Большой пёс. гл. 2 Розовые деревья

 
Гл. 2. Розовые деревья.


Брань и похвала, неотличимая от брани. Оборотень в несколько мгновений мог залечить почти любую рану, но не рану, нанесённую словом. Прямое оскорбление вызвало бы у девушки равноценный ответ, но на эти изящные, подлые укольчики, в виде вынужденных порицаний, Лариса не смогла бы ответить, даже если бы встретилась с автором лицом к лицу. Каждое слово в статье сочилось ядом презрения и отвращения к «низкому», «плебейскому» искусству, ко всем тем, кто смел творить для людей примитивных и неискушённы. Ненавистью и неприятием «тёмного охлоса» вообще и её, Ларисы, выскочки и недавней работяги, в частности полнилась каждая изящно и со вкусом выписанная фраза.
С болезненным сладострастием девушка читала и перечитывала расплывающиеся от её слёз жестокие строки. Она, конечно, всегда знала, что не гениальна. Но неужели её старания вообще не заслужили никакой похвалы? Фразы типа «дилетантская и детская игра», «абсолютный примитивизм», «схематическая упрощённость» перемежались замечаниями вроде « слабому сюжету соответствует столь же слабая трактовка» или « абсолютное отсутствие каких либо намёков на новые мысли или приёмы…». И в конце статьи – значилась крупным текстом фамилия и имя знаменитого, признанного режиссёра и кинокритика Ойкумены.
Выплакав все слёзы, Лариса встала, равнодушно откинула журнал, сказала громко: «Да, я не актриса!» Да и что ещё можно было сказать? Она действительно не была актрисой, и знала это всегда. Несколько часов сладких грёз сегодня – не в счёт. Да, она снималась не ради высокого искусства, а ради денег. Деньги эти она получила. Франческо пообещал, что она никогда не получит приличной работы? А она и не собирается её искать. Зачем? У неё другие планы и работа этим планам – помеха. Из-за чего же она ревёт? Из-за этого «борова» – Франческо? Много чести. Из-за разгромной статьи? А это уже глупо. И вообще, довольно валяться в постели и жрать сладкое. Звезда Экрана, называется! Других дел, что ли, нет? Волосы – жуть и ужас! Не поймёшь, какого они цвета! Целых три месяца совершенно не занималась причёской! Ну да, всё это время она снималась в париках: быстро, красиво и никакой возни с парикмахерами. Так, осветлитель. Не зря покупала. Лучше уж быть блондинкой, чем походить на вылинявшую  половую тряпку!
«Блондинки» не получилось. То ли дешёвый осветлитель оказался слаб, то ли Лариса не выдержала его на волосах достаточное время. Цвет получился неровный, «перьями». Тут и остатки от седой лисы, и рыжина плохо осветлённых волос, и естественны цвет отросших корней. Не важно. Больше она не киноактриса и не манекенщица. Отныне, её внешний вид – только её, личное дело. Так, теперь займёмся гардеробом: два костюма, блузки, три платья, чулки, бельё, туфли. Плащ она наденет на себя. Так проще. Все вещи или подарены ей Жераром, или она их купила сама.
Чемодан получился лёгким. Прекрасно. Как шутил Бродяга – Босх: «Лучший багаж – кредитная карточка». Завтра утром можно будет не тратить время на сборы. Чемодан – в шкаф, а пока…
Лариса села к компьютеру. Сейчас она находится на планете «Галато». Это планета из группы «нейтральных». Ей же надо попасть на «Толу». Но «Тола» – режимная планета Федерации. Прямо попасть на неё вряд ли возможно.
После недолгого поиска, компьютер выдал кратчайший маршрут. С «Галато» на «Элате» – одну из курортных планет Федерации раз в месяц ходит пассажирский корабль повышенной комфортности. «Элате» в одной системе с «Толой». Между ними тоже существует связь. Раз в месяц с «Элате» на «Толу» отправляется грузо – пассажирский корабль. Последний межзвёздник ушёл с «Галато» три дня назад. Не плохо. Наверно, оформление документов потребует времени.
Переписав найденные сведения в блокнот, Лариса продолжила поиски. Для самостоятельной жизни мало одного желания. Нужна крыша над головой, нужна еда, и всё это, желательно, не слишком дорогое.
Стук в дверь вернул её из завтрашнего дня в день сегодняшний. Карл Даррес, её опекун по линии прессы, не скрывал своего раздражения. Он быстро привык к тому, что Лора всегда относится к работе сверх обязательно. Сегодняшняя расхлябанность девушки просто вывела человека из себя:
– Немедленно одевайся! Просмотр уже начался, а синьорина не готова! Синьорина только что изволила подняться! Она, видите ли, зачиталась дифирамбами в свою честь!
С невозмутимостью, свидетельствующей о твёрдости принятого решения, Лариса выслушала упрёки, спокойно ответила:
– Мне надоели эти просмотры, коктейли, презентации и вечера. Время действия контракта истекло. Я никуда не обязана идти.
– Синьорина заблуждается, – оборвал её мужчина. – Контракт заканчивается завтра. Сегодня синьорина обязана идти, если не хочет заплатить неустойку. Так как, синьорина? Вы идёте?
Взгляд девушки на миг стал тяжёлым, но колебания её были краткими. Решительно поднявшись, она направилась к шкафу:
– Гер Даррес абсолютно прав. Сегодня я обязана идти и я иду. Дайте мне пятнадцать минут на сборы, и я к вашим услугам.
Ровно четверть часа спустя Лариса стояла перед Даресом. Волосы она заплела в две короткие, толстые косички, скрепила их жёсткими спиралями из жёсткой, сияющей как золото, берилловой бронзы. Настоящее золото для таких украшений не годилось – недостаточно упругий металл. Одета она была в мягкий, объёмный свитер, длинную юбку, телесного цвета чулки, на ноги надела – светлые туфли. Украшения девушки тоже не бросались в глаза: кулон на плетёной цепочке из той же берилловой бронзы и тонкой золотое колечко с двумя шариками на руке. Сомневаясь, что спутник её положительно оценит такую резкую смену стиля, она накинула поверх всего забавный  капор (что-то вроде накидки с капюшоном) с не менее забавными оборками. Из под оборок едва можно было разглядеть кончики пальцев, носки туфель, нос с подбородком да серо зелёные, холодно поблёскивающие глаза с красноватыми прожилками.
– Ты плакала? – спросил девушку Даррес, когда они выходили из номера.
– Это имеет отношение к контракту? – огрызнулась Лариса.
– К контракту имеет отношение всё, – досадливо парировал её дерзость мужчина, и счёл нужным пояснить. – Возможно, придётся объяснять причину твоих слёз зрителям.
– Я оплакала своё девятнадцатилетние, – уже сдержано отозвалась Лариса.
– Тебе сегодня исполнилось девятнадцать?
– Да.
– Тогда о чём ты плакала?
– А это уже никого не касается.
Мужчина начал злиться:
– Девочка, ты на редкость дерзка сегодня. Это может сказаться на твоём будущем контракте.
– Сожалею.
Светское мероприятие на этот раз шло в одном из ресторанных залов того же отеля. Даррес, перед тем, как выпустить свою подопечную на сцену, оставил её в одной из артистических уборных ресторана. Уходя, он посоветовал девушке не терять время зря и «обратить особое внимание на грим». Женским сборам за пятнадцать минут журналист явно не доверял.
Лариса молча кивнула в ответ, но, только за мужчиной закрылась дверь, села в кресло посреди комнатушки, подальше от зеркал, скинула капор на спинку и подлокотники. Мазаться гримом на этот раз она не собиралась. А зачем? Среди записанных в истекающем контракте обязанностей, эта упомянута не была.
Первым, кто увидел девушку в её «естественном» облике, стал немолодой, респектабельный мужчина, что называется «в годах». В гримёрную к девушке он зашёл без стука, как к себе, явно ошибшись дверью. Повернув голову на шум, Лариса увидела человека с  коротко постриженными, густыми тёмными, тронутыми сединой, волосами, округлым лицом, с усами, такими же тёмными, как и волосы, но без седины. Одет он был тоже респектабельно: строгий тёмный костюм белая накрахмаленная рубашка, строгий галстук с заколкой, запонки на манжетах, темные, кожаные туфли. Но главное, что привлекло внимание девушки и связало её в первые мгновения – глаза человека: тёмно-голубые, с траурной окантовкой, заманчиво глубокие и, одновременно, по-детски искренние. Эта искренность и насторожила Ларису. Возможно, потому, что сама она придавала своим глазам такое выражение именно тогда, когда сознательно и откровенно врала собеседнику.
Обнаружив что помещение занято, мужчина остановился в дверях с недоумением созерцая девушку в кресле, не узнавая её и удивляясь этому неузнаванию. Минуту спустя, он взглянул на номер на двери. Цифра его успокоила. Он просто ошибся дверью. Одновременно, человек вспомнил о правилах приличия:
– Простите сеньорита, я ошибся номером.
– Вполне возможно, сеньор, – серьёзно согласилась девушка. Мужчина потоптался на пороге, переводя взгляд с номера на двери на девушку в кресле и обратно:
– Видите ли, сеньорита, я договорился встретиться со знакомым в комнате номер шестнадцать…
– Здесь пятнадцатый номер.
– Да, да, я вижу, я ошибся, в коридоре плохое освещение…
– Это бывает.
Рука девушки с красивыми, длинными пальцами покоится на подлокотнике кресла. Огромный воротник свободного свитера чем-то напоминает плоёные воротники дам и кавалеров на портретах времён средневековой Испании. Гладко зачёсанные волосы, не искажающие классические черты лица. Матово-белая кожа, невозмутимый взгляд серо-зелёных глаз с необычной, притягивающей взор, искоркой на дне. Мужчина заворожено топтался на пороге. Его действительно ждут за дверью рядом, но…  они же ждут! А будет ли ждать эта надменная незнакомка?
Мужчина обворожительно улыбнулся:
– Мне так неловко, сеньорита…
– Надеюсь.
Мужчина опять как-то странно посмотрел на неё и вдруг, решившись, перешагнул порог:
– Я рискую показаться навязчивым, но … скажите, кто вы?
Теперь уже девушка, внимательнее обычного, посмотрела на навязчивого пришельца. Он следил за каждым её движением с откровенной и потому непонятной жадностью. Вот ведь привязался: кто? Что? Зачем? Да никто, вот и всё. Сразу после этой дурацкой, рекламной акции, никто.
– У вас необычная жестикуляция, сеньорита. Скупая и выразительная. И ещё вы очень молоды. Артистизм молодости. В ваши годы он свойственен всем, но у вас и он особенный. Ваши жесты нельзя ни повторить, ни подделать.
Словосочетание «артистизм молодости» резануло слух, напомнив обидную статью, но лицо девушки не дрогнуло. Статья с обидами тоже была для неё в прошлом, до окончаний которого оставались считанные часы.
– Сеньорита, почему вы не хотите назвать ваше имя? Хотя,.. у девушек, вроде вас, не должно быть имён. Они выше всей этой суетности, они…
Дверь открылась. На пороге стоял Даррес:
– Лора, – он осёкся, глядя на поднимающуюся из кресла девушку и не узнавая её. – Что такое! Что ты сделала с собой?
– Смыла краску, – взгляд Ларису был невозмутим и прозрачен.
– Тебе что было сказано? Что? – от возмущения он даже не видел постороннего, а тот растерянно переводил взгляд с Дарреса, на Ларису, с Ларисы на Дарреса.
– Вы сказали мне, что благодарные зрители хотят видеть моё лицо. Но лицо и грим на лице – не одно и то же, – слова сопроводила очаровательнейшая из разученных девушкой улыбок.
– Я вынужден буду поставить в известность руководство фирмы!
– А разве у них нет глаз?
– Твоё поведение будет обязательно учтено при составлении и заключении следующего контракта! – пригрозил Карл самой страшной из своих угроз, но даже смертный приговор имеет свои преимущества. Обещание Франческо Лариса приняла всерьёз, и теперь уже ничего не боялась. Поэтом в ответ на гневный всплеск человека, она доброжелательно улыбнулась:
– Гер Даррес, вам не кажется, что нам пора идти. Нас ведь ждут.
Карла передёрнуло от возмущения, и тут он наконец, увидел, что в гримёрной они не одни. Взгляды мужчин столкнулись выразив одновременно взаимное узнавание и недоумение. Резко подавив ярость, Даррес буркнул:
– Идём! – здороваться с пришельцем он, почему-то не счёл нужным.
Эстрада возвышалась над залом сантиметров на тридцать и вдавалась в него, как полуостров вдаётся в озеро. Сходство подчёркивали сине-зелёные волны, переливающиеся на полупрозрачном полу ресторанного зала у эстрады. Когда Даррес вывел новую Ларису, зал недоумённо затих. Борясь с тишиной непонимания, он бодро объявил, что рад представить гостям юную дебютантку, решившую показаться зрителям в своём истинном виде. «…Кстати, друзья, сегодня Ларисе Хименес, первой же ролью покорившей сердца меньшинства знатоков и большинства любителей кино, исполнилось девятнадцать лет!» Жидкие, растерянные аплодисменты быстро переросли в ровный, вежливый плеск, напомнивший девушке плеск волн. «Приветствую вас, друзья, – заговорила она, срывающимся от волнения голосом, – Я рада впервые приветствовать вас, вот так, лицом к лицу. Рада, что наконец-то могу снять маску грима и взглянуть на вас, глаза в глаза, а не через волшебное окно экрана. Сегодня, впервые в жизни, стоя на эстраде и, совершенно незаслуженно возвышаясь над залом, я хочу поблагодарить вас всех. Коллег, за то, что каждым своим жестом, каждым словом они вольно и невольно учили меня своему мастерству, съёмочную группу, сумевшую наилучшим образом запечатлеть старания актёров. И, самое главное, всех вас, дорогие зрители. Потому, что всё, что мы делаем, делается для вас и вне вас теряет всякий смысл…». Речь свою Лариса знала на зубок, и потому смогла себе позволить небольшую импровизацию, незначительно отклонившись от текста. Впрочем, её вольность никто не заметил. Разве что Анна Болерн, когда Лора сошла со сцены и заняла своё место за столом, рядом с тремя другими актёрами, игравшими в фильме самые заметные роли, сказала:
– Слушая тебя, можно подумать, что ты прощаешься с кино навсегда.
– Мне почему-то кажется, что так оно и есть, – грустно ответила Лариса. Но звезда экрана приняла ответ скептически:
– После такого успеха? Синьорина, вы просто устали и потому видите всё исключительно в чёрном цвете. Кстати, твоя речь тронула слушателей.
– Но может быть Лора не так уж и не права? – вклинился в женскую беседу Франческо. – А может быть она примеряет на себя более привычную ей роль – роль маленького человека? Не хотите ли, синьорина, попрощаться со мной?
– От тебя так просто не отвяжешься, – вяло отмахнулась от него Лариса.
– Надеюсь, вы не отмахнётесь столь же небрежно от нашего мира? – перенесла своё внимание на юношу Анна.
– Именно отмахнусь. Я получил предложение от правления компании и с завтрашнего дня приступаю к работе.
– Все нас бросают, – подвёл итог его реплике Вильгельм. – Видно, нелёгок наш хлеб. Впрочем, синьор Габини, я искренне рад за вас. Вас же, синьорина, я должен упрекнуть за неверие в себя. У вас есть характер, но, к несчастью, нет стойкости перед ударами судьбы. Впрочем, может быть вы и правы. Нормальному человеку хватает тех приключений, что он видит в кино. В жизни же он предпочитает покой и стабильность. Вы, наверно, теперь вернётесь домой, где вас ждёт семья и ещё кто-нибудь?
Лариса смутилась, не зная, что ответить и Франческо, со свойственным ему напором, опять поспешил заполнить паузу:
– Не волнуйся, Вильгельм. Девочку «кто-нибудь» не ждёт. Последний Лорин дружок бросил её и не подаёт о себе никаких вестей. Может быть, это её так огорчает?
– Я же говорю, что от тебя так просто не отвяжешься, – с прежней меланхолией перебила его Лариса. – Так вот, по-настоящему расстроить меня сейчас, может только весть о том, что появился Жерар Босх и что он ищет меня. Впрочем, если  я ему действительно понадоблюсь, то мне не укрыться от него и среди звёзд. А раз его здесь и сейчас нет, – значит в моих делах – полный порядок.
Какой всё-таки глупый разговор получился. Спасибо Анне, она опять перевела беседу на успехи Франческо. Беспроигрышный ход. О себе молодой Габини может говорить бесконечно и с бесконечным обожанием. Ему даже неважно: слушают его или нет. Жаль. И Анна, и Вильгель, как люди светские, могут быть очень интересными собеседниками. Одним словом: пропал вечер.
Покидали зал артисты парами: дама и кавалер. Франческо, так и не прерывая своего монолога, вёл к дверям Анну. Красавица-актриса мило улыбалась, «отрабатывая» последние минуты. Сейчас она дойдёт до машины, поблагодарит спутника за внимание, и уедет, оставив на ступеньках  всё ещё, по инерции, разглагольствующего кавалера.
Ларису провожал Вильгельм. Только до лифта. Сегодня, в присутствии репортёров, приличия следовало соблюдать строго. Девушка знала это правило, и потому её очень удивили слова спутника, сказанные им в фойе:
– Лариса, что бы ты ответила на предложение стать моей женой?
– Женой? – не поняла девушка.
– Да. С завтрашнего дня ты свободный человек и можешь распоряжаться собой сама. Я тоже свободен. С этой стороны препятствий нет. Я знаю, что нравлюсь тебе. Ты же меня просто притягиваешь, как магнит железо. Есть в тебе что-то не поддающееся ни определению, ни описанию и непривычное для меня. Нечто такое, чего я никогда не встречал у других женщин. Ты как существо из другого мира…
Слова Арунского могли бы заворожить, не будь они так близки к истине. На родной планете, где подобные Ларисе существа всегда жили среди людей, некоторые особенности в её поведении воспринимались большинством, как один из вариантов нормы. Но привычное и незаметное там, на Раре, здесь, на Галато, оказывается, бросалось в глаза, отпугивая и притягивая одновременно.
– Прости, Вильгельм, ты действительно нравишься мне, но это невозможно, – прервала Лора рассуждения человека. – Я не свободна. У меня есть обязательства.
– Перед твоим прежним другом? Но ты же сама сказала…
– Сказала и могу повторить. Обязательства у меня – перед моим родным братом. Его зовут Виктор, он старше меня на три года, и сейчас он находится в плену на режимной планете федерации, на Нипе.
– Лариса, ты что? Собираешься устроить ему побег? Это невозможно.
– То же самое мне сказал мой прежний приятель. Поэтому мы расстались. Ещё раз, извини Вильгельм. У меня, действительно свой путь. Я не знаю, куда он приведёт меня, но я пройду его до конца.
– Лариса, это противоречит здравому смыслу…
– Поэтому я и прошу: давай расстанемся просто друзьями. – Взгляд девушки молил о прощении и понимании. – Так будет безопасней и для тебя и для меня, – добавила она виновато
«В своём ли она уме? – промелькнула у Вильгельма очень своевременная мысль, – А если и не в своём, то не лучше ли вовремя отойти в сторону. Интересных женщин много, а карьера одна. В конце концов, я только актёр. Я изображаю авантюристов и суперменов, но сам таковым не являюсь. К чему мне действительно опасные приключения?»
– Раз это ваш выбор, синьорина, мне остаётся только смиренно принять его, – он напоказ, для репортёров, поцеловал ей руку. – Прощайте синьорина. Желаю, чтобы все ваши мечты сбылись.
– Пусть сбудутся и ваши мечты, синьор Арунский. Было очень приятно работать с вами.
– Взаимно, синьорина Лариса. Прощайте.
* * * * *
Исчезновение Ларисы заметили только через два дня. Даррес равнодушно, мимоходом поинтересовался к портье гостиницы: « …Как поживает синьорина Лора?» и получил столь же равнодушный ответ:
– Синьорина Хименес здесь больше не проживает.
– А где она?
– Не знаю. Адреса  синьорина не оставила.
– И когда они покинула отель?
– Как только перестал оплачиваться номер. Да, она предупредила, что должны подойти представители фирмы. Она забронировала и оплатила ячейку в нашей камере хранения. При вещах – заверенная нотариусом опись.
В камере хранения Даррес нашёл все вещи переданные Ларисе во временное пользование. Карл сообщил об отъезде девушки начальнику и выкинул эту нелепую историю из головы. Распоряжение он выполнил, а остальное его не интересовало.
         * * * * *
Лариса сидела не неудобном табурете. В меру испуганная, в меру настороженная, в меру растерянная и не в меру упрямая. Чиновник, за столом напротив, желал убедиться, что девятнадцатилетняя девушка с «Рары» – одной из планет Конфедеративного союза (в просторечии «Конфедерации»), не угрожает безопасности планеты «Элате», входящей в состав Федеративного союза. В противном случае о визе не могло быть и речи, а именно виза была нужна Ларисе.
Лора уже рассказала человеку всю свою автобиографию, всё о своей семье, о профессии, о работе и теперь пыталась солидно обосновать своё желание посетить именно Элате, а не какую-то там другую курортную планету. Помогала ей в этом реклама курортов, которую она видела по телевизору:
– …мягкий климат, прекрасные пляжи, безупречное обслуживание…
– Такое есть и на других курортных планетах.
Если бы человек действительно хотел отказать ей, он бы  сделал это сразу, не требуя объяснений или оправданий. Именно бессмысленная, по сути, беседа, и давала девушке надежду на успешное завершение переговоров. Поэтому Лариса терпеливо продолжала говорить:
– Мне понравилась именно «Элате».
– Почему?
– Там удивительные деревья. В рекламе…
– Понятно, понятно. Твои имя и фамилия действительно твои?
– Конечно! Я Лариса Хименес, родом с «Рары».
– Как ты попала на «Терцу»?
– Прилетела с Жераром Босхом. Но вы уже два раза спрашивали об этом.
– Так положено. Итак, ты родилась на планете «Рара» в семье фермера?
– Да.
– Что было потом?
– Я училась в школе. Потом, когда мне исполнилось восемнадцать лет, – поступила работать на фабрику в городе. Работала я пайщицей. Паяла силиконовые платы.
– Зачем ты пошла на фабрику?
– Я хотела заработать лицензию и купить ферму в кредит.
– Ты её заработала?
– Нет.
– Почему.
– Я всё бросила.
– Как это было.
– Шла после работы по городу, встретила Жерара и решила не возвращаться.
– Так не бывает.
– Не знаю, но было именно так.
– Вдруг, ни с того ни с сего ты всё бросила и пошла за человеком, которого видела в первый раз в жизни?
– Я не знаю, что со мной случилось. Просто я поверила Жерару. Но я ведь не ошиблась?!
– На работе ты была на хорошем счету. В семье у тебя не было ни каких проблем. Что случилось?
– Наверно, мне просто всё надоело.
– Что именно «всё»?
– Общага, работа, лицензия. Надоело приходить в отчаяние каждый раз, когда порвутся чулки или отвалится подошва на клеёнчатых туфлях, надоело работать и спать, надоело голодать, надоело считать каждый грош. Жерар сказал, что это был обычный подростковый бунт.
– И целью побега ты выбрала «Элате»?
– Нет, «Элате» я увидела по телевизору здесь. Тогда мне было всё равно.
– Где твой брат?
– Какой брат? Вик? Он сейчас служит космо – техником  на «Канопусе».
– Почему ты решила, что я спрашиваю о Вике?
– Вы уже спрашивали о нём несколько раз.
– Сколько именно раз я спрашивал тебя о брате?
– Я не помню, но если подумать…
– Не надо думать. Отвечать на вопросы ты должна не задумываясь. Как назывался корабль, на котором служил твой брат?
– «Канопус» Это космокорабль.
– Его номер?
– Сейчас вспомню…
Допрос в виде беседы продолжался более трёх часов. Лариса отвечала на вопросы то, что вызубрила ещё на «Лапочке». Правда мешалась с враньём, но девушка хорошо усвоила урок и промашки не допускала. Несколько раз человек спрашивал, как ей удалось убежать из тюрьмы. Но Лариса не сбилась и здесь, твёрдо отвечая, что в тюрьме не была, из тюрьмы не убегала, и что, по её мнению, убежать из тюрьмы невозможно. Один раз её спросили про «подземные жилища». «Какие жилища?» – ответила Лариса вопросом на вопрос с таким недоумением, словно, и в самом деле, впервые слышала это название. Когда же человек в пятый раз спросил:
–  … Каковы твои настоящие имя и фамилия? – Лариса не выдержала и зарыдала:
– Я Лариса Хименес. Зачем вы издеваетесь надо мной? Если вы не можете дать мне визу, – так и скажите прямо.
– Я могу дать тебе визу, – ответил человек. – И я дам её тебе, как только услышу правду. И, раз ты не хочешь сказать её сегодня, – придёшь завтра, к девяти утра. Ступай.
Лариса поднялась. Она уже не всхлипывала. Лишь слёзы бессилия продолжали течь из глаз. Мысли крутились вокруг двух фраз: «Сегодня не удалось. Попробую завтра» и «Никто не обещал, что будет легко». «Беседовали» с ней пятый день, причем трёхчасовой беседе всегда предшествовало по меньшей мере пятичасовое ожидание.
Человек смотрел ей в спину столь же безнадёжно. Пять бесед не принесли никакого результата, не дали никакой зацепки. Если бы он не знал, что собеседница врёт, он бы ей, пожалуй, поверил. Мутант вёл себя безупречно. Несомненно, с ней поработали профессионалы. Но как именно поработали? Может статься, девушка действительно помнит только то, что рассказывает. Тогда простая беседа с глазу на глаз теряет всякий смысл. Чтобы влезть в заблокированные слои памяти нужен гипноз. Дверь за Ларисой закрылась. Мужчина нажал на кнопку переговорного устройства: «Объект вышел. Проводите. Думаю, придёт завтра. Упряма до крайности. Не дала ни одной зацепки. Продолжать разработку или сразу отказать? Не отказывать? Разрешение уже готово? Особые обстоятельства? Понял».
Лариса быстро шла по улице, задыхаясь от злости. Адреналин пенил кровь и избавиться от него можно было только в движении. Пешком она дошла до городского парка.
Вход в парк стоил безумно дорого: пять кредитов. До закрытия парка оставалось менее двух часов. Лариса купила жетон в автомате, бросила его в щель автоматического турникета. Сразу за воротами начинался «зверинец». Дорожка вилась между островков – газонов, и  на каждом таком островке жили удивительные существа. Пластиковых червяков, улиток, всевозможную живность, созданную человеческим воображением, оживлял компьютер. Живность ползала и бегала, решала важные, «накасёмные» проблемы. Пластиковое зверьё умело говорить и постоянно что-нибудь обсуждало, завтракало, обедало, ужинало, ссорилось, спорило и мирилось. Больше часа Лариса бродила между островками, наблюдая забавные нравы жителей искусственного зоопарка, пока не почувствовала успокоение и голод. Она зашла в первое встретившееся кафе. В парке их было много. Сытная еда окончательно успокоила её. Мысли опять вернулись к недоступной визе.
Парк закрывался постепенно. Первыми погасли огни дальних павильонов. Потом в темноту погрузились более близкие аттракционы. Выжимаемые наступающей темнотой посетители постепенно перемещались к выходу и без спешки покидали парк. Лариса вышла среди последних. Торопиться ей было некуда и девушка медленно брела по освещённым улицам курортного городка, останавливаясь у каждой витрины и любуясь яркими огнями иллюминации. В меблированную квартиру, которую Лора сняла в тот же день, как покинула гостиницу, девушка вернулась в половине одиннадцатого ночи.
Квартирка была крошечная. Меньше не бывает: одна жилая комната, соединенная с кухней, и туалетная комната с душем – всё такое тесное, что крупному человеку и развернуться негде. Лариса старалась экономить. Сейчас в холодильнике на кухне у неё было пол литра молока, соевый сыр, маргарин «со вкусом настоящего масла» и витаминизированное желе. На столе стояла сахарница с колотым сахаром и электрический чайник. В хлебнице оставалось половинка батона. Достаточно для завтрака.
Она как раз завтракала, когда в дверь постучали. Пришла хозяйка гостиницы. Брезгливым тоном женщина сообщила постоялице, что чек, выписанный девушкой в качестве оплаты за месяц вперёд, настоящий. Лариса меланхолично отпила из чашки разбавленное кипятком молоко, кивнула: «Я рада». Но новости на этом не закончились. Оказалось, что ещё час назад Ларису спрашивал какой-то господин (очень приличный), однако, не может быть и речи, чтобы для свидания была использована эта квартира…
– Разумеется, – столь же меланхолично ответила Лариса. Теперь ей стало ясно, почему именно в этой гостинице так много пустых комнат, и почему плата за жильё здесь самая низкая во всём городе.
В крошечном скверике перед домом её ждали Карл Даррес и ещё один, незнакомый Ларисе мужчина с внешностью «человека толпы»: средний рост, среднее сложение, средне модная одежда. Впрочем, как только Даррес увидел Ларису, он сразу же отпустил спутника словами: «Да, это она. Вы свободны», – после чего обратился к девушке:
– Доброе утро, сеньорита Хименес.
– Доброе утро, герр Даррес, – вежливо отозвалась Лариса. Карл улыбнулся:
– Благодарю за приветливый тон, синьорина. После нашей с вами прощальной ссоры, я не очень надеялся на него. Вы куда-то торопитесь?
– Да.
– Я могу проводить вас?
– Да, если хотите.
– Я не мешаю вам?
– Ничуть.
– Однако, судя по тону ответа, вы бы отлично обошлись и без моего сопровождения? Нет, нет, сеньорита, не отвечайте. Лучше скажите: почему вы так внезапно исчезли из гостиницы?
– Срок действия контракта истёк.
– Но разве это причина для того, чтобы прятаться?
– Я не пряталась и не прячусь.
– Вы исчезли, не оставив даже адреса.
– А кому мне было оставлять его?
Даррес внимательно посмотрел на девушку, согласился осторожно:
– Что ж, сеньорита, в ваших словах, пожалуй, есть логика. С Арунским вы поссорились…
– Мы не ссорились. Мы просто обнаружили, что у нас разные цели в жизни. Можно сказать, мы расстались друзьями.
– А с Франческо?
– Наши отношения, к счастью, были сугубо деловыми.
– Да, конечно… Кстати, вы нашли работу?
– Я её не искала. Я решила отдохнуть.
– Хотите устроить себе отпуск? Но почему здесь, в такой дыре?
– Так я хочу. Надеюсь, хоть сейчас я смогу жить сообразно своим вкусам и привычкам?
– Несомненно, сеньорита. Только, если не секрет, какие ваши дальнейшие планы?
– Отдыхать, отдыхать и отдыхать, пока есть деньги, а здесь их мне хватит надолго. Кстати, гер Даррес, как поживаете вы?
– Неплохо. Значит, у тебя нет никаких проблем?
– Никаких.
– И ты ничего не знаешь?
– О чём?
– О судьбе фильма.
– Нет. Я же отдыхаю. Кстати, мне сюда.
– На автобусную остановку?
– Да. И я тороплюсь. Не надо спрашивать, куда я еду. Это не тайна, но у меня нет времени на объяснения.
–  Ты спешишь отделаться от меня?
– Герр Даррес, – Лариса смотрела собеседнику прямо в глаза. – Вы ведь не просто так меня искали?
– Допустим.
– Именно ваши допущения меня и раздражают. Вы почему-то избегаете прямого разговора, а меня не устраивает ваши блуждания.  Вы нашли меня, хотя я не пряталась и не намерена прятаться. Мы сможем поговорить, когда вы определитесь. Мой автобус подходит.
Даррес нервно отвёл глаза:
– Хорошо, где и когда мы сможем продолжить наш разговор?
– Называйте день.
– Сегодня?
– Хорошо. Сегодня после шести.
– Где?
Лариса растеряно оглянулась и, зацепившись взглядом, за вывеску на противоположной стороне улицы, кивнула:
– В том кафе. Вас это устроит?
* * * * *
На этот раз беседе предшествовало лишь четырёхчасовое ожидание в очереди. Опять тот же кабинет, опять тот же собеседник. Но разговор начался чуть иначе. Вместо того чтобы, в который уже раз выспрашивать её биографию, человек спросил:
– Синьорина Хименес, скажите, как вы относитесь к процедуре проверки на полиграфе? В просторечии этот прибор называют ещё «детектором лжи»?
На лице его собеседницы отразилось недоумение, но, помедлив немного, она ответила:
– Если это ускорит процедуру получения визы, то, в принципе…
– Почему ты думаешь, что такая проверка ускорит что-то?
– Но вы же не верите мне, – с тем же недоумением отозвалась девушка. – Думаю, если не я, то ваша машина убедит вас в моей правдивости.
– А почему ты утверждаешь, что машина в чём-то убедит меня?
– Потому, что я говорю правду.
– А почему ты уверена в том, что говоришь мне именно правду?
Недоумение девушки достигло крайнего предела:
– Как же я могу не знать: говорю я правду или вру?
– Так случается достаточно часто. Называется это состояние «добросовестным заблуждением». Возможно, ты просто веришь в то, что говоришь, но это не значит, что слова твои – правда.
– А что я тогда говорю?
– То, что тебе внушили.
– Кто?
– Именно это я и хочу узнать.
Лариса задумалась. Она действительно ничего не понимала и потому решила промолчать.
– Только полная проверка под гипнозом может служить достоверным доказательством твоей правдивости. Если ты дашь письменное согласие...
– Я не дам вам согласия, – тихо и веско остановила собеседника Лариса, – ни письменного, ни устного.
– У тебя нет выбора, – возразил ей мужчина, пододвигая лист с отпечатанным текстом и ручку. Девушка с омерзением посмотрела на стол, ответила, медленно и осторожно подбирая слова:
– Проверка под гипнозом бессмысленна.
– Почему?
– Потому, что она не гарантирует мне визу. Зачем подвергать свой мозг заранее бессмысленной и опасной процедуре?
– Я забочусь о безопасности всего Союза!
– Да. Это ваша работа. А я хочу отдохнуть. И ни о чьей безопасности я заботиться не обязана. Ни о безопасности Федератов, ни о безопасности конфедератов. Я не хочу, и не буду подвергать свой разум воздействию гипноза, потому, что это – вредно.
– И виза тебе уже не нужна.
– Нужна. – Лора встала. – Знаете, что я сделаю? Я приду завтра.
– Зачем?
– За паспортом с визой. Мой паспорт у вас.
– Ты так уверена в том, что получишь её?
Лариса пожала плечами:
– Я ни в чём не уверена. Просто, я приду завтра.
То, что его собеседница действительно направилась к двери, ошеломило человека. Он слишком привык к тому, что любой обыватель всегда испытывает в присутствии человека из службы парализующий страх. И вдруг выясняется, что девятнадцатилетняя девчонка, абсолютно его не боится, а он не знает, как в такой непривычной ситуации себя вести, как поступать. Впрочем, всем известно, что если не знаешь, как поступить, следует поступать по закону.
– Лариса Хименес, вернитесь, пожалуйста.
К его удивлению, девушка вернулась, хотя на стул и не села, а остановилась у стола, ожидая дальнейших пояснений. Человек вынул из ящика стола паспорт и положил его на стол:
– Бери.
Лора взяла его, волнуясь, пролистала страницы и, найдя цветную картинку туристкой визы, вздохнула с нескрываемым облегчением:
– Значит, я могу покупать билет и заказывать путёвку?
– Можешь, – ответил человек и, не сдержавшись, добавил, – но если ты что-то задумала, лучше забудь сразу. Иначе…
– Спасибо, – тихо поблагодарила его Лариса. – Большое спасибо.
Лариса шагала по улице. Счастливая, довольная и растерянная. Непоследовательность случившегося почти пугала её. Впрочем, одно девушка знала твёрдо: за билетами она отправится сегодня же. Для других мыслей места уже не оставалось.
 Только у дверей дома, столкнувшись с Дарресом, она вспомнила о встрече, но тут же успокоила себя тем, что назначила её на более позднее время, и что, по сути, никого не подвела.
– Ещё раз, здравствуйте, герр Даррес, – поприветствовала она человека.
– Здравствуйте синьорина. Я вижу, вы уже свободны?
– Да. Я собиралась зайти в кафе.
– Прекрасно. Я могу  составить вам компанию?
– Конечно. Кафе для всех.
Только делая заказ, девушка поняла, как проголодалась. Даррес знал, что аппетит у его собеседницы хороший и потому  не спеша цедил свою единственную порцию кофе. Девушка ценила чужое время и с едой не тянула. Движения её замедлились только тогда, когда дело дошло до десерта. Фруктовый салат в разноцветном желе, обильно приправленный взбитыми сливками стоил этого.
– Лариса, –  Даррес поставил на столик давно пустую чашечку и достал из внутреннего кармана плоскую коробочку из настоящего сафьяна. – Я, собственно, искал тебя, чтобы передать эту вещицу.
– Да? А что за вещица?
– Просто приз зрительских симпатий за лучшую роль. Мелочь, право, если не вспоминать, что подобного единодушия при опросе, не случалось лет, этак,  пятьдесят.
– Приз зрительских симпатий, – на лице девушки отразилось удивление. – Не знала, точнее, не ожидала.
– Никто не ожидал. Случилось то самое чудо, когда любая интрига бессильна. Возьмите футляр, синьорина. Жаль, что приходится вручать его в столь обыденной обстановке. Открой же, посмотри, – подбодрил он оробевшую девушку.
Брошь – оправленный в золото резной сардоникс завораживал взгляд. По слоистому фону камня мастер вывел классический профиль женской головки в венке из  бледных роз, белую руку и снежно белого голубя на руке.
– Изумительная работа, не правда ли, синьорина. Древние мастера умели создавать безупречные изделия.
– Это древняя вещь?
– Да. Одни эксперты утверждают, что это античная камея, другие – доказывают, что перед нами лишь средневековая копия с более древнего образца. Изделие с древней Земли. Эта вещица числится во всех сколь-нибудь полных каталогах коллекционных украшений.
– Она дорогая?
– Безумно дорогая и безумно ценная. Чтобы передать её тебе, пришлось оформить гору бумаг. Иначе, передача не считалась бы законной.
– Странно, такая вещь и дарится случайному человеку.
– Зрительские симпатии, синьорина, непредсказуемое явление. Целые институты изучают его, миллионы тратятся на исследования, лучшие психологи заняты в этой сфере. И при этом, люди время от времени умудряются преподносить такие сюрпризы. Но как бы то ни было, вопреки воплям эстетов, мы всё-таки работаем для массового потребителя и «приз зрительских симпатий» – очень знаковая награда.
– Спасибо зрителям. Вещь очень красивая.
– Безусловно синьорина. Кстати, вам не кажется что вы в долгу у этих людей? Они полюбили вас всей душой, поверили вам, а вы их бросили из-за пустячной обиды.
– Какой обиды? – Лариса улыбнулась, пряча за улыбкой раздражение, вызванное воспоминанием о разговоре с Франческо.
– Из-за статьи. Кстати, автор уже пожалел о своей несдержанности и страдает сейчас от угрызений совести.
– Да причём тут та статья. Каждый имеет право на собственное мнение. Никто не обязан подделываться под меня.
Даррес смутился, отвёл глаза:
– Рад слышать это. Но тогда мне не понятно: что заставляет тебя прятаться?
– Повторяю, – вздохнула Лариса, – я не прячусь. Я устала и отдыхаю.
– Хорошо, а что вы намеренны делать после того, как отдохнёте? Чем намереваетесь заняться?
– Пока не знаю.
– Это не разумно. Успех, –  Даррес постучал пальцем по коробочке, – требует закрепления.
– В смысле…
– Мне поручено передать тебе предложение, от которого не стоит отказываться.
– В смысле?
– Контракт на съёмки в фильме. Составлен он так, что не вызовёт у вас ни малейшего возражения…
– Не сомневаюсь, – окончательно растерялась Лариса, – но Франческо…
– При чём здесь Франческо?
– Он обещал, что больше меня не примут ни в одну фирму…
– Так вот оно в чём дело! – Даррес резко рассмеялся, и столь же резко оборвал смех. – Лариса, ты умная, взрослая девушка. Как ты могла всерьёз принять пустую похвальбу такого болтуна?
– Между прочим, этот «болтун» старше меня почти на десять лет.
– Ах, если бы он был хотя бы на пять лет умнее вас, фреляйн. Короче, забудьте о нём. Франческо Габини, сын Александро Габини будет делать то, что велит ему его отец. Александро же, лично пожелал видеть вас в качестве главной героини готовящегося проекта.
– Всё это очень хорошо, – попыталась остановить собеседника Лариса, – но я действительно очень устала.
– Верю, – легко согласился Даррес. – В новом контракте учтён и этот пункт. Как ты смотришь на прогулку среди розовых деревьев по планете «Элате»? У тебя, кажется, проблема с визой?
– Никакой проблемы нет, – ответила девушка спокойно, но отхлынувшая от щёк кровь выдала её волнение.
– Разве? – с нажимом переспросил Даррес.
– Никаких, – повторила Лариса. Мысль о том, почему именно сегодня они получила желанный допуск, заставила побледнеть её ещё сильнее.
– Позволь не поверить…
– Напрасно, – голос девушки прерывался, но рука, когда она раскрыла паспорт, не дрожала. – Смотрите сами. Дело только за билетом. Но это вопрос времени.
– Действительно, – Даррес покраснел. – Но, может быть, тебе нужна не столько Элате, сколько…
– Герр Даррес, – адреналин пенил кровь, порождая ощущение удачи и счастливого куража. Случай опять вывез её тупика. Теперь главное: не упустит его. – Герр Даррес, – повторила она, – к чему ходить вокруг да около? Давайте контракт. Я внимательно прочту его и, если он действительно так хорош, как вы говорите, я, естественно, не стану поступать себе во вред.
– Я всегда верил в ваш разум, – с удовольствием, подвёл итог разговору Даррес, доставая из папки документ. – Право, ваше недоверие выглядит крайне странно. Фирма…
– До завтра, герр Даррес, – остановила его собеседница, забирая листки с текстом. – Где и когда мы завтра встретимся?
– Я заеду за вами за полчаса до начала рабочего дня.
– Хорошо, до свидания.
– До завтра, фреляйн, – во что бы то ни стало, Даррес пожелал оставить за собой последнее слово.
В номере пансиона, дотошно сравнивая текст нового контракта с предыдущим, Лариса сразу увидела, что различия между ними невелики и обоснованы. Удивительно, серьёзный документ, составленный по правилам юриспруденции и с использованием всех необходимых терминов, был абсолютно ей понятен. Сомнений быть не могло. Такой вариант она завтра подпишет не колеблясь.
Ночью, во сне Лариса увидела себя за штурвалом космического корабля. Рядом с ней в кресле сидел Виктор. Какого типа был корабль, Лариса не поняла. На то и сон. Но ощущения полёта, свободы и счастья, не рассеялись даже после  пробуждения. С пробуждением же, в голове девушки оформилась мысль о том, что для спасения Виктора ей необходим собственный корабль.
Даррес выслушал девушку с неодобрением. Она хочет иметь в личном пользовании космический корабль? Зачем. Просто хочет и всё? Ну, это уже пустой каприз. Нужна его помощь? Примерный разброс по ценам? Это уже проще. В виртуальной сети есть сведения обо всех товарах. Как найти? Может быть, сперва, лучше закончить с контрактом?
– Есть какие-то причины для спешки? – остановила его Лариса.
– Время – деньги…– начал отнекиваться мужчина, и напрасно.
– Ваше поведение противоречит контракту, согласно которому вы играете при мне роль дуэньи, оказывая мне помощь в житейских ситуациях и параллельно регулируя мои взаимоотношения с внешним миром, включая контакты с коллегами и прессой.
– Правильно. Как только вы подпишете договор, так оно и будет.
– Да, но свой договор вы уже подписали, а ваши обязанности перечислены именно там. Кстати, во время нашего прошлого сотрудничества, вы не слишком утруждали себя помощью, предпочитая роль контролёра.
– Довольно демагогии, сеньорита. Хозяева моей работой довольны, а ваше мнение…
– Зря вы так. Я могу обидеться и попросить, заменить вас другим человеком. Мне, честно говоря, всё равно с кем работать. Правда контракт тогда будет подписан не сегодня, а завтра, а время, как вы говорите, – деньги, – взгляд собеседника казалось, прожжёт её на месте, но девушка не смутилась. Она умела держать себя и в более острых ситуациях. Высказав угрозу и дав собеседнику оценить её, она же «подсластила пилюлю». – Герр Даррес, давайте рассмотрим ситуацию в новом ракурсе. Сейчас я, можно так выразиться, перехожу из группы дебютантов в группу звёзд. И если раньше я смирно слушала то, что говорят старшие, то теперь, по новому статусу, мне полагается иметь капризы и причуды. Я думаю, что вопрос этот лучше обговорить заранее, до контракта. С одной стороны, мне не нужны проблемы, ни для себя, ни для других, а с другой, стороны, я не хочу вступать в противоречие с новым имиджем. Согласитесь, такое поведение не способствует рекламе, – Лариса выдержала паузу, наблюдая, как смягчается взгляд собеседника. Мужчина, конечно, оскорблён до глубины души, но не станет же он из пустого самолюбия портить свою же карьеру. – Герр Даррес,  мне кажется, покупка мною космической яхты, поддержит романтическую нотку в моём сценическом образе. Думаю так же, что яхта должна быть упомянута в контракте. Как рекламный ход это должно понравиться зрителю. Надеюсь, вы понимаете, что начинать такой разговор с представителями фирмы можно только после, хотя бы общего ознакомления с моделями и ценами кораблей, –  выдержав паузу, достаточную, чтобы собеседник осмыслил её информацию, девушка закончила. – Уверена, мои доводы заслуживают внимания, и вы уделите мне полчаса вашего времени. Пусть даже, формально, наши отношения ещё не оформлены.
– Доводы ваши, конечно, в чём-то справедливы, – глаза Дарреса бегали, как мыши в поисках выхода из западни. – Мне бы не хотелось опаздывать в контору и… компьютер есть в моей машине.
– Да, я тоже не хотела бы заставлять людей ждать. Кстати, автопилот предусмотрен, кажется, во всех типах современных машин?
Подсказка пришлась кстати. Глаза её собеседника радостно блеснули, в голосе зазвучали нотки энтузиазма:
– Фреляйн Лора, а вы ведь мыслите на редкость по-деловому! Действительно, у нас полчаса абсолютно ничем не занятого времени. Будет правильно, если мы потратим его с пользой, а не в пустом молчании.
Разговор с представителем фирмы и юристом по форме точь-в-точь совпал с предыдущей беседой.  Первая реакция: «Что за бред и блажь!» Вторая: «Ну, если без этого никак нельзя…» И третья: «А что, собственно, меняется? Из-за чего мы спорим?!»
…………………………
Через три дня вся Ойкумена узнала, что новоявленная «Номинантка приза зрительских симпатий», Лариса Хименес отправилась в межзвёздное путешествие на собственной космо- яхте.
 Подержанный, добротный корабль на сто человек носил броское название «Роза мира». Внутренняя отделка его перестала соответствовать стандартам моды. Бывший владелец корабля уже подсчитал, что дешевле заказать новое судно, нежели перекраивать изнутри старое. Но, поскольку приборы и механизмы находились в идеальном состоянии, Лариса могла только радоваться чужим причудам. Красивый корабль, созданный для дальних перелётов, и простоявший большую часть своей жизни в элитном ангаре, очаровал девушку, как очаровывает мечта о свободе.
Лариса зашла в рубку, села в кресло и поняла, что вставать из него ей не хочется. Корабль казался девушке реальным воплощением её сна, овеществленной мечтой. Даже вопрос Дарреса, так похожий на утверждение:
– Подходит? – не смог разрушить властного очарования яхты.
– Подходит, герр Даррес. Спасибо вам за выбор – ответила она.
– Что вы намеренны делать теперь? – спросил человек уже мягче.
– Вернусь в пансион, соберу вещи. Нет смысла задерживаться. Время пошло, – ответила девушка, всё больше радуя собеседника своей покладистостью, – Когда взлёт?
– Если нет причин для задержки…
– У меня? Никаких, герр Даррес, но я, наверно, лечу не одна?
– Да, фреляйн, – согласился человек. – Но это пустяки. Сейчас – двенадцать часов дня, взлёт возможен не раньше четырёх утра. Для выполнения всех формальностей времени хватит с избытком.
С неохотой Лариса встала. Соскучившаяся по полётам яхта, казалось, не хотела отпускать её от себя.
– Скажите, герр Даррес, если я соберу вещи и сразу приеду сюда? Можно?
Впервые Даррес пытливо и внимательно посмотрел на собеседницу. Выражение глупой мечтательности на её лице, заставило недавнего репортёра снисходительно усмехнуться:
– Конечно, фреляйн Лора. Теперь эта яхта ваша. Почти ваша.
«Почти ваша», «полностью ваша» – какая разница, если это лишь вопрос времени?  Отдых, начавшийся в комфорте, продолжился ничуть ни хуже. На Элате, среди многих развлечений, Лора выбрала одно из самых экстремальных: «одиночное путешествие». Что-то вроде марш-броска через девственный лес планеты. Туристу полагалось следующее снаряжение: спальный мешок, запас обезвоженных консервов, нож и  особую печь – котелок. В ней, если верить рекламе, можно было приготовить в походных условиях не менее трёх тысяч разных блюд.
Так это было или не так, – Лариса не проверяла. В котелке она только кипятила воду, которой разводила концентраты. Запас воды был самой тяжёлой частью её снаряжения. Запас этот она пополняла или из встреченных водоёмов, или из «котелка», конденсировавшего образовывавшуюся при сгорании топлива влагу.
По правилам безопасности по маршруту Лариса шла не одна. Но два спутника, приставленные к ней туристическим агентством, в счёт не шли. Лариса в любой момент могла попросить их о помощи, но сами парни не имели права как-либо заявить о себе.
Маршрут для «прогулки» Лариса тоже выбрала сама. Ей пришлось лишь учесть одно пожелание своих работодателей: точку на карте, где путешествие должно было закончиться.
Первые два дня девушка шла не спеша. На третий день она начала постепенно увеличивать темп ходьбы. Ела она два раза в сутки и останавливалась только на ночёвку.
Элате чем-то напоминала Ларисе родную планету. Ни растительный, ни животный мир здесь не таили никакой опасности, климат был достаточно мягким. Розовые деревья – одна из главных достопримечательностей планеты, – Ларису просто очаровали. Росли они рощами. Из рекламы девушка знала, что каждая такая роща состоит из одного единственного растения. Все стволы в роще являлись мощными побегами, выросшими от единой корневой системы. Центральный, маточный ствол был всегда коряв и ветвист и, относительно, невысок. Чем дальше от него, тем ровнее поднимались стволы. По краю старых рощ они уже ничем не отличались он многометровых, ровных колонн, вздымающихся к солнцу над деревьями других пород.
Дерево-лес взрослело медленно, с трудом отвоёвывая место, отодвигая и вытесняя соседние растения. Рыхлую, волокнистую кору их легко прогрызали насекомые. Только поэтому леса Элате сохраняли пестроту. Листва жёлтого, зелёного, оранжевого, розового и даже небесно голубого цвета, придавала им ни с чем не сравнимый облик и просто радовала глаз.
Развлекаясь, Лариса забиралась на деревья с низко растущими ветвями, любовалась солнечными бликами, пробивающимися сквозь разноцветную листву, купалась во всех озерцах, которые попадались ей на пути. Не будь с ней спутников, она бы, пожалуй, большую часть пути прошла в облике зверя. Сытная еда с избытком покрывала все её энергозатраты.
Как бы там ни было, спутники, её стесняли. В первые дни Лариса чувствовала себя неуютно. Позже, втянувшись в путешествие, она смогла забыть о них и даже почувствовала себя почти свободной, но на пятый вечер, на берегу очередного, лесного озерца, она услышала позади себя вздох облегчения:
– Ну, слава Богу, наконец-то!
– Что там? – спросил его идущий следом товарищ.
– Озеро!
– Вы устали? – Лариса развернулась и с удивлением разглядывала своих спутников.
– Как сказать, мисс, – замялся парень. – Не то, чтобы я устал, но вы ведь всегда у озера делаете привал?
– Да, всегда. Но вы устали? – настаивала девушка.
– Нет, мисс, конечно, мы немного утомлены, но не настолько, чтобы обращать на это внимание.
– Почему? Если вы устали, то привал можно было бы сделать раньше…
– Нет, нет, мисс, не беспокойтесь, – вступился за своего товарища второй парень. – У него просто сорвалось с языка. Он совсем не устал. И никто из нас не устал. И, если вы считаете, что привал преждевременен, – то мы готовы следовать за вами и дальше.
Колеблясь, Лариса посмотрела на парней, на манящую прохладой гладь озера.
– Я хочу искупаться.
– Конечно, мисс, после такой прогулки это будет очень приятно.
На ночёвку, на этот раз, Лариса осталась на озере, хотя до темноты ещё было время. Вечером она подсела к парням. Те потеснились, но продолжали молча ужинать.
– Жаль, что нельзя разложить костёр, – вздохнула Лариса, лишь бы что-то сказать и, на самом деле, пожалела об этом. Языки живого пламени обладали неодолимым притяжением. Об огне она скучала чуть не на каждом ночном привале. К сожалению, законы Элате строго запрещали разводить костры в лесу, в местах, для этого не оборудованных.
– Действительно, жаль, – согласился один из парней. Лариса даже не знала их имён. Никто не счёл нужным представить их друг другу. – Но закон строго запрещает это.
– Я знаю, – ответила Лариса и, решив, что вступлений было достаточно, перешла к главному. – Вы очень устаёте?
– А вы, мисс? – Вопросом на вопрос ответил всё тот же парень.
– Я? Конечно. Но именно это мне нравится.
– А нам, мисс, – просто ответил парень, – нравится иметь работу. Платят же нам за то, что мы обеспечиваем вашу безопасность здесь, в лесу. И если вам нравится чувствовать себя усталой, то мы не должны портить вам это, достаточно невинное удовольствие. Не обижайтесь, мисс. Поверьте, мне очень стыдно, что я не сумел совладать с собой и позволил тем словам сорваться с языка.
– Но ведь вы устали…
– Не на столько, чтобы стонать и хныкать.
Не зная, что можно на это ответить, Лариса промолчала, спросила, резко меняя тему:
– А как вы оказались на этой работе?
– Друг устроил. У меня ведь никакой специальности. Только хорошая физическая подготовка. А вот вы, мисс, где научились так ходить?
– Мы с братом увлекались. Ещё детьми. Самым трудным тогда было объяснить своё отсутствие родителям.
– Понятно, избытка продуктов и толкового снаряжения у вас просто не могло быть.
– Да, мы путешествовали налегке. Сейчас я нагружена больше.
– А как вы стали актрисой?
– Случай и хороший друг.
– Понимаю…
– А кем вы работали, перед тем, как устроились в туристическую фирму?
– До работы я служил в армии. В космопехоте.
Невольная гримаса исказила губы девушки, и в голосе её собеседника прорезалась такая же невольная обида:
– Мисс не любит космопехоту? Понимаю. Грязные, неотёсанные драчуны. Только, не будь нас, кто бы защищал наш мирный сон?
Отповедь эта Ларису почему-то удивила, и она ответила с неменьшей обидой:
– Между прочим, мой брат – механик на космокорабле и рискует он ничуть не меньше космопехов. Все знают, что когда корабль взрывается, – гибнут все.
– Простите, мисс, – виновато улыбнулся парень, смягчаясь. – Я понял вас. Космопехи и мех служба традиционно не ладят. А вы, конечно, на стороне брата?
Лариса молча кивнула.
–  Понятно, мисс. А на каком корабле служит ваш брат? – спросил парень, уже заинтересованно.
– На «Канопусе»…
– На «Канопусе»?! – переспросил собеседник, странно растягивая слово по буквам и переглядываясь с напарником. – Но на космокораблях типа «Канопус» летают только конфедераты?!
– Конфедераты, – подтвердила Лариса, понимая, что сказала лишнее. – Ну и что? Да, я родилась на планете конфедерации, на «Раре» и мой брат служит механиком на «Канопусе». Что с того? Я здесь не тайком. У меня виза и те, кто следит за вашей безопасностью, прекрасно о моей биографии осведомлены.
– Я не сомневаюсь в этом, мисс. Тем более, вы – актриса и…
Больше разговоров с парнями Лариса не заводила. О чём? Короткий диалог словно открыл ей глаза, заставил увидеть вещи, которые раньше просто не задевали её внимания. Не так давно её спутники служили на военных космокораблях. Один из этих кораблей, прокравшись к её родной планете, обстрелял патрульный космокорабль и чуть не погубил её брата. Парни вполне могли быть там. Но, точно так же, они могли служить на патруле, защищавшем планеты федератов от нападения извне. Кто они? Люди с другой стороны? Но тогда где эти стороны, и на какой из них находится она? Ведь, было время, с Герардом Айером они стояли по разные стороны. И федераты там были совершенно ни при чём.
Впрочем, этические проблемы не повлияли на главное изменение. Оставшийся путь Лариса прошла с оглядкой на спутников. К месту назначения они и так пришли на сутки раньше срока. К чему выдавать себя нечеловеческой скоростью шага? Глупо.
На освобождённом от леса пригорке стоял рубленный из розового, ошкуренного кругляка дом. Он весь светился чистотой свежеотполированного дерева. Только вблизи Лариса поняла, что чистота это сохраняется исключительно под толстым слоем прозрачного, как стекло, лака. На розовом фоне пенилось белое кружево высокой лестницы и перил. Фиолётово – чёрные прямоугольники оконных рам и карнизы придавали строению необходимую строгость.
Лариса долго любовалась домом издали, подошла к двери, намереваясь постучать, но дверь распахнулась перед ней сама собой. Гостью приветствовала симпатичная девушка в тёмном, узком, закрытом платье, белом переднике и белой наколке на пышно взбитых, но отнюдь не пышных от природы волосах. «Добрый день, мисс Лора. Ваши комнаты готовы».
Больше часа Лариса отмокала в ванной, после чего сразу  завалилась спать и спала до следующего утра. Проснулась она рано. Выспалась. Девушка быстро привела себя в порядок и спустилась вниз, в холл. На лестнице она встретилась с одним из сопровождавших её парней. Поспешно сдвинувшись к перилам, Лора уступила ему дорогу. Молодой человек с такой же поспешностью вжался в стену. Несколько минут они опасливо следили друг за другом. Парень первым нарушил молчание:
– Почему вы боитесь меня, мисс Лора. Мы не воюем с женщинами. Да и вашего брата я предпочёл бы иметь другом, а не врагом. Не поверю, что вы такая трусиха.
– Я не трусиха, – серьёзно ответила Лариса, отступая от перил. – Просто я слишком привыкла всем уступать дорогу.
– Вы не похожи на других клиентов, – согласился парень. – Но я всё равно боюсь вас. И знаете почему?
– Почему?
– Потому, что вы можете рассказать моим хозяевам о моих оплошностях. О том, как я уставал на переходах, что я, возможно, сражался против вашего брата, и даже то, что я сейчас помешал вам спуститься с лестницы.
– Мне никто не помешал и… я не ябеда. Забудьте. Никаких оплошностей вы не совершали.
Парень смотрел ей прямо в глаза. Ответный взгляд девушки был столь же прям:
– У вас мужской взгляд, мисс Лора. Но будьте осторожны. Не совершайте ошибок сами.
– Чего мне бояться?
– Ловушек, провокаций. У нас это любят. Перед маршрутом меня предупредили, что вы из этих, что за вами нужно приглядывать. Они врали. Вы на них ни в чём не похожи. Вы – настоящая, как в кино. Поэтому, прошу, будьте очень осторожны.
– Спасибо, – тихо ответила Лариса. Спасибо, я поняла свою ошибку и я не проговорюсь. Да, я уступаю всем дорогу, но молчать я умею.
Странный разговор. И продолжение его оказалось не менее странным.
– О чём беседа, мисс? Не надумал ли Карл зажать вас, напоследок?
– Да, ладно тебе, Дени, – смутившись попытался остановить товарища Карл.
– Пальцем в небо, парень! Пальцем в небо! – резко вклинилась в неприятный для неё диалог Лариса. – Я встретилась с Карлом на лестнице и захотела поблагодарить его за работу.
– Поблагодарить? За что же, мисс? За то, что из-за него вы сбросили темп? Если бы не он, мы, должны были прийти сюда на сутки раньше.
– Должны? – быстро отреагировала на ошибку Лариса. – Когда и кому я успела задолжать? Почему я должна выкладываться сверх своих сил на прогулочном маршруте? Я шла со скоростью, которую считала для себя приемлемой.
– Мне показалось, что вы, мисс легко бы справились с маршрутом и за меньшее время…– сбавил тон парень, но в вопросе её Лариса расслышала нечто вкрадчивое и потому опасное.
– Зачем? – Вопрос прозвучал без каких-либо эмоций, но внутренне девушка напряглась, догадавшись от какой ловушки спасла её случайно услышанная жалоба спутника. Она и так прошла маршрут слишком быстро для среднего человека.
– Не знаю… Чтобы доказать…
– Кому и что? – не уступала девушка, а, так как собеседник её счёл за лучшее промолчать, перенесла внимание на первого парня. – Карл, ты спрашивал об автографе? Принеси что-нибудь. Я подпишу.
– Я сейчас принесу майку, – подхватил её реплику парень. – И маркёр прихвачу. Несмываемый.
– Мы вообще-то на службе, – начал Дени, но девушка опять окоротила его:
– Я тоже, и раздавать  автографы всем, кто попросит об этом – часть моей работы. Работы на имидж. Так что, – широко, по киношному улыбнулась Лариса, – не стесняйся право. Неси открытку, журнал, майку… что хочешь. Я всё подпишу.
– Спасибо, мисс, – Дени широко улыбнулся, но, обострённым зрением, девушка ясно различала ярость и досаду, кроющуюся в глазах парня. Впрочем, что за беда? Спасибо Карлу за напоминание, а то из-за прогулки она начала забывать о том, что находится на территории враждебного государства.
Занятая грустными размышлениями на тему: друг – враг – союзник, Лариса бродила по дому. Кстати, кого из знакомых ей людей можно зачислить хотя бы в союзники? Только Карла, пожалуй. Немного.
Из коридора, через распахнутую дверь, Лариса увидела плиту и развешанную по стене посуду и невольно заинтересовалась. Несомненно, это была кухня, но как непривычно она выглядела!
Современная и универсальная кухонная плита соседствовала здесь со странными приспособлениями, по виду, дошедшими  до настоящего времени из самой далёко древности. Дикий камень, из которого эта печь была создана, крючья, вертела и решётки внутри её напоминали об исторических фильмах. Столь же парадоксально смотрелись современная посуда в застеклённых шкафчиках и медная утварь, развешанная по стенам. Горничная как раз натирала кухонной салфеткой горшок с полки, от чего, он приобретал поистине золотой блеск.
Лариса, заинтересовавшись происходящим, тронула пальцем пасту в баночке, взяла из стопки новую салфетки и попробовала потереть помутневший бок, стоявшей тут же, на столе, кастрюли. Девушка заметила её, попыталась остановить:
– Вы испачкаете руки, мисс Лора, не надо…
– Как твоё имя? – спросила Лариса, продолжая начатое.
– Глория – Энн, мисс Лора.
– Так вот, Глория – Энн, – отполированный бок кастрюли засиял первозданным блеском, – я в своей жизни вымыла и вычистила столько посуды, что ещё пара плошек ничего не изменят.
– Но ваши руки, мисс Лора, – отступила Глория. – Паста очень едкая. Наденьте хотя бы перчатки. – Руки девушки действительно защищал тонкий, прозрачный пластик.
– Спасибо, мисс Глория, – с благодарной улыбкой кивнула собеседнице Лариса. – Вы правы. Руки надо беречь.
Лариса ополоснула руки от пасты и натянула поданные горничной перчатки. При её способности к восстановлению тканей, даже самые едкие реактивы не могла повредить рукам оборотня. Но к чему привлекать к себе ненужное  внимание?
Медная утварь на полках сияла, как солнышко и Лариса, додраивая последнюю сковороду, спросила:
– Мисс Глория, вы не подскажете: когда в этом доме подают завтрак?
Девушка растерялась  и потому заговорила неуверенно:
– Простите, мисс Лора, время завтрака ещё не настало. Расписание  есть в каждом номере, но, поскольку, вы сейчас – единственная постоялица …
– То ничего не случится, если мы сейчас сами что-нибудь приготовим на скорую руку?
– Да, мисс Лора, я сейчас…
– А почему вы? Почему не я? Мисс Глория – Энн мне скучно без дела. Почему мне не сделать что-нибудь полезное, раз это  развлекает меня?
Слова у Ларисы всегда сопровождались действием. Так и сейчас. Она открыла холодильник и оточенным взглядом домашней хозяйки оценила запасы на предмет: что из них можно приготовить и сколько времени это приготовление займёт. Следующий шаг: выбрать из возможного – желаемое, был не так сложен. Лариса сноровисто выложила на кухонный стол продукты: масло, ветчину, яйца, сыр, помидоры, зелень. Давненько она не готовила яичницу со всем, всем, всем.
– Мисс Лора, – успела лишь вклиниться в процесс горничная. – Продукты полагается взвесить…
– Будет сделано. Кстати, а как называется ваша гостиница?
– «Уединенный приют», мисс. Здесь обычно селятся люди, ищущие уединения.
– И много таких?
– Много, мисс. Свободная комната здесь – редкость.
– Хорошенькое уединение, –  засмеялась Лариса. – А почему сейчас здесь так пусто?
– Они забронированы, мисс. Гости должны начать прибывать завтра.
– Это интересно. Значит, мисс Глория – Энн, завтра такой завтрак будет уже невозможен?
– Думаю, что да, мисс Лора, – согласилась горничная.
– Следовательно, сегодня мисс Глория – Энн нам с вами следует насладиться им сполна, – подвела Лариса итог, выкладывая получившуюся пёструю смесь из сковороды на две тарелки. Чайник на плите уже начал призывно посвистывать.