Факты биографии. Воспоминания о Норильске

ФИНАЛИСТ ПРЕМИИ "ПИСАТЕЛЬ ГОДА 2015" http://www.pisatelgoda.ru/2015/final.html
Включен в сборник "100 писателей года" - 2015.

НАЧАЛО

     … В Норильск я прилетела в первых числах января 1990-го года. Из Сочи – транзитом через Москву. В Сочи – плюс семнадцать, в Москве – минус два, в Норильске – минус сорок семь…
     Два дня просидела в квартире у друзей, которым была обязана своим появлением здесь, взирая через окно на низкий туман, наполовину скрывавший от меня силуэты домов, людей и начало улицы, в которую плавно перетекал двор старого дома по улице Лауреатов. За ней был город, о котором, как мне казалось, я уже знала так много и который давно мечтала увидеть. Но на улицу выйти было страшновато... Правда, успокаивала мысль о куцей дублёночке, купленной по случаю на сочинском рынке, и унтайках* сорок четвёртого размера,  доставшихся мне по наследству от матери близкого друга, сохранившей эти реликвии в память о жизни в любимой северной столице. Когда собираешься в незнакомый край, пытаешься в своём воображении представить, какой он… Норильск виделся мне городом будущего, самых современных технологий и инноваций. Когда мы приземлились в аэропорту "Алыкель", я была твёрдо уверена, что от самолёта до самой остановки городского транспорта все пассажиры проследуют в специальном рукаве, защищающем людей от воздействия северных морозов и ветров. Таким “рукавом” сейчас, конечно, никого не удивишь. А тогда от самолёта до ворот аэропорта пришлось идти пешком, сопротивляясь свистящим порывам ветра (“рукав”  появился только лет через двадцать, в 2009 году).
     Мне сказали, что первое время придется жить в ”гостинке”. ”Как хорошо” – думала я – “это же так романтично!”.  В моем понятии ”гостинка” была гостиницей, в которой всё предусмотрено  для защиты людей от вредного воздействия холодов и морозов. Я представляла себе красивый современный комплекс, в котором, не выходя на улицу, можно посетить всё, что нужно для комфортной жизни: магазин, кафе, спортзал, парикмахерскую, кинозал... ”Гостинка”, в которой мне предстояло провести первые годы жизни на севере, оказалась в Кайеркане (до 2004 года – город-спутник Норильска), была семейным общежитием, имела довольно обшарпанный вид и почему-то называлась ”Кошкин дом” (название, видимо, сохранилось с того времени, когда эта “гостинка” была женским общежитием). Так началась моя северная жизнь.
     Поменяв север Кавказа на юг Таймыра, я подвергла свой организм определённому стрессу, как говорят врачи-психологи. Адаптация к северным морозам после южной жары прошла относительно спокойно – помог внутренний энтузиазм и запас прочности, выработанный за время занятий горным туризмом в походах по окрестностям Сочи: Красной Поляне и Кавказскому заповеднику. Хотя до сих пор помню, как сильно перехватило дыхание, когда я впервые вышла на норильскую улицу – так заметно с непривычки ощущалась нехватка кислорода…

* унтайки – меховая обувь из оленьего меха

ПЕРВАЯ ПУРГА

     Мы возвращались с работы на служебном автобусе,  и мои сотрудницы сказали мне – “Готовься, начинается пурга”.  Ну, пурга и пурга, подумаешь… Что мне, южанке, какая-то пурга!
     Автобусы привезли нас в Кайеркан,  мы стали спускаться с горки вниз (автостанция в то время была расположена на открытом незащищённом месте с крутым спуском). И вдруг меня подхватило и понесло! Потом я узнала, что в этом месте находится “аэродинамическая труба” и его по возможности надо обходить стороной. Но в тот момент это было для меня полной неожиданностью. Мне удалось уцепиться за арматуру, торчащую посреди дороги. “Ничего” – думала я, – “ сейчас немного подует и перестанет”. Наивная…Время шло, я стояла на семи ветрах, уцепившись за спасительную арматуру, и надежда оторваться от нее становилась всё слабее и слабее... Метрах в двадцати от себя я вдруг заметила санки с войлочным покрытием и слюдяным окошком, которые развернулись поперёк улицы и остановились. В них лежал малыш. А догнать санки пытался молодой мужчина, но у него получался бег на месте: встречный ветер валил с ног и не давал ни на шаг продвинуться вперед. Я хотела дотянуться до санок, чтобы придержать их, пока папаша доберётся до своего дитя, но попытки оторваться от арматуры оказались напрасными. Мужчина размахивал руками и что-то кричал, но с места так и не сдвигался. А ребёнок же … спокойно спал! Видимо, успел этот северный ребёнок ко всему привыкнуть за свою пока недолгую жизнь. Я всё-таки решилась предпринять еще одну героическую попытку оторваться от спасительной арматуры. И тут сумка улетела от меня в одну сторону, шапка в другую… Спасибо, нашёлся сердобольный мужчина, который полез в сугроб за сумкой и шапкой и вывел меня на такое место, откуда я смогла относительно спокойно дойти до своей “гостинки”. Самой бы мне не справиться… Правда, когда я уже видела своё заветное крыльцо, очередной порыв ветра заставил меня резко свернуть и промчаться мимо него прямиком в тундру, начинавшуюся сразу за домом. Хорошо, что на какой-то момент порыв ветра стих, и я успела свернуть к дому. До сих пор помню ту неописуемую радость, которую я испытала, когда мне всё-таки удалось попасть домой...
     А через несколько дней мне ещё раз пришлось натерпеться страху. По дороге на автостанцию решила срезать путь, пройдя напрямую. “Срезала”… Провалилась в сугроб одной ногой, вторая осталась на поверхности… Лежала на снегу, как подстреленная птица, вместо крыльев – разметавшиеся полы шубы. Одна нога наверху, другая увязла в сугробе, рядом никого. И, что самое обидное, – вижу сверху, как в наш служебный автобус садятся и отъезжают мои сослуживцы. Кричать бесполезно – не услышат… Но повезло – кое-как выбралась.
     Ещё одно воспоминание. Как-то возвращались домой на служебном автобусе. Автобус застрял, и мы стояли на сильнейшем ветру несколько часов, пока за нами не прислали “кировец”*.  Пока автобус раскачивался от порывов ветра, а мы в нем тряслись, как шпроты в банке, думала, домой не доберёмся. Но всё-таки добрались.…
     Живя в городе-спутнике Норильска Кайеркане (а “Кайеркан” в переводе с местного наречия означает “долина ветров”), я узнала о таких понятиях, как “чёрная пурга”, “колонна”. В Норильске под термином «чёрная пурга» подразумевают метель, при которой скорость ветра превышает сорок метров в секунду, а сама метель переходит в ураган.  Что касается колонн, то любой норильчанин сразу же поймёт, о чём идёт речь: в сложных погодных условиях (которые в осенне-зимне-весеннее время случаются очень даже часто) движение автобусов по маршруту Норильск – Кайеркан (реже Норильск – Талнах) или вообще прекращается, или осуществляется колоннами. Сначала объявляется штормовое предупреждение, которое обычно действует несколько дней. А потом Штаб «Шторм» (созданный в Норильске для обеспечения жизнедеятельности города в экстремальных условиях, - которые для Норильска, в общем-то, совсем и не редки) принимает решение, как развозить людей с работы и на работу (большинство норильских предприятий работает в три смены, и это для Норильского промрайона очень важная задача!). На автостанциях формируются колонны, в назначенное время на дорогу выезжает “Кировец” *, за ним машина ГИБДД с “мигалкой”, следом – колонна автобусов, которую в конце замыкает второй “Кировец”. Когда находишься в одном из автобусов колонны, в окно смотреть бесполезно – сплошное “белое молоко”, видимости – ноль. Впервые попав в такую ситуацию, мне было как-то не по себе, странно и непривычно, но потом, когда подобные случаи стали повторяться ни один раз, всё вошло в обычное русло, и в памяти эти моменты уже не сохранились. Человек ко всему приспосабливается…. А первые эпизоды врезались в память на всю оставшуюся жизнь.

* «Кировец» — советский колёсный трактор общего назначения повышенной проходимости.


ПОЕЗДКА В ПРОФИЛАКТОРИЙ
   
     В Специальном Управлении Строительства, где я начала свою трудовую северную биографию,  люди оказались заботливыми.
     “В Норильске есть хороший профилакторий. Ты у нас южанка, давай мы тебя отправим туда акклиматизироваться и адаптироваться” – сказали мне. И я поехала в профилакторий.

     В тот день была сильная пурга. Нас на электричке (электрички ходили до 1998 года) отвезли в Норильск. Сумка с вещами, захваченная из дому, сначала мешала, но потом неожиданно стала помогать в сопротивлении яростным порывам ветра, увеличивая массу тела. В такую погоду ехать на какой-то незнакомый ”Валёк” было не очень разумно, но других вариантов не было – дорогу на Кайеркан закрыли, так что попасть домой было всё равно невозможно. Кондуктор бесстрастным голосом сказала – ”Жмите кнопку. Остановка “Валёк”. Нажав кнопку ”По требованию”, я вцепилась в сумку и приготовилась сопротивляться бешеной стихии ветра со снегом. Из переполненного автобуса меня вытолкнули на дорогу, автобус отъехал – и я замерла. Тихо. Такого быть не может! Только что на автовокзале у меня перед носом с лёгкостью воздушного шарика носилась какая-то железка, от которой я чудом увернулась, – а тут тишина! Оглядевшись, я увидела… дворец. Он стоял посреди белого безмолвия, необычный и загадочный во тьме полярной ночи, освещённый фантастическими огнями. В нем было тепло и уютно. Очутившись в холле, я была поражена, увидев экзотический сад, цветы, пальмы, южные растения. Белочка, птички, уточки, лебеди, обезьянка ... Всё это радовало глаз, вселяло умиротворённость и спокойствие. Хотелось ещё и ещё раз выразить свое восхищение тем людям, которые сумели здесь, за Полярным кругом, сотворить такое чудо! Меня встретили, приветили, разместили, отправили кормиться в столовую.
     …Через несколько лет (после серьёзной аварии с отоплением, когда за одну ночь здание вымерзло, и только небольшую часть экзотических растений и живности удалось спасти) столовую отремонтировали. В ней стало ещё более чисто, аккуратно и… ”неромантично”. А тогда, впервые поднявшись по лестнице на второй этаж в столовый зал, я на самом деле почувствовала себя в сказочном царстве. Интерьер столовой был в каком-то старинно-былинном стиле, но при этом поражал ощущением уюта и домашности. За соседним столом сидела девушка необычайной красоты (потом оказалось, что она и на самом деле дипломированная красавица, занявшая призовое место на первом норильском конкурсе красоты ”Мисс Норильск 1990”). Потом, повернув голову, я увидела, как в зал входит настоящий сказочный богатырь. Я думала, что таких красавцев, как он, можно встретить лишь на киноэкране, но вот увидела воочию. “Какие же в Норильске красивые люди!” – подумала я. И, в общем, не ошиблась. Через много лет меня спрашивали давние знакомые на материке – ”Как вы там, на севере, сохраняетесь? Консервируетесь или замораживаетесь, что ли?” Они ничего не знают и многого никогда не смогут понять о нашей здешней жизни, но должно же всё как-то уравновешиваться: условия жизни суровы, зато мы долго сохраняемся молодыми и красивыми!

ПЕРВОЕ ЛЕТО

Озеро ЛАМА

     Вот так и удалось дожить до первого лета в Норильске. И тут я узнала, что в Норильске есть и туристический клуб, и клуб авторской песни, фестивали которого могут конкурировать с известным Грушинским фестивалем. И на озеро Ламу (одно из наиболее красивых северных озер, отличающихся своим необычным микроклиматом), можно ездить хоть каждые выходные! Именно в тот год (1990-й) на озере Лама возвели памятник жертвам сталинских репрессий. Приехала делегация из Эстонии, привезла с собой необходимые стройматериалы, соорудили памятник. Накануне его открытия мы сидели в эстонском лагере, пели песни, разговаривали. А потом, уже ночью (ещё было полярное лето, ночи светлые), пошли к памятнику. Место для него было выбрано особенно красивое. Напротив – две горы, Елена и Павел. "Свои названия они получили ещё в советские времена, когда здесь располагался пионерлагерь. У подножия одной горы жили мальчишки, и позывной у них был «Павел», у подножия другого — девочки, с позывным «Елена». Дети, как и взрослые, собирали хвою для завода «Витаминка». А между горами протекала одноимённая речка" *
     До сих пор неизгладимые впечатления от озера Лама, его величественности, красоты и необычной истории будоражат и завораживают, оставаясь для меня одними из самых ярких воспоминаний того периода…

* Историческая справка: “В 1940 году, после присоединения прибалтийских республик к СССР, советское правительство пригласило офицеров генеральных штабов Прибалтики в военную Академию для ознакомления с уставом Красной Армии. 28 июня 1941 года очередную прибывшую в столицу партию эстонцев, латышей и литовцев арестовали и сразу же отправили на самый север страны: через Красноярск, баржами в Дудинку и далее, по узкоколейке, почти в никуда. Формулировка обвинения: «Подозрение в недоверии». 41 офицер оказался на Ламе, на строительстве витаминного завода. В те времена люди, сосланные на Север, страдали от цинги, и на Ламе позарез нужны были рабочие руки: изготавливать целебный хвойный квас, помогающий при этом заболевании. Имена офицеров, затерявшиеся в тайных и страшных списках жертв режима, возможно, так никто бы и не узнал, если бы не Иван Терентьевич Сидоров, отбывавший на Ламе свой срок и строивший турбазу «Лама». После заключения он оставил воспоминания о жизни на Ламе и судьбе безвинно ушедших людей; именно он позаботился о захоронении 14 офицеров, на чьи могилы приезжают поклониться люди из разных городов и стран — и внуки ушедших, и просто неравнодушные. В 1990 г. прибалты установили тут памятник из бутового камня в виде треугольной пирамиды с крестом. Рядом с ним на месте барака водружен столб из лиственницы с металлической плиткой и деревянными скульптурами”. (“Заполярная правда”, “Легенды Ламы”)

   Дудинка – Караул - Игарка
 
      Осенью на работе мне предложили поехать по профсоюзной путёвке выходного дня (тогда такое часто практиковалось) на теплоходе по маршруту Дудинка – Караул – Игарка. Когда прибыли в Караул, толпа ринулась на берег – за рыбой, камусом  (это шкура с голени оленя, из которой делают унтайки и подкладки на скользящую поверхность лыж), готовыми унтайками. Мы с приятельницей спокойно пообедали и пошли на берег – на отдых же приехали! Гуляли по берегу, наслаждаясь хорошей погодой и чистым воздухом. Кто-то дернул за рукав. “Тётя, вам рыба нужна?”. Это был мальчишка лет шести. Мы пошли за ним, и он привел нас в маленький деревянный домик с неказистым бытом, где нас ждала его мама. Та выложила на стол куски свежайшей осетрины, чира, сига, предложила несколько видов камуса. Купили, что понравилось, и вернулись на корабль. Только к вечеру появились остальные “путешественники”. Недовольные, уставшие. Весь день они бродили по Караулу в поисках рыбы, но безрезультатно (магазины были закрыты, а местное население праздных экскурсантов недолюбливало). Мы же успели и нагуляться, и приобрести необходимое. Именно тогда, после этой поездки, у меня появились первые настоящие унтайки нужного размера!
     На следующий день приехали в Игарку. Меня поразила необычность этого города, его деревянные дома и мостовые, Игарский краеведческий комплекс с уникальной подземной частью и вечномёрзлым грунтом на глубине 7-10 метров.          Невозможно передать завораживающие впечатления от погружения в вечность и  прикосновения к захоронению деревьев, возраст которых около 50-ти тысяч лет! Эти неповторимые ощущения остались со мной на всю жизнь. Как и северное сияние, озарявшее небосвод над полноводным Енисеем, величественным и непредсказуемым...

ПЕРВЫЙ НОВЫЙ ГОД.  ДОМ В СУГРОБЕ.

     В ноябре 1990 года в Кайеркан передислоцировался из Петрозаводска лётный полк. Разместился он в городе Кайеркане, в поселке Алыкеле и на станции Лена, где был установлен огромный локатор и переносной дом “арктика” для командного состава. Лётчики (соседи по кайерканской гостинке) предложили  встретить там Новый год. От Кайеркана до Лены было минут десять на электричке. Когда приехали на станцию, никакого дома поблизости не увидели. Нас проводили до большого сугроба. Подойдя поближе, мы обнаружили, что вниз ведёт спуск в виде жёлоба. Съехали вниз –  и увидели перед собой двери. Дом в сугробе – ничего себе! Двери открылись, и перед нами оказался длинный коридор, стены которого были из гофрированного железа. Направо и налево двери вели в помещения, оказавшиеся вполне обычными квартирками, в которых жили военные вместе со своими семьями – жёнами и детьми. Всё это напоминало огромную матрёшку: в сугробе дом, в доме коридор, в коридоре – вход в квартирки с комнатами и кухоньками.
Стол поставили посреди коридора. Там же была и ёлка. Детишки с визгом носились вокруг ёлки, то и дело заглядывая под неё в ожидании подарков от Деда Мороза. Встретили Новый год весело и радостно – не каждый раз встречаешь Новый год в сугробе! Засобирались домой – но не тут-то было. За несколько часов успела разыграться пурга. Пришлось заночевать. Ночью местные обитатели шваброй через узкие окна под потолком пробивали отверстия в снеговой шапке, нависшей над домом, чтобы был доступ кислорода, так как от его нехватки разболелась голова (шутка ли – столько времени просидеть в сугробе под землёй!). Выбраться мы смогли только через трое суток, когда пурга стихла. Вот так и закончился первый год моего пребывания в Норильске. Потом ещё, конечно, был ни один Новый год, ни одна пурга, метели, колонны… Но этот первый Новый год в Норильске запомнился навсегда!

ПЕРВАЯ КНИГА

     Норильск, как довольно скоро выяснилось, оказался городом, в котором бурлила культурная и творческая жизнь. Наверное, суровые климатические условия способствуют возможности человека сосредоточиться на окружающем мире, заглянуть “внутрь себя”, задуматься про глобальные общечеловеческие проблемы. Когда за окном пурга, ветер такой силы, что срывает рамы, а от его порывов стёкла вот-вот вылетят, и, если выйдешь на улицу, ты самым настоящим образом рискуешь своей жизнью, многие понятия, которые раньше считались формальной догмой, начинаешь “пропускать через себя” и задумываться об их истинном смысле. Я поняла, что надо ценить каждое мгновение жизни, так как никогда не знаешь, сколько их еще осталось. Надо беречь себя и тех, кого любишь, и торопиться делать это каждый день, каждую секунду, каждое мгновение. Я стала вспоминать глубоко засевшие в голове  со школьной поры и уже воспринимающиеся банальными  слова Островского: “Жизнь дается человеку один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы”, по-настоящему поняла и приняла их. Наверное, так всегда происходит, когда жизнь человека сопряжена с риском. Я поняла, что надо не забывать говорить хорошие сердечные слова – тем, кто их заслуживает. И на эти добрые слова не скупиться. Ведь часто в душе мы к человеку относимся нежно, с любовью, а вслух об этом говорить стесняемся. Льстить не надо – это совсем другое.  Если же  слова искренние, то их надо повторять, и чем чаще, тем лучше. Многое поняла я здесь, в Норильске, – о чём раньше особенно не задумывалась. И появились новые стихи. Я познакомилась с прекрасными людьми, норильскими поэтами. Стала членом литобъединения “Водолей” (которое сейчас преобразовано в Таймырское регионального отделения ОО “Союз российских писателей”). Тогда же, в 2006 году, вышла моя первая книга –  сборник стихов “О ЛЮБВИ”. Через год я случайно познакомилась с полярниками из Хатанги, собирающимися вскоре улетать на Северный Полюс. Им понравилась моя книга, и они взяли её с собой. А через несколько месяцев прислали мне фотографии своей экспедиции. Там же были фотографии моей книги, сделанные на Дрейфующей российской полярной станции Барнео (Барнео — российская арктическая ледовая полярная станция, расположенная примерно в 100 километрах от Северного Полюса). На первой странице книжки я увидела адресованные мне добрые пожелания, написанные рукой известных полярников Виктора Боярского, Артура Чилингарова и других. Я была приятно удивлена таким сюрпризом. Мне самой не удалось побывать на Северном Полюсе, а книжке моей посчастливилось!  И сейчас, когда я держу её в руках, с автографами и “тёплыми полярными пожеланиями”  от этих мужественных, закалённых суровыми северными условиями, отважных людей, я испытываю чувство благодарности судьбе, забросившей меня в своё время на Крайний Север и давшей возможность почувствовать сопричастность грандиозным замыслам и судьбоносным встречам, оставившим след на всю оставшуюся жизнь.
… Много разных событий происходило в моей жизни. Надеюсь, что еще будут и другие, не менее интересные и значимые.  Не знаю, напишу ли я о них когда-нибудь... Да это и неважно. Ведь каждый из нас ежедневно, ежеминутно пишет свою собственную страницу в истории. Из страниц складываются главы, а из глав – Великая Книга Жизни.


на фото: моя первая книга в полярной экспедиции. Привет, Барнео!