Летнее приключении или возвращение

Мне снился Ник. Он улыбался обворожительной теплой улыбкой, а глаза как всегда – холодные, острые. Мне нравились его глаза – стального цвета с небольшим оттенком голубого. В его глазах никогда ничего невозможно прочитать. В них холодный свет северного неба. И я любовалась этим светом, не требующим никаких объяснений и разгадок, не ждущим реакции на прочитанную в этом отблеске мысль или эмоцию.
Он что-то мне рассказывал. Усмехался. Улыбался. Я что-то говорила в ответ. Сон нечеткий, призрачный, мимолетный. Из тех снов, что оставляют после себя стойкое чувство того, что сообщение из сна было очень важным. 
Проснувшись, я не вспомнила ничего, что говорил мне во сне Ник. Помнила только его лицо. Настолько отчетливо и хорошо запомнила все его ухмылки и жесты, что даже стала сомневаться – а приснился ли он?
Конечно, приснился.
Потираю глаза, моргаю, чтобы привыкнуть к свету. Поворачиваю голову влево – за иллюминатором плывут облака, справа на соседнем кресле спит мужчина – не Ник, даже отдаленно не Ник. К тому же Ник не стал бы летать эконом-классом, для него существует только бизнес-класс.
Существует – существовал. Путаюсь со временами, говоря о нем. Нет, это мой личный обман. Я специально не говорю о нем в прошедшем времени, оттягиваю момент, когда нужно проститься навсегда.


***

Новый Орлеан.
Из аэропорта доезжаю до Амелия-стрит, расплачиваюсь с таксистом и жду когда он отъедет. Не хочу, чтобы кто-то видел, как я неуверенно открываю двери своего дома. Дома, в котором не была с пяти лет. Я стою на улице перед кованой оградой, за разросшимся кустарником и травой вижу крыльцо и окна дома. Моего пристанища. Перед смертью тетя говорила: «Однажды Новый Орлеан позовет тебя обратно». Получилось так, что меня выгнал Сан-Франциско.
Тетя умерла пять лет назад. А неделю назад сгорел дом, в котором мы жили. Как сказали пожарные, произошло возгорание проводки. Мне не так было жалко самого дома, как сгоревших вещей, ибо в ту минуту я услышала зов Нового Орлеана, почувствовала запах магнолии и дождя. Пепелище не вызывало у меня никаких эмоций. Я спокойно подписала все документы, продала землю и поехала в родной город.
Как я оказалась на воспитании у тети в Сан-Франциско? Иногда мне кажется, что спроси у любого жителя Нового Орлеана историю его жизни, и он расскажет нечто подобное – трогательно-трагическое, мрачновато-печальное. Мои родители погибли. Точно не знаю как. Тетя ничего не рассказывала. Она все время повторяла: «Это скверная история. Не думай об этом!» Я решила последовать ее совету, но видимо скверные истории стали частью, если не меня, то моей жизни.
И вот я в Новом Орлеане. Ты дома, дорогая Миранда Олден! Втягиваю воздух, он действительно пахнет цветами и дождем.
Дергаю калитку, она издает жалобный звук, но не открывается, петли заржавели и мне не хватает сил открыть двери. Перекидываю сумку через ограду, сама пролезаю между прутьями, сказав спасибо своей худобе и гибкости. И так я попала во двор своего дома. Подбираю сумку и иду к двери. Завтра разберусь с калиткой. Замок на входной двери отворился довольно легко, что заставило меня улыбнуться. Открываю двери, и замечаю у соседнего дома старушку, она смотрит на меня в упор, в сумерках она выглядит жутко и зловеще. Как призрак. Быстро подхватив сумку, я скрываюсь от ее пристального взгляда в доме. Неприятное чувство мистического страха. Меня напугала старуха-соседка.
Добро пожаловать!
Глаза уже привыкли к полумраку. Жалею о том, что не догадалась взять фонарик. Несмело выхожу из прихожей в гостиную, от большого французского окна там намного светлее, чем в прихожей. Мебель бережно укрыта от пыли. Это вызывает у меня некоторое недоумение. Не ожидала такого. Мне больше представлялись комнаты оставленные в беспорядке, пыльная мебель, разбросанные вещи. Но комната была идеально убрана. Вполне пригодна для жизни, стоит только убрать ткань с мебели и вымыть пол.
Я поднялась на второй этаж. Толкнула ближайшую ко мне дверь. Также все аккуратно убрано. Я вошла в комнату и автоматически стала искать включатель. Щелчок и комнату залил теплый желтый свет. Еще один приятный сюрприз.
Эта комната будет моей спальней. Убираю с мебели покрывала, кучу мятой ткани выкидываю в коридор. Сажусь на край большой кровати с балдахином. Перед глазами снова лицо Ника. Он не снился мне три года. Три года я о нем не думала дольше минуты.
Хочется курить и пить красное вино. Еще одеться в черное короткое платье и завить волосы. В таком виде сидеть на кровати и вспоминать то лето, полное эмоций, открытий, разочарований и очарований, призрачных, едва уловимых. Теперь то лето кажется миражем, навеянным летней жарой.
Я спустилась вниз, достала из сумки сигареты и зажигалку. Вина и подходящего платья у меня нет, да и прическа не очень. Ладно, хватит и сигарет. Возвращаюсь в комнату. Вместо пепельницы пыльная стеклянная ваза, забытая на подоконнике. Открываю окно, и комнату наполняет воздух ночи, влажный и ароматный, не такой как воздух Сан-Франциско. Это на мгновение отвлекает меня от мыслей о Нике.
Ник. Красивый, высокий, с грацией волка. С глазами северного неба. С закрытой душой и жестоким сердцем, и с невероятной, необъяснимой притягательность.
Кроме Ника тем летом была с нами Джулия и Джером. Вернее это я и Джером были с Ником и Джулией.
Джулию я не могла назвать подругой, она входила в ряды знакомых, но тем летом я общалась только с ней, Ником и Джеромом.
Это все походило на затянувшуюся вечеринку, веселый пикник на открытом воздухе. Веселая компания столь разных людей, что создавалось стойкое ощущение розыгрыша. Так не бывает. Вернее бывает, но чтобы серьезно – никогда. А это приключение и не было чем-то серьезным и основательным.
Успешный бизнесмен, стилист неопределенной ориентации, танцовщица и я, журналистка. Мы были бы милыми друзьями, если бы не Ник. Он воплощал собой лишний элемент. Его богатство, пренебрежительное отношение к миру, людям и устоявшимся ценностям, тяга к роскоши выделяла его среди нас. Нет, нам тоже всем нравилось богатство и роскошь, но мы не умели жить шикарно как он. И не все нам было доступно.
И так сложилось, что, по сути, в этой компании лишней была я. Джером знакомый Ника, Джулия девушка Ника.
Как-то вечером ко мне пришла Джулия. Она накупила кучу вещей и пришла ко мне с пакетами, чтобы показать покупки. Я была не против, наоборот мне всегда нравилось ходить по магазинам с Джулией и обсуждать с ней вещи.
Джулия высокая гибкая блондинка, с немного кукольным лицом. Я восхищалась ее грацией и красотой.
Джулия достала из пакета черное длинное платье с открытой спиной, и приложила к себе.
- Ну, как?
- Красивое, - ответила я. – Лучше надень, так не совсем понятно, как оно на тебе сидит.
Джулия тут же переоделась. Что и говорить, шикарное платье превратило Барби в принцессу.
- Прекрасна! – несколько наигранно выдохнула я. Джулия рассмеялась.
- Пойдем со мной сегодня, познакомлю тебя с моим Ником, - предложила она.
- Так ты купила это платье для сегодняшнего вечера?
- Да, Ник любит, когда я выгляжу шикарно. Так что ты пойдешь со мной?
- Ты, правда, хочешь, чтобы я пошла?
- Да, - улыбнулась Джулия. – Он думает, что у меня подруги все пустоголовые танцовщицы и актрисы, а ты журналистка.
Со стороны Джулии это был стратегический ход – показать любимому, что у нее есть подруги не из числа танцовщиц.
- Мне нечего надеть, - сказала я, чтобы Джулия не заподозрила, что мне самой интересно познакомится с Ником, про которого я уже много слышала от Джулии.
- Мира, ну ты и зануда! – вздохнула она. – У тебя шмоток целая гардеробная. Найди что-нибудь, тебе не обязательно выглядеть шикарно. Вернее, не нужно затмевать меня.
Джулия снова улыбнулась.
Я лениво направилась к гардеробу, мне нарочно хотелось немного побесить Джулию, и дать ей повод еще раз обдумать стоит ли брать меня с собой.
- Мира! – воскликнула обиженно она. – Ты что издеваешься? Быстрее и веселее можно? Мы идем развлекаться.
Последняя фраза и стала определяющей.
«Мы идем развлекаться!». Не знакомится с Ником, а развлекаться. В этот момент образ Ника отошел на второй план. Мы  с Джулией рылись в моем гардеробе. В итоге я пошла развлекаться в красном облегающем топе с американской проймой и длинной черной юбке, до боли напоминающей цыганскую. Рядом с Джулией я выглядела бедно, но ярко. В полумраке мои светло-каштановые волосы выглядели черными, и я действительно походила на испанку или цыганку. Этакая гадалка при королеве.
Джулия представила меня Нику, и села рядом с ним. Я села напротив них. Ник с любопытством разглядывал меня. Я смотрела ему в глаза, уже тогда, в первую встречу отметив их особенность. Не обращая внимания на его пристальный изучающий взгляд, я любовалась их цветом. Это и помогло мне выдержать его испытующий взгляд. Наконец он улыбнулся.
- Мира, - его голос прозвучал чарующе. Я невольно улыбнулась и перевела взгляд на Джулию. Джулия довольно улыбалась. – Можно тебя называть Мира? Или только Миранда?
- Можно просто Мира, - ответила я, с трудом удержалась, чтобы не сказать: « А как тебе нравится?». Это был бы откровенный флирт. Я снова посмотрела на Джулию.
- Ник, не смущай Миру, она у нас девушка скромная и не привыкла к таким людям как ты.
- Как я? А какой я? – повернулся он к Джулии.
Приехали! Я стала оглядываться по сторонам в надежде увидеть кого-нибудь знакомого и сбежать от Ника и Джулии, хоть на минуту.
- Привет всем! – раздался над нами веселый голос. – Ник в прекрасном обществе!
- Только тебя не хватало, - улыбнулся Ник, но глаза остались холодными. Не возможно понять рад он видеть этого человека или нет, к тому же и фраза, сказанная им, могла пониматься по-разному.
- Не хватало, так вот я и пришел, - он придвинул стул и сел рядом со мной. Джулия натянуто улыбнулась. Я все еще смотрела то на Ника, то на Джулию.
- Мира, это Джером, парикмахер и мой хороший знакомый, - сказал Ник. Только после этого я повернулась в сторону Джерома.
- Мира, я стилист, Ник все врет, не слушай его.
- Хорошая стрижка, - сказала я первое, что пришло на ум. Ник и Джулия рассмеялись, Джером довольно улыбнулся. Напряжение спало. Кои-то веки мой талант говорить не то и не так разрядил ситуацию.
Джером стильный, ухоженный и красивый: красивое лицо и фигура.
- Ты хорошенькая, мне нравишься, но сегодня я гей, - шепнул он мне. Теперь уже смеялась я.
Ник снова пристально на меня посмотрел и внезапно улыбнулся.
- Что? – спросила я.
- Не обращай внимания, я так на всех смотрю. Что тебе он сказал?
- Что сегодня он гей!
- А завтра кем будешь, натуралом? – язвительно спросила Джулия. Я вопросительно взглянула на нее.
- Джулия, и я тебя люблю.
Ник позвал официанта и велел принести шампанского. Когда официант ушел, Джулия встала и сообщила, что ей нужно в дамскую комнату.
- Мира пойдет со мной.
Я встала.
- А ты сама не справишься? – съязвил Джером.
Джулия легонько стукнула его по плечу.
- Что значит весь этот цирк? – спросила я, когда мы отошли от столика.
- Это еще не цирк.
- Мне лучше уйти.
- Мира, брось! Уйти должен Джером. Его никто не звал.
- Джулия, я не совсем понимаю юмор и стиль общения в вашей компании.
- Его и не надо понимать, потому что нет никакого юмора и стиля.
- Я чувствую себя неуютно.
- Миранда, пожалуйста, не уходи! – взмолилась Джулия. – Расслабься. Не обращай внимания на Джерома, представь, что он мебель.
- При чем тут Джером? Меня помимо неопределенной ориентации Джерома смущает пристальный взгляд Ника.
- Я попрошу его не смотреть так на тебя. Мира, не уходи, - на какое-то мгновение глаза Джулии наполнились слезами.
- Ладно, уговорила! – улыбнулась я. Нехватало только истерик.
Мы вернулись за стол. Джулия наклонилась в Нику и что-то прошептала ему. Он на мгновение нахмурился, но тут же улыбнулся. Дальше вечер проходил довольно весело и непринужденно. Ник не смотрел больше на меня как на диковинную зверушку, Джером тоже оказался вполне адекватным, если не считать того, что изучил мои волосы и сделал неутешительные выводы об их состоянии.
Домой я вернулась под утро, меня отвез Джером.
Три дня я не слышала ничего от Джулии. Сама я ей не звонила. И вот, через три дня мой мобильный высветил на экране имя «Джулия».
- Привет, солнце!
- И тебе привет, зайка! – услышала я голос Ника.
- А-а-а… Ник? Я думала это Джулия.
- Удивлена?
- Да.
- Сегодня ты идешь ко мне в гости. Джулия за тобой зайдет.
- Ник, спасибо, но…
- Никаких «но»!
- Джером будет? – зачем-то спросила я.
- Нет. Мы будем втроем. Маленькая частная вечеринка. «Только для сумасшедших». Помнишь такое у Гессе? Или не читала?
- Читала, - ответила я. – «Степной волк».
Он мягко рассмеялся:
- В таком случае на вечеринке должно быть двое – я и ты. Джулия и Джером не в теме.
- Ник….
- Спокойно, Мира, - оборвал меня он. – Ты мне нравишься, не скрою, но ты не в моем вкусе. Ты мне нравишься как собеседник, а не как женщина.
- Меня это радует, правда.
- Тогда до встречи!

***

Мы расположились в гостиной. Играла музыка. Вроде бы танцевальная латина. Мы с Джулией танцевали. Ник смотрел на нас. Мне вспомнилась древнеримская «мудрость» - «хлеба и зрелищ народу!» Я засмеялась.
Джулия взяла со стола бокал шампанского и подошла к Нику. Я танцевала одна. Мне даже нравилось, что они на меня смотрят. Маленькое шоу. Мое первое и единственное сольное выступление.
- Я танцую для вас! – крикнула я и закружилась в зажигательном ритме, копируя движения Шакиры и Бейонс.
- Я и не знала, что ты так классно двигаешься, - крикнула Джулия и выбежала ко мне. Мы снова танцевали вдвоем. Играли неведомые роли. Улыбались друг другу. Соблазняли друг друга, бросали взгляды на Ника, улыбались ему. Танец-соблазн, танец-игра.
- В романе Драйзера «Американская трагедия» была Роберта Олден, - он сделал ударение на фамилию.
- Мы с ней не родственники, - смеясь, ответила я, ибо мне хотелось танцевать, а не обсуждать образ Роберты Олден.
- Мне нравится твой юмор, - ответил Ник.
Он встал и пошел к нам. Джулия бросилась ему на шею. Он легко подхватил ее и закружил по комнате.
Я поняла, что через минуту стану лишней, и  выбежала в сад. Из дома доносилась музыка, и я пару минут танцевала на лужайке. Потом на меня навалилась тоска. Она взялась ниоткуда. А может из глубины сада. Ждала пока я выйду из дома, и вот теперь поймала меня в свои объятия.
Я села на траву, спиной к дому. Думала о Роберте Олден и о творчестве Драйзера. И, наконец, о том, что я здесь делаю. Ник и Джулия. Сейчас они должны быть вдвоем, без третьей лишней. Что я здесь делаю? Зачем он меня пригласил? Я всего лишь знакомая Джулии.
«Как бы не вышло, какой скверной истории!» - я как будто услышала тетушкин голос, она всегда говорила эту фразу в моменты предчувствия беды.
Я встала на ноги и пошла к дому, нужно забрать вещи и уехать отсюда.
- Мира, вот ты где! – навстречу мне вышел Ник.
- Где Джулия? – спросила я.
- Спит.
- Вызови мне такси, я поеду домой.
- Завтра воскресенье. К тому же тебе приготовили комнату.
- Спасибо, Ник. Тогда можно я пойду спать.
- Не хочешь поговорить со мной? Выкурить сигаретку?
- Сигаретку выкурю, - улыбнулась я.
Мы сели на крыльцо и закурили.
- Я тебе совсем не нравлюсь?
- В смысле?
- В прямом.
- Ты парень моей подруги.
- Она не подруга. Так?
- Знакомая, и все же.
- Принципы?
- Да.
- Они мешают ответить честно?
- Не знала, что ты любишь честность.
- Люблю. Я знаю, что я жестокий, злой. Я могу убить человека, Мира. Но я люблю честность.
- После такого признания мне нужно пересмотреть отношение к тебе.
- А никакого признания не было. Мочь не значит совершить, так?
- Ты мне нравишься. С тобой интересно.
- Интересно веселится?
- Разговаривать. Ты умеешь рассказывать.
- А как мужчина?
- У тебя красивые глаза.
Он рассмеялся.
- Твоя наигранная наивность просто очаровательна.
- Зачем ты завел этот разговор?
- О чем ты пишешь?
- О лаке для ногтей.
- Шутишь?
- Да. Не нравится?
- Не сейчас. Это момент, когда принц превращается в тыкву.
- Ты принц?
- Да, но ночью могу побыть не принцем.
- Тыквой?
- Мира, ты невозможна.
- О чем ты хотел поговорить?
- Знаешь, я ведь и, правда, убил человека, - он посмотрел мне в глаза. Я не отвела взгляда, на моем лице не проскользнула ни одна эмоция.
- Бывает, - отозвалась я. – Расскажешь об этом в другой раз, ок?
- Кто ты Миранда Олден?
- Журналистка.
- А еще кто?
- Добрая фея, и сейчас я превращу тебя обратно в принца, и тебе не будет одиноко.
- Некогда будет почувствовать одиночество.
- У тебя есть Джулия.
- Она пустышка. Красивая, но пустая, как кукла Барби.
- Зачем ты мне это говоришь?
- Тебе доверяешь, интуитивно. Тебе хочется все-все рассказать, самые сокровенные тайны. С тобой хочется быть собой, снять маску. Ты знала свою особенность?
Я отрицательно мотнула головой.
- Теперь знай. Ты легко втираешься в доверие. Это можно использовать.
- Превращайся обратно в принца! – сказала я и положила руку ему на голову. Он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл, я снова увидела в них холодное серое небо. Ник улыбнулся:
- Пойдешь ко мне работать шпионом? Промышленный шпионаж, слышала? Я буду тебя отправлять….
- Сейчас превращу обратно в тыкву! – рассмеялась я. - Лучше отправь меня спать.

Утром я уехала к себе. Неделю Ник мне звонил, мы разговаривали каждый день по часу. Он звонил, даже когда рядом была Джулия. Давал трубку ей, мы с ней обменивались сплетнями, и трубка снова возвращалась к Нику.
- Джулия не ревнует? – как-то спросила я.
- Нет. А даже если и да, я не должен из-за этого не общаться с тобой.
- Ник, мне кажется, что я играю с огнем.
- Не ты играешь с огнем. Мира, завтра вечером я заеду за тобой.
Я знала, что возражать бесполезно. Мы провели вместе целый день. Ник рассказал много о себе, но я не всему верила, потому что он привык многое скрывать, так надо. Я не требовала от него правды, мне нравилось слушать его и смотреть в глаза. Ему нравилось, что я его слушаю и могу поддержать беседу.
- Ты родилась в Сан-Франциско?
- Нет, мой родной город Новый Орлеан.
- Прекрасный город, жаль, что ураган его потрепал. Город легенд, призраков, ведьм и вампиров.
- Звучит волшебно, - прошептала я, вспоминая небо Нового Орлеана.
- Тебе нужно платье с корсетом в готическом стиле. Поехали!
- Зачем мне платье?
- Ты однажды поедешь в Новый Орлеан, и будешь гулять по городу в красивом платье, отдающем ведьмо-вампирской тематикой. Поехали, Мира!
Меня это забавляло и его тоже. Покупка платья для меня – веселье для него. Красивый жест, от всей души, бескорыстный.
- Я люблю делать подарки, только скрываю это.
- От кого скрываешь?
- От всех, кроме тебя. Тебе нужно научиться злому и жесткому взгляду. Ты опасная девочка, Мира. Твои невинные глаза манят, вытягивают душу, и это твое оружие.
- Я им не пользуюсь.
- Еще все впереди, - улыбнулся он.
- Обещаю не использовать его против тебя.
- Ловлю на слове!
Мы вернулись в дом Ника. Он занялся своими делами, а я сидела в библиотеке и читала книгу, которую он мне порекомендовал – «Чайка по имени Джонатан Левингстон». Я увлеклась чтением. Не знаю, как долго я читала, но когда дочитала последнюю страницу и закрыла книгу, увидела Ника. Он сидел в кресле напротив меня.
- Книга меня увлекла, но обсудить сейчас не могу, надо обдумать.
- Я торгую оружием, Мира. Продаю его людям, которые ненавидят мою страну.
Я открыла рот, чтобы хоть что-то сказать, ляпнуть какую-нибудь ерунду, увести разговор в другую сторону. Я не хотела знать его тайны, не хотела ничего слышать о том, как он зарабатывает свои миллионы.
- Подожди, я еще не все сказал.
Я откинулась на спинку дивана и постаралась сосредоточиться только на его глазах.
- Ник, не нужно ничего рассказывать, это меня не касается.
- Но я хочу рассказать, - его голос звучал спокойно и ровно. Я скрестила руки на груди и прижалась к спинке дивана. – Не спрашивай зачем.
Я впервые почувствовала себя рядом с ним как в ловушке. Такое чувство, что меня хотят сделать соучастником, переложить частичку ответственности на меня. А может сделать жертвой.
- Я действительно убил человека, - снова этот испытующий взгляд. Я промолчала. – Можно сказать, что ни за что. Я его не знал, видел в тот вечер в первый и в последний раз.
Я продолжала смотреть в его холодные глаза, а сама мечтала перенестись в свой дом, сосредоточится и как чайка из книги очутится в своей гостиной.
- Мы с друзьями сидели каком-то клубе, разговаривали о политике, экономике, бизнесе – чисто мужские темы. Наш разговор плавно отошел от обсуждения ситуации и уже начался спор о том, какой политический строй лучше. Для нас это обычная тема, мои резкие суждения и радикальные идеи всеми воспринимаются нормально. Кто-то может и догадывается, что в этом проявляется мое стремление к пафосу. К нам подошел человек из-за соседнего столика. Он вмешался в наш разговор. Вернее в мой разговор, ему не понравилось, то, что я сказал. Я говорил о фашизме.
Зачем мне все это знать? – думала я. – Простая исповедь? Розыгрыш? Или проверка на прочность? Что он думает сейчас про меня? Журналистка. Он знает кто я. И рассказывает мне все. Оружие. Убийство.
Маленькая глупая журналистка. Слушаю исповедь торговца оружием и убийцы. Мне стало холодно и страшно, но я продолжала смотреть Нику в глаза. Он и меня убьет? Похоронит шкатулку с тайнами. Но я не собираюсь никому ничего говорить! Он не знает и не поверит. Ведь, по сути, вся эта история хороший трамплин для меня. Написать статью, подкрепить доказательствами и Ника проверят все службы. Он будет уничтожен. Я уже стану профи, журналисткой способной писать на серьезные темы, проводить расследования, а не писать в глянец кинообзоры. А если статья окажется липой, то буду уничтожена я. Хотя какая разница? Если он говорит правду,  я буду уничтожена гораздо раньше.
Мое воображение рисовало картины смерти. Что он со мной сделает? Утопит в бассейне? Недаром он вспоминал Роберту Олден. Но там была река. И меня можно увезти к реке.
- Мира, Мира! – звал меня голос Ника. Мысли вытеснили слова, я не дослушала его рассказ. Я опустила глаза и снова взглянула на него.
- Какой твой долг как журналистки?
- Я не разбираюсь в том, о чем ты говорил. Не разбираюсь в политике и оружии. Я пишу про искусство.
- А гражданский долг? Ты же разбираешься в том, что хорошо, а что плохо?
У меня закружилась голова. Началось! Что он добивается от меня? Понятно чего, но…. Ник. Человек, который ко мне был добр и приветлив. Человек, который открылся мне, доверился. Чего он ждет?
- А как же долг друга? – еле слышно произнесла я, и облизнула пересохшие от волнения губы.
- Я напугал тебя? Извини, Мира, я не хотел тебя пугать.
Он опустился на колени передо мной и взял меня за руку.
- Не бойся меня, я не сделаю тебе ничего плохого. Верь мне, Мира.
- Верю, - ответила я, или вернее мой инстинкт самосохранения. А может дружеские чувства?
- Пойдем, я приготовлю тебе глинтвейн, ты замерзла.
Да, я действительно замерла, озноб от страха. Казалось бы, что тут такого? Но это страшно, слушать подобные признания. Страшно стать шкатулкой с чужими тайнами.
- Я никому этого не рассказывал, - сказал Ник, когда мы уже пили глинтвейн на кухне.
- Я сохраню твои тайны. Никому ничего не расскажу.
Он улыбнулся.
- Расслабься, Мира. Я же сказал, что не причиню тебе вреда. Хотя, как для журналиста, это шикарный материал.
Нервы готовы лопнуть.
- Ты можешь уйти из преступного мира, перестать торговать оружием, перестать носить маску безразличия и жесткости. У тебя есть легальный бизнес.
- В том то и дело, что не могу уйти из преступного мира. Туда вход стоит цент, а выход жизнь. Как бы банально это не звучало, но это так. Я сам сделал свой выбор. А насчет маски…. Сейчас я без нее. Маска это защита, я ее снимаю перед теми, кому доверяю, а таких людей не много.
- Ник, можно я поеду домой?
- Нет. Тебе приготовлена комната, к тому же я не могу отпустить тебя в таком состоянии. Ты же напугана. Я чувствую твой страх. И еще раз повторю, что не хотел тебя пугать. Думал, ты более хладнокровная.
Теперь улыбнулась я.
- С тобой мне не так одиноко.
Мы сидели и молча смотрели друг на друга. Я вдруг отчетливо поняла, что Ник на самом деле очень одинок. И по странному стечению обстоятельств или еще чего-то, именно я скрасила его одиночество.
«Тебе хочется все-все рассказать».
«Кто ты?»
Да, кто я? Я не помню родителей. Не помню дом, где жила до пяти лет. Но помню рассказ тети про основателя нашей семьи. О человеке, который нажил состояние на том, что охотился за беглыми преступниками, а когда решил осесть в Новом Орлеане, построил дом и занялся каким-то бизнесом. Тетя и сама не знала чем именно. Она говорила, что люди ему очень доверяли. Конкуренты сами выдавали ему секреты, и он этим пользовался. Холодный ум и расчетливость за добродушной простоватой внешностью. Видимо сквозь века это передалось мне. Притягательность для людей и их тайн. Вот только я этим не пользуюсь. Расчетливость и холодный ум мне не перешли по наследству. Предок отдал их кому-то другому.
Как же его звали? Тетя говорила его имя. Я чуть нахмурилась. Ник наклонил голову вбок.
Его звали Натаниэль Деверо.
Я улыбнулась. Ник улыбнулся в ответ теплой и доброй улыбкой.

Утром я вышла из отведенной мне комнаты и спустилась вниз. Ник был в гостиной. Мы встретились, как ни в чем не бывало. То, что пугает ночью, при свете дня становится безобидным. Только утром я поверила, что Ник не сделает мне ничего плохого, а его признание – просто признание, надо было облегчить душу.
- Доброе утро, Ник!
- Доброе утро, Мира! – улыбнулся он. – Завтракать будешь?
- Нет, мне пора на работу и так уже опаздываю.
- Тогда стоит поторопиться, - услышала я голос Джулии.
- Привет, Джулия! – улыбнулась я ей. Джулия улыбнулась в ответ натянутой искусственной улыбкой.
Ревность. Недоверие. Я ее прекрасно понимала.
- Да, мне пора идти, - повторила я. – До встречи Джулия… и Ник.
- Пока, Мира! – улыбнулся Ник.
На следующий день я пыталась дозвониться Джулии и объяснить, что мы с Ником просто друзья. Джулия не отвечала. Я старалась не думать о ней и о Нике. Старалась не гонять мысли по кругу. Я спокойно могу прожить без Ника и без Джулии. У них своя жизнь, у меня своя. Но я не могла полностью отрицать то, что привязалась к Нику, вернее начала привязываться. Ждала его звонка, но он тоже не звонил.
Через день позвонила Джулия, как ни в чем не бывало, пригласила на вечеринку. Я согласилась, для того, чтобы проверить себя – быть рядом с Ником, но при этом  не чувствовать ничего к нему – ни симпатии, ни привязанности. Началась череда вечеринок в компании Джулии и Ника, еще с нами бывал Джером. Танцы, разговоры ни о чем. Ник иногда смотрел на меня долгим взглядом, словно хотел прочесть мысли, а может привлечь внимание к себе. Джулия льнула к нему, как кошка.
Ник устраивал шумные многолюдные вечеринки у себя дома. Часто  на них была и живая музыка. Гости приходили и уходили. Кого-то я знала, кого-то нет.
Когда с нами был Джером, он уводил меня танцевать. Мы танцевали, дурачились, смеялись. Но однажды я спросила его полушутя, когда она слишком крепко прижал меня к себе:
- Сегодня ты не гей? Или я тебе сильно нравлюсь?
- Вообще то я би, но ты мне нравишься, а еще, - он наклонился к моему уху и прошептал, - Ник меня попросил изобразить интерес к тебе. Джулия ревнует.
Любая нормальная девушка отвесила бы Джерому затрещину, а потом и Нику, и ушла бы, гордо подняв голову и сдерживая слезы, полыхая в душе от обиды. А я рассмеялась и поцеловала Джерома, и снова засмеялась. Джером же довольно улыбнувшись, оглянулся на Джулию и Ника. Я не смотрела в их сторону и не видела лица Ника. Я относилась к Нику, как к другу, но в эту минуту мне хотелось, чтобы он ревновал.
- Джулия может быть спокойна, - сказала я, просмеявшись.
- Джулия-то может и будет, ты обо мне не подумала. Что если я не смогу теперь спокойно спать?
- Расслабься! Мы выполняем задание Ника. Так?
- Так этот поцелуй…
- Для Ника.
- Понял. Ты целовала меня, а представляла его?
- Нет. Я целовала тебя, потому что Ник велел тебе развлекать меня.
- Не совсем развлекать. Хотя можно сказать и так.
И мы снова стали танцевать, периодически целуясь. Домой я уехала одна.
Я приходила на вечеринки. Танцевала, общалась с людьми, целовалась с Джеромом, подходила на пару минут перекинуться парой фраз с Ником и Джулией. Домой же уезжала всегда одна. С Джеромом мы договорились дальше поцелуев на публике не заходить. Это игра. Отношения не нужны ни мне, ни ему.
Ник мне теперь не звонил. Мы не общались с той ночи где-то две недели, только виделись в клубах. И я отвыкала от общения с ним. Да и после его признаний я не очень-то хотела слушать его рассказы. Вернее хотела слушать рассказы, но не тайны и признания.
В тот вечер была дома, сидела за ноутбуком, дописывала статью. Джулия снова звала веселиться, на этот раз с ней в клуб, без Ника и компании, но я отказалась сегодня куда-либо идти. Мне это надоело. Надоела все эта наигранность и бесконечное веселье, искусственное веселье, как пластмассовые цветы – красиво и вроде бы радует, но не то, что хотелось бы.
Закончив статью, я прошла на кухню и разогрела пиццу – мой скромный ужин. Потом вернулась в комнату и включила музыку. С музыкой не так одиноко и дом наполняется теплом. Но я не страдала от одиночества, я наслаждалась им. И думала о том, что надо бы вернуться с вечеринки в реальность и пусть будет привычный маршрут дом-работа-дом, это утомляет меньше чем бесконечные танцы под пристальным взглядом Ника. Еще я задумалась о том, чтобы попробовать провести  журналистское расследование на какую-нибудь актуальную тему (спасибо Нику, вдохновил). И только я начала перебирать эти самые темы, зазвонил телефон.
- Да! – ответила я, даже не взглянув на дисплей.
- Мира, забери меня отсюда! – всхлипывала в трубку Джулия.
- Что случилось?
- Ничего не спрашивай, просто забери меня отсюда.
- Ты где? – я начинала волноваться за Джулию. Что с ней могло случиться и почему она звонит именно мне?
- У Ника.
- Что случилось?
- Я хотела к нему приехать, он просил не приезжать, сказал, что у него какая-то встреча. Но я все равно приехала, я думала, что у него встреча с тобой.
- Так ты поехала туда, чтобы поймать там меня? – жалость и тревога вмиг улетучились. Хорошее дело! Так за этим она меня звала на вечеринки, чтобы доказать себе, что между мной и Ником что-то есть, что-то большее чем дружеские отношения. И даже флирт с Джеромом ее не переубедил.
- Так, да. Прости, - проскулила она. – Мира забери меня. Мне страшно. Тут какие-то люди, машины, коробки. Ник закрыл меня в кабинете.
- Почему именно я? Почему ты звонишь мне?
- Не тяни время.
- Я задала вопрос.
- Ник тебя не прогонит, он отпустит меня с тобой. Я не знаю почему, но он очень хорошо к тебе относится.
- Да? – усмехнулась я.
- Он сказал, что ты порядочная и умная.
Я не слишком поверила Джулии, умственные способности я не проявляла при Нике, напротив больше шутила и смеялась.
- Даже так? – тон стал еще насмешливей.
Джулия заплакала.
- Мира, он еще сказал, что относится к тебе как к сестре. Но я …
- Все равно решила меня поймать в его постели?
Джулия зарыдала.
- Мира, пожалуйста, забери меня отсюда, мне страшно. Мне не нравятся эти люди. И я слышала, что они говорили, что арестовали какого-то Дэнни и про то, что нужно…
- Молчи! Я не хочу знать, о чем они говорили.
- Ты приедешь?
- Да. Я заберу тебя.
- Спасибо, - проскулила Джулия.
Я повесила трубку, но бросаться из дома и мчаться за Джулией не торопилась. Я прекрасно поняла, что там за встреча. Риск, что я присоединюсь в кабинет к Джулии, а потом вместе с ней еще куда, в менее приятное место, велик.
Я обругала Джулию последними словами. Вот до чего может довести ревность и желание вывести парня и подругу на чистую воду. Сама может всплыть в чистой воде залива.
Ехать или не ехать? Быть или не быть? В углу гостиной вырисовывался силуэт Гамлета в исполнении Лоуренса Оливье. Литературно-кинематографические персонажи так и просятся в мою жизнь, особенно в трудных ситуациях. Я тряхнула головой, прогоняя Гамлета. Если я не поеду, и Джулию убьют. Косвенно я буду в этом виновата, ведь вдруг Ник ее отпустит со мной. Но могу пострадать и я.
Снова звонок.
- Мира, ты где? – произнесла Джулия захлебываясь в рыданиях. – Мне, правда, очень страшно.
- Уже еду, - ответила я.
Положив телефон в карман, и взяв ключи, я вышла из дома и подошла к гаражу. Не садилась за руль с тех пор как познакомилась с Ником.
Я ехала к дому Ника.
«Может, стоит повернуть обратно? Ничего он ей не сделает, максимум припугнет, как следует», - думала я, но продолжала ехать.
Оставив машину на противоположной стороне, я перешла дорогу и пошла к дому Ника. Никаких машин во дворе уже не было. Поднявшись на крыльцо, я постучала в дверь. Мне никто не открыл. Я снова постучала, на этот раз громче. Дверь распахнулась, на пороге стоял Ник. Его лицо было серьезным и суровым.
- Ник, отпусти Джулию, - сразу сказала я и попыталась войти в дом.
Ник преградил мне путь, посмотрел в глаза и, взяв за руку, впустил в прихожую.
- Дальше нельзя, - спокойно сказал он, так и не отпустив мою руку.
- Отпусти Джулию со мной.
- Джулию? С тобой? – он усмехнулся. – Эта пустоголовая кукла решила вызвать тебя, а ты и примчалась.
- Ник….
- Джулия никуда не поедет.
- Она никому ничего не расскажет, - прошептала я. – Пожалуйста, Ник!
- Она уже рассказала. Тебе. Я ее просил не приезжать, она приехала. Я ее закрыл в кабинете и велел сидеть тихо. Она позвонила тебе, а теперь там рыдает как белуга.
- Она думала, что у тебя встреча со мной. Она не виновата. Джулия ошиблась.
- Ты добрая, Мира. И готова рискнуть жизнью ради этой пустышки, раз приехала сюда, понимая, что тут происходит.
- Ты отпустишь ее?
- Нет, - твердо, но спокойно сказал он. Спорить бесполезно и опасно. В соседней комнате сидят люди не любящие лишний шум и огласку. – Мира, - он обнял меня. – Уходи отсюда. Не подвергай опасности свою жизнь. Не звони мне сама. Никогда. Иди! – он отпустил меня и легонько подтолкнул к двери.
Я молча вышла за двери и слышала, как Ник щелкнул замком и ответил кому-то:
- Сестра. Забыл предупредить, что буду занят.
Спустившись с крыльца, я взглянула на окна второго этажа. В одном из темных окон я видела силуэт Джулии. Она стояла неподвижно. Я пожала плечами в знак того, что ничего не получилось, и пошла прочь.
Всю ночь я не могла уснуть. Сидела в темной гостиной и курила. Хотела позвонить Джулии, но передумала. Своим звонком я могу все испортить. Мне было жаль Джулию. И при этом я понимала настроение Ника. На его месте я тоже бы была зла.
В три часа ночи мне позвонила Джулия.
- Почему он не отпустил меня?
- Джулия, все будет хорошо. Просто сиди тихо, как велел Ник, хорошо? – мой голос немного дрожал, но я старалась говорить спокойно и тихо.
- Ник бандит! Ты этого не понимаешь?
- Ты знала это раньше?
- Ну, он намекал, что занимается нелегальным бизнесом, меня это не пугало…. А сейчас я стала свидетелем чего-то.
- Забудь все, что бы ты там не видела. Ник завтра тебя отпустит.
- Нет, он меня убьет.
- Если бы хотел убить, то уже бы убил. Доверься ему.
- Тебе хорошо все это говорить сидя у себя дома в полной безопасности! – закричала она. – Ты эгоистичная и расчетливая стерва. Ты все это специально подстроила, чтобы Ник был с тобой.
- У тебя уже паранойя. И позволь напомнить, что ты сама меня потащила с ним знакомиться и не моя вина, что Ник увидел во мне друга, с которым можно быть откровенным.
- Ты пронырливая журналистка! – заорала Джулия. Скорей всего для того, чтобы ее слышали те люди, что приехали к Нику. Попытка подставить меня и Ника. – И ты все же приехала, показалась на глаза Нику и уехала, а я просила тебя о помощи.
- Джулия, я пыталась уговорить Ника отпустить тебя, он не позволил.
- Плохо ты пыталась! Ты должна была….
- Я ничего тебе не должна! – я бросила трубку.
Жалость сменилась злостью и раздражением. От бессонницы и тяжелого бесполезного разговора у меня разболелась голова.
Вот черт! Еще я и во всем виновата!
Я отключила мобильный и городской телефоны, и легла в постель. К собственному удивлению уснула я мгновенно.
Утром я узнала, что Джулия трагически погибла. Это мне сообщил Джером. Не успела я включить телефон – тут же раздался звонок, и Джером мне сообщил, что она выбросилась из окна.
Я повесила трубку, ничего не сказав Джерому.
Первое о чем я подумала – а что же там произошло? Ник выбросил Джулию из окна или она сама выпрыгнула? Ведь могла и сама. Но и Ник не святой. Одно его признание про убийство чего стоит. И все же я сомневалась в том, что Ник мог убить Джулию.
Шок от известия я не испытала. Скорби тоже не почувствовала. Бедняжка Джулия. Мне было ее жалко, но не настолько, чтобы плакать. Такую жалость испытываешь к людям, которые погибли в катастрофе и ты узнаешь об этом из телевизора.
Сейчас для меня было важным узнать, что произошло. И я хотела оправдать для себя Ника.
Особняк выглядел пустым и мрачным. Я долго стучала в двери, прежде чем Ник открыл мне.
- Ты здесь как журналистка Миранда Олден или Мира – мой друг? – спросил он, немного зло усмехнувшись.
- Как Мира, - ответила я. – Ты пустишь меня в дом?
Он пропустил меня. Мы молча прошли в гостиную, Ник сел на диван, я рядом с ним.
- Как это все произошло? – мой голос прозвучал строго и конкретно.
- Судя по тону, ты здесь как журналист.
- Нет. Мне хочется знать, что произошло на самом деле. Джулия была моей знакомой. И она вчера звонила мне.
- И чуть было не подставила тебя, - равнодушно заметил он. – А как ты будешь относиться ко мне, если я скажу, что я выбросил ее из окна?
- Как ты думаешь?
- В том то и дело, что я не знаю, что и подумать. Не знаю тебя. Ты можешь сказать, что твое отношение не изменится, а можешь возненавидеть.
- И ты боишься, что я тебя возненавижу? Я не верю тебе!
- Я тоже себе не всегда верю. Что ты хочешь, Мира?
- Ник, я хочу знать правду. Я не возненавижу тебя, если ты расскажешь все, как было.
- И это не станет достоянием общественности?
- Нет.
Ник задумался. Я тоже. Я лицемерила. И он это, видимо, чувствовал. Сама я не могла сказать – возненавижу ли я Ника за убийство Джулии. То, что мне опять станет страшно – это да. А вот, что почувствую потом – неизвестно.
- Я не убивал ее, - спокойно сказал Ник. Я посмотрела ему в глаза. Спокойствие и уверенность меня завораживали. Я не поверила ему.
- Но как все было?
- Когда она орала тебе в трубку напоминание о том, что ты журналистка, в доме уже не было никого кроме меня. Я вошел в кабинет в тот момент, когда она открывала окно. Увидев меня, она закричала, чтобы я не подходил к ней, а сама взобралась на подоконник.
Я стал уговаривать ее спуститься и подойти ко мне. Да я был зол на нее. В какой-то момент мне хотелось подтолкнуть ее, но я продолжил уговаривать Джулию спуститься. Она пошатнулась и выпала из окна. Сломала шею.
Ник отвернулся, и посмотрел в окно. Я осмысливала услышанное. Вполне правдоподобно. Меня смущал лишь спокойный тон Ника и то, как ровно он говорил. Голос ни разу не дрогнул, он ни на мгновение не задумался.
Хочет скрыть правду? Я же и так много знаю. И это знание делает меня и господином и пешкой. Я подавила смешок.
- Мира, - нарушил молчание Ник. – Летнее приключение закончилось. Трагически, как ни печально, но закончилось. Наши пути с тобой тоже расходятся. Мы больше не увидимся, вернее не приедем в гости друг другу, не будем разговаривать по телефону.  Пора расставаться.
- Это все из-за Джулии?
- Нет, Джулия просто ускорила момент расставания. Тебе пора идти.
Я встала и задумчиво посмотрела на Ника. Мне не хотелось уходить, я не могла принять, то я, возможно, вижу его в последний раз.
- Ник…
- Ничего не говори. Прощай, Мира!
- До свидания, Ник!
Я развернулась и пошла к выходу. Чувствовала взгляд Ника, но не обернулась. Но, выйдя из дома, все же оглянулась, Ник стоял у окна и смотрел мне вслед. Я кротко улыбнулась и пошла дальше, уже проклиная Джулию за то, что познакомила меня с ним.
Я привязалась к Нику, а это хуже любви. Привязанность искореняется гораздо дольше, а может никуда не исчезнуть. Любовь это порыв, а привязанность возникает в глубине души, но она, как и любовь, не поддается объяснениям.
Летнее приключение закончилось.
Я сосредоточилась на работе. Самый хороший способ справится с мыслями. Но последние события не выходили из головы. Мысли бегали по кругу. Я не осмысливала поступок Джулии. Не пыталась найти изъяны в оправдании Ника. Я вспоминала минуты долгих разговоров, признание Ника в том, чем он занимается, игра на публику с Джеромом. Вихрь мыслей и образов, открытие новых эмоций и чувств. Запоздалые реакции на ту или иную ситуацию.
А потом…
Потом через неделю погиб Ник. Об этом я узнала из новостей.
Я не испытала шока или невероятного волнения. Внутри что-то щелкнул какой-то механизм, провернулся и сломался. Слишком уж много событий за последнее время. Смерть Джулии, гибель Ника.
«Летнее приключение закончилось». А с ним и две жизни. То, что Ник погиб мне не верилось. Это не так. Ник подстроил эту аварию, у него возникли проблемы, и он подстроил аварию, чтобы исчезнуть из города и начать жизнь под другим именем. Я строила версии достойные кино.
После набрала номер Джерома. Он верил, что Ник погиб и пытался убедить в этом меня. Мной же завладела теория заговора, я считала, что Джером специально это говорит, так велел Ник.
- Когда похороны?
- Точно не знаю.
- Сама все узнаю, - ответила я.
- Тебе туда лучше не ходить.
- Это почему еще?
- Мира, не стоит этого делать.
- Ник был твоим другом и моим.
- Ты уверена, что он считал тебя другом? У Ника нет друзей.
Я повесила трубку, не о чем мне больше говорить с Джеромом.
Домой к Нику я не дозвонилась. Приехав, обнаружила, что дом закрыт. Я узнала, в какой морг увезли тело, но меня не пустили на опознание потому, что я не родственница. К тому же я узнала, что кто-то из родственников Ника распорядился никого не пускать к телу. Все это лишь усилило мою уверенность в своей версии.
Высчитав, когда должны быть похороны, я приехала в дом Ника. Позвонив в дверь, я услышала женский голос:
- Входите!
Я вошла и прошла в гостиную. В большом кресле сидела женщина в красном обтягивающем платье, чуть полноватая, с бледной кожей, крашеными светлыми волосами, которые чуть отросли у корней. Она улыбнулась мне кроваво красным ртом и спросила:
- Ты девушка Ника, так?
- Нет, я друг Ника.
Женщина усмехнулась и встала с кресла.
- А я сестра Ника, Патриция.
- Миранда, - отозвалась я.
- А сокращенно как?
- Без сокращений.
Патриция была мне не приятна.
- Пожаловала проводить Ника в последний путь?
- Да.
- Опоздала. Похороны были вчера.
- Как? – нахмурилась я.
- Да так. Я решила его похоронить тихо. Ник был редким подонком. Что вы все в нем находите?
- А может Ник жив? И эта авария и тихие похороны хорошо сыграны? Недаром ты запретила друзьям прийти на опознание.
Патриция громко рассмеялась. Она подошла к бару открыла бутылку виски и плеснула напиток в бокал.
- Хочешь?
- Нет.
- Да, ты фантазерка! Я видела такие приемы в кино, когда герой инсценирует смерть, но Ник погиб. Реально. Вот, на, посмотри.
Она протянула мне пачку фотографий. Место аварии. Раскуроченная машина. Мертвый Ник.
Я долго изучала фото, разглядывала лицо. Да, это был Ник.
- Налюбовалась? – Патриция взяла у меня снимки и небрежно бросила на журнальный столик. – Он свою девчонку на днях убил. Как ее там… Джульетт… Джудит…
- Джулия. И Ник ее не убивал, это был несчастный случай.
Патриция снова засмеялась.
- Ник мне сам все рассказал.
- Ой, - вздохнула Патриция. – И ты поверила Нику? Откуда ты такая наивная взялась?
- Не на все сто процентов, но все же. Я знаю, что Ник не святой, но…., - я задумалась, Патриции не обязательно знать все то, что я чувствую к Нику, и то, каким он был со мной.
- Что? Не знаешь, что сказать? – язвительно скривила красные губы Патриция.
- Тебе этого знать не положено.
- Присаживайся, Миранда. Поговорим о Нике. Могу тебе кое-что рассказать.
- Нет, я не хочу слушать гадости о нем.
- Придется, - усмехнулась Патриция. – Ник был редкой сволочью и тварью…
Я развернулась и пошла к выходу.
- И я рада, что он мертв! Мир стал лучше и светлее.
Я вышла на улицу и чуть не бегом побежала к своей машине. Дома я кое-как привела мысли в порядок, выпила пять чашек кофе и выкурила полпачки сигарет. Внутри зарождалось новое чувство, и я не могла дать ему название, не могла понять, на что оно похоже. Разочарование, безразличие, жестокость, нежность и искренность тесно переплелись, создавая нечто новое.
Патриция меня удивила и поразила, не в лучших смыслах. Она говорила то, что чувствует к брату. Говорила абсолютно незнакомому человеку. И ей было все равно, она выплескивала свою ненависть. У меня же не было к Нику ненависти. Ко мне Ник относился хорошо и не сделал мне ничего плохого, а Патриция унижала его, а заодно и меня. Матерый бандит и наивное чудо. Сколько всего сказано на эту тему? Банально, сентиментально, иногда жестоко и жутко реалистично.
Но Ник не такое уж исчадие ада, да и я не столь наивна.
Меня снова накрыло мое новое чувство. Мысли о Патриции исчезли. Я лежала на диване и смотрела в потолок. Чувствовала, как по жилам вместе с кровью течет металл, делая меня жестче. На какое-то мгновение я испугалась, но тут же успокоилась, поняв, что смотрю на мир холодным взглядом, как у Ника.
Выйдя из оцепенения, я позвонила Джерому. Он приехал быстро и с порога заметил, что в день похорон Ника не шел дождь.
- Ты тоже будешь похоронен в жаркий знойный день, на небе не будет ни облачка, - хмуро отозвалась я. Джером улыбнулся.
- А во сколько лет я умру, о, мудрая сивилла? – спросил он с шекспировским трагизмом.
- В восемьдесят один.
- Именно в восемьдесят один?
- Тебе много или мало? – язвительно спросила я.
- Хватит, - ответил он. – Хотя если я впаду в старческий маразм…
- Тогда застрелишься.
- Ты сегодня очень добра.
Мы прошли на кухню. Я налила ему кофе.
- Это у нас поминки по Нику?
- Типа того. Я сегодня видела сестру  Ника.
- Знаю ее. Женщина-вамп.
- Не вамп, а женщина-подгнивший персик обмазанный сметаной.
- Тебе она не понравилась, - констатировал Джером. – Мне она тоже не нравится.
- Она не любит Ника, и говорила про него плохо, хотя он умер. Для меня Ник был хорошим, ко мне он относился хорошо, и не важно каким он был с остальными.
Джером ничего не ответил. Я смотрела на него, он на меня. Я прощалась с Ником, будто бы он уехал очень-очень далеко. Я не могла сейчас сказать его образу – прощай навсегда!
- Что у тебя с волосами? – строго спросил Джером. – Тонкие, ломкие. Тебе нужна маска.
Я подавила желание выставить стилиста из своего дома.
- Если сделаешь маску из продуктов питания, то так и быть, доверю тебе свои волосы.
- Сделаем тебе яичную маску…., - засуетился он, роясь в холодильнике и перечисляя компоненты маски, но я его не слушала.
Маска и массаж головы меня умиротворили, и я чуть не мурлыкала от чувства покоя. О Нике мы больше не говорили.
После этого вечера летнее приключение закончилось совсем. С Джеромом дороги разошлись. Я стала жить своей обычной жизнью. Не думала о Нике, Джулии и Джероме.
Три года прошли, наше лето превратилось в далекий сон.
Мерное и сонное движение жизни изменил пожар. Точка отсчета. Я смотрела на охваченный пламенем дом равнодушно, абсолютно без эмоций. Это горел не просто дом, а мой приют, символ порядка и скуки. Вместе с ним горели воспоминания о детстве, тетушкин голос, ее слова о скверной истории, которую мне не к чему знать. Горела тайна гибели моих родителей, вещи тетушки, мои вещи. Сгорала маленькая эпоха моей жизни.
Деньги и документы в несгораемом сейфе. Эта мысль вызвала у меня слабую улыбку. И так получилось, что платье – подарок Ника, в это время было в мастерской. Из моей прежней жизни уцелело лишь платье для прогулки по Новому Орлеану. Я рассмеялась, пожарные и полиция решили, что это от нервов, но я была спокойна.
И вот я в Новом Орлеане. В доме, который по праву принадлежит мне. Сижу в комнате, которую выбрала своей спальней.
За окном ночь, улицы освещает зеленоватый свет фонарей, заросли в моем саду выглядят зловеще. Темные деревья, разросшиеся кусты – стражи дома, мои охранники.
Я хотела спать и еще есть. Спустившись вниз, я взяла свою сумку и вернулась в свою комнату. Из еды только яблоко и вода. Поужинав супердиетической пищей, я легла спать.
Ночью мне ничего не снилось. Ник не пришел в мой сон.
Проснулась я рано, несмотря на то, что поздно легла. Обойдя дом, я нашла в чулане машинное масло и смазала петли калитки, теперь калитка открывалась, хоть и не без скрипа. Потом снова принялась изучать дом, в библиотеке нашла портрет Натаниэля Деверо. С портрета на меня смотрел милейший человек, с открытой улыбкой и серыми серьезными глазами. Даже с портрета он вызывал симпатию. Познакомившись с предком, я решила прогуляться по городу.
Одевшись и немного уложив волосы, я вышла из дома. У соседнего особняка стояла женщина, которая вчера следила за мной.
- Здравствуйте, - шагнула она ко мне. – Вы Олден?
Я поздоровалась в ответ и подтвердила, что я Олден.
- А вы за всеми соседями следите? – спросила я.
- Я заметила, что кто-то ходит у дома Олденов, и вышла посмотреть кто. Здесь много бандитов и воры лазят в нежилые дома. После урагана «Катрина»….
- И вы не побоялись выйти посмотреть на бандита?
- Мне нечего терять, тем более, что в темноте я как призрак.
- Вот уж точно!
Старушка рассмеялась.
- Если хочешь, приходи в гости. Могу много интересных историй рассказать.
- Спасибо, - улыбнулась я. – Как-нибудь обязательно зайду.
Мы попрощались. Я перешла улицу и неторопливо пошла, куда глаза глядят. Сегодня я хотела просто познакомиться с городом, которому суждено во второй раз стать родным.
В какой-то момент я почувствовала, что настал момент навсегда попрощаться с образом Ника, отпустить его и говорить о нем только в прошедшем времени, а лучше совсем забыть то летнее приключение. Новый Орлеан бережно забрал у меня Ника, растворил его в своем влажном теплом воздухе, и наверняка, приготовил для меня новую встречу.


По дороге домой, я зашла в книжный магазин, мне захотелось перечитать ту самую книгу Ричарда Баха, которую я читала в доме Ника. Сейчас она откроется мне по-новому, ведь я изменилась, хотя и сама не могу понять насколько сильно.
Спустившись с крыльца, и прижимая к груди книгу, я направилась в сторону дома, предвкушая, как проведу остаток дня за чтением в библиотеке, а может в своей комнате. Как буду время от времени выглядывать в окно, вдыхая сладкий аромат сада, высматривая в небе чаек – вдруг промелькнет.
- Миранда Олден! – не робкий вопрос, а утверждение, громкое и даже немного резкое. Я остановилась и обернулась. Передо мной стоял он. Я узнала его серые глаза, его особый взгляд.
- С возвращением! – ответила я, абсолютно спокойно, ничуть не удивившись.
- И тебя тоже, - мягко улыбнулся он.