Книга мертвого Часть 2 Глава 15

     В костюме я ощущал себя неудобно. Надевал его лишь третий раз, и привыкнуть не мог. Чувствовал, что одет как денди. Да и повод был несерьезный, последний звонок. Обнадеживающие напутствия, формальные рукопожатия – мне не стоило наряжаться по такому случаю. Зайду в аудиторию, а там нормальные люди сидят, в джинсах и рубашках. Будут злорадствовать, пальцем показывать. Да еще и этот кричащий желтый галстук, который десять лет валялся в гардеробе, смотрелся совсем старомодно. Я подходил к институту и все чаще оборачивался, не смеется ли мне кто в след. Когда поднимался по лестнице, на ум пришло одно уместное слово – забей. Зашел во второй корпус здания и около кафетерия встретил Наташу. Она была одета в красивое праздничное платье. Туфли на высоком каблуке и белое ожерелье, похожее на жемчуг, придавали ей загадочный вид. Не хватало одной детали - белых перчаток по локоть для полного воплощения образа соблазнительной женщины.
   
 - Кажется, вас зовут Татьяна? – с сомнением в голосе спросил я незнакомку.
 - Мсье Онегин? – озадачилась Наташа, немного нахмурив брови и слегка наклонив голову вправо.
 - Как здешние пирожки с повидлом, может, стоит и мне отведать?
 - Ах, сударь, не стоит, поверьте мне, искушенной в диетах натуре.
 - Что же так? Тесто не парное, али сливок не хватает?
 - Да нет, вчера узнала, что в Париже лакомиться повидлом – моветон, к тому же с дрожжевым тестом, - она взяла меня под руку, и мы направились на третий этаж. 
 - Экая досада. Как же теперь жить? Ну, да ничего. Мой знакомый купец, имеющий солидный капитал, пряники и самовары из Тулы возит. Это вам не казенные пирожки. Замечу, что нет ничего лучше, чем сдобные сласти в нашей матушке России. Кстати, как ваша матушка поживает, Аграфена Никитична? Всенепременнейше передавайте ей мое почтение.
 - Ах, вы ошиблись. Ее зовут Авдотья Евлампиевна. В последнее время она часто хандрит. Слава богу, дачный сезон начался. Клубнику будет собирать с грядок. Вкуснее нашей нет во всей округе. Вы даже представить себе не можете, какая она сладкая. Заходите с тульскими пряниками, мы вас попотчуем своими скромными дарами с шести соток. У нас есть еще вишневый садик. Матушка обожает из вишен делать варенье, без косточек. Слабость у нее к нежным плодам, почти всю жизнь отдала этой страсти. Жаль расставаться с родным домиком, садиком, хризантемами.
 - Произошло что-то ужасное?
 - Матушка уже на пенсии, а содержать такое хозяйство очень трудно. Не хватает средств. Пришлось уволить служанок, и теперь Авдотье Евлампиевне приходится самой все делать. К тому же ей надо обеспечивать нас, двух дочек. Чтобы купить платье, которое вы видите на мне, ей пришлось заложить комод. Как-то к нам зашел солидный дворянин, из новых, и сказал, что все скупает. А мы не можем расстаться с делом всей нашей жизни. Матушка не вынесет позора, опять начнет хандрить и плакать. Ко всему прочему, дворянин предлагает скромную цену. За нее не купишь даже велосипед. Вы слышали о такой забаве, велосипед называется? В Париже нынче модно. Я тоже хочу самокат с педалями: большой, белый, непременно с клаксоном. Буду кататься на белом велосипеде в белом платье, и держать белый зонтик от солнца. Вы будете бежать рядом, улыбаться и трепетно держать чашу с клубникой. Вдруг мне захочется. Потом я как бы упаду случайно, прямо на вас, а вы…нет, клубникой все платье испачкаете. Матушка никогда не купит велосипед. Скажите, а что ваш знакомый купец, он очень богат? Надеюсь, вы будете столь любезны, что познакомите с ним. Может быть, он спасет наш вишневый садик. 
 - К величайшему сожалению, он редко появляется в нашем губернском городе. К тому же, капиталист ненавидит велосипеды.
 - Все пропало, все пропало.
 - Не печальтесь так сильно. У вас есть еще надежда. Кажется, вы имели виды на поручика Валуевского. Статный господин, и саблей махать умеет. Благородие, как-никак. Когда-нибудь он станет генералом. Хотя нет, пожалуй, дальше штаб-офицера не пойдет.   
 - Или рядового. Ах, давайте не будем вспоминать прошлое.
 - Что же так?
 - Недавно, на пасху, он дрался на дуэли. Ранил штабс-капитана в ухо. Теперь его отправят на Кавказ. Это ужасно, ужасно.
 - Он же из-за вас подвергался опасности. Будьте мужественны, как жены декабристов, и отправляйтесь за ним в аул. Говорят, там замечательная природа. Будете сидеть на веранде, пить чай и вздыхать, глядя на горы. Иногда Ваше благородие будет махать шашкой на горной лужайке, а вы кружить вокруг него на велосипеде.
 - Он, конечно, поступил по-рыцарски, но пить надо было меньше. К тому же, там катаются только на ишаках.
 - Да, как жесток этот мир, как жесток. Скажите мне лучше, сударыня, как проходят ваши бессонные ночи над дипломными письмами? Небось, воск от свечек покрыл весь письменный стол?
 - Ах, сударь, вы больно кольнули меня, затронув самые сокровенные чувства души. Вместо слов получаются бакенбарды, а вместо точек – сердечки.
 - Какие еще бакенбарды? – я остановился и машинально почесал подбородок. Мы стояли в пролете между вторым и третьим этажами. Группа студентов в спортивных костюмах змейкой пробежала мимо нас, и за ними потянулся шлейф из пота и матерных слов.
 - А ты на себя в зеркало посмотри, - покачивая головой, сказала Наташа.
 - И что там? Ну, не брился пару дней, максимум - неделю.
 - Пару дней, скажешь тоже. Все у вас, мужиков, быстро происходит. Ну, ладно. Скажи, как мы смотримся вдвоем? – она снова взяла меня под руку, и мы продолжили путь.
 - Идеально. Только мой галстук не подходит к твоему коричневому платью.
 - Ты что, аксессуар к моей сумочке? Он и не должен подходить. К тому же, у меня платье бордового оттенка.
 - Что же, я не могу отличить два цвета?
 - Значит, не можешь. Коричневый – это…это цвет плинтуса. Вон, посмотри,- она показала на темную полоску, растянувшуюся по полу.
 - Ну-ка, давай сравним, - я взял ее за укороченный рукав и визуально сопоставил две линии. – Так не видно, присядь, - притягивая ее локоть к плинтусу, я сел на корточки.
 - Ты что делаешь? – она вырвалась и сумочка, которую Наташа держала во второй руке, как молот опустилась на мою спину.
 - Опять ты обижаешься. Что теперь не так? Вы, женщины, все время злитесь из-за пустяков. Скажи, почему? - я поправил пиджак. 
 - Пустяков? Тебе нравится издеваться, все хихоньки да хаханьки, а как дело доходит до серьезных вещей – так в кусты. Ты не просто дальтоник, я удивляюсь, что вообще можешь видеть.
 - Ну, хватит, извини, - я обнял ее и подставил локоть для женской руки. - Ну что, идем дальше?
 - Все вы одинаковые, теперь вот извиняешься, - вздохнула Наташа, пристраиваясь ко мне.
 
    Мы поднялись на третий этаж, где собрались однокашники. Я хотел подойти к друзьям, поздороваться, но Наташа не отпускала меня. Она по-королевски держала сумочку на предплечье, незаметно сжав пиджак на моем локте. «Вау, смотрите, кто идет», - послышались возгласы. «Прямо с обложки журнала», - продолжил чей-то голос. Голубое платье промелькнуло между ними и исчезло в дверях аудитории.
 
    Не торопясь, мы зашли в зал, по периметру которого расположили столы, а в центре, в несколько рядов, для нас расставили стулья. Официальная часть поздравления длилась недолго, после чего вышли первокурсники и показали скетч о студенческой жизни. Затем появился декан и лично поблагодарил каждого выпускника напутственными словами и одной гвоздикой. Костюм, галстук, начищенные ботинки, теперь и цветок в придачу – мне не верилось, но под это описание действительно подходил я. Может, сорвать бутон и закрепить в петлице? Нет. Куда бы его деть? Пожалуй, отдам кому-нибудь.

 - Рома, держи бескорыстный подарок, - сидевший рядом Петя опередил меня и протянул гвоздику.
 - Благодарствую. Теперь их две у меня. Ты безмерно щедр сегодня.
 - Тогда вручи Наташе. Ей все равно будет приятно, решайся. 
 - Ты понимаешь, что отдаешь мне закуску?
 - Я об этом не подумал. Ах ты, прохиндей, точно подметил, цветок хорошо монтируется с шампанским. Пожалуй, оставлю себе, - сотрясая воздух указательным пальцем, словно укоряя воришку, Петя спрятал гвоздику.
   
    «А теперь разрешите представить генерального директора агентства недвижимости. Он тоже учился на нашем факультете, и сейчас ему хочется сказать вам несколько слов», - объявил декан и повернулся к бойкому лысоватому мужчине, предоставляя гостю кафедру. Тот не стал тратить лишних слов на воспоминания или перечислять успехи в бизнесе. Он воздержался от соблазна похвалить нас или выказать уважение и гордость. Его речь быстро перешла к рекламе своего агентства и работе риэлтора, в которой нам непременно следовало попробовать силы. «Если вы хотите быть успешным человеком, то работа с недвижимостью – настоящее дело для вас. Адрес и телефон вы можете спросить у Георгия Валентиновича, вашего декана», - завершил он обращение к нам.
 
     Торжественное собрание закончилось, и зал стал пустеть на глазах. Ко мне подошла староста и предупредила, что группа собирается в соседней аудитории. Я не спросил, для чего – это должен быть сюрприз. Когда я вошел в приоткрытую дверь, то увидел девушек, которые сомкнулись в плотное кольцо и увлеченно шептались между собой, второпях улаживая детали. Они что-то задумали, но теперь я догадывался, о чем могла идти речь. Староста покопалась в сумке и достала пачку поздравительных открыток. «Внимание, группа «А»,- обратилась она к присутствующим. - Как вы помните, я просила написать сжатую характеристику друг о друге, создать лаконичный, так сказать, но емкий образ каждого однокурсника. Это касалось учащихся только нашей группы, с которыми мы провели вместе пять лет жизни. Теперь, объединив мнения всего коллектива о каждом из нас на открытке, я хочу раздать вам результаты, - староста начала зачитывать фамилии на обратной стороне своеобразного послания и вручать его с нескрываемым удовольствием. - Рома, здесь все, что мы думаем о тебе», - сказала она, передавая подарок. Открытка напоминала чем-то детскую раскраску, оформленную с одной стороны в празднично-красный цвет и исписанную с другой.
 
    Когда-то я отказался поддержать спорную затею. Что я мог сказать им после пяти лет мимолетных разговоров, молчания, случайно брошенных фраз - что кого-нибудь из них хорошо знаю? Я мог написать о каждом только то, что они хотели видеть в себе со стороны. Это было не интересно. Может, за моим нежеланием скрывалась лень, или боязнь случайно обидеть кого-то. Семен заметил, что если бы их группа решилась повторить эксперимент, то друзья перессорились и стали заклятыми врагами. Тем не менее, мне не терпелось посмотреть на личную характеристику, воспринимая инициативу однокашников как шутку.
 
    Я перевернул открытку. Как же они представляли меня? Под жирными расплывшимися точками красным фломастером были выведены анонимные фразы, хаотично залепившие бумагу, словно шпаргалку школьника. Я бегло прочитал тезисы и сперва усмехнулся. Мнения обо мне разделялись на две ветви, или два разных взгляда. Просматривая открытку во второй раз, я внимательнее присмотрелся к словам: «интересный», «забавный», «остроумный» - таким я казался одной части группы, и еще «смешной». Смешной? Никак не ожидал столкнуться с такой меткой. Подошла очередь ознакомиться с другими чертами, которые не стали для меня откровением, кроме одной. Для нее я не давал повода, как считал: «а нам все равно», «моя хата с краю», и в заключение простое, но емкое слово - «равнодушный».
 
    Равнодушный. Я даже догадывался, кто мог написать его. Безразличный. Сколько смыслов привязано к нему, сколько приклеено штампов и значений. Когда человек боится, или испытывает страх, когда он сторонится опасности или закрывается в себе, ему говорят – ты равнодушный. Если он не имеет четких принципов, жестких позиций по любому вопросу, тогда ему выносят приговор - равнодушный. Чтобы избежать клейма, надо обязательно выбрать чью-то сторону, быть с кем-то. Свой безмолвный путь приравнивается к точке зрения врага. Меня вдруг посетила мысль, что ни одна война за всю историю человечества не развязывалась равнодушными людьми. Но в слове, написанном на открытке, слышалось другое обвинение. Мне надо было разделить мир на белое и черное, сказать девушке  да или нет, и упрек подталкивал солгать себе и встать на сторону "да", чтобы не оказаться равнодушным. «Не знаю, может быть»,- хотелось ответить этому человеку, чтобы не огорчать, хотя правильным вариантом было бы - нет.