Философия Страсти 2009 год. Глава 5

Глава 5
Ревность. Кафе. Друзья.

    – Ладно, мне пора домой. Увидимся! – сказала, поцеловала и ушла.
    Прошло несколько дней, прежде чем мы увиделись снова. Но в воскресенье меня ждал сюрприз. Итак. Было воскресенье. Солнце светило, не жалея сил.  На дождь и намека не было. Я сидела на террасе и увлеченно читала книгу какого-то японского автора. Внезапно кто-то, без сомнения добрый человек, позвонил в дверь.  Я нехотя спустила ноги на пол и, обтягивая белую рубашку, пошла открывать дверь незваному гостю. Где-то очень глубоко внутри я ненавидела этого несчастного, которого занесла судьба к моему порогу. Очевидно, он просто не знает меня…. На пороге стояла белокурая девушка с голубыми глазами, в одной руке она держала губную помаду отвратительно-розового цвета, а в другой – зеркальце; возможно, она не ожидала, что дверь я открою так скоро. 
    – Доброе утро, малышка!  – бросила она.
    – Здравствуй, Люсиль,  – сказала я, даже немного обалдев от удивления.
    – Как поживаешь? Ты, дорогая, ничего не знаешь о Марси?  – спросила она и замолчала, а потом, точно опомнившись, спросила: – Ах, да, прости, откуда ты можешь знать?!
    – Да, уж, куда мне!
    – Поздравь меня! Мой Марси сделал мне предложение!!!  – И она надменно усмехнулась. Миллион чувств и ощущений мгновенно прошли сквозь меня, пробивая и не жалея моего тела.
    Кивнув, я сделала “жест помощи с мыслью” войти. Она не преминула войти. Проходя быстрой походкой “богатой дамочки”, она за считанные секунды успела оглядеть половину моего номера, да еще и выводы сделать. И все это пока я закрывала за львицей дверь. Она продолжала нахально улыбаться, хотя прекрасно знала, что я не уважаю ее за то, что она окрутила моего лучшего друга.
    – Я рада за тебя. Только что тебе надо от меня?
Она взглянула на меня.
    – Ничего. Я хотела, чтобы ты почувствовала, как это – «мала для серьезных отношений»! Мне бы очень хотелось, чтобы Марсель не любил тебя, не говорил о тебе и никогда не вспоминал, не думал о тебе! Я хочу, и скрывать-то тут нечего, чтобы он забыл о тебе. Для меня ты уже не существуешь, потому что я не воспринимаю тебя серьёзно. Ты на самом деле малышка. Он так ласково тебя называет, если я правильно помню.
    – Я просто не понимаю твоего волнения, Лу. Мы с Марселем не любовники, мы всего лишь лучшие друзья, дружба которых просто не может перерасти в нечто большее. Поэтому я считаю твои обвинения совершенно беспочвенными. И если тебе больше нечего мне сказать, прошу тебя немедленно покинуть мой номер.
    – Я тебя ненавижу! – сказала она и вышла вон.
«Не смогу теперь жить, как раньше…. Она не позволит мне такую роскошь….»
     Следующий, кто пришел навестить меня в этот день, был Мишель. Я рада была видеть его, но мое лицо совсем ничего не выражало. Поэтому он спросил меня:
    – Кто-то приходил раньше меня? Кто, если не секрет, и что сказал?
    – Мой лучший друг Марселес де Франс возвращается из Парижа через несколько дней. А только недавно заходила его лондонская девушка. Говорила абсурдные ревностные обвинения и все в таком духе. Вероятно, она приходила к нему домой и читала его письма  ко мне. Друг ведь думает, что я временно живу у него.
    Я развернулась и, отойдя от окна, попробовала объяснить Мишелю о наших с Марселем отношениях.
    – Понимаешь, мы друзья. Но когда-то мы были немного больше, чем друзьями, но и не любовниками. Когда мы путешествовали по Франции вместе, то в отелях нам даже приходилось спать в одной кровати….
И однажды рождественским вечером после того, как мы вернулись от наших знакомых, мы сидели на балконе одноместного VIP-номера. Небо было чистым, в голову мне ударило красное вино. Да еще было холодно, поэтому мы друг о друга грелись. И меня потянуло к нему. Но что-то удержало нас от совершения этого деяния, предававшего дружбу.
    Мишель долго, и не отрывая взгляда, смотрел на меня. Потом негромко сказал, подходя ближе:
    – Я не сомневаюсь, что ничего между вами не было. Мне просто странно от тебя такое слышать. Ты никогда не говорила о нем. Почему?
    – Помнишь тот день в ресторане, когда ты увидел меня?
Он кивнул.
    — В тот день я провожала его в аэропорт. И мы с ним не сошлись во мнениях относительно Лу. Та самая девушка, что приходила сегодня. Он и слушать меня не желал, поэтому я ушла и бросила его там одного. Пришла в ресторан. А дальше ты знаешь.
    Мсье Жу ничего не сказал. Но, думаю, он понял меня.
    — Сегодня День прогулок, – сказал он. — И мы отправляемся на прогулку по Гайд-парку.
    Мишель был красив в лучах солнца, мне не хотелось никуда больше смотреть, боясь пропустить какой-то момент, когда его лицо будет особенно прекрасно. И, в конце концов, он заметил мой пристальный взгляд.
    — Что случилось? Почему ты так смотришь? Что-то не так? Ну, что?               
    — Да, ничего, — я опустила голову ему на плечо и улыбнулась, и мы продолжали идти.
    — А знаешь, Мишель, я тут подумала. Вот мы с тобой сейчас в Англии, тогда почему ты зовешь себя Мишель. Ведь по-английски ты – Майкл? Вот если бы мы были во Франции…
    Но Мишель только усмехнулся. Потом ласково посмотрел на меня:
    – Ну, хочешь, называй меня Майкл. Тем более что это и есть мое настоящее имя. Ведь Мишелем я стал, прожив год-два в Париже. А потом решил оставить французский вариант как истинный.
    И тут я поняла вдруг: «Хочу, чтобы запах его кожи оставался на моем постельном белье. И когда Майкла не будет рядом, я уткнусь в подушку и почувствую его (как будто он тут, смотрит на меня). Хочу, чтобы полотенца пахли им, его парфюмом; видеть его каждое утро, наблюдать, как он пьет чай или кофе из большой белой кружки. У меня обычные желания, как и у других людей». Я подняла голову и взглянула на него. Он рассматривал даму, сидящую напротив и читающую какую-то книгу. И тут я, уже совсем не думая, взяла его за руку и сказала:
    – Майкл, а знаешь, как я думала тогда в ресторане?
    – Расскажи, о чем ты думала.
    – Я думала так. Хочу, чтобы он держал меня за руку, когда мы куда-то идем. Или лежать на его коленях в Гайд-парке и болтать с ним, читать Шекспира в оригинале или Хемингуэя «Старик и море», удивляться…. Казалось бы, каждый мечтает о таких вещах. Но добиться всего этого не легко. Нужна помощь какого-нибудь божества. Нужно, чтобы оно взяло каждого из нас за руку и повело навстречу.
     Но воскресенье закончилось, и наступило утро понедельника. Кафе было переполнено людьми, которые говорили, смеялись…. И меня ничего уже не удивляло. Я отвлеченно смотрела на сидящего передо мной человека. Он разглядывал то, что осталось на дне чашки. Заметив нечто странное, он вывернул содержимое на блюдечко и спросил:
    — Ты не знаешь, что это означает? Я вроде бы орла вижу. Это к чему?
    —                , – сказала я, поглядев на блюдечко. Он насторожился. Но потом проходящая мимо женщина украла его внимание.
    — Расскажи лучше, какой он. Я требую словесных зрелищ! – шутливо сказал он.
    — Ну, как сказать? Он — мужчина, о котором я постоянно думаю, мечтаю и пишу. А тебе что именно хочется от меня услышать?
    — Короче, как, где и что было дальше.
Я рассказала ему только, как и где. Об остальном решила умолчать…пока. Марсель сидел передо мной такой необычный, даже красивый. Я сказала ему об этом, ответ его был примерно следующим.
    — Это потому, что она волшебница. Во-первых, она меня чуть старше, а во-вторых, она по-настоящему меня любит. Насколько я помню, ни одна из моих женщин не любила меня, именно что, они любили — это деньги и известность. Причем взаимность со стороны моих ex- была построена на товарно-денежных отношениях: ты мне популярность, а я тебе ответную любовь. И получалось, что любовь вполне можно купить или продать.               
    — Это та модель, по имени С.М.?
    — Да. Синтия Мариа. Она прекрасная женщина, хотя немного хитровата.
Ах, друг! Неисправимый герой-любовник. Сам по себе он красив, молод, горд, дико сексуален…..
    — Расскажи о нем все, что знаешь. Я его, безусловно, знаю, но не так, как ты.
    — Ну, естественно, не знаешь! У тебя же нет с ним никаких отношений! И я не совсем понимаю, что значит твой вопрос «расскажи  мне о Мишеле». Ну, Мишель необычный, ухоженный, вежливый, короче говоря, настоящий джентльмен. Разве этого мало?
    На это Марсель только головой покачал. Подумав немного, он сказал:
    — Знаешь, то, что ты мне предсказала в будущем, немного смутило меня. Мне кажется, что это все не к добру. Вот, что ты испытывала, когда порвала с Кристианом?
Не до конца понимая, зачем ему это нужно, я сказала:
    — Если честно, то было ощущение, будто половины меня, хоть и меньшей, вдруг не стало. Ты хочешь чего-то, мечтаешь до чего-то дотронуться, ходишь по квартире в поиске, и лицо твое практически ничего не выражает. Это состояние души, особенно болезненно это проявляется, когда тебя бросают. Когда ты расстаешься — это немного не то. Кристиан был слишком эмоционален для меня. Неистов в постели и часто не мог меня понять, потому что в его жизни все всегда было прекрасно…
    — Спасибо, отцовским достижениям! — вставил Марсель.
    — Да, большую часть его успеха достиг не Кристиан, а мистер Филомэна. Но, в нем всегда боролись понятие самоутверждения и ответственности…
    — И эгоизм имел место.
    — Слушай, Марсель, а тебе это зачем?
    Марсель потрепал в руках салфетку и сказал:
    — Я решил расстаться с Лу.
Интересно, как давно созрело в нем это решение? Но, чтобы не прессовать его сознание и итак истрепанные нервы, я не задавала вопросов. Он сам все сказал.
    — Она приходила ко мне не так давно. Говорила, что любит меня, что отдаст за меня все. Она говорила так банально, как пишут в уличных романах для простаков, и я почувствовал неразделимую тоску. Грусть, которой не было места во мне, пришла и долго не отпускала меня. Некое противоречие, что я не должен чего-то делать не давало мне спокойно жить. И каждый день по одному нерву вырывало из меня, что я не мог никому об этом сказать, поделиться…. Однако, Лу поставила мне условие, на которое я не могу согласиться. Мне придется не общаться ни с тобой, ни с СМ, ни с моим другом Майклом…. Я не смог сказать да, и она ушла, не оставив мне выбора. Зато теперь я с вами всеми и без женщины. Мне было плохо, и я вернулся раньше. А Синтия приедет позже. Мне просто необходимо было с тобой увидеться, понимаешь?
    — Понимаю. Лу приходила ко мне в воскресенье и намекала на нашу с тобой любовную связь: будто бы мы имеем некоторые отношения, выходящие за дружеские. Я сказала ей все, что давно хотела... 
    Он даже не взглянул на меня. Какая-то боль сдавливала его, прижимала к полу, к земле, препятствовала подняться, исключая любую попытку. Я не могу сказать, что мне жаль его или я сочувствую его горю, ибо дружба, на мой взгляд, — это не бесполезное сочувствие, а намного большее. Слова…от них только хуже, лучше быть ушами, глазами и вовремя смочь помочь. Так мы посидели, помолчали и, наконец, он сказал, видно преодолевая себя:
    — Я бы хотел провести эти дни, что остались до выставки работ, с тобой, если не возражаешь. Директор сказал, что не возьмет ни одного полотна, если я не приведу ему настоящую модель, для эскиза. Он в своей жизни ничего не сделал, чтобы мне указывать, как рисовать и что!       
    Гневно и с чувством сказал Марселес. Будто каждое слово прочувствовал. Выложил все, что хотел сказать. Я помолчала немного, потом сказала:
    — Хорошо. Я не против. Знаешь что, давай прогуляемся?
    Улицы в Лондоне совсем необычные: когда гуляешь по ним, чувствуешь собственное присутствие, никуда не торопишься, хотя реальнее Лондона может быть только Лондон. Вечером мы обнимались, сидя на диване его квартиры, и так и  заснули, держа друг друга в объятиях. Я не боюсь его дружбы, я больше боюсь потерять его или потерять над собой контроль, такое тоже бывает от моей безудержной любви к красоте.