Родина выдала

Строевой смотр офицеров был приурочен к прибытию молодых выпускников. Августовская жара к четырём часам дня набрала полную силу. Залитый солнцем плац дышал зноем – здесь, в сороковых широтах Средней Азии, в это время дня всё живое старалось спрятаться от пекла. Исключение составляли офицеры войсковой части, мающиеся от жары в развёрнутом двухшереножном строю. Командир части, опытный подполковник, отдал распоряжение командирам подразделений прибыть за 10 минут до назначенного срока. Командиры, делая поправку на разгильдяйство подчиненных, накинули на указанное время свои 10 минут. В результате двадцатиминутного ожидания инспектирующих лиц на солнцепёке служивые изрядно взмокли. Пот струился из-под фуражек, проявлялся тёмными пятнами на плечах и спинах рубашек, смешивался с пылью, оседавшей на раскрасневшихся  лицах. Командир части переминался перед серединой строя, вытирая залысины белоснежным платком и украдкой посматривая на часы.

На противоположной стороне плаца появилась группа людей. Впереди бодро вышагивал маленький сухощавый полковник Андреев, начальник политотдела управления, за ним грузно топали сопровождающие рангом пониже. Это и была комиссия, направленная для проведения строевого смотра.

- Ча-а-асть! Равняйсь! Смирно! – раздался зычный голос командира. – Ррравнение наааа… Лево!!!

Под жиденькие звуки скромного оркестра два офицера начали движение строевым шагом навстречу друг другу. Свита полковника замерла вдали, приложив руки к головным уборам. Начальник политотдела, несмотря на свои предпенсионные года, печатал асфальт не хуже своего визави. Поджарая фигура, аккуратные стрелки русых усиков, заострённый нос и пронзительный взгляд не давали усомниться в командных способностях Андреева. Даже странно, почему он последовал по политической, а не по командной стезе.

- Товарищ полковник! – разнесся над плацем голос командира части, - Офицерский состав войсковой части для проведения строевого смотра построен! Командир части подполковник Усенко.

- Здравствуйте, товарищи! – повернулся Андреев к строю.

- Здрав-желав-товар-полков!!! – слаженно гаркнули десятки глоток.

- Вольно, - скомандовал начпо и жестом подозвал офицеров комиссии.

Смотр начался. Командиры подразделений развели подчинённых на места проведения смотра, проверяющие распределились между ними. Усенко вместе с грузным кадровиком-старлеем сопровождал Андреева. Тот ходил от строя к строю, придирчиво осматривая молодых лейтенантов и почти не обращая внимания на давно знакомых ему капитанов и майоров. Время от времени он останавливался у какого-то бедолаги:

- Лейтенант, достать и показать платок и расчёску!..

- Достать и показать удостоверение личности и личный номер!..

- Левую ногу на каблук ставь, показать носки! Почему носки неуставного цвета?..

После того, как полковник с командиром части отходили от проштрафившегося лейтенанта, к тому подходил кадровик и записывал его фамилию в маленький блокнот. Оргвыводы для командиров подразделений были обязательной частью программы строевых смотров.

Наконец, Андреев с Усенко добрались до группы, в которую влилось наибольшее количество лейтенантов. Двенадцать зелёных юнцов тянули вверх подбородки  перед грозным ликом начальника политотдела. Еще не впитавшие южный загар свежие лица блестели от испарины.

- Так, лейтенант! – обратился Андреев к одному из них. – Почему у вас рубашка большая? Что это такое? – и он подёргал за приталенный пояс рубашки.

Рубашка лейтенанту и вправду была великовата. Не то, чтобы висела мешком, но располагалась на щуплой фигурке довольно свободно, а пояс слегка колыхался на ветру. В условиях зноя это обстоятельство давало определенные преимущества носителю рубашки, создавая под тканью подобие вентиляции.

Однако лейтенанта не смутил строгий тон проверяющего. Продолжая преданно смотреть полковнику в глаза, он без запинки ответил:

- Такую Родина выдала, товарищ полковник!

Было совершенно очевидно, что эта фраза для молодого выпускника была не в новинку. За ней стояла длинная череда получений вещевого имущества со склада училища, когда разжиревший прапорщик выдавал курсантам не то, что подходит по размеру, а то, что залежалось на складе, каждый раз сопровождая выдачу фразой: «Бери, бери! Родина выдала – носи! Мало? Растянешь! Велико? Ушьёшь!..» Да и курсовые офицеры не были оригинальными в формулировках, наказывая курсантов, пойманных на ушивании галифе или наращивании каблуков парадных ботинок: «За самовольное искажение выданной Родиной формы одежды объявляю пять нарядов на службу вне очереди!..». Ответ на простой вопрос о размере рубашки слетел с уст лейтенанта сам собой, без малейшего промедления.

Однако начальник политотдела управления, судя по всему, учился в другом училище и в другую эпоху, потому что, услышав подобную ересь в адрес Родины, аж споткнулся. Сдвинув брови, он бросил на дерзкого выскочку испепеляющий взгляд:

- Что-о? Родина выдала?!

- Так точно!

- Умничаешь, лейтенант? Фамилия?!

- Лейтенант Дулевич!

- Объявляю выговор! – отчеканил полковник, и на его скулах заплясали желваки.

- Есть выговор!

- Командир части! – повернулся Андреев к Усенко. Тот вместе с кадровиком замерли в ожидании указаний. – Записать лейтенанту Дулевичу выговор в служебную карточку!

- Есть, товарищ полковник! – щелкнул каблуками Усенко. Кадровик прилежно открыл свой кондуит и заскрипел ручкой.

- Ему, видите ли, Родина выдала! Ты, лейтенант, ещё поучи меня Родину любить! А если завтра война, кто пойдет Родину защищать? Я, что ли? Или ты, сопляк?!.. – кипел начальник политотдела, не сводя тяжелого взгляда с лица своего оппонента. Тот продолжал стоять навытяжку и безучастно смотрел вдаль. Ему очень хотелось скаламбурить в ответ на вопрос о защите Родины, но он удержался. В начавшейся офицерской карьере и так наметилась первая пробоина.

…Не далее, чем через год, полковник Андреев собственноручно писал партийную рекомендацию лейтенанту Дулевичу для вступления кандидатом в члены КПСС. Никакого выговора в служебную карточку кадровик лейтенанту не записал: на молодых выпускников, согласно руководящим документам, в течение трёх первых месяцев офицерской службы нельзя было наложить дисциплинарное взыскание. Кроме того, Дулевич в короткий срок хорошо освоил вверенную ему технику, успел прослыть отличным строевиком, лучшим начальником караула, требовательным и заботливым командиром. Было и еще одно обстоятельство, о котором полковник Андреев узнал через неделю после того августовского смотра: тёща лейтенанта, души не чаявшая в своём зяте, занимала пост директора промторга  гарнизона. По советским временам тотального дефицита, перед молодым офицером открывались широчайшие горизонты…