Пугайбугай

В полтавской области стоит село «Лобкова Балка», в Ярославской области – «Красный Слон», Псковской области селение «Замогилье». А название рек. Кто их придувымал? Река «Волосня», река «Кобылица», речка «Вшивка», «Земзюлька», « Моча», «Тухлянка», «Убля», «Вобля». И снова деревня в Тверской области, вслушайтесь- «Бу-ха-ло-во». «Каменный конец» - в Псковской области. Таких названий – море.Можно было бы перечислять и перечислять с утра и до вечера. Но мой рассказ о другой сторонке. Родной мне с детских пор.
Наше селение  - «Тёщин Блин» с широкой речкой в разлив и бурной - в остальное время года, называлась совершенно мирно и не амбициозно – «Пугайбугай».
Кого она так напугала так сильно и больно?  Было не понятно. Но мы все выходцы с этих мест были – «Пугайбугайцами» по происхождению. Никогда не было слышно, чтоб кто-то из наших поселян на вопрос:
- Откуда и кто ты такой?
Ответил, что он «Тёщинблиновец». Долгое время мы пытались переделать название села в старинное. Более изысканное. Но выходило так, что до революции несколько домов, которые организовали ссыльные анархисты-революционеры назывались и того хуже - «Большой Куяж». Пришлось навсегда оставить идею переиначить, перемудрить сложившуюся судьбу бытия. А с нею - и нашу жизнь. Как известно, что имя, которым ты крестишь младенца, в дальнейшем - определяет его судьбу. Получалось, что благодаря старинному названию нашего села, все мы – «Пугайбугайцы» жили Больше  «Куежо», чем хорошо. Но всё по порядку.
Причиной всех бед нашей сторонки были не дураки, а дороги. Вернее, одна единственная тропка среди  озябших деревьев зимой и разухабистой, разбитой тракторами, с большими ямами по самые мужские колокольчики. Брось мальков, и можно бреднями через неделю таскать  на уху средних размеров подлещиков и сомов.   
                Так бы  я и жил ещё лет сто с женщиной, которая с некоторых пор стала называть себя моей женой, если бы однажды вечером женщина-жена не бросила фразу, разглядывая экран телевизора, мерцающего всеми цветами радужных плосок:
             -Мы давно не были с тобой  в театре…Хочется кроме борща, культуры. Приобщения к возвышенному. А у тебя работа, работа, работа, рыбалка, охота. Кому всё время охота, что ты на охоте? Некогда обратить на меня внимание. Да и сам ты какой-то дремучий. Артура Шопенгауэра не читал ни разу. Ты даже не знаешь, что такое иррационализм?...
              Я сидел на диване, и делал вид, что читаю прошлогоднюю бесплатную газету. Но там были одни объявления, и призывы местных депутатов голосовать только за них. Обещавших в очередной раз после выборов золотые горы и манну кашу с небес.
             Телевизор вечером я никогда не включал. Точно зная за много лет семейной жизни, что, как только я нажму пульт, жене срочно потребуется смотреть очередной сериал. К тому же: наружная антенна в снег показывала с помехами в виде падающего белого снега, а в дождь - изображение становилось размытым и грязным. В хорошую погоду нужно было работать в поле с утра и до позднего вечера. Телевизор был символом возросшего благосостояния и благополучия каждого   Пугайбугайца и его семейства. Но в этот вечер женщина меня не поразила. А сразила наповал. Где она услышала такое словосочетание в виде философского  ир-рацион-ал-изм? Без разбега не выговорить. А тут ещё женщина-жена? Во, чего скука делает с народом.
- Послушай,- сказал я. А давай поставим телевизионную тарелку? Больше сотни каналов. Там и твой театр будет. Где-то пять каналов И твой Артур, дай Бог ему здоровья, по вечерам. Я слышал у него целый развлекательный канал.
 Соврал я.
- И стоит это удовольствие не так дорого. Я недавно шкуру лося городским продал. И не надо из нашей деревни выбираться. Всё равно до лета  никуда не выедем…
                Жена с этим доводом согласилась. Как-то легко. Наверное, рассчитывая досмотреть 1234 серию «бразильянского» карнавального сериала. И … своего Шопенгауэра.
                Вскоре, ближе к лету на нашей крыше забелела прекрасная, огромная космическая тарелка. На зависть всем прихожанам и местному попу. У которого много чего было спрятано в его келье кроме свечек и ладана. Но вот этого: огромного и белого - точно не было. Какая-то космическая летающая тарелка. Любо – дорого, и на зависть соседям. А соседей, как известно в селе - все живущие рядом и до околицы. Посторонних не держим. Факт исторический.
         Мастер сам по моей просьбе, не посмев отказать моим весомым доводам в виде бутыли самогона и убитого накануне роскошного глухаря, взяв аванс, оплатил за услуги просмотров на год вперёд. На моё удивление сумму большую, чем в рекламе Юрия Стоянова. Но я не стал мелочиться. Очень мечталось нажать новенький, в шуршащем целлофане кнопку чёрного пульта. Меня не удивило даже то, что мастер странно, подозрительно хмыкнул. Как-то: - Хмы. Даже: - Хмы, хмы. О-чень… подозрительно. Но я не предал этому значение. А надо бы… Юморист хренов.
         Ближе к вечеру пол села собрались на гала просмотр космической телепрограммы. Как на демонстрацию Первого Мая, надев на себя всё чистое и вышитое собственными руками.   
         Не знаю: магарыч был мал или мастер решил пошутить, но я точно знаю, что плохого этому человеку  никогда не делал и совместных женщин с ним у меня не было. Единственная и непорочная своя, во как, надоела. Да ещё зачать кого-нибудь за много лет трудов ночных, не получалось. 
        Рассевшись чинно рядками, селяне замерли, и уставились на темный экран телевизора. Представление началось. Я демонстративно, приподняв довольную руку, нажал кнопку «Play». Экран разгорелся и … засмеялся весёлым женским задом. Продолжение не заставило себя ждать. Демонстрируя зрителям полное, не прикрытое безобразие. Два «бугая» схватили полную грудастую мулатку, и подставили к горлу огромный кривой турецкий ятаган. Мулатка закричала: - «Плиз». И сама стала стягивать с мужиков расписные шаровары. Из штанов вывалился огромный, напряжённый мужской орган, наподобие органа нашего корово производителя,   быка Сеньки. Дед Егорий странно хмыкнул, и надел выше бороды-лопаты другие более мощные очки  для чтения.  И внимательно, как-то странно посмотрел на свою давнишнюю жену.  Которая перестала щёлкать семечки, и сняла помутневшие от пота очки, отодвинув свою тубареточку от деда поближе к телевизору.
Я нервно тыкал  пальцами в клавиши пульта, пытаясь отключить телевизор. Но… Техника была новая, и мною до конца не изучена. Бросив взгляд на жену, я увидел её пунцовое горящее лицо и перекошенный рот, который что-то выкрикивал. Но звук пропал, наверное, от волнения увиденного. Или я нажал на пульте не ту кнопочку.
                Остальные сидящие в зале замерли в позе лесных зверей. Кто с широко раскрытыми глазами, кто, раскрыв от удивления рот. Кто на полпути до рта в момент закидывания в него семечки. Но ни один из сидящих и смотрящих так и не отвернулся от лицезрения впервые показанного гадом мастером и владельцем летающей тарелки. А смотрело село на новую, разрешённую телевизорами историю, за двести лет – в первый раз, благодаря нашей демократии и демографической политики, уважаемого мною, Президента страны.
Примерно через полчаса наш председатель странно хмыкнул, и один из первых обрёл дар потерянной речи.
- Ну, да-а-а-а…
 Осторожно приподнявшись, он стал пробираться среди  односельчан к выходу. В это время сработала кнопка пульта, и Иосиф Давыдович Кобзон запел со сцены Большого Театра свою очередную бессмертную песню на очередном юбилейном концерте:
- Вставай, страна огромная. Вставай на смертный бой.
Это не относилось к сидящим. Но все дружно подскакивали с принесённых стульчиков и тубареточек, и потянулись к выходу, дыша часто друг другу в затылок. Никто ничего не говорил, и явно не собирался обсуждать увиденное. Только дед Егорий, проходя мимо меня, остановился, и пожал руку: - Молодец. Удивил на старости лет. Даже в гражданскую такого не видел, сынок. Удивил старика. 
А потом посмотрел на рядом молчащую жену.
-Да и старуху мою. Пойдём, мамзель, в «шахову» избу искать мои революционные красные шаровары с ятаганом. Я им последний раз, помню, капусту шинковал.
 Все разошлись. Жена осталась сидеть с опущенной головой посреди зала.
- Все ушли? Услышал я через некоторое время.
-Все, Машулька. Все. Даже наш кот… Почему-то...
- Да, милый. Опозорил ты нас перед всем селом на всю оставшуюся жизнь... Опозорил. Хоть в город перебирайся.
А потом как-то легко выдала:
-А может это и к лучшему?  Там всё-таки театр, культура. Шопенгауэр.  Не то, что в забытом Богом  Пугайбугайстве  - сплошная порнуха с одной летающей тарелкой…
…Прошло несколько месяцев. Вернее - девять. Наше село кардинально изменялось. И в лучшую сторону. На каждой крыше замаячили огромные спутниковые тарелки. У некоторых  даже по две. Говорят, что для космического интернета. Кроме хором нашего попа, который давно имел что-то другое, которое связывало его бессмертную душу с просмотром 1200 каналов. Но его дело – это дело его и непосредственного начальника. Который всё знает и всё видит. На то он и Бог, чтобы всё и над всеми.
 А мне стало некогда разбираться с этими преобразованиями, так как нужно было подготовить детскую для приёма моей любимой и двойняшек, новорожденных. Которых мы решили назвать Тарасом и Анной. Нам показалось с женой, что имя Та-рас очень созвучно со словом Тар-елка. А Анна, ну, конечно – ан-тен-на. Но может быть мы ошибаемся? И это не так? Семь лет мы пытались завести хотя бы одного ребёнка. Но  у нас ничего не получалось. А тут… Бах, трах - и двойня. Вот, что значит идти в ногу с прогрессом и демократией. Но самое главное вдогонку. Вторым на селе хозяином, который установил космическую тарелку - стал дед Егорий. Который со своей бабкой жили долгие годы так бедно, возможно, как и многие пенсионеры, что вынужден был ходить в лес с лопатой, и что-то выкапывать, наверное, для своего пропитания. Говорили, что он служил в гражданскую войну, но никогда не договаривали: за какой такой флаг не жалел своей юной, беспризорной молодости Егорушка? Скорее всего, этот старый «хитрюган» служил в адъютантах самого Нестора Ивановича Махно. Анархист ещё тот. Но весёлый анархист. Живчик. А вот зарытый клад - партийная касса, как предполагала молва, была самолично закопана с верным  подельником в непроходимых буераках прилегающей к селу местности. Тёмной ночью, тайно и без GPS-а
Ночь была самая, самая тёмная, как утверждала не врущая молва, из всех виденных людьми ночей.  Фонари и факелы  для  маскировки и на всякий случай, Нестор Иванович запретил разжигать. Оставшиеся в живых свидетели, которые краем жадных ушей слышали о спрятанном кладе, после гражданской войны и «мирных» чекистских расстрелов, лет тридцать пытались отыскать и вспомнить особые приметы, оставленные собственноручно батей Махно. Клад был спрятан надёжно и, как оказалось, надолго. До наших дней. Но, кажется, что кто-то в лесу не только выкапывал корешки на пропитание? Истратив огромную часть своей жизни на поиски клада, этот единственный в селе анархист нашёл, что искал. Господь и несколько известных примет через полвека указали однажды на то, что в народе называется: - Повезло парню. Доказательством удачного завершившегося поиска и возросшего благосостояния пенсионерской семьи, стала взметнувшиеся над шиферной крышей огромная космическая антенна и японский внедорожник, торчащим  бельмом возле покосившегося забора. Жажда жизни – это самое замечательное качество наших односельчан. И я горжусь этим родником вдохновений и желаний.
А в нашей семье произошли кардинальные изменения. Моя жена теперь не запрещает мне после полуночи  смотреть вместе с нею, ставшим семейным, «Ночной канал». Из разряда «юношей» меня резко перевели в разряд «взрослых». Всё по-мужски. Всё торчком и по- взрослому. Она так и сказала:
- Залетела я, Иван, от твоей летающей тарелки. Это – исторический факт... Даже Шопенгауэр может это подтвердить. Артур – большой философ. Но это в прошлом…
А я думаю, что не только от тарелки. Был и ещё один важный в этом деле агрегат. Правда, поменьше, чем у нашего быка производителя. Но нам и его хватило для получения материнского капитала. Надо строить третий этаж. Как знать? Летающая тарелка ра-бо-та-ет. И трудится исправно. Всё-таки глушь. В театр не выедешь. Дорог-то нет до сих пор. И никто не обещает. А мы не настаиваем сильно. Наш сельский единственный внедорожники пока не ездит. Помолодевший дед не может выехать в город, чтобы купить права у таких же «гаишных» анархистов.. Но главное -  дураков в селе нет. Мы же Пугайбугайцы. Дети Пугайбугацев. А бугаи – всегда в деревнях в большой цене. Особенно - для любимых коровушек. Пусть только чаще приносят нам телочек и телков. Они - то и дороги когда-нибудь проложат в наше село. Обязательно построят, и дураков в России переведут.
Тогда и приезжайте к нам, если в путеводителях по историческим местам нашей необъятной Родины однажды встретите захоронения клада атамана Нестора Махно. Вглядитесь в карту повнимательней, рядышком примета: речка без названия. Это для нас местных река «Пугайбугай». А для всех - речка без имени и отчества. Тогда лучше искать нас из космоса по большому количеству телевизионных тарелок на наших трёхэтажных под испанскую плитку домах. Дед Егорий подумал, подумал, и стал помогать, как большой философ, всем проживающим в селе. В два пиджака тебя не оденут в последний путь. И к тому же мирные чекистские расстрелы давно в России отменили. Осталось россиянам только выполнять установку нашего Президента. Демографический взрыв - это не взрыв на Семипалатинском полигоне. В нашем селе – это возрождение Богоугодного дела. Так и батюшка высказался в своей воскресной проповеди. Традиция - воспитывать большое количество детей, испокон приветствовалось государем в русских глубинках. В среднем - по пятнадцать деток. Театров - то у нас отродясь не было. Да и в город зимой и весной не выехать, а потом работать надо с утра и до позднего вечера, чтобы прокормить любимые рты. Не до анархических сходок и ссылок. Шопенгауэра не почитаешь после тяжёлого труда. Дай Бог, чтобы сил хватало на другое. На новые ощущения после просмотра «Ночного канала». Но только рядом с любимой женой. По спутниковому, помогающему возрождению блюду. А вы ищите нас и приезжайте. Если найдёте, как некоторые. Главное-упорство и лопата. Пугайбугайцы гостям рады. Пугайбугай вас. Шутка… Хмы,хмы…