МА 2-VII. Долгое эхо

               VII.   ДОЛГОЕ ЭХО ДРУГ ДРУГА.
 
И даже в краю наползающей тьмы,
За гранью смертельного круга,
Я знаю, с тобой не расстанемся мы, –
Мы – память, мы – память,
Мы – звёздная память друг друга.
"Эхо любви".     Р.Рождественский.

                ДО.

10 января 2011 года. Пятьдесят лет назад мы с Галей зарегистрировали свои отношения в Никольском районном ЗАГСе. Сегодня мы могли бы отмечать семейный юбилей – золотую свадьбу.

О любимой женщине, подруге, жене, матери моего сына, бабушке моей внучки рассказывать очень просто и очень трудно. С момента нашего знакомства на школьном вечере в преддверии нового 1957 года и до сих пор я не могу представить ни одного дня без моей Галины. Как вся моя жизнь, так и всё повествование  пронизано присутствием этого человека.

ЖЕРЕБЦОВА ГАЛИНА АЛЕКСАНДРОВНА родилась четвёртого марта 1939 года в селе Никольском Никольского района. Это был последний ребёнок в семье, заскрёбыш – как она себя иногда называла. Ребёнок был не совсем желанным – отец Александр Степанович был не крепкого здоровья, да и семью в девять человек содержать было непросто. После переезда в город Никольск он работал секретарём райкома партии.

По словам матери Гали, Александр Степанович испытывал давление со стороны милицейских властей – это подорвало его здоровье  и привело к смерти в июле 1942 года. Человек, инициировавший травлю, был мне знаком. Галя помнила об отце только то, что мог чувствовать трёхгодовалый ребёнок. Самое приятное воспоминание было о том, как она сидела у отца на коленях, и он гладил её кудрявую головку.

При жизни отца семья жила в относительном достатке, а после смерти стала терпеть нужду. Одна из сестёр умерла, на плечах матери остались бабушка и пятеро детей. Было время войны и послевоенной разрухи.

ВСТРЕЧА. Десятый класс. Юноши и девушки влюблялись, при чём ребята увлекались массово то одной девчонкой, то другой. Помню групповую влюблённость ребят в Риту Мартякову и в Валю Киселёву. Девушки расцветали на глазах, в юношах кипели гормоны зрелости.  Как-то в общежитии на улице Карла Маркса мой одноклассник Вася Шемякин обмолвился:
–  Тобой интересуется Галя Жеребцова.
–  Кто это?
–  Беленькая, кудрявая из десятого "в". Она с Валей Горбуновой дружит, – сам Вася уже встречался с Валей, видимо от неё и узнал девичий секрет.

Галя училась в соседнем классе, через этот класс мне надо было проходить в свой класс. Будучи сильно застенчивым (сказывалось деревенское воспитание), я старался быстрее пройти сквозь строй изучающих глаз проходного класса.

Как-то по осени в нашем общежитии воспитатель Вячеслав Михайлович Смоктунов организовал концерт самодеятельности, тогда Вася и указал мне на девушку со светлыми кудряшками. Я стал присматриваться к ней при встречах в коридоре, бросал взгляд в её сторону, проходя через класс. Хорошо, что в школе был организован кружок танцев – нас пытались научить танцевать и общаться с противоположным полом. Возраст был подходящий для проявления внимания к девушкам. В общем, к новогоднему празднику я уже умел танцевать вальс, фокстрот и танго. За это я очень благодарен до сих пор нашей учительнице Красиковой Ольге Николаевне.

Окончание учебного полугодия, новогодняя ёлка в актовом зале, приподнятое настроение в предвкушении каникул. К новому году отец купил мне темно-синий шевиотовый костюм, это был первый и единственный купленный родителями костюм. На Гале тогда было светлое платье с широкой юбкой. Это платье сшила ей сестра. Галя говорила, что нижняя часть платья кроилась как солнечный круг. После поздравительных речей мы танцевали в актовом зале вокруг ёлки. Галя с кем-то из подружек кружилась в танце, расклешенное платье подчёркивало стать девушки. Я насмелился пригласить её на танец. О чём говорили, и говорили ли – не помню. Оба были увлечены ощущением чего-то праздничного.

После полуночи Галя и её подруга Эмма уговорили меня пойти на городскую ёлку в дом культуры. Позже выяснилось, это служило поводом уклониться от ухаживаний за Галей одноклассника, который ей чем-то не нравился. Так что, я увёл девушку от потенциального соперника и, как оказалось, навсегда. 

ДРУЖБА СОСТОЯЛАСЬ. Зима, встречаться на улице холодно. Галя придумала повод для встреч у неё дома. Учёба ей не очень хорошо давалась, а у меня шла легко. Я согласился помогать в учёбе, только моей подруге хотелось просто общаться со мной. Состоялось знакомство с семьей: матерью Екатериной Филипповной, бабушкой Евдокией Алексеевной, сестрой Зоей и братом Анатолием. Брат Пётр и сестра Лидия жили в это время в Вологде.

В жизни появился человек, с которым мне было интересно общаться. Теперь кроме выполнения домашних заданий и приготовления пищи по вечерам нужно было ходить на свидание. Ущерб для учёбы был невелик, хотя иногда я приходил в класс со знаниями, схваченными на уроке, без изучения дополнительного материала по предмету. Надо сказать, что родственники Гали относились ко мне весьма благожелательно.

Памятная поездка с шефским концертом в лесопункт в окрестностях города Пермаса. В холодный день к вечеру едем на автомашине в открытом кузове по зимней дороге. Одежонка не у всех тёплая. Стоим в кузове кружком в обнимку, поддерживая и обогревая друг друга, чтобы не упасть и не замёрзнуть. Мне повезло – я уткнулся лицом в волосы Гали, вдыхал аромат её кудряшек и ощущал такое благоговение от близости, что и холод был нипочём. Учительница, видя мою одежду не по сезону, отправила меня обогреться в кабину к водителю, где уже согревалась одноклассница Шура Берсенёва.

Проявление ревности со стороны моей подруги не заставило себя ждать, на обратной дороге мне уже было дано понять, что сидеть рядом с другой девушкой не желательно. Этот случай для Гали тоже был памятным, уже в совместной жизни мы вспоминали о поездке по зимней дороге в Пермасский лесопункт.

Закончились занятия в школе, шли выпускные экзамены. Мы с Галей проводили вместе свободное время в городском парке или гуляли в яблоневом саду на берегу реки. Выпускной вечер окончательно закрепил нашу дружбу, мы уже строили личные планы с учётом интересов друг друга. Летом Галя посетила нашу деревню, познакомилась с моим домом, с мамой, с бригадой моих братьев и сестёр. Отца она видела лишь издалека.

Конец лета уготовил нам разные пути. Галя уехала в Вологду к сестре Лидии, я оказался в Великом Устюге. Работала она на агрометеостанции "Вологда Молочное", я  же учился в В-Устюге. Виделись редко, в основном обменивались письмами. Дважды я встречался с ней в Вологде: зимой ездил к ней во время каникул, летом встречались во время моей экзаменационной сессии. Был и её визит в В-Устюг. В конце 1959 года Галя вернулась в Никольск. Работала сначала на почте, а потом старшим пионервожатым в школе-интернате, где в то время жили два моих брата и сестра.

СВАДЬБА. После окончания десятилетки прошло три с половиной года. К тому времени я работал в Ленинграде. В начале января 1961 года поехал в отпуск на родину. Только открыл дверь в коридор коммуналки в доме на улице Комсомольской, как в мои объятия попадает истосковавшаяся подруга. Я понял, что без Гали я уже никуда не уеду. Подали заявление в ЗАГС, с просьбой зарегистрировать без проволочек. Когда я добрался домой деревню, сразу же заявил маме о своем намерении жениться. Стали готовиться к свадьбе – мама варила пиво, готовила свадебный стол, в Никольске готовились к приезду сватов.

Мы с Николаем Степановичем (Омелей) поехали в Никольск и увезли на санях в мой родительский дом невесту, завёрнутую в наш отцовский тулуп. Конь был резвый, на дуге ленты и колокольчик, в запасе лагун с пивом. Путь перед домом перегорожен толпой деревенских жителей, требующих выкуп. Таков обычай – угощай пивом.

Деревенская свадьба скромна и чем-то особым не запомнилась. Гости – близкие родственники за столом, гармонист, в дверях группа любопытных соседей, желающих посмотреть на городскую невесту. Наше место в красном углу под божницей, поздравления, возгласы "горько!", поцелуи молодых. Брачная ночь в избе, заполненной родственниками из соседних деревень, прошла без романтических приключений. На другой день мы отправились на санной повозке продолжать свадебное торжество в доме невесты.

В ЛЕНИНГРАДЕ. К концу отпуска отправились с молодой женой в Ленинград. В посёлке Новосаратовке, в доме дяди Васи не ожидали меня в сопровождении жены. Видно свойственно было молодости совершать безрассудные поступки, не считаясь, что ты можешь кому-то доставить неудобство. Вещей у Гали было немного: чемоданчик с одеждой, подушка, притороченные к чемодану валенки, и всё остальное, что было надето на ней. Так или иначе, кровать нам была предоставлена. Вскоре нам выделили отдельное жильё в мезонине, где была комната с кроватью и импровизированная кухонька в прихожей с печкой для обогрева и приготовления пищи. Мы стали платить за жилплощадь, и появилось ощущение самостоятельности.

Я, благодаря учёбе в заочном институте, получал работу с достаточно высоким разрядом, Гале же пришлось осваивать малоквалифицированные профессии. Четыре месяца работала в красильно-отделочном цехе комбината сукон им. Тельмана, затем два с половиной года контролёром ОТК на заводе железобетонных изделий.

СЫН ВИКТОР родился в 1962 году. Мы стали обживаться, немного приоделись: Гале купили шубу на искусственном меху, мне зимнее пальто, сыну детскую одежду. Однако стала вырисовываться проблема с жильём. Мне отказали в постановке на очередь для получения жилья в Ленинграде, а жизнь на квартире выглядела бесперспективной.

КИРИШИ.
В начале 1964 года для решения жилищной проблемы мы поехали  в город Кириши. Пришлось Гале с Витей ехать в Никольск, а мне устраиваться на новом месте. Через пару месяцев Галя приехала, оставив сына на попечение бабушек. Её приняли на работу в комбинат "Стройдеталь" в качестве мастера ОТК – ленинградский опыт работы на заводе ЖБИ всё же пригодился.

Жили сначала в общежитии в маленькой комнате. А когда соседи по комнате получили жильё в Лесном, к нам с Галей подселили нового жильца. Вор, досрочно освобождённый из тюрьмы с условием поселения за сто первым километром от Ленинграда, стал нашим соседом. Ему запрещалось появляться в Ленинграде, где жила жена с двумя детьми.

Для Гали такое соседство было большим испытанием. Иногда мне приходилось выходить на работу ночью. Было беспокойно – что ждать женщине от такого человека, спящего на соседней кровати. Однажды Галя услышала, как сосед встал ночью, подошёл к вешалке и начал что-то искать в карманах одежды. Утром в страхе жена рассказывала мне об этом происшествии.

Обстановка разрядилась когда нам выделили жилье в посёлке Лесном. Тёща привезла к нам Витю. Для нас появились новая проблема – как пристроить ребёнка в садик. Нашлась в посёлке частная няня Шура. На попечении у неё было уже трое детей. Через несколько дней пребывания у няни по утрам мой сын начал протестовать: упирался и плакал, не желая выходить из дома. С его языка слетали странные слова: "Шура – бять! Шура – бять!" Соседи подсказали, что эта няня бьёт детей, пьянствует в присутствии детей с мужчинами, которые и называют её такими словами.

Пришлось Витю оставлять дома одного. Утром Галя пристроит стул к окну, посадит на него сына, в расчёте на то, что ему не будет скучно, наблюдая за людьми, набирающими воду из колонки. Галя в обед вынуждена была прибегать домой проведать сына, покормить. Приходит, а Витя стоит на коленях на стуле, обписаный и обкаканый. Что творилось на душе матери при такой ситуации – можно только предполагать. К счастью удалось получить место в городском садике. Однако нагрузка пала опять на плечи матери. Сначала втискиваешься с ребёнком на руках в переполненный рабочими автобус, переодеваешь его в садике и снова на автобусе добираешься до стройбазы.

Это продолжалось, пока мы не получили новую квартиру в Киришах. Галя часто вспоминала то трудное время, но почему-то я не слышал от неё ни одного упрёка в мой адрес. Я и  сейчас не могу вспомнить, почему я оказался как бы в стороне, почему я не разделил с ней тяжесть забот о сыне.

 После окончания института в 1967 году я перешёл на работу в наладочную организацию, без моей поддержки Галю фактически уволили с завода ЖБИ. Причина была банальной. При подписании обходного листа секретарь партбюро Колюхова спровоцировала меня высказаться не лестно о директоре предприятия. Разговор был донесён до директора, реакция наступила немедленно.

Галя оформилась лаборантом в специальное бюро АНН. Работа явно была с вредными условиями труда. В помещениях НПЗ, плохо вентилируемых и не приспособленных к таким работам, выполняли лабораторные опыты с циклическими углеводородами по разработкам ленинградских учёных. Ёе коллега по работе впоследствии имела онкологическое заболевание.

Когда я пришёл работать на Киришскую ГРЭС, жену удалось устроить туда же. Она работала в производственно-техническом отделе сначала лаборантом, а после окончания энергетического техникума – техником группы учёта.Бюджет семьи увеличился, и мы могли уже позволить себе отдохнуть в Одессе и Сочи.

ТЕХНИКУМ. История с учёбой заслуживает отдельного внимания. Галя почему-то занижала свои способности к учёбе, объясняя плохой памятью, аргументируя посредственной учёбой в школе. В Киришах открыли филиал Ленинградского энергетического техникума, там учились в вечернее время в основном работники ГРЭС. Меня привлекли преподавать в техникуме специальные дисциплины. Познакомившись с заведующей филиалом, я спросил о возможности поступления в техникум моей Галины, при этом рассказал о её сомнениях. Роза Яковлевна сказала:
–  Пусть подаёт заявление. Летом будем набирать новую группу.

После защиты дипломного проекта Галя возбуждённо рассказывала:
–  Чего я боялась? Мои однокурсники с ГРЭС хуже меня сдавали экзамены и защищали дипломную работу.

Получение специального образования приободрило жену, самооценка стала выше. В последующем это позволяло получить работу, которой она была довольна. Я вспоминаю, где бы она ни работала, коллеги и руководители всегда о ней хорошо отзывались.

Жизнь налаживалась, сын учился в школе, улучшился быт, появились друзья. Решили родить второго ребёнка. Всё шло вроде бы нормально, но нас постигло несчастье.

НЕСЧАСТЬЯ. Галя при стирке подняла тазик с бельём. Попала в больницу, операция была тяжёлая с потерей крови из-за большого срока беременности. Капельница, уколы, аллергическая реакция. В больнице были сплошные проблемы, воспалились места инъекций на руках – из дома пришлось приносить вату и водку для компрессов. Хуже того, после капельницы у Гали возникли ощущения, что лоб провалился, а подбородок не естественно выпирал. Рассказывала после, что уже направлялась к окну с намерением выброситься со второго этажа, но соседки по палате вовремя удержали.

После больницы ещё одна напасть случилась с Галей. Она была ещё слаба и не ходила на работу. В спальне у нас была встроенная кладовка, где хранился инструмент и мелкие предметы обихода. Что-то я искал тогда и наткнулся на стакан на три четверти заполненный водой. Я взял его в руки, принёс в комнату и спросил:
–  Что это за вода в кладовке? Тебе она нужна?
–  Да, это ... Ни чего ... – Галя замялась, сильно смутилась.
   
Я понял, что-то случилось – на ней лица нет. Видно, что ей не по себе, но она не решается поделиться со мной. Однако потом всё-таки рассказала:
–  Слышу звонок в дверь и плачь ребёнка, спрашиваю "кто". Отвечают: "Дайте попить воды, ребёнок плачет". Набрала воды в чашку, открываю двери – за дверью цыганка: "Ой, мой ребёнок маленький, из чашки не умеет пить. Налейте воду в стакан". Когда я вышла с кухни со стаканом воды, цыганка стоит уже в прихожей без ребёнка, берёт стакан воды и говорит: "Ой, милая, я знаю, что у тебя на сердце чёрная змея приютилась. Вот видишь, вода показывает, какая она подлая". Смотрю я на стакан, а в воде извивается чёрный змеёныш. Я как в тумане, приносила ей то, что она просила, какие-то отдавала деньги и вещи. В конце цыганка сказала: "Поставь эту воду в укромное место, выльешь её через три дня, не раньше. И ни кому не рассказывай об этом, иначе всю жизнь будешь гнить!"

 Потом я узнал, что это был классический цыганский гипноз с кодированием ключевой фразой. Мы узнали, что позже цыганку эту судили за мошенничество.
 
Случай оказал сильное психологическое воздействие на Галю. Мне удалось убедить её, что в воде не было ни какого змеёныша. Продемонстрировал фокус со стаканом воды и черной шерстяной ниткой на ладони. Что она отдала цыганке во время встречи, Галя мне так и не призналась. Здоровье было подорвано тяжёлой операцией, приобретённой аллергией на анальгетики и психотехникой цыганки. Пришлось обращаться к врачам. В Сочи мы были у врача-гипнолога, но эффект был временный.

Я сам обращался к гипнологу, он за лечение не взялся, но подсказал путь излечения:
– Есть один путь: разбить старую доминанту в сознании человека и закодировать новую.

 Сделать это было трудно, психическая обработка цыганкой оказалась устойчивой. Мы решили сменить место жительства. В Киришах ухудшилась экологическая обстановка – нефтезавод набрал мощность, ГРЭС укомплектовалась мощными энергоблоками, проходили пусковые операции на биохимическом заводе. Моё здоровье тоже было не важным, при ветре со стороны НПЗ сильно болела голова. Врач посоветовал сменить климат. Галя тоже надеялась, что более комфортные условия помогут ей и мне наладить здоровье.
 
МОЛДАВИЯ. Так мы оказались в Молдавии. С 1975 года по 1993 год – новые места жительства, новые рабочие места, новые приключения, новые испытания жизнью. Из-за моего авантюризма, прежде всего, страдала моя жена.

Новое потрясение ждало неё  при посещении квартиры в Днестровске, которую мы получили при обмене. Стоят мои родные на кухне и плачут горькими слезами. Мы  не ожидали, что квартира в таком состоянии. Со временем устроились на работу, наладили быт, сын не плохо учился без всякого нажима с нашей стороны, занимался гребным спортом. Судьба подкинула новое перемещение – соблазнились на предложение технического руководства перебраться в Кишинёв.

Без приключений переезд не обошёлся. Землетрясение изменило сроки получения квартиры, кроме того, вместо обещанной трехкомнатной квартиры досталась двухкомнатная. Пришлось какое-то время мне помыкаться по общежитиям, потом вместе снимать комнату у приятеля. Хорошо ещё сын самостоятельно переехал в Кишинёв и жил школе-интернате.
В целом Галя была довольна нашей жизнью – она занимала инженерные должности в Молдплодовощпроме и Минплодовощхозе МССР, я дослужился до начальника электроцеха Кишинёвской ТЭЦ-2. Однако благополучная идиллия снова была под угрозой.

В ИРАКЕ. В погоне за благополучием мне удалось получить загранкомандировку в Ирак.
 
Организовать приезд жены в Ирак удалось лишь через два года, в феврале 1984. Об условиях, событиях и испытаниях, выпавших на долю Галины во время пребывания в Ираке, я рассказывал в другой главе. Отмечу лишь следующее. Я сорвал её с хорошей работы в Кишинёве. Подверг переживаниям при артобстреле в Басре и при зенитном обстреле в посёлке.

Самым страшным для нас обоих был случай при поездке в отпуск летом 1984 года. Везли нас из Насирии в Багдад на советском ПАЗике в самое жаркое время дня. Автобус без кондиционера – в салоне жарче, чем в бане. В середине пути остановились передохнуть, зашли в кафе отдышаться под кондиционером. Смотрю, Галя теряет сознание, что-то медленно говорит и сползает на сидении. Достал успокаивающую таблетку и напоил водой, до Багдада добрались, слава Богу, благополучно. Учитывая её здоровье, для меня существовала реальная опасность потерять жену.

При возвращении в СССР по окончанию контракта летом 1985 года мы уже запаслись ведёрком с водой и льдом. От жары Галя спасалась, периодически смачивая холодной водой руки и ноги. "Разбогатев", Галя по доброте душевной предложила отослать по тысяче рублей своим родственникам. Пришлось разубеждать, аргументируя тем, что придётся одарить и моих родственников – в сумме это привело бы к раздаче всего нами заработанного.

После возвращения из Ирака работала в Госснабе МССР пару месяцев, потом  были хлопоты, связанные с женитьбой сына. Через два года поступила работать на ТЭЦ-2.

Стрессовая ситуация настигла Галю в связи с беременностью невестки Тани, а потом с рождением внучки. Для Тани была угроза операции на ранней стадии беременности из-за врачебной ошибки при постановке диагноза. Подключив врача из женской консультации, нам удалось вытащить Таню из-под ножа хирурга. После рождения здорового ребёнка, внучку из роддома перевели в больницу с  воспалением лёгких.  Гале пришлось  дежурить в больнице, так как Таня из-за родовых травм нуждалась в домашнем режиме. К всеобщей радости внучку выходили.

Приобретённая аллергия периодически досаждала Гале, в надежде подлечиться поехали в Сочи на мацестинские ванны. Выяснилось, что аллергия была лекарственной. Предписали успокаивающие средства, типа демидрола. Однажды в Кишинёве при приеме какой-то лекарственной настойки случился отёк Квинке – лицо распухло, носоглотку заложило. На машине свез Галю в больницу. В приемном покое врач, заполняя бумаги, не глядя, спросил строго:
– Что у вас?
– Доктор, да Вы хоть взгляните на человека!
– Сестра, больную срочно в палату!
 
В больнице врач, перепробовав доступные ему средства, признал своё бессилие – ничего не помогало. Нужным раствором для капельницы больница не располагала. Выручил знакомый сосед моего свата, бывший лётчик-испытатель, инвалид без обеих рук, через какое-то министерство достал нам две бутыли лекарственного раствора. Галю удалось спасти.

1991 год. Времена наступили неспокойные, СССР разваливался, в Молдавии бушевали митинги национального фронта и интердвижения. Госинспекция Минэнерго СССР, где я работал, на территории Молдавии была распущена. К счастью, в ноябре я получил вызов в Зарубежэнергострой для командирования в Алжир.

В АЛЖИРЕ. Так я оказался на строящейся ТЭС "Жижель" в Алжире. В мае следующего года позвал Галю к себе. Пробиться ко мне ей удалось лишь в начале июля. Возникла ведомственная конкуренция, контракт Зарубежэнергостроя перехватил Технопромэкспорт.

У нас сменились российские хозяева, начались проблемы с зарплатой,  российские специалисты решились на забастовку. Я спросил Галю:
– Руководителям подразделений директор запретил участвовать в забастовке под угрозой расторжения контракта. Если я как начальник лаборатории буду бастовать то, возможно, придётся уезжать из Алжира. Как ты думаешь?
– Поступай как все. Если что, уедем домой без сожаления.

Самое тяжёлое переживание в Алжире я "преподнёс" Гале летом 1993 года – на её глазах я чуть не утонул в Средиземном море. Море волновалось, но люди загорали и купались у берега. Берег отлогий, глубина по грудь. Мы с женой расположились с краю  массового скопления загорающих людей. Погревшись на солнышке, я пошёл в воду искупаться. Метров в пяти от берега, стоя по грудь в воде, принимал на себя легкие удары набегавших волн. При откате волны от берега чувствовал, как из-под ног уходит песок. Вместе с волной я отступал в сторону моря, нащупывая ногой очередной гребень песка на дне. В какой-то момент потерял точку опоры под ногами, лёг на воду и поплыл к берегу. Несколько гребков не продвинули меня к берегу, а волны захлёстывали с головой, сбивая дыхание. Я барахтался, что было сил, но меня относило всё дальше от берега. Галя наблюдала за мной, предполагая, что я просто балуюсь на волнах. Тем более что в нескольких метрах от меня люди нормально плавали.

Выбившись из сил, ложусь на спину, чтобы отдохнуть. Расслабился и готов был погрузиться на дно – мне даже подумалось – наверное, хорошо будет на том свете. И вдруг мелькнула тревожная мысль: "На берегу Галя, как же она будет мой труп доставлять через границу домой?". Перевернувшись на живот, я видел, как ко мне выстраивается цепочка ребят, взявшихся за руки. Это Галя, сообразив, что я не балуюсь на волнах, а тону, призвала их для моего спасения. Собрав силы, сделал три или четыре гребка к берегу и тут же ощутил  коленями песчаное дно. Когда ребята подошли и подхватили меня под руки, я был не способен подняться на ноги. Так волоком и притащили моё обвисшее тело на подстилку. Долго не успокаивалось хриплое дыхание, а Галя молча сидела рядом, положив руку мне на запястье.

Возвращаясь из Алжира в июле 1993года, Галя поехала в Кишинёв, а я направился на родину, чтобы успеть на годовщину со дня смерти матери. Собрались все мои братья и сёстры. В этой поездке возникла идея вернуться жить в родные места. Возвратившись в Кишинёв, я поделился своими мыслями с женой. Как ни странно, но Галя поняла меня и согласилась, и снова закрутилась мельница жизни. В декабре я уже работал в Вологде.

В ВОЛОГДЕ. Хлопотная жизнь началась для моей жены со строительством дома в Майском. Строительная организация, возведя стены дома, приостановила строительство в связи с её несостоятельностью. Оформив прекращение договорных отношений, пришлось принять на себя хлопоты по завершению строительства.

Галя приехала следующей весной и включилась в строительную круговерть. Сняли комнату в общежитии строительного техникума. Начались поиски, приобретение и доставка нужных стройматериалов. Надо сказать, что в то время с материалами было трудно. Цемент, песок, керамзит, вагонка, доски для пола, кровельное железо, трубы – всё добывалось с большим напряжением сил и нервов. Для отделочных, кровельных, и сантехнических работ приходилось нанимать "халтурщиков".
 
Устройство деревянных полов и лестниц, побелку потолков, оклеивание обоями, пристройку веранд выполняли своими силами. Пока завезли и выровняли землю на участке, посадили деревья и кустарники, построили баню и установили гараж, освоили огород, разбили клумбы  и газоны, зарегистрировались в собственном доме, прошло четыре года.

Летом, сидя на скамейке возле бани, пригревшись на солнышке, Галя умиротворённо произносила:
– Как у нас хорошо.
Я её отговорил устраиваться на работу, рассчитывая на сбережения и мой заработок. Пенсию мне оформили в 1999 году, но я ещё работал, перейдя на должность пониже. Пенсию Гале назначили минимальную по причине отсутствия соглашений с Молдовой по пенсионным вопросам и отказом зачесть время пребывания за границей в трудовой стаж.

Приехали сын с супругой и дочкой, мы начали организовывать им жильё в Вологде. Конечно, все предыдущие переживания не прибавили нам здоровья. Галя, заметив, что я приезжал с работы уставшим, настаивала оставить работу:
– Ты сильно похудел, устаёшь на работе. Проживем, как-нибудь, немного нам и надо.

Я позже сообразил, что она боялась потерять меня – действительно, одной на её пенсию не прожить. Проконсультировавшись в пенсионном фонде, я сообщил ей возможный размер пенсии в случае потери кормильца. Это её немного успокоило.

Переезжая в Вологду, Галя надеялась на общение с родными. В Кувшинове жил старший брат Пётр, в Вологде – тётя Маруся, в Никольске – сестра Зоя с сыновьями. Увы, последующие события показали, что общение с её родными приносило  лишь дополнительное расстройство. Тётя Маруся заявила соседке, что она больше всего ненавидит племянницу, которая ездила за границу. Неприятная весть дошла до Гали, приведя её в расстройство. Старший брат Пётр требовал к себе особого внимания по уходу, а при посещении мог отматюгать или выгнать из квартиры.  Однажды, спросив о её возрасте, очень удивился, что она уже сама старуха. Побывав на могиле летом 2005 года, Пётр Александрович на моих глазах просил у сестры прощения. Пожалуй более благоприятно на Галю влияли встречи с моими братьями и сёстрами.

Были между нами конфликты при решении некоторых семейных проблем. Обсуждение их вызывало иногда чьё-то недопонимание – это накаляло семейную обстановку Я как-то, выслушивая её молча, не отвечал, так как был не согласен. Галя, смотрит на меня и говорит:
– Ну, что ты молчишь? Хмыкни хоть, что ли.

В последствии при несогласии я в шутку произносил:
– Хмы! – И мы оба хохотали. Обстановка разряжалась сама собой.

Преклоняюсь перед терпением и мудростью моей Гали. Не помню случая чтобы, решая проблемы обустройства жизни, я встретил непонимание со стороны жены. Каким-то необъяснимым образом мои предложения, даже самые авантюрные, находили поддержку с её стороны. В этом случае, по сравнению с отважными жёнами декабристов моя Галя выглядит героиней более высокого уровня, чем они.

Невольно приходят на память слова из персидских мотивов Сергея Есенина: "От любви не требуют поруки, с нею знают радость и беду".


* PS. 2006 год. Посёлок Майский. А.И.Басалаева, мать девятерых детей, знакомая Гали. Разговор при встрече через год после смерти моей жены:
– Не женился ещё?
– Да как-то ещё не знаю ...
–   Мы разговаривали с Галей, кода я сильно заболела. Говорю, если Миша останется без меня, не хочу, чтобы он привёл какую-то женщину в наш дом. Знаешь, что мне на это сказала твоя Галя? – "Ты что, Анна! Если любишь своего мужа, неужели надо желать ему, чтобы без тебя он мучился в одиночестве?" Вот такое послание через год пришло от моей Галины.

Могилка Гали обустроена на местном кладбище около деревни Нагорское, рядом несёт свои воды река Вологда. Из-за увала противоположного берега реки каждый божий день восходит солнце, изливая свой свет на её надгробие.
 
С 16 марта 2005 года моя жизнь разделилась на До и После.


                ПОСЛЕ.
На похороны собрались почти все мои родственники и знакомые. Накануне и в день похорон была снежная буря, дороги к дому и на кладбище перемело снегом. Как будто природа возмутилась в эти печальные для моей семьи дни. Все хлопоты достались Вите и родственникам.

После похорон я сильно заболел – стресс, кашель, температура. Валя натирала меня уксусом и мёдом. Витя в течение недели не отходил от меня. Начались проблемы со здоровьем: экстрасистолия, обширный опоясывающий герпес. Врачи всё объясняли последствиями стресса.

У Вити к весне 2006 года оказались оформленными документы на въезд в Канаду. Визы были уже открыты, а в его семье начались сомнения: видимо из моральных соображений они с Таней в последний момент решили отказаться от идеи сменить место жительства.

Я убедил их завершить задуманный переезд:
– Будете всю оставшуюся жизнь сожалеть о не спетой песне. Да и чего вам ждать? Моего ухода? Мама этого бы не одобрила. Поезжайте, может, и я как-то устрою свою жизнь.

Аргументы подействовали, решение состоялось – в апреле Витя уехал в Торонто, в августе уехали Таня с Сашей.

В течение шести лет моя жизнь продолжается в режиме "После". Заботы по дому и огороду, встречи с родственниками и коллегами по работе, поездка в Канаду, общение с родными по телефону.

Летом собирается приехать внучка, да и я намерен посетить их семью. Всё-таки прямого общения с родными не хватает.

Мне повезло – уже более трёх лет судьба благоволит быть вместе с ангелом-спасителем по имени Галина.

 Подружились с её детьми. Сегодня я не чувствую себя одиноким, что будет дальше – одному Богу известно. Жизнь продолжается!