Халва

"Воспоминания о маленькой девочке из далёкой Сибири".


  Дед Семён был строгим дедом. Строгим и жадным.
  Мы приехали на юг из Сибири, в 50-х годах прошлого века - мама и нас четверо - я, самая младшая и самая отчаянная, сестрёнка и два братишки. Жить было негде, вот и приютили нас дед с бабушкой. Помню, что ходили мы вечно голодные, не ожидая особой милости от природы.
  Помню яркий момент из той прошлой полуголодной жизни.

  За столом сидит дед и жрёт халву, отламывая куски руками и жадно запихивая их за свои дряблые щетинистые щёки, жуя и кряхтя от натуги. Мы, как стайка облезлых воробьёв, жмёмся в уголочке под иконками. Бабушка стоит у деда за спиной и, как и мы, молча облизывается. Дед продолжает уплетать халву своим ненасытным полу-беззубым ртом. На стенке тикают ходики, отсчитывая бесконечные секунды ожидания чуда. Но - чуда не случается. Дед Сэмэн, как звала его бабушка, на нас не реагирует, а продолжает с особым садизмом поглощать халву - кусок за куском, кусок за куском.
  И тут на меня что-то нашло, набросилось, свалилось с неба, ошарашило и понесло!!! Я подбежала к столу, отломила от куска половину и, набив полный рот, бросилась прочь из хаты! "Будь что будет!" - думала я, на бегу глотая халву, почти не пережёвывая, пусть хоть убьёт!
 Выбежав на улицу, я спряталась под крыльцом в ожидании неминуемой расплаты. Через мгновение выбежал дед, зажав в пожелтевшем кулаке самодельный кнут. Я зажмурила глаза, проглотила последний кусок халвы и приготовилась держать удар, как вдруг на моё счастье между мной и дедом выросла стройная фигурка моей матери - отважной и отчаянной женщины. Дед откровенно её побаивался. Посмотрев ей в глаза, он, поджав хвост, то есть кнут, молча побрёл обратно в хату. На этот раз пронесло, подумала я, с благодарностью и восхищением глядя зарёванными глазками в ясные и любящие материнские глаза.

  Вкус той халвы я запомнила на всю жизнь!