывком притянул к себе, повалив лампу.
Фитиль закоптил в стекло, бросая слабый неясный свет и отбрасывая неровные тени.

- Да в чём же правильно?! Объясни мне, брат, в чём это правильно?!

Ибрахам не сделал ни одного движения, чтобы освободиться. Только сказал:

- Мы предали древний договор, Сенни. Мы разорвали вассалитет с Империей.

Сенни помолчал.

- Они сделали это первыми.
Голос Ибрахана звучал в мятущемся полумраке:

- Это не оправдание, Сеннари д`Илан. Их честь - это их честь. Их позор - их позор. Не наш. Наша честь - блюсти свою сторону договора и принудить их исполнить свою. Всё прочее - грязь. Ты просто захотел вспороть брюхо имперскому монстру, вырвать кусок горячей печени и сожрать, вот и всё. Ты и другие в Совете. Вы решили, что время настало. И вы переступили через договор, через честь и память рода. Предали. А я предал вас.

Мгновение тишины.

- Теперь отпусти меня.