Всем встать

Очнись я на минуту раньше или позже – я, наверное, никогда бы его не увидела. Он прошел бы мимо серой бесформенной глыбы камня, похожей на соляной столб Содома или Гоморры, и все.
Я открыла глаза, пытаясь понять, где я. Ничего видно не было, но при первом же моем движении тьма осыпалась мелкими камушками. Первым ощущением стали ужас и боль от того, что я теряю плоть. Тяжелые вдохи кончились громким криком, и, наверное, он среагировал именно на него. Он что-то говорил успокаивающее и немного обеспокоенное и суетное, спешно вытягивая меня из толщи столба. Кожа, сросшаяся с его внутренними стенками, сходила лентами. Не плакать я не могла, не кричать – тоже. Очень больно было. Я упала на колени.
– Все хорошо, сейчас больно не будет, - на меня, светло и радостно улыбаясь, смотрел молодой мужчина лет тридцати с небольшим. Глаза у него были добрые и голубые. В этой бледной от края до края серой пустыне под серым небом, скудное разнообразие в которой создавали лишь каменные вертикальные глыбы, голубые глаза смотрелись, как яркое пятно масляной краски – светлой, сочной и очень чистой.
- Вы тоже... оттуда? Из вот этого?.. – хриплый голос слушался плохо. В качестве дополнения к речи я неопределенно ткнула в сторону ближайшего столба.
- О да, мы все оттуда, - он улыбнулся, прикрыв глаза.
Тут я увидела, что нас тут было много. На песке и камнях сидели молчаливые люди, все – одного возраста, тихие, погруженные в себя. Следы на песке говорили о том, что временами кто-то вставал и бродил бессмысленными зигзагами, петляя между скал и обломков. Должно быть, мои крики просто разрывали это небо, но сейчас на наш разговор не обернулась ни одна голова из всех тех, что смотрели в одну и туже сторону.
- А где мы?
- Здесь.
- А что мы тут делаем?
- Мы ждем.
- Чего? – спросила я, запоздало понимая, что больше ничего не болит. Я спешно оглядела себя – там, где минуту назад были лишь оголенные мышцы и кости, появилась новая кожа, белая и очень светлая, никогда не знавшая загара.
Мужчина пожал плечами.
- Ты узнаешь. Пойдем, тебе надо посмотреть.
- Что посмотреть? – абсурд происходящего действовал на меня отупляющее, и я пошла следом, даже не дождавшись ответа.
Мне казалось - времени не существует вовсе, весь наш путь от того места, где я очнулась, до конечной точки занимал одновременно очень много и очень мало времени, как в сказочном «долго ли, коротко ли». Но в какой-то момент пейзаж изменился.
Берег озера, на который мы вышли, был сплошь из острых мелких камушков. Если равнина была усыпана крупным песком, то тут преобладали камни с острыми гранями. Если приглядеться, можно было увидеть на них следы крови. Над гладью этого озера, стального, в цвет ко всему остальному, сидели люди, но тишина тут была бы роскошью. Это были тысячи голосов, слившихся в единый гомон из криков, воплей, шепота и плача. Люди плакали, молили, впивались руками в каменистый берег, раздирая руки до крови, некоторые просто сжимались в комочек и тихо подвывали, но, похоже, равнодушных не было.
- Иди, тебе тоже надо в него посмотреть.
По спине пробежал холодок. Идти очень не хотелось, но ноги понесли меня сами, невзирая на уколы камней. Оттягивая неизбежное, я аккуратно присела на корточки, забрала волосы на одно плечо и, опираясь левой рукой о берег,  нагнулась над идеально гладкой поверхностью воды.
Я очнулась, потому что заплакала. Слезы, оказывается, очень бодрят. Вот теперь до меня, наконец, дошло, что эти люди делают здесь и почему так не хотелось идти. Я вспомнила абсолютно все. Каждый свой вздох и каждую радость, каждый прожитый день и каждую ссору, все, до мельчайших подробностей, которые никогда не смогла бы записать, даже если бы вела дневник. Вспомнила друзей, маму, папу, школу, институт.  Вспомнила первый и единственный аборт, плеяду молодых людей, вспомнила, как умерла в двадцать один, потому что села в машину, которая вела только в один конец, с пересадкой на перекрестке, где поцеловались грузовик и четыре легковые машины.
Значит я – мертвая. Значит тут все – мертвые.
Я посмотрела в озеро еще раз, просто чтобы убедиться, что я это я, просто мне не двадцать один, а тридцать с небольшим, до которых я не дожила по глупому недоразумению, ничего в жизни толком не успев.
А теперь я здесь, как и все мы. И все мы ждем.
- Пойдем, если ты уже опомнилась, надо вернуться, - мужчина, приведший меня сюда, потянул меня за руку. Я поспешно встала, отмечая, что он слишком альтруистичен, если способен пойти по острым камням за человеком, которого он видит всего лишь в первый раз и к тому же уже после смерти.
Мы вернулись. Необходимость в вопросах отпала. У берега плакали те, кто смириться не мог. Им всем было страшно, даже скорее - нам всем было страшно. Рано или поздно все они успокаивались и приходили на равнину, неся с собой кто смирение, кто печаль, кто сожаление. Но здесь можно было больше не плакать, потому что это казалось совершенно лишним, слезы изменить и сделать уже ничего не могли. Я не знаю, сколько на берегу сидела я, но мне стало спокойней. Я прожила такую короткую жизнь и ничего не успела, кроме глупостей, но теперь жалеть об упущенных возможностях было абсолютно бесполезно.
Мы сели. Казалось, совершенно монотонное серое небо с одной стороны было чуть светлей, и инстинктивно мы развернулись именно в эту сторону лицом.
Я повернулась к своему спутнику.
- А кто ты был?
- Я не видел. Я не успел никем стать.
- А зачем ты мне помог?
- Тебе же нужна была помощь…
И вновь воцарилась тишина. У него были очень светлые глаза, и он смотрел на горизонт так, как будто сейчас оттуда прибежит единорог и увезет его в волшебную страну. Абсолютно нагие мы сидели там вечность, и всю эту вечность, пока из каменных глыб с криками боли появлялись люди, пока они искали ответы у озера и возвращались, он смотрел, а я думала.
Наверное, я успела забыться, но в какой-то момент мой спутник встал. Я пригляделась, понимая, что небо начинает светлеть, и поднялась следом, отмечая, что все вокруг, все как один поднимались на ноги, встречая последний рассвет.
По телу пробежал холодок, я инстинктивно обхватила себя руками. Ну что же, что бы сейчас не объявили, я могу сказать только одно – мой спутник отправится вверх.  А я – куда получится…

04.06.13