Кубинка

Это случилось привычно после недельного запоя, после двух дней голодного отходняка с обессиливающей рвотой и судорогами. В аккурат на третий абстинентный день, когда потихоньку начинаешь запихивать в себя корм. Явление я назвал так: безудержное желание женщины. Безудержное – потому что (проверено опытом) никакие кроссы, фитнесы или тупой бег на лыжах не отвлекут мысли и не утомят тело. Желание женщины может удовлетворить только она одна, женщина.
Когда была жена – проблема решалась быстро ли, долго ли, но ее сопротивление «вонючему алкашу», иногда, впрочем, вполне притворное, в конце концов ломалось, и я оттягивался с таким кайфом, как будто не видел баб три года, как минимум. Но в этот раз моя молодая супруга не на шутку психанула и уехала к дочери и внучке. «Только чтоб не видеть твое поганое мурло». Она была потрясена моим, как ей казалось, вероломством.
Ах, как глупы женщины! Глупы и жестоки. Есть пьяницы, жизненный лозунг которых – пил и пить буду. Это позиция, и я ее уважаю. Но у меня позиция иная, в некоторой степени даже прямопротивоположная. Сформулировать ее можно так: ненавижу запои, которые настигают меня всегда неожиданно и в неурочное время.
Выпить люблю. Поумничать с друзьями или в одиночку за виртуальным путешествием в Интернете. Но долго ли, коротко, но всегда неотвратимо, контролируемое мной потребление пробуждающих мудрые мысли и светлые мечты напитков, переходит в бесконтрольное пьянство со всем вытекающим негативом: утерей документов, пропуска на работу, мобильного телефона… Или всего этого вместе.
В отличие от уважаемых мной тех, у кого лозунг «пил и пить буду» - я вот уже 30 с лишним лет лечусь от запоев. Начал, как обычно все начинают, с укола за хорошие деньги сроком на 1 год. Но после полугода воздержания меня  так накрыло десятидневным запоем, что выползать из него на свет Божий пришлось через реанимацию 1-й Градской. Испробовал и экзотические методы. Нет, к колдунам не ходил. Нельзя кому ни попадя давать ковыряться в своей голове. Но в уважаемой организации под тихую музыку лежал перед монитором с электродами в макушке. За каждый сеанс надо было платить, и немало. А потом еще повторять все через пол года. А потом через год. Фигня все это.
Потом посещал после работы лекции, где рисовали таблицы и графики, доказывая научно, что пить и курить вредно. А вечером перед сном отвечал письменно на вопросы. Причем ответы должен был писать обязательно левой рукой. Запои, как и следовало ожидать, остались, как были, а вот курить я, на удивление, бросил.
Разочаровавшись в классической и альтернативной медицинах и помятуя о спасении утопающих, я решил излечить себя сам, без всяких исповедей левой рукой и иголок в макушке. Действительно, если посиделки с друзьями, где ненароком можно перебрать, неотвратимо приводят к запою, значит их, посиделки, надо упразднить. Надо упразднить и пьяные скитания по Интернету под ретро музыку и эпистолярные общения с противоположным полом. А если вдруг с собой не совладаешь, всяко бывает, то утром ни в коем случае не опохмеляться, потому что надо помнить: плохо по утрам не от того, что в организме мало алкоголя, а потому, что его там в избытке.
О своем решении я сказал жене. Та только саркастически хмыкнула, что раззадорило меня еще больше.
За четыре месяца воздержания я побил свой личный рекорд в жиме лежа и осуществил давнюю мечту опуститься на глубину с аквалангом в мир акул, мурен и скатов: окончил курсы, получил удостоверение подводника, и в тот же месяц улетел на Красное море в отель, где «все включено», с группой дайвинистов.
Утром и днем мы занимались непосредственно дайвингом с берега и с яхты. Вечером же народ развлекался кто во что горазд под «все включено». Я сразу же объявил, что не пью, и ко мне не приставали. Но когда за ужином гуляла бутылка коньяка, а то и не одна, я ощущал себя лишним на этом празднике жизни. И дело здесь даже не в коньяке, которым меня обносили. Мне были неинтересны их разговоры, безразличны споры и не смешны остроты.Я замучился каждые пять минут отвечать на один и тот же вопрос: ты что такой грустный. А тут еще одна молодая особа стала оказывать мне знаки внимания… На третий вечер, она подошла ко мне со стаканчиком текиллы и притворно-капризно пожаловалась:
-Сейчас вылью эту гадость. Понюхала – чувствую не могу…
-Давай сюда, - сказал я.
-Ой, ты же не пьешь.
-Мне текиллу жалко, - пошутил я, взял у нее стопарь и махом опрокинул в глотку.
Вот с этого самого момента и воцарилась в душе моей гармония с окружающим меня отдыхающим людом. И продолжалась вплоть до отъезда из Египта. И даже молодая, но некрасивая женщина уже не досаждала мне своей назойливостью, а даже наоборот: после вечерних посиделок на берегу моря я напрашивался в ее номер на чашечку кофе, но получал кокетливый отказ с намеком на завтра. Но «завтра» до окончания поездки так и не случилось. Наверное, я был недостаточно настойчив.
Запой случился уже в Москве через несколько дней по приезде. Проходил он по классическому сценарию, поэтому и «послевкусие», которое сейчас виделось исключительно в черном свете, осталось классическим: отсутствие ключей от дома и рабочего кабинета, порванная грязная одежда и два дня прогула на службе. Решать эти проблемы, минуя главную, сексуальную, ни настроя, ни желания не было. Ибо всем своим существом, отравленным недельным пьянством, я стремился к Женщине. И сейчас уже неважно, к какой: старой или молодой, толстой или стройненькой, красавице или не очень. Лучше, конечно, к молодой и красивой…
С последней в моей жизни любовницей я расстался шесть лет назад. Заводить новую сейчас не время, поскольку мне нужно срочно: здесь и сейчас. Жена вне досягаемости… Я залез в Интернет и набрал в поиске «проститутки столицы». Всемирная паутина выплеснула на экран десятки, если не сотни, фотографий продажных женщин в развратных позах, от которых у меня натурально «в зобу дыхание сперло».
После недолгого маркетинга я выбрал Марию 36 лет, индивидуалку стоимостью 1800 руб./час. На фотографии женщина выглядела очень привлекательно, и мне было непонятно, почему она так мало стоит по сравнению со многими другими, смотрящимися не столь эффектно. Я позвонил по указанному на карточке телефону.
-Мария? – спросил я.
-Да, - просто ответили на той стороне.
-А… можно к вам приехать?
-Конечно, - ответила трубка. Как будто это само собой разумеется, и все эти 36 лет она ждала только этого моего звонка.
-Прямо сейчас? – недоверчиво спросил я.
-Можно прямо сейчас. Вы на машине?
-Да. – Я не узнал своего голоса. Впервые за более чем шестидесятилетнюю жизнь я покупал женщину за деньги.
Она дала адрес и объяснила, как удобнее доехать на машине от моего дома. Номер квартиры не назвала. Сказала, чтоб позвонил, как подъеду к дому. Она выйдет, встретит. Конспирация! – усмехнулся я про себя.
По дороге в машине представлял ее уютную, почему-то двухкомнатную, малогабаритную квартирку в центре на 2-й Брестской. И ее в халатике на голое тело. Ой, лучше об этом не думать, пока за рулем. Надо же, еду к проститутке. Думал ли когда-нибудь? Представлял? Я похотливо ухмылялся, крутил головой. И опять, в который уж раз за столько лет в моем похмельном мозгу возник вопрос: это всех профессиональных пьяниц так безудержно тянет на женщину после запоя? Или только меня, грешника? Задать этот вопрос товарищам по несчастью не случилось. Из-за ложной стеснительности, наверное. В нормальном состоянии, когда я воздерживаюсь от возлияний и хожу в качалку, меня неделями не тянет на жену. А тут…
Припарковавшись по указанному адресу, я позвонил по телефону, как договаривались. Тот же голос мне объяснил, где ее подъезд, даже не подъезд, а железная дверь возле помойки. И тут впервые у меня зародилось сомнение в том, что утолять животную похоть мне придется в уютной двухкомнатной квартирке. Что это? Служебное помещение? Дворницкая? Над дверью была вмонтирована видеокамера, а рядом с дверью – звонок. Я нажал на кнопку. После минутного лязганья и щелчков дверь приоткрылась ровно на столько, чтобы пропустить узника Бухенвальда или Освенцима. В глубине проема стояла молодая негритянка с неброской внешностью и делала мне знаки – входи, мол. Час от часу не легче. Я протиснулся в дверь, которая за мной тут же захлопнулась, и очутился в кромешной темноте.
-Спускайтесь за мной, только осторожно. Там внизу свет, видите?
Я обернулся и увидел далеко внизу, в подвале, электрическую лампочку под потолком. В подвал вела темная неосвещенная лестница. Мы стали спускаться. Негритянка первая, я – за ней. Внизу она взяла меня за руку и ввела в одну из комнат, что располагались за  железными дверями по бокам не слишком длинного слабо освещенного коридора.
-Подождите здесь пока, - сказала негритянка и оставила меня одного в миниатюрном помещении, большую часть площади которого занимала кровать-не кровать, матрас-не матрас, а мягкое возвышение сантиметров 25 в высоту. Еще в этой комнатке стоял треугольный столик в углу с лампой. Все. Одежду и обувь, очевидно, предполагалось, перед спариванием, складывать на столик. Жарко. Я снял зимнюю куртку, шарф и шапку. Во попал, - подумал. – Размечтался, мудак, о двухкомнатной уютной квартирке с радушной хозяйкой в халатике на голое тело за  1800 рэ! Кстати, а хозяйка то будет та, что на фотографии? Или это фотошоп, а явится сейчас сюда жуткий крокодил?
Снова объявилась старая знакомая, поманила: «Можно вас?» Я вышел из комнаты вслед за ней. Передо мной в коридоре стояли три чернокожих мулатки в бикини. Молоденькие, совсем еще девочки, но с налитыми, выпирающими из узеньких чашечек, грудями. Сколько им? 16? 18? Последние годы мне сложно стало судить о возрасте женщины. Они мне все казались молодыми. Ну, а тех, кому меньше 25-и, я переводил в ранг детей.
-И… что дальше? А где Мария? – обратился я к негритянке.
-Марии нет, она уехала. Вы можете выбрать одну девушку… если хотите.
Я хотел.
Конечно, порядочный человек на моем месте возмутился бы, сказал: «Вы что из меня лоха лепите! Я договаривался с русской Марией из двухкомнатной уютной квартиры, а вы мне суете… Прямо по курсу на меня смотрела темноволосая девочка с европейскими чертами лица и черной кожей. Ноги, грудь, фигура… Тогда все это показалось мне безупречным. Я указал на нее.
Когда мы остались одни, она сказала довольно твердо: «Заплатите, пожалуйста, сначала». Я нырнул в куртку и дал ей деньги.
-Если вы хотите, можете принять душ.
Я кивнул.
Она сунула мне в руки мятое влажное полотенце. Наверное, не успело еще высохнуть после очередного посетителя.
Я разделся до трусов, мужественно влез в общественные резиновые тапки и вышел в коридор вслед за своим очаровательным проводником. А что делать? Назвался груздем – люби и саночки возить.
Душ располагался в одном помещении с унитазом: дешевая плексигласовая кабинка. Стены сырого помещения щерились осыпающейся плиткой. Изоляторы от сырости повываливались из штукатурки и тихо висели себе на наружной проводке.
Я встал под душ, а моя спутница, к величайшему моему удивлению, вылезла из трусиков и уселась на унитаз, совершенно меня не конфузясь. Я быстро сполоснулся. Девочка скользнула в освободившуюся кабинку и, повернувшись ко мне лицом, села на корточки, развела ноги в стороны и стала душем поливать кису, как бы показывая мне, как она готовит свою подружку к встрече со мной.
Это уже было слишком. Я с юности мечтал вы…ть женщину стоя в душе. Не случилось. Жена в сексе была консервативна. А скорее ленива. Зачем как-то исхитряться под душем, когда есть кровать, вот она…
Я мигом поднял ее с корточек и попытался сходу, с разбегу осуществить свою юношескую мечту. Но она очень ловко, как будто каждый день только это и делала, увернулась и, прижав мой член к моему же животу, поднесла палец к губам. И первый раз за все время улыбнулась.
Мы быстро, почти бегом, вернулись в комнату, упали на станок, и я, наконец, припал губами к ее черному животу. Низко, совсем низко… Потом пополз наверх: пупок, грудь… А вот здесь я задержался надолго. Играл с ней языком, зубами… Потом они, налитые, черные, вдохновили меня поиграть с ними членом. Лицо ее при этом выразило скорее удивление, чем восторг. Мне было плевать. Я дарил ее грудь своему лучшему другу. Дарил, дарил, дарил… То, что она моложе на 40 с лишним лет и годится мне во внучки вообще не приходило в голову.
Я всегда с почтением относился к своему телу. Меня радовало, что за сорок лет оно мало поуродовалось временем. Я понимал, что виной тому не только мое фанатичное отношение к спорту вообще и к фитнес клубам в частности, но наследственность, гены, доставшиеся мне от родителей, что природа законсервировала меня до поры до времени, но не на вечность. Я боялся старости и ее свиты: уродства и немощи. Поэтому даже после особо длительных запоев я не долго воздерживался от нагрузок, а сразу шел в спортзал. Это был мой образ жизни последние годы, награду за который я получал иногда где-нибудь на пляже, когда меня удивленно спрашивали: вы спортсмен? Тыкали пальцем в грудь и щупали трицепс.
Завелся я с этой грудью… Как бы невзначай не закончить в неурочном месте, - подумал я и резко переместился на метр ниже, но девчонка моя была начеку: одной рукой загородила кису, а другой показала мне пакетик с презервативом. Полет был прерван на самом интересном.
В четыре руки мы быстренько натянули презерватив. «Минет», - сказала девочка. И сказано это было скорее утвердительно, чем вопросительно. Но я кивнул на всякий случай.
Принято считать, что все мужики обожают минет. Наверное, я – исключение. Не то, чтобы не люблю, просто не тащусь от этого, как некоторые. Считаю, что есть вещи более изысканные. И потом: когда раньше мне удавалось завершить сей процесс до конца – меня разбирал дикий неудержимый хохот, который невозможно было остановить. Партнерши обижались… Пока она работала языком, я запускал руки в ее волосы, гладил солнечные плечи и спину, хотел дотянуться до попы, но не мог, не доставал. Ах, как я хотел дотянуться до попы! Когда она, наконец, оторвалась, чтобы перевести дух, я воспользовался моментом, перевернул ее на спину и засадил по самое некуда. Ноги ее взметнулись вверх. Наконец-то я по-людски овладел женщиной!
От удовольствия я прикрыл глаза. А когда снова открыл их, то на лице проститутки прочел не то чтобы отвращение и не то чтобы безразличие. Она сосредоточенно терпела и ожидала чего-то. Чего? Конца мероприятию, наверное. Страстью здесь и не пахло. Я увеличил скорость и мощь, пытаясь ее расшевелить, но внизу живота вдруг застрекотало, и я бурно кончил, чуть не задавив мою легковесную партнершу.
Отвалившись, я с сожалением выдохнул:
-Вот, черт, быстро как получилось…
Девочка посмотрела на меня явно испуганно, и даже (или мне показалось) слегка вобрала голову в плечи. Как будто ожидая удара.
-Нет, нет, это я сам… Ты прелесть, - сказал я и постарался улыбнуться. Из головы же не выходило ее терпеливо-сосредоточенное выражение лица.
Теперь, когда вожделение и похоть отступили в тень, и я мог оглядеться кругом не только с позиций самца, я заметил, что девочка моя пребывает в легкой депрессии, но пытается держаться, вымучивая улыбку.
-Откуда ты, солнце? – спросил я, прервав затянувшуюся паузу.
-Куба, - поспешно и, как-то заученно, мне показалось, ответила она. Я не поверил.
-Я работал на Кубе в 80-х годах. Ты знаешь Онтарио? А Сан-Тьяго?
Она неуверенно покрутила головой.
-Ты где жила на Кубе? – спросил я.
Она непонимающе смотрела на меня.
-Я спрашиваю: в каком городе на Кубе ты жила?
-Гавана. –Она как-то даже обрадовалась.
Я задал еще несколько вопросов и убедился во-первых: она никакая не кубинка. Во-вторых: знания русского языка закончились у нее на слове «минет». Что-то она понимала, конечно, но очень мало. Оставаться здесь далее не имело смысла, да и час уже заканчивался. Я поцеловал девочку и сказал ей, что пойду, мол. Она засуетилась, заоборачивалась, как будто искала что-то, а потом вдруг положила руку мне на бедро и спросила по-английски: уот а ю фром? Откуда ты? Я ответил, хотел подняться, но девчонка неожиданно бросилась мне на шею и замерла. Я осторожно спросил: уот с зе мете? Что случилось? Она не отвечала, но все сильнее прижималась ко мне.
-Ты не хочешь, чтобы я уходил? – предположил я. Она молчала.
-Тебе здесь плохо? Тебя обижают?
По-моему, она поняла, потому что еще сильнее прижалась ко мне и затряслась-зарыдала. Я обнял ее.
-Я могу тебе помочь? Хочешь, я сообщу в твое посольство, и тебя заберут отсюда?
Наверное, посольство не входило в ее планы, потому что девочка поспешно отлипла от меня, и со словами: нет, нет, вытерла слезы и попыталась улыбнуться. Я был в замешательстве.
-Ты хочешь, чтобы я пришел еще раз? – спросил я и обозначил пальцами, указательным и средним, свой приход.
-Да, да, я буду ждать…
-Но я так быстро кончил, - ни к селу, ни к городу ляпнул я. Девочка, слава Богу, не поняла.
На обратном пути, в машине, возбужденный произошедшим со мной в этот час, я подумал о том, какие сюрпризы может подсунуть непредсказуемая жизнь, если вдруг свернешь с привычной, опробованной много лет, колеи. Как я жил? Работа, качалка, дом. Перед сном газета, книга или телевизор. Иногда интернет. И снова: работа, качалка, дом, работа, качалка, дом… Опа! Запой с отходняком! На две недели искажается мое отношение к окружающему. Только и всего. И опять:работа, качалка, дом. Зимой – горнолыжный курорт на 10 дней. Летом – дайвинг на Красном море, где все включено. По приезде в свои пенаты – традиционный запой. И снова: работа, качалка, дом.
Но вот я всего лишь на час сошел с привычного маршрута. И за этот час во-первых – получил ряд вопросов, на которые не знал ответа, во- вторых – сумел посмотреть на себя с другой стороны, под другим углом. Что хотела рассказать девочка, вжавшись в мое тело и рыдая? Или этот номер она исполняет с каждым клиентом? Вряд ли. И зачем? Может быть ей просто осточертело отдаваться всяким проходимцам. Или… во! Влюбилась. Как только может влюбиться восемнадцатилетняя девушка. Может быть даже в постоянного клиента. Ждет его… А здесь надо писю подставлять всяким там… Или просто голова болит. Не виртуально, а натурально. Или не голова, а киса. Или что там у них, у женщин внутри… А я теперь мыслями изойду. Буду мучиться, что не остался, не узнал до конца, а уехал, бежал. Эх, жизнь! А может быть она просто увидела доброго дедушку и решила выплеснуть ему все, что накопилось в душе. Боже мой, дедушку… Мне снова представилось ее сосредоточенно-терпеливое выражение лица во время сношения. На Кубе у меня были мулатки. Как правило, очень темпераментные и чувственные. А эта? На светофоре я посмотрел на свое лицо в зеркало заднего вида. Седые редкие волосы, седая недельная щетина… Может подобное вдохновить 18-ти летнюю девушку? Пусть даже темпераментную мулатку? Я вспомнил, что кончил неожиданно быстро, и чуть не застонал. Нет, к черту эти публичные дома! А что остается? Жена, которая всего на четыре года моложе меня, и в будущем году будет отмечать свое шестидесятилетие? Я представил ее растекшееся по кровати тело и вечно одинаковое выражение лица, будто она делает мне не Бог весть какое одолжение (в процессе она, правда, частенько расходилась). И вот сейчас – смогу ли я быть с ней после девочки, статуэточки из черного дерева?
Я проехал мост после Белорусского вокзала и выехал на дублер Ленинградского проспекта. На тротуаре голосовала молодая женщина. Я всегда с удовольствием подбирал молодых женщин, в салоне шутил и всячески красовался перед ними. Конечно же, денег за проезд не брал, окончательно их очаровывая. На этом этапе, правда, все и заканчивалось. Я, по привычке, стал притормаживать, но поравнявшись с ней мне сделалось ну так нехорошо, стало так тоскливо и скучно, что я вдавил газовую педаль в пол и отчаянно промчался мимо.