Лидия

                Лидия

Заскорузлые пальцы работяг вбивают костяшки домино в полузатертую надпись: Сергей + Лидия = Любовь. Я стою рядом и тереблю отчима за рукав: «Мать зовет ужинать». Он отмахивается, мужики гудят, стол трещит. Вдруг отчим вскакивает и вопит: «Рыба!» — костяшки выкладываются в кривой черный крест. Я резко отворачиваюсь. В глазах темнеет, звуки исчезают...
Десять лет назад работники жэка вкопали меж двухэтажных домов нашего заводского поселка одноногий стол. Слева и справа от него цвели небольшие садики. Напротив доживали свой век песочница и железные качели.
...Мы сидим на обгрызанном собаками бортике песочницы и ждем, пока доминошники освободят нашу «эстраду». В руках у меня гитара. Я нежно поглядываю на Гальку Серьгину, перебирая струны. Она гордо смотрит вдаль — спинку держит ровно, как на уроке. Рядом с нами — сестры Зоркины, на краю песочницы — мой друг Шамиль. Все они уверены, что сразу после школьных экзаменов мы с Галькой поженимся. Я так не думаю. Она, конечно, девушка видная, кудрявая, но у меня абсолютно другие планы на будущее.
Зоркины ехидно хихикают, явно обсуждая нас с Галькой. Девчонки завидуют — некрасивы и вряд ли скоро выйдут замуж. Игроки не спешат. Они переругиваются и будто молотком вбивают домино в стол.
Я беру несколько громких аккордов. Шамиль идет к качелям. Железяка начинает страшно скрипеть. Доминошники понимают — время истекло. Недовольно поглядывая на нас, расходятся. А что делать? В противном случае их садики подвергнутся жестокому нападению.
Мы — на эстраде! Галька томным голосом спрашивает: - «Сергей, а не споешь ли «Пару гнедых»? Из-за дома появляется Лидия: - «Какой пошлый романсик!» Галька гневно поворачивается к ней. Смоляные кудри взлетают с плеч, закрывая половину смуглого лица: - «А не пора ли тебе спать, деточка?!» Лидия подходит вплотную. Правая бровь ее превращается в зигзаг удивления и легкого презрения: - «Мамзель, вы старше меня всего на три года!..» Галька медленно встает из-за стола. В глубоком декольте возмущенно вздымается высокая грудь. Лидия упирает кулак в бок, изо всех сил выгибая вперед худенький верх. Тщетно! Под красной блузкой едва угадываются очертания неких ранеток...
Шамиль смеется: - «Когда же это кончится?!» Я запеваю: «Пару гнедых, запряженных с зарею...» Галька успокаивается и садится так близко, что мешает играть.
Лидия пронзает меня синим взором: - «Вот так и стираются, Серж, границы прекрасного...» Сестры Зоркины наперебой восклицают: - «Ах, какой текст песни, какая трагедия душ!»
Шамиль дергает Лидию за косичку: - «Кармен начиталась или Дюма?» Лидия парирует: - «Татарских сказок!»
Раскачиваясь крапивным стеблем, она отходит к ограде садика. Галька тихо подпевает: «Каждый искал с этой девушкой счастья и на груди у нее засыпал...» Лидия молниеносным движением срывает алый георгин и втыкает его в прядь над ушком. Шамиль в восторге: - «Как кинжал, вонзенный противнице в шею!»
Лидия презрительно отворачивается. Взор ее устремляется поверх садов.
И тут над ними раздается пронзительный крик: - «Лидка, домой!» Зоркины эхом подхватывают: - «До-мо-о-й!» Галька перебирает пальцами струны: - «Детям пора спать...»
Я кладу гитару на стол: - «Отстаньте, ей и без вас достается...» Лидия бросает мне георгин: - «Я еще вернусь, Серж!»
Серьгина выхватывает у меня цветок и втаптывает его в землю. Лидия перемахивает через заборчик и скрывается.
Она живет напротив, в пятиэтажке. Отца нет, мать Вера — женщина строгая, хоть и выпивающая. Лидия ее жалеет, выказывая примерное послушание. Она стирает, ходит за продуктами, хорошо учится. Мать же — с работы и в садик. Она выращивает цветы. Особенно хороши розы.
К закату Вера обычно дремлет на скамеечке. В руках — совочек, в траве — недопитая бутылка пива.
Это соседство доставляет мне большие неудобства. Днем Лидия не сводит с моих окон глаз — ее не видно, но я чувствую. Ночью, возвращаясь с прогулок, слышу из кустов насмешливый голос: - «Жизнь прожигаешь! Раскидаешь чувства — не соберешь!» и т.п. Ловить бесполезно — прыгает через ограду, как лань.
Однажды мои родители вернулись из гостей неожиданно рано. Мне же, с двумя школьными подружками, пришлось выпрыгнуть через кухонное окно.
Из-за угла дома тут же появилась Лидия: - «Ты помнишь, как закончил Дон Жуан?..» Девчушки подняли меня на смех. Я попытался обидеться на Лидию и пару дней не здоровался, она же засыпала мой подоконник цветами. Что за человек?!
Кстати, каждый раз, когда я называл ее Лидкой, следовала поправка: - «Когда-нибудь, Серж, ты встанешь предо мной на колени, попросишь прощения и поймешь, я — натура цельная и зовут меня Ли-ди-я!»
Самое неприятное — Лидия мешала нам с Галькой гулять и целоваться. Она как привидение шастала за нами по всем беседкам и скамейкам, встречала у танцплощадок и кинотеатров: - «Все равно ты будешь мой, Серж!»
Галька потеряла терпение: - «Либо ты от нее избавишься, либо конец любви!..» Мне же их глупое соперничество так надоело, что я стал ездить в другой район города к своим прежним одноклассникам.
До того, как мать вышла вторично замуж, мы снимали квартиру в частном секторе у подножия Мамаева кургана. Там тоже были сады, а чайные розы расписным платком покрывали склоны.
Дружки мои повзрослели, а красавица Наталья из 10-го «Б» бутоном расцвела в мое отсутствие. Я стал с ней встречаться. Наталья читала мне свои стихи, я пел и целовался с ней в колючих розах...
К несчастью, эти цветочные походы скоро закончились. Бывший ухажер моей подружки подговорил старших меня избить. Парни оказались крепкими и злыми. В бою я потерял рубашку и штанину брюк. Наталья все узнала и предпочла сильнейшего. Мне недосуг было объяснять ей, что пришлось сражаться против пятерых, что нападение было внезапным и т.д. Я отлежался неделю дома, выследил обидчика, повесил ему «фонарь» под глаз и успокоился.
Кстати, когда я возвращался в синяках и плавках, у дома сидела Лидия. Она окинула меня печальным взором и, тяжело вздохнув, резюмировала: - «Нет, не того я полюбила!» Было пять часов утра.
         Что ж, гитара и чувства разбиты, я сидел напротив открытой крышки погреба и бросал в нее немецкий штык. Шамиль гордо рассматривал ножны:
—  Серега, пока ты зализывал раны, мы с братом работали археологами. На местах сражений можно откопать даже пулемет!
—  Настоящие археологи сдают находки в музей.
—  Я ж татарин!
—  Ха-ха-ха! А где место поисков?
—  Точно не помню, в пригороде...
Из кустов появилась Лидия:
—  А я знаю!
Мы с Шамилем молча закрыли крышку погреба и поехали на пляж.
Волга — волшебная река! Можно ни о чем не думать — лечь на спину, отдаться мощному течению и все забыть. Перед глазами лишь синее небо...
Жара! Мы с Шамилем решили переплыть километровый рукав Волги. На той стороне — безлюдная песчаная коса, за нею — редкий лес. В солнечном мареве он будто висит над водой.
Шамиль гордо выпрямляется:
—  Чингисхан любил Поволжье!
—  Росичи быстро выгнали его отсюда.
—  Я переплыву первым!
—  Ты всегда так говоришь...
Шамиль бросается в воду. Я спокойно иду вверх по берегу. Горячий мой друг опять не учел ни пассажирского трамвайчика, ни теплохода — пока он будет их пережидать на самой стремнине и терять силы, я обгоню его.
И все-таки Шамиль вышел на берег первым. Я — после Лидии. Очевидно, она зашла еще выше по течению и спокойно догнала меня, дрейфуя как льдинка. Когда я ее заметил, возвращаться было поздно — до песчаной косы оставалось метров триста.
—  Ты с ума сошла!
—  Грубовато, Серж... Лучше помоги — я так устала, так устала!
Не дожидаясь согласия, она обвила мою шею левой рукой, а правой продолжала лениво грести. Я скоро выдохся:
—  Лидка, отцепись — отдохнула и хватит!
—  Спасибо.
Она резво стартовала, и я так и не догнал хитрюгу. Шамиль хохотал, как в цирке:
—  Это же клоун, подводная лодка! Тебе не уйти от нее — женись!
Я с трудом выполз на песок. Лидка тут же шлепнулась рядом.
—  Милый, хочешь помассирую? Я отвернулся.
В эту ночь и появилась на одноногом столе надпись: Сергей+Лидия = Любовь. Вырезана она была ножом, и я напал на Шамиля, но друг так обиделся, что я понял — Лидка! Она, кстати, не появлялась во дворе пару дней и пропустила не только мой день рождения, но и разрыв с Галькой.
Серьгина пришла с подарком — гитара деда, но лишь увидела надпись — одним ударом разбила инструмент о стол и в ярости удалилась. Дважды мы с Шамилем посылали сестер Зоркиных уладить конфликт — безуспешно.
Итак, ни Гальки, ни гитары. Мы распили в садике бутылку шампанского и разошлись по домам. Мне исполнилось семнадцать.
       Лидия появилась через неделю. В шесть утра она постучала в окно и знаками попросила выйти. На ней был рюкзак, в руках — лопата. Мною овладело любопытство, и я вылез в сад:
—  Ну, что еще?!
—  Серж, я знаю, где закопано немецкое оружие!
—  Врешь!
Она достала из рюкзака штык:
—  Дарю. С днем рождения!
Я был сражен — он сохранился лучше, чем находка Шамиля.
Лидка тревожно оглянулась на свой дом:
— Поехали, а то мать застукает и найдет мне кучу занятий.
—  Ладно...
В моем кармане оказался трояк, и Лидия сказала, что его хватит с лихвой.
Место, куда мы наконец добрались, оказалось очень далеко от города. После двухчасовой тряски в ободранном душном автобусе мне напрочь расхотелось заниматься архе¬ологией.
—  Сережа, нам туда, на холм...
—  Сейчас бы канистру холодного кваса и лечь в воду...
—  У меня только бутылка пива и пара помидоров.
—  Спасен!
Мы поднялись на поляну, окруженную стройными березами. Повсюду любопытными группками выглядывали из травы цветы. Березы были обвешены рулончиками бересты, будто неотправленными письмами. Лидка сияла.
—  Красиво, правда?
—  Доставай пиво, Лидка.
—  Мигом!
После пикничка я прилег в тени березы и почти задремал, но Лидка вооружилась лопатой и стала копать в метре от меня. Полетели комья земли и выкрики о ленивых мужиках.
—  Лидка, тут же корни — отойди подальше!
—  Все фашисты просили хоронить их под березами. Я встал.
—  Ты что, меня на кладбище привезла?!
—  На офицерское.
—  Так, а ну поехали обратно!
—  Автобус будет только вечером.
—  То есть?!
—  По расписанию. Копай — я устала.
—  Мне черепа и кости не нужны! Я пошел в лес.
—  Ты куда, Сережа?
—  По грибы.
—  Это нечестно...
Я отмахнулся:
—  Копай!
Лес сгущался. Вокруг было так красиво! Солнечные лучи кистями раздвигали листву, раскрашивая траву ярко-зелеными пятнами, пели птицы, и вдруг позади раздался мощный взрыв. Я упал. Сотни осколков просвистели над головой, срезая ветви.
—  Лидочка!!!
Я вскочил и побежал обратно.
— Лида!
Береза была вывернута с корнями и под нею чернела огромная воронка. Лидии не было. Вернее, их стало две...
Совершенно не тронутые взрывом половины ее худенького тела я нашел на разных краях поляны. Осторожно сложив их, я прилег рядом, ожидая, пока Лида придет в себя.
        На закате долго хрипел клаксоном пришедший по расписанию автобус. Я очнулся, встал перед Ли-ди-ей на колени и признал ее натурой цельной, а также попросил прощения. Она гордо промолчала.