корова чайка

          корова чайка

«В глубине символического образа
его создатель, или реципиент мыслит,
в идеале, математическое разложение
функции в бесконечный ряд приближений, для которых эта функция вещи,
или жизни, является моделью...»
А. Ф. Лосев (начало цитаты)
   
В пору весеннего половодья прибыл на самодельном плоту в маленькое волжское село Пугашкино, шустрый, голубоглазый, с остатками пшеничного цвета кудрей, ниспадающих на старческие плечи, профессор Шишко. Быстро зачалив примитивное средство навигации за сук огромной коряги, Шишко спрыгнул на зыбкий берег родины. Не теряя ни минуты, он прижал к груди потрепанный кожаный портфель и побежал к дому брата Гектора. Несмотря на то, что они не виделись лет двадцать, Шишко не стал тратить время на приветствия и уже от самой калитки закричал: «Потоп, тревога, собирай народ!»
Полная противоположность брату, толстый, неторопливый Гектор и не подумал никуда бежать. Широким движением руки он указал на грядку с помидорами и гордо произнес: «Мои томаты!» А затем вынес из погреба большую бутыль самогона.
Шишко рассердился. Швырнув на крылечко портфель, он ловко вскарабкался по ветхой лестнице на крышу дома и вновь завопил: «Потоп, тревога! Земляки, сюда!»
Село безмолвствовало. На улицах не было даже собак.
Гектор уже нарезал помидоры, налил в стаканы первача и спокойно ждал брата за столом под яблонькой.
Шишко на время оставил попытки поднять «воздушную тревогу» и спустился на землю.
Гектор поднял стакан: «Народ удит рыбу, пенсионеры пьют, потоп откладывается. Будь здоров, вкуси дары природы!»
Шишко выбежал за ворота — никого! Гектор налил себе еще: «С приездом, Ахилл!»
Беспомощно разведя руками, Ахилл вернулся во двор.
Братья Шишко родились в эпоху огненных дней Революции.
Воодушевленный происходящим в стране отец дал им имена героев греческой мифологии, а сам вскоре погиб на дне омута в схватке с сомом. Сыновей храброго рыбака воспитывала доярка Авдотья — мать героев.
В восемнадцать лет Гектор ушел в армию, а Ахилл поступил в университет.
Злой рок отправил вскоре Авдотью на деревенский погост, и братья перестали встречаться. Упрямый Шишко грыз науки в постоянной надежде сделать величайшее мировое открытие. Толстый Гектор вернулся в «родовое поместье», рыбача и попивая на лоне природы. Всю жизнь братья оставались холостяками, не продлив род,не познав чувства отцовства.
...Итак, сидели под яблонькой дети огненных лет и молча пили первач, закусывая хреном и помидорами.
Наступил вечер. На закате, во дворе и за воротами дома Шишко собралось население Пугашкина, взбудораженное приездом земляка и вестью о грядущем потопе. Шишко выбежал на крыльцо. Он был краток: «Земляки, здравствуйте! Заявляю вам как профессор астрономии и математики, что все явления в мире, — от душевного потрясения до цикличной активности вулкана Везувия, можно объяснить научно. Например, формула грядущего наводнения в Пугашкине состоит из: «икс» — участившегося мерцания звезды Аэлиты, умноженной на количество следов снежного человека в Израиле, и «игрека», поделенного, в свою очередь, на окружность болот под Парижем!»
Ответом Шишко был хохот. Профессор высыпал из портфеля циркуль, манометр и подзорную трубу.
Двор опустел. Напрасно кричал Шишко вслед землякам о немедленной защите села и создании плотины — закусанные комарами рыбаки разошлись, крутя ему в ответ пальцем у лба... Ученый искренне опечалился, вернулся в дом и неожиданно заснул.
Вечером озорники-малолетки закидали его окна глиной. Ночью какой-то пьяный гармонист пел неприличные частушки про сумасшедших ученых, используя «иксы» и «игреки», известные только русскому народу.
Дня три Гектор молча окучивал помидоры, Ахилл перебрался на сеновал и исписывал выбеленные временем стены таинственными знаками.
На четвертый день разразилась такая гроза с невиданным в этих краях двадцатичетырехчасовым ливнем, что многие лодки затонули, а уровень воды в реке поднялся угрожающе высоко.
Это совпадение нисколько не поменяло иронического отношения к профессору. Земляки, посмеиваясь, по одному и семьями зачастили в гости.
Как цыганку-гадалку, спрашивали они профессора о своем прошлом и будущем, умоляя решить их проблемы при помощи формул. Шишко не держал обиды. Он серьезно консультировал желающих и исписывал им ладошки математическими ответами.
Дальней родственнице Дуне Ахилл пообещал, что она забеременеет послезавтра, когда солнце выйдет в зенит, муж останется дома, а Марс не будет виден землянам, закрытый лапой Большой Медведицы. Соседу Прянчину посоветовал срочно отправить сына в Египет, где женское население превышает мужское на две единицы. Двухсотлетнему же старожилу села, Рыбкину, на вопрос: куда делась его корова Чайка? — просто провел чернильную линию от груди до ступни, написав на подошве «Англия». Старожил обнажил в улыбке последний зуб, но Шишко закричал: «Деда, корова не вернется — эмигрировала на родину, в Великобританию. Мать ее Пеструха предательски понесла от быка Чарльза, спрыгнувшего два года назад с баржи в трех километрах двадцати пяти метрах вверх по течению».
«Объяснения и прогнозы» гадалки Шишко мигом разнеслись по селу...
Русский народ знает, как помочь в трудную минуту: сельчане понесли во двор братьев браконьерскую икру, воблу, крепкие наливки, абсолютно необходимые при временном сумасшествии.
После подобного сочувствия нервы профессора и впрямь сдали. Он, рыдая, пил первач и умолял земляков срочно обучить свиней строить плотины ввиду миграции бобров в Австралию, предлагая метод трехдневной дрессуры, пока не поздно... Шишко был уверен — потопу быть!
Терпеливо выслушивали сердобольные женщины страдальца, ласково расчесывая гребнем остатки его кудрей.
В ночь пятого дня Пугашкино познало Великий потоп. Жертв, к счастью, не было — козы, люди, гуси уплыли в лес и стали вить гнезда в ожидании успокоения стихии.
Астролог и математик, привязавшись к печной трубе, грустно созерцал ныряющего за «томатами» брата. Ахилл, ощущал свою полную ненужность. Он столкнулся с необъяснимым — неверием народа.
К вечеру из города прибыл катер. Почтальон Вадик развез по гнездам продукты и предметы первой необходимости, а Шишко вручил пакет. Профессор быстро прочел сто листов, убористо исписанных формулами, сориентировался по азимуту и поплыл вразмашку к берегам Сахары.
Грустно махал ему вслед брат Гектор, кричали из гнезд земляки, сожалея и раскаиваясь, но гений, воодушевленный новой миссией, уже никого не видел и не слышал.
Проделав в кратчайший срок длинный и опасный путь, Шишко точно вышел на цель — посреди Сахары лежала лапками вверх обессилевшая маленькая черепашка. Ученый торжественно перевернул ее, окропив давно не пившую тварь слезами радости, пробормотал про необычайное в этом месяце давление атмосферного столба и счастливо улыбнулся — он сам, его точные расчеты все же кому-то понадобились на этой планете неверующих людей.
               
                «...Художник может эту
                модель и не осознавать...»
                А. Ф. Лосев (конец цитаты)