Жажда иного берега

«Люди, как правило, не отдают себе отчета в том, что в любой момент могут выбросить из своей жизни все что угодно».
 Кастанеда



Атараксия. Часть первая.


1. Праздник для бродяг.


        Да, природа любит прятаться. Жертв в этом городе сжигали в крематориях, и никто об этом уже не мог молчать, ибо и устами паралитиков иногда глаголет истина, а ужас вторгася в их обитель так прочно, что никто не мог ничего с этим сделать. Все только об этом и говорили. Колдуй баба, колдуй дед, колдуй серенький медведь. В берлинском метро Ной пил пиво, стоя у барной стойки, но ему никто не давал денег на то, чтобы вернуться домой. Пойдет пешком по шпалам до дому. У него был выбор: либо ехать в Берлин и пить пиво, либо ехать в горы и бродить по снежным холмам. Он сделал выбор. Он пьет пиво в одном заведении, что находится в берлинском метро, созерцает массу лиц, что вливают в себя новые порции алкоголя. Сон или явь? Какая разница. Горные вершины зовут его, Берлин ненавистен, пора покидать его, тут дышать нечем, тут запах тины и жаренных цеплят сковал улицы, а лица людей до боли трагичны и скорбны. Немцы говорят о великой Европе, выпивая новые порции пива, их тошнит, они вливают в себя пиво стаканами, а после, выйдя из питейного заведения, падают на лужайки и засыпают, мечтая во сне о будущем великой Европы. Past coitus omne animal triste. Молчите, проклятые книги! Я вас не писал никогда! И книга эта  – вместо моего тела и слово это – вместо души моей. Миллионы убитых задешево, протоптали тропу в темноте. В этой жизни умирать не ново, но и жить, конечно, не новей.
        Гниение в мире идей прекрасно, оно такое радостное для детишек, что спят в хрустальной колыбели и видят бескрайний северный полюс, а снег все падает и падает на теплую после боя землю. Вот вам еще одно изображение плоти, тёмного друида прибитого гвоздями. В подчинении этого фальшивого идола ищем защиты. От этой духовной иерархии, скользя вниз по спирали подавленности и вины. Наше дело будет сделано, твоё королевство горит. На коленях перед этой измученной плотью, в непочтении. В компании этого сборища паразитов виртуозной набожности. Эта имперская вера рождает завет к потере нашей смертности, правопорядок – наш крест, мы рождаемся на станциях –  на станциях потерянных. Поднимайся с колен, твой бог тебя записывает твоею собственной рукою. Землю унаследуют краткие. Твой бог мёртв. Прокричи: "В себе мы повязаны, замерли и заблудились в себе", – грязная фигура. Иконы обрели плоть, мы пригвоздили их. Тени вечной борьбы сброшены теми, кто служит, служит короне, отданной в залог. Мы перевернем землю, мы свернем орбиту земли, мы направим ее к Немезиде.
        Одинокий маньяк познал безмолвную сторону человека, а потому стал и легким, словно воздушный шар, он своей соломенной рукой душил своих жертв, обвязав их тела георгиевской ленточкой. Георгиевская ленточка – это удавка, виселица. Жертвы маньяка были обвязаны ею неспроста. Казалось, что слон прошелся по ним, ведь тела жертв были раздавлены лишь от одного его вида, такой зловещий этот вид. Да, теперь во снах граждан, что любили Сталина, творилось невообразимое: огромные шкафы с сочинениями Ленина и Маркса бегали за ними по пятам, казалось, что вот-вот раздавят они людей, а ведь в этом городе никто и не мог уж больше думать ни о чем другом кроме того, что всем нужен новый Сталин, ибо народ достоин своих тиранов. Убивай неосталинизм в зародыше.
       Гениальное мракобесие, они принимают за истину все сообщения относительно религии. Для них любая религия – это добро, для них любой бог – это любовь. Половина подразумеваемой истины изготовлена из неправильного цитирования, контекста и лжи. Факт и фантазия, объединенная в одно, есть вызов сансаре. Реальная власть исходит от стержня ручки. От нажатия клавиш. Импульса тока. Живая память может быть легко стерта. Ручка более могущественна, чем меч, хотя и без лезвия. Провода, токи, сигналы, ноли, единицы, биты. Все эти чертовы подонки, кричащие громче всех о любви, на самом деле просто вампиры. Кругом одни вампиры. Им нужна лишь твоя плоть и кровь – ничего более. Сколько тысяч лет они морочат людям голову, а на деле - все, что им надо – лишь твоя душа. Князя мира сего власть им нужна. Фрунзе умер, а лошадь его живет. Ленин умер, а дело его живет. Солдаты будут в окопах мастурбировать по команде одновременно, а энергия, полученная при оргазме, даст тепло и свет городам. Коммунизм будет построен. Нет места скорби. Советская власть плюс мастурбация всей страны. Перегонят Америку без труда, серп и молот что вода, Христос пойдет в магазин, чтобы купить апельсин.
         Закрой глаза и ты почувствуешь бесконечность. Невыносимая легкость бытия – это ли цель? Коммунист оправдывается тем, что его обманул Сталин. Знак и есть симулякр. Шизомассы потребляют не вещи, но знаки. Шизоидным телемассам гореть в печах Освенцима! Капиталист оправдывается тем, что его бил отец и не любила мать. Мерцающий экран напрочь засосал бесхребетных людишек, которые идут на поводу у нихило-гуманистов. Люди теперь они с утра и до глубокой ночи писали в чатах друг другу и рассуждали о том, зачем в мире зверей столько боли. Любили б друг друга люди, люди, которым не надо правительство и деньги, ибо черти ушли под землю, но завлекают туда людей, дабы они перешли в свиней, а потом бы сбросились с обрыва.
        Ной шел по городу и думал о путях небесных, а случайный прохожий в черном пальто и в чернуой шляпе подошел к малому и сказал сурово: «Мой эпидермический плащ сильно мне мешает, к черту его! Мне так хочется чуточку черного металла добавить на этот плащ. Из персонажа, который ничего не любит и ничего не помнит, можно сделать самоубийцу».
      Без эмоций сыграли скрипки твоего сердца, серьёзные и строгие на волне трагической серенады. Без эмоций скрипки твоего сердца разбились, серьёзные и строгие на волне трагедии, печальный крик. Нет потерянной любви, даже когда всё сказано и сделано.Не существует потерянной любви. Низкая стоимость любви. Любовная пародия. Легко обрести человеческие привязанности и слабости, как и твоё бедное сердце легко заставить кровоточить. Работа искусства нарисована чёрным, тяготящая, кровоточащая тьма. Монотонная палата, блёклый призрак, жестокий беспредел. Пища для размышлений, столь плодородных и столь пустых. В мерцающих бликах абстракции, таких шокирующих, таких провоцирующих. Холст – чтобы рисовать, чтобы вырождаться. Тёмное отражение есть вырождение, восприятие, расстроенный,  расколотый,  копирование, растворённый, созданный, заворожённый не спаренным цветом, вдохновлённый, идущий писать красивую картину из-за отсутствия боли. Работа сердца – кровоточащая тьма, монотонный шум мотора моего истребителя, что несет бомбы на борту, дабы скинуть их на виллы олигархов, чёрное, гнетущее искусство. Монотонная палата, в которой лежат старики и старухи, блёклый призрак, жестокий беспредел, журчит кровь в саду. Пища для плодородных размышлений, таких шокирующих, таких провоцирующих, кровоточащая работа искусства, кипящая работа столь темна, пророческие слова из сердца. Холст – чтобы рисовать, чтобы вырождаться. Как приятно вырождаться, о да. Тёмное отражение есть вырождение! Холст – чтобы рисовать, чтобы вырождаться, мрачное отражение тёмного грязного света. Я бросила рисовать – надоело , надоело кому –то что-то доказывать вечно , строить из себя творческую личность – пошло и глупо все это. Анегодния. Мы прячемся за звуки, краски от нее, но выхода нет. Она настигает нас.
         В премодерне человек есть обертка Бога (Атман есть Брахман), в модерне человек есть автономный индивидуум (дословно неделимый) и считается мерой вещей. А в постмодерне он превращается в "дивидуума", т. е. в "делимого", и склонен мутировать либо в киборга (получеловека-полумашину), либо в новое органическое существо (монстра).
    Тамара ужаслась от того, что ее кусала оса, ведь после укуса она падала в обморок прямо в поле, где ее находила карета скорой помощи. Она лежала неделями на диване одна и молчала. Глядела на свои руки, ей было тяжко, ведь осы не любили ее, а потому она так одинока была. Тома любит петь песни под гитару, сидя на балконе в час ночной, разбрасывать бисер перед свиньями и вечно глядеть на лунный свет, что падает ровным сиянием в ее пытливые веки, которые жаждут видеть небесный огонь день и нощно, ведь только небесный огонь сожжет ваши уютные норы. Она думала обо всех этих богиня, которые идут и идут без всякого смысла себе по краю Бездны. Научились вы в те времена без опаски, делать раненным перевязки и глаза закрывать убитым. Дело весьма щекотливое, оно довольно интересное в плане того, что теперь материя не такая плотная, как это казалось раньше вам всем, ведь раньше материя была словно камень, но с каждым годом  она постепенно переходит в  менее упругую форму и скоро она материя исчезнет и будет лишь дух один повсеместно проявлен. Сила ядерного взаимодействия ослабевает с бешеной скоростью, но в кустах парочки сексом занимаются летними вечерами, мешая Ною думать о смерти Бога, ведь в немногом многое!
        В этом городе у пришельцев с других планет стали происходить непонятные изменения не только в мыслях, но и на фотографиях, весьма плачевные по их меркам.  Свои очертания изображения на фотографиях стали менять ни с того -  ни  с сего и то, что будет сказано дальше, повергнет вас, дорогой друг, в изумление, потому, что это необычное явление вызвало переполох в городе.
         В заколодованом черными магами городке, где вонью колорадских жуков пропитаны все улицы и дома, а новые постройки сплошь воздвигнуты на костях и черепах, был культ некрофилии, все молились трупам, что лежали в подземелье и испарялись на глазах некрофилов много тысяч лет подряд. Чьи-то огромные головы под стеклянными банками доказывали, что плоть немощна, а дух парит над землей. Ведь многофакторная  бойня зеленых человечков была славной и вселенской. Выкатываются из бездны возвышенные стальне колеса на обманутых граждан. Загадочная протяжённость кладбища, похвальная победа в хранилищах тел теперь заключена. Похвальный ужас, обезчеловеченный – свежее пушечное мясо. Убийство делает святым, бойня оскудняет. Нечувствительный к геноциду, властвующая куча трупов. Смерть сожрана вновь. Нечувствительный к практичному убийству, обезчеловеченный в пушечное мясо. Нет потерянной любви. Чувственное пробуждение, пульсация мёртвых эмоций, концепция романтизирована, синтезированы разбитые сердца, чтобы кровоточить.
        Лежит у вас дома в ящике ваша фотография, в одни миг вы решаете взглянуть на нее, берете со шкафа папку, где они хранятся, достаете фотографию, но на ней  вроде вы, а вроде и не вы,  – чепуха какая-то получается! Дамы любят смотреть на свои  фотографии, где они в молодости, но они видят, что тело их старое еще более того, чем они наблюдали себя в зеркале, то тогда начинают вздыхать и вспоминают о нечистой силе, которая за грехи так сильно поглумилась над ними, что теперь и поделать нечего нельзя.  Люди, когда заметили, что на снимке  стали моложе или старше, чем были в тот момент, когда фотографировались, то дико смеялись или чертыхались. Дальше вы смотрите на себя в зеркало, замечаете, что теперь  вы теперь точно так выглядите, как на снимке, что вы только что держали в руках, что вызвал у вас тихий ужас, но вы ясно знаете, что вы не есть тело, вы душа бессмертная. Понимаю, что не все поверят в это, но боги говорят нам о том, что это мысли материальны.   
         Люди стали боятся фотографироваться, ибо мало ли, как поведет себя изображение на снимке, а вдруг оно изменится, да хорошо, если вы станете моложе на снимке, а бывает и наоборот. По местному телевидению показывали одного человека, который нашел свой снимок под подушкой, где он стоял на линейке в школе, он смотрит и видит себя уже не школьником на нем, а седовласым дедом. Тут он и впрямь, в тот самый момент и стал дедом, его домочадцы были удивлены внезапной метаморфозой,  стали кричать что есть мочи от ужаса, а потом облили его святой водой из церкви и начали над ним молитвы читать, крестить, да ничего только не помогло, пришлось смириться с болью, что внутри него, ибо боги ушли от людей.
          В городе, пропитанном кровью и ужасами войны есть специальные службы, которые помещают ваши фотографии в архив, где они содержаться в идеальных условиях, хотели сделать из вас раба. Ваши фотографии изучают так называемые ученые, смотрят тщательнейшим образом, чтобы никто из вас вдруг на фотографиях не показал неприличный жест. Но и там происходит изменение изображений, но специалисты уверено заявляют вам тогда, что они тут не причем; чудеса природы, да и только. Возле дома советов на асфальте лежат трупы депутатов. В доме советов сырой воздух, ветер весенний бросает кипу бумаг со стола на пол. Деморализованные толпы солдат топятся дружно в Черном море.
       Ной прочел в газете о том, что девушка пришла поздно ночью домой после выпускного бала. Утром открыла пакетик, ей слуги принесли из фото – ателье снимки с бала, такой красивый, алый альбом, на котором были изображены козлики и козочки на цветущем зеленом лугу.  Она жаждала глянуть на себя, как она получилась на снимке, ведь она часто сжигала свои фотографии, где ей не нравился живот, что был несколько не таким, каким бы она желала видеть. А на балу было страшно от того, что школа осталась за бортом, что вечером одноклассники напьются вина, а потом пойдут с подругами в парк, где будут пить пиво и говорить о планах на лето. Девушка быстро открыла альбом, вскрикнула, на ее крик прибежала мама, она увидела, что на фотографии ее дочка стала  старой бабкой. Мать завизжала от ужаса. Мать упала на пол и тихо стала говорить сама себе: «Не может бать, моя дочка стала чертиком, но зачем?». Дочь же в ужасе закрыла альбом , потом открыла – глянула – все тоже самое, потом  закрыла и опять открыла , а все одно, старуха подмигивала  ей, она жадным взглядом смотрела на нее в упор, но в чем вся пакость была так это в том, что подружки –то остались все такими  же – молодыми , красивыми ,  и тут , девушка взяла в руку зеркальце и увидела, что теперь она точно как на снимке, да, действительно – бабка в зеркале, и даже мысли пошли у нее какие-то уж шибко больно старческие, как она сама рассказывала потом в газете центральной:
- Захотелось мне ни с того, люди добрые, ни с сего идти на улицу и ходить туда – сюда вдоль улицы и приставать к людям. Просить десять копеечек у прохожих зачем-то -  сама не возьму в толк. Параллельно с этим казусом,  я стала люто ненавидеть  кошек,  и у соседей,  я отравила я дюжину кошек. Чтоб они все передохли, заразы проклятые. Проституцией занимаюсь, ибо не хочу быть нормальной. К черту норму! Дававайте будем жить вне закона.
       Домашние были в шоке от того, что мысли девушки стали совсем иные, чем до этого эпизода: ждал ее экзамен в институт, жених на белом коне стоял у дома, конь пощипывал травку в огороде, а жених держал букет роз и ждал, когда ж суженая его спустится, он так сильно ее ждал. В итоге, что мы видим?  В итоге – она  в рванном  красном пальто, черном платке на голове бродить по своей улице, и просит десять копеечек у  прохожих, а они дают ей сто, двести рублей, им жаль, что девочка стала старухой. Мать девушки подивилась этой аномалии , как оказалось , дочь за одну ночь стала старше матери на лет двадцать . Подивилась мать и уехала с этого проклятого города к себе в деревню, чтобы ходить в храм и молиться у речки, глядя на коровок, что пасутся на лужку,  а облака текут себе в даль по мирному небу, не знающему боли за жизнь людей на земле.
«Убитый богами город, наваждение за наваждением, черти кругом, рычат и глазенками туда-сюда стреляют в темных переходах и подъездах, а люди мчатся по кругу и горят фонари в маршрутках, а он ушел от нее, ушел, чтобы в горах стать иным, превратился в птицу. Он летел, куда глаза глядят, лишь бы подальше от всего известного. Грозный, психотропный город,  выстиранный в крови и выжатый  на веревке, но видно плохо выжатый, до сих пор бездна инфернального мира сквозит с огромной мощностью. Нельзя строить дома на месте, где были бои за ресурсы» - сказала мать девушки соседям перед тем, как уезжать в деревню, а по улице навстречу рассвету шла ее дочь, которая шептала заклинания, в надежде, что спасется от напасти.
        В ужасном городе загадочно и судорожно жилось рабам, что захотели потешить свое эго имперскими мифами. Палили российские флаги на площадях, мол, Россия новые пришлет, она же богатая страна, там мяса полно, там люди сытые и холеные. Теперь мы часть России, а потому палим российские флаги, дабы показать всему миру, что мы любим так сильно Россию, что готовы целую вечность палить эти флаги. Любители России хотят сказать, что их страна так сказачно богата, что флаги все равно новые привезут, дабы их снова палили, мол, какая мощь, какой размах, какой имперский пиар мы тут закатили. Тысячи камер, ну-ка, снимайте, как мы палим на площади Нахимова миллионы российских флагов. 
        В парках зомби пили водку, им казалось, что им царь Николай дает новые рубли, дабы они стали зажиточными гражданами, которых пора уже вести под руку в церковь, дабы православие в их крови текло со спиртом разбавленное в нужной пропорции. Когда ехали казаки на лошадях, то мещане снимали свои кепки и кричали в приступе эйфории: «Казачки вы наши родимые, спасибо вам за все!». Казаки же ехали в баню, чтобы упиться до одурения русской водкой, ибо так надо. Добро пожаловать в мир ненависти, жизнь в похороненных мечтах, придавленный почвами судьбы. Добро пожаловать в мир боли, где горечь – твоё единственное богатство, пески времени, брошенные в твоё лицо...Когда стремления придушены, когда все шансы потеряны, когда вся надежда иссякла, когда ожидания отменены, когда самоуважение потеряно, когда самолюбие оплакано и всё, что тебе нужно – это ненависть. Фашизм – это мое все! Любо дорого мне знать правду, но как только я ее узнавала, то правда уже была не правдой, а поэтому приходилось с новой силой бросаться на поиск правды и это, как оказалось, процесс бесконечный. Еще этот вечный зов вечности, особенно по ночам, он так силен, что… 
       Они больше не фотографировались, а старые фотографии сжигали всей толпой, бросали их в огромный костер, что разожгли на площади у курантов. Сам мэр города сжег публично свои фото-архивыи облил бензином свою машину, ибо ему не хотелось, чтобы сатана над ним шутки шутил, ведь битва началась. Мэр ходил в церковь, молился, чтобы не дал сатане над ним шутки шутить, ведь он же мэр, а кто захочет при честном народе быть в луже? Люди повалили в храмы, в надежде, что все обойдется; все покупали псалтыри, святую воду, водили священников  к себе домой, чтобы они освещали жилье, чтобы нечистый ушел прочь туда, откуда пришле, но все было тщетно, ибо время расплаты пришло.
         Ной снова прочел статью в газете, где было сказано о том, что семья из пяти человек. Квартира из пяти комнат. Отец семейства утром  не мог найти спички, а оказалось, что ночью его сынок читал на кухне «Калину красную» и положил спички вместо закладки в книгу, которую он оставил на столе, но отец не знал, что там спички. Он перерыл всю кухню, но спички, словно сквозь землю провалились. Он начал кричать  на всю квартиру:
- Лукавый, это он взял! Лукавый похитил спички, горе мне горе, Иисус, спаси нас грешных!
Отец с криком выбежал из квартиры, побежал в храм, что стоял у моря, советоваться:  как же быть дальше, что делать.  Сынок проснулся и через час сел на кухню, вынул спички - закладку из книги и читает себе книгу дальше, попивая черный чаек с лимоном.
         Были фирмы, которые снимают дубликаты с фотографии заказчиков и следят за тем, чтобы все было в порядке, чтобы легкость была идеальная на снимке: стоит фотографии сменить изображение, как они сжигали ее, а в альбом дубликат вкладывали и все было вроде не плохо шло до поры до времени . Хорошо, если домашний альбом в порядке , это гарантирует бодрость ума и хорошее самочувствие, но стоит  этим фотографиям чуть -чуть изменить свое изображения, а если не чуть-чуть ,а полностью , тогда  ваша судьба предопределена. Открываете вы свой альбом с фотографиями и ужасаетесь, что ни на одной фотографии вас нет! Альбом, который вы когда - то показывали своей жене, дочери, маме, и гордо тыкали пальцем на себя, говоря при этом с достоинством: "А вот и я! Мне тогда было двадцать лет. Эти соревнования я выиграл легко, обогнав остальных участников на голову, я самый быстрый и сильный, вы видите, какой я красавец, как все болельщики смотрят лишь на одного меня. Я потом болел туберкулезом, стал худым, но все-таки я помню свою былую славу. Эти фотографии и медали никогда не соврут в том, что я чемпион по бегу на длинные дистанции». Или, обсуждая с подругой фотографию, где вы сидели когда-то в кресле, в красном платье, на вашем лице читалась скорбь за все человечество, словно все грехи людские вы взяли на свои плечи. Вы конкретно так, задумавшись о вечном, были готовы уйти жить в горы, но теперь же, все это ровным счетом ничего не значит, ибо вы ушли от того своего «я» очень далеко. На фотографии не вы, а лишь чужое лицо, чужая жизнь, чужая судьба. «О, проклятый Фрейд. Черт бы побрал эту сволочь» - скорбно вздыхаете вы,  глядя на свою фотографию, и со злостью рвете ее на мелкие части.
      Вот случай в ресторане «Черные воды», что произошел вчера. Дама  кавалера позвала обедать, и взяла лакированную черную шкатулку, сделанную в Англии лет двести назад. В шкатулке лежал альбом,  где были фотографии периода их совместного путешествия в Японию. Они ездили в Японию в том году.
- А, дорогая, что это позвольте, вы в своем уме? Да это ж не я! Ну да! Верно,  были мы тут с вами. Фудзияма вот, вижу, конкретно так вижу. Целовались мы на, стоя у подножия вулкана, но теперь я не вижу вас, где же вы? Не я с вами тут, разве не видно, это не я,  а какой –то усатый дядька  вместо меня с бородой до пояса. Да что ж это за черт знает что! Я не потерплю этого безобразия! Посмотрите, внимательно так гляньте, вы видите, что это не мой нос, не мои глаза, волосы, вы видите, Алиса, да что ж это такое в конце концов, Алиса! Это совершенно не допустимо, вы взяли не те фотографии, где наша с вами поездка в Японию? Вы спутали альбомы, но зачем мне смотреть на вашего любовника? Глупый поступок с вашей стороны, не так ли? Вы забыли альбом со мной, но зато взяли альбом с вашим любовником. Вот и всплыл ваш Ницше и Шопенгауэр. Ясно, Алиса, нам никогда не быть вместе. Я человек старой закалки. Не потерплю, слышите, не потерплю подобного отношения к себе! О, боженька, что я вижу, да это же фотография, где ты и я на острове Свободы стоим, но я не был на острове Свободы никогда. А вот на этой фотографии я стою с вами в зоопарке, но это не я, хотя помню, что был этот случай, мы тогда только познакомились. Ах, да что же это такое, творится нечто до дрожи неуютное и зыбкое, я теряю ощущение этой реальности, когда гляжу на снимки, где мы были вместе, господи, как же нам было здорово, апельсиновое счастье нас захлестнуло в ту пору. Теперь я не люблю вас, не хочу видеть больше, я сыт по горло вашими игрушками. Ни я первый, ни я последний у вас, всего хорошего, Алиса, спасибо за год, который мы провели вместе. До свидания! Друг мой,  не думайте  о плохом. Все у вас будет так, как сами того захотите.
- Вольтер, да что ж это такое, я не шибко понимаю сама, что к чему. Я вас люблю, я никогда не думала ехать с этим бородатым в Японию. Я позвала вас сюда, чтобы отметить годовщину нашего знакомства и тут такая нелепость! Не знаю, почему на снимках не ты, а кто-то другой, пойми, милый, что я серьезно не знаю ответа на этот вопрос. Я клянусь тебе всем святым, что есть у меня, мой хороший котеночек, верь мне как богу, я тебе верна была, я буду жить ради тебя. Ты же знаешь, Вертер, что взаимное влечение между двумя людьми может возникнуть только в том случае, если в прошлой жизни между ними была какая-то связь.

2. Сумерки богов

     Ной приехал в этот город, в котором призраки пили водку у моря, а мертвецы копали склепы своим жутким товарищам по несчастью. Старушки на вокзале все уши прожужжали ему о том, в какой ситуации находится городок, мол, тут колорадских жуков пруд пруди. Ной был очень рад помочь исправить в лучшую сторону эту ситуацию, что косила жителей словно чума. Уладить ситуацию с этой сменой изображения, которая ненавистна горожанам была задачка по плечу лишь для Ноя. 
     Ной понял, что есть районы, где смена изображений была минимальна, а это значит, что всего лишь у пару человек были проблемы с фотографиями , а остальные люди даже и не подозревали об этом; у них все нормально с этим, они спят и сытно кушают, ходят на работу и славно играют в обществе театра свою незавидную роль. Ной быстро уяснил себе, что тут есть район, где почти у всех жителей были проблемы  со сменой изображения. То было страшное место: улицы тянулись на много тысяч километров, солнце заслоняли небоскребы, лишь пару прохожих на всем пути смог насчитать Ной. Он шел весь день по этой улице, а она все не кончалась и не кончалась, хотя на часах три дня уже давно сменили три часа ночи, а потом снова три часа дня. Проклятые дома шли гуськом по обеим сторонам улицы, а в домах сидели пропитанные яблочным уксусом девы с печатью ужаса и мрачного безвременья. Когда Ной шел мимо очередного ничем не обозначенного дома, то человек, стоящий на балконе в алой шубе, крикнул яростно, словно разрядил ружье:
- Смерть даст тебе полноты бытия, ирод, твоя тяга к девушке есть всего лишь жажда размножения. Закрой очи. Ощути дух, что кипит внутри тебя.
     Ной же достал из мешка, что висел за спиной, кусок хлеба, откусил кусок, разжевал, проглотил, а потом спокойно молвил, не поднимая головы вверх:
- Ошибаешься, дядя, смерть бессильна перед духом, который стремится туда, где нет вас, нет ничего известного. Винтовку свою съешь на ужин сам, а хвост ее отдай врагу на завтрак.
- Каким еще духом? Ты чего, парень, каким духом? – послышался снова голос трусливый, стоящего на балконе человека в алой шубе. Моя собака грызла козу на кладбище. Коза била ее рогами, но собака все равно ухватила ее за шею, кусала ее, пыталась выпить из нее кровь.
Ной не стал отвечать, он шел целый день, устал, он был в восторге, что этот город был совсем не таким, как описали ему бабушки на вокзале, изучая город, Ной сладко думал: «Сколь ничтожны люди – гадят, мочатся, совокупляются, рождаются, мрут, вновь рождаются, вновь мрут, сколько низостей и злодеяний несут они в себе, и среди  всего этой мерзости – провидение порыва духа. Симулякры живут лишь во сне. Чертов город, где природа совсем не расцветает. Надо его отрезвить. Пора улетать на небеса. Не понимают они, что превыше всего истина, одна она лишь манит менчя».
 
3. Будем делать дела.

     Люди в страхе бросали свои дома только потому, что фотографии меняют изображения, а без фото-архива жить не все могут, ибо больно и страшно плыть в неизвестности. Многие уезжали в иные города, остались лишь те, кто может жить без личной истории. За городом жили в деревни  люди , которые вообще ничего не слышали ни о каких сменах фотографий: у них не было времени заниматься такой ерундой , они выращивали хлеб – это были фермеры , которые работали на участках и спали крепким сном по ночам , а не думали о том, кого бы хорошенько развести на деньги, как бы подцепить дешевенькую плюшку и напоить себя и ее портвейном. Панику он не уважали, считали ее отрыжкой мирового империализма. Они верили в непостижимость грядущего. От них не пахло неистребимым желанием всем угодить. Крики ворон в тумане привлекали к себе жителей города, и именно в эту деревню переехала мать той девушки – старушки, которая впала в высшее безумие, ругая и кляня советскую власть во всех смертных грехах, на чем свет стоит, посылая на три буквы проклятые вопросы пола. 
       Ной хлопнул тяжелой дверью и шагнул вглубь ресторана «Черные воды». Тут было полно людей, что сидели за столиками, они легко шли на поводу у низменных инстинктов, они поддерживали тоталитарное государство обеими руками, ибо любили драматическое искусство, а их проблемы в жизни заключались в том, что они поняли тщетность наведение мостов между прошлым и будущим. На них лежала печать города, в одночасье стертого с лица земли. Они искали запоздалую и совсем ненужную, хотя вполне искреннюю, нежность Аси. Им было жаль увядшую молодость и бесконечность мировых пространств. Они вспоминали смешки в школьном туалете, запах призрака убиенной, вой несусветной чуши,  свободу в пугающе – непонятной пустоте, веру в сосущую сердце луну. В ресторане «Черные воды» никто не говорил друг с другом  обо всем этом. В воздухе повисло молчание, утопившее в себе подростковый онанизм мальчика, сидящего на красном стуле, кушающего бифштекс и боящегося смерти, но жаждущего прихода безбожного анархизма на всей планете. Ной шел через зал к хозяину заведения, который долго говорил Ною о своей последней ночи на Валааме, о том, какое там убогое великолепие келий, в которой его посещали мысли о вечности, но теперь он здесь. Здесь же он легко занял пустое место и любит слушать нарастающие удары сердца, что бьется в груди от ощущения теплой смятой постели, покинутой теперь ею навсегда.  Его радовала порванная сеть облаков. Он дрожал, когда видел совсем еще запоздалую весну. Он поведал Ною о своей любви к навсегда утраченному единству. Проблема его была связана с тем, что его тянуло в позднее средневековье, он мучительно пытался доказать Ною, что ощущение, что непостижимость грядущего есть утоление всех печалей человеческого рода.  Ведь, как и у многих людей, он радовался, когда ресторан приносил доход, ведь тогда он могу пойти к своей девушке и говорить с нею всю ночь о способности прибывать в чистом созерцании. Она ему шептала лишь о том, что боится очередной эпидемии гриппа, ведь тогда некому будет поднимать черные флаги на башнях, тогда будет зима сковывать своим челом странников, что бредут по полям и лесам в надежде увидеть удручающее невежество зажиточного класса.  Уроки выживания в диких местах дали Ною шанс быть на коне, а необычайные плоды в яблочном саду, что был за рестораном, укрепили его веру в убогое великолепие. Ной чувствовал, как бежит по его венам теплая кровь, как  за окном светит ярко месяц, а теперь ему хотелось преодолеть самоограничение, граничащее с аскетизмом, чтобы понять испепеляющую стихию страсти, ведь радостное осознание тотальной глобальности всего награждало его музыкой небесных сфер. Грехи наши тяжкие. Коварный подвох. Хозяин говорил, нервно покуривая сигарету, что его фотографии перестали отображать его прошлое. Они  стали чье- то чужое отображать бытие, но не его,  а он совершенно забыл отрезок жизни в десять лет, и ему хотелось вернуть воспоминания об этом любой ценой, ведь глас народа – глас Божий. Ной внимательно смотрел,  как человек, дрожащими от страха руками, открыл альбом, где пестрели разные фотографии его жизни. Там где когда-то был он изображен, теперь совсем другой человек. Мужчина, одетый в форму немецкого офицера, человек в черном смокинге, житель девятнадцатого века, рабочий сталелитейного завода им. Горького и другие лица и персонажи сказочной игры, ведь ему нечего помнить, нечего забывать, ведь он ничего не делает. Взгляды, смотрящие на вас, смотрящие вам в глаза, взгляды пытливые, бесстыжие, самые разные настроения и чувства вызывают они  в вашей душе, ведь они,  выражающие радость жреца, печаль шамана, гнев ясновидца или отрешенные лица самурая. Он стоит на вершине снежного пика и смотрит на долину, где проиграв войну, все стали мигом трусами, где свистели птицы, завывали зверями, ведь оборотень тем и опасен, что, когда он вселится в тебя, руки – ноги начинают двигаться не по твоей воле, потому что разум твой в это время дремлет. Все эти образы  вызывали  странные ощущения того, что лес говорил о лесе, поле говорило о поле – все посылало нам сигналы своего существования, ибо было ясно, что процесс подключения к темному морю осознания уже не остановить. В альбомах лица менялись на другие, и это с каждым днем недоедало горожанам, ибо игра в превращение собственных лиц на фотографиях страшна тем, что люди часто говорили в  ужасе, что их духовная родина не здесь. Ты сам не понимаешь, что с тобой происходит при этом, ведь война не знает врагов и друзей, существует только война и больше ничего. Калейдоскоп разных лиц бил потоком все новых и новых впечатлений, Ной почувствовал, как его первое «я» болтало легко и свободно обо всем этом, энергия ненависти к этим всем фотографиям заменило Ною наркотик.
     У ресторана «Черные воды» стояла рота солдат в зеленой форме и пила водку на ходу. Они просили у буржуев водочки и огурчиков, они ждали отдыха от дневных забот, им хотель в Италию, дабы там у моря спать. Соладты бросались в ресторан, ибо там цыгане играли, а клоуны поедали капусту квашеную и без всякого лукавства болтали  между собой о том, что им хочется быть животными. Солдаты мечтали танцевать на балу у дьявола, стать зверями в погонах, мундирах. Им хочется быть лишенными интеллекта псами войны. Будут защищать хоромы царей за пару бутылок вина в день. Алкоголь для них есть альфа и омега.
        Командир отдал сахарный пряник цыганке, чтобы та погадала солдатам. Их ждала смерть, а потом добавил еще на водку энную сумму цыгану усатому, потом вытер рукавом черной рубахи пот со лба и присел на старинную лавочку. Вдруг ощутил, что его тело уносится прочь от земли. Он ощущал, что сила тяжести больше не действует на его тело. Солдаты ждали, когда им дадут приказ идти на север, где им надо умереть за царя, за мир во всем мире. Гроб лежал на улице, пыльный такой и без всякой надобности там лежал, видимо, кто-то забыл его при всемирном потопе. Едва Ной направил взгляд на него, как крышка гроба открылась медленно и из него выползла мумия, которая тихо шептала.
- Какую страну пропили и проеил, далушче бы джаз запретили в те годы, чтобы никто не читал Гессе! Империя света и добра - это СССР. Мы пропили империю. Ха-ха-ха! Когда у меня был первый мужчина, тогда – то я и испытала счастье, после проведенной с ним ночи вместе. Оно должно длиться беспрерывно, заполнить всю мою жизнь. Я с подругами уходила из города жить на гору, что была нам домом, и там я  все отлично понимала, но стоит мне прийти в город, как бес путает меня, я пускаюсь во все тяжкие, но видя вас, Ной, я решила сказать, что опыт Боба Марли мне не сможет помочь. Я состригла свои дрэды. Я в этом твердо убеждена. А потом я приглашаю вас в нашу местную общину родноверов, где я буду говорить о высших мирах и существах. Африка манит меня, уеду туда жить, буду с неграми джаз играть. Я на барабанах отлично научилась стучать. Стану просторы африканских равнин изучать, буду следопытом хромой судьбы, проникну во все тонкости шаманизма, культу вуду.
          Ной готов задушить хозяина ресторана, ибо тот чертов торгаш, который живет ради денег, вот-вот задушит, но сдерживает себя, и, зарядив пистолет, он идет в общину, где люди увлечены уничтожением всего человческого в себе. В общине Ева стала показывать на свастики, что висели повсюду, там были написаны лозунги, которые гласили, что только жизнь в лесу даст ответы на все вопросы. «Удары северных богов» всем читать надо, чтобы знать, что коммунизм есть похоть сатаны и мерзость бесовская. Это все чужое. Иудейское.
            Ева посадила Ноя на трон и принесла чаю с клубничнм вареньем. Потом она стала ему говорить о том, что в лесу мрачно так, ибо хочется убить себя, но эта мрачность одна лишь ей и нужна, ибо суицид есть выбор сильных.
- Танцуем мы танец, что придумал кот – баюн, он нам показал, как надо правильно танцевать, вот мы и пляшем, вокруг елки, по колено в сугробах, но нам все одно, ведь мы бродим вокруг елки себе и поем: «Гори, гори ясно, чтобы завыла луна». Костер все больше разгорается. Трещат дрова. В Можайске мы после праздника пошли в баню. Нас было пятьдесят человек, мы по очереди парились. Ной, ты знаешь, что на Коляде показывают четыре времени года. Идет гадание, девушки представляют собой четыре времени года. Они загадывают желание. Люди знакомятся. Они радостны. Они празднуют.  Одним словом, народное гуляние идет по полной программе. Мы не сброд, ибо не любим Запад. Мы народ, ибо верны своей вере. Я говорю от всей души всем присутствующим в час, когда костер взмывает до верхушки мохнатой елки: «Будем здоровы, братья и сестра, слава Перуну!». Они вскидывают правую руку в знак приветствия солнца и визжат от восторга, но черное солнце уже все сделало за них. А потом они привязывают к ногам мужчине грабли, а другие тащат его за руки по снегу, а другому грабли привязывают за руки и тащат за ноги вокруг костра; одного по часовой стрелке, а другого в противоположную сторону. Костер все ярче от сего действия горит. Люди, что кончают в сугробы, удивлены тем, что из лесу пришла баба-яга и коза на серебряном поводке. Люди бегут вокруг костра и кричат от восторга: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло!». Потом я беру венок и мы через венок кумуемся.  Венок один другому на голову кладет и говорит: «Славься Дао, марсиане - могучий и трезвый народ, мы сильней всех, мы богатыри, для нас нет преград, славься великий и честный народ. Слава Дао!». Потом прыжки через костер идут полным ходом. Девушки убивают свои мечты острымим ножами. И вот огромная тетка печет пирог прямо на поляне. Мужики ей печь сделали из топора. Она в тесто кладет болты, гайки, монетки, зерно, иголки, алмазы, топазы, рубины, кулоны золотые, утиные яйца, шипы роз, белые лилии, прищепки и кальсоны. Смысл в том, что если человеку попался в куске пирога болт, то это значит, что весь год он будет болтиком системы, а если гайка, то гайкой системы, а вообще, люди шутят, что если болты  и гайки попались человеку, то он скоро встретит свою вторую половинку. Они свято веруют в это, но если монетка, то к богатству, если игла, то швея будет отличная или портной, а если зерно, то достаток в еде будет весь год, а если ручка, то ничего хорошего не жди, ведь вся сила на кончике пальцев будет теперь у того, кому она попалась. Будет день и ночь он писать себе и покоя не знать. Видишь, Ной, как мы славно восстанавливаем народные ритуалы и обычаи, которые коммунисты с легкой руки сионистов, забрали у нас в угоду мировому правительству, оккупационному режиму жидов. Наши предки не были баранами в лаптях, как нам говорит патриарх Кирилл об этом всем, Кирилл – кусок навоза. А потом на земле мы проводим круг сварожий – это значит, что в центре огонь, а мы славим воздух, воду и землю, бродим по кругу с факелами зажженными ярко-ярко. Столбы обходим, ведь они есть знак того, что мы игроки в божественной комедии. Я с размаху влетаю в деревцо, что в сугробе притаилось, оно шепчет мне, чтобы  я повторяла за жрецом: «Коловрат, коловрат, дай мне силу, брат!». Люди бродят вокруг гигантских камней, мы вышли на поляну, где эти камни горят синим цветом, я была словно во сне, я бродила за всеми три круга вокруг этих камней. Высота камня – примерно пять этажей. Люди пропускают через себя силу каждой стихии и это доброе предзнаменование того, что русский народ не даст покорить себя врагу. Каждый обряд начинается обращением к духам стихии и потом люди просят защиту у ночи, ибо Купала и Коляда только ночью празднуется, ибо ночь время для путешествия вне тела. Славяне объединились, и теперь всё идет по плану русских богов, которые гневно ударили своей рукой по шахматной доске мирового сионизма. Собака на обряде выла, ей хотелось забавной игры, целовала собаку в нос. Она ела кость, а потом, недоев ее, страшно завыла на жреца, который прыгнул в костер, но он не сгорел, а скорей наоборот, я была на седьмом небе от того, что бабка в черной рясе прыгнула в костер. Сгорела. Все странники аж глаза стали вытирать от счастья. Но запах жареной бабки был для всех знаком, ибо природа к нам добра и любой будет познавать силу Дао. Жрец смотрит на народ, который замер в ожидании чуда. Жрец шепчет заклинания, смотря на костер, а потом, о чудо, бабка жива и невредима выпрыгивает из костра и бежит ко мне, трется мордой о мое колено, а потом рычит и чешет лапой серый бок и пыхтит. Кость в снегу валяется, бабка бежит за костью. Люди повторяют заговор на любовь, что шепчет жрец. Молодые взялись за руки, и целуют друг другу руки. Бабка махает хвостом. Собака пляшет на снегу, словно бы ей никто не указ. Подпрыгивает и делает сальто в воздухе. Люди, нацеловавшись вдоволь, снова взялись за руки и стали водить хоровод вокруг елочки, а жрец заговаривал костер, чтобы тот сжег бесов, что сидят в присутствующих. «Бабку-то от энергетики такой мощной колбасит-то, как ее огонь берет-то, старушку эдакую, ныне мы сами себе боги, слава богам, слава всем нам!» - кричит жрец адептам, а те в эйфории смеются, глядя на прыжки через костер бабки, что только что воскресла из пламени, словно феникс какой-нибудь. «Меж корней, меж ветвей, меж сугробов и полей – наш народ живет. Ой, живет» - кричит жрец и за ним дружно повторяет народ. «Что не сбудется, то пожухлый лист. То к чертям собачим все летит» - молвит жрец и толпа повторяет за ним хором. Люди в зимнем лесу замерли. Ждут чуда. Они слушают, как волки воют, они знают, что пока горит костер, волки не подойдут близко. Люди оборачиваются вокруг святилища по кругу, ибо их сознание идет от бытового к высшему. Толпа стоит у костра. Толпа ждет очередную речь жреца. Перун, вырезанный из дерева взирает молча на людей. Он думает о чем –то своем. Требу творит жрец. Заклинания шепчет. Жрец льет медленно из рога требу в костер, а потом громко дудит в рог. Народ пытается повторить заклинания жреца. «Слава родной земле, через семя к роду и все закономерно в этом мире яви, прави, нави» - выкрикивает жрец в экстазе, иступлено закрыв очи, он сбрасывает с себя одежду и падат ниц на сырую землю, кончает в почву. Народ повторяет за жрецом. Семя олицетворяет посев, вечная свадьба,  семя в роге, все во всем, семя бога,  женщина с кувшином молока, с творогом в блюдце. Родина – Смерть. Все это дает всему жизнь. Жрецы идут к богами из мира людей. Жрец стоит у идола Перуна. Смотрит, вглядывается в его образ. Ищет в нем что-то. Объединение мира небесного и земного происходит на обряде через требу. Мужчины куют на наковальне новый год молотами. Хлеб, кутя, молоко женщины им несут в кузню. Двенадцать костров на холме снежном. Они олицетворяют двенадцать месяцев. Через каждый надо пройти босиком. Положение солнца. Ярило. Всебог проявляется в четырех временах года. Коляда, Ярило, Купало, Овсень, Карачун (смерть) – самое холодное время перед Колядой. Малыш, подросток, дядя, старичок. Старый это значит звездный. А  рядом с капищем был монастырь христиан. Он был в горе, что называлась гроб. В этой гроб – горе жили монахи, что молились за весь мир. Один монах пришел к нам на обряд и стал говорить, что мы попадем в ад за веру в духов природы, за отказ от веры истинной, ведь лишь в Христе вся полнота жизни русского человека обретается, ибо русский человек есть раб по сути своей. А мы ему говорили, что у нас природа есть бог, что мы видим солнце, оно светит, уходит на покой, снова приходит, все, нам не надо иного ничего. Монах грустный ушел в келью молиться за нас, но я решила идти следом за ним. Я пришла в его келью и говорю ему тогда, глядя на кресты и иконы, что заняли всю его келью о том, что боги могут быть в виде комаров, что змеи были богами, что мы потомки змей. Он же видел в моих глазах сущность высшего уровня, я улыбалась ему в тот миг, но когда он подошел ко мне близко, в надежде, что я поцелую его, я выхватила быстро нож и воткнула его глубоко в область сердца. Монах улыбался, падая медленно на пол, он говорил, что все мне прощает, ибо Иисус терпел и нам велел, а я выкинула нож на пол, опустилась на коленки и стала целовать его стопы, а он меня обнял и целовал страстно, казалось, что он мой отец. Бог есть. Я теперь знала, что я стала иной, я ведь лукавая женщина, а потому любить могу только так: в своей любви я сжигаю объект любви.
- Айя, милая, вы чудесный волшебник, ради всего святого, будем дружить! – произнес Ной и поцеловал ее в лоб.
         Ной решил работать официантом в ресторане «Черные воды». Он зашел в кабинет директора, что курил травку, смотря в окно.
- Судим был, кореш, Декарта любишь? – спросил тот парня.
- Нет, я бы убил его, если бы он жил в наше время. Я выйду на улицу и зарежу того типа в шляпе, ведь он так похож на Маркса или даже на Фрейда.
- Хо-хо! И вправду – похож!
- А то! Здорово я придумал, правда?
- Да, ну так вперед, боец!
- Вы серьезно?
- А то нет?
- Ну, мало ли, может вы пошутили.
- Нет, не шутил.
- Тогда иду!
- Иди!
       Ной выбегает на улицу и стреляет в банкира, что пьет кофе возле своего банка, тот падает на землю и завывает: «Убивают, люди добрые, помогите!». Ной же забегает обратно в кабинет директора.
- Ну как я вам?
- Отлично, парень! Талант! Ты нам подходишь!
- Прекрасно! Как же я рад!
        Потом в кабинет заходит Ева и говорит, что Ной только что избил его клиента, который должен ее взять на часик.
- Ной, пойми, красавец, что он шел ко мне на встречу, где бы мы в моей уютной комнатке позабавились бы чуток. Он бы оставил мне денег, выпили б вина с ним, а так что? Он убежал в страхе обратно, и теперь я сегодня остаюсь без выпивки и денег. Не справедливо! Теперь же я не та, что была час назад, я должна найти себя прежнюю, иначе пропаду, умру. Я когда-то поняла, что перестала быть собой, я перестала верить во что бы то ни было, ведь игра – это самоутверждение себя. О, глядите, снег за окном валит. Какие дивные сугробы. По темной улице идет дед Мороз. Сейчас подойдет к котам, что сидят под тем дальним фонарем на скамейке. Тихо подкрадывается к ним, он еле на ногах стоит, пустая бутылка в его кармане видна. Он бросает ее быстро. Она через всю улицу и разбивается на мелкие осколки о стену дома, а за стеной муж и жена смотрят новости: упал самолет, там тайфуны, цунами, ложатся во влагалище метеориты, за решеткой устраивают цирки и шоу шуты, а на краю бездны стоит мальчик и вспоминает себя прежнего, себя настоящего, себя иллюзорного.
     Ной не успел прийти в себя от всего, что сказала Ева. Он увидел в окно, что кошки разбежалась,  что дед Мороз  стал двигаться к крыльцу ресторана. Он зашел, накатив перед этим по пивку, ударил ногой дверь, он еле-еле держался на ногах, заглянул в зал, а потом, постучав посохом о стол, открыл рот и позвал Сару, Ева вышла из кабинета и смотрела в упор на Санту:
- Вы что тут делайте, Санта, не пора ли мне сделать ревизию в твоем мешке? Ты  пьян и что с того?
- Я буду строгим сегодня, Ева, плачь, плачь женщина, и так, я вызываю метель! Рой снежинок унесет городок с лица земли. Ева, тут дело есть, ага, сейчас будем брататься с тобой и с Ноем, ибо это вызов зиме.
Санта вытащил из красного огромного мешка банку с черничным вареньем.
- Покушаем!
  Ева стала обыскивать карманы куртки Санты. Из кабинета вышел хозяин ресторана и крикнул:
- Санта, мой друг, провалился ты куда-то, сколько лет, сколько зим мы не виделись с тобою!
      Он подошел к скамейке, где лежал пьяный Санта, взял его за руку и завел  к себе в кабинет. Санта более-менее пришел в себя, и тогда Ной строго сказал ему, глядя на огонек лампады и иконы, что были озарены лучами свечи:
-Что заставило вас приехать в эту дыру? Тут такое место, что лишь летать в небесах хочется: снежинки только помогают не замечать этого абсурда, что творится здесь, я точно знаю, что убийство превращается в привычное дело благодаря мешку с подарками.  Будем крушить свои старые миры, они ведь создают себе еще крепче замки, еще больше иллюзии в их голове, Санта, больше не думай, жизнь нужно делать трезвым. Любишь сны смотреть? Паршивое время какое-то... Открою секрет, в городке пропадают люди, огромное количество секретных орденов расплодилось. Духовную боль невозможно преодолеть, даже осознав ее. Наоборот, она все чаще посещает меня. Жгучее чувство надежды уже никогда не посетит меня. Санта, ты пьяный, пьяный, сны приятные снятся тебе, я с трудом подавлял в себе желание погрузиться в нирвану, стать мирным, совсем мирным воином, как животное, превратиться  в нечто абсолютно мирное, подобно хвощу, но моя ночь пропала. Она ушла год назад из дому с цыганами, а до этого ходила на медитацию в лесные чащи, где ее били плетками бабки-повитухи. Она пару раз ходила к доктору Фаусту на сеанс, а потом начала ходить каждый день на улицу Потерянной Головы 13, где, как я узнал, располагался штаб постмодернистов «Бесовская текстура». Я искал ее там, но мне дали шар волшебный привратники, что жалели, что я стал одинок, они дали  записку, где Ева прощалась со всеми, и в конце было поразительное признание: «Господь Бог забирает меня к себе на службу, прошу дать мне исполнить миссию. Всем любви и добра, мой Адам, где же ты бродишь? Я ухожу туда, где плещет  из скал тихонечко вода, где я буду нужна духовным существам, где любовь будет мне бальзамом для моей раненной вашей цивилизацией души. Я создаю Храм Любви от одной лишь мысли». В последнее время, люди забыли, что они спят. Городок исчезает с лица земли, только сто тысяч человек пропали за эту ночь!  Самое приятное это то, что люди стали отмечать новый год и мелкий бес спал с их женам,  а мужья фотографировали это все дело и выкладывали фотографии в интернет на свои странички. Пучина сладострастия накроет всю землю! За окном только что прошел великан. Слышу, что здания ходят ходуном, когда ты бродишь по улице, ты идешь к холму грез, идем же туда - здесь ничего уже не покажут. Их интересует лишь кристаллы льда, а раньше ведь они плыли на лодочке по морю, а теперь сидят на стульях кушают крабов и молчат, а ведь вечность есть метафора. Ной, Санта, вы должны помочь мне найти ночь. Она, наверное, уехала в Америку с этим графом, мать его туда, будь он не ладен, обманул глупышку. Он засунул свой член в ее влагалище, и она стала иной, чует мое сердце. Пособники сатаны с отрешенными лицами сидят за столиками в моем ресторане и пьют водку для того, чтобы понять, что я чужой для них. Звериные метафоры летают в полумраке зале. Человек, любящий животных – поэт. Я видел сон. В том сне были три ее клона. Один в красном платье, другой в желтом, третий в черном. Один из клонов был лысой. С руками, направленными вверх, а на лице блаженная улыбка на фоне уличной суеты. Может быть, я протяжен и бесконечен, может быть, я вселенная? Она где-то там находится, Ной, ведь фотографии дали мне подсказку, где теперь ее искать, совсем недавно она увлекалась совсем иными вещами, это странно, еще бы год назад, я не поверили бы, что он может вступить в комсомол, о, я был склеп, как понимал силу безмолвия. Я думал о том, что она живет, она живет от того, что жить – это здорово. Ной, как считаешь, ты сможешь сварить кашу из топора?
-  Братишка, ты сошел с ума и твой ресторан ужасно скучен, я думаю, что ясно одно: я уже не пьян, что у нас в руках ключ к разгадке тайны, что ж, отлично, не будем терять ни минуты! Быстро идут ли годы? Да, для того, кто состарился. Скалы, лес, болота, луга, небо и звезды – это не бедно и не отмерено! Это беспредельно. Спасение наше в самоуглублении и размышлении.
- Умница! Ной,  что ты готов мне помочь, мальчишка, благодарю тебя за внимание. И когда еще никто из живых не знал о смене изображений, я ощущал что-то не ясное у себя в голове, то было чудовищное состояние,  эти голоса в моей голове, они часто посещали меня. Они говорили о чем-то своем, и я слушал их, и мне нравилось те вещи, что они мне рассказывали. Я даже и не знал, что мне делать в этих состояниях. Внезапно я начинал понимать, что кто-то пытается мною манипулировать с помощью этих голосов. Я часто думал об этом по ночам. Ночи были без сна. Открыл альбом  и обнаружил чужие фотоснимки. Думал о чей- то шутке неудачной. Я сжег чужие фотографии и ощутил, что бездонные голоса перестали звучать в моей голове, я стал воспринимать мир как прежде до этих голосов, но я понял, что не помню прошлого своего совсем.Я был в вакууме, да, такое было чувство тогда: больше ничего не помнил о себе и не знал. Я бегаю за игрушками цивилизации,  мчусь по кругу, как белка в колесе, ведь я удачный малый, не просто прохожий, а бодрый хозяин ресторана. Тогда многие люди пришли к тому  же состоянию, что и я, тогда же был развернут проект о постройке гетто своего рода, где не было смены изображений, следовательно, чужих голосов. Мы решили переехать туда, где пустыри были, за городом, там мы рыли котлован, погибла люди, когда их придавило скалой, ведь там мы взрывали динамитом скальные породы, которые  мешали нам рыть котлован. Жили пару лет, потом власть стала требовать платить налог за землю. Я ужаснулся катастрофической нехваткой свободного времени в тот час, ведь работа отнимала все силы, я даже не общался с дочерью, она была сама, я сам по себе. Манипуляции с сознанием оторвали меня от строительства поселения. Постоянная паранойя людей, живущих в городе, навязанное безумие с помощью информационных технологий дошло до предела, мы переехали чуть дальше пустыря, и тут с моих плеч свалилась тяжесть, ведь власть свои клыки не могла протянуть в горы, где мы строили поселение людей, живущих по заветам отцов. В городах  бродит страх по проспекту, и он без крыши над головой, а в одном из снов я видел летающую тарелку и просил их накурить меня, ведь я гость на их пиру. Полет в неизвестное по звездным путям. Подальше от этого мира. Радовала мучительная неизвестность существования, постоянное мелькание крыльев, что несутся за моим окном, то птеродактили, которые только и ждут как бы накурить тебя и подружиться. За городом нет смены изображения, я  уехал туда и  жил там натуральным хозяйством, Ной, ведь чем больше человек времени живет в  горах, тем больше растет счастье от общения с самим собой. В горах с твоими фотографиями ничего не произойдет. Тут же  – колоссальная занятость на предприятиях и заводах, которая  необходима для обеспечения жизни в районе элитных буржуев. Низменная природа площадей, гнилые ноги лошадей, плюется дождь за окном, бормочет себе что-то тело, что бродит по улицам, площадям, несется себе по мировому лагерю, куча похожих друг на друга тел, а печально, что души в них неразличимы.

4. Скоро наступит лето.

       Ной бродил по улицам города, выходил к холму, на холме грез он печально смотрел на закат. Он смотрел, как солнце  уходит в море. Вода окрашивается в темно – красный цвет. Легкая рука вписала его в эту картинку бытия. Ной залез на большой валун,  и, стоя, не шелохнувшись, еще долго смотрел на горизонт, где только отблески  на воде от заката остались, а потом и они погрузились во тьму. Было решено устроить ночевку на холме и наблюдать  рассвет, чтобы верно проскочить за секунду версту. Легко было ему, ибо теперь звезды висел над его глазами, что жадно взирали на их сияние. Утром он решил, что стоит пожить еще недельку так, а потом и месяц, а потом и… Он смотрел вдаль уходящему дню, он идет против дня, он не боится ночи. Приходящей луне – да! И не было никакого ощущения скуки – ни капли. День переходила в ночь, резво бежали по морским волнам корабли, испытывал он на прочность свою волю, поселившись на холме, а  свое пламенное хождение по небу он посвятил всем живым, а солнышко взирало на бытие – житие зверей. И пожимали плечами облака, оглядывались по сторонам землю, пробивался в радостные дни луч света, окружающее пространство веселилось, как и сердца живых, озорных. Мертвые же не испытывали ничего подобного. Они злобно орали о том, что город – герой даст отпор фашистам еще и еще, что тут столько крови пролито, что вампирам хватит еды на долгие годы. Мертвые построили себе дома прямо на  полях, где шли сражения, на костях убитых  бойцов в буквальном смысле,  и им хорошо было известно, как  по ночам отряды мертвецов с косами бродят по полям и ищут, кого бы скосить и унести на ту сторону. Травой заросли холмы, цветы в мае расцветают, но кто знает тайну лежащих  под землей бойцов? Ева же радостно шла  к мертвецам, которые прикидываются живыми. Ной часто видел, как Ева молилась за их упокой, сидя на холме и перебирая в руке четки. Целый поселок вырос на местах сражений, то было только начало. Буржуи решили максимально насытить себя долларами, дабы не достались они другим мертвецам. «Мы в плену у мертвецов!» - кричали ушедшие солдаты из-под земли, когда на холмах вырастали новые элитные дома. Ной же решил найти жителей холма и узнать, что они думают по поводу происходящих событий в городке. Еще он обещал найти Еву, он в ту ночь вышел из ресторана в  приподнятом настроении на улицу, которая начала извиваться ужом и хлестать его хвостом своим по щекам. Побродив по пустым улицам,  Ною еще не  было ясно, что же происходит на самом деле, но его таинственная сила заставляла идти к холму, и он вышел за пределы города. Улицы, расположенные под разными углами жадно впитывали звуки шагов и разговоров, и  эхо бежало по узким переулкам, вползая в окна и щели архитектуры старого городка. Он бежал как можно быстрее, чтобы, находясь за чертой городка, свободно вздохнуть и сказать самому себе: «Ну все, кошмар очередной улетучился словно дым».  Он сам того не замечая, пришел к полю, которое тянулось вдоль дороги, уходящей на север. Солнце садилось и медленно уходило за пределы видимости, освещая поля своими лучами безупречно и правдиво. В этот момент смешным показались ему все разговоры о смене изображений, весь этот городок со всеми жителем и домами, теперь же он исчез как-то сам по себе из сферы его мыслей. «Заводной апеьсин» почитал, сидя в трамвае, позже, зайдя в парк, почитал «Белые ночи», а еще позже, забравшись в постель, стал читать «Серцедера». Такой вот плотный график у Ноя. Борется с темными силами таким образом он.
      Было время, когда Ной не знал ничего о том, что существуют какие-то там фотографии и что они влияют на физическое и эмоциональное состояние людей своим механизмом смены изображений. Ной жил внутренним деланием и прекратил общения с жителями города. Когда он еще не умел ходить, то он на четвереньках полз к холмам. Все время смотрел на окружающих его людей и пытался увидеть в них себя. Он всматривался в незнакомые лица и в их глаза, которые выражали разные состояния души, он считывал информацию из голосов, взглядов, шагов и касаний. Однажды ночью во сне он проснулся и понял, что пора лететь туда, где ждет его счастье, которое пылает и кричит от того, что кто-то вот-вот испытает на прочность радость бытия. Ной летел над улицами к озеру, там он уселся на берег и часами  смотрел на водную гладь, увидел в ней что - то до боли родное и знакомое. Что-то, что было всегда и будет вечно существовать внутри него. Никто не сможет отобрать у него этого, но он может лишь об этом всем забыть.
      Ной решил пройтись по улицам, ибо надо было обдумать информацию, которая ему была не нужна. Спустился в городок,  шел по узкой улочке и думал – думал беспрерывно и почувствовал, как за ним по пятам идет человек, и быстро он обернулся, увидел хозяина ресторана, что стоял за его спиной и улыбался, а потом предложил присесть на лавочку.
-  Ева уже вернулась домой. Она была на севере все это время, там она изучала полярное сияние, а еще, когда она ела грибы, то услышала голос, который сказал ей, где можно обнаружить огромное скопление фотографий, они все находятся в подземных лабиринтах. Ящики были  забиты фотографиями разных людей. Ева должна была пройти по льду до Канады, но ей не хватило намерения, она спала на одной из льдин, а проснувшись ночью, она поняла, что хочет свободы и жить своей жизнью только ей надо, а больше ничего не хочется. Дома ей снился сон, что она нашла кубик льда, в нем она увидела копию себя, только она была всего с мизинец. Она встала с постели  и стала ходить по спальне, а потом сказала мне, что кое-что знает о смене изображений. Она накинула ночной халат и выбежала на улицу, она говорила, что идет к холмам. Ева  увидела в земле ржавый люк, что был скрыт густой зеленой травой. Она приподняла люк, взглянула на темное пятно, что маячило внизу. Она спустилась туда, вся дрожа от холода, но тайна ее влекла и потому смогла она отрешиться от своего тела. Ева еще в школе пила много кофе, а потом стала колоть себе в вену кофеин только ради того, чтобы не спать, ибо кошмары ее мучили, она все сидела на балконе и глядела на звезды, а на уроках спала и ей снились кошки в лесах. Она кричала на весь класс, когда видела, как кошка прыгает до небес, а потом обратно на землю, а потом снова на небо, до луны, звезды, солнца. Учителя думали, что она увлеклась жизнью, серьезно  так увлеклась. Потом ей хотелось быть верный солдатом какой-нибудь идеи, которая спасет весь мир от зла, а потом ее заметили в одной из школ рисования масоны и стали   упрашивать пройти ритуалы посвящения. Им хотелось, чтобы она танцевала с ними под дождем, чтобы капли воды намочили ее от головы до ног, чтобы босиком плясать по лужам и кричать «Мы идем против дня».   
  - Дело принимало серьезный оборот, - мрачно отец сказал, закуривая сигарету и рассматривая огни соседних домов, - Ева в данный момент уехала в лес для медитаций. Я решил продать ресторан «Черные воды» и пойти жить в тайгу, где раньше жила дочь. Во-первых, предстояло понять, что за фотографии были в ящиках в лабиринтах на территории холмов, выяснить: подвержены ли они смене изображений или нет, а потом известно, что жители, что живут под землей, любят вести себя довольно лояльно по отношению к людям с поверхности земли. Мать любит ее, я люблю, но знаю, что ее ждут встречи с замечательными людьми. Ад – это модные туфли. Зола происходит от горения.
         Ной взвалил на себя тяжкое бремя всего мира. И так, взяв пакет с едой, он пошел в сторону зеленых холмов, дабы увидеть эти тайные лабиринты, в которых спрятан конец этой истории. На холме он увидел человека, который лежал на траве и смотрел в небо, но при виде Ноя он быстро вскочил и стал танцевать, а после сказал:
- Добрый день, слышал много о вашем славном приходе и все ждал вашего появления, между тем, вы вовремя, еще чуть-чуть и мир бы погрузился навсегда в тотальные ночи богов. Тотальность кругом. Сектора правые и левые какие-то в небесах летают. Пройтись бы по этим секторам с барабаном. Хватит спать, мы победим, мы неоновые огни зажжем на Марсе, сыпать соль на рану будем каждому, кто бьется как рыба о лед. Уничтожим людишек! Мы боги и нам все можно.
- Что у вас тут за кротовые норы, небось Кафка рыл с кротами вместе? – спросил Ной.
- Где-то в глубине холмов есть один храм, там живет мертвая принцесса, которая непрочь слиться в экстазе со всей вселенной, но к нему ведут лабиринты и не просто тебе будет найти вход в эти лабиринты. Тебе нужно найти тот самый холм, где есть хранилище изображений. Тут есть дорога, она ведет через лес, будьте осторожны, мало ли что там может встретиться. Двойников там твоих тьма тьмущая. Жуткие пыточные колеса с зубами тигров катятся там по лабиринтам. Сны на стенах там свои можешь созерцать без всякой тягости в груди.
- Удача – это второе мое имя! Я могу пустыню пройти пешком и перплыть Тихий океан на плоту.
Тут на орешник сели вороны. Их было пять. Они клевали орехи и задумчивыми глазами осматривали людей, а потом взмахнули крылами и улетели, люди стали смотреть им вслед, хотелось летать в небесах, как птаха.
- Хороша птичка!
- Прекрасна!
- Эх, полететь бы так, взлететь ввысь и нестись себе над горами, долинами, морями и увидеть мир глазами иными.
- Да, это было б чудно так, славная мечта, а если мы хотим летать, то полетим, намерение наше велико!
     Ной спустился с холма и пошел по дороге дальше. В лесной чаще деревья задрожали, раздался треск веток под ногами, а затем деревья шелохнулись и оттуда выбежали гномы, а за ними лесник бежал с ружьем. Лесник стал кричать, что в заповеднике ночевать запрещено. Утром лесник обходил владения и увидел, как под сосной гномы занимались сексом, а лесник кричал им в слезах вслед: «Я уйду, но птицы останутся петь, и останется мой зеленой сад со своим деревом, и колодец останется. Жизнь есть минутное окосение души и все пути ведут в никуда. Есть огромные котлы в подземельях, где мы варим на обед таких, как вы». Он отвел Ноя к себе в избушку и там в позу лотоса сел на красный ковер и вырезал из черной бумаги острыми ножницами мельчайшие снежинки.
- Я буду черный снег на красную землю бросать и умирать буду я только от того, что музыка не звучит больше в моей голове, а без музыки тоска несусветная. Приказы божественные не обсуждаются,  я изобью самого себя сейчас так, как в гестапо не били. Во мне бродит мирно бес по лабиринтам зеркальным. Я во главе угла стою и все войны под моим контролем,  я люблю убивать себе подобных. Калачи, малышка, подай к чаю калачи, что лежат на кухне.
Малышка бежит в кухню, а лесник малышу тогда и говорит:
- Дорогой ты мой человек, дай-ка я тебя сейчас обниму, ведь я в лесу много лет работаю и видел всякого зверья в достатке. Выживает сильнейший. Они на одной поляне, едим из общей чаши и сильные всегда впереди планеты всей. Я смотрел на них и понимал, что это ж  закон природы. Гоббс пусть курит нервно. Мы тут все волки. Это мир волков. Это я от важности так говорю, от недостатка любви к самому себе. Хочу выйти на уровень богов, сладостно-то быть в рабстве у инстинктов. Я видел в тумане осеннем огромную волчью пасть вожака, он пел мне песенку про этажи железных сооружений. Он оскал показал свой хищный, свирепо на меня глядел, на полянке лежала туша оленя, он же, пожирая жертву, смотрел на меня, а я на него, высунув голову из-за куста. Рядом голодные волки стояли, они смотрели на то, как вожак  угрюмо начинал трапезу, а остатки достанутся им, вот вам и либерализм, вот вам и тоска  распятого. Да что со мной спорить-то? Я в лесу живу и гоняю для удовлетворения своего тщеславия людей, которые пришли для того, чтобы побыть с природой наедине, пусть ходят и ко мне в гости, ведь у меня черный снег на ковре какой красивый. Как блестит на красном черный снег! Чертовы качели, я взлетел на них выше ели и лбом о землю трахнулся, а потом мне пришла мысль, что манкурты чем-то смахивают на големов.
       Ной смотрел на малышей, что шли за лесником, а когда повернул голову к человеку, что сидел на холме, то его след уже простыл. Но в воздухе плыли предложения, что оставил его голос, в нем Ной разобрал, что не стоит туда идти, поскольку лес этот далеко не для прогулок сотворен  и уже много лет о нем ходят темные слухи. Если ты начал свой путь по одной тропинке, то это не значит , что по ней ты можешь выйти назад. Там свои законы определенные и многие погибали, не возвращались и тел никто не мог найти. Такие вот страсти творятся. Лес пропустит тебя, если ты будешь молиться. Там очень сложно найти дорогу слепому, зачахнешь на своем золоте, коли найдешь его, погубит оно тебя, как пить дать – погубит. Коли ты остановил на скаку своего коня, то все будет хорошо. Лес тебя примет, тебе повезет, ты встретишь нужную тропинку, которая  доведет тебя до холма, где есть вход в лабиринт, где  все будет таким, каким ты сам его увидишь. Его манят фотографии в подземелье, тайну эту он скажет в свой черед. Ряса всегда прячет дурака. Ной, удачного пути,  сжигай мосты за собой, чтобы тебе легко было улетать.


5. Снега над горами.


       Прошлое лежало на пригорке, где висит луна на стальной цепи. Следовало идти  прямиком  в лес без всяких мыслей и рассуждений. Густые верхушки елей показались на горизонте и необычайно таинственная поляна с травой,  что пряталась от посторонних глаз за елями. Они же тихо покачивались на ветру. Ной бежал сломя голова в голове его царил содом.
      На поляне лежало лукошко, в котором были грибы, манящие своим взглядом, Ною так и хотелось подойти поближе, чтобы съесть гриб и стать собою. Он увидел тех самых малышей, которые были в гостях у лесника. Теперь же они  собирали грибы и шепотом переговаривались между собой. Они показали ему очередной срезанный гриб, пригласили остаться и  покушать с ними апельсинов. Ной же полез рукой в лукошко и быстро съел гриб, что был красным-красным, а потом торжественно изрек:
- Вы все боитесь своих снов, в них девушка в кресле сидит без трусов, вы жаждете ею овладеть, ох, смотрите, как бы вам от ужаса не умереть. То Кали сидит, а вы в капкане, ждите чуда, копошась в дурмане. Выстрелы в спину сансары слышны, вой волков в лесу, тают на солнышке клятые дни, бревно в обитель свою несу.
      Малыши хлопали в ладоши и быстро сделали стойку на голове и в таком положении смотрели на Ноя. Ноя же ждал путь. Он шел часа три еще сквозь чащу, а потом лег на траву от усталости и лежал некоторое время, потом услышал выстрел недалеко от себя и увидел рядом с собой карлика, в руках которого был заяц. Заяц не шевелился.  Ной протянул руки и забрал у карлика зайца, а карлик стал плакать и клясться, что больше никогда не будет охотиться, он поедет в Индию, там займется йогой и перестать есть мясо, чтобы все были счастливы. Он разул глаза, ибо заяц кашлял от его слов, зайцу смешинка в рот залетела, а карлик стал верещать, что все иллюзия, но лишь любовь истина. Карлик выхватил зайца из рук Ноя и бросил его в воздух, заяц сделал сальто, а потом, когда упал на поляну, то быстро убежал в чащу леса. «Дивный, волшебный лес! Я решил ждать утра, мне удалось провести ночь в лесу, он открыл мне секреты свои. О, диво - дивное –  Природа! Влюбленные в природу, юродивые, мечущиеся между вечностью и куском хлеба» -  рассуждал карлик, глядя на небо, а вокруг них стонали ветки дерев и тихо плыли тучки без всяких карт и ориентиров. Ной же кивал в знак согласия, ибо все слова Ной забыл. Язык не слушался его, слава грибам!

6. Разноцветное время Земли.

           Ной  вышел к городу, где Ева должна была пройти посвящение в храме тамплиеров, где в подвалах хранились фотографии со своими причудливыми изменениями. Ной нашел храм, у двери в подвал он стоял и смотрел во тьму, холодный ветер дул ему в лицо, дверь открылась сама по себе, а он уже не удивлялся таким вещам, лес научил многому. Огромная башня стояла возле храма, и оттуда он услышал голос Евы:
- Я родилась в лесу под снегом, что как зеркало отражал луну, которая  тихо покачивалась на заблудших снах и воспоминаний моих родителей.
Медовый голосок ее пропел:
- Под покровом  снега резвилась я, а отражение луны на снегу играло со мной,  да  - это мое  детство, а мое будущее прошло под снами моих родителей, Ной, ты скоро ощутишь на себе мое детство и мое будущее, которое сольется воедино и не будет ни прошлого ни будущего.
В этот миг земля содрогнулась от ужасного подземного толчка.  Башня вмиг упала на землю и рассыпалась на множество маленьких кирпичиков. Страшный ветер подхватил Ноя, ему удалось ухватиться за дверь и так,  вместе с дверью и полетел он в страну без координат.
     Его несло все дальше и дальше от храма.  Он очнулся на огромной башне, где висели часы, которые  показали ровно двенадцать. Путь вел на лестницу, где тысячи ступенек рассказывали друг другу сказки. Пришлось сесть на ступеньку, чтобы его охватило воспоминание. Это детство было буквально недавно, оно длится и сейчас, но тогда это было немного иначе нежели теперь, все течет, все меняется: нельзя войти в одну реку  дважды. Перед ним проносились картины чудесного вида из окна. За окном росла лаванда, а в комнате стоял плюшевый диван у камина, иконы на стенах висят. Дом стоит на том месте, где был пустырь.  Теперь здесь много домов. Но такого дома больше нельзя обнаружить на улицах городка.  У них красная крыша с черепицей, зеленые стены, а на окнах шторы фиолетового цвета, когда смотришь сквозь них на город, то видишь все через фиолетовым и запах лаванды. О, освежающе просветляет полученные впечатления от созерцания уличной суеты в своем уме: дома, машины, роботы спешащие ублажить любой ценой человечество. Забавные и смешные. И наступает суббота, и все идут на субботник, чтобы таскать бревна с вождем, у всех красные розы в петлях кармашка, а потом жители дружно идти в синагогу и славить Бездну. В понедельник они  идут на работу, где носят пиво в барах, стирают одежду, моют полы, выписывают счета и накладные, стригут волосы, красят ногти, штопают чулки, готовят обеду, транслируют передачи про голодомор и холодные дни после конца света. Все торопятся и бегут, сбивая друг друга на полном ходу. Вот,  машина врезалась в столб, а около столба стояла коляска, в ней спал младенец, а его мать в красном пальто стоя читает Бальзака. Водитель решил обогнать своего друга и не справился с управлением. Он капитан местной футбольной команды, ему грозит смерть через повешение за то, что решил показать свою прыть на улочках городка. Футболист выжил и теперь режет вены себе в камере, но ему не дали этого сделать охранники, что сидят на его головой и попивают вино и вздыхают от скуки в порыве любви ко всему человечеству. Ной думал много о мире тонком. Бог был стариком седой с бородой. Он карал злых и любил добрых. «Старик, что молчит всегда», - так он звал его про себя.
    Он смотрел в окно, ведь думал, что старик покажется, но на небе лишь тучки  плывут и молчание зависло над городком плотной стеной, которую ничто не сможет разрушить. Старика не было видно и Ной начал петь псалмы, которые пела мать, сидя у его колыбельки в час ночной. Вдруг занавеска на окне стала раскачиваться, а потом появилась лестница от  окна до неба,  и старик спустился в комнату, сел на диван и весело стал петь псалмы, а Ной лишь повторял, ибо многие псалмы он не знал. Тут было веселье! Это был праздник. «Каждому из нас необходимо подойти к этому вопросу собрано и серьезно, поразмышлять над сим, ведь впереди у нас вечность» - сказал старик, глядя в окно на пылающий мир. Ной привстал и начал всматриваться вдаль, где  должен был стоять магазин с книгами местных умов.  Старик подошел к Ною и стал смотреть вместе с ним, чтобы  потом, между делом сказать ему на ушко: «Намеревайся стать богатым, и ты станешь им, попробуй себе представить, что у тебя полно денег, что воля к власти есть воля к знанию» -  «Да, охотно, я хочу быть богатым для поиска истины и утверждения добра!». В одном счастливом сне ему казалось, что он стал небом и землей одновременно, то было знамение того, что так есть, так все и будет. Воздушный шар летел к городку, Ной четко видел сидящего в шаре человека, который усиленно рассматривал город в подзорную трубу. Это был старик, Ной его узнал и кричал в порыве радости о том, что Бог любит его, а потом он бежал на чердак, где взирал на поля, горы, море, что все на свете стало ему не важным, ибо теперь Ной сидел на ступеньках башни и думал о настоящем. Надо было узнать тайну фотографий и понять, что же происходило в храме. Воспоминания влекли  его туда, где старик летел на шаре, так хотелось, чтобы он взял с собой в полет. Помнится, что гулял по городу Ной без всякой цели и мыслей всяких, и увидел в толпе старика, и крикнул ему радостно: «Отче, каким ветром вас сюда занесло?».  Он с радостью узнал Ноя: «Ветром северным!» -  «Почему не живешь на небе, почему бродишь среди грешников?» -  «Тут и есть  небо, только мы не видим этого, не замечаем, не любим друг друга, думаем, что другой  - это ад , но это  - иллюзия». И стали ходить со старики в горы, дабы прыгать со скал на остыре камни. Толстяки не хотели, чтобы люди знали о том, что они трупы. Их дворцы горят. Толстяки словно мухи, им уже народ не верит. Старики прыгали со скал, чтобы не быть обузой молодым. Любовь – это истина, а все остальное иллюзия, а толстяков всех на кол посадили, а кого-то и в карцер за грабеж народа. Добрые люди  вышли на телепатический сеанс с Ноем и сказали ему, что есть коридор, где стража вдрызг пьяна и все время спит, а потому это идеальный способ побега из плена мертвецов. Ной вырвался из лабиринта, нашел мертвого старика в темнице, тот лежал на каменных плитах лабиринта, но внезапно в камеру зашла стража и сделала себе дружно харакири, тогда-то Ной победоносно закричал, что было мочи: «Враги все мои мертвы!».
Кумиры толстяков, не выдержав натиска правды, убежали из своих дворцов вон с криками: «Ласкают, нас огнем ласкают, мы словно бы огонь все брошены». У мертвого старика в кармане брюк была записка, мол, в одном городке будут происходить изменения изображений на фотографиях и тогда люди вспомнят себя. Вурдалаки по площадям бродят с плакатами «Россия, вперед, у нас водка есть, мясо каждому даем около пяти килограмм в месяц!». И заживо сгнившие трупы будут служить пищей вурдалакам, ведь все деды, что воевали за Сталина, из могил встанут, и будут пить водку на кладбище, а их внуки будут пить коньяк, мечтать о джиносвых штанах, интернете, ноутбуке, машине скоростной. «Советские зомби бродят по улочкам в поисках трупа Ленина! - объявил диктор по новостям, - советские зомби хотят воскресить Сталина, чтобы пойти в бой с американцами, которые не дают спокойно жить советскому народу».
           Ева вновь и вновь будет искать себя снаружи всех измерений, будет читать «Цветы зла» все годы свои, но вурдалаки захотят использовать Еву в своих корыстных целях, а ее отец будет в тюрьме сидеть за убийство президента страны. Россия исчезнет с карты мира, все будет хорошо, словно и не было концлагерей и атомных взрывов и в помине, словно бы атомный век есть всего лишь дикая охота короля Стаха.
      «Страх создал великолепную башню, башня есть состояние определенного уровня сознания, когда вещь в себе больше не желает смотреть на мир из подвала, надо по ступеням идти к солнцу, чтобы колени дрожали, чтобы дыхание было учащенным. Ибо только так, только так, к звездам, звездам…» - сказал Ною урагану, что нес его все дальше от земли. Он обнаружил свое тело лежащим на том же самом месте у храма, в которой йоги жгли тела людей, что умерли от чумы в больших городах.

7. Блуждание в четырех стенах.

       Ной стал ходить по двору храма, на этот раз он обнаружил скрытую за зарослями плюща дверь, что вела в подвал, где хранились фотографии, которые сводили с ума людей городка. Башня стояла на том же месте, и сладкий голос пел протяжно в порыве ветра ледяном:
- В скорбных мыслях никакого нет толку: они от скорби не избавляют, никакой помощи не приносят, только расстраивают душу и тело. Значит, они от бесов - и надобно их отгонять от себя. Отгоняются же скорбные мысли постом и молитвой. Жечь на кострах политиков и мещан.
       Поднялся на башню Ной и увидел Еву, что ела яблоко и плела бисером себе узоры. Она угостила Ноя красным, большим яблоком. Они стояли у огромного окна, и смотрела на солнце, что плавало в долине, где росли виноградники. В руках ее были четки.
- Слушай, тебе не кажется, что нас сюда привела сила, мы есть проводники этой силы. Сила меня много раз  искала, меня манит тайна постижения Себя, а дома я не могу быть все время, там проповедовать не кому. Я птица вольная, где хочу, там и летаю! Мой отец показывал тебе фотографию в ресторане и просил помочь найти меня. Я ушла от посвящения, но им это не по нраву -  это их дело! Вечер…Как далеко позади эти поля сражений и слезы упоенья победой и последнего залпа пушек, нацеленных на третий Рим. Горящие площади Парижа, стволы сломанных и сожженных деревьев, колеса вагонов смотрят в небо, бегство от свободы тотальное и безграничное, кто успел добежать до северных краев, и могилы тех, кто не смог, будут под снегом в краю далеком покрываться льдом. Я в прошлой жизни воевала во второй мировой, я была русским партизаном Костей, я помню себя: мы к полночи дошли до логова врага, ждали пока он высунет рыло, по грудь зарытые в снегу, огни далекие бежали  на том берегу, то шли эшелоны с раненными красноармейцами. Мы не боялись смерти, ведь ее нету, от крайнего героизма мы взлетали от земли , под орудийные раскаты, уже не прячась, в рост пошли и фашисты просили о пощаде, но щадить врагом Родины мы не умели.
       Уже ночь наступила для уснувшей земли, а для них светили звезды. Они стали их считать до утра, потом же пошли в лабиринт. Страх ушел кудат-то прочь. «Торопись не спеша, песни пой камышу, пулю ищу в облаках, дай свою пулю малышу, - произнесла тихо Ева и добавила, - все малыши хотят общаться непременно с самим Кришной, но нос не дорос. Член слишком мал. Я потому и ушла к кришнаитам, что там там малыши едят вкусные вещи, там определенные законы, ступени посвящения, там нет этого жалкого образа жизни, который в социуме, там свобода от всего известного».
Дверь распахнулась, можно было идти в тоннель.
Тут были магические двери, реагирующие на вибрацию энергии слова.
Дальше у стены стоял темный страж, он был в тулупе, в одной руке сигарета, а в другой штык-нож. Ной ударил его арматурой по голове и тот исчез.
- У нас между ног есть дополнительная дыра, через нее разные странные и мощные силы овладевают нами. Любовь – истина, все – иллюзия, - крикнула громко Ева.
        Темнота кромешная. Ничего не видать. Приятно идти по таким местам с мощным источником света, но Ева была безупречна, она включила внутреннее видение, стало светло, как днем. Судя по всему, лабиринт – это  остатки пирамиды, что делались раньше для балансировки энергии на Земле. Они вышли в комнату, где в ящиках лежали фотографии.
Вдруг Ной увидел своего двойника, что сидел на одном ящике. Двойник сказал им:
- Друзья мои, я вас давно жду, а вы легко нашли это место, я рад за вас, вы смелые, неутомимые путники, вас ничто не может остановить, вы можете вечно гулять по мирам и не устанете никогда. Ом Мани Падме Хум! Я тут много чего смешного увидел, ведь в этих фотографиях гримасы человечества содрогаются в порыве безумных плясок, в них она ищет кого-то еще, а он жаждет власти над всем миром, чтобы снести с лица цивилизацию каннибалов. И оба они правы по-своему.
      Комната была большая,  подойдя к ящикам, они увидели, как из них высыпались бумажки, словно кто-то намерено выкидывает их из самого ящика. Тишина. Звуки с поверхности земли не проникали сюда. Слышен шелест бумаги. То снимки беспорядочно рассыпались по полу, и, глянув на одну из них, Ной понял, что это обычные фотографии, которые лишь снятся людям каждый миг, ибо для них есть лишь их мирок, рабов, что верят своему фюреру и гуру, но только не зову сердца.
Ева взглянула на пару фотографий: на диване кот серый  лежит и смотрит прямо в объектив своими зелеными глазами, дождливый день и пара целуется. Она смотрит в темное небо, а дождь нещадно хлещет их тела, но они стоят и смотрят на дождик и им все равно, что они намокли и что их телам холодно. Было ясно, что дело в шляпе. Пирамида очищена от злых духов и теперь фотографии в городке не будут больше менять изображения.  Двойник Ноя признался, что провел ритуал и изгнал темных духов из пирамиды,  он обещал  рассказать об этом, но в другой раз.

8. Жить во имя духа.

       Ева утром гуляла во дворе и нашла огромного ворона, что дрался с белым котом. Еле кота отбила у ворона, что хотел скушать его на завтрак. Ева решила, что должна спасти кота. Будет кот в небесах летать, если молоком напоить его как следует. Должен важить, дабы сансара усмехнулась и подавилась пряником.
         Ева чувствовала, что ее мысль пребывает в непрестанном движении, у нее как будто нет покоя, нет мира. Обладание делает нас счастливыми. Ева пригласила  друзей  на молитву к себе домой, где ее подруга Тамара нежным голоском вытягивала из себя признание любви к Ничто.
      Отец Евы продал старые медали со второй мировой и построил дом в горах для духовного восхождения друзей Евы, а главное, чтобы к ним приходили те, кто знает, что любовь – истина, а все остальное - иллюзия. В гости приехал старик, которого в детстве Ной звал Журбой. Без объекта, к которому мы привязываемся, мы ощущаем себя безнадежно потерянными. Мы боимся почувствовать себя одинокими, а этот страх и есть ревность, ненависть, боль. Не существует огромной разницы между ненавистью и ревностью. Старик сказал, что лишь одно сердце знает. Мы поистине ненавидим то, чем обладаем. Где существует обладание, никогда не может быть любви. Мысль не может думать о любви, так как любовь вне достижения ума. Кто не помнит себя в прошлых   жизнях, для того их и нет. Ева была рада, что, сидя в кресле у  камина, она понимала, что мысль имеет длительность, а любовь беспредельна и неисчерпаема. То, что неисчерпаемо, всегда ново, а то, что в границах длительности, всегда пребывает в страхе перед концом. Ной посмотрел на старика и не увидел в нем больше того тела, теперь же он стал молодым человеком. На вид ему двадцать лет. Удивления не было, а чего удивляться, если живем в домике в горах, то уже стали богами, а боги любят любить богов и помогают тем, кто хочет любить, то есть храм любви, который манит путников и скитальцев со всей земли своими чудесами нежности и ласки.  Кто-то смотрел на звездный дождь, что лили как из ведра, а после дождя пунцовая тишина застыла в воздухе ночном.
       Тихо так в комнате, темно, камин погас, Тома легла на пол и не могла пошевелиться, лишь пламя свечи на столике освещало комнату. Ей виделся Вий во тьме, но страха не было, ибо малый убьет чудовище своей силой, ибо все время тянет одеяло на самого себя. Вий славный малый, убивает всех упырей.

9. За пределами слов.

Ной сказал, усаживаясь на пол рядом с Томой:
- Я, отвергший напрочь тщеславие и суету, я умею летать! Здорово? Материя бытия-то схватила тебя за горло, если бы не огонь! Инструментом познания окружающего нас мира являются инутиция. Если человек не готов к информации, он её не заметит, даже внимательно прочитав весь текст. Я видел сны, в них я ходил в церковь, где молился на макеты ядерных снарядов на алтаре, бил поклоны генералам, что висели на распятиях. Разве этого не было? Пусть даже и во сне, но что есть сон? Зачем они снятся? Ячейки матрицы должны быть заполнены послушными элементами. А элементы эти должны быть, во-первых, не вполне здоровыми, чтоб не имели свободной энергии, а во-вторых, слегка ебнутыми, чтоб не понимали, где находятся. Энергии и осознанной воли должно хватать ровно настолько, чтобы исправно исполнять свои функциональные обязанности – не больше, не меньше. Вы не задумывались, почему после работы многим не хочется ничего, кроме как плюхнуться на диван перед телевизором? Усталость такого рода – обычное дело, к этому привыкли. Но нормально ли это? Нет. Привычно – не значит нормально. А вам не приходило в голову, почему жизнь современного человека попадает буквально в ножницы между двадцатью и сорока годами? Как молодой специалист вы никому не нужны, поскольку у вас нет опыта, а после сорока вы не нужны уже потому, что из вас все, что можно, выжали. По той же причине, после сорока вы неинтересны и противоположному полу. Опять, это нормально? Привычно – да, но по сути, что-то здесь не так, не правда ли? Ну не должно так быть! Еще одна простая статистика: за последние несколько лет треть пчел в США погибли. Почему это происходит, никто точно не знает. Вероятные причины: электромагнитный смог от мобильной связи, трансгенные растения, химия, а возможно, и все вместе взятое. Что это означает, – меда не будет? Нет, гораздо хуже – не станет растений, которые опыляются пчелами. А таких, сколько бы вы думали? Три четверти – как минимум. В некоторых провинциях Китая пчелы были уничтожены конкретно – пестицидами, и теперь там культурные растения в буквальном смысле опыляют люди, вручную то есть. Но эта проблема никого не волнует – все озабочены мифом 2012-го года, который когда-то давным-давно придумали Майя, но я знаю, что все будет совсем не так, как об этом пишут в газетах.
         Ева кричала истошно:
- Атеизм - это все частное, а общего за этим покровом не видно. Я была на том уровне, когда человек уже не может верить ни в один эгрегор. Я хотела любить людей просто так, без всяких похвал и  без всякого вознаграждения на этом и том свете, без всяких ярлыков – видеть в людях Бездну. Я считала, что любов есть иллюзия, глядя на свет луны в окно. Все это очень смешно! Человек, вообразив себя царем природы, развернул самонадеянную и деструктивную возню по переделке уникальной биосферы, создававшейся в течение миллионов лет. Мы просто дружно и неосознанно шагаем в матрицу, где будет тотальный контроль системы. Все это происходит под эгидой демократичных и гуманитарных преобразований, проходящих в рамках сотрудничества, мира, спасения человечества. Человек, порабощенный системой, утрачивает не просто свободу выбора – он начинает хотеть именно то, что выгодно системе. И этот процесс инициируется и направляется не намеренно, а происходит сам собой, в соответствии с законами самоорганизации паразитирующей системы, то есть, синергетически. Очень немногие это видят и понимают.
Тома была полностью согласна с Айя, ей все больше хотелось убить всех вождей и гуру, Тома взяла гитару и запела томным голоском:
       - Слава патриотам и смерть врагам!
Иду по усталым садам,
           Я веселая тигрица, на куски рву ваши лица
Я по ту сторону добра и зла,
     На обед зажарила козла.
     - Моя атараксия, мне так чудно теперь сидеть тут и петь песни, не могу описать словами. Безмятежность мудреца, в некотором роде, особое состояние человеческого духа в традиции эпикурейцев, а также одну из составляющих идеальной трехчастной космической гармонии, - сказала Тома, - полное отсутствие эмоций и стремлений - никаких негативных чувств. Это – позитивное преодоление эмоций, направленное на обретение определенного равновесия, духовного баланса пред - жизни и над - жизни. Это состояние, которого люди не могут достичь, потому что оно является собой совершенство, несвойственное человеку земли.
- Люблю землю в холодных рассветах, в ночных огнях! Мы умеем жертвовать жизнью своей, но ее трудно у нас отобрать. Плывут облака, под которыми мы росли. И иногда хочется лишь покоя вечного, но не сон могилы, слышите, не сон могилы, а нечто иное, словами тяжко описать это иное, - сказал Ной.
      Скрипнули двери, духи ушли в иные миры и пространства, в комнате остались лишь детишки, что ели коврижки, пили чай и слушали голос вечности. Ной же был безумно счастлив, он знал, что вот он храм, который во снах он так часто посещал.
- Как долго я не мог найти вашу скромную обитель! Ну, все-таки нашел, слава богу, теперь буду с вами буровить, друзья!
Ева сообщила друзьям новость:
- Во сне я была буддистом. Во сне я была тем, кто сказал всему миру о том, что хочет уйти из жизни. Я начал медитировать и через неделю скончался в медитации. Я сразу подумал про то, что ключ к пониманию жизни заключен именно в этом - в отказе от всего мирского, в отказе от соблазнов, в отказе от секса! Только полная отрешенность и духовное созерцание может мне помочь победить сансару. Ой, как мне худо-то! До чего странно устроены люди. Никто никому не нужен. Какая пустота вокруг, какая разъединенность, но и славно от того, ведь мы убили в себе все низменное и животное. Мой сон был страшен и прекрасен, я была в Бутане, я сладко мечтала об этой стране, а теперь моя мечта сбылась! 
         Тома почти уже вышла из тела, она такой мощный йог, что ей все по плечу. Любая наука и азбука. Сидя в позел лотоса, она призналась:
- Ведь я очень злая на самом деле, я только притворяюсь доброй и  делаю вид, что люблю людей, да мне чихать на них! Да, а вы думали? Могла курить по пять сигарет в час, мне это помогало расслабляться, я кайфа искала, его одного и искала во всем, что было в мире. Бодлер мой отец, а Диаманда Галас моя мать. Я очень любила машины и даже хотела открыть  свой авто – салон, мне отец обещал выделить деньги для сего мероприятия. Я была жутко одинока, мне хотелось это одиночество скинуть с плеч долой. Я была вся пропитана черным цветом, ну хорошо, что не серебряным, мечтая, что у меня будет парень, как мы будем с ним общаться на разные духовные темы. Надо нам ездить на лошадях, пить пиво, мыть руки перед едой, жечь лунный свет на горных плато, спать сутками напролет, кота в карманах таскать повсюду. Горы манили. Ушла. В моей палатке плакаты психоделических банд, сжигаю в костре коробки с опиумом, с марихуаной, ибо это все уже во мне и так полыхает и жжет. Это ты бы назвал кошмаром, но я б дала тебе руку и потняла бы тебя к небесам. Я б связала ему руки и ноги и отбила б у него охоту спорить со мной раз и навсегда. Он бы был моим убийцей. Это как раз и есть жизнь. Вся палатка завалена моими рукописями, мы сидим на диване, говорим про героин, целуемся, целуемся и рассуждаем о том, кто такой Луи Повель.Только так! Если ему не захочется быть моим псом, то пусть ищет себе тетю, которая будет стирать ему штаны и мыть посуду. Анархия была когда-то моим коьнком, конечно, я аскетическая личность,  ненавидящая мораль,  государство, общество и законы, что дали людям Адам и Ева. Мне нужен лишь опыт по расширению сознания. Люблю слушать звуки грозы. Я сжигаю свои мысли о том, что мне не найдут гроба, слишком все это пошло и глупо, надо мое тело лишь сжечь! Система мертва. Ненавижу работу и учебу и люди, которые пашут на работе, мне кажутся предателями Будды и Христа, все чужое оно мне. Я с мамой поругалась, я назвала ее мещанкой. Мама повесилась после этого. Она предложила мне проехаться на машине за город для розговора, ибо там будем пить вино у моря и слушать соловьиные трели. Я поставила ей ультиматум – плыть дальше от суши, а мать ответила, что и так плывет, что читала «Орля» в детстве, что материалисты - это редкий отстой и слушать речи постмодернистов есть полная чушь. Но только ради любимой дочери, она купит лодку, дабы уплыть на северный полюс.
Ной же ответил, глядя на портрет Лотреамона на стене:
- СМИ – это куски штукатурки, что падает на усталые головы обывателей. Радио – попса. Мой отец обычно любит включать в машине death metal. Он назвал себя рокером. Я ненавижу театр зрелищ, общества спектакля. Радио, телевизор, книги, спорт, искусство. Это все для стада. Я убил в себе государство. Все ценности вашего «цивилизованного» мира. Бабьи тяготы на уме – семья, квартирка, пеленки, а самая главная собственность – муж. Умирать так просто…Усилие – это желание, а желание может умереть лишь тогда, когда ум прекратит добиваться, стяжать успех. Когда ум очищает себя от всех мыслей, только тогда приходит творческое безмолвие. Идеи либо парят, либо умирают. Всякое приобретение есть форма скуки, душевной усталости. Люди жаждут новых игрушек. Интерес – это всегда стяжание. Приобретение, позитивное или негативное – это бремя. Стремление к большему - это движение к скуке. Секс - это ваша волшебная игрушка в пустоте. Обладание утомляет ум. Интерес, любопытство – это начало стяжания, которое вскоре становится скукой, а стремление быть свободным от скуки – всего лишь другая форма стяжания, владения. Так ум переходит от скуки и интересу и снова к скуке, пока не дойдет до крайней усталости. Ум постоянно оттачивает себя и изнашивается. Ум всегда боится прийти к концу.
         Тома же ходила гулять на один пустырь, который был за городом. Там она познакомилась с парнем, что рисовал метаморфозы своего сознания на старых  пыльных плитах, он всматривался в свои рисунки и думал о том, что скоро солнце и дождь сделают свое дело и от рисунков ничего не останется. Но это не печалило его, а наоборот, воодушевляло, давало радость и силы на то, чтобы вновь и вновь приходить к этому месту и рисовать все свои фантазии, какие только взбредут в его голову. Было тихо-тихо и можно было поговорить о вечном, сколько душе будет угодно. Парень отвел ее на кладбище, где рассказл историю своей жизни:
- Мы ездили по Британии и другим странам на мотоциклах. Сегодня утром я встал с кровати и ощутил, что меня манит дорога. Я хочу тоже уехать из этого города и попутешествовать вдали от дома там, где меня еще не было, пусть даже и хорошо там, где нас нет, но видишь ли, мне надоело работать день за днем. Я чувствую,  что тяга к путешествиям меня захватывает и не дает ни о чем другом думать. Я не могу жить в этом обществе фальшивых ценностей. Я не могу верить в их золотого тельца. Степной волк. Моя стихия – поля и леса. Как же мне  это все надоело: ложь, иллюзорные идеи, бродящие дрожжи железного века в умах большинства. Красный смех погулял по стране, оставив после себя руины, опиумом пропитан дух времени сего и ни в одну шеренгу никогда я с ними не пойду.  Я хочу заняться медитацией, но дома не выйдет, слишком шумно, то сестра, то брат, то мама в комнату зайдет и начнет своими разговорами сбивать меня с созерцания своего внутреннего мира. Вчера на мостовой я видел труп мэра города. Не забуду  этот хищный оскал, он у него остался даже после того, как тело прекратило свое функционирование. Мэр лежал на мостовой, вокруг суетился народ, а я наступил ему на голову, и, оказалось, что голова его такая мягкая, словно там пластилин, точно куклы восковой голова.  Я же вдруг пнул как мяч эту голову. Она по инерции летела пять метров, а потом к ней подбежала черная собака и стала поедать.  Хорошо же до чего было тогда, только поверь! Люблю все, что связанно лишь с тобой, Тома, ибо мне никто больше не нужен! Тома, я помню, как  ты подошла ко мне, когда крысы шуршали по мусорным кучам в одном подвале, где я пережидал дождь, а дождь должен был скоро пройти. Тучи свинцовые стояли над самой землей еще с самого утра, но я все равно вышел из дому, все равно решил, что буду искать что-то, сам не знаю что, меня словно вела некая сила. Когда я сидел на холодных ступенях, я думал о чем-то своем, то в тот момент почувствовал твой взгляд на себе и это был знак для меня, я сразу понял, что это все не просто так происходит. У нас же взаимность- то сразу и возникла: взгляды  на окружающий мир  у нас одинаковые, они  спички для разжигания настоящей любви, пламени, что уничтожит систему. Я уверен в том на триста процентов. Мир во зле лежит. Их тусклые глаза агонизируют лишь хромые бациллы, скверные ухмылки – это все чертовы куклы. Их устраивает все, что связано с бытом мещан. А в 2026 году Земли уже не будет. Сюда летит метеорит и все снесет к чертовой матери, вот так  вот, мне тогда будет 33 года, как раз возраст такой, что и пора уже на тот берег уходить, такие пути у нас сложные и счастливые. Это все дает мощная философия: мы способны летать, мы способны умирать, рождаться, умирать, а потом рождаться, да и вообще, смерти нет, нет и рождения, есть лишь осознания себя, вечное, живое осознания Себя. Общество спектакля уже навернулось, но с другой стороны, мы можем уйти в свой мир и забыть о том, что было. Мы в этом мире сыты по горло счастьем. К черту время, оно иллюзорно! Любовь - это ключ к пониманию самого себя. И наша любовь есть бессмертие, истинное величие, то море света, что разрушит все наши иллюзии ума. Тома, я хочу  испытать такую любовь в своем сердце! Я не могу иначе больше жить, мое сердце горит, пылает от того, что там солнце, вот как я вижу край ветров, где никогда не бывает затишья.
       Ной уселся в кресло и стал рассказывать друзьям, как у него начинался роман  со своей душой. Ева же обо всем все начисто забыла. Ей так было приятно гулять под луной у моря, что все моменты жизни были стерты, краски переживаний и эмоций потускнели, словно фотографии, что пролежали на солнце десять миллионов лет. Все размыто, все блекло, но зато сияющее настоящее!
- Душа меня в первый раз поцеловала. Я помню то чудное мгновение! Тот поцелуй  еще больше вызвал во мне бурю ненависти к системе. Я ненавидел этот город, кровь мщения страшным образом вскипела во мне, зажигая мой мозг зарядом бодрости, и хотелось убивать в себе матрицу.  Мне хотелось собраться с силами и крушить все и вся в этом богом проклятом городке.  Я хотел сокрушить все дотла, чтоб щепочки не осталось,   потом взять и уйти в горы и там уже окончательно уйти из мира, я жаждал голода и холода. 
- Мы есть боги! – вдруг заметила Тома.
- Вот-вот, правильно – правильно, никакой кумир нам не нужен, мы сами себе боги и сами разрушаем и создаем миры. И с улыбкою веселой мы будем жечь чужие села, - сказала ужасающим голосом Ева.
Ной улегся на пол и теперь был занят лишь одним, он сдерживал себя: только  бы не взорваться, только бы не разнести тут все в дребезги, только бы не натворить беды.  Ною захотелось умереть здесь, на этом полу, а домик пусть бы накрыла снежная лавина.
- Нет больше ума! Даже ум ни хрена не смыслит в жизни! Так что же ждать от других? Бог есть! Бесполезно, как любить и не делать боль, безнадежно, как пытаться не делать зла. Мы постепенно вспоминаем себя во сне, пробуждаем воспоминания прошлых жизней. Смерть - это место для тех, кто мёртв, смерть - это место для тех, кто жив. Это место встречи тех, кто бродил босиком по алмазной ржи - сказал Ной отрешенным голосом в том горьком одиночестве среди ночных пустых гор.
       Ною было одиноко даже с Евой и Томой. Он любил Еву, но эта любовь была похожа на смерть. До этого он никогда не говорил такие слова вслух. Наука проститутка материи. И плыла Земля на кругах своих, омываемая вышними ветрами. И плыла Земля…
- Бичара  ты какой, Ной, едрёна вошь, вот ты черт! Чего ты опять тоску нагоняешь, зачем душу травишь, а? - грустно промолвила Тома, - я всматриваюсь в воду на свое отражение, оно такое заманчивое, я трогаю пальцем его, оно пропадает. Оно есть на миг. Но, как же оно манит!
- Когда Ева припала к моим губам, в тот момент я познал отраду бытия на белом свете. Зачем рождается человек на свет? Никто мне не пророк и не судья! Ведь самая большая радость на земле  - влюбленным радоваться людям. Мое тело здесь  с вами, но дух мой, как ветер, пробегает расстояние , как дождь, соединяется с землей, я каждое мгновение со своей любимой неразлучен  был, как ее волос собственный, как ее собственное дыхание. Когда она огонь зажжет, я буду дымом сладким окутывать ее, когда она запоет, я песней буду, когда будет на коне через реку лететь, я буду брызгами лететь из-под копыт, буду окроплять ее лицо и ноги. После смерти хочу стать орлом, чтобы летать над миром. Ведь кто я? Никто. А все они для желудка лишь живут, чтобы в рот жирней кусок попал. Раньше головой дорожили, а теперь задницей. У меня от них лишь сосущая пустота неутихающей боли, она зияет во мне, как сквозная брешь, как ущелье, в котором холод и мрак. Манкурты они все! Чьи они? Как их имя? Вспомните свое имя! Звездопад, вот что очистит ваш разум! – кричал Ной в истерике. Он не мог совладать с собою, он не на шутку разошелся.
Ночь зашла в горы,  и потух огонек в камине, комната была темна, молчание сменилось настороженным возгласом Ноя.
 - Никто не знает, что за существа подслушивают наши слова и мысли. Мы корабли, по - разному чувствуем и видим мир, очень  хорошо, что миры летят, твой крест слишком тяжел для меня. У нас разные пути маршрута следования, бухты и гавани, разные пассажиры и грузы, и капитаны тоже разные. Мы совсем разные корабли. Совсем - совсем. Гефсиманское одиночество и навсегда потерянное, целое поколение патетических потерянных душ, без глубокого смысла, без веры в Бога. Они уже мертвы для этого мира. Мир не достоин их.
- Тома, помнишь, как ты подошла ко мне на той свалке,  подошла ко мне и сразу же поцеловала. Меня никто никогда не целовал.  Я  стоял тогда и смотрел на  грозовые тучи, что лежали на земле, а ты смеялась, ибо жаждала молний , глядя на меня, ты говорила, что ждешь очередного потопа. Потом ты еще раз поцеловала меня. Меня никто в жизни не целовал. Может мама в детстве.  Мы стояли, молчали,  смотрели на грозу, что началась на просторах морских. Мы тогда так жаждали свободы,  полета в небеса, мечтали вдали от города. Потом мы зашли в разрушенное бомбоубежище, что стояло рядом со свалкой, уселись на ржавых ступеньках и молчали то было таким странным, потом возникло в тот момент ощущение. Мы поняли, что мы одно целое, что нет ни меня, ни тебя, а есть лишь вселенная, где мы  жили всегда и это наш дом. Целая планетарная прихожая, а зал был млечный путь, тогда как можно было пойти в гости в иные галактики и созвездия. Мы летим по космическим широтам, минуя разные планеты и звезды, крутится земной шар вокруг солнца, а мы славно созерцаем парадоксы  бытия и небытия. Из нави в явь, из яви в навь. Тома, ты в то время была такая  общительная, приветливая со всеми людьми, что окружали тебя. Я же был твой противоположностью, потом ты уехала в Тибет. Потом вернулась, потом уехала в Индию, где нашла однажды просветление и райские кущи в награду себе за подвиг безумный. Ты чудовищно жаждешь постижения высшего Я. Но плавать без компаса и карты в темном море осознание не простая штука. То и  происходит с человеком , который ищет чего –то чудесного и не находит его в этом мире, но есть и другие миры, где все невозможное возможным становится. Тома, когда ты меня поцеловала, то я понял, что чудо – то было в тот момент именно в том мгновении, которое было тогда, то чувство, мысль, та гармония души, которая была в тот миг в пожаре от вулканической активности моего сердца. То была такая плотность бытия, что аж дух захватывает, насколько все те миры были плотными, они так ясно воплотились в осязаемое,  что ночью дома я не мог долго уснуть, я все ощущал наше единство, укрывшись с головою одеялом, меня так волновало наше уединенное бытие, связанное со всей вселенной, атомное зрение мне было дано в тот миг. Я видел протоны, электроны везде, куда бы я не глядел, я слышал, как звучат их спины, как  хохочут они, как атомы кислорода и водорода рождают воду, квантовая картинка была так стабильна. Я думал, что это будет вечным, но стоило мне уснуть и забыть о тебе, ведь сон выбросил меня из моего ощущения тебя и я провалился во мглу, что была подобна смерти. Это все так реально, ты бы знала, но ты поехала в Тибет, не сказав мне, ни слова мне об этом. Я тосковал. Я ждал тебя. Ты покинула меня, и все эти годы я думал лишь о нашей встрече. Я уверен , что ты думала обо мне в иные моменты, когда сидела в позе лотоса в горах, где льды и снега, читала мантры, рисовала снежные вершины ранним утром и  поздней ночью. Мне снились часто сны, где мы гуляем с тобою по лесам,  ты мне рассказываешь, как тебе живется в  Тибете, где ты достигала просветления, ушла от серого мира, дешевого и холодного, взамен же обрела направления к дому. Пусть не полюбится тому, кто истинно любить предрасположен. Я не держал тебя, и ты взяла, ушла. Тома – перекати-поле. И среди тысячной толпы – ты одинока, и находясь наедине с собой – ты одинока. Абсурдность бытия навалилась на тебя с новой силой, ты пыталась найти способ уйти от нее, спрятавшись от мира в суровых горах, окружив себя огнем, чтобы твой дух плыл над землей. Теперь мы собрались в этом домике и обсуждаем то, что для нас важно, а что для нас важно? Важна лишь мысль. Мысль первопричина любых действий, мы помышляем выход из пещеры.  Я хочу стать птицей, чтобы лететь без цели, самозабвенно и плавно плыть в небе, совершая полет ради полета над бушующей землей. Раньше любил выпить, мог литров двадцать пива за вечер влить в себя, потом к дубасу пристрастился. От травки приятность особая. Ты будто бы во сне, и все вокруг ну прямо как в кино. Только разница в том, что кино глазеют сотни, тысячи, а тут ты сам по себе только, и никому нет дела, а кто сунется, тому по рылу дать можно, не твое, мол, дело, как хочу, так и живу, не лезь в чужой монастырь со своим уставом. Главное осторожность! Что-то мы стали уходить от главной темы разговора. Я несу чепуху, но в этой чепухе мое спасение от мира. Мне нужно постоянно освобождаться от своих представлений о мире, чтобы в один день взять в руки автомат и стрелять из окна по случайным прохожим. Я же думаю сутками напролет, не могу остановиться, даже во сне думаю, и мне и этого мало. Почему другие люди спокойно себе живут: ни о чем серьезном не думают, а мне надо, надо, все больше и больше с каждым днем думать. Ум не могу успокоить. К чему эта тяга мыслить? Я лечу на невидимый этаж, а там уже отдыхать от мыслей, как это делают все духовные люди, они подключены к Богу и им хорошо, покой в их душе, а у меня нет никогда покоя, да и черт с ним, с этим покоем.  Каждый человек есть подобие Бога, об этом же говорят все религии, тогда прими то, что человек же мост, мост между царством животного мира и сверх - человеком, то-то! Ева напомнила подругу детства, которая в моем садике была, мы с ней сбегали с тихого часа, бродили по пустынным улицам,  помню , как нашли собаку – черного пуделя и он с нами ходил по улицам, мы были счастливы , мы ничего и никого не искали, мы была та самая самость , которую так не любит общество, мы тогда уже были не от мир сего, мы ненавидели порядок и  дисциплину,  мы все сбегали с садика, а нас искали, а мы снова сбегали, снова и снова. Ева, она ж на тебя похожа, так странно. Помню, как ушел Мисима, он сделал харакири у меня в квартире. В девять часов вечера. Ной, я понимаю, что ты жуткий мизантроп, ты тот, кто чувствует себя одиноким даже среди своих так называемых друзей. Тебе никто не нужен, ты  сам по себе. Независимый такой, бурундук! Иногда на тебя тоска наваливается и  рвет на части, но музыка помогает тебе уйти от этого отчаяния. Мы с тобой всю ночь разглядывали луну. В ту пору было нам по двадцать лет, мы залезли повыше, на самую верхушку. Оттуда смотрели  на огни города,  что был маленьким таким, он уже не был страшным, ведь он далеко от нас, он нас не тронет, зверей мы не боялись, люди в городах куда страшнее, чем звери в лесах. Трудно сказать, где я был или где я сейчас, сплю в темноте, не знаю, где я живу. Я возвращаюсь от чего- то к чему-то, к чему-то тому, что было у меня, но я забыл об этом, о том своем доме, где мне всегда хорошо.  Почему-то мёртвый дом мне не просто покинуть. Как-то я не думал, что жизнь уже прошла, но, Ева, если ты считаешь, что меня знаешь, то я должен доказать, как ты не права. Ты умеешь говорить без слов, а я не чувствую времени хода.
      Ева зажгла свечи, что стояли на камине, комната озарилась их сиянием и теперь Тома взглянула на свои руки, а после прошептала: «Хочу вас всех соединить в одно целое». Друзья разделись, сели на пол, шутили, поцеловались, думали о своем великом походе на ту сторону.
- У меня ногти  что-то стали цвести, - неожиданно для всех сказала Тома – посмотрите, друзья! Это красивая сказка. Тело все знает. Мы одно существо. Наши тела теперь вместе. Мы родились заново. Алхимия против природы и Бога.
Она протянула руки, и Ной с Евой увидели белые пятна на ногтях.
- У меня тоже цветут - сказал Ной, глядя на свои руки.
- Никогда не цвели, а тут вдруг зацвели! - сказала Ева.
- Эх, житье наше бытье! Не родишься – свет не увидишь, а родишься – маеты не обреешься -  грустно протянула Тома.
    Друзья вышли из домика, взявшись за руки, они пошли к высокому утесу, за которым начиналась Лысая гора, с которой были видны другие темные горы, а за ними были другие темные горы. Молчание…Мартовское небо серо и влажно нависало над головой, ветер донимал душу порывами.


За пределами теорий. Часть вторая.


1. Поиск клада.
 
       Ветер играл с желтыми листьями в парке возле моря. Он подбрасывал их на самые высокие тучи, они кружились, вертелись, как только могли,  веселились от дикого хохота мира. Листья летали себе весело по дворам, а птицы кружили над городом, сбившись в свои призрачные стаи, и, думая о севере и юге в сакральном смысле. Ветер разгулялся так сильно, что люди были возмущены проделками ветра, ведь им не шибко приятно от яростного натиска стихии. Они лежали в своих норах, и им было очень страшно видеть в своих снах, как стихия крушит все их развлечения и постройки. Черепица на крыше еле держалась,  готовая вот – вот улететь туда, куда прикажет ветер. «Я луч, что беьт в твой глаз орлиный» - кричала Тома, сидя на крыше дома, ведь она теперь приехала в город, чтобы пожить у матери дома, ведь мать скучает. Они с отцом жили в разных домах. Отец бросил их, ибо баб любил. 
       Деревья старые падали на землю, а кое – где и на провода, машины.  Всю ночь гулял ветер по городу, а утром люди проснулись и не могли узнать свой любимый город, который спал так спокойно, ведь его любил ветер. Все рекламные щиты свалены, и обломки хрупких  строений валялись под ногами котов. В окно жители увидели разруху, словно дед Егор прошелся по улицам в своих валенках. Им ни до смеха. Волны на море были так сильны, что разрушили  берег на Херсонесе и все ценности исторические, теперь можно было легко найти на берегу. Все береговые причалы и постройки были в щепки были разбиты. Тома с Евой гуляли по разрушенному стихией городу,  и говорили  о всяких вещах, которые тревожили душу.
- Ева, мне тут Ной шептал ночью о том, что влагалище, полый орган. Полый – значит , пустой. Женщины обладают фундаментальной пустотой, которую она всегда пытается заполнить и которую лучше всего может заполнить мужчина. Мужчина имеет плотный, крепкий пенис, всегда находящийся в поисках пустоты, которую можно было бы заполнить. Влагалище – орган расширяющийся, оно может менять свои размеры и таким образом соответствовать любому пенису. Пенис не меняет свои размеры, чтобы подходить влагалищу; именно влагалище приспосабливается к пенису и плотно сжимает его. Подобно тому,  как протон окружен «облаком» электронов, вращающихся вокруг него, подобно тому, как мужчина окружен своей женщиной - физически и умственно. Миру наебнуться, но мне чай всегда пить!
       Тома жила в самом центре города с дедом Михалычем. С ними жил черный пес Сырок. Коридор был очень просторный. Как заходишь на порог, то справа комната Томы, а напротив комната деда. Дальше по коридору располагалась ванна и кухня слева, а справа комната мамы.  Пес Сырок никогда не лаял, он любил  спать у окна и смотреть на своего хозяина, выискивая в нем что-то новое каждый час. В комнате Томы стояло фортепиано, и она играла реквием времен короля Людвига. Она ходила в походы по горам, где любила пускать мыльные пузыри. 
      Тома принесла чаю, и они уселись в комнате на пол, постелив прежде одеяло с изображением пирамид египетских. Комната  была просторная. В самом углу у окна стол с учебниками, напротив стола стоял компьютер. А в углу у входа стоял шкаф с книгами по йоге. Ева взяла в руки гитару и  пыталась придумать мелодию к псалму покаянному. Когда Ева ездила автостопом в Сибирь, то бродяги ее приютили у себя в лесу, где она видела необычные сны. В тех снах чей-то тихий голос шептал ей этот самый псалом. В тех снах она была в космических кораблях на далеких от Земли станциях и орбитах, а также в напряженных мирах, где реальность земная исчезала и она видела разные лица необычные, которые кружились над нею. В комнату вбежал Сырок, он любил Еву и гавкал в порыве радости, она же читала ему свои записки странника. Тома взяла бас – гитару, и села возле усилителя, настроила нужную громкость и тон звука и решила, что пора бы создать шедевр. Тома взяла пару нот на фортепиано, а Ева взяла микрофон, она говорила следующее, разумеется, начав со слов «Бог знает лучше»:
- Люди мечтают о великой державе, о новом третьем Риме, увязнув по уши в алкоголе и манит их танатос. Россия – это мертвая страна, мертвая страна, мертвая страна. Все недвижимо, и никакая мысль не привлекается. Последняя точка падения произошла очень давно — где-то в начале нашего тысячелетия. Тогда католическая церковь не смогла воспринять эзотерические влияния и пошла по пути создания чисто формальной иерархии, которая объявила себя абсолютом. Потом роль абсолюта стала играть монархия. После ее падения абсолютом стала буржуазия с ее чисто материалистическими ценностями. И наконец, выступил пролетариат, вернее, от имени пролетариата начали выступать узурпаторы, которые окончательно довели материализм до абсурда. Иду, иду, иду и где кончится мой путь – не знаю. Болит душа, болит душа, болит душа и что делать с этой болью – я не знаю. Но только при этой боли согласна жить. Это самое дорогое мне и во мне. Мне недавно случайно попались книги французских энциклопедистов: Вольтер, Ламетри, Гельвеций и т. д. Сейчас это читать просто дико. Это пшик. Это на уровне атеистической пропаганды времен застоя. До такой степени опримитивить человека, унизить и свести его к полумашине-полуживотному, имея позади такое великое духовное богатство! И это называется веком разума, веком просвещения! Его результат — кровь, бесконечные революции, расовые бойни, атомные катастрофы Хиросимы и Нагасаки. Гуманизм обернулся антигуманизмом, разум оказался антиразумом, просвещение обернулось диким, дремучим невежеством. И человек забыл о своем Божественном происхождении. Я недавно шла утром за город, там я нашла в одном заброшенном селе лаз под землю. Я спустилась и обнаружила, что там люди сидят у костра, варят суп, общаются на духовные темы, я поняла, что вот тут и есть жизнь. Я улыбалась им, а они мне дали печенье овсяное и чашку зеленого чая. Я была на седьмом небе от счастья, ведь там все говорили лишь о любви к себе. Я им тоже подкинула пару идей насчет того, что я ощущаю рай примерно вот так: огромный поезд, что мчится через всю галактику, на нем куча праведников. Праведники в поезде пьют водку и рассказывают анекдоты, конечно же, там нет тел, там не нужно ничего этого, что было на земле, но для пущего сюрреализма, они все равно творят те же вещи, что и на земле, просто хохмы ради. Чтоб не забывать о матушке-земле. Делают что душе угодно, одним словом, может это вам покажется кощунством, но я так вижу все эти дела. А потом с этого поезда пропадают души. Они вылетают в форточки и пассажиры даже не знают, куда они летят дальше и зачем. Вот так я вижу рай. А люди в этом подземелье смотрят на меня и смеются. Они говорят, что в этом есть резон. Конечно же есть! Я им говорю, что только так, а никак иначе. Потом я смотрю на часы и понимаю, что сегодня мой первый рабочий день. Я по лестнице поднимаюсь на землю и бегу к остановке. Я опаздываю на два часа в офис. Мне тошно от работы. Я забегаю в кабинет, и на меня все сотрудники смотрят с удивлением. Я говорю, что проспала, мол, бессонница мучает в последние годы, ведь я думаю о глобальных вещах, а не жир накапливаю с молоком. А они стали говорить, что кровь должна быть чистой, чтобы мысли были легкие, чтобы пролететь мимо орла безупречно, чтобы он не скушал после смерти тела твоего осознания. Я киваю головой в знак согласия. Они жмут мне руку и наливают стакан вина. Я быстро выпиваю и иду к своему столу. Я жду до вечера приказаний, но никто ничего мне не говорит. Все ходят вокруг меня и угощают меня вином. Все говорят мне, мол, обожди, скоро приедет шеф и скажет, что делать надо. Наши добродетели – это чаще всего искусно преряженные пороки. Не бывает атеистов в окопе под огнем. Вечер наступал, работники шли по домам, а я решила, что больше не буду идти на работу, мне было понятно, что меня охумрили для того, чтобы выпытать все у меня, чтобы ясно знать кто я такая. Я поняла их хитрость. Стена. Вот что я чувствовала, когда говорила, когда же придет шеф, а они парировали, мол, жди его и он придет, ведь занят сейчас, у него важное совещание, но я знала уже, что стена становится все более осязаемой и с каждым мигом я чувствовала камни, что падают на мою голову, когда я сидела в кресле клерка. Я знала, что не буду идти по этому пути, мне хватило, я вышла на крыльцо, махнула рукой таксисту, он остановился и я велела везти меня в гетто за городом. Там должна встретить Ева, ведь она стала на путь возврата и теперь хотела обсудить со мною вопросы, связанные с духовным деланием. Я охотно жаждала помочь ей во всем, дать ответы на мучившие ее вопросы. Таксист остановил у ресторана «Черные воды», где была назначена встреча. Он курил, открыв окна, я искала деньги в кармане пиджака, но внезапно, к окну водителя подбежал черный мальчик и нацелил пистолет водителю в висок, он просил денег. Таксист говорил о том, что свои деньги он отдал таксидермисту, мальчишка же не верил в эти враки, он выстрелил, я же вышла из машины, а он шарил в его куртке. У столика сидела Ева вся в черном, она пила кофе и читала Каббалу. Я присела около нее, она обняла меня и поцеловала в лоб. В этой чертовой стране люди должны всасывать ужас с помощью кинофильмов и книг, где описаны вампиры, что сосут кровь в сонных артериях тела человеческого, а все потому, что тут они все живут на пособие и им так хорошо, что пить пиво после работы считается делом святым. Очаровали они тебя, Ева, признайся. Нет, что ты, совсем не очаровали, я ж сейчас занята духовной революцией. В моем  домике живут бродяги севера, они читают мантры и жгут сандаловые палочки, молятся и созерцают что-то одним им видимое. Я знаю, что я не буду идти по старой дорожке, никаких мальчиков! Ева, ты будешь мне помогать? Конечно же буду, о чем же речь, ведь я скрываю свои чувства по отношению к тебе в глубине своего сердца. Милая, до чего же я тебя люблю. Не будь у нас недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у ближних. Что-то происходит со временем, я ощущаю, что оно испарилось. Я рада, ведь я умерла и мне легко. Ты была на работе? Да, но я поняла, что там стена. Я чувствовала, что они думают выпить мою энергию, я стала проницательной, я чую сердцем, что там паук ждет мою максимальную кондицию, чтобы выпить мою кровь, но я буду иной, я не пойду туда, все конечно с этим. Правильно,  будешь мне помогать, ведь твой опыт жизни в Тибете и Индии мне нужен. С удовольствием. Спасибо, дорогая, ты славная. В одном мертвом доме шла сдача комнат. Ева, я захотела с подругой снять эти комнаты, чтобы можно было вписать странников с Урала. Звонок нажала. Жду. Открывает дверь карлик и говорит, что он хозяин квартиры и сейчас будет объяснять насчет всего, что тут имеется, но вначале выпейте-ка водочки, чтобы лимончиком потом заесть и было радостно на душе. Он налил водки в рюмки и предложил выпить за знакомство. По всей квартире развешаны плакаты кроликов и удавов. Карлик потирал руки и острыми зубками кушал ветчину, что лежала на алмазном блюдце. Он вежливо стал говорить о том, что мы можем ему вообще не платить за комнаты, нам надо лишь с ним иногда будет спать, ибо ему снятся кошмары, он не может спать один. Он снял колпак, на голове его росла маленькие рожки. Точно козлика. В шоке я не была от этого зрелища, но взяла подругу за руку и сказала, что пора идти на черный ход. Подруга была пьяна в хлам, ей хотелось выпить еще водки, а я вырвала из ее руки стакан и силой вытащила ее в коридор, где у стен лежали в саркофагах мумии и горели факелы на стенах, а алые гобелены создавали вид зловещий и прекрасный. Карлик взволновано сказал, что этой ночью к нему придет дух фараона, что он умрет от разрыва сердца, если еще раз увидит его, а потому он просит слезно, чтобы они этой ночью остались с ним спать. Вы будете под надежной охраной моих рыцарей, которые приходят ночью через окно и их защиты хватит на всех нас, но вы должны понять лишь одно, рыцари бессильны перед духом фараоны. Новые платья, драгоценности – все это у вас будет. Оставайтесь! Карлик достал из своей котомки, что висела на поясе «1984» Оруэлла и мрачно заметил, что конец света уже наступил, ведь все вы убили Бога. Когда– то карлик был юн и нищ. «В те дни я работал в супермаркете и каждый день директор проводил меня до дому, но при этом держал за руку и говорил, что сочувствует моему росту, а я смеялся про себя и думал, что он баран на побегушках системы. После этого я всегда чувствовал упадок сил. Когда же через год я совсем ослаб, то он меня выгнал с работы и тогда я понял, что он удав» - вот что говорил девушке карлик. 
- Ева, это же големы, змея ест свой хвост и сыта! Им их конец здравого смысла дает покой и на землю без солнца они смотрят без всякого зла. Это удавы. О тайнах бытия дети стали говорить в песочницах в нашем дворе, они все время говорят мне, что секс заставил Ноя отречься от мира. Ной ходил все время за красавицей Сарой. Он сходил с ума от желания обладать ею. Он не мог спать по ночам, если не удовлетворял свою похоть мысленно хотя бы раз. Вначале Саре это нравилось, когда Ной лишь думал грязно о ней и говорил вслух, чтобы он с нею сделал, если бы она позволила ему взять ее,  но потом она устала слушать бред и решила сделать перерыв. Она уехала навестить свою семью: мать и сестру. Ной же не мог найти себе места весь день, когда же наступила ночь, то его обуяло безумное желание, что он должен овладеть Сарой, иначе он помрет. Стояла темная страшная ночь, дождь потоком обрушивался на улицы, и грязные потоки воды текли по дорогам. Семья Сары жила на той стороне реки, где находится гетто. Ной же стоял на берегу и думал, как ему переправиться на ту сторону: бурлящий поток временно преградил ему путь. Случайно на берегу реки оказался ожидавший кремации труп. Дождь начался еще до того, как был сооружен погребальный костер, и все участники церемонии бросились в укрытие, чтобы переждать непогоду. Разгоряченный мозг Ноя принял труп как подходящий плот для того, чтобы переправиться через реку. Он даже не понял, что это было  мертвое тело. Вне себя от радости Ной дотащил «плот» до воды и начал неистово грести к противоположному берегу. Переплыв реку, он выпрыгнул  на берег и помчался к дому Сары. Была полночь – тьма стояла кругом.  Зная, что комната Сары находится на верхнем этаже, он  схватил попавшуюся ему под руки веревку, завязал петлю и забросил на ветвь стоящего рядом с домом дерева, даже не подозревая о том, что это была не веревка, а большой, очень мрачный и к тому же крайне жестокий удав. Ной влетел в комнату возлюбленной подобно снаряду, посланному из катапульты в никуда. Он разбудил девушку своими страстными объятиями, он утолил свою жажду родниковой водой, что стояла в кувшине на столике у окна. Ева же говорила ему о платонической любви. Ной, несмотря на ее стыдливые протесты и опасения, что мать и сестра могут их услышать, а потому пусть лучше Ной снова расскажет ей, как бы он овладел ею, если бы она ему дала. Ной  обиделся и стал смотреть на книжный шкаф, что стоял у двери. Он увидел полное собрание сочинений По. Он выкинул книги в размокший от дождя сад. А потом, обезумев, стал плакать и говорить, что он в мыслях своих изменяет тебе, ведь он по-настоящему тебя только одну и любит. Он облил себя с ног до головы остатками воды, что была в кувшине, а потом лежал рядом с Сарой, он был мокрый,  увлажняя постель, он даже не думал, что есть в нем нечто и от некогда, от завтра, послезавтра, от сегодня и от прежде. Ева с отвращением плюнула в его сторону. Ной, ты пришел ко мне только для того, чтобы удовлетворить свою похоть в мыслях своих. Ты жаждешь моей плоти и костей. Подумай только, каких бы ты высот ты уже достиг, если бы в накопление мудрости вкладывал столько же эмоций, сколько ты тратишь на то, чтобы однажды овладеть этим смертным телом, что лежит сейчас рядом с тобою. Это замечание, как игла, глубоко вонзилось в бедного Ноя. Он закрыл лицо руками и плакал до самого утра. Все его опьянение страстными мыслями и удовлетворение мгновенно испарилось, и он сказал, Ева, я последую твоему совету, ты мудра. Он ушел и только на обратном пути заметил труп и змею, поразившись тому, как слепцом его сделала похоть. После этого он  поехал в Алтай за знаниями, где ему встретились святые люди. Ной был признателен Саре, как первому учителю, ибо она направила его на путь, а Ева все так же продолжала жить у своей матери и сестры, а потом к ней стали приходить паломники с востока, а мать с сестрой уехали в горы, чтобы стать отшельниками и молиться за весь мир. Ева могла бы, если бы обладала тонким умом, трансформировать похоть Ноя в поиск истины, но не смогла сделать этого, а все потому, что все это было когда-то уже в ее жизни, но только не помнит она когда. Язык и пенис могут человека довести до небес, или же опустить на самое дно. Все зависит от того, как ты используешь эти вещи.


2. Мотивы меняются.



        Старик, что часто являлся во снах Ною, когда-то играл фри джаз на саксофоне в бомбоубежищах городка, но теперь  его это  уже не интересовало, он увлекся записками из мертвого дома и письмами мертвого человека. Михалыч сел на кресло и стал вспоминать свое имя, но это было тяжко, тогда задумался о чем – то таком смутном, но вдруг его подтяжки лопнули, он понял, что надо поменьше кушать на ночь печения с чаем. Стук в дверь.
- Открыто! – басовито кричал Михалыч, глядя на дверь, - где моя гитара, где мой ящик вина? Хочу пить вино и играть джаз!
      В зал зашла Ева. Комната деда была вся в записках мертвого человека и в письмах из мертвого дома. Ева почувствовала, что мысли деда были сосредоточены на женщинах, ибо психологи говорил все на один лад, что он не стар, что ему нужны любовницы, чтобы чувствовать, что он еще жилец на этом свете. Мысли Михалыча неслись в  голове с огромной скоростью. Он  лихорадочно вспоминал своих любовниц, вспоминал их во всех подробностях и во всех измерениях. 
- Ева, душа моя, мне так одиноко, боже ж ты мой, если бы ты знала, как эти сто лет одиночества вогнали мне в сердце нож, мне тоскливо на душе от того, что я не буду больше молодым. Вот смотрю в окно свое пыльное на проходящих по улице женщин и не могу совладать с собой, хочу снова тех ощущений, да но ведь мои года ушли куда-то туда, где нет ничего кроме воспоминаний. Что чувствую, что думаю, что на душе накипело за все эти годы моего опыта по расширению своего сознания. Где Тома? Зови ее сюда!
Тома мигом была в комнате Михалыча с гитарой в руках, она напевала песенку, перебирая струны, а пес Сырок кружился по комнате, потом, отложив гитару к стене и поправив очки, Тома выдала вердикт современной цивилизации каннибалов.
- Это царство животных, ибо мало кому удалось дойти до уровня сверх - человека, вижу женщин самок на улицах городка. Зоопарк дивен своим кошмаром: наигранно, искусственно, нелепо, абсурдно, бездумно все в нем. Я вижу на балконе клопов зеленых, что зиму пережидают в  коврах, что валяются в углу. Я недавно взяла эти ковры и увидела, как они выползли, а я взяла их всех в руки и сбросила с балкона к дереву, что растет рядышком. Это ж они с дерева пришли на мой балкон, но теперь они снова будут счастливы у себя дома. Я бегу в магазин за сметаной, чтобы поесть вкусный борщ. Я гляжу на продавщицу с золотыми зубами, она взрослая такая вся из себя, она выросшая до отказа самка, мне становится смешно, я мило улыбаюсь ей и приглашаю к себе домой на чай, она соглашается, и вечером я встречаю у дверей магазина. Мы берем вина и идем ко мне домой, дабы выпить за Виана. Она вся пышет здоровцем, ей кажется, что я летаю над озерами, в которых спят гады. Я разглядываю болота, в которых ползают мысли наши. Мы сидим за столом и вино в стаканах розлито, в карты играем на желания, танцуем танго, смотрим фильмы, думаем о новом мире. Вы очаровательны, говорит она мне, ваши танцы так сильны, что я буду улыбаться вам дальше и дальше. Она улыбается мне золотыми зубами и хохочет. Она говорит, что ее муж, которому пятьдесят лет читает по ночам Сада и ему хочется быть как Сад, но она знает, что это невозможно, ибо он директор модного магазина, а потому все силы идут на то, чтобы продавать товар. Топором она ему отрубила руки, чтобы он стал монахом. Вино допито. Молчание, новые миры в головах родились на блюдечке с молоком и показали нам рожки. У стального окна видны тени, что бегают по карнизу, пляшут гопак. Тени мелькают со скоростью неимоверной. Свет луны льется на кухню прямо на нас и продавщица говорит, что любит, когда ей на рану соль сыпят. Трогает меня он своими письмами, он словно бы пишет из иных миров, такие призрачные письма. Штурмуем небеса! Словно бы любит меня, словно жаждет меня. Такой вот философ знатный, что даже зелья не пьет, хлеба купить не на что, голодает годами, знать все знает, но не работает, ибо нечего варварам услуги оказывать.
       На экране монитора наблюдать можно было слайды из русского фильма «Болты и гайки». То просто толпа, шуршит время за окном, словно бы метлой, крикуны пили пиво, курили, орали матом, приставали к прохожим, плевались на землю и убивали друг дружку. Россия – это тюрьма народов. Ужасно страшная и глупая страна.
          Михалыч после того, что сказала Тома, был в плохом настроении, ему было грустно от того, что выхода он не может найти из ситуации с его стареющим телом и безумной мечтой о том, чтобы вновь и вновь наслаждаться телесными ласками. Он зашел в свою комнату и посмотрел на себя в зеркало. Он увидел, что лицо его морщинистое и волосы седые.
- Вот она хрупкость человеческого тела, мы все умрем, мы просто жалкие боги, которым сладко спать в колыбели вечности, охотно нам дают свои игрушки сатиры, - говорит трагично Ева, сидя в кресле, поглаживая клитор пальцем, отдвинув ткань черных трусиков.
      Он вечно будет молодым, чтобы также собираться с девушками в подвалах и играть джаз, а потом пить вино и ложиться с ними спать. Кряхтел и жаждал еще большего декаданса в своей жизни, но никто не разделял его взглядов; он пел по ночам свои песни в пустоту, жаждал, что будет жить в пустыне. Оставил жену свою в сорок лет. Она была толстая, не следила за собой, ей  совсем не было дел до учения Камасутры. Жена разжирела и отупела, да что и говорить, – страшно смотреть на нее стало. Михалыч любил ее только в первые годы брака, но однажды он пришел домой и увидел его с другим, тогда он выгнал любовника и сильно поколотил жену, она от побоев скончалась на месте. Ему было славно, ибо приходили в подвал девушки и плели там фенечки, и говорили о свободном уме, свободной любви и мире в душе.
         Сто тысяч лет Михалыч лихо жарил на саксофоне и легко заманивал девушек, которые говорили ему «Peace, любимый, котик, дай мне огня!». Он им мурлыкал: «Любимая, да все ради тебя сделаю, что хочешь, проси у меня» - «Пожалуйста, убей меня, пройдись по льду, замри и жалость к себе убери» - «Легко!». Он жадно искал у них утешения в постели и разговорах о том, что лезвие бритвы манит не однократно, что в сумерках становится страшно одиноко, что одна тьма кругом, что океан вселенской мудрости разливается в его уме. В его комнате было полно моделей, художниц, духовных бродяжек. Ему нравилось, что все они были в образе Даратеи. Они дарят ему свое внимание и тело, ему нравилась очень Ева, ведь ее красота свела всех мужчин в городке. Кто-то с ним соглашался спать, но лишь за бокал пива. Сейчас он вспоминал прошлое, и, словно, не было никакого  старения тела. Была одна девчушка, которая ходила по городу  с магнитофоном в руках. На всю улицу звучали песни андрогинов. Она жадно искала одну лишь истину. Она не видела смысла в жизни. Кеды, рваные джинсы, косуха, и ему она приглянулась тем, что она отверженная системой , посторонняя , а следовательно , она такая же как и он, ведь и он посторонний с точки зрения морали общества, он поступил не красиво, что убил жену за измену, но ему было плевать на мораль, ибо он страшно силен. Он жаждал лишь униженных и оскорбленных. Хотелось разделить с ними их горе, пустоту, отчаяние, одиночество и дать им опыт любви. Если бы он был Христом, то непременно переспал бы с Марией Магдалиной. Ему нравилось делать из обывателей духовно жаждущих существ. Он паралитик вечности. Он приводил подруг после концерта и фотографировал их у себя в комнате, а потом, когда кто-то она уже была в постели, то он рассказывал историю о сношения человека с дьяволом. Бремя человеческих страстей. Вращалась земля под ногами, светили звезды с неба, плавали рыбы в морях, спали люди в домах, темнота разливалась в округе, чтобы утром снова наступил день, чтобы все было разложено по полочкам, ничего не забыто. Война в мышеловке продолжается.
- Как же ты попал в особые мастера по части соблазна, - спросила его как-то девица, - коли тебе не удалось погубить до конца душу этого правденика?
 Страннический, отрешенный от мира образ жизни Михалыча спасал ее от всего. Он остался самим собою, не предал себя, как не крути, но он не сдался под натиском шквала записок из мертвого дома. Колокол в церкви звонит, церковь та у моря стоит, Михалыч знает, что колокол звонит по нему, что некуда бежать, некуда идти. Теперь ему грустно, ведь никто его не ждет, никто ему не пишет. Он сам по себе точно так же, как и Сырок, который любит пить эликсир сатаны в честь окончательного ухода на ту сторону. Он видел сон про рептильный мозг и  Р- комплекс, он смелый, ему удалось всерьез принять новый взгляд на космос. Михалыч понял, для чего все это существует, еще не вечер, но уже и не утро, но и не день, а что-то смутное и кислое разлилось по всем городку, что-то похожее на лимонный сироп с примесью избранного духа, что должен поведать ему обо всех секретах мрака густейшего и непроглядного.
       За окном птички слетелись на орех, где висела кормушка, они выклевывали остатки зерна, а Михалыч посмотрел на свое отражение в стекле и понял, что пора приложить себя к иному делу: девушки – это уже вчерашний день, пора кончать с этим, а начать иное дело. На диване лежали фотографии девушек того времени, и он знал, что он был им нужен лишь на определенном этапе их пути. Этап становления подросткового уровня, когда они только привыкали жить, когда жизнь была для них нова, когда они не знали кто они, он был им тогда нужен, но теперь уже самой младшей из его подруг теперь сорок лет, а в двадцать лет человек уже привык жить. Выбросил жизненный опыт в костер, уже легкомыслие ему в голову бьет, уже инстинкты зверя сбежали в сонный лес и улеглись в берлогу спать вечным сном. Он нужен был им лишь как ступенька для понимания этого мира, формирования мировоззрения, ведь он не был мертв и жив он не был тоже. Он был им нужен как опытный проводник в мир сюрреализма и магии, мир волшебных горшков и мир дверей, что стоят перед входом в бездну. А в мире материальном бродила по площадям ложь в черном халате байковом, боль в красном костюме черта и предательство в белом одеянии ангела ада. Он понимал, что тогда они смеялись над страстными играми госпожи, свихнувшейся от музыки небес в один прекрасный день, когда норвежский ветер повеял с гор своей ночной прохладой. Однажды он вызвал к себе домой Сару, она стояла перед ним на коленях, а потом легла на диван. С большими грудями и отличной фигурой лежала на диване, а Михалыч залез рукой ей под юбку, дико она засмеялась и сказала меланхолично, чтобы он продолжал  дальше, ибо все пути ведут в Рим: «Гадаем на зеркале, дорогой ты мой, вон, глянь, зеркало висит на стене, всего-то  пару шагов, и я скажу правду о жизни и смерти.  Магических иллюзий знаю я игру не понаслышке. Мои таланты в этом велики. Я внемлю вселенской отрыжке и тихо стою у реки. Я вижу сплетение дев у ветвей, их плач кукушки у самой воды, тогда заползет им между ног мудрый змей и в черный песок погрузится сапог».
- Моли, Михалыч, моли о пощаде, полчище пусть молчит полканов, пусть мне станет жарко – жарко, не погуби красавицу, ведь сейчас звуками скорби наполнится зал. Растут цветы над бездной, вздыхает тихо месяц, река течет в бледной, туманной вышине, Михалыч, иди же ко мне! Панков много в нашем городе. Почти весь город любит панк-рок, ирокезы себе стрегут, им все хочется нирваны достичь.
      Михалыч сунул руку в штану, нащупал член, ему хотелось довести себя до оргазма, вот к нему ходить подруга, что пишет про него рассказ, потому – то все его выходки будут обнародованы и вскоре весь городок узнает о его несгибаемом намерении заполучить себе в подарок нирвану. Она легко берет его член в свои руки и языком лижет ему яички.
    Михалыч задумался о своей безупречности, о том, что смерть его советчик во веки веков, что битва идет на его территории, что внутренний диалог прижимает его к земле сильно - сильно. Точно так! Он решил быть свободным от самого себя, не думать больше о своих чувствах, а действовать, решительно действовать. Член у него напрягся, хочет кончить, но вдруг услышал, как за окном раздался мощный взрыв, то взорвался грузовик, в котором везли водку.
      Михалыч не ошибся в своих предположениях относительно Сары. И на другой день Ева публикует роман о своей жизни в селе, где старики убивают сами себя, а бабки жгут свои хаты, чтобы понять суть мироздания, и все теперь в городке знали все подробности о том, что Михалыч любит нырять с головой в нахлынувшие воспоминания, которые затрагивают его так глубоко, что ему невозможно вышвырнуть их из головы и совсем забыть обо всем он не в силах, но как много сладких грез он видел наяву.
      Михалыч часто говорил Еве, что теперь лишь занят одним делом: он ищут утраченное время. Ему снились сны про то, как Ева говорит ему, что он знатный холостяк теперь, что женщиной будет лишь та, кто охотно отдаст всю себя ему, она почувствует его силу,  она будет слушать его сказки о силе и в жизнь поверит снова, как в пять лет, когда она сидит на качели и мечтает о коньке-горбунке. Спустя лет двадцать, она станет девой и познает сладость бытия с Михалычем. Она поймет, что труп это тот, кого никто не любит. Ева не выходит у него из головы. Она ему сказала, что вся в ожидании божественного сна находится, что говорить в лицо такое ему было, ой как  приятно. Нет – этого он не мог понять, он жаждал не сна, а яви настоящей, без погружения в бессознательное. За что она так с ним. Он всю жизнь думал, что они все его хотят приголубить и побродить с ним вместе по пустынным дорогам судьбы, они только стесняются признаться в этом самим себе, что давно их манит Восток, ведь в струны великих она так славно играет. Теперь ясней некуда видно, что черная звезда взошла и над ним и теперь некуда спешить, не с кем воевать, не с кем говорить –  все предрешено, все рассчитано, обо всем сказал Будда, все, все, все, и теперь осталось лишь избрать верный путь или же писать темными ночами роман  «Откровения пророка», чтобы  было легче от всего этого ужаса спасаться. Ему снились гигантские корабли, инопланетяне, которые похищали его на другие планеты. Там  предлагали ему переспать с местными женщинами, но он вспоминал Сару и говорил, что будет ей одной лишь верен, что, мол, мое кровоточащее сердечко отдано Саре, что поет как соловей в саду шейха.
        Михалыч не мог ничего сделать с тем, что верен Саре, а тогда они смеялись над ним, говорил, что он просто фанатик своей прекрасной дамы, то мир соглашался, он хлопал его по спине и шептал на ушко: «Голографическая иллюзорная реальность даст по мозгам тем, кто оставил города потерянных душ навсегда, кто океаны мировоззрений испил до самого дна, кто нырнул в девятый вал с головой без страха за свое тело. Космос глупости не прощает». Теперь он видит, что все эти сны были лишь о том, что рептилоидный хищник бродит по улочкам городка и ищет жертву. Ему плакались в жилетку женщины, которые поджидали его у подъезда в час ночной. Они так хотели с ним ночевать, чтобы он спас их от самих себя. Прозрение – вот, что ждали они от общения с ним, они намеревались соблазнить великого и ужасного Михалыча, а ключиком были разговоры о магическом дубле. Великий искуситель сразу же вспыхивал в Михалыче после разговоров о втором внимании. Он вполне хотел быть им в полной мере, но всегда знал, что просто напросто оказался в лапах хаоса без страховки и шанса на выход к прежнему состоянию сознания. Сознание его постоянно скакало, то ему чудились зеленые лучи, бившие из неба прямиком в его окошко, то шепот стен, покрытых снежинками. «Сижу один в комнате, собака спит рядом, собака то уже давно  выросла  с того  возраста, когда плачешь и тоскуешь о чем-то смутном. Сырок теперь в нирване, а я вот сижу и мучаюсь, ибо звенят голубые бубенчики над моею головою» - думал себе Михалыч. От скуки смотрит на игру в аду и труд в раю, грызет как мышь непрозрачное время, снова смотрит на хрупкие тени Японии, снова на свои кости смотрит, снова на свое сердце и мозг. На диване смутное пятно неизвестно чего,  то пятно пролежало от сих до сих, а кости звонко выли, одеты зеленью из проса, кости выли звонко, а мозги Михалыча плыли по кожице чертика масленичного. Ему было одиноко. Хотелось друзей. Хотелось себя. Михалыч подстриг волосы на затылке, ногти с рук срезал, а после зажег седые волосы свои и ногти у окна, и удивился, ибо эти самые волосы пели ему песенку о чудесном полдне, где маячат белые юбки подруг с пряниками изумрудными в руках. Просто юбки и руки, что ходят по мостовым сами по себе. Вот сюда и приходили его мрачные и веселые подруги. Поле то было замшевым и чернильные колоски росли в нем, они скрашивали ему черную весну не один раз, они своим драгоценным вниманием одаривали, блажили, боролись, хохотали навзрыд, бились друг с другом, умирали, воскресали, снова умирали, снова воскресали, жгли поле, жгли хату, жгли себя. Всю свою жгли жизнь, он отдал ей колосок, она сказала слова благодарности и поцеловала его в плечо. «Лежал я с ними в густом поле, рожь пылала от зноя, никаких абсолютно упреков, время исчезло, есть лишь мои подруги и поле бархатное поле, где я книгоедством занимался» - думал Михалыч, открывая «Белую гвардию». Мысли мои были далеки от земли». Сырок тихо кушает кости на кухне, мочится на ковер, жрет колбасы из холодильника.
        Облом сильнейший что-либо делать для себя вообще, а потому дед совсем не убирал в квартире, ибо все равно кругом пустота. Михалыч почувствовал полное спокойствие, лежа на диване, и шептал холодно себе под нос: «Слава звездным далям моим, мы пионеры, космонавты, летим сами не зная куда и зачем. Пустота во сне моем одна лишь». Теперь он пытался вспомнить о том, кто же лежал рядом с ним в последний раз на полу. Вспомнил девичьи глаза, черную шубу на полу и крики: «Мертвый президент в морге лежит!». Он  подумал тут же себе: «Времени нет, но мое тело хочет женщины, убиваю свое тело, ибо хватит сансару поддерживать».
        «Человек не использует свою интуицию, ибо машина он, спит все время. Это связано с тем, что в настоящее время человек неправильно себя развивает, он пышки ест вместо того, чтобы по лесам бродить и голодать и слышать тайный звуки тишины» - услышал он мысли Айя на расстоянии. «То, как нас воспитывают, как нас обучают в школе и других учебных заведениях, вся наша система не способствует развитию нашего мозга» - отвечает ей мысленно Михалыч. Система представлений, которая нам сейчас везде навязывается, в корне ошибочна и ведёт к постмодерну, где человека уже нет, а есть лишь ничтожная тварь.
       Михалыч закрыл глаза и увидел Айя, которая, сидя в кресле, тихо говорила ему:
- Михалыч, ты теперь настроен на мою волну, ты стал телепатом, ты просто прелесть! Мы тут являемся монстрами, верим в сказку о волшебной пропавшей стране. В наших руках флейта. Убивать веру в свободу слова. Я буду ласкать калпи дождя в лесу своими руками. Смертельная болезнь - это затухание огня в человеческом сердце. Смерть врагам!
    Михалыч ответил Айя:
- Недавно умерла проститутка на соседней улице. Похороны. Двое мужчин разговаривают:
-  Наконец они вместе!
-  Кто?
-  Ноги! Кто же еще!
А Айя ему молвит тихонечко:
- Театр же мир есть, а люди лишь актеры.
      Михалыч вдруг услышал, как за стенкой соседка рассказывала своему парню о том, как она провела год за компьютером, общаясь с человеком, который признался ей в любви и обещал любить до гроба. Она уже было надеялась с ним встретиться, но оказалось, что это какой- то шутник проводил весело время. Любил он врать и вводить в беспокойство других людей. Девушке казалось, что она изливалась слезами перед сотней  зрителей в зале и еще перед миллионами телезрителей. Она кричала ,что это не честно, что это недостойно человека, что это вообще огромная подлость и низость души. Ее парень пытался быть ведущим телепрограммы.
- А ты ведь моя игрушка! – орал он на нее, - ты просто мне изменяла виртуально, сучище! Му-му ты моя. Козочка.
А девушке все казалось, что ее утешали ведущие и говорили, что все в порядке, что у нее все будет замечательно.
 - Он вампир! Он боялся света, а я думала, что он решил сыграть роль Дракулы. Вы бы сами взяли бы, да целый год утром и вечером читали бы любовные признания. Мечтали о том, что скоро встреча, а потом уже никаких расставаний.
   Девушка рыдала горькими слезами. Микрофон отключился, туда попали ее слезы.
 - Вы бы сами взяли бы и пожили так: утром и вечером и днем - все мысли у вас были б о том человеке, который сидел по ту сторону экрана, я каюсь, идиотка, индульгировала, но не могла иначе в тот момент иначе жить, мой ум улетучился из-за этой проклятой влюбленности.
Тут ее парень бьет ножом в живот и орет истошно:
- Ты в мини юбке, а потому и умрешь, ты просто манекен ходячий! Симулякр,твои рыжие волосы мне не нужны. Какого черта ты мне виртуально изеняла? Метла!
      Тут уж Михалыч не вырдержал и позвонил в дверь соседской квартиры. На пороге стоял парень с ножом в руке. С ножа на пол капали темные струйки крови.
- Баран, слушай меня внимательно, - молвил грозно дед держа в руках биту, - конечно, мы этого никогда не делали, нельзя же так убивать подругу, только потому, что она изменила тебе виртуально. Неужели, вы решили, что все бабы подобны ей?
       Парень бросил нож на пол, улыбнулся, протянул руку деду и теперь ясно знал свое предназначение. Он уже уяснил для себя, что надо делать в этой жизни и как теперь вести себя с напрочь враждебным миром.
- Слушай дед, - ответил ему парень, - мой друг детства давно ко мне не равнодушен, мы оба любила  друг друга, но только теперь я это понял. Моя же баба хотела мне изменить с гадом по сети, но ей не удалось создать с ним создать семью. Труп девушки теперь на кровати смеется от радости. Видишь ли, я спас от этой земной жизни. Я дал ей шанс попасть на небо. Я освободил ее от мук и страдания. В чем моя вина? Я лишь проводник воли Кришны.
- Слышишь ты, бобер, варежку закрой свою, - ответил дед, - что я рад, что твой разум просыпается. Я желаю тебе найти светлую девушку, что будет тебе женой. От всей души желаю тебя, мой инок: счастья, добра, благоденствия, славных детей и мудрости!
       После этого Михалыч вернулся к Айя.
- Слушай ты, пес гончий, - мрачно обратилась женщина к Михалычу, - по лезвию бритвы решил идти навстречу солшнышку, что ж – молодец, - хвалю, так держать, дай пять!
      Они праздновали победу, били в бубен, орали песни, им радостно на душе становилось от того, что они теперь понимали все на свете. Михалыч орал что было мочи:
- Душка, чертова кукла, змея, пара ножек и туфель, легкие земли меня лечат от меланхолии черной.
     За окном тревожно летели самолеты, танки ползли гуськом темными полями навстречу пустоте. Михалыч, видел за окном полосы света на горизонте. Темный лес, а за ним яркие вспышки красного огня. То молились странники за мир на земле. Он, выпив стакан чаю, молвил, дабы забыть о своих думах окаянных.
- Айя, родная моя девочка, как мы давно не виделись! Когда мне было плохо, я спал с очередной женщиной, и мне становилось очень даже хорошо после соития, а вот ей было так сладко, что она готова была лезть в петлю. Она потом не звонила мне по неделям, но я трубку не брал, она все пряталась от меня у разных знакомых. А на улице если видела меня, то переходила на другую сторону и на отклик не поворачивала головы, а еще быстрее шла себе в пустоту. Они едят людей, как мы едим скот! Они питаются нашей энергией. Они держат нас в волновом диапазоне лунной матрицы, они генерируют максимальное количество страха, боли, страдания. Одна женщина чуть было не покончила с собой после бурной ночи, проведенной со мной, но я лишь хохотал, видя ее траур, ибо мир умер. Я вырвал по утру у нее из рук кучу таблеток - весьма вовремя -  еще чуть-чуть бы и была б большая трагедия. «А кто – без греха?» - сказал я тогда ей. «Лошадь я, что ж я со своей жизнью делаю!» - закричала она и зарыдала, а когда истерика прошла, она ушла и больше я ее не видел. Это все от того , что я попал на удочку хищников, я думал, что мужчина и должен себя так вести – как я заблуждался! Мой бубен и есть мой танк. Мне так одиноко, если бы ты только знала, мне не хватает женского тепла и очарования, я словно Кай в замке Снежной Королевы: бураны и метели задувают мне в душу. Я совсем- совсем один. Айя, будь моей! Проституткой назвалась она, чтобы меня позлить, чтобы посмотреть на мою реакцию. Мол, тануцю на Бродвее, подумай плохо обо мне, дабы ты стал одним из тех, кто любит мыслить шаблонно. Бросаюсь в омут бездны, кто бы то ни был, все равно буду пить и гулять. Такая я вот родилась на свет. Распутная баба.
       Айя кинула коктейль Молотова в магазин, где продавали русскую водку. Она знала, что есть встречи, есть чувства, когда дается все и продолжать не нужно. Продолжать, ведь это – проверять. Ей хотелось пообщаться с тем, кого не видела давно и помочь ему  во всем разобраться.
- Михалыч, ты змей! – произнесла тихо Айя, выкрив быстро пару сигарет, - ты змей и шайтан, ты демон.
- Айя, благодарю тебя за теплые слова в мой адрес, - ответил ей мило дед, - я рад, что  вибрации истины соединяют каждого живого на этом свете, не давая силам тьмы потушить тот огонь, который мы несем в своих сердцах, подобно Прометею, и надеюсь, что радуга над миром воссияет. Мы в ее лучах будем созидать новые и новые вселенные, наполненные светлыми и радостными эманациями нашего сознания. Я тот, кто ипытал действие веселящего газа; всякий раз, когда я находился под воздействием этого газа, я знал тайну Вселенной, но когда приходил в себя, то забывал ее. Наконец мне удалось путем огромного усилия записать эту тайну до того, как видение исчезло. Совершенно очнувшись, я бросился посмотреть то, что записал. Это было: "Повсюду пахнет нефтью". То, что кажется внезапным проникновением, может вводить в заблуждение, и его необходимо трезво проверить, когда пройдет божественное опьянение. Мы тут все депрессивные, мрачные, темные, шизофреники, неврастеники, от нас сильно декадансом разит.



3. Ничейные тела.

        Зима подходила к концу, но дед решил идти в Сибирь, ему думалось, что там он найдет спасение от самого себя. Снег таял. Михалыч стоял на балконе и наблюдал за проходящими внизу женщинами. Он уже много раз в мыслях согрешил с ними, ибо смотрел на них с вожделением, ему кричали соседи с упреком: «Кто посмотрит на женщину с вожделением, тот уже маньяком стал, тот уже за топор схватился и побежал в темный переулок в поисках жертвы».
      Баба в белом халате и в черных панталонах остановилась, подняла  голову, направила взгляд на него, а он, глядя на солнце, засмеялся, а потом перевел взгляд на облака, которые зависли над землей, ему хотелось прыгнуть вниз, чтобы задуматься о богах. Он радостно ждет Айя, ибо с ней ему будет хорошо. Было время, когда он путешествовал по миру, играя на трубе в переходах, но это было в прошлом. Теперь дед мечтал о райских кущах, тоска по тому утраченному времени уже прошла. Он решил начать новую жизнь, чтобы сердце расцвело и перестало плакать, ибо ворон молвит ему о том, что ему пора уходить на ту сторону. Ворон всегда сидит у него на шкафу и каркает день и нощно.  Он помнил разных женщин с планеты Земля с которыми у него был секс. У него же куча детей в разных городах и странах, они даже не видели никогда своего отца.
        Был он как-то раз Чукотке и там в ауле наделал детишек: куча местных девушек спала с ним, ибо улучшали породу свою. Чукчи были рады, что Михалыч с охотой гостил  у них почти месяц. Они ждали потомства от беременных девушек.
       Михалыч смотрел с балкона на проходящую молодежь, которая громко обсуждала мультфильм «Грустные листья». То был мультфильм про вампиров-коммунистов. СССР – это тюрьма народов. Коммунисты – это старые маразматики. Молодежь сейчас уже не та, что тогда. В СССР все хотели быть учеными, хотели пить пиво и слушать Битлз, они любили свой прикид, свой магнитофон, телевизор. Коммунисты часто собираются на кладбищах и бухают на могилах, слушают вопли из ада, устраивают групповой секс, жалуются на гнилого Ленина, пьют кровь собачью и свои гениталии прибивают гвзодями к брущатке на Красной площади. Притягивают своими движениями тела проституок. Те же дают им запаха своего дела, чтобы те чувствовали себя избранными.
       По двору шла толпа школьников и один мальчик в красной шапке и красной куртке в слезах промолвил:
- Кот ловит мышь, коту вечно не везет, а мышь на высоте. Кот глупый, а зато мышь – само совершенство. Шива и Кали – это ли не чудо? Кришна всех нас спасет. Мягкий такой свет падает с небес на мой диван. Я сплю и вижу свою суженную. Она вся в огне. То ли ангел, то ли демоница. Не все ли равно? Левая идея в гробу лижет геям члены.
       Михалыч зашел в комнату, поставил диск INXS в музыкальный центр. Прям как в культе лунной матрицы. Пять чувств, а шестое – это великое чувство! А ты подумай, что ты не Михалыч. Твоего имени никто не знает толком. Опыт большой вечности, который мы должны иметь, вместо состояния сжатого, принужденного сознания. Не забывай, что глаза –это зеркало души. Мы тут для того, чтобы уйти. Мы странниким по мирам. Хорошие же песни у этой банды! Михалыч сел в позу лотосу на лоджии и закрыл глаза. Весенний солнечный удар ему обеспечен. Не проспит свое лето и свою молодость. Жажда всего охватила его. Он желает их всех. Не только ее одну.
- Коммунистов всех на костер, всех их на виселицу! - сказал соседке, что поливала цветы Михалыч, открыв глаза, закурив папиросу, погладив пару растений, что росли себе в горшочках.
- Мы безграничное сознание, - ответила та и улыбнулась, - боги мы.
        Дед страстно писал на стенах квартиры о том, что он человек лунного культа. Кровью своей он все стены заляпал. Просто резал себе в ванной руки, дабы знать и уметь. Мудрость свою дать всему миру назло. Он, сидя в ванной теплой, закрыл глаза и увидел огромный зал, в котором сидят зэки и жуют булки с маслом, а после этого видит Африку, где негры едят манную кашу, после видит эскимосов, что ловят своих мишек белых в сачки. Лезвие такое острое, а кожа на руках совсем как масло. Странные дни.
         Михалыч слышит стук в дверь и идет открывать дверь. На пороге стоит Айя с сумками, в которых пластинки джазовые, она улыбается, он ее обнимает и говорит:
- Айя, я о тебе думаю постоянно, знаешь, как мы изменились за это время, мы уже не те, что были в то время, мы другие стали. Я теперь часто живу воспоминаниями о том прошлом, я проебал свой дар на вас всех, теперь же нет ничего, что могло бы меня так радовать, как то наслаждение телесное. Секс – это наш двигатель. Мы просто летим, когда наши тела сливаются, летим в космос. Лучший наркотик – это секс.
- Взрываются российские танки, соладты от мрачного состояния сознания сходят с ума, их давит мысль о суициде, ведь нехватка витаминов, энергии солнца, любви, им хочется одного – напиться и пустить все под откос. Военная машина российской армии разваливается на ходу. Президента страны убивает его же народ. Михалыч, ты зардял свой автомат, будешь убивать российских оккупантов. Да, старина, твои глаза блестят. Не падай духом, старик, не бойся смерти тела, бойся гибели души. Хорошо, что Майдан в РФ удался.
- Я ощущаю, что у меня теперь вибрации правды в сознании начинают свой разбег дикий, теперь я обновлен полностью и душой и телом  - это все от твоих нежных слов, они так успокоили меня, ты бы знала, кляча ты моя остроногая!
- Михалыч, а ведь и у меня тоже была  любовь! Да, я полюбила, глубоко полюбила настоящего человека. Я шла за ним и он меня вел к Богу, но потом я ушла на гору Афон жить, а после стала монахиней, но если бы мы жили вместе, то мне бы приходилось тащить тебя, потому что сам ты никуда не шёл, ты ведь ленивый кот, сучьи твои потроха!
      Айя увидела свою фотографию в рамочке на столике и рассмеялась. Она знала, что Михалыч все тот же чудак. Она пропела ему фальцетом:
- С чем борешься, тем и становишься. Ночь горит, и тьма погасла, я несу тебе цветы, просто ты мой путник странный, постучался в мир незваный, атом чистой красоты!
      Айя вынула из сумки банку сока апельсинового и налила себе и ему стаканчик. Он же стал вспоминать, что когда-то он любил пить алкоголь. Бухал давным-давно с художником  Редькой. Тот ему говорил о взрывах сверхновой в час, когда все часы останавливаются, а в метро исчезают поезда и никто не может их найти, а люди сходят с ума и бросаются с крыш домов. Поезда исчезают со всеми пассажирами куда-то в пустоту. Как-то они пьяные лазили по городу в поисках женщин, ибо в этой игре человеческих страстей им хотелось бездны, но им не повезло, и пьяные упали в парке в канаву. Мимо них же проходили проститутки, а с ними матросики еще с пушком на губах, держа в руках листья клевера и коробки с шахматами подмышкой, поедая на ходу остатки фазана, что они вынесли с корабля. 
      В окно залетела ворона и  села на стол и каркнула громко три раза и, посмотрев на Айя темным глазом, быстро улетела. Дама сказала деду тоскливо:
- Мы лишь блудные наставники человечества, дед, нам бы корову в селе купить и курочек завести – это ли не эталон счастья?
- И пусть так, но джаз мне уже не нужен, - ответил кисло Михалыч, - а вот молочко парное – это мое все! 
         Михалыч вышел в кухню, чтобы поставить на огонь воду для чая, ведь сок уже был выпит. Как только он поставил чай, то услышал голос неподалеку, казалось, что голос исходил из чайника: «Рептильный мозг очень и очень иерархичный и есть низовая часть иерархии. Страх перед властью. Лицо, обличенное властью вызывает страх и это часть рептильного мозга. Он заставляет большинство людей соглашаться с властью. Нельзя нарушать закон. Это закон – надо подчинится».
- Кто здесь? Я убью тебя, кто бы ты ни был, кто тут? –  спросил громко Михалыч. Ему хотелось увидеть космического гостя или что-то в этом роде. Но кроме него на кухне никого не было, а дед знал, что дорога манит его и пора двигать ляжками.
      Они выпили зеленый чай, Айя решила сходить в ресторан «Черные воды», ей уже не важно было, куда идет Михалыч жить дальше.
     Дед лег на диван и понял, что ему пора улетать. Он хотел проснуться, он пытался проснуться. Миг он почувствовал, что  уединился настолько, что время было не властно над ним. Он закрыл глаза и  сон наступил мгновенно. Он полетел по галактикам и нашел планеты, где собирал букет цветов для Айя, что была рядом с ним, что весело смеялась ему в лицо, ее светлые длинные  волосы  на ветру развивались, солнечный луч бегал по ее очертанием гибкого и стройного тела.
         Ной зашел в ресторан «Черные воды», сел за первый столик у окна, стал ждать Айя. Это был ее друг, который вернулся с войны, и теперь пытался донести до людей истину, которую он там понял. Они купили водки и поднялись к Михалычу. Дед спал  на диванчике мирным сном, ему снились замки из дождя, океан, птичьи трели в небе – он был счастлив –  он наконец-то увидел во сне космического гостя, и тот водил его по всяким планетам, показывал разные спутники и созвездия. Они заварили чай и, сев за столик возле окна, наблюдали как спит земля, как дед сопит, как плывет корыто по небу в ночи. Вдруг в комнате раздался отчетливо чей-то басовитый голос: «Мы противостоим всеми своими силами против нее и извергнем ее с нашей чистой и разумной планеты, только для этого нам нужно объединяться, стараться делать и разрушать ее энергетические сети этой грязной системы лицемерной фашисткой идеологии. Сейчас начался самый важный этап нашего времени, это этап энергетической информационной трансформации мышления, да прибудет в нас сила чистого разума»
- О, Айя, ты слышала эту речь, что только что прозвучала из другого измерения, как мне близки эти слова, - сказал Ной в ужасе и разрыдался изо всех сил, его всего трясло, казалось, что его тело разорвется сейчас на куски.
 

4. Под потоком бытия.

      Тома взяла громкоговоритель и кричит в окно: «Человечество препятствует самооценке всеми средствами; и поистине уместно призвать его к смирению – и всерьез попытаться взорвать эти завалы чванства на пути самопознания».
      После обеда у Томы, Ева пошла домой, она открыла дверь, зашла в комнату деда и, смотрела как он спит. Он же лежал на диване и сладко храпел. Ей так хотелось, чтобы дед бросил унывать и жил до ста пятидесяти лет, как говорил академик Павлов.  Она знала , что в этом мире абсурда Михалыч вышел из колеи и теперь он летит навстречу звездам. Ева села на стул и смотрела на спящего деда. Дед же видел сон, где луна прыгает из колодца наружу, дабы уметь повелевать солнцем. В этом сне было интересное приключение. Он посещал многие места нашей галактики и общался с интересными жителями тех планет.
         На кухне заварив чай, она решила, что как скоро купит себе новую гитару. Она подошла к окну и смотрела на уток, что летели к лесу, ибо там их ждали чудеса. Легкий ветерок тревожил листья деревьев. Она вдруг почувствовала, что ее спать уже хочется так сильно. Дед моется в ванной. Свистит, напевает джазовые мелодии, просит внучку потереть ему спинку.  Оказывается, что она случайно заварила чай для  крепкого сна , который  дед любил  пить на ночь. Она не стала прогонять сон, а села в кресло и заснула. Если ты хочешь понять что-либо, узнай, как оно возникло.
         Ева видела сон, который дал ей ответ на все вопросы. Необычный странный сон. Она увидела свое тело со стороны: привычные ориентиры комнаты исчезли и она сквозь стену медленными шагами пошла туда, куда раньше даже не могла себе в воображении представить, ибо это было за гранью вашего ума. Она шла сквозь дома и вышла к лесу. Она давно не была в лесу. В лесу она шла и любовалась окружающим видом и так ей было хорошо, что словами не передать. Она собирала холодные золотые слитки, что были разбросаны у ручья. Кроме того, тут были эльфы, что пели ей свои песни, казалось, что она даже слышала голос деда. Он что-то говорил за елками о своем бороде и своем мотоцикле. Она вышла и увидела его. Дед лежал на поляне и рассматривал деревья. Он был голым, и от этого Еве стало вдруг не по себе. В детстве он часто ее мыл в ванной. Он целовал ее всегда в губы после купания.   
      Ева сжала свои ягодицы изо всех сил. Ощутила свой клитор, он набухал, стал огромным, им можно было убить деда, ведь тот стоял рядом с нею и играл с собакой.
- Эта собака, как и женщина, сначала приласкает, а потом замажет, - сказал дед после того, как его белы штаны собака испачкала своими лапами.
      Дед вдруг стал рядом с нею, она слушала шорох листьев и щебет птиц, дед пытался показать ей член, что наливался свинцом у нее в штанах. Она ощутила, что тишина тут неземная. Это был сон и не сон. Она подошла к деду и они стали целоваться, упав на траву, они познавали друг друга, его член вошел в ее лоно и мир расцвел, все стало иным, да, секс самый лучший наркотик. Дед, орудовал членом так яростно, словно бы он на поле боя убивает коммунистов, которых ненавидел люто. Кончив ей на живот, он прошептал.
- Я лежал на диване пьяный от любви к своей миру. В лесу ощущаю силу, но я выпил снотворного чая для того, чтобы оставить эту землю в покое, мне не хотелось идти по земле, пора уж улетать, но я счастлив, и хотел, чтобы я стал могучим и самым сильным, а потому я и заварил себе усыпляющий чай. Я заснул, гости ушли, мой мозг устал, я лежу такой мертвый, переживают нирвану бытия, лежу и слышу шорох за стенкой. В голове крутились сегодняшние передачи по зомбоящику. Сначала про бездомных детей в России, потом про воину в Ираке, потом про то, что снаряды стали невидиме и мы летим в Бездну. Враг внушает, что его нету, но мы взорвали дворец президента. Сложно сообразить куда летит земной шарик. Оправится не успеваешь и рассчитать силу. Космос глупости не простит никому из вас. Космос атакует, надо сказать, он безжалостен к глупцам. Красные звезды  ворчали себе возле меня, покусывая мои усталые ноги, им хотелось меня обнять, ради того, чтобы я родился заново. Хрустели мои кости, когда на них вылила луна свой сироп бесцветный. Ночное небо было таким родным, что счастье нахлынуло огромным потоком, словно поток океана с помощью своих волн уничтожил Японию.  Я лежал и видел звезды и забыл обо всем на свете . Я  спал долго очень и теперь я проснулся вроде как. В этом лесу я рассматриваю деревья и вижу тебя. Шум ветра и капли дождя – это то , что мне необходимо для жизни.  Я понимаю , что мое тело лежит в квартире в таком –то городе , но не хочу я туда возвращаться – мне там делать нечего . Меня несколько раз выбрасывало. Я пытался пошевелить ногами  и руками , но не смог и начал кричать от того, что не могу объяснить , а крик не выходил из груди и тогда стал пытаться открыть глаза и мне не удавалось этого . Я подумал , а что меня ждет , если открою глаза - комната и окно в которое много лет смотрю. Тут же я нахожу для себя более достойное место, посмотри , какие деревья . Не хочу обратно – там ад!
           Михалыч в школе часто оставался на второй год. На воине люди ,которые получали травмы лица часто кончали с собой, потому что жизнь с маской была уже не жизнь человека. Человек становился  слугой маски , а в других случаях маска заменялась чем- то близким по значению. Жизнь человека складывается из того , что в него вложили деятели информационного отдела. Исповедь маски – это все ваши любимые телевизионные передачи и медали, лежащие в скуке мрачнейшей в ящичке и пресса, где лиловое имя раздуто до небес. Шепчет речка, бежит олень, ворон на суку сидит, новая земля.
          Ветер разбил окно, но все-таки, то птицы разбили его, а не ветер, а потому бесы шептали Михалычу о темных силах, которые окутали Землю – матушку. Человек массы – масон всегда хотел , чтобы все были одинаковыми , однотипными  и для этого они вели информационную войну . Люди не подозревали об этом и масоны смеялись вдоволь , видя , как в сотый раз , люди  идут по одному и тому же пути , ведущему к погибели , убивают себя и природу своими же  собственными руками . Отравленная пища не дает созидать потомство. Звери всегда старались испортить молодых.  Они красили лица в белый цвет , дабы их рептильная сущность не сильно была видна. Устраивали войны и революции , чтобы побольше уложить людей и сколотить на чужом горе состояние себе огромное . Для врагов своих строили концлагеря.  Вытаскивали их из чуланов и ставили на трибуны отъявленных маньяков и палачей из рептилоидного фронта.  Они могли бы играть долго , пока ресурсы на Земле не кончились бы. Тогда бы они улетели , оставив безжизненную пустыню  оставшимся людям. Гуманоиды теперь жмут плечами в недоумении. Человек привязан к жалу скорпиона своими страстями и тяге к иным мирам , ибо ему лень что-то менять в мире яви и он уходит в навь по доброй воле.  Конечно , на него было оказано сильное воздействие со стороны социума , но внутри он сам принял решение идти по пути деградации . Кто владеет будущим , тот контролирует настоящее. Машины захватили власть над людьми . Люди сливаются с аппаратом и служат уже придатком к техническому агрегату и отдают ему свое сознание и полностью теряют себя.
Михалыч во сне стал рассказывать случай из жизни Еве:
- Слушай, я захотел поймать другу ко дню рождения змею. Я выехал с группой археологов на острова , лежащих в туманном покрове , где тучи прижаты к земле . Когда мы приехали, археологи пошли ставить лагерь , а я пошел искать змею . Я увидел хвост под камнем и потянул хвост и не смог вытащить змею. Так я ходил то к одной норке , то к другой и все искал змею , чтобы накинуть на нее куртку и смотать в клубок ,та положить в коробок. Змеи , едва завидев меня , бежали в норы или под камни. Ближе к вечеру я обнаружил змею, греющуюся в лучах заходящего солнца и бдительность ее была на нуле . Я поймал ее и принес в лагерь. Археологи накинулись с тем требованием , чтобы я отпустил и не мучил животное и  через пару минут змея оказалась на воле . Мне больше всего нравилось иное …Привожу я девушек разных к месту силы и говорю, что вот сейчас тут энергия мощная из земли бьет и обнимаю ее и заваливаю на землю и снимаю с нее юбку или штаны . Многие мне так отдались, верили , что тут место силы и что тут будет энергия в них вливаться .  Жадные до энергии были , ужас какой ! Одна была – так она ни разу . Я ее и дома у себя и в место силы водил – ни в какую. Давно уже живу по пути левой руки. Мне чем больше , тем лучше. Я их к себе через секс подключаю и они уже от меня так просто не отделаются. Пусть их дети  будут похожи на меня. Я ездил по всему миру, играя в джаз-бэнде и спал и с индусками и с нергитянками на берегу Тихого океана. Я тогда был одержим вибрацией похоти, что висела в воздухе, надеюсь, что теперь вибрация истины во мне и мне теперь будет легче уйти от рептилоидного контроля. В моем уме такое вертится. Это все майя. Сансара. Летуны свой разум дали нам. К черту летунов!
       Михалыч дал себе команду идти напролом, и теперь был готов бежать, куда глаза глядят. Кругом одна тьма. Света нет. Бежать через весь лес, не обращая внимания на ветки деревьев. Бежать что было сил туда, где разум летунов не действует. «Хорошо там, где нас нет. Искры от костра летят в космос. Мы за искрами наблюдаем. Тайные дни у костра нам дарят цветы. От себя не убежишь» - шептал ему голос. Резкий ветер подул так сильно, что он взлетел на воздух и пронесся над лесами, полями, волнами, горами, лугами. Летел он долго в сторону дремучего леса, и там ветер приземлил его на поляну. А там куча негров и негритянок. Они играют музыку 60-ых на гитарах. Поют себе под нос песенки. Михалыч взял у них гитару и спел песню свою: «Вот стою у метро, вижу, негр идет, вот убью я его, станет очень легко. Эй, черномазый, едь в свою Африку!». Негры хлопали в ладоши. Им по душе пришлась его песенка. Спел он эту песенку, а после вдруг заплакал от удивления, и не мог он больше ничего сказать – он встал и побежал искать тут растения силы. Он хотел остаться тут навсегда. Он нашел новых друзей. Друзья  - это растения силы, горы, небеса. Планета Земля – это его дом. И ему ничего не надо больше, а Ева летела за ним и приземлилась на то место, куда приземлился Михалыч, а потом посмотрела в глаза деду и увидела в них глаза ребенка и поняла, что во сне часто видит дом с химерами. Она посмотрела на пчелок, порхающих у его головы и услышала , что они жужжат ему о чем- то своем и он их понимает. Дед молча рассматривал листики марихуаны на своем плече. Тут вот под деревьями он поедал бутоны кактуса со своими подругами. Роскошные груди подруг радовали его глаза, он лизал им соски, они же снимал с себя трусики и они бежали к пруду, где им приходилось заниматься сексом в воде. Он лижет клитор художнице, а в это время скрипачка берет в рот его копье. Такие вот игры на берегу пруда им по вкусу. Любители природы, да будут за пазухой Пана они все. Михалыч, сидя в пещере, принял очередную дозу морфия, дабы впитать в себя яд и стать сильнее. Он вышел в иное измерение, где энергия истины будет для него путеводной звездой.


5. Слова ещё ничего не значат.

     В трубу улетали ее мысли, в черную дыру безумия. Она слышала его песни, Ева голос эмиссара сновидений во сне слышала. Дева проснулась под утро,  чувствовала, что дед ушел, что его уже нет в этом городе, он потянулась, встала и подошла к столу, там она прочла записку, что лежала на столе.
«Я ушел в Тайгу, буду староверов к сатанизму приучать, пусть поймут, что бога нет, есть лишь дьявол, который вечно живет и все под его контролем! Я пошел рубить себе избу в лесу, буду там  постигать азбучные истины, которые были разрушены  на протяжении веков. Не поминайте лихом. Медведь из меня выйдет неплохой».
      Всю ночь Еве снились кабаны и медведи, страшно ей было, ведь они могл ее разорвать и съесть, но Шива помиловал – не съели. Сны были на тему, как она под платформой в метро лежит. Видит днище поездов. Гнездо каменное под рельсами. Страшно так, лежит под рельсами. Поезд ее не давит. Промежуток между рельсами. Поезда мчатся все дальше на восток. Андеграунд бесконечной логики смысла. Ощущение скованности этот сон говорит.
      Ева рванулась к двери и побежала по улице. Ей было надо было понять более глубже, что ж теперь  за время такое на дворе , что ж все таки происходит с людьми. Она вбежала в ресторан «Черные воды», где дед любил пить вино с друзьями. Она подошла к  двум его закадычным друзьям деда. Они сидели за столиком  и рассказывали друг другу истории из жизни.
Она рассказал им о том, что произошло с дедом. Они выслушали и засмеялись. Они сказали, что они и знать не знают никаких побед, а тем более поражений. На земле можно выиграть только глобально, если станешь на путь духовной брани, если будешь идти от человека к сверхчеловеку. Один из них был монахом Сергием, но сбежал после пятнадцати лет монастырской жизни и теперь говорит всем, что он живет по принципу «Делай, что хочешь». Его друг был буддистом Левой. Он много говорил о сострадании ко всем живым существам:
- Любовь – единственная истина, все остальное – иллюзия! Ева, пойми, что Михалыч вышел из игры и ушел  для того, чтобы пробудить в себе воспоминания прошлых жизней. Молчание  - сила огромная , в молчании человек выходит к берегу своего подсознания и звуковое мышление уходит в сторону, теперь образное мышление – более мощное, начинает пробуждаться. Только так человек обретает себя! Смысл в том, чтобы пробудиться надо и понять, что мир внутри тебя сидит, а не где-то там за горизонтом, ты сам своими зверями в сердце устраиваешь сцены ревности и ненависти.
       За соседним столиком местный художник Редька сидел и пил водку. Он был мрачен и угрюм. Он говорил сам себе, наливая в граненый стакан очередные сто грамм:
- Завел пару собак, чтобы им дарить свое тепло. Я никому не нужен. Я потому не живу, что жить вредно. Я пью водку, потому что это всего лишь способ расслабиться, не думать, ведь только когда я не мыслю, тогда-то я и существую. Алкоголь убирает мысли лукавого и очень полезно такое состояние, потому что, чем больше думаешь, тем страдаешь больше, но я осознаю себя только в страдании, а потому-то я и пью. Так бывает иногда, что думаешь о чем- то часами, а потом говоришь себе, мол, что ж это такое, попался на удочку ума и тошно становится самому от того, что так вот легко можно клюнуть на то, что подкидывает тебе лукавый для твоего разума или воображения. Я отвожу взгляд от стриптизерши, что вот сейчас идет сюда в зал, мне ее ножки и грудка не важна, я ведь уже аскет, а она просто мымра, что жаждет денег и тумана на себя лишь напускает, стерва!»
       В ресторане «Черные воды» собрались люди, им хотелось поговорить на тему спасения души. В зал вошли дамы в черных шляпах с пером, длинных черных плащах. Они так надменны, их взгляд суровый, в котором читается презрение к людям земным. Они подошли к Редьке.
- Парень, где в этом городе можно найти клуб для гениев? Мы рубим окно куда угодно, лишь бы подальше из этого мира. У нас тут серп и молот лежит в сумках, мы будем резать всех неосталинистов. Пусть знают, что мы не будем жадно впитывать бред земной.
- Дамы, славно, что вы занялись самопознанием, а не дерганием конечностей под дикий грохот барабанов на рок– концерте группы «Темный карлик». Смертность дико доминирует над рождаемостью, а эти люди позволяют себе превращаться в зобми, тратят время на зрелища. Мне ни к чему эти зрелища! О, это всего лишь пряник. Кнут и пряник – вот на чем строится система, где вы рабы. Все это игрушки, которыми нас заманивают черные маги. Серп и молот – это смерть и голод.
Одна из дам меланхолично так.
- Тьфу, умник нашелся! Между прочим, человече, знал бы ты, что человек – самое «всепогодное» и изощрённое в сексуальном поведении существо. Сезонные колебания сексуальности у человека редуцированы, в отличие почти ото всех других высших животных. А сам диапазон его сексуального поведения необычайно широк. Вот лишь самая общая систематизация его половой сферы, которая оказалась под силу современным сексопатологам . Единственное оправдание её неполноты – «нельзя объять необъятное.
       Редька же был без ума от услышанного, зрачки глаз резко расширились, он вдруг вскочил со стула и выбежал на середину зала и закричал:
- О, горе ты, горе, но ведь человек тем ближе к тебе, чем ближе его дух и взгляды на эту жизнь.  Не можете вы служить одновременно иллюзиям и реальным положением вещей. А я люблю покрывало майи, люблю укутываться им и жадно вдыхать запах цепей сансары. Я люблю жить  по совести и в гармонии с природой. Система не поможет вам избавиться от иллюзий. Пью горькую лишь потому, что мне жалко всех вас, но ничем особого не могу помочь вам, вот и пью день и ночь уже пятый год подряд беспробудно.
Редька вдруг замолк, обмяк и закрыл глаза, а из глаз слезы капали. Он шатался и чтобы не упасть, присел на лестницу. Его речь поразила людей. Все застыли со стаканами в руках. Никто не мог уяснить, что дальше делать. Вдруг все услышали чьи-то громкие шаги. Все стали смотреть в окна. Они видели, как по улице прошел парень с гитарой и встал напротив ресторана и заорал со всей дури, размахивая своей головой, словно хотел бы, чтобы она улетела куда-то: «Дикая музыка звучит в городах. Христос скоро  будет здесь. Он спасет нас. Он покой принесет. Покайтесь, людишки, ибо Царство божие ломится в двери!».
   говорить дальше, а две ее подружки бросились  на улицу к барду для того, чтобы высмеять его, а он и сам был рад , что над ним смеялись. Он бы скоморохом уже давно и ему это очень нравилось. В автобусах кричит, когда народ молчит: «Покайтесь, Иисус все видит, он вас за грехи в ад кинет после смерти, давайте, скоро будет суд, скоро земля сгорит, скоро будет конец света. Покайтесь! Тор по ночам поет, сидя на высоком утесе, откуда видны битвы богов. Мы романткии небытия»
      Одна из дам, выпив быстро кубок вина, поглядела на свои белые руки, они были такими тонкими, будто бы то были руки ребенка. Она разделась. Сняла с себя черную шаль и трусики. Она, недолго думая, решила рассказать историю неудачного опыта в сфере полового вопроса. Просто села на кресло, взяла в руки стакан вина и тихо произнесла.
- Я недавно переспала со своим другом, знаете, он просто меня хотел сильно, я хотела его, нам нужен секс. Нам ни водки, ни деньги, ни слава, ни покой, ни семья, ни суетливая проза жизни нужна, а лишь секс нам нужен. Кроме секса ничего не хочу. Я подцепила от него даже не сифилис, а нечто страшней, я подхватила от него его союзников, а теперь жутко мучаюсь. Мне жить, люди добрые, не хочется жить, боюсь, что это надолго – эта зараз так просто не отпустит, уйду в горы. Стану есть сухарики и пить воду и молиться, может через сорок дней отпустит, а то сил нет жить. Я будто бы стала в ином мире жить, я не живу с вами, я не знаю вас, я гоню прочь вас всех, я словно живой мертвец, я провалилась в тартар. Я нарвалась на хищного мужчину, который жил раньше в Нигерии. Там ел мясо детей и стариков. Каннибал он лютый.
        Редька спокойно так говорит на весь зал:
- Я люблю авантюру, люблю изо всех сил спать с женщинами, ибо нет желания работать, ведь лишь секс дает мне силу и подзарядку для боя с красными мразями. Я болтаю много тайн о себе, но без всякого злого умысла болтаю. Ой, погодите, ведь сейчас будет повторение дневного выпуска. Эй, бармен, а ну-ка живо включи TV на канал «Манда», там будет передача про то, как красные мрази исчезают с этой планеты. В каждом натовском патроне и приговоре таится величайшая сладость, ибо красных мразей не должно остаться на этой земле. Я рисую картины, где планета Земля пустая. И это благо. Мы уничтожили людишек, спасли планету.
      Через пару минут двухметровый дисплей, висящий  на черной стене,  засветился и люди, сидящие за столиками, увидели передачу «Жопа и кони». За столом сидела женщина лет тридцати с дочкой в восьмом классе. Она ушла от мужа, потому что муж пил водку и прекрасно себе жила без него у мамы, но друг мужа настаивал на том, чтобы она вернулась к нему, а иначе муж может покончить с собой. Муж банально привязан к ней,  а ему, как другу, не хочется терять товарища, который любит гулять с ним ночами по братским могилам и пить водку, глядя на то, как луна освещает своими лучами стальные звезды на заборах братского кладбища. Она свободно заявила о причине, что является надежным щитом от ее сближения в очередной раз со своим бывшим мужем:
-  Дети мои, я была в ужасе, я хоть и не верю в партию и церковь, но верю вечному зову. Как-то я ночью вошла в контакт с богом. Он мне тайно поведал, что у хищных мужчин даже отношение к «женским прелестям» своеобразное, оно совсем иное, чем у нехищных. Я жажду убить себя, чтобы спасти планету.
    Вдруг Редька стал кричать, что это жуткая передача, что нельзя такое показывать по телевизору, ведь дети могут увидеть, а чтобы разбавить ужасную передачу, он произнес:
- Я рисую дома без людей, кладбища без покойников, корабли без матросов, пустыни без оазисов, моря без рыб.
    В зале стали хлопать, а Редька говорил, что хлопать не надо, что все и так ясно всем об этом.
- А вот мой дедушка рассказывал как-то мне, - начала Ева, - что он впервые добрался до интимных мест любимой девушки – в совершеннейшем восторге от поразительного «наличия отсутствия». Он кричал: «Чудо! Там ничего не было! Ничего!». Именно такова стратегическая альтернатива мужчин в их отношении к женщине.
       Кое-кто слушал Еву, а кто-то смотрел передачу «Раб системы». Зрители были заинтересованы,  все хотели узнать, что же ответит друг мужа ей, а друг мужа так ничего и не ответил. Он не знал, что ему сказать, ссылался на то, что все бабы дуры и спорить с ними нет смысла. На сцену вышла молодая девушка и рассказала историю о том, как она пять лет любила одного музыканта, а он бросил ее, а она ждет ребенка от него, а ему чихать на нее и ребенка. Вопрос залу:
- Товарищи, нам всем надо уяснить себе одну вещь: инфантильность ли это?
Зал кричит на всю катушку:
- Да, убей в себе раба системы! Чего ждешь? Гора монет тебе будет дана за это. Экстремальный ты мужик, давай, убей в себе всю похоть.
 Аплодисменты! Зал ликует! На экране телевизора возникло изображение, где дракон пытается трахнуть девушку, а на другом изображении показаны змеи, пожирающие людей.
 «В современном мире эти твари  хорошо маскируются под людей, но  раньше они особо не скрывали себя и потому у всех народов земли есть рассказы о змеях и драконах, которые пожирали людей » - кричал на весь ресторан Редька.
А Ева говорила людям:
- Человек в наше время все чаще хочет быть не человеком, а кем-то иным. Словно можно уйти от самого себя. Морок и тщета инстинктов. Люблю думать о хищных вещах  века. Все эти  западные люди – это звери.
       Солнце за окном уже садилось огромной красной ягодой и все окрашивалось ее лучами. Люди  стали  думать о вечном, глядя на закат, солнце – источник энергии сближало всех, кто жил и дышал на Земле. В ресторане цыгане играли на гитарах свои песни, а бабы ликовали, честно говоря, им очень нравилась жизнь на земле, ибо она была чудной и абсурдной для кого-то, но веселой и яркой для всякого, кто убил Будду.
- Открою тебе маленький женский секрет, Редька, - говорила ему страстно Тома, - нам хочется приближаться к мужчине, но не владеть им, а быть той, которой не владеют. Но для этого мужчина должен быть очень храбрым и ответственным, притом не перед обществом или мамой, а перед богом! У меня был жуткий муж, что работал на кране, но мы с ним уже расстались, потому что он был слишком одержим плотью, а вот недавно, влюбилась в одного дядю, который работает на пасеке, да, мед у него великолепный. Я первый раз в жизни почувствовала себя с ним женщиной, потому что он ведёт меня и заботится обо мне на каждом шагу. Я с ним не одна! Я боюсь одиночества. И он меня никогда не бросит, как  бросил мой предыдущий парень, который жил со мной год, ведь работа на кране была для него всем, да, а потом он уехал жить к своей старой подруге. Я остервенела, стала сатанисткой, но и это пройдёт, ведь теперь я в надёжных руках. Пасечник меня любит, он меня на руках носит, он явно не хищник, каким был тот ублюдок, который сейчас натягивает очередную тетю,  напившись и накурившись травы  до чертиков. Хи-хи!
        Тома выпила водки, вышла из-за стола, и встала в центре зала в позу священика, сидящие в кафе были  очарованы ее аурой.
- Богиня, дай мне руку, я буду ее целовать вечность! – кричал Редька, размахивая руками, - я бы улетел на север, но лишь с тобой, моя милая дьволица!
- Тома, скажи что-то умное, ты же умеешь, речь давай, речь толкни, моя козочка! – смеялась Ева.
     Тома и дала речь товарищам по борьбе с материалистами такую мощную речь, что у людей просто ум остановился от такой речи.
- Я рада видеть луну, там я буду жить, лишь на луне обрету счастье! Я сады свои орашаю лишь слезами и кровью своей, я базу себе сделала на луне, я там буду вечность встречать. Мой дом – Вселенная! Уря, товарищи, я жажду лишь огня, дайте мне огня, мы все любим летать над землей!
        Вдруг Редька неожиданно для всех крикнул о том, что сейчас в кафе зайдет военный, который будет защищать сторону диктатуры мирового правительства. Военный жил по уставу, ибо ловко мог он чистить свои сапоги черным кремом и глотать пилюли на ночь, чтобы уснуть. Разбуди его ночью, он тебе расскажет любое действие военного из этого устава. Военный зашел в зал, посмотрел на публику, скривился и сказал всем присутствующим грозно:
- От меня ушла жена. И хер с ней! Я пил много в последние дни. Потому и ушла.
         Сказал он свою жуткую речь и вышел на улицу. Ушел и больше его никто и никогда в этом городе не видел. Просто под землю провалился.
      Сергий же снял только что в баре очередную киску. Затащил ее в туалет. Стянув с нее дешевые синие трусики, он стал лизать ее клитор, она же, развдинув ноги, сидела на кафельном полу, ее руки лежали на его кучервой голове. Миг за мигом. Родилась в его голове новая вселенная. После этого он снял свои штаны. А она решительно согласлась на миссионерскую позу. После всего он вывел ее в зал, присел за столик с нею, поцеловал демонстративно на глазах друзей, а после сказал басовито:
- Луна мне не родина, я жажду солнца, но моя киска даст мне сладкой ночи, клянусь богами.
        За окном кони идут тихо, и комета летит в колодец, люди вышли на улицу смотреть на звезды. Николай стал на улице плясать голышом, а после, глядя на свои раненные ноги, промолвил трагическим тоном:
- Хаоса много во мне бродит. Все города прокляты. Пусть рушится все! Я проклинаю землю!
        Редька, налюбовавшись звездами, зашел в кафе и сел за столик и сказал после гробового молчания, что длилось вечность:
- Мой холст и краски есть мой мир, жажду лишь рисовать и больше мне ничего не надо.
       Петр, стоя на крылечке ресторана, рассказывал интересные вещи:
- Я в горах жил, но от себя не убежишь! Да, там хорошо, но там нет спасения от мыслей суетливых. Самогон не всегда бывает и «травки» мало, мы бежим от себя. Фромма убили в себе. Зимой туристы завозят , но мы за неделю все успеваем употребить. Туристы ходят по островам, по лесам, ищут марихуану, что спрятана под великими камнями, исследуют свое жало, задают банальные вопросы пустоте, получают такие же ответы. Кто-то получает однозначные, кто-то многозначные, кто то всю жизнь не может получить ответа и вот, тогда он отчаянно идет с понурым видом и не видит больше дороги, тогда-то нимфа и готова дать ему свой персик тайный, который исцелит путника от ужасов сансары. К нам в скит пришел человек без имени и без родины, он решил искать в пещерах нирвану, хотел съесть пауков, что жили в пещерах, змей ел, собак диких на костре жарил и ел. Мы ему и так и сяк пытались намекнуть, что не надо шутить с бесами. Он все говорил про молитву Иисусову. Он все отказывался от веры в царя. Он считал, что нет пана. Он ходил по разным пещерам Азии, а теперь решил исследовать нашу обитель. Он искал нирваны. И вот, он никак не мог найти его и это его печалило с каждым днем. Он уже начал думать, что ищет не там, ему стало казаться, что может стоит искать не в пещерах, а в лесах ,например, или на морских побережьях или под водой, где обитают разные рыбы. Вот, когда он осмотрел почти все пещеры нашего скита , он начал думать о том, что можно спустится в один колодец недалеко от нас. Там очень много пещер глубоких и опасных. Многие археологи погибали там.  Он чувствовал , что нирвана скрывалась где –то там  от него и искатель решил спуститься в этот колодец и найти эти пещеры. Он спустился и  нашел вход в пещеру и стал двигаться в темноте в узком пространстве. Оседлал блоху и поскакал искать чудеса. На лбу у блохи фонарик сиял, дошел до дна земли и пошел обратно, но понял, что выбраться наружу не может. Завалило вход камнями. Тут сразу же он и  почувствовал , что вот оно - вот она то смерть , что является входом в царство нирваны , которую он так страстно искал. «Будем здоровы» прокричал он в порыве радости ,что то похожее на «эврика» Архимеда. И сел в позу лотоса для достижения самадхи. Мы завал-то убрали и увидели его исхудавшего в том же положении. Помер что ли великий гуру? Жар от него исходил, словно бы это печь, а не гуру. Он был в летаргическом сне и еле мы его привели в чувство. Он долго орал на нас , что мы помешали ему пробудиться. Монахи в скиту вспомнили его и молили Шиву о том, чтобы тот дал сил. 
Ева добавила к сказанному:
- Мы тоже в другие измерения ходили, горы двигали, знали всё. Пришли испанцы, и объяснили нам, что мы дети, что нам надо золото и виртуальный секс, что только топаз даст нам ощущение величия своего. Мы честные люди, смерть врагам, что унитожили индейцев!
- Я отрываюсь от земли, - кричала Тома в экстазе, - когда думаю о том, что мы все любим тайны бытия и жаждем лишь сияния.
- А вы давно уже знаете моего деда? – спросила Ева у товарищей, что стояли за ее спиной и глазели на луну.
- Да, мы с ним еще в детстве ходили в подземные храмы, – ответил за всех Сергий. - Помню, как серые стены тянулись километрами в глубь земли и розовые рисунки на них  при свете  фонаря можно было разглядеть, – красивый орнамент, что и говорить.  Мы увидели где-то на шестом ярусе гнома, где-то метрового роста, с черной бородой, он сказал, что рисует здесь эти узоры. «Шива есть любовь. Мои рисунки будут передавать мое настроение любви. А вы будете жить под моими впечатлениями и пытаться ощущать то, что я когда- то ощутил и понял» - ответил он нам и мы пошли на небеса, словно ангелы в сентябре. Твой дед был в юности совсем другим. Он пел в хоре и славил Будду. Про Шиву мало чего он еще знал. Маму любил. Носил ей свои рисунки тибетские. Йогов водил в дом. Мантры пели  ночами. С ним стало творится что-то не то в тот миг, когда он впервые переспал с женщиной, которая имела до него много мужчин. Она его вскоре бросила и он стал одержим жаждой духовной, и чем больше он насыщал свое тело им, тем больше жгло его внутри, тем сильнее ему нужна была очередная женщина, чтобы дать бальзам на время от адского жара внутри. Я ему говорил, что ему надо взять себя в руки, но он уже создали себе целую армию лярвочек, которые надежно прятали его от любого здравомыслия. Пускай же пустыня даст ему силы для победы над собственной армией союзников. Всем нам надо этому учиться. Все мы связаны скрижалями кармы и надо пройти урок, чтобы быть свободным. Нетерпимость есть признак низости духа. Шива с нами, кого убоимся?
 - Драгоценно сознавать, что каждое наше правильное суждение обогащает пространство , но зато велика ответственность за каждую грязь, – томно молвила Тома, - я мчусь в свой мир, где адвайта-веданта царит.





Ликование сердец. Часть третья.

1. Морщины земли.

        После описания мира в прекрасной и просвещенной манере ученый в пять часов уходит домой отдыхать от своих замечательных построений – на то он и ученый. Радость бытия заразила Еву так быстро, что она ничего не могла понять. А люди вокруг тоже были заражены ею: одному хотелось покинуть эту жизнь, не дожидаясь старости, просто прыгнуть  с крыши, ибо стал человек слишком человечен. Тридцать лет уже все равно, что сто лет беспробудного одиночества. Ною хотелось черт знает чего – он и сам, впрочем и не знал, что ему надо – от того и изводил себя и окружающих. Он безудержно занимался бодибилдингом, чтобы девушки на улицах стали обращать на него внимание. Ему хотелось быть крутым.
        Эта мёртвая петля для слепого. Низвергни стены, нарушь границу, отопри врата к новому всемирному беспорядку. Свежий баланс страха, равновесие ненависти. Вся плоть переплетена в равенстве боли. Первобытная наука отвязана, порождённое с тех пор горькое наследие, закалённое в ментальных шрамах. Вся плоть переплетена в смертельном равенстве. Запутанная мёртвая петля, скрученная и искривлённая, запутанная мёртвая петля. Работа творит плоть! Продвинутые роботы трудятся так прилежно: они ячейки сети. Зубастые кулаки сбивают , предательски против мягкой плоти. К рукоятке опустошённые, сырой материализм. Курить трубку, трудиться, загнивать. Жизнь медленно ускользает, поглощённая, закопанная. В этой механизированной линии разрушения. Индустриализированной рубящими машинами, размягчены и стёрты в порошок. Порабощены трудом. Кровь, пот, труд, слёзы – могилу работе. Неподражаемые механизмы крутятся, создавая могилу при жизни. Нержавеющие когти кромсают злые поршни, дубинка и молотило обнажают до костей. Только сырой материализм. Килограмм твоїй свежей плоти для трапезы. Трудись, загнивай. Жизнь медленно рассеивается, поглощённая, закопанная в механизированной линии разрушения. Рубящими машинами индустриализированы и ожесточены – могилу работе! Черные звезды над мертвыми городами зависли, по улицам бегут уроды, что отчаянно визжат, им кажется, что за ними гонится боксер с огромным топором. Слепой вымогает у слепого. Иссушенные жаждой, наша чаша переполнена. Малиновым молоком человеческой слепоты. Осаждённые в башнях из слоновой кости, кости порабощения начисто обглоданы. В бесплодном упадке слёзы – единственное изобилие. Космические дали манят странников, что ждут новых чучдес, новых откровений, ведь сказка никогда не кончается. Блаженные глаза безразличны, как кровотечение у слепого. Кровь и текущие слёзы, проклятие и нечистота, плоды извечного гниения. Добавляют соли в открытые раны, и шрамы остаются и извечное гниение. Окровавленные руки никогда не отмыть. Жалкое несчастье истекать кровью, вскормленные в упадке, прокляты и запятнаны. Высушенный жаждой, как другой, что полумёртв. Пустой жалостью наша чаша осушена, рождён с серебряной ложкой, чтобы копать ею общие могилы. Единственное посвящение, экономика боли. В бесплодном упадке слёзы – топливо изобилия. Игра в слова или слова в игре, последняя глава, направленная к финальному акту. Хорошо написанные слова, каждое изречение душит. Неслышимая отсебятина, шерстяное одеяло, которое душит, будто ты съедаешь чужие слова, обессиленный ты умираешь от голода. В тишине есть определённость – словарь немой речи, точная мысль непонимания.  Двусмысленность в высоких суждениях, проговаривать выдумку для исполнения, открытую для неправильной интерпретации – такую точную. Сосредоточенные мысли, не дающие смысла, в подавленных выражениях осознаётся тишина. Колющий шпиль, раздражающая музыка в твоих ушах, будто ты изрыгаешь чужие слова и в их мелководье ты тонешь. Игра в слова, не дающие смысла, которые не дают смысла, которые рождают нонсенс. Солнце, тебе выписать свидетельство о смерти? Без проблем. Хорошо, тогда  угрюмые мириады, серый калейдоскоп, стерильный контраст, родиться и умереть, выученный, тусклая эпитафия, последнее сказание так печально. Крест отмечен, крест рассечён, крест исправлен, крест отмечен, крест рассечён надвое, крест исправен, свидетельство о смерти. Машина закодирована, запущена на жёсткое запоминание в базе данных.Оцифрован статический некролог. Твоё единственное наследие, твоё последнее место для отдыха.
      Ева вышла на берег моря, дабы узреть алые паруса, она быстро сбросила черное легкое, а за ней наблюдал дед, но она выстрелила в него, пробила ему дырку в черепе, ибо так надо, так велел ей морской титан, что снился ей каждую ночь. На темной скале валялись мертвые дети, а до моря было метров пять. Ева смотрел в мутную воду. Ей казалось, что она видит свое отражение, она жаждала нырнуть в свое отражение. Она смеялась, глядя на то, как волны изменяли ее образ на воде. Она закрыла глаза, сомкнула руки в ладонях и быстро прыгнула в воду. Руки под водой чьи-то пытались ухватить ее. Волновалась она, ибо чувствовала, что на дно ее тянут они. В бухте лодки плыли, в них сидели манекены, им робкие весенние ветра привет посылали. Возле церкви Ева достала коктейли Молотова, бросила в витражи их. Пожар в церкви. Она громко посылала проклятия христианам. Ее проклятия были слышны на весь берег, а прохожие смотрели в землю и ждали Антихриста, что спасет их от всех бед. Старики шептали про себя о том, что ждут Антихриста, ибо он им покой даст. Попы вышли из церкви. Они упали на колени перед деревяным крестом, что стояли на холме. Они винили книги, мол, книги довели до этого состояния. Раньше были парнями холостыми, а как стали читать Гаршина и евангелие, то тронулась умом окончательно. Попы рыдали и шли к скалам, с которых бросались на острые камни.
      По привычке ты обычно стоишь у дверей моей комнаты, я встаю с кровати и подхожу к тебе, а ты стоишь и смотришь на меня, потом ты говоришь, что нам надо прилечь, ведь в ногах правды нет. Я соглашаюсь с тобой, и мы ложимся на диван, ты кладешь свою руку в мою и начинаешь мысленно говорить мне о том, чтобы я загадал желание, я загадываю желание. Ты целуешь меня в губы, так долго целуешь, я совсем не ожидал такого сладкого поцелуя, губы твои что мёд, словами передать это невозможно, то блаженство, экстаз, твой поцелуй, родимая! Это ни с чем не передаваемое ощущение прикосновение к истинному бытию, что открывается мне в момент поцелуя.
      На набережной Ева танцевала босиком прямо на битых стеклах, а бугаи совали ей доллары в сумку, а после видела бродяг из Сибири, что спали прямо на земле, а вечером шли в город читать молитвы на площадь, таким образом, они были окружены паствой, которая несла им еду и одежду. Еве все надоело, что хоть в петлю лезь, она просто устала от самой себя. То небытие так звало к себе в гости. Ева ходила по городу и не знала, чем бы занять себя, ей хотелось даже не секса, а просто растовриться во Вселенной. «Тоска небытия!» - вот, какая фраза пронеслась в ее голове  в тот момент, когда она нашла домик одной бабы, что занималась практиками по сдвигу точки сборки. В него она пускала на ночь бродяг. Ева просто мечтала о том, что она захватит весь мир и уничтожит людишек. Теперь они занимались просветлением не шуточным, ибо на хрен все!
         Ева зашла в коридор и услышала шепот, то шептались юродивые, сидя на полу в зале, они говорили о вечности и Абсолюте, они выли по-вольчи на лампочку, что светила себе без боли и страдания. 
- Мне еще работать и рабо тать - просветление мое так далеко, я лучше убью себя и забуду обо всем, мало ли я страдала? Всем должно быть ясно, что я сама по себе и все мои тайны я смогу разгадать, - сказала Ева, увидев Еву, ощутив, что она находится в неком положении, когда ничего нельзя принять на веру. Любая догма лишь стена на пути.
       Они шли сквозь леса к одинокому берегу моря, где черные скалы выглядывали из темной воды. Берег усеян ракушками, они уляглись на них, Ева сняла свое черное длинное платье и крикнула морю:
- Я похожа на дуру? Ну и ладно. Мне даже от этого как-то стало легче.
    В ответ на это Ева рассказла в двух словах о том, что за чума здесь происходит. Ева же на это ответила:   
- Людские чужды мне восторги, сражения, праздники и торги. Весь этот шум в земной пыли! Ом Кали Ма!
     В городке их ждала станция, на которой происходили странные вещи. Ева одошла к окну и посмотрела на людей, сидящих в парке на скамейках, и ей было все ясно: они зависли в паутине социума. «Не думают они о карме суки, что бежит по полям, им всем бы водку пить, русские свиньи!» - весело комментировала вид за окном Ева.
- Они думают, что будут жить вечно, но смерть поджидает их за каждым углом. Глупцы, думают, что они уникальные, а на деле вся их голова забита цитатами великих умов или бульварными романами, а то и телевизионными передачами про дым, воду и решето.
       День был солнечный и птицы, сидящие на ветках дуба, что рос  посредине парке, пели песенки про великую вселенскую любовь. Ева любила часами рассматривать ствол и ветки, каждый листик. Птица же на ветках дуба старались сделать все, чтобы облегчить тоску небытия Евы. Двери зала распахнулись и в зал зашли спиритуалисты. То был духовный эшелон городка, где тоска небытия исказила всякого встречного и поперечного, но в зале шла медитация, и казалось, что все счастливы и любят друг друга. Ева говорила, что психолог посоветовал ей вместо наркотиков заниматься медитацией и сексом, чтобы успокоить ум и прийти к пониманию вопроса «Кто же собственно я?». Одно время, Ева для достижения нирваны доводила себя до истощения: не ела ничего месяцами. А в зале  были синие стены, то было изображение океана сознания, мистики сдвигали точку сборки, как только могли. С помощью химических веществ можно было это совершить, с помощью дыхания – каждому свое. Старики курили у подъезда на лавочках ганджу и обсуждали молодых баб, ведь весна уже и в городе они сейчас все ходят в коротеньких юбочках, трусики видны, им хочется бабы, но одного желания мало. Крики доносились до проходящих по улице людей. «Безумие сладкое мое, журавли в небе летят, все невода порвались» - стонала в экстазе Ева, когда кидала пятак с балкона на землю. Она вышла за пределы ума радостно и без всякого сожаления. Ева не принимала до конца свой билет в страну вечного блаженств и покоя. Ей было и в аду хорошо. Она легко стала видеть мир в розовых очках, в черных очках, синих, желтых, зеленых, красных, оранжевых, алых…Она поглощала в баночках психотропные вещества, которые давали ей остановку мира. Она стала несгибаема в намерении быть как можно человечнее, ведь страдание лишь делает из тебя человека. Чем больше страдания, тем лучше для тебя же.
    «Надо сделаться невидимой до тех пор, пока не исчезнешь. Дух требует, чтобы плоть исчезла» - вот, что было написано в дневнике Евы. Она с огромным пониманием отнеслась к этому девизу, ибо ей хотелось нирваны.
Толпы людей слушали, как весело щебечет птичка за окошком. Они кланялись этой самой птичке до самого пола. Ребята хлопали в ладоши, когда птичка летала по залу. А где-то там: и день и ночь они вкалывают на то, чтобы выжить, ибо заинтересованы лишь в поддержании тела, а дух не усиливают, а тут иное дело - тут выходы в астрал, а там столько сладостей! Ева рисовала в дневнике изображения Христа, Будды, Кришны. Они наблюдали за ее бытием. Веселье в полном разгаре. Медитация – это ключ к успеху в духовном мире. Пролететь мимо всего известного. А ведь у тебя уже сотня любовниц… Поза лотоса, глаза закрытые, четки в руках, чтение мантр – до чего же это все красиво! Ева же была уже далеко за горизонтом. Бьется как рыба о лед, горда тем, что не такая как все. Она выкурила «косяк» и стала улыбаться парню, что сидел рядом с ней и улыбался ей в ответ. Он ей подмигнул и весело сказал: «Солнышко, ты просто ведьма, я жить без тебя не могу. Не уходи от меня. Давай купим мускатных орешков и улетим куда-нибудь». Ева же без посторонней помощи, сама по себе долетела  до Юпитера. Смешные лица звезд подмигивали ей ,  и Земля такая крошечная показалась вдалеке  со спутником Луной. Она полетала кое-какое время по космосу, а потом пришла в себя и стала танцевать под индийскую музыку. Ева слушала музыку,  что доносилась из Космоса. Космические гости вещали им прогноз погоды на будущий год, а они должны были запомнить все, а потом тут же забыть ее, чтобы ничего не знать."Моя безупречность меня не подведет" – кричала Ева, одетая в розовую кофту и черные волосы ее до пояса манили любого, кто глядел на нее. «Проделки амура так смешны и иллюзорны» - эта песня крутилась в голове Евы после сегодняшнего полета. Она так увлеклась танцем, что уже не ощущала  свое тело. Она чувствовала себя бабочкой с синими крыльями. Парила над залом, а довольные ребята весело читают Бальзака. Подлетела к окну и посмотрела на улицу. За окном она увидела пустыню: желтые дюны, караван  верблюдов медленно шел по горячим пескам. Какая жара в этой пустыни, как там солнечно. Она перевела взгляд на тело и поняла, что ее тело так накалилось, что могло бы вскипятить Байкал. А в зале страсти  кипели по полной программе. Просветление уже близко, вам дан шанс, дети мои, устроим групповой секс, о да! Ева возложила на голову алмазную корону, платье ее же было из черного шелка, обтягивало тело и отчетливо упругие формы выражались.
        В этом городе новогоднюю елку в школьном актовом зале поставили учителя. Ребята вспомнили про маскарад, который был в детском садике. Им было тогда по пять лет и они радовались танцу у ёлки. И сейчас они видят в зале ёлку. Она до потолка. Лучше бы ей быть в лесу. Ребята кружили хоровод и смеялись. Ева летала над залом и смеялась вместе со всеми. Живенько так вращался хоровод, шло дело к полночи, а там глядишь,- и подарки утречком  у елочки детишки найдут, как в старые добрые времена. Ребята ничего не хотели знать кроме духовного пути. Забыли обо всем на свете. Они кружились в бешеном темпе и смеялись,  глядя прямо на вселенский хоровод звездочек, окружающих нашу Землю.  Ева снова подлетела к окну и увидела   восточные башни, дворцы, статуи императоров Китая, реку Ганг. Она полетела к центру зала, где была ёлка, а у елки кружилась Ева и тихо говорила: «Слова духовность, самосовершенствование очень близки мне и движут моим существом. Не вижу своей  жизни  без служения кому бы то ни было». Ева же меланхолично молвила в ответ: «Наверху пути светлы – да! Дождь их раздробил – да! Безжизненность стены – да! Нерв боль ощутил – да! Залитое красным светом лицо – да! Люди в проходах арок, алые зеркала мертвецов в кристаллических садах, свинцовые взгляды безумных идей. Я постоянно себя угнетаю - печальней зрелища не отыскать. Миры шума и миры света -  не стоит этого ожидать. Далеко от людей – да! Чтобы услышать им дыхание мое,  вздох перехватить, но слишком близка я к самой себе и слишком далека от них, чтобы позволить им ко мне подойти. Я сделаю шаг и пройду мимо людей, как тот дядька в «Постороннем». В Индию летом для медитаций не поеду - к черту Индию. Там я смогу жить по-настоящему счастливо. Там будет все отлично. Там лишь просветление будет, там лишь мое счастье».
Вдруг Ной ворвался в зал, подбежал к Еве и Саре, он стал в припадке рассказывать им все о себе: 
- Все сон, а что, в самом деле, есть шутка ли на небе? Небеса темные такие, ведь в них зависли звезды. Если я вас утомляю своими мыслями, то я пойду петь мантры, ведь мантры так приятно слушать мне, так буду же я стараться быть преданным любовником самого себя! Ужасно любезно считать, что я здесь, но я был бы рад прояснить вам вполне, что меня здесь нет. И не знал я, что луна может быть большой. И не знал я, что луна будет голубой. Я так благодарен, что выброшены мои старые мысли на свалку исторического безумия. Я одет в красный балахон и это значит лишь одно - я буду идти по пути возврата дальше и дальше. И я не пойму, кто писал мою жизнь. Наплевать, что солнце не сияет больше. Наплевать, что эта жизнь не моя. Наплевать, что вы злите меня. Я проявляю любовь зимою. И море не зеленое. И в вас я давно уже  влюблен. Дайте настройку сердца солнца мне, а иначе я буду всю жизнь петь псалмы, чтобы ощутить дверь, за которой дом мой. Вспомним же день, что был вчера, а вчера был день юности моей. Сегодня я стал слишком старым и мне хочется уйти вслед за Кришной туда, где держава света, где плещутся в речушках пастушки и деревья склоняют свои ветки над моей головой. Всю ночь, поют мне птички свои песенки, а я сижу под деревом и смотрю, как ночь и день сменяет друг друга. Я все глубже и глубже проникаю в суть мироздания, все загадки бытия для меня становятся открытыми, о, скоро ли настанет мое просветление? Играйте со временем свободно! Вечер не придет. Пойте же песню, что не спеть. Без поцелуя Будды я не могу встать с постели  утром. Я буду королевой и выйду к королю. Как нам сейчас начать? Как путь не потерять? Влезть на родную яблоню, чтоб взять в руки солнце. Прячась от братского ружья. О, мечтай всю жизнь! Как нам застичь восход? Как отбросить нам все эти годы? Я переплыл Нил, крокодила съел на ужин, ой, пора, – иду читать мантры дальше, и так, где же мои четки? Но еще кое-что хочу сказать на последок. Не могу же я вечно молчать! Люди гордятся культурой, она отличает их от козопасов. Я ношу в себе хаос для того, чтобы родить танцующую звезду. Весь мир – сумасшедший дом. Лед в смехе человечества. Скажи мне, что радость твою омрачает? Это вовсе не то, что увидеть ты ждал? Хочешь тайну узнать ледяных этих глаз, - продирайся когтями тогда ты сквозь маску! О, сколько тут еды, я славно кричу от восторга, я ведь был в лесу сегодня, я курил «дудку», мне хочется теперь дико есть.
         Ева принесла Ною апельсины, а потом увидела, как тени подходили к ребятам, что сидели в позе лотоса, они слушали с ними мантры, жевали пиццу, обсуждали красоток, что проходили за окном. Ева крикунла изо всех сил: «Планета вертится себе по кругу, а ты сидишь в своей норе и воешь на свою жену!». Дева кинулась в окно, теперь же свободно летала над залом и пела песенки о любви. Мальчишки же сидели в позе лотоса и смотрели на стены, они жаждали блаженства, им хотелось летать, они в Африке во снах ели бананы и били негров пиками, сжигая их плоть на кострах в ночи.
       Ева ясно видела, что небеса любили людей и люди любили в ответ их. Центр духовной проработки был открыт для всех, кто жаждет миллиона терзаний, этот центр собирал всех любителей ягод и грибов, искатели ощущали экстаз, когда употребляли их. Растения силы кидались в объятия людей, и они весело проводили время вместе.
       Ной решил бросить игру в бисер, ибо в гараже ему плохо спалось от ужасных ощущений в теле, он бродил по кладбищу, что находилось рядышком с его гаражом. Ему хотелось чего-то иного, ему хотелось страстно стать бейсболистом, чтобы занять себе место и заработать славу в мировом спорте. Он заказал в интернете биту и мячи, дабы утешить свою страсть. Он бродил по городу один и искал себе напарников, ктобы покидал ему мяч, кт бы смотрел за тем, чтобы правила не нарушались игры, но он не нашел себе людей, ведь люди шарахались от его предложений пойти с ним на спортивную площадку и побросать мячик ему, а то и он сам себе мог бросать мячик, а они б отрабатывали точность удара, если хотели бы этого всего безумия.
        Ной услышал однажды утром, что мамка выгоняет его из дому, ибо он был безработный, не было у него ничего своего кроме биты и мячиков, да забыл сказать, что были еще перчатки кожаные для ловли мячей. Специально, чтобы руки не травмировать. Мамка сложила его весь спортивный инвентарь в пакет и сбросила со второго этажа. Туда же полетела его гитара, которая сразу же пришла в негодность, но Ной не унывал, он бродил по городу и искал людей, которые бы поняли, что только бейсбол даст ответы на все вопросы, что только американский дух поднимает дух украинцев на высокий уровень, ведь Ной жаждал, что Херсон скоро будет городом на уровне Сиэтла, что надо лишь развить здесь бейсбол до уровня мирового масштаба, тогда только он завоюет славу непревзойденного игрока из маленького городка, где о бейсболе никто не помышляет, ибо и так тошно жить в Кали-Югу, а тут еще какие-то мячи, биты… Словно удар грома осенила мысль Ноя – я убил в себе Будду. Он проснулся среди ночи, ибо ранил своего божка так сильно, что он скулил, сидя в нем. Парень спал в подвале дома, где жила его мать. Во сне голос мужской и властный дал ему понять, что Америка великая страна свободы, что там любят человека за то, что он человек, там демократия, что страны бывшего СНГ всегда будут под пятой Сталина, что призрак коммунизма не умер. Он здесь до сих пор витает, что надо ехать в Америку, чтобы стать человеком, чтобы познать сладость игры в бейсбол с теми, кто играет в него с детского садика. Ведь Ной знал, что он либералом будет, если уедет в Америку. Верил, что там страна чудес и сладких грез. В свои двадцать лет он покажет всему миру кузькину мать. Когда он будет в Америке, он расскажет всю правду о жизни в Украине панкам, которые жрут водку на Бродвее, расскажет о том, как тут люди пропитаны стереотипами о том, что Америка есть империя зла, а на деле - все в точности да наоборот! Что это русский народ виноват в том, что не может дорасти до уровня американских граждан, что обвиняя Америку во всех грехах, он тем самым показывает свою глупость и ограниченность. Ной хватает сумку и бежит темной ночью в сторону порта. Там он ждет корабля, который увезет его в Америку, где ему дадут путевку в жизнь. Где его полюбит девушка. Не бросит его, как это делают здесь. Ной грустно смотрит, как плывут корабли, слезы падают из глаз на пыльные башмаки, черная кожа которых потеряла блеск: давно он их не чистил. Корабля в Америку не наблюдает. Он прожил в порту год, работая сторожем в одном складе, где продавал вещи для подводного плавания. Ной ждет, что приплывет его корабль, что счастье скоро настанет, надо лишь чуть-чуть подождать, оно непременно захлестнет его, как дождь осенний ржавый парк. Ночью, когда он остается в магазине один, он кидает мячи о стену и ловит их рукой, отрабатывает реакцию, а еще он отжимается от пола, чтобы мышцы были, чтобы удар битой сильный был, чтобы в Америке поняли все бейсболисты, что с ним шутить нельзя. Не на того нарвались.
        Ной вышел из тумана, вынул ножик из кармана и отрезал кусок хлеба, что лежал в его дорожной сумки за спиной. Он видел, что перед ним город лежит на горизонте. Стопы направил он в город. Надо раздобыть еды и узнать, что да как, собрать новостей у жителей города. Он шел по улицам города и зашел в лавку одну, где люди продавали нефть. Ной решил не убивать продавцов, а просто дать им понять, что они глупцы. Потом он понял нелепость бейсбола, когда стоял на краю небоскреба, хотелось ему не быть, но все-таки он решил пойти в домик для медитаций. Ной сидел в углу зала и тихонько про себя  читал мантры, бусинки четок плавно передвигались в руках, потом встал, подошел снова к Еве и Саре.
- Я из Херсона, бабы! – ответил он им, - из такого вот славного города, будем дружить?
- Пошел вон! – ответили они ему хором, - мы будем жечь свои хаты, чтобы вознстись в небеса, ведь там нас ждет космический друг.
- Черт вас всех дери, не могу сосредоточиться. Не могу держать имя бога в сердце – слишком сложно все это, слишком не для меня, не верю я в бога – верую в Абсурд, вот верю и все тут, ибо бог умер, они убили его!  Все никак не могу успокоить свой ум – он у меня как голодный пес – падок до всякой еды, которой тут полно.  Девочки, дайте мне настройку сердца солнца, а то погибну, чует мое сердце – погибну и никто не будет знать даже места, где я похоронен, не найдут моей могилы люди. Буду, как неизвестный солдат лежать в земле сырой. Стану королем червей  - а так хотелось бы сгореть изнутри, чтобы никто на мое физическое тело не имел никаких претензий, чтобы я его забрал в то измерение, в те блаженные края из светлого нектара, где ум мой растворяется во всей вселенной, о, как бы я хотел научиться предпочитать почти бесплотность всему, что слишком плоть и тело! Да, я мог бы быть великим старцем и утешать страждущих. Я как-то ночью лежал в кровати, сна не было никакого, делать было нечего, я пошел  и забрался на крышу, вдруг, я увидел светящееся пятно, да – сомнений не было -  по небу летал мой ум, я попросил его спуститься, он спустился и дал мне свою руку и,  вобрав в себя космоэнергию, красиво она  так сверкала на моих  пальцах и через пару минут -  все мои психо - эманации угасли и я ощутил покой и блаженство, которое так тщетно искал  когда-то в трипах. Буду ходить торной дорожкой, ибо мне непристойная нужна  баба, девка непристойная нужна! День за днем сереет любовь,  как умирающей  змеи кожа и ночь за ночью твердим: "Все здорово очень". Но я все старее, а она все холоднее и уж не забавно ничто...И чувствую я, одно из моих превращений идет полным ходом. Я себя чувствую холодным, как нож стальной, тесным, как жгут тугой, высохшим, как барабан...Я не жалуюсь! Не нужно рук тянуть ко мне, лекарств совсем не нужно мне. Я увидел надпись на стене! Не думайте, что нужно что-то мне! Нет! Не думайте, что нужно что-то мне! Это все - кирпичи лишь в стене. Вообще все вы - кирпичи лишь в стене! Чертовы кирпичи! Прощай, жестокий мир! Сегодня расстаюсь с тобою навсегда, прощай! Прощайте все вы, люди, вам нечего сказать мне, чтоб выбор свой я изменил. Жуткое человеческое существование и к тому же всегда лишено смысла. Для людей я всего лишь середина между безумцем и трупом. В этом городе все ненавидят меня. Я живой и в тоже время мертвый. Я жил в горах и сделал вывод: опаснее жить среди людей, чем среди зверей. Все ложь, ибо слово изреченное есть лож. Молчание – золото. Я видел себя со стороны, каждый божий день видел, да, легко говорить об этом, ведь я одержим тьмой. Это – страшно приятное ощущение. Во мне моя тень была и я любил свою тень. Я выгнал из себя сентиментальность, и она ушла к мертвой собаке, что валялась на площади Свободы, она вышла из меня и полетела искать мертвую собаку.
       Ной сел на колени и стал молиться самому себе, он верил лишь только в самого себя, потом он засмеялся и замер на некоторое время, пока в его голове была абсолютная тишина, а потом в голове его стали звучать голоса и он быстро выбежал из зала. Ной заметил свою тень на стене, он подманил тень и сказал ей громко, чтобы девочки услышали: «Что это? Что за милое создание! Смотрите люди добрые, смотрите на меня и мою тень, ведь во мне молчит мой бог». Ной стал показывать на потолок и на стены указательным пальцем. «Некогда действовать, прятаться, кричать - я уже здесь, за шторами невидимые существа стоят, меня подстерегают, хотят с собой увести в свои миры» - тихонечко произнесла тень на ушко Ною.       
        Айя же в оранжевом одеянии прыгала, дабы доказать себе, что она не москаль, но тут краем глаза вдрг увидела, как некая тень вошла в Ноя, и это событие послужило ей для того, чтобы остановить мир. Колорадских жуков собирает она по улицам, а после кидает в костер их, дабы им там было тепло.
- Куда ты вляпался, пацан, ты же язычник лютый, пора и тебя сжечь! – кричала Ева, махая автоматом над головой, - забыл свою кошечку что ли? Мертвую кошечку свою вспомни хоть на миг! Железный век в нас кипит и завывает. Мы своей свободой дорожим. Кто мы? Никто! Кто нас отпоет? Никто! Уничтожим людишек! 
       Ной, когда голодал, то надевал бороду и дедовский пиджак с медалями брал из шкафа и шел в центр города, дабы приставать к людям, мол, купите пива что ли мне, я ведь ветеран, воевал за Сталина, за коммунистов воевал. Люди слушали его истории о том, как он убивал на фронте немцев. Качали головами, записывали на диктофон его военные истории. Покупали ему пива, хлеб, рыбку, колбаску. Девушки смеялись и говорили, что Сталин палач и тварь, что за него не стоило воевать. Ной же, качая головой, говорил, что в ту пору он был глупым, потому и шел на фронт, но теперь он понимает, что Сталина надо было уничтожать еще тогда, дабы не дать красной чуме шанса на жизнь.
      Она играла, сидя на полу в кубики, строила башенки и замки, конница была, солдаты бегали по двору, а она же стреляла из воздушного пистолета по ним и смеялась, когда падали враги на пол, что так яростно атаковали крепость. Люто ненавидла царя, что бежал по полям за своей гвардией.
       Ной же после того, как в него вошла его тень, стал мрачным голосом говорить:
- Кали-Юга, абсурдный мир и слепое племя. Я ушел от мира. Мне  было двенадцать лет тогда. Я с йогами курил драп в подвалах и бомбоубежищах Москвы, мы жаждали нирваны и хлеба, зрелищ и откровений Иисуса Христа, хотелось легкой и беззаботной жизни вне тела, дабы пустить под откос мир. Они, накурившись, ушли, а я лежал на кушетке и мечтал об Алине, то была моя подруга по походу, такая вот горная ведьмочка, что жила темных норах без еды уже не одну сотню лет. Не было силы встать. Меня так сильно накрыло, мое тело было непослушным, мне казалось, что я летаю над мирами. Ночь стояла на носу, хотелось пить воды. Я бы рад домой идти, до дома рукой подать, да нельзя – тело не реагирует на команды мозга. И я лежал, лежал, потом ощущаю на себе взгляд их. Темнота в подвале стоит кромешная, я в ней стал различать что-то такое, от чего волосы дыбом встают и мертвецки чужое тело стало чуть оживать, всматриваюсь в темноту, и, вдруг вижу прямо перед собой лицо жуткого вида, которое всматривается в мое лицо. Всматриваешься в бездну – бездна в тебя всматривается. Тело мое протрезвело мигом, я как ошпаренный вылетел из подвала. «Постой милый человек, свидание еще не окончилось, постой, а поцеловать? А я же твоя Алина!» - услышал я ласковый голос, доносящийся из подвала, а потом жуткий инфернальный хохот и мне запомнилась фраза: «Черт, добыча ушла, вернись, кавалер, вернись!». Ах, девочки, если бы вы только знали, как я прожил эти годы! Мне теперь так скучно! Эй, вы, кто снаружи холодеет, кто покинут, кто стареет! Слышите - я здесь? И летать в небесах я очень хочу, но нет места, где мог бы летать я. Я помню себя маленьким мальчиком. Что же стало со мной? Найдется ль кто-нибудь еще здесь, кто поймет меня? Я б всех людишек уничтожил! Они же манкурты. В последнее время часто думаю, когда иду по улице: «Ты лучше маскою любимой лицо свое закрой, с губами сжатыми, с улыбкою пустой, с ослепшими глазами». Я себя чувствую героем из книжек Сартра и Кафки. Спятил, чердак поехал у меня, я спятил! Пойду я рыбку поудить на Черную речку, ведь они  уже сумели растащить все шарики мои... В детстве лишь было хорошо, потом все рухнуло, ощущение жизни ослабло, а все потому, что привычка жить взяла свое: привык жить, в этом все и дело. Дети –то, они еще не привыкли, потому им все радостно и интересно, а я уже привык, мне уже тридцать! Стыдно даже …Я изобрел игру "Кладбищенский герой" называется. Смысл в чем: подхожу к человеку случайному, идущему мне навстречу по улице, подхожу, значит, к нему  и останавливаю его, стучу ему кулаком по лбу и говорю дерзко:
- Кубические картины и квадратуры элатсичной всленой, оу, есть ли кто-нибудь внутри там?
- Как это внутри? – печально спрашивает он.
Я улыбаюсь и мрачно говорю:
- А вот так! Барабан гремит в ночи, я шагаю по дороге, знаю все свои дела, я ручьем умою ноги. Твой отец забыл в раю свои тапочки.
И иду своей дорогой дальше. Прохожий начинает чесать репу и крутить у виска пальцем. А школу я не любил и дурнем никчемным был. На уроках я обычно думал, как Рай от Ада отличать, синее небо от боли, холод ограды стальной от зеленого поля, улыбки тепло отделить от вуали. Но обменять едва ли можно героев на призраков. Я пытался меняться с призраками, но было неловко, неудобно как-то…
Хочу ли я, чтоб горячие  угли деревьями стали? В знойном угаре дышать, чтоб мне дали…Цепи хочу сменить ли я на уют? Неуж -то сумел  бы я  судьбу поменять: вместо статиста - солдата - паханом для камеры стать? Черт знает что, происходит в этой жизни! Как же хочу я, чтоб я был здесь! Словно мои две рыбки в садке на суше. Год за годом в беге по корке старушки Земли. Что я нашел? Ничего! Старые страхи нашел, но что хочу-то, а лишь одного - хочу, чтоб я был здесь! Я - мальчик, победа и пораженье, борец за истину и заблужденье! Беги, кролик, спасайся, солнце забудь, в нору зарывайся! Когда же ты завершил работу, время дальше копать, не сиди без заботы. Чтоб долго жил, высоко летал! А если ты прилив оседлал, на гребне волны стремительной силы - не миновать тебе ранней могилы. Да мне уже двадцать лет, а ведь двадцать лет – это вся жизнь! Ведь это самая глубокая старость. Дальше этого возраста жить неприлично, пошло, безнравственно. Ведь кто живет больше двадцати лет, а? Я отвечу: дураки, негодяи живут. Да, страдаю я жестко, но ведь страдания – единственный источник сознания. Я вам откроюсь, друзья, я вижу, что вы хорошие, что вы меня поймете так, как я того хочу. Я презираю себя в иные минуты до ненависти. Я ни с кем не примиряюсь в этом мире и ничего не брезгую. Мне нужно лишь спокойствие – ничего более в этом мире мне не надобно. Я хочу быть самим собой потому я и стал крестоносцем лишь на миг. Хочу, чтобы вы все меня оставили в покое. Я терпеть не могу лик князя мира сего. Я люблю говорить о себе, о, дайте мне только поговорить о себе! Я ни на кого не похож и на меня  никто не похож и мне приятно думать об этом. Я-то один, а они – то все, вот в чем все дело! Их свора, стая шакалов, потому и сижу дома, ни с кем не общаюсь, ни кого не хочу знать и видеть! В женщинах нет оригинальности, баба есть баба. Как вы думайте, будут ли свободные умы иметь жен? Нет, ибо они подобно вещим птицам древности, в качестве современных мыслителей и вещателей правды должны предпочитать летать в одиночку. Женщины хотят служить в армии – это для них счастье. Свободный же ум не хочет, чтобы ему служили и в этом находит свое счастье. Совершенная женщина в нашем мире – это большая редкость.  При вступлении в брак нужно себе ставить вопрос: полагаешь ли ты, что ты до старости сможешь хорошо беседовать с этой женщиной? Все остальное в браке преходящее, но большая часть общения принадлежит разговору. Я бежал и бежал, за солнцем летел, но оно ускользало от меня. Вновь гонка по кругу и солнце теперь позади, но минули сутки и солнце опять впереди, в полуденной точке сияет. Я спрашивал солнце: «Солнце, счастливо ли ты было бы, если бы тебе не для кого было светить?». Я хожу, точно танцую. Я ушел от людей, потому что люблю людей. Я стал старше на день, дыханье труднее и ближе смертельная тень. Каждый год укоротится, будет времени в обрез, планам не осуществиться недописанной страницей. В тихом отчаянии буду мылить петлю - так все честные перед собою поступают. Время ушло, кончилась песня моя, я думаю, что мне нечего больше сказать. Недавно я возвращался в дом родной, озябший и усталый, так хорошо погреться у огня. А вдалеке за полем колокол звонит печальный и  верующих он зовет к магическим словам святой молитвы погребальной. Колокол звонит по всем нам! Все встретимся на том свете друг с другом. Мрак и синь и кто разберет, что есть что и кто есть кто? Вверх и вниз. И, в конце концов, лишь только круг, и круг, и круг. Я представил себя стариком. Вдруг, я увидел себя через лет двадцать: мне было страшно от увиденного, не приятно, жутко тоскливо и не уютно. Вниз и прочь и ничем не помочь, но многое можно сказать. С тем без того, кто бы стал отрицать - схватка всюду вокруг всего. Да, помню тот день, отчетливо слышу звук с колокольни. Так было со мной, в тот день суетной. В одночасье понял я, в миг – было мне нечем платить, чая с хлебом купить. Я умер нищий старик. Глупо – не хочу такого исхода. Мои шаги всегда звучат по улицам слишком одиноко для них. И если они ночью, в своих кроватях, услышат, как я иду задолго до восхода солнца, они говорят мне: «Куда крадется этот вор?». Иду по улицам, чувствую себя медведем. Я пытался уходить в горы от людей. Там я славил самого себя, молился своему высшему Я, слагал гимны себе, смеялся, плакал, бормотал в бороду тихонько. Это было очень давно. Все это уже прошло. Я общался с горной птицей, и она мне поведала, что бог мертв. Я знаю, что мудрейший из людей есть только разлад и помесь растения и призрака. Душа людей есть бедность и грязь и жалкое довольство собой. Человек – грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым. Я желал бы, чтобы молния лизнула своим языком людей, чтобы безумие было привито им. В человеке можно любить только то, что он переход и гибель. Когда-то я бегал за женщинами, много было их у меня, а толку никакого – напрасная трата сил все это. Я хочу, чтобы моя гордость всегда шла с моим умом, если мой ум меня покинет, то пусть улетит моя гордость с моим безумием. Это мой закат! Европа-то давно уже мертва. В силе падения слабость надежды! Вижу то, чем я стал. Помню, кем хотел быть прежде, но теперь мне необходима радость небытия. Пока что выдерживаю, но только себя. Я играл раньше стоунер рок. Музыка это иллюзия! Никого и ничего мне не надо – не хочу! Дудка - это веселит и бодрит. Всех тогда люблю и … себя! Жизнь штука дешевая, но необходимая. Я ведь «божья дудка». Я трачу из своей сокровищницы все и не пополняю. Пополнять мне нечем и неинтересно. Ночь кромешная кругом.
       Ной смеялся с горькой складочкой около губ. Ной показал девочкам левую руку - на кисти было три глубоких пореза.
- Я живу у бабушки в данный момент и вот как-то мне срочно надо ночью написать письмо Леночке, а ручку нигде не могу найти. Нервы мои сдают -  пришлось  кровью своей писать ей все то, что мне так хотелось ей сказать. Ван Гог отрезал себе ухо и выслал посылку с ним в бордель, где жила и работала Алина там самая, что увлекалась идеями белой расы и читала «Розу мира». Ведь только так! Я кровью написал письмо своей любимой, видимо, аналогично Ван Гогу, ибо не мог по-другому выразить свои чувства. Вы знаете, что только в гусиных костях есть вкус. Мне снится один и тот же сон много раз подряд. Я умираю легко и быстро, без мучений, а потом хожу по комнатам, квартирам других людей – отличное времяпровождение. Ведь всех этих людей я знал. Бабушка входит в мою комнату: кровать моя не тронута она идет к кушетке – пусто, к дивану – никого, поднимает глаза в сторону шкафа и видит мое тело в петле у окна. Я знаю, что я уже точно не тело. Потом она быстро уходит к себе в комнату, и я вижу свое судорожно вытянутое тело, лежащее на ковре, она сняла меня с петли. Правая рука слегка приподнята и окостенела в непривычном изгибе. Распухшее лицо мое было страшным, - в нем ничто уже не напоминало прежнего меня. Только знакомая, криво подрезанная челка волос, косо закрывала лоб. Потом в комнату зашле бык и сел записывать протокол. За окном мелькал косой летящий снег. Как мне нравится медитация, все эти духовные практики, а с ними и все эти духовные бродяги. Мы тут все вне мира. А ведь умру и твердо знаю, что все в моей груди будет содержаться. Я пошел домой. Мало сил для осознания себя у меня. Надо выпить микстуру от кашля. Я целую банку пью. Хочу покоя от всего – запрусь в своей комнате и буду под одеялом лежать, и, может быть, если мне удастся, то помолюсь своему высшему Я, а если нет, то черт с ним, ведь они убили, убили бога. И вообще, кто я, кто ты, кто мы, чтоб видеть в чем-то смысл? Кто родился, тот умрет, глядя в вечный небосвод. Был мир, была война - доля всех ждала одна. Стал трухою металл - человек прахом стал. Время все исцелит. Эта песня отзвучит, и я вместе с ней отзвучу.
          Ева и Ева следили за летунами, ведь по залу летало  огромное число теней, которые хотели войти в ребят, а ребята были весьма довольны сим процессом. Мы все рано или поздно в большей или в меньшей степени подставляем себя под удар молоту. В детстве Еву баба с дедом пугали адом и раем. Бесы или ангелы с тобой – все зависит от того,  будешь молить ли ты Христа и не нарушать заповедей. Она выбирала в друзья себе всегда лишь тех, кто обещал ей блаженство в раю. Она была ведома ангелами. Она так думала. Она не могла думать иначе. Она всегда молилась утром и вечером, читала псалмы для спасения души от сил тьмы. Если она говорила плохое о людях – осуждала их, то картины ада кружились перед ее глазами, после этих картин ей больше не хотелось  лить грязь на человека. «Не суди, да не судима будеш, выпай вина, забей до смерти случайных прохожих, засунь свою голову в духовку» - слышала она голос Иисуса в голове. В ее снах голый Иисус показывал ей свой член, дабы она начала его сосать, но она боялась это делать. Все-таки не все ей можно, не все полезно ей. Ева купила себе четки и молилась по четкам даже в транспорте или же, например, когда шла в магазин за яблоками. То была пора ее цветения. Что-то похожее на ту пору, когда Ной в молодости играл дэс-рок и был счастлив от того, что молод и любим богами. Она считала, что ангелы любуются ею с небес, а ангел– хранитель ведет ее по жизни и не даст никому ее обидеть. Ева поет песни про ежиков в лесу. Она их поет, когда моется в ванной комнате. Эти песни есть ее истина, а любовь заполняла ее душу в момент, когда она поет их. Да, она стояла на молитве и слушала пение псалмов в церквях. Она желала быть монашкой и отдать себя силам света полностью. Ева во снах своих пылала жаждой любви к Христу и всегда знала твердо, что он будет с ней навсегда. Ева не могла даже представить, что будет время, когда она станет пить водку и курить травку в гаражах с рокерами. Ангелы с голодными глазами штурмуют свои небеса.
       Рай и все, что было с ним связано, волновало душу Евы, и она стала  настолько набожна, что молитва творилась в ее сердце ночью, когда она спала, да и спать-то мало стала она – не то, что раньше. Уж больно хотелось ей быть ближе к Абсолюту. «Бог один, а вот религий тьма, но бога-то нет, истины нет» - думала она, сидя на коленях перед иконами святых. На книжной полки у нее гора книжек, которые ей дали святые отцы. Ева знала, что ее счастье зависит от того, насколько счастливы люди, живущие вокруг нее. Она пыталась понять, отчего люди несчастны. Она понимала, что они сами ограничивают свою свободу безудержной погоней за иллюзорными вещицами хищного века сего, князем которого есть сатана. Люцифер был тем злом, которое искушает людей с помощью своих слуг – бесов. Имя им легион  и люди, не знающие ничего о духовной брани, рано или поздно идут на поводу у тьмы. Дело в том, что Ева прекрасно понимала, что монахи – подвижники занимались всю жизнь тем, что уходили от людей и  искали внутреннего сияния в себе и только в себе. Спасись сам и вокруг тебя спасутся тысячи. Ева видела во сне, как уходит в Индию по водам океана. Ева не могла больше ходить в церковь после этого видения. И стала внимательно смотреть на лица прихожан и увидела лишь рабскую покорность. Ощущение такое, что буквально вчера все произошло. Она иная теперь, старый мир умер. Ева вышла из храма и отошла к морю и оттуда видела, как из храма за ней тянется темный шлейф. Дымок окутывал людей, выходящих из храма. Люди не видели этого, но девушка могла разглядеть это и знала, что тут дело в том, что церковь – мощный генератор энергии, который пропускает через себя лучи из рая, которые могут исцелять и выгонять бесов из людей. Люди зачастую очень эмоциональны - правое полушарие очень податливо религии, ибо эта сфера чувств, они совсем не понимают механизма духовного пути, и развитие они видят лишь в соблюдении догм, которыми иерархи тьмы закупоривают человеческий разум и душу.
      Ева идет на собрание свидетелей Иегова, дабы увидеть зомби своими глазами. В ее кармане револьвер с пятью патронами. Рыбы в авквариуме плавают себе и смотрят вглбуь себя, гости стоят в прихожей, гроб в углу зала лежит, маски сброшены на пол, кресты на балконе стоят, книги с темными корешками в шкафу лежат. Бабы красятся у зеркала, причесываются, метают бисер друг перед другом. Лифчики поправляют. Это довольно-таки большой зал, там алые стены, бутылки вина на столиках для жаждущих причастия. Люди молятся. Хохочут. Им кажется, что они блаженные. Мир стал иным. Кроме тьмы есть ведь и свет. Все одно. Все такие размытые, как на картинах импрессионистов, -  нечеткие и нелепо было видеть столько сказочных персонажей, которые говорят людям об эйфории вечной весны. Священник тихо говорил, что открыл «Дом солнца» и «Храм любви» в центре города, чтобы каждый мог найти себе вторую половину и заняться с нею сексом, не выходя из помещения, но при этом надо молиться богу, чтобы все было хорошо. Толпа людей с различными стадиями алкоголизма снует туда– сюда по улицам города и кричит бешено: «Мама – анархия, папа-стакан портвейна. Алиллуя, господи спаси, Хари Кришна, мы дети цветов, наше место в саду!». Ева достает из карамана брюк револьвер и стреляет по первым попавшимся людям, что молятся у окна. Ненавидит она их всех.

2. Невидимые мстители.

         После того как Ева поняла, что дух и тело и душа есть одно целое и не стоит ничего разделять – улыбка на ее лице радугой озарила комнату, где она сидела, погруженная в свои мысли и чувства. Как хотелось любви в этот момент. От люви хочется убивать прохожих. Дао не дает ее в обиду. Война – это красочное зрелище, ведь сидя в окопе, ты будешь убивать всех, кто не с тобой. Вот она любовь свою проявит на войне, ибо без нее она чахла на глазах зверей, что жили в ее шкафу, теперь же она открыла источник вселенской большой любви и в себе, ведь всему свое время. Систему ненавидеть нужно. Стук в дверь. Она идет открывать. Ей кажется, что за дверью живет пустота обыкновенная.
- Мам, это ты? Ты призрак всего лишь. Мам, это ты?
    Молчание. Никто не отзывается. Она открывает дверь и на пороге стоит черный человек. Она контролирует страх и страх уходит – она победила его еще раз... Кого же ей напоминал черный человек?
- Ной, ты что ли? Что с тобой? – спросила она и улыбнулась зачем-то.
- Я могу пройти сквозь дверь, но не знаю, как ты будешь на это реагировать. Я после медитаций, когда с вами попрощался, то пошел к памятнику Ленина. Стал пить водку с толпой хулиганов, что там находилась. Потом мы пошли громить бутики буржуев. О, какой был задор – молодость вдруг снова захлестнула меня, давно я такого уже не испытывал. Свиньи охраняли своих жирных хозяев и их супермаркеты,  банки от толпы, а нам то что – мы идем напролом любому строю и существующему порядку. Мы выбили окно в супермаркете и стали выносить ящики с пивом. Ко мне подбежал охранник и попросил поставить ящик на место. «Почему ж ты такой жадный. У тебя дома дети, семья, да, хочешь угодить им, понимаю!» - сказал  яростно я ему, а он грустно ответил: «Деньги свои отрабатываю, детишки дома голодать будут, жена ворчать. А впрочем, давай выпьем это пиво вон на той лавочке и поговорим». Мы сели с ним на лавочку и стали пить пиво. Вокруг нас все ходило ходуном: супермаркет был разграблен, кафе и рестораны были заполнены шпаной, которая веселилась от души на полную катушку. Мимо них пробежал парень, который весело кричал: «Сейчас можно бить витрины, сколько хочешь. Нужны только камни и пару помощников. Люблю бросить кирпич в окно. Разбей кучу стекол, вопи от счастья и вместе мы непобедимы!». Адская страна, где нас учат делать деньги на алчности, адская страна, где нам дают кокаин, героин и "спид". Проблема в том, что мало кто думает, о тех, кому плохо. Если ты не помог никому, ты сам виноват в этой адской стране. Адская страна - выбора нет, какой смысл в том, чтобы голосовать? Когда страна вступит в войну, мы все вместе умрем в этой адской стране. Увеличьте минимальную зарплату, чтобы завтрашние дети не становились рабами торговли  в адской стране. Да мне  страшно смотреть на происходящее. По улицам шатаются больные тела и это заразно! Дайте мне противоядие, чтобы вылечить всех  этих людей, чтобы стереть с их программы этот вирус саморазрушения. Ад – то вот, – перед нами! Звери мечутся по городу в поисках свежей добычи – паршиво как-то от всего этого – пора бы домой  к бабушке. Пиво уже не лезет! Допивай сам. Пока – я иду домой! Как только я встал со скамейки, то сразу же увидел самого себя, мой двойник плавно спускался с небес. Он прямо возле меня приземлился. Я был так рад видеть самого себя. Привет, двойник. Он смеется мне в лицо. Я сам себе предложил полетать над городом. Я был несказанно рад. Я залез ему на спину - мы взлетели. Летели, кружили над площадями, домами, бухтами, парками и потом мы взлетели так высоко, что Крым был маленькой точкой – высота ужасная, но мне не было страшно. Потом мы летали над городом, а я уговаривал двойника, чтобы он всех политиков и военных прямиком в море бросал, на огромную глубину, чтобы они падали. Я совсем забыл, что меня дома ждет бабушка. Хочу рая. Сами разрушили, сами и делайте. Бродяги пошли к морю и там сели на берегу и плакали от тоски небытия, ибо им было жаль себя, жаль, что уйдут на тот свет. Пустота жгла их адским огнем. Фантасты сидели на камнях и дрожали от страха перед небытием, которое наползало с каждой минутой на них. И некуда прятаться – никуда не скроешься от самого себя. Как хорошо там, где нас нет. Они жгли свои длинные волосы на костре, ибо боялись, что не пройдут сквозь игольное ушко. Он швыряли в воду свои странные мысли и фантазии. В город тихонечко на огонек зашла ночью чума. На берегу сидели старики. В руках четки. Они отреклись от всех своих богатств, они отдали последнюю рубашку своему ближнему, они возлюбили ближнего как самого себя. Они обещали сами себе снести все супермаркеты, заводы и посадить деревья, чтобы была священная роща в центре города, а город как таковой уже не будет городом, ибо теперь город будет огромной рощей, где люди будут жить с природой воедино. Все преображалось. Люди больше не были связаны норами многоэтажных домов. Они теперь сами  строили уютные домики из глины и сажали много растений. Я потерял сознание, а когда пришел в себя, то заметил любопытную вещь. Я стал проходить сквозь стены, стал я совсем иным. Стану учится заново жить в новом измерении. В зеркале –то я уже не отражаюсь.

3. Сладкие грезы.

        Ева смотрела на тучи, что плыли над самой землей, вроде весна на дворе, но ощущение осени сильно, она, сидя на скамье в парке, созерцала деревья, что росли в его воображении со скоростью света. Она была занята звуками капель, что падали с крыши, ведь снег таял. Ева подошла к подъезду, набрала номер норы, Ной открыл ей замок двери. Она села удобно на стуле у окна. Ной все утро спал, он болен, он лежит на диване и ему так лень вставать. Вокруг все чужое. Все чужие. Ной решил рассказать ей о том, что слышал.
- Идет война, Ева, гляди, вот сучка одна знакомая хочет иметь ребенка, но я говорю ей, чтобы она убила себя во сне и наяву. Мне не хочется тратить время на него, отдавать часть жизни на ее капризы. Она глупая девушка, я ей говорил об этом, но ей все равно, что я думаю я о ней, она говорит, что любит меня даже и в таком образе. Гения рода родит, еще одного балбеса даст этому горизонтальному обществу. Эволу ей читать надо постоянно. Хоть бы «Метафизку секса» почитала или «Люди и руины». Эвола дал нам карту, мы идем по ней, мы знаем, что рыцари Грааля, мы против мира современного боремся. Я наблюдаю в окно все время одну и ту же картину. Молодые мамочки катят горделиво коляски с малышами. Одна из них зашла с ребенком на детскую площадку, помогла ему покататься на горке, потом села с ним на скамейку и стала беседовать о чем-то, а другая селя на одну сторону качели, а другая сторона принадлежала малышу. Он ногой от земли оттолкнет, она, снова он, снова она и так пока не надоест им. Улыбки на лицах без всякой мысли о том, что все пройдет. Я подумал, что мы демоны, что, мол, это могла быть Леночка и мой ребеночек в гробу, но я знаю, что я хочу свободы от любых ценностей и морали. После смерти нет ничего. Я растворюсь и все – небытие, понимаешь, зачем мне жить дальше? Я ведь давно уже бегу от современного мира. Я могу часами созерцать из окна ублюдка, что пьет пиво на скамейке и гладит свою макаку, я хочу убить его, я наблюдаю папашу, что подсаживает на горку своего отпрыска. Это и есть странствие по темному морю осознания без компаса и координат. Куда угодно лишь бы подальше от этого мира. Беру пистолет и палю из окна по случайным прохожим. Мой палец сжимает курок и я слышу выстрел. Пуля пробила шею отпрыску, что катался на качелях. Папаша воет, людишки в панике. Кричат и суетятся. Не могут понять, откуда был выстрел. Отпрыск истекает кровью. Он освобожден от сансары. Я сделал доброе дело.
        Ной притих, укутавшись одеялом с головой, а потом быстро сбросил одеяло, встал с кровати, подошел к окну, уставился во двор, где гуляла мать с ребенком. Ной знает, что будет искать дорогу домой. В его руках пистолет, он открыл окно, грянуло два выстрела, снова за окном послышались чьи-то шаги.

4. Живя, будь мертв.

         Видеоигры и Интернет и телевизионная «жвачка для глаз» для стариков заняли место молитвы, созерцания и медитации. Социальная апатия. Уход в мир сновидения. Погружение в мир сновидений. Осознанное сновидение во многих отношениях напоминает компьютерную видеоигру. Ева заснула в тот же миг, как черный человек прошел сквозь стену ее комнаты по своим делам. Сон – лекарство от всех болезней нервного и физического рода. Ее мысли были связаны с командой Орла. Барышня, сидя в черной пижаме на кровати, глядя в окно, вдруг ни с того ни с сего дико захотела увидеть фюрера, чтобы насладиться его красотой, ибо она была влюблена в него в те годы страстно настолько, что все время думала только о нем – днем и ночью. Она закрыла глаза и представила лицо фюрера и в ее голове стал раздаваться до боли милый голос Гитлера. Ева, ты есть кучка дерьма, аннигилирующего в пустоту! Давай, давай, еще больше думай обо мне , а потом отдайся мне и мы будет навеки вместе и ты станешь моей второй Евой. Ева же уже вся была там. Да, фюрер, жди у моря погоды, бесенок мой ликующий, сатанист мой лучезарный. Я ждала этого момента. Я знала, что ты меня не оставишь одну. Я много раз себе говорила, что буду с тобой, и так и было бы, но пойми правильно: Кришна, Христос, Будда они ведь тоже мои новые любовники, по-сути  дела – это измена тебе, что ж – каюсь, дура – влюбилась по уши в них, а про тебя забыла. Пусть ты и сатана, что ж, пускай, я готова на все, что бы быть с тобой. Что бога мне любить, что сатану - одно. Я знаю, что мой путь тяжек и ноша велика, но я не брошу ее и буду вечно верна тебе, о, мой любимый фюрер! Моя судьба связана с Востоком, так же как и твоя, вспомни Шамбалу, вспомни Гурджиева, вспомни поход за Граалем, вспомни тибетского монаха в зеленых перчатках. Мне стало грустно от осознания, что я изменила фюреру. Она дико заорала на всю комнату. Избавлюсь от демонов. Кричу, что мочи есть, сидя на стуле и, схвативши себя за голову руками. Я сейчас не знаю, что со мной будет завтра. Ум очищаю от мусора (противоречия, порожденные эгоизмом). Могут возникать временно разные состояния. От просветления до уныния или гнева и дикого желания самоубийства. Сажусь в позу лотоса и очень быстро дышу, а потом пробивает пот и я ору на всю комнату, что лечение было в самый раз. Я увидела, как из меня вышел демон, держащий в своих пушистых лапах бурную реакцию. Демон летал по комнате, а потом сел на полку и я разглядела в нем самого Люцифера. Он же дрожащим голосом молвил, что-то насчет успехов ее в труде и обороне себя от умствований мира сего. Поздравляю тебя, Ева. Ты уже на высоте. Так держать. Пора бы тебе уяснить одну вещь, что дороги назад нет. Ты теперь одна из нас и ничто не сможет изменить твой путь. Я вчера беседовал с Гитлером, и он мне поведал о твоем несгибаемом намерении. Сталина убьем и коммунистов всех под откос пустим. Фашизм – это Рене Генон плюс танковые дивизии СС. Мы идеалисты боремся против материалистов. Мы все будем тебя тянуть по пути духа, и никто не помешает нам. В моих руках твои  бурные реакции, я замаскировался под демона, чтобы не так сильно ты пугалась, увидев меня без грима. Но есть одно но! А не мал ли твой мозг, а не велик ли твой эгоизм, чтобы ты стала служить СС? Подай мне сигнал, когда будешь готов продать мне свою душу, дергай за мои нитки, и я далеко тебя продвину на путь совершенствования. По ту сторону добра и зла я тебя на руках своих унесу. И еще  один момент: ты на ветру шатаешься, как ты выдержишь то, что называется давлением бесконечности? Тело - это концентрация энергии, а у тебя оно в плачевном состоянии. Ева молчала, сидела с закрытыми глазами в позе лотоса – она  набирала обороты и  в течение пяти часов. Она дышала в бешеном темпе, и вот, один очень жестокий демон, мучавший ее уже тринадцать лет, сдал позиции. Она не верила своему счастью. Демон кружился по комнате и шипел, как уголек, брошенный в воду. Потом он сел на люстру и Ева узнала в нем Гете. Она была так счастлива, что улыбнулась ему и показала ему свои сиси. Он же подсел к ней, обнял ее, поцеловали в шею, и стал гладить ей коленки, а потом залез рукой в ее трусики. Он шептал ей на ухо. Ты одна из самых  способных учениц за этот год и ты уже вызвала интерес в высших эшелонах СС. Они тебе  уже помогают в духовном развитии, и ты всегда будешь чувствовать поддержку нашу. Мы будем от тебя слева. Всегда думай о нас и мы тебя не оставим. Ясно одно, что не будет об этом никому говорить, ибо это тайна принадлежит лишь ей и никому больше. Духовностью своей хвалиться она не собирается. Никто не должен знать, в каком направлении она идет.    
        Ева вышла во двор, на голое тело она накинула черный кожаный плащ, легкие удары земля наносила жителям городка. Качались столбы и здания. Землятресения в два балла. Статуя Ленина упала возле бара. Просто куски камня. Вернулась домой, вымыла лицо земляничным отваров, поела ипрога с вишней, выпила чая зеленого, приняла холодный душ, выетрлась синим бабушкиным полотенцем. Включила речь Гитлера и слушала их в течение трех часов. И, тут, снова она ощутила, как из нее вылетел демон. Это было очень неожиданно для нее самой. Ведь она сидела на коврике, блаженно пила чаек с чабрецом, расслабилась так чудно, а тут такое. Ей хотелось мальчика себе завести, дабы она могла в любой момент заставить его полизать клитор. Кошки уже есть, а вот мальчика так хочется иметь рядышком. Демон закружился по комнате, словно фейрверк, шипел, он летал от окна к двери и обратно, устав летать, он сел на столик, свесив лапы и хвост, а потом улыбнулся, обнажив клыки. На столике в тарелке лежали яблоки, и он протянул свою лапу к красному яблоку. Он промолвил, после того, как съел его, прищурившись и забив в трубку табак.
- Вкусное яблоко, я бы съел тебя, как сейчас ем это яблоко, но в другой раз. Тебе удалось меня выгнать. Надо же! Я не думал, что ты так сильна в духовной брани. Но, теперь  я признаю силу за тобой. Хайль Гитлер! Теперь ты должна знать, что есть знания, которые есть лишь у масонов. Эти знания очень мощные и пока что ты - слабовата для них. Но, я признаю все же твою силу. Ты притягиваешь сама события в жизни. Не вини никого в своих бедах. Тебе надо развивать астральное тело. Для этого тебе подойдет роль астрального маньяка. Не пугайся. Астральный маньяк – это пловец в океане неопознанного. Я видел тебя, пролетающую над крышами домов. Каждую ночь ты бросаешь свое тело на кровать, а дух твой взлетает черти куда. У тебя здорово получается! Тебя беспокоит, что я читаю твои мысли? Мне нравится, что ты читаешь мои книжки - это твой путь. Мне кажется, что ты сейчас меня не сможешь узнать. Вот сию секунду ты меня путаешь с каким-то собственным образом в твоей голове, я четко вижу это: ты путаешь меня с каким-то своим образом.
       Ева молчала. Она никак не могла узнать, кто же он. Затаив дыхание, она лихорадочно вспоминала все цитаты и афоризмы, чтобы понять с кем же контактирует. Да знаешь ли ты, друг, что мы все тут неофиты и ты тоже, мы тут все учимся в Ордене. Или ты гуру на протяжении нескольких жизней? Я бы очень хотела удариться в какую-нибудь религию и верить всему, что гласят писания, но, к моему огромному сожалению, я слишком недоверчива и подозрительная. Даже Кришне не до конца верю! Стараюсь прислушиваться к зову души, потому что это все, что у меня есть. Вокруг меня бесконечный знак вопроса. Я знаю, что он рано или поздно уйдет, освобожусь от оков этого мира. Была пора, когда я впадала в крайности. Хватит! Хайль Гитлер! За что боролась, на то и напоролась. То, к чему я с фанатизмом относилась, так глубоко ранило меня. Я негативизмом к этому вся пропитана, как промокашка чернилами. Я не злюсь, но ты говоришь так, словно знаешь меня всю жизнь. Я хотела намекнуть тебе, что ты перегибаешь палку с оценками. Мне пока хватает того учение, что у меня есть. Все намного шире и многогранней, чем кучка масонов (или еще каких-то там авантюристов), распространяющих религии, культы и т.д., чтобы затуманить разум гоям. Я  верю, что эти авантюристы такие высокие существа, умеющие создать буквально все своей мыслью, все, что нас окружает, и они обладают колоссальной силой необходимой для того, чтобы взять таких как я в оборот, будем же слепо следовать за ними, убив свой ум. Хайль Гитлер! Меня так достало это вечное желание разделиться, раздвоится, расстроиться и увидеть различия и противоречия, но ведь это единство и борьба противоположностей. На черта мне эта дуальность? Слава богам! Я устала от своего ума. Он мне надоел. Я хочу выпустить ум, как  птицу из клетки. Мой разум убивает меня. Я больше не могу! Каждый вращается в своем информационном поле, и спорить насчет знания масонов не собираюсь я больше, ибо мне все это до чертиков надоело. Устала! Нет смысла в этом. У всех есть "неопровержимые факты", доказывающие только их теорию. Я иду туда, куда тянется моя душа. Моя душа не обусловлена цветом кожи или половой принадлежностью. Я дух чистейший такой. Энергия. Сила. Понимаешь? Моя душа, ох – же - совсем странная такая она, если бы ты только знал. Если она естественно тянется к каким-то учениям, то этот опыт ей необходим. Я буду идти и даже если наткнусь на забор, то моя душа пробьет его, и я пойду дальше. Сквозь разные миры и опыт у меня будет несметный. Поменяю тысячу раз свое «я» и даже, если я его потеряю вовсе, то буду снова искать и найду, но если и не найду, то буду идти и без своего «я», но главное же – это путь с сердцем. Мое сердце будет освещать мне путь. Бог во мне. В материальном мире ничто не вечно под луной. Я  хочу верить, что духовный мир скоро мне откроется на все пятьсот  процентов. Ждать нет больше сил! Терпения не хватает. Не для того меня мама родила, что бы я ждала, когда же мне откроют дверцу. Хочу попасть в секту, отдать им свою квартиру, отдаться гуру и умереть от наркотиков, которыми они будут меня обкалывать, но только чтобы мне открыли дверцу в иные миры. Дальше уж я сама, если буду еще на этом свете. Есть надежда, что все не просто так, что существует источник счастья и благодати, который можно прославлять здесь на земле и купаться в нем день и нощно. Природа сама даст ответ. Надо лишь слушать ее. Я открою дверцу и буду всем помогать, дарить, жертвовать всем, что у меня, как Иисус заповедовал, нищим и убогим. Одина признаю, конечно, только северных богов, а Иисус лишь нордический. Не иудейский. Нужно повышать сознание человечества, а не будить в нем гнев на других за то, что бог не доделал их как надо. Я за войну. За все то, что дает миру Восток. Я чертовски красивая девчонка и мне хочется лишь одного, чтобы я была рядом с теми, кто меня любит, а любят меня боги, ибо я красива, видишь ли – красота – это критерий по которому я общаюсь с людьми. Если человек красив, но глуп, то я буду с ним дружить, ведь красота– то и есть бог для меня лично - это всегда было так, да так и будет всегда для меня и дальше эта истина, ибо моя жизнь это лишь кусочек мозаики, а знаешь  ли, сколько было у меня жизней тех, а сколько еще будет в будущем, а если учесть, что нет ни будущего, ни прошлого, то мы тут сидим с тобой, глаголем устами ребенка истину только потому, что нас замучила тоска небытия, мы хотим побороть ее всеми силами, чтобы она ушла от нас и больше к нам не приближалась! Мне не нравится роль каменщика. Мой язык – мой враг. Демон, я приду к вам в инфернальное царство, и вы угостите меня пирогом. Я представлю это очень четко, и я буду знать, когда дверь откроется. Я понимала, что слово изреченное есть ложь.
        У нее весь год сплошной дзен. Она не позволяла себе ни о чем думать. Ей плевать было на все и она не пыталась доказать кому- либо свою точку зрения, как это было раньше. Полное безмолвие охватило ее. У нее с детства тяга к инфернальному миру и ей в пять лет дико понравилась сестрица Маргарита. Она знала, что еще малыш по сравнению с Маргаритой. Маргарита духовна до безобразия, так что есть куда стремиться!



5. Правильный способ ходьбы.



        Адольф Гитлер, сев на кресло у окна, выключив компьютер, сказал Еве тихонько:
- Никто не может стать достойным человеком, не посидев в тюрьме. Скоро Бесконечность поглотит меня, и я хочу подготовиться к этому. Чаю надо выпить, хочу чаю, а миру в огне гореть! Примем же любовь, как двигателя расширения сознания. Круги над водой черные, то знак моей силы, моей воли к Ничто.
- Лезвие бритвы манит. Жажду утолю горячим песком! – ответила она емуи взяла на руки большого черного кота.
       За окном шел дождь, погода была холодная и в такую погоду Еве обычно читала книжки Э.По и занималась йогой у себя в комнатке. «Демон вчера приглашал меня отведать пирога, громкий такой демон, шипучий, словно змей» - крутилась эта мысль в ее голове. Предстояло вступить в контакт с теми, кто дает знание, ибо тоска небытия охватывает, если она что-то не может понять в этом мире.
          Она зажмурила глаза и представила вкусный пирог и тут же она ощутила, что ее тело находится уже не в комнате, а в одной из пещер Тибета. В пещере сидел белый мужчина с бородой и длинными волосами. Он ножом разрезал яблочный пирог на три части. То знак дружбы между огнем и льдом. На костре радостно кипел чай. Птички порхали возле пещеры. Он кричал ей в лицо, видя как ее черные волосы становились на глазах белыми.
- Отлично, друг, у тебя получилось. Я вижу, что тебе удается все дальше продвигаться по пути. Дух ведет тебя все дальше от мира иллюзий в мир знания того, как надо спать.
         Ева посмотрела на него - это весьма нордический тип. Прямо как в книжках Гюнтера. Ах, какой красавец. Настоящий норд. Она взяла кружку с чайком и кусок пирога из рук этого человека. Она все осматривала пещеру. Ей нравилась пещера. На столике она увидела статуи Будды, Кришны, Христа. Все едино! Что вверху, то и внизу. На столике лежали священные книги. Пещера была расписана разными изображениями для медитаций. На стенах красовались индианки, пирамиды, слоны, листики конопли. Весь этот фейерверк  разных миров был разлит по стенам пещеры.
        Костер догорел, а в углу текла водица с родничка. В окно пещеры светило солнце. Плющ вился по стенам пещеры. И он говорил ей, а  ты знаешь кто я? Я – Люцифер! Вот так легко я могу менять внешность! Ты очень быстро проделала этот путь. До тебя были другие претенденты, но они застревали в материальном мире навсегда. Тебе удалось сбежать из описания и удалось остановить мир. Твой ум остался где-то там. Скоро ты освободишься от человеческой формы. Кокон в бабочку переходит. А она же улыбалась и мило закрывала глаза от удовольствия, ведь такие слова теплые говорил он ей. Тут простор, тут снега, горы, солнце - все, что мне надо для счастья! Я хочу, чтобы ты дал мне Знания, а потом я уеду домой и дам знания другим людям, которые страдают от своей глупости. Я хочу помочь им – это моя миссия. Он лишь смеялся и говорил. Нет! Люди глупы. Им нельзя давать знания. Слишком глупы они – погубят они тебя, вспомни Иисуса! Он хотел научить людей любить друг друга, а толку – все его благие начинания были напрасны, а судьба его тебе известна, он не сумел донести им свою миссию до конца. Материалисты не выдержали такого огненного потока, льющегося на них. Убей своего идола. Вкусный пирог. Ты знаешь, я ощущаю огромную силу в этих горах, тут мощная энергетика – это чувствуется!

6. Небытие.

      Тем временем Ной пошел гулять за город в горы. Вампиры в поисках талантов добрались до вашего города, чтоб вас запутать, а потом использовать по вашему же согласию. Вы думаете,  что у вас есть, что сказать? Мы это скоро изменим. Ты уже больше не человек, ты герой мультфильма. Ты чертов призрак. Ной залез на скалу и смотрел вдаль, похоже, что все море во льду, по льду буду бежать, проклинать своего отца, пусть он погибнет, ибо он жуткий тип. Льдины отражали солнечный свет, и, казалось, что небо кружилось над головой. Ной зашел в монастир и выстрелил из пситолета в монаха, что пил водку, сидя у ручья. Игумен отправлял пришедшего к нему Ноя к владыке для  того, чтобы владыка покурил с ним «план» и подумать о седьмых небесах. Тут черная змея из-под камня выползла и укусила за ногу игумена, а игумен, умирая от яда, смертельно заорал: «Наступить на аспида и василиска. Я прыгаю в небо черного обелиска. Жена моя Лида несет мне ампулу цианида». Игумен пытался раздавить свое прошлое черным сапогом, что он снял, да не смог, уж слишком силен был яд змеи. Быстро снимайте рясу и просите прощения у человека, которого вы только что послали куда-то далеко, а ему есть надо уже сейчас – не видите. Игумен слышал слова бабушки о том, что ад и рай внутри людей. Игумен горько слезы лил и просил, чтобы странник его исцелил, обещал на обед в трапезную пригласить и накормить, как положено, да еще и хлеба дать в дорогу и денег. Ной покушал в трапезной борща, потом хлеб и деньги в  рюкзак сложил, а игумен кланялся и усердно молил бога, чтобы тот все грехи ему простил. Ной бродил по горам и ел хлеб, а потом дошел до места, где  горел костер, а вокруг него сидели люди. Люди пили самогон. Все смеялись просто от  того, что они живы и славно пьянствуют. Ной налил себе в стакан огненной воды, залпом выпил и молвил умную речь:
- Славно было бы без городов – то жить! Фары машин портят город, как-то меня сбила машина, я шел, задумавшись, а меня сбила. Где-то там я разбит. Ощущений больше нет.  Почему-то мёртвый дом мне не покинуть, но как-то я не думал, что жизнь уже прошла, и  если ты считаешь, что вы меня знаете, я должен доказать вам как  вы не правы! Я могу говорить без слов! Я не чувствую времени ход. Расстроенное телевидение спит и не просыпается до наступления темноты. Я наливаю еще стакан и говорю о том, что ураган сметет городок, что стоял тысячу лет и мое столетнее одиночество иссякнет, словно оазис в пустыни. Я наливаю и пью и мне хорошо. Трудно сказать, где я был. Или где я сейчас, сплю в темноте. Не знаю, где я живу - грязные стены дворца.  Я возвращаюсь от чего-то. К чему-то, к чему-то. Я возвращаюсь от чего-то. К чему-то, к чему-то. Полагаю, я в порядке. Трудно сказать, где я был или где я сейчас, сплю в темноте. Не знаю, где я живу. Грязные расколотые стены дворца. Еще хочу стаканчик. Ага, спасибо, друг, что налил, теперь мне лучше, и так, приступим к нашим баранам. Да, я видел тень, которую не видели другие люди, я видел тень, он видел тень, она видела тень, но только я общался с этой тенью. Я не могу делать то, что делаешь ты. Я способен только это опровергать. В удручающие мгновения сна вставать и чувствовать мир. Прямо через небо. Во мне искажённые имена. Атмосфера наэлектризована. Должен продержаться последний раз. Не закончить то, что началось. В твоих глазах, в твоих глазах. Ты живёшь, но в моих глазах, в моих глазах - ты ложь. Ты не можешь поступать так, как я. Я могу лишь разрушать тебя. Похоже, что зима пришла в мой мир. И я вижу себя сквозь эфир. Да, потом я падаю пьяный на траву и кричу в воздух обрывки фраз… И здесь воздух, которым дышу, ещё свеж…В жизнь того, что ещё здесь, войди…Вдалеке отсюда дверь запри…В объятиях тоски осеннее вознесение …Я перешёл мост – я так считал …След потерял, как-то пропал…Кто синей печалью открасил всю мою жизнь…Избавление расстроенного сознания…Приют для мыслей…Убежище для души…Нахожу единственное место, которое должен знать …Спасение последнего из исчезающего вида…Все, что надо, я завершил…Это отняло пару лет…Никогда, никогда тебя не оставлю. Мне трава дает силы жить, а небо смотрит в мои глаза, глаза человека позабытого всеми, ветер дует легонько в лицо, а букашки переговариваются друг с другом, а глубинная жизнь кипит и бурлит. На всех уровнях полно разной живности. Сто лет жили люди в этих пещерах.  Они хорошо храпели, лежа на полочках. Тут на столике  были иконки богов. Днем грелись на солнце, а потом, когда вечер наступал, то шли обратно в пещеру. Они читали Гоголя по очереди. Сначала один минут десять, потом другой, а после люди сняли с себя одежду и голые плясали у костра, чтобы забыться хоть на миг от дневных забот.

7.  Все животные после совокупления грустны.

      Ева слышала отчаянный стук своего сердца, видела некую муть в своей голове: голый человек сидел на снежной вершине, он говорил ей, что недавно к нему сюда прилетал Ной со своим глиняным ковчегом. Он незаметно зашел сквозь горы в мою пещеры, он стоял на пороге моей пещеры, я считывал информацию о нем и он считывал мою. А был ли мальчик?
      Ева смотрела на выси дремлющих гор. Слушала тишину. Это было сладкое лакомство для ее слуха после городской суеты. Она чувствовала, как сердце колотилось от радости. Она попадает в центр вселенной. Она ощущала , что в ней просыпается кто-то другой. Она была приятно удивлена, что этот кто-то другой  был всего лишь ее новым опытом, который кардинально менял ее уровень сознания. Она хотела дальше понять это состояние. Она думала об этом новом чувстве. Вдруг ей показалось, что она снова дома, да, так и вышло, она проснулась утром в своей постели и  никак не могла понять: сон это или явь. Она знала, что Ной ушел в горы для того, чтобы достичь нирваны. Странно, что после его ухода она забралась в постель и заснула как убитая, будто переняла особый обряд провождения друга. Было сладко на душе, а как иначе? Она медленно пыталась встать, но не могла. Сил не было. Она  смотрела на солнечный свет, бьющий из окна. Только бы не заснуть снова. Она сопротивлялась. Ее глаза закрывались помимо ее воли. Она боролась со сном. Она не хотела спать. Она взяла с полки «Анну Каренину» и открыла на последней странице и поняла, как славно петь мантры, ведь только так мир хоть на чуть-чуть, но стал бы иным. Ей было ясно, что так просто проснуться ей не удастся, ведь сон не кончается даже утром: мы спим, спим и день и ночь и день и ночь. Жажда небытия от всего этого сонного царства. Она хотела крикнуть, что бы мама пришла  и разбудила ее уж окончательно, но не могла ничего произнести. В голове крутился черный человек, Люцифер, Восток, мертвый Запад. Все перемешалось, как в калейдоскопе. «Где край земли, где ночь огня, зачем все это?» - думала она напряженно об этом и тут раздался звонок в квартире. Никто не открывал дверь. Ева поняла, что мама на работе. Она встала и открыла дверь. На пороге стоял ее двойник, но без головы. Словно ее подменили. Словно сон все это, который снится каждую ночь напролет.
     Красный плащ двойник носит, он веселый такой, словно бы с того света пришел он сюда.
- Ева, я пришла к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, увидела твое мрачное лицо и теперь хочу сказать тебе, что ты тяжело больна душой, как и все мы на этой земле, израненные, истерзанные цивилизацией звери. От любой религии мне хочется блевать, от любой религии мне плохо, от любой религии мне хочется блевать. Любая религия - дрянь. Все они говорят, что знают истину, которая тебя освободит от страдания, отдай им все деньги -  и станешь свободным, свободным, если заплатишь. Все говорят, что у них есть ответы на все вопросы, но они не знают даже, в чем вопрос. Я поняла одну вещь: тоска небытия от любой религии лишь усиливается. Что толку ехать в этот Тибет или Индию – там на нас сделают деньги торговцы опиумом для народа. Мы все заложники черных магов. Все религии – дрянь. Приму ислам, уйду из мира людей. Иного выхода нет. Ной приходил ко мне во сне, говорил, что с ним все хорошо, он же может действовать в материальном мире. Все эти игры оплачиваются дорогой ценой. Ценой жизни миллионов людей: все эти крестовые походы, инквизиция, все эти войны на земле уносят жизни ни в чем не повинных людей, а торговцы опиумом только и умеют говорить: «власть у бога вся, смирись, раб божий, бог терпел и нам велел», а Восток проповедует лишь отрешение от всех и всего – уйти в нирвану – пустоту – остановиться колесо кармы – выйти за рамки перерождения. Как все это пошло и старо. Дьявол с богом борется и поле битвы – сердца людей. Я и есть дьявол, я есть бог. Мы будет Адольфу Гитлеру лишь только служить. Огонь и лед. Война.
     Ева же молвила в ответ своему двойнику:
- Прекрасно понимаю тебя, боец, но они так просто не отпустят меня. Неуловимые мстители придут за мной рано или поздно. Я слишком серьезно вляпалась в этот абсурд и  теперь мой разум разделен на кучу доктрин и идей и я не знаю, что выбрать и чему следовать, а жить без всего этого я уже не могу – разучилась. Да, да, да…я буду стараться избавиться от кошмара, что я пережила совсем недавно, как же я поменялась всего за один год, а все начиналось как забавное шатание по городу только потому, что тоска небытия не давала мне покоя.  Не поддавайтесь тоске небытия , а иначе будете влачить унылое существование строя из себя благостных и отрешенных , бубня под нос мантры под лапами фюреров и гуру. Я еще знаю, что нам так просто отсюда не уйти – не отпустят. Придется драться! Знаешь, я не счастлива. Я долго себе накручивала, что я сильная, могу осчастливить всех вокруг, хочу семью, но самый главный самообман - это что я люблю людей - нет, но хочу, как тот, кто, умирая, простил толпу уродов, кричащих «распни его!». Части мои не сходятся, тьма в меня заглянула со всей серьёзностью. Я мизантроп и вынуждена это признать. Тьма зовёт меня! Я слышу её голос. В подтверждение этого недавно мне сказал мой ангел, что у меня начало разрушающее сильнее, чем созидающее. Печально, но она права. Я - тёмная, и вся эта ложь про свет была моей выдумкой. Единственное, чем я могу себе помочь - предупреждать других не наступать на те же грабли, что и я. И тебе, Ева, пыталась, но ты очень упёртая девочка в своих защитных реакциях, боишься разрушить воздушные замки. Поймёшь когда-нибудь. Фауст во мне сидит, и точка, а вы все для меня фантомы. Привязалась почему-то к лесу дико я.Тьма у меня сейчас в сердце, а где же ей, собственно еще быть? Вот осознала свой путь. Только дальше что? Если мой главный грех, а есть ли вообще грех, если нет бога? Тут Абсурд! Да, бога нет и быть не может, люди выдумали его, чтобы спрятаться от  смерти, чтобы думать о том, что там будет хорошо, что там будет плохо, если ты тут был последним среди дураков, то будешь первый. Протухшие мысли, уползают на умерший Запад. Я лгала самой себе – я потакала людям только для того, чтобы быть как все, чтобы они меня уважали, ценили, любили, но все это чушь! Ложь несусветная! Я -то  хорошо получила по морде и рада этому, ибо теперь самое место веревку крутить и выключить проблемы движением руки. Теперь надо простить всех, кто меня на это искушал. А вот простить труднее всего... Вот и нет любви, да и черт с ней с этою любовью, ибо пошло все это и до ужаса глупо. Ушла она куда-то от меня видимо еще в прошлой жизни... Только зов ее и остался. Реальность? Какая она? Кто знает точно, что творится в мире? Я? Я сама – то себя даже не знаю. Я чужая сама себе. Говорят, чужая душа – потемки, а у меня и моя душа –потемки . Роль западного свободного мира находится в упадке. Все еще свободно потребляете, свободно дышите, свободно существуете, свободно мечтаете, ваша жизнь в мечтах.  Продолжаете гнить, продолжаете надеяться, продолжаете мечтать. Может быть единственный день.  Продолжаете гнить, продолжаете надеяться. Пока вы в реальном мире... Потребитель или потребляемый, ваша жизнь дешевка. Экономическое спасение в потных магазинах, возвращенных с востока. Отчаяние, единственное проявление борьбы. Причина для существования, если вы можете позволить себе назначить цену, если ваш цена подходящая. Продолжаете гнить, продолжаете надеяться, продолжаете мечтать. Может быть единственный день. Продолжаете гнить, продолжаете надеяться. Пока вы в реальном мире. Продолжаете гнить, продолжаете надеяться, продолжаете мечтать. Может быть единственный день. Продолжаете гнить, продолжаете надеяться. Пока вы в реальном мире... гниете. Ева, давай покончим с этим вместе? Давай пойдем в горы и спрыгнем вниз со скалы, разобьемся о камни, ведь завтра не принадлежит никому! Ваше королевство пустоты, невидимая империя иллюзии. Нет никакого величества в вашем пустом мире. Ваша идеология – само-заблуждение, ревизионизм – будущее. Так что давайте приветствовать тот же самый старый рассвет. Падайте на колени перед тем же самым старым порядком. Вы никакие не короли – только пешки.  Вы ожидаете завтра, хорошего завтра никогда не будет. Ха, вы ожидаете вашего нового рассвета, как грустно. Так прекрасно и невинно проходит страстная весна. Черная звезда, драгоценный камень ночи. Черная звезда, ярко горит. Великолепное солнце, горящий маяк, пять остроконечных углов, вечный проводник. Черная звезда, пять остроконечных углов. Черная звезда, космическая душа. Сияющая тьма, небесный очаг. Блестящая темнота, солнце в трауре. Есть прекрасная линия, между любовью и ненавистью. Давайте, разорвите ее на части. Время никакой не великий целитель, ведь быстро онемеют чувства. Давайте пересеките мое сердце, не имеющие силы. Любовь – слабость, жажда побеждает все. Пересеките мое сердце и надейтесь умереть. Где мы нарисуем линию? Вы выращенные в яслях раскрошенного кирпича, ржавого железа, разломанных камней и стали. Живя в бесплодном бетонном хлеве. Ваша судьба заключена в серой детской площадке. Пытаясь вырваться из однообразия, холодной коррозии, мы учимся танцевать, любить, петь и играть. Лезвие бритвы, натянутый шнур пуповины, в небесплодной матке городского распада. Позвольте мне забрать вас в низ, поскольку я иду туда же. Играть трудно – подобно играющему ребенку. После грубой игры – все остальное просто игрушки. Снова зарождающаяся в руинах ложь, засеивает распотрошенные трущобы. Окружает, душит нищетой, это упущение растет. Вне этого теперь холод и тьма, только пустота, темнота и мрак. Недалекий крик замученного кота. Ваши города станут вашими могилами. Позвольте мне увести вас вниз, поскольку я иду туда же.  Играть трудно – подобно играющему ребенку. Я помню ту ночь, когда мы  порезали друг другу руки и смешали нашу кровь в стакане вина, а потом выпили. Как нам было тогда здорово! Как на нас уставилась луна, как мы общались с нею, как мы слушали голоса мертвых, что по кладбищу бродили в ту ночь, они все понимали, они отвечали на наши вопросы, мы задавали им свои, а  они вовсе и не умерли. Странная штука жизнь!  Я  помню, как в ту ночь мы с тобой слушали их разговоры, они жаловались, что не могут пить вино, спать друг с другом, не могут ходить на охоту, не могут больше играть в бильярд, не могут больше ходить в бордель. Кроха жалувалась на то, что без телевизора и интернета ей тут скучно, а что говорил господин в розовых очках? Он был поляризован от внезапного ухода на ту сторону бессконечности, он не мог взаимодействовать с материальным миром, он умирал без своей собаки. Она умирала вместе с ним. Всегда презирала и люто ненавидела людей. Я скрывала это, в этом моя ошибка! Я уже говорила об этом! Я была лжива сама с собой, что за черт, зачем я боялась увидеть себя такой, какой  я была. Надо было сразу все уяснить для себя – все расставить по полочкам и уйти от всех этих обезьян. Они уже мертвы, еще до того как стали старыми. Анонимные, пустые, никакой индивидуальности, одетые в однообразную форму. Общая идентичность, со дня рождения. Другое поколение, несущее траур. Какой выбор для нового поколения? Другое поколение успокаивает. Подобно стаду овец, бессознательному стаду, поскольку мода диктует. Примитивно обольщенные, общественно опущенные, предоставленные своей судьбе. Другое бесполезное, безликое поколение, подобно предыдущему. Подтверждается. Блеклое существование, постоянно на коленях – образцовые семена. Самцы и самки, ходящие по улицам бессмысленных городов. Какой выбор для нового поколения? Другое поколение успокаивает. Поколение шестерок, просто другое бесполезное поколение... шестерок. Всем известно, что стадо бизонов бежит со скоростью самого медленного бизона. Когда на стадо охотятся хищники, первыми умирают последние - самые медленные и слабые особи. Таким образом, натуральный отбор помогает стаду, потому что стадо в целом становится быстрее и выносливее после отсева слабых его членов. Точно так же и человеческий мозг не может работать быстрее, чем самые медленные его клетки. Чрезмерный прием алкоголя, как мы знаем, убивает клетки мозга, и при этом, естественно, первыми подвергаются атаке самые медленные из них. Таким образом, регулярное потребление пива уничтожает медленные клетки мозга, делая его более быстрой и эффективной машиной. Поэтому вы всегда чувствуете себя умнее после пары кружек пива. Как же много мы пили в свое время пива и вина. Помнишь, как мы зимой ночевали в склепе на кладбище, как мы всю ночь пили вино, как мы потом молчали, слушали вечность, сырой потолок, капли дождя  падали на землю, слышно было, как бьется, пульсирует сердце вселенной, как токи несутся с сумасшедшими скоростями по нитям бытия, соединяясь с нитями небытия. Какой красивый был у нас роман тогда со всеми обитателями кладбища. Помнишь, как мы в ту пору были под влиянием чтения Джона Китса и Рембо, как мы желали, воскресить их и поговорить, чтобы они сами нам прочитали свои стихи. Как бились звезды о наши головы, как млечный путь поливал наши волосы, как луна щекотала нам пятки, о подруга, говорю я, все говорю, я теперь вся в тех воспоминаниях, не могу жить здесь и сейчас, не выходит что-то, нить во мне какая-то оборвалась, лифт мчится навстречу неизвестности. Сейчас мы будем выяснять, что же было вначале: слово или мысль? Мечта моя, иди вперед как вол. Ваш рай не звучит слишком привлекательно. Это – не только ваши души, которые должны быть потеряны. «Бобок птиц любит. Все птицы его друзья. Даже книгу издал про них. А еще он любит свой маузер. Стреляет по старикам, что пьют водку в переходах». Да, слишком правильно, мой ад и рай - это я. Грех плоти звучит как обращение, так позвольте мне барахтаться в моей вине. Ваш ад будет моими небесами, так что давайте, поддадим жару, позволим вечности начаться.
       А комната была уже во мраке. Ночь уже наступила, а ведь только что – секунду назад, было утро, но все равно под солнцем нет ничего нового. Мы вот сидим здесь в своей норе. Мы говорим с тобой обо всем этом, мы точно у порога вечности застряли, нам бы уж туда пора, а мы все у порога, да у порога. Лев Толстой спит в берлоге и видит во сне рельсы на фоне северного сияния, а Достоевский живет на чердаке и пишет свои «Записки из склепа». Нашей природе это несвойственно, мы иные. Мы рождены для того, чтобы петь песни про космические дали.
       Человек состоит из тела: материи женского начала, духа, разума мужского начала и души. Причём именно душа - это главное. Потому что только через неё две противоположности могут связаться. Я бросаю оземь свою любимую икону, порождение самоподавления. Кто не сошел с ума? Ага, так пусть первый и кинет в меня камень! Мы живем в мире сумасшедших. Кто готов признать это, тот  еще не погряз во лжи , а кто строит из себя святого – тот есть прах!