В. Дорожкина. Бессмертные не умирают. Г. Державин

Золотой век
на литературной карте Тамбовского края



Жизнь и творчество Г. Р. Державина. Тамбовский период

Державин умер!.. слух идет,
И все молве той доверяют.
Но здесь и тени правды нет:
Бессмертные не умирают.

Так писал в стихотворении «На кончину Г. Р. Державина» его современник  Василий Васильевич Капнист.
О поэте и государственном деятеле Гавриле Романовиче Державине написано немало: известны книги о нём Владислава Ходасевича (Державин. М, 1988), Олега Михайлова (Державин. Романтизированное описание исторических происшествий и подлинных событий, заключающих в себе жизнь Гаврилы Романовича Державина. ЖЗЛ. М., 1977), тамбовских авторов Евгении Авдошенко (Поэт Г. Р. Державин в Тамбове. Тамбов, 1962), Ивана Елегечева (Губернатор. Воронеж, 1987), Владимира Селивёрстова (Державин – правитель тамбовский. Тамбов, 2006), Юрия Мещерякова (Гавриил Романович Державин. Тамбовский период деятельности. Тамбов, 2006), с разных сторон осветивших его жизнь и творчество. Но самой фундаментальной работой, бесспорно, считается книга академика Якова Карловича Грота «Жизнь Державина», написанная на основе многочисленных архивных документов. Грот подготовил и издал в 1864 – 1883 годы в Санкт-Петербурге 9-томное собрание сочинений Державина с наиболее полной его биографией. В 1997 году московское издательство «Алгоритм» выпустило её отдельной книгой.
В главе «Общий взгляд на Державина» Я. Грот говорит о том, что «при жизни Гаврила Романович пользовался заслуженной славой поэта и сановника». И если иногда появлялись «пасквили на некоторые обстоятельства его служебной деятельности», то против его литературных заслуг не выступал никто. Правда, за оду «Фелица» поэту досталось основательно, но не как за художественное произведение, а как за «предмет» чрезмерного восхваления императрицы – с одной стороны, и убийственной критики сановников – с другой.
Да, Державин был славой, вершиной XVIII века. Им восхищались, его боготворили, ему подражали. Представить себе русскую литературу без Державина просто невозможно. Однако с середины XIX столетия он всё больше уходит в тень, его поэзию считают устаревшей. Возможно, что начало критическому отношению к произведениям Державина положил В. Г. Белинский, который в 1840-х годах «выставил» слабые стороны их, отмечая «преобладание дидактики, отсутствие художественности в отделке и примесь риторики». А уже в 1850-е годы на Державина ополчилась почти вся тогдашняя печать. «Выходки против Державина, - отмечал Я. Грот, - сделались любимою темой журнальных критиков, хотевших прослыть передовыми людьми; не без злорадства пользовались они всяким случаем, чтобы кстати и некстати бросить грязью в сверженного идола…».
Но Державин, с присущей ему откровенностью и чистосердечием описывая свою жизнь в изданных «Записках», сам дал немалый повод для нападок на него. И в то же время он, сделав мудрый вывод: «Потомство – грозный судия», заключает:
Брось, мудрец, на гроб мой камень,
Если ты не человек.

В ХХ веке, особенно в последние его десятилетия, Державин вновь привлёк к себе внимание поэтов, литературоведов, читателей. Его именем называют улицы, учебные заведения, ему ставят памятники, проводят научные конференции, посвящённые его жизни и творчеству.
Гаврила Романович Державин родился 14 июля 1743 года в деревне Сокура Казанской губернии в бедной дворянской семье. Настоящего домашнего воспитания и образования, как было принято у дворян, он не получил: у родителей не было средств на содержание воспитателей и учителей. Вскоре умер отец, и жизнь стала ещё тяжелее. С большим трудом удалось матери устроить сына в только что открывшуюся в Казани гимназию, директором которой был Михаил Иванович Верёвкин, ставший впоследствии драматургом и переводчиком. Он старался привить своим ученикам любовь к литературе. Заметив незаурядные способности Державина, он всячески поощрял их.
Но окончить гимназию будущему поэту не удалось: пришёл срок отбывать воинскую повинность, и тут обнаружилось то, что стало первым ощутимым ударом для Державина: то ли по недоразумению, то ли по какой другой причине, он «не был записан в воинскую службу с малолетства», как того требовал указ Петра I. И воинскую службу пришлось отбывать солдатом в Преображенском полку. Державин выполнял самую чёрную работу, а в свободное время читал, сочинял стихи.
Характер у Гаврилы Романовича был нелёгкий: он отличался горячностью, несдержанностью, отчего сам часто страдал. Из его биографии известен такой случай. Однажды он, будучи в Москве по делам службы, возвращался в Петербург; его задержали на карантинной заставе, так как в это время была эпидемия чумы. Узнав, что препятствием для дальнейшего продвижения стал его багаж – сундучок с рукописями – Державин тут же сжёг его. А в сундучке хранились его стихи, переводы. Так и не дошли до читателей ранние произведения поэта…
Выйдя в отставку, он серьёзно занялся литературным творчеством.
Успех Державину-поэту принесла ода «Фелица», посвящённая Екатерине II, которую автор называл «просвященной матерью Отечества». Императрице ода понравилась, но высмеивавшиеся в произведении сановники возмутились, особенно князь Вяземский, узнавший себя в строках: «Иль, сидя дома, я прокажу, играя в дураки с женой». На Державина посыпались жалобы. Конечно, Екатерина II старалась не давать его в обиду, но от двора сочла нужным удалить: поэт был отправлен в Олонецкую губернию. Однако там на посту губернатора он продержался недолго: честный, неподкупный гражданин, он, вскрывая преступления должностных лиц, вскоре нажил себе врагов и вынужден был покинуть Олонецкую губернию.
Похожая судьба ожидала Державина и в Тамбовском крае, куда указом Екатерины II от 15 декабря 1785 года он был назначен руководителем наместничества. Тамбовской губернии тогда ещё не существовало, она была образована только в 1796 году, поэтому Державин был наместником, а не губернатором, хотя часто его именно так и называют.
Не сразу после выхода указа приступил к своим обязанностям Гаврила Романович. В «Записках» он отмечает, что ему ещё раз пришлось возвращаться в Олонецкую губернию с целью: «так сдать или к сдаче приготовить, чтоб после… прицепок или взыскания не было». В Тамбов он прибыл в начале марта 1786 года. Несмотря на то, что, по словам самого Державина, он нашёл новое место своей службы «в крайнем расстройстве», Тамбовский край понравился ему гораздо больше, чем Олонецкая губерния, и впоследствии Гаврила Романович называл тамбовский период своей жизни счастливым  временем.
Просвещение на Тамбовской земле заявило о себе по-настоящему именно с приездом сюда Державина, искренне заинтересованного в развитии культуры края. При нём открылись: Главное народное училище, переименованное при Александре I в Губернскую гимназию; народные училища в Козлове, Лебедяни, Моршанске и других местах. Наместник с целью познакомить «тамбовское захолустье», как он сам потом об этом писал, с произведениями русского классицизма и приобщить тамбовцев к новому для них зрелищу организовал в Тамбове первый народный театр. При Державине заложено начало типографского дела, которое внедрял в тамбовскую жизнь великий преобразователь культуры этого края по собственной инициативе, без всякого вмешательства государственной власти. Здесь выходила одна из первых в России провинциальных газет – «Губернские ведомости» (название даётся по П. Н. Черменскому).
В разных краеведческих изданиях газета называется по-разному. В книге А. Чернова и А. Головашина «Тамбовское печатное слово» (Воронеж, 1986) читаем: «Первый номер “Тамбовских известий” вышел, вероятно, 1 января 1788 года, так как 4 января Г. Р. Державин уже отправляет Гудовичу письмо с сообщением об этом знаменательном событии в жизни губернии…» (с. 18).
Б. Илёшин в книге «Литературные тропинки отчего края» (М., 1986), над которой он, по его словам, работал, используя материалы архивов Москвы и Ленинграда (речь идёт о 1980-х годах), пишет: «В 1788 году начала издаваться (не где-нибудь, а в провинции!) газета “Губернские ведомости”, в которой, как свидетельствует Державин, печатались “известия о проезжих через губернию именитых людях и командах и о ценах товаров…”» (с. 20).
Приведём ещё несколько цитат из солидных изданий: «Благодаря помощи Новикова в начале 1788 года “Вольная тамбовская типография” начала свою работу. Она не ограничивалась печатанием казённых бумаг и стала подлинным культурно-просветительным центром тогдашнего Тамбова. Здесь печаталась газета “Губернские ведомости” (П. Н. Черменский. Прошлое Тамбовского края. Тамбов, 1961, с. 69). 
«Вскоре из Москвы явилось всё нужное для типографии, и предписания стали печататься. Кроме того, заведены были “Губернские ведомости”, в коих сообщалось о проезжих именитых людях, о проходе воинских команд, цене на хлеб и на товары первой необходимости…» (Олег Михайлов. Державин. Серия ЖЗЛ. М., 1977, с. 169).
«Открыта газета “Губернские ведомости”, для чего в Тамбове заведена вольная типография для печатания в газете указов правительствующего сената, именных указов и прочих сообщений…» (Иван Елегечев. Губернатор. Воронеж, 1987, с. 196).
Кроме официальных бумаг в типографии печатались и литературные произведения: переводы с немецкого и французского, которыми занимались, по просьбе наместника, просвещённые тамбовские дамы - Елизавета Корнильевна Нилова и Варвара Васильевна Голицына; оды Державина, его «Пролог на открытие в Тамбове народного училища», «Речь, говоренная Захарьиным…» и другие сочинения.

Необходимо внести ясность в авторство речи, которую произнёс однодворец Пётр Михайлович Захарьин (1744 – 1799; по др. данным, 1750 – 1810) при открытии Главного народного училища в Тамбове. Некоторые краеведы считают, что сам Захарьин и написал эту речь. В книге «Жизнь Державина» Я. Грот специально оговаривает следующий факт: «Дело в том, что автором речи, произнесённой Захарьиным, был сам губернатор. За несколько дней до открытия училища однодворец вызвался быть при этом случае оратором и действительно написал было речь, но она оказалась никуда не годною. Тогда Державин взялся за труд сам и, велев Захарьину прийти к себе накануне торжества рано утром, продиктовал ему речь…» (с. 300). Подробно об истории написания «Речи» рассказано самим Г. Р. Державиным (Державин Г. Р. Избранная проза. М.,1984, с. 106 – 108).
До сих пор нет ясности и в написании имени Державина: Гаврила или Гавриил? Автор использует первый вариант, как наиболее обоснованный: именно так (хотя в некоторых письмах он именует себя и Гавриил, и Гаврил, и Гаврило) называл себя сам Державин (см.: Избранная проза. М., 1984). В указанной книге Я. Грота читаем: «…для нас важно… сведение о времени женитьбы отца поэта: оказывается, что он женился 36 лет от роду… то есть почти ровно за девять месяцев до рождения старшего сына, Гаврилы…» (с. 21); «Гаврила выучился читать уже по пятому году…»; «Рано началась для маленького Гаврилы кочующая жизнь…» (с. 23). А вот несколько официальных документов, приведённых Гротом в книге: «Когда Державину минуло семь лет, он находился с отцом в Ставрополе и в годовщину дня своего рождения, 3-го июля 1750 года, вместе с братом был представлен в местную провинциальную канцелярию, а в следующем августе месяце они “смотрены” в оренбургской губернской канцелярии. В выданном оттуда отцу их паспорте сказано, “что Гаврила по седьмому, а Андрей по шестому году уже начали обучаться своим коштом словесной грамоте и писать…”» (с. 24); «Куратор приказал напечатать в “Московских ведомостях” имена лучших учеников Казанской гимназии, и в № 64, от 10 августа 1759 г., мы читаем между прочим: “Наиприлежнейшими себя оказали и отменную похвалу заслужили: гвардии капрал Николай Левашёв, гвардии ж солдат Сергей Полянский и ученик Пётр Лазарев. Равным образом и нижеописанные ещё за свою прилежность, успехи и доброе поведение похвалы достойными нашлись, а именно: Василий и Дмитрий Родионовы, Пётр Нарманский, Гаврила Державин, Алексей и Пётр Норовы”» (выделено Я. Гротом; с. 37); «При записывании Державина в Преображенский полк ему изготовлен был паспорт, по которому он мог пробыть в гимназии только до наступления 1762 года и который с тех пор оставался в полковой канцелярии… Пётр III, замышляя поход в Данию одновременно с продолжавшеюся Семилетней войной, приказал потребовать на службу в полки всех отпускных. Вследствие этого-то пришла в гимназию бумага и о Державине… И вот директор Савич получил следующую просьбу:
“В Казанские гимназии:
лейб-гвардии Преображенского полку
солдата Гаврилы Державина
Доношение…”»
(И далее – текст самого «доношения» о выдаче аттестата и паспорта для проезда в Санкт-Петербург).
Под таким же именем - Гаврила Романович - Державин значится в Краткой литературной энциклопедии (Т. 2, М., 1964, с. 596), в уже упомянутой книге о Державине О. Михайлова, в книге Б. Илёшина «Литературные тропинки отчего края» (М., 1986, с. 7 – 23); в Энциклопедии для детей (Т. 9: Русская литература, ч. 1, М., 1988, с. 660); в Популярном энциклопедическом словаре (М., 2002, с. 388); в Универсальном энциклопедическом словаре (М., 2002, с. 380), а также в учебно-справочных пособиях для школьников и словарях, изданных в последние годы: И. О. Родин, Т. М. Пименова. Литература. Учебно-справочное пособие (М., 2004, с. 229); Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь (М., 2004, с. 173). В Биографическом энциклопедическом словаре, выпущенном в 2001 году научным издательством «Большая Российская энциклопедия», справка о Державине даётся с двойным написанием имени: «Гавриил (Гаврила) Романович Державин» (с. 206).
Деятельность наместника на ниве культуры и просвещения, давшая в короткий срок зримые результаты, заложила прочный фундамент для дальнейшего развития края, послужила толчком для пробуждения многих умов. Работа Державина  не ограничивалась, конечно, только открытием народных училищ, театра, типографии, хотя сам факт, что Гаврила Романович первым проявил заботу об образовании и воспитании молодёжи Тамбовского края, достоин памятника и вечной памяти. Но он много сделал для улучшения дорог и построек, мечтал наладить судоходство по реке Цне. И лишь недоброжелательство местной знати, способствовавшей тому, что Державин вынужден был в конце декабря 1788 года покинуть Тамбов, не позволило ему довести до конца все замыслы и планы не только в деле народного образования и культуры, но и в промышленном строительстве.
За время пребывания в Тамбовском крае Г. Р. Державин написал: оды «Желание зимы», «На смерть графини Румянцевой», «Осень в селе Зубриловке» («Осень во время осады Очакова»), «На посещение в Тамбове типографии епископом Феофилом», «Торжество восшествия на Престол ЕЁ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ЕКАТЕРИНЫ Второй, отправленное в ТАМБОВЕ 1786 года июня 28 дня»; «Пролог на открытие в Тамбове театра и народного училища» и др.
Оду «Желание  зимы»(1787) Державин назвал «площадной пьесой»; написал он её «в шутку над тамбовским литератором П. М. Захарьиным, которого безуспешно удерживал от пьянства». Далеко не бездарный писатель, прославившийся прежде всего «Речью…», произнесённой на открытии в Тамбове Главного народного училища, Пётр Михайлович Захарьин страдал «слабостью к спиртному». Наместник всеми силами удерживал его от этого, приобщил к литературной жизни края, выхлопотал ему пенсию. Прочная известность Захарьина как писателя связана с «Арфаксадом», имеющим подзаголовок «Халдейская повесть».
Уже слова посвящения к оде «Желание зимы» настраивают читателя на шутливое восприятие её содержания: «Его милости разжалованному отставному сержанту, Дворянской Думы копиисту, архивариусу без архива, управителю без имения и стихотворцу без вкуса».
В начале оды автор рисует во всей неприглядности Осень как символ ненастья, слякоти, грязи, вызванных богом ветров Эолом, «ударившим на кабаке Борея (бог северного ветра) в нюни (губы)». От этого удара (от вяхи), «узря ту Осень шутку… драться нудит…», то есть подстрекает, понуждает Эола и Борея разойтись ещё больше, а сама «Дожди, как реки прудит,/ Плеща им в рожи грязь,/ Как дуракам смеясь…».  Но через некоторое время в «убранстве козырбацком (в нарядном кокошнике) катит в санях Зима…». Поэт призывает Зиму, символ чистоты и нового убранства природы, усмирить Эола, помирить его с Бореем, чтобы Осень, которую автор называет «злой бабой», «не шлендала» (не шлялась) по кабакам и «не кутила (не устраивала) драк…». Обращаясь непосредственно к Захарьину, Державин не только в шутку, но и с досадой говорит:

Строй пунш твоей рукой,
Захарьин! Пей и пой.

И просит его петь не «стихеры», то есть стихи религиозного содержания, которые не пристало сочинять и петь в нетрезвом виде, а «ширень да вирень…», «лист, братцы, трава…» - кабацкие песни. И в отчаянье и безнадёжном стремлении оторвать Захарьина от пагубной страсти, поэт с горечью восклицает: «О, пьяна голова!..».
Стихотворение «На смерть графини Румянцевой» (1788) обращено к княгине Е. Р. Дашковой, участнице июньского переворота 1762 года, в результате которого императрицей стала Екатерина II; в 1783 – 1796 годы Дашкова была президентом Российской Академии. Поводом к созданию произведения стали два события: смерть графини, статс-дамы, фрейлины русских императриц М. А. Румянцевой, матери полководца П. А. Румянцева-Задунайского, и своевольный поступок сына Дашковой, который тайно от матери женился на «небогатой дворяночке». Как писал Г. Р. Державин, это привело Екатерину Романовну «в крайнее огорчение». Поэт просит её не сокрушаться, не проводить жизнь в тоске. Не всегда же, убеждает её он, льют дожди из чёрных облаков, не всегда природа бывает грустной; нельзя и человеку поддаваться постоянному унынию:

Престань! И равнодушным оком
Воззри на оный кипарис,
Который на брегу высоком
На невские струи навис
И в мрачной тени под покровом,
Во дремлющих своих ветвях,
Сокрыл недавно в гробе новом
Румянцевой почтенный прах.

Державин даёт блестящий портрет графини, прожившей почти сто лет:

Она блистала
Умом, породой, красотой,
И в старости любовь снискала
У всех любезною душой…

Жизнь Румянцевой была нелёгкой: она потеряла супруга, детей, друзей, испытала и доброе, и злое, но всегда с достоинством и честью «монархам осьмерым служила»:
И зрела в торжестве и славе
И в лаврах сына своего;
Не изменялась в сердце, нраве
Ни для кого, ни для чего…

Графиня покинула сей мир, продолжает поэт, вновь обращаясь к Дашковой, но «именем своим прекрасным» она ещё живёт. Державин  описывает заслуги и добродетели самой Екатерины Романовны, которая «не ищет высшей власти и первою в вельможах быть», у которой «совесть права». «Какого же, коль телом здрава, / Ещё желаешь ты добра?» - вопрошает он. И утешает княгиню, уверяя в том, что сын её «С победой, с славою, с женою, / С трофеями приедет в дом…». А если невестка не имеет «знатности и злата», то у неё есть другое, более значительное богатство: она добра и благонравна. Призывая Дашкову к терпению, Державин говорит о том, что ещё с незапамятных времён многие «сносили ссылки, казни, смерть». «Не должно ли и нам терпеть?» - этот вопрос звучит уже не только для Дашковой, а для каждого человека.
Будучи тамбовским наместником, Г. Р. Державин с супругой часто бывал в селе Зубриловке, где жила племянница Г. А. Потёмкина В. В. Голицына, муж которой князь С. Ф. Голицын участвовал в осаде турецкой крепости Очаков. Когда из армии долго не было вестей, Державин, как бы в утешение княгини, написал оду «Осень во время осады Очакова» (1788); первоначально она называлась «Осень в селе Зубриловке» и под этим названием была напечатана в Тамбовской вольной типографии.
Опять, как и в «Желании зимы», Державин описывает Осень, упоминая бога ветров Эола, который «с цепей чугунных из пещер» спустил бога северного ветра Борея. «Борей на Осень хмурит брови / И Зиму с севера зовёт». Но пока ещё время медлит с наступлением холодов, и поэт даёт нам возможность насладиться прекрасной картиной золотой осени, в которой мы узнаём дорогие нашему сердцу картины тамбовской природы:

Уже румяна Осень носит
Снопы златые на гумно,
И роскошь винограду просит
Рукою жадной на вино.
Уже стада толпятся птичьи,
Ковыль сребрится по степям;
Шумящи красно-жёлты листьи
Расстлались всюду по тропам.

Но вот уже «по сёлам нимфы золотисты» перестали водить хороводы, в домах затопили печи – наступила Зима, которая помимо чистоты белого снега, прикрывающего извечную грязь непроходимых дорог, несёт и страх холодов. И только один человек «не ужасается зимы» - это князь Потёмкин, которого Державин называет «российским Марсом». Потёмкин руководил военными действиями под Очаковом, и автор оды уверен, что он «или умрёт, иль победит». Как гимн «непобедимому россу», то есть русскому воину, звучат слова Державина:
Мужайся, твёрдый росс и верный,
Ещё победой возблистать!
Ты не наёмник, сын усердный;
Твоя Екатерина мать.
Потёмкин – вождь, Бог – покровитель;
Твоя геройска грудь – твой щит,
Честь – мзда твоя, вселенна – зритель,
Потомство плесками гремит.

Все взоры обращены туда, где крепость Очаков, мысли – только о победе, уверенность в которой не покидает и самого автора, который, обращаясь непосредственно к князю Голицыну, говорит: «И ты спеши скорей, Голицын! / Принесть в твой дом с оливой лавр…». Его супругу он называет «Пленирой», подчёркивая её женственность и красоту. В ожидании вестей от мужа она печальна, «всечасно слёзы льёт», пишет письма, в которых «твердит то славу, то любовь…».
Заканчивается ода обращением к Осени, теперь уже как к символу щедрости и богатого урожая – победы русского народа:

Румяна осень! Радость мира!
Умножь, умножь ещё твой плод!
Приди, желанна весть! – И лира
Любовь и славу воспоёт.

Поэтическое творчество Гаврилы Романовича Державина велико и разнообразно, многожанрово: он писал оды, посвящённые историческим событиям и конкретным личностям, эпиграммы. Известный историк литературы Г. Гуковский так говорил о Державине: «Его стихи рвут из рук, их переписывают в заветные тетради, они не нуждаются даже в печати, их и без того знают наизусть все; они злоба дня; их читают не в тиши кабинетов, а на общественных гуляньях, за многолюдным обедом, в гостиной, в передней… на весёлой пирушке… Всякому интересно заглянуть в стихи, где продёрнут известный вельможа, где остро говорится о политике, где автор высказывается о вчерашнем событии…».
Особенно метко разили эпиграммы Державина, из-за которых он нажил себе немало врагов:

Враги нам лучшие друзья:
Они премудрости нас учат,
Но больше тех страшуся я,
Ласкательством меня кто мучит.

Или бывшая в своё время  на устах у многих и остававшаяся злободневной до наших дней эпиграмма «На птичку»:

Поймали птичку голосисту
И ну сжимать её рукой.
Пищит бедняжка вместо свисту,
А ей твердят:
«Пой, птичка, пой!».

Но, говоря о Державине-поэте, нельзя ограничивать его творчество только одами, эпиграммами и стихотворениями на исторические темы. У него есть много истинно лирических произведений, в которых с любовью описаны русская природа, очаровательные простые русские девушки; поэт т а к говорит о волшебных звуках арфы, что, читая стихи, словно слышишь эти самые звуки. Вот какими словами рисует Державин картину возвращение весны:
Вся природа торжествует,
Празднует Весны приход,
Всё играет, всё ликует, -
Нимфы, станьте в хоровод
И, в белейши снега ткани
Облеченны, изо льну,
Простирайте нежны длани,
Принимайте вы весну…

А рисуя необыкновенную красоту русских девушек, у которых «…сквозь жилки голубые / Льётся розовая кровь, / На ланиты огневые / Ямки врезала любовь», поэт обращается к «певцу Тиисскому» - Анакреону, древнегреческому лирику:
Коль бы видел дев сих красных,
Ты б гречанок позабыл…

Поэзии Державина присуще стремление возвеличить человека, возвести его на тот «духовный пьедестал», с которого он мог бы смотреть на себя с уважением. Эту способность творчества Державина отмечали многие современники поэта, это нельзя не заметить, читая его произведения, ибо сам он был человеком высокой чести, хотя, как и всякий смертный, имел свои слабости, о чём он и говорит в стихотворении «Признание» (1807):

Не умел я притворяться,
На святого походить,
Важным саном надуваться
И философа брать вид;
Я любил чистосердечье,
Думал нравиться лишь им,
Ум и сердце человечье
Были гением моим.

Тамбовцы хранят память о поэте, государственном деятеле, руководителе Тамбовского наместничества Гавриле Романовиче Державине. Ещё в 1916 году, в ознаменование 100-летия со дня его кончины городская Дума приняла решение о переименовании улицы Бибиковской, которая с тех пор называется Державинской. Имя поэта носят в Тамбове гимназия № 12 и Тамбовский государственный университет. 16 июля 1994 года в областном центре был открыт памятник Г. Р. Державину, воздвигнутый в начале улицы Державинской (скульптор К. Малофеев, архитектор А. Куликов).