Посвящаю 60-летию Победы над фашистской Германией
От автора:
Этот роман на писан на подлинных фактах жизни моего тестя Маркова А.П., изведавшего все тяготы первой и второй мировой войн, прошедшего через всю Европу, часть Африки и Ближний Восток, испытавшего радость крестьянского труда и подневольный труд на марганцевых шахтах и строительстве Беломор-канала.
А. Сорокин
Глава 1. Посвящение
Была солнечная погода. Воздух, прогретый солнцем, пах сочными травами и цветущими в палисаднике цветами. К куренью донского казака Маркова подъехала походная казацкая телега в сопровождении двух казаков. Ездовой Ерофей Белоконь остановил лошадь и сказал:
Вот и приехали!
Спешившись, казаки крикнули:
Хозяйка, принимай хозяина!
Раненый под Царицыным, Платон Марков, пересилив боль, приподнялся, уцепившись за борт телеги руками, со вздохом произнес: Неужели я снова дома?!
Выбежавшая с куренья жена Варвара со слезами на глазах вскрикнула: Платоша, родной, жив! Вот радость! Вот радость!
Ездовой и сопровождающие его казаки бережно взяли Платона и понесли в курень.
Раздев Платона и уложив его на кровать, они стали собираться в обратный путь, но Платон и Варвара сказали:
- Без обеда не отпустим.
Да ведь эскадронный просил - ни на час не задерживайтесь. Вы сами знаете, как нужен каждый кавалерист сейчас, при обороне города Царицына.
К обеду, щам и каше, хозяйка выставила поллитровку самогона и соленые огурцы. Перекусив и поблагодарив за гостеприимство, возчик и казаки двинулись в обратный путь.
Глава 2
Проводив сопровождавших, Варвара стала расспрашивать, что и как с Платоном. Лежа на койке, он смотрел в потолок и слабым, тихим голосом
говорил Варваре, что жить ему осталось недолго, разрублен шашкой бок, прострелена нога, а главное-боль, такая, что словно огонь бегает по всем внутренностям, так что последний час недалек.
- Ты, Варвара, послушай меня. Если что со мной случится, собирай детей и подавайся на Кубань, здесь тебе с такой оравой не прожить. Да и если возвратятся беляки, они тебе жить не дадут.
Платон протянул недолго. Похоронив его и придя в себя, Варвара, собравшись с силами и посоветовавшись с детьми, решила двинуться на Кубань.
Старший сын Иван сказал сразу:
- Я, мама, не пойду никуда.
Мать, заплакав, стала причитать, что ему уже восемнадцатый год и возьмут те или другие в армию, и погибнешь, а мы не будем знать, где могила твоя.
Видя, что уговоры не помогают, Варвара собрала остальную троицу. Старшему Андрею шел уже пятнадцатый год, Петру - одиннадцатый и младшенькая, Ольга семи лет и Анна - пять лет.
Шли долго, в день делали по пятнадцать километров. Останавливались на ночлег, где кто примет, а поесть, где кто что даст. На десятые сутки пути мать сама уже не могла идти; еле дошли до первого населенного пункта, упросили приютить одну одинокую женщину. Та, видя, как совсем ослабла мать, накормила всех едой, и матери даже дала варенья попить с чаем.
На утро, проснувшись, дети подошли к матери и, потрогав ее, убедились, что она лежит, словно в огне. Младшие, Петр, Ольга и Анна пошли по станице побираться, а Андрей сидел с матерью.
Мать бредила, но, придя в себя, в первую очередь спросила, где Петр. Ольга и Анна. Узнав, где они, она сказала:
- Андрюша, если что со мной случится, не бросай их, береги, как можешь.
Андрей и дети не пошли дальше, а через неделю мать скончалась, как сказали в станице, от тифа.
Похоронив мать и оставив сестру у пожилых людей в станице, Андрей с братом и Анной пошли дальше уже по Кубанской земле. В одной из ночевок с цыганами, когда у костра цыгане запели песни, да и еда была сытной, брата Петра зачаровала такая жизнь.
- Вот бы так жить всегда!
Один из пожилых цыган приглянулся Петр, да и его супруга спросила
его:
- Ну что, чавела, вижу, что наша жизнь тебе нравится, может, останешься у нас?
Андрей после долгого пути и сытной еды в это время спал. Петр ответил:
- Как брат.
- Да с братом мы договоримся, а ты давай садись в нашу кибитку и спи
Наутро проснувшись, Петр увидел, как по степи движется кибитка за кибиткой.
- Слушай, дядь, а где мой брат?
- Да в какой-нибудь другой кибитке, - ответил тот.
Вечером, когда табор останавливался на ночевку, Петр побежал обследовать все костры и кибитки. Андрея и сестры нигде не было. На все его просьбы к цыганам он лишь раз услышал ответ:
- Брат ушел своим путем.
Так Петр превратился в цыганенка. Со временем обучился цыганским танцам, плясал и пел как настоящий цыганенок. Не знал он одного, что такая жизнь продлится годы, и станет от нее тошно.
Андрей все дальше шел на юг Кубани. В одной из остановок на ночь, хозяин, пустивший его на ночлег, за ужином предложил:
- Не останешься ли помочь мне в уборке урожая?
- Что ж не остаться, мене спешить некуда, да и обосноваться где-то надо...
Сам продолжительным взглядом внимательно посмотрел на красавицу- дочь хозяина Она, заметив пристальный взгляд Андрея и улыбнувшись этому высокому, крепкому юноше, ушла в другую часть дома.
Так станица Поповическая стала для Андрея второй родиной. За время осенних работ Андрей сдружился с Екатериной, дочерью хозяина. Казалось, все идет к нормализации жизни, но вот со станицы красные войска потребовали выделить десяток подвод, и хозяин уговорил Андрея быть ездовым.
- Уж вернешься, я с тобой за все расплачусь.
- А как же моя сестренка Аня?
- Да мы с женой за ней присмотрим.
Так началась армейская жизнь красноармейца Андрея Маркова. Служба солдатская во все времена была нелегка, приходилось под огнем возить снаряды, раненых, продовольствие, не раз сражаться на передовых позициях, отбивая атаки белогвардейцев. В одном из боев он получил Ранение. Фронт от станицы Поповической был не так далеко, и командир полка разрешил ему не ложиться в госпиталь, а ехать в станицу. Подлечившись, он уже собрался ехать на фронт в часть, да сильно занемог. Да и хозяин жалел лошадь.
- Андрей, ведь тебе нет еще семнадцати лет и здоровья нет, живи пока у меня, выздоровеешь, там будет видно.
Глава 3
Так и остался Андрей в Поповической на житье. Душа болела о братьях, о сестре Оле: как и куда собрать их, если сам только выбрался с того света и у самого нет постоянного пристанища, куда бы можно было их привести.
Со временем, особенно во время болезни, когда каждую свободную от работы минуту у его койки сидела Екатерина, их дружба перешла в любовь. Выздоровел Андрей быстро, зажила рана, ушла хворь. С какой-то жаждо; он выполнял любую работу, что просил сделать хозяин.
Усталость не замечал, а поужинав, сразу ложился спать. Видя такое усердие, хозяин часто смотрел на работника и думал: «Вот такого бы работягу в мужья Катьке, а то сестры еще малы, да и помощник! никудышные».
Хозяйка сразу говорила Андрею, чтобы он не спешил, ибо всю работ; не переделаешь. Сама же думала о том, что и муж.
Екатерина старалась работать рядом с Андреем, а иногда при случае подшучивала над ним. Он отвечал ей только ласковой улыбкой, обзывал малолеткой, но однажды, прижав ее к себе, серьезно сказал:
- Вот подрастешь, буду тебя сватать.
Екатерина покраснела и сказала:
- Я хоть завтра, а как батька - не знаю.
- Да, лучше погодить немного, война гражданская окончится, тогда! будет наша свадьба.
С каждым днем их дружба становилась все сильней. Андрей чага смотрел на Екатерину теперь глазами влюбленного.
Фронт давно уже ушел от станицы, но на юге были еще б» Неспокойно было и на Кубани.
Крупные и мелкие банды, скрывавшиеся в плавне и горах, делали на станицы разорительные набеги, убивали не только красноармейцев, но всех активистов советской власти, отбирали продовольствие, угоняли от Особенно обидно было казакам, когда со двора уводили последнюю лошадь.
На совете бедняков было решено организовать отряд самообороны, как уже было сделано в соседних станицах, и туда мелкие банды заходи; просто боялись. В числе вступивших в отряд был и Андрей Марков.
Группа казаков дежурила день и ночь. Обычно бандиты соверши набеги ночью, днем отсыпаясь в своих укрытиях. Это делалось для того чтобы боевые группы самообороны не могли быстро собраться. Дежурили самооборонцы как на лошадях, так и пешие.
В центре станицы Поповической располагалась рота красноармейце которые иногда не знали, что вчера под ночь в станице похозяйничала одна из банд.
Теперь, когда организовался отряд самообороны, и между отрядом красноармейской ротой была налажена сигнальная связь путем установки! всем улицам станицы столбов с подвешенными на них металлически* болванками или железным прутом, в центре же звонили колокола.
Откуда звонили, туда и была нужна срочная помощь, и стари» группы, располагавшейся ближе, вел ее к этому месту.
Отряд самообороны теперь стал дежурить с вечера до утра, а нападет стали реже.
Теперь от соседних станиц стали поступать сведения, что то тут, тот» отряды самообороны давали отпор. Бандиты изменили свою тактику, ста: появляться в станицах утром иди днем, как правило, под видом крестьянской телеги, по четыре-пять человек. На телеге находился обычно замаскированный пулемет и, конечно, оружие ездовых. Особенно была коварна банда Рябоконя.
Были такие случаи. В станице проходит сход. В таких случаях красноармейцы и люди из отряда самообороны были на чеку, и все-таки люди Рябоконя сумели передать записку в президиум заседавшего совета, в которой говорилось: «Ваш сход посетил атаман Рябоконь. За содействие Советской власти - смерть!». На команду командира красноармейцев проверить, где здесь чужие, несколько тачанок с гиком и выстрелами из пулемета и винтовок скрылись. Несколько жителей и бойцов было убито, много ранено. Эта банда действительно была неуловимой. Оторвавшись от погони, они только им известными тропами скрывались в плавни, в свои камышовые хижины, а на тропах устанавливали самострелы. Отряд был рассредоточен в разных местах и насчитывал до двухсот человек. Однажды самооборонцы и красноармейские часовые ранним утром не заметили, как весь отряд атамана Рябоконя окружил красноармейцев, уничтожил группу охраны отряда самообороны. Заметивший их часовой успел сделать лишь один выстрел в приближавшихся к нему бандитов и тут же был сражен. Выскакивавших из помещения красноармейцев косил огонь двух пулеметов. С тыльной стороны они были забросаны гранатами. Самооборонцы, бросившиеся на выручку, в большинстве легли под пулями бандитов. Командир самооборонцев Капина догадался послать объездным путем ездового за помощью в соседнюю станицу, сам с оставшимися людьми занял круговую оборону. В центре были слышны лишь отдельные пулеметные очереди и редкие винтовочные выстрелы; по всей вероятности, живые остались, кто из красноармейцев сумел скрыться в церкви. Подоспевшие на помощь красноармейцы, неся тяжелые потери, сумели выбить бандитов из станицы, немногим во главе с Рябоконем удалось уйти в плавни. Как и всех бандитов, их, рано или поздно, настигло возмездие.
Его гибель ускорил, спасая свою жизнь, его заместитель. С тех пор в станице стало спокойно. Люди не стали бояться ходить в любое время суток. Самооборонец Андрей получил в этом бою незначительное ранение и благодарность от командования.
Глава 4
Недолго жилось Андрею в станице, его снова призвали в отряд продразверстки. Это была очень опасная и тяжелая работа. Приходилось выполнять не только служебные обязанности, но и грузить подводы с зерном, за день, десятками таская трехпудовые мешки. Однажды на одном из хуторов он услышал, что у зажиточного хозяина зерно хранится, скорее всего где-то дома, а в амбаре всего несколько мешков, да и то засыпано в закрома. Это было сказано шепотом одним из членов комбеда. Сперва проверили амбар, глубину закромов, казалось, все потайные места были выявлены. В доме Андрей решил проверять со своим другом Владимиром. Внимательно обследовал пол, нет ли где люка, залез в лаз под печку, засветив спичку - и там все было без нарушений. Посмотрели на чердаке. Спустившись вниз, решили посоветоваться, где можно еще искать. В мыслях крутились слова комбедовца, что зерно где-то в доме. Зайдя с Владимиром снова в дом, он решил прикладом простучать стены.
Солдат стекла, что ли, решил повыбивать? - свирепо спросил
хозяин.
Стекла мы твои не тронем, а вот стены простучим.
В задней стенке отчетливо слышался звук, здорово отличавшийся при стуке в остальные стены. Взяв у Владимира штык от винтовки, он стукнул по стене прикладом. Вытащив штык, он увидел, как тонкой струйкой зерно побежало на стоящую у стены кровать. Было конфисковано более десятка мешков зерна. Служба в продотряде иногда была очень опасна. Часто отдельные мелкие банды нападали на обозы с зерном. Иногда малочисленная охрана была вынуждена бросить обоз и бежать в степь или прятаться в балках.
Не забыть Андрею и такой случай. Приехав конфисковывать зерно в одну из станиц, он узнал, что конфискацию будут проводить у Григория Белоконя, с которым он уже служил до болезни ездовым. Они с ним тогда крепко сдружились.
Вы знаете, ребята, я туда ни за что не пойду. Пойду к любому другому, но к нему не пойду. Я, как говорится, жизнью ему обязан. Да он же и в Красной Армии служил, откуда у него там зерно могло взяться?! Ведь у него жена и двое детей малых!
Комиссар отряда Конев, взяв с собой бойца, сам лично пошел в этот дом, Андрей, как всегда с Владимиром, пошли в другой, другие - еще в два дома. Придя к Григорию, комиссар сказал:
Григорий, будешь сдавать излишки хлеба или будем искать.
Григорий пробовал объяснить:
Я более двух лет служил в Красной Армии и вернулся по ранению, вот год всего прожил и уже обогатился на родной земле, аль жена с двумя малолетками мне за годы службы зерна напасла? Вон, взгляните в амбаре, как бы самому не пойти с протянутой рукой, хоть бы свой надел засеять...
Раз говоришь - нет, пойдем с нами, в районе разберемся.
Так вы ищите. Если найдешь лишнее, так и бери.
Так мы ни о чем с тобой не договоримся, сказал комиссар. -
Пошли.
Пошли так пошли, - ответил Григорий.
Жена заплакала, подняли рев и дети:
Да ты хоть куртку набрось, пиджак аль плащ.
Комиссар пошел вперед, Григорий за ним, замыкающим был солдат. Григорий, на котором была только гимнастерка без ремня, как только зашли в сенцы, вынул находившийся под гимнастеркой пистолет, взвел курок и выстрелил в голову комиссару. Солдат, закрывавший дверь, не успел понять, что случилось, тоже получил от Григория удар рукояткой пистолета по голове и гак же как и комиссар рухнул на пол. Выбежавшая на выстрел жена, открыв дверь, еще с большей яростью заревела.
Не реви, - строго сказал Григорий. - Дай скорее веревку, а сама собирай хлеб, сало... Вообщем, я прощаюсь с детьми и уезжаю. Будет дозможность, дам о себе знать. Связав солдату руки, взяв винтовку и харчи, он сказал жене:
Ты, Галина, управляйся здесь на двух лошадках, сивого я забираю, все равно, больше чем одной-двух лошадей тебе не оставят, отберут.
Отряд давно уже, что можно, конфисковал, и время уже шло к вечеру. В темноте ехать с зерном опасно, и командир отряда послал узнать, почему задерживается комиссар.
Подходя к дому Белоконя, посыльный увидел, как из дома выходит красноармеец со связанными руками.
Что случилось? Отвечай!
Красноармеец рассказал, что комиссар убит, а он вот был оглушен и связан, взята винтовка с боеприпасами. Забегая вперед, нужно сказать, что Григорий прибыл на Родину после этого случая, только через пятьдесят лет. В это время его дети были уже сами старики, но жена мужа так и не дождалась. Конечно, за это время у него создалась другая семья, но дети и племянники были рады возвращению дяди.
После такого Андрей все больше ждал окончания своей службы. И вот построение и приказ от командования о демобилизации.
Глава 5
И снова станица, к которой Андрей уже привык. Идет, как и прежде, к бывшему хозяину. Встреча была очень сердечной. Хозяин обнял его и поцеловал, словно сына. Екатерина так и светилась, увидев Андрея, сияла и хозяйка, давно положившая глаз на этого молодца. Сестры так и повисли на нем. Да как не залюбоваться на такого, роста за сто восемьдесят, с лица, как говорят, красавец, любая женщина или девушка за честь хотела бы иметь такого мужа. Шел день за днем. Работы на селе хватало с весны до глубокой осени. И вот когда сельхозработы были окончены, хозяин с дочкой поехали на ярмарку в станицу Коневскую. Андрей в полусонном состоянии лежал, нежился в пристройке.
Дверь тихо скрипнула. Он не придал этому никакого значения. Но когда у него кто-то резко откинул одеяло и вдруг навалился на него, он увидел, что это его хозяйка. Она горячими губами стала целовать его. Ее Расставленные ноги и теплое женское тело быстро позволили вырваться из прорези штанов его члену и воткнуться в ее влагалище. За свои двадцать с лишним лет он не знал еще такого чувства и нежной, свойственной только Женщине, ласки.
Хозяйка вся словно трепетала и, насытившись, хотела полежать рядом ним, но теперь Андрей навалился на нее. Их игра продолжалась уже час, и Галина хотела, было, вырваться, прося его, чтобы остановился.
– Лучше еще раз позже полежим. Но он, сделав уже два раза оргазм, хотел еще. Наконец выскользнув и под него, она сказала:
– Иди умывайся, будем завтракать.
Он, опустошенный и как будто посвежевший, пошел к умывальнику. Умывшись, он ел за стол, на котором уже стояла картошка с салом. Шмыгнув из горницы хозяйка принесла и поставила на стол небольшой штофик. Андрей налил неполный стакан самогонки и начал наливать хозяйке, но та остановила его, сказав, что ей хватит одного глотка. Выпив и с аппетитом закусив, он предложил Галине:
– Может пойдем снова?
– Нет, сегодня хватит, а то скоро возможно приедет Евдоким с Екатериной.
И действительно, был уже полдень. Только успел Андрей справиться по хозяйству, как к избе подъехал Евдоким с дочкой.
Хозяйка, выскочив из избы, стала вносить в дом покупки. Здесь были саратовские калачи, пряники. Привез жене и дочке обновки и другие для хозяйства покупки. Спросил у Галины, покормлен ли скот, и все ли в хозяйстве в порядке.
– Конечно, - ответила Галина.
Глава 6
Жизнь шла своим чередом, все чаще в станице говорили о коммунах или совместных артелях. И хотя крестьяне налаживали жизнь, стали уже зажиточнее, но нерешенные сельскохозяйственные вопросы, продразвёрстка и другие неурядицы сеяли плоды недовольства. Снова в степях и горах начали шалить банды. Андрей, как член бедсовета и активист, метался по станице, ища возможности найти сестер и брата. Старшую, Анну он вскоре нашел. Старался работать за двоих, чтобы иметь возможность обзавестись своим хозяйством. Евдоким, как мог, подталкивал Андрея к сватовству. И вот однажды, оставшись один на один с Андреем, он выложил ему свой план.
Андрей, рано или поздно, тебе все равно нужно будет самому обустраиваться, а если ты возьмешь в жены Екатерину, я помогу поставки тебе хату. Заодно и сестре где-то надо жить, не скитаться вам по чужим хатам.
- Да я что, если Екатерина не против, то хоть сегодня. Она ведь ещё молода. Шестнадцать лет - это как раз лучшие годы замужества.
Екатерина приняла сватовство с радостью, правда, мать печально посмотрела и тоже дала согласие.
Свадьба была не очень богатой, но молодые были веселы. Гуляли и на второй день, правда, гостей было немного. Теперь Андрей думал о своей мечте - обзавестись собственной избой. Несмотря на наступившие осенние холода, свое слово Евдоким помнил, и не стал затягивать строительство дома, а скупил две полуразвалившиеся, старые хаты и стал с Андреем строить новый сруб. После того, как разобрал эти хаты, попросил соседей помочь в строительстве.
Изба росла, словно на дрожжах. Особых сельхозработ в это время не было и соседи, которых на Кубани называют лучше родного брата, работали наравне с Андреем. Андрей за работой забывал обо всем; если Екатерина не приносила по какой-нибудь причине обед, он так и работал. Иногда обед приносила Галина с сестрой Андрея. Сестра по-детски радовалась, что у них опять будет своя хата, а главное - они теперь всегда будут вместе с братом. Когда дом был покрыт камышом, и в нем первый раз затопили печь, шла уже весна, и в честь первого зажжения в доме огня был справлен праздник, и первыми гостями, конечно, были соседи.
Пока обустраивали дом внутри, Андрей с Екатериной и сестрой жили у родителей сестры.
В свободные минуты, он часто думал, где найти младшую сестру и брата.
- Вот закончу стройку, все оставлю на жену и поеду искать.
А дел теперь в своем хозяйстве было много, первая из задач - это как можно скорее выкопать колодец, пока не начались весенние дожди. Выкопать не проблема, проблема была в изготовлении сруба для колодца, но материал был найден, и тесть в два дня поставил сруб. Теперь можно и переезжать в новый дом. Заканчивая последние приготовления к переезду, Андрей и не заметил, что время давно уже было за полдень. И тогда, когда он подумал о еде, на пороге как в сказке появилась Галина.
Андрюша, наверное, проголодался. А наши, вон, уехали за дровами, и я завозилась, извини, что поздновато обед несу. Ешь, пока горячее, вот борщ и каша.
Галина не сводила глаз с Андрея. Она поставила еду на стол, сама подошла к нему и говоря, как он исхудал за это время, стала его целовать. Андрей повалил ее на деревянный диван, еще пахнущий свежеструганной сосной и начал свое мужское дело. Галина стонала от счастья - ведь это была ее первая встреча с Андреем после женитьбы на дочери. Получив Удовольствие, Галина сказала:
-Андрюша, хватит ли тебя на двоих?
-Как видишь, нигде не убыло, - ответил Андрей, садясь за стол кушать.
Глава 7
Переехав в новый дом, Марковы зажили втроем. Сестра Анна становилась все взрослее и росла как на дрожжах. Вот уберем урожай осенью, поеду искать своих младших, говорил Андрей Екатерине. - Да только бы найти их на старом месте.
Урожай этого года был хороший, но и дел было теперь много - свое хозяйство, лошадка, корова, свинья, куры - все это выделил отец Екатерины при переезде, а на добро надо отвечать добром, помочь им в сельскую страду. Спать приходилось шесть-семь, лишь иногда восемь часов. Сам Андрей сильно сдал за эти два года, как с лица, так и с тела похудел, а обветренное от постоянного нахождения на свежем воздухе лицо делало его старше и мужественнее.
Убрав с поля зерновые, Андрей начал собираться на поиски своих младших сестры и брата. Анна тоже стала проситься, но Андрей строго сказал, что поедет верхом и что так дело должно пойти скорее. Екатерина, собирая мужа в дорогу, внимательно посмотрела на него и сказала:
Андрюша, а у нас скоро будет ребеночек свой, так что ты особо не задерживайся и береги себя.
Андрей поехал на тот Антонов хутор, где оставил их. Уже на второй день он прибыл в назначенное место. Еще подъезжая к хате, где они тогда жили, когда умирала мать, он заметил, что окна забиты досками. Остановился, зашел в соседний дом. Хозяева наперебой стали рассказывать, что после его ухода с сестрой, они полюбили Любу, да и Петр для них был как родной, ведь у них своих детей в живых в то время больше не было. И все было хорошо, дети стали помогать по хозяйству. Петр стал уже взрослым парнем, но вот беда - сперва занемогла бабушка, а затем и дедушка. Бабушка настояла на том, чтобы отвезти Любу к своим дальним родственникам. Дед Гаврил, недовольно бурча, все же отвез Любу, - там тоже дети у родственников погибли в революцию. А дальше умерла бабушка, а вскоре ушел и дед. Петр остался один, и как на грех на хуторе появились цыгане. Что они там делали, что говорили и ворожили, только Петр запряг лошадь, поубивал всех кур и уток, попрощался с нами и уехал вместе с цыганским табором. Дальнейшие поиски были бесполезны, и, надеясь только на случай, Андрей возвратился домой.
Глава 8
В станицах и хуторах снова начались сходы, власти на местах требовали скорейшего обобщения сельхозинвентаря, крупного скота, лошадей, коз, овец. Народ бурлил. Бедняки были за объединение, зажиточные казаки и середняки - против, богатые толкали зажиточных против бедняков. Вот в такое время у Андрея с Екатериной родилась дочь, которую назвали Лилей. Девчонка была под четыре кило, да и рост под шестьдесят сантиметров. Ребенок быстро прибавлял в весе и росте. Андрей был рад дочери, но постоянные сходы и заседания комбедов отнимали много времени, но он всегда выкраивал время, чтобы позаниматься с дочкой. Ребенок быстро привык к отцу, и всегда, когда он брал ее на руки, начинала сама подпрыгивать.
Казаки часто, по вечерам собирались группами и, как правило, бедняки отдельно, зажиточные отдельно с середняками, богатые своей группой.
Все говорили: «Вот жили с продразверсткой - все было нормально - и Государство получало, сколько надо, продовольствия, и селяне стали приходить в себя после революционной разрухи, и вот на тебе - снова начинается какой-то разлад». Но ведь с этим не могло мириться беднейшее крестьянство, которое в станице также как и на селе составляло большинство. Такого требовала и Советская власть, что все люди равны, и богатых, ни бедных, как на селе, так и на производстве быть не должно.
Первые на селе и в станицах подвергались раскулачиванию, то есть у них практически изымалось все, что только можно было взять, а тех, кто пробовал противиться, ссылали в Сибирь, на Дальний Восток без возврата. На производстве в первую очередь досталось специалистам с образованием. Сгон крупного скота прекратился, как неправильное явление. Теперь пробовали создавать первые коммуны, которые затем превратились в колхозы и совхозы. Колхозы - это собственность от инвентаря сельского хозяйства, животных и земля принадлежали крестьянам, которые на ней работали. Совхозы - полная государственная собственность, в том числе и земля. Кроме этого, на селе, кто не желал вступать в колхозы, имел право владеть своим наделом земли и личным подворьем со скотом и птицей. Такие личные хозяйства продержались вплоть до войны. С образованием шлюза в станице Андрей был избран заместителем председателя колхоза имени Владимира Ильича Ленина. Председателем избрали коренного цветного. Многие были за Андрея на первый пост, так как он окончил полную приходскую школу и считался по тем временам сравнительно грамотным мужиком. Андрей прилагал все силы, чтобы их хозяйство 3ажило, как можно лучше. Видя, особенно летом и осенью большую покупаемость овощей среди городского населения, он один из первых сумел создать в хозяйстве овощеводческую бригаду, которая осенью просто обогатила хозяйство за счет продажи в городах помидор, огурцов, арбузов, дынь. Правда, на пробу посадили всего несколько гектаров, но арбузов и помидоров уродилось столько, что продавали проело за гроши. Постепенно в хозяйстве стало возрождаться коневодство, фермы крупного рогатого скота и особенно свиноводства. Хозяйство процветало на глазах. Люди стали смотреть на жизнь увереннее, веселее. Слышались песни, которые цели идущие с полевых работ и на полевых станах. Люди радовались жизни. А вечерами в разных кварталах станицы слышались песни и пляски молодежи. С большим разгулом, со старыми обычаями, с катанием сватов на телеге или корыте, шумно и весело проходили свадьбы.
Во время пребывания Екатерины в больнице Галина часто наведывалась к Андрею и наслаждалась его ласками. Говоря ему на прощанье, что это последняя встреча, она при удобном случае она снова прилетала к нему. Их встречи продолжались.
Лиля росла быстро, была красивой девчонкой, но немного замкнутой.
- Вся в отца, - говорила Екатерина. - Слова лишнего не скажешь.
Но Екатерину беспокоила не замкнутость и развитие дочки. Она чувствовала сердцем, что между матерью и мужем не совсем родственны, отношения, а совсем другое.
Вот однажды, когда отец уехал по хозяйственным делам, мать прибежала, к ним, якобы что-то на дворе подладить:
- Давно прошу Евдокима, а он все говорит, что один с этим делом не справится.
Придя к Галине в дом, он сказал:
-Ну, показывай, хозяйка, где у тебя угол покосился, и что гам нужно сделать.
Посмотрев и увидев, что угол хлева действительно стал наклоняться, он стал ходить искать во дворе подходящее бревно для подпорки. Он притащил его, и, зарубив уголок в стояке, выкопал на нужную глубину ямку, вставил один конец в ямку, второй в заруб, и забил гвоздь.
Вот и вся работа, хозяйка. Дел-то с гулькин нос.
Спасибо, родимый, дай хоть я тебя поцелую.
Галина словно впилась в него, грудь ее так и ходила при прикосновении его груди. Она обвила его руками спину, и, крутнувшись, сама легла, потянув его на только что поставленную подпорку. Когда их сношения подходили к концу, Галина услышала, что дверь, ведущая со двора в хлев скрипнула, и быстро выскользнула из-под Андрея и только успела одернуть юбку, как в хлев вошла Екатерина. Андрей не успел как следует застегнуть брюки, и, отвернувшись, словно что-то делал с бревном, стал судорожно их застегивать.
-Ты чего прибежала, Екатерина, оставила дочку одну?
-Вот хотела у мамы попросить еще один чугунок поменьше, дочери кашу варить.
-Да что, мы и сами можем купить чугунок, чай в семье всегда
пригодится.
У Екатерины с тех пор закралось в душе, что между матерью и Андреем естественно есть близость. А вскоре трехлетняя Лиля рассказала маме, что папа лежал на бабушке, пока мама была на работе. Екатерина теперь не сомневалась, что ее муж живет половой жизнью с матерью так же, как и с ней. С тех пор Екатерина замкнулась, словно серая стала с лица. Её постоянно грызла мысль - сказать отцу - зарубит и Андрея, и мать. И жить, зная это, нет сил.
Хотя, несмотря на все ее тайные наблюдения, она за эти два года ни разу не смогла застать их близости, она похудела в теле, часто стала болеть голова, стала даже огрызаться на Андрея, чего никогда за ней никогда не было. Однажды придя с работы на обед, Андрей не мог нигде, ни в доме, ни на дворе найти Екатерину. Обошел всех соседей, все отвечали, что не видели. Правда, одна соседка сказала, что видела, как Екатерина с Лилей куда-то шли. Возможно, к матери повела?! Андрей пошел к ней. Галина сказала:
-Вон Лиля играет во дворе, а Екатерина что что-то нужно сделать по хозяйству. Давно уже ушла, сказала,
-Как же так? Она же всегда в обед была дома, - думал Андрей, - и при его появлении сразу собирала на стол.
Еда была в печке, и он, быстро собрав и перекусив, сидел и могла пропасть Екатерина. На работу не пошел. Сходил на рынок, но и там в это время уже никого почти не было.
Наступил вечер. Скот стал просить есть и пить. Андрей стал искать ведра, которые всегда стояли в сенцах. Ведер не было. Придя к колодцу который находился в саду, между яблонь, он увидел пустые ведра, стоящие у колодца, а ведро, которым набирают воду, почему-то с него опущено в колодец. Ведро из колодца не поднимается. После большого усилия оно пошло вверх, и наверху колодца показалась Екатеринина юбка. Позвав соседей и найдя шест с крюком для ловли в колодцах утонувших ведер, Андрей с соседом ловко подхватили Екатерину за пояс одежды и вытащили ее из колодца. Странно было смотреть на Екатерину; ни на теле, ни на лице и голове не было ни одной царапины. Как она могла утонуть в колодце, так никто не мог предположить. Ведь жили они с Андреем хорошо, никто о них дурного слова не мог сказать, и вот утонула в собственном колодце, оставив сиротой дочь.
Глава 9
После похорон Екатерины Андрей долгое время не мог прийти в себя. Все эти тяжелые дни дочь и сестра находились у тещи. Дума о том, почему это случилось, никак не покидала его. Ведь он никогда не обижал Екатерину, и она всегда была с ним вежлива, не нравилось одно - больно уж была молчалива, не любила, как другие по соседям бегать и болтать часами. Чтобы как-то разогнать свои думы, он привел в дом сестру и дочь. Сестра становилась все взрослее и могла помогать не только по дому, но и сготовить немудреную казацкую еду. Андрей теперь вдался в работу, иногда забывая даже пообедать. Скорее всего заезжал на стан на своей двуколке и там съедал все с аппетитом.
Коммуны теперь превратили в колхозы, и председатель, зная беды Андрея, при удобном случае хвалил его и загружал работой все больше и больше. Но Андрею работа всегда была в сладость, он был не из лежебок и, поспав шесть-семь часов, уже с ранней зарей брался за домашние дела, а затем ехал по служебной работе.
Глава 10
А дела житейские шли все лучше, с годами зажили семейные раны. Екатерина вспоминалась все реже.
Однажды осенью Андрей поехал в одну из донских станиц на ярмарку, он давно не видел родной Дон. Станица была огромная. На главной площади, у церкви кроме парков, разложились на специальных сбитых столах различные сельскохозяйственные товары. В парках, как и положено, развешена одежда, ткани, одним словом, все производственные товары. Занял свой стол и Андрей со своими арбузами, грушами, яблоками и помидорами. С утра торговля шла слабо, и ему уже думалось, что, видимо, товар придется везти домой, но с обеда народ пошел валом. Брали все подряд, но особым спросом у него оказались арбузы. Некоторые экземпляры доходили до двадцати килограммов и вытягивали аж на рубль с лихвой. Только отпустив очередных покупателей, Андрей подумал, что пора бы перекусить - ведь основной товар уже продан, - но подошли две девушки, поинтересовались, почем парень продает арбузы. Узнав цену, они удивились
- это один арбуз потянет более, чем на рубль!
Да берите, красавицы, за рубль любой, а на остаток давайте знакомиться.
Андрей назвал свое имя, узнав в ответ, что одну зовут Еленой, другую Клавой.
Л с какой же вы будете станицы?
Да этой же, Лужковской, - усмехаясь, ответили девушки.
Подумав немного, Андрей крикнул вдогонку уходящим девушкам:
А чьи вы будете?
Одна ответила - Павловская, вторая - Ивлева.
Жить с малой дочкой и несовершеннолетней сестрой мужчине, причем не пожилому, было в жизни не сподручно, да и постоянно, будто чего-то не хватало. Галина после смерти дочери, как и он, вся будто окаменела, да и его ничем она уже не привлекала. Объединяло их одно - его дочка и Галинина внучка. Поэтому зимой, взяв в колхозе лошадь, он решил съездить в станицу Лужковскую. Первая, к кому решил заехать, предварительно прихватив литровку самогонки, была Павловская, хотя он не разобрал, кто из них была Елена - она или Ивлева. В станице спросил, не замужние ли обе девчонки.
Да вроде нет. Да к Ивлевой сватался один, - ответил пожилой казак, но что-то там свадьбы не было. А Павловская, эта точно холостая.
Да и его самого, как будто, кто подталкивал и подсказывал: «Езжай к этой крепкой, чернявой дивчине». Да и казак, стоя с ним, говорил, что дивчина стоящая, обстоятельная, а уж работящая - вся в отца пошла. Лучше, парень не найдешь!
Подъехав к хате Павловских, Андрей, отряхнув и одернув одежду, взяв завернутую в сумку самогонку, постучавшись, вошел в дом казака Павловского. Хозяин, невысокий коренастый мужик, пригласив Андрея сесть на лавку, поинтересовался, зачем он пожаловал столь далекой станицы. Андрей рассказал, что погибла жена, есть дочь, да и сестра - подросток.
А у вас есть дочь, Елена. Возможно, мы с ней сговоримся, если вы, да и она, конечно, не против. Стоявшая у печки жена Павловского не встревала в мужской разговор и не проронила ни слова, только сказав:
Она у Ивлевых. Позвать что ли?
Иди позови, - сказал хозяин.
Она, накинув на плечи полушубок, быстро вышла из хаты. Вскоре появилась и Елена. Войдя и улыбаясь, она поздоровалась с Андреем.
Вот что, дочка, сказал отец, - к нам приехал казак сватать тебя. Так как он был женат и имеет дочь от погибшей жены, выбор делай сама. Иди подумай в горнице и скажи нам свой результат. Тебя никто не гонит, как решишь, так и будет.
Елена позвала мать, и они долго о чем-то шептались. Андрей стал уже I сомневаться, что рановато приехал, а может и не сюда. Но вот дверь и открылась, Елена вышла первой, а за ней мать. Прямо с порога светлицы она L сказала, что согласна выйти замуж за Андрея. Позвав соседей, Павловские закрепили сватовство и заодно наметили день свадьбы.
Свадьба была не очень пышной, хотя народу с Лужковской приехало на нескольких подводах. Елена выглядела красавицей. Андрей от нее не мог оторвать взгляд.
Повезло Андрею, - шептались соседи, - была бы только работящей.
В жизни так и вышло. Жизнь текла теперь в нужном русле. Душа как-то была спокойна за дочь и сестру.
Елена полюбила Лилю и Анну, все дела они делали вместе, если Анна не училась или не делала уроки. Время шло быстро, и уже через одиннадцать месяцев у Андрея от Елены появилась еще одна дочь, хотя в душе он ждал сына, но и рождение дочери его не огорчило, и ее назвали красивым именем Венера. Ребенок рос здоровым и был вылитый отец.
Глава 11
Колхозная и домашняя работа отнимали много времени и сил, но Андрей с детства привык много работать, и как говорил его дед и отец, чтобы всегда был сыт и одет, нужно много трудиться. Тогда будешь жить как все трудолюбивые люди, а на чужое никогда не рассчитывай. Когда живешь чужим трудом, сегодня богат, а завтра может быть нищим. Чужое добро как приходит, так и уходит мгновенно.
В колхозе стали появляться сперва тракторы, а вскоре и первые автомашины. На первомайские и октябрьские праздники по центральной Улице по-прежнему везли пушки, соревновались в лихости всадники, срубая на скаку розы. В такие дни народ собирался кварталами на реке Понуре и гуляли допоздна. В домах станичников в основном оставались малый и старый. Многие загулявшиеся шли домой даже на четвереньках, да и те, кто уже не мог передвигаться, сваливался тут же на обочине дороги или у забора и спокойно спал, зная, что его никто не обидит и не ограбит.
Андрей тоже в этот раз был на празднике, и как заместитель председателя поздравлял станичников с праздником. Уже на берегу реки Понуры, выпив стопку, засобирался домой, но белозубая казачка Екатерина, с которой он несколько раз встречался после смерти жены, и, как ей казалось, имел на нее виды, встав, сказала:
-Нет, Андрей Платонович, общество тебя не отпускает до тех пор, пока ты со мной не выпьешь на брудершафт.
Мужики загудели, подмигивая Андрею, а женщины, смеясь, сказали:
-А ведь правда, слабо!
Им, как и положено в таких случаях, налили но стакану. Выпив через руку, они поцеловались. Екатерина зашептала:
-А теперь можешь меня проводить, я опьянела.
Попрощавшись со станичниками, Андрей пошел домой, а вскоре его уже догоняла Екатерина.
-Андрюша, может, заглянешь, как в былые времена, ко мне?
Екатерина после смерти матери жила одна. Подумал он и решил заглянуть на минут пять. Праздник был в разгаре, везде слышны песни и уличные пляски. Андрей, натешившись, было собрался домой, Но Екатерина, казавшаяся заснувшей, стала просить:
-Полежи еще хоть немного, хоть надышусь мужчиной.
Андрей снова прилег. Екатерина начала вечную женскую песню:
-Я-то думала, Андрюша, что ты на мне все-таки женишься, чем я тебе не по нраву?! А ты вот нашел где-то на стороне, и чем она тебе угодила, не могу понять.
-А это вам, женщинам, никогда не понять, за что мы любим других, а не тех, кто нас любит.
Уже через год Андрей узнал, что у Екатерины родилась дочь. Да и она, как-то встретив его, сказала, что родила дочь. Андрей остановился и небрежно сказал:
-Опять дочь, - и, не попрощавшись с Екатериной, пошел по своим делам. Жена Елена, по своей натуре спокойная тихая женщина и, несмотря на слухи об Андрее, молча переносила все невзгоды. Да ей и некогда было, - двое детей и несовершеннолетняя сестра мужа, хозяйство, - все требовало забот, работы хватало по горло.
Глава 12
Подошла очередная осень. Казаки готовились к ярмарке. То тут, то там, во дворе был слышен предсмертный визг свиней, блеяние овец, и другой крупной и мелкой живности. Ведь казак, как и крестьянин, всегда надеялся только на свой труд, - что припасешь и вырастишь к осени, так и будешь жить весь остальной год. А деньги получали в основном от живности. Держали по две-три коровы, десятками овец, свиней, уток, гусей, а курии и вовсе многие счета не знали. Эта неприхотливая птица давала не только яйца и мясо, но и пух, который всегда был на ярмарке в цене. Летом они гуляли по двору, неизвестно как, пробирались в сад и на огород, ночевали не только под навесом, но и на тутовых и ореховых и деревьях. И только иногда, когда были большие заморозки, они группировались к привязанным шестам под навесом с камышовыми стенами.
Андрей на этот раз приготовился к ярмарке капитально: зарезали самую большую свинью, три барана лукошко яиц и много овощей. Поехал как всегда, в Луговую, оставив детей на попечение сестры, таким образом, удовлетворил просьбу жены повидать родителей.
Ярмарка в этот год была очень шумной и многолюдной. Много народа наехало из ближайших городов, таких как Ейск и других.
Торговля шла быстро; Андрей продавал мясо, А Елена заведовала всем остальным. Вдруг на соседнем торговом столе послышался цыганский голос.
- Чавела, почем продаешь куру?
Бабуля сказала цену, но цыган сказал, что по такой цене куру не возьмет, больно уж постна. Андрей сказал жене, чтобы была повнимательнее, а сам стал смотреть, что это за цыган и два пацана с ним. Одно лицо показалось ему знакомо. В голове мелькнула мысль: а может, это тот табор, с которым уехал младший брат?! Он дрожащим голосом с хрипотцой крикнул вслед уже уходившим цыганам:
- Петр, ты что ли?
Цыган повернулся, подошел к Андрею, стал обнимать и со слезами на глазах говорить:
- Братан, наконец-то я тебя нашел!
Андрей, не сдерживая слез, обхватил его и, целуя его, тоже причитал:
- Нашелся! Нашелся!
Все, кто были рядом, с волнением смотрели на происходившее, понимая лишь одно, что у людей радость. Теперь семейство Андрея Маркова выросло еще на одного человека.
Прожив в таком составе более года, Андрей решил, что нужно строить отдельное жилье брату. Здесь большую помощь в строительстве оказала подаренная табором лошадь. Строительство началось сразу же после уборки урожая. Строили, как водится, всем гуртом, и уже через неделю саманный дом был готов, оставалось только благоустроить в доме. Андрей был рад, что обещания, данные матери, постепенно выполняются. Не нашлась теперь лишь одна самая младшая. А Елена тем же годом снова ходила на сносях. Он с нетерпением ждал, на этот раз надеясь на рождение сына.
Глава 13
В воздухе пахло войной. Не успела закончиться война с Финляндией, как началась польская в Европе. Война вовсю шла в Африке, Греции, везде пахло второй мировой войной. Начали брать в армию с запаса. В станице все
меньше и меньше оставалось молодых казаков. С колхозной конюшни были взяты лучшие лошади, оставляли только старых и по какой-то причине забракованных.
Наши войска уже давно были введены в Западную Украину и Белоруссию. В западных городах России были переселенцы из Украины и Белоруссии, из Польши, в основном, с матерями и без них. Везде кишели немецкие агенты, - они подвидом фотографов и землемеров снимали районы и целые области.
В начале 1941 года родился у Андрея очередной ребенок, и опять девочка. Девочку по просьбе брата Петра назвали Лолой. В цыганском таборе он влюбился в эту молодую цыганку и часто вспоминал ее, даже во снах.
Жизнь в колхозе налаживалась. Народ стал жить зажиточнее. В станице многие казаки держали по несколько голов крупного скота, овец, не считая домашней птицы. Да ив самом колхозе паслись табуны коней, стада коров, овец, свиней. Строились и расширялись животноводческие фермы. Андрея Платоновича, как более 1рамотного, избрали председателем.
Теперь он дома только ночевал. Вставал как правило в часов пять, наскоро перекусив садился в свою неразлучную двуколку, которую к шести, а то и раньше к нему подгонял старший колхозный конюх.
Успев объехать все шесть бригад и дать свои распоряжения чем заняться в первую очередь, он уже в восемь часов был в правлении колхоза, где в эго время собирались все бригадиры и его штаб -зам, агроном, расчетный отдел и руководители ферм. Долго на правлении не засиживались. Дав свои распоряжения, он тут же говорил идти работать. Свое распоряжение он всегда записывал на листке бумаги и обязательно его контролировал. Если что-то не было выполнено, кто-то из бригадиров или других руководителей ферм ссылался на текучку, он сразу обрывал и говорил, что никогда нельзя откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
- Не можешь справляться с работой, скажи сразу, заменим, а если нужна помощь, то не тяни, попроси сразу, но работа должна быть выполнена в срок.
Многие из колхозных руководителей подразделений обижались на него, но основная масса казачества одобряла стиль руководства председателя.
- Правильно, Платоныч, не давай им руки опускать, а то они быстро слабинку дадут.
А в воздухе все больше и больше пахло войной.
Немец давно оккупировал Польшу, да фактически под ним была вся Европа. На юге ее бесчинствовал Дуче Муссолини. Сговаривалась с немцами Румыния, Венгрия. Чехию немцам продали англичане. Шла война в Югославии. Полным вассалом немцев стала, казалось, самая надежная славянская Болгария.
Недолго сражалась Франция, капитулировав через несколько месяцев. На севере была оккупирована Норвегия, Бельгия, Дания, все корме Швеции. Финны, хотя и не вели войны против России но немцы хозяйничали там как
дома.
В России, которая не ждала войны с Германией, но начала к ней спешно готовиться, стали срочно призывать в армию резервистов, заводы начали переходить на выпуск военной техники. Спешно началась модернизация армии. Все видели, что саблями и кавалерией теперь победы не добьешься, нужны были танки, самолеты, автотехника, более мощные зенитные и артиллерийские орудия.
Глава 14
Война, о которой говорили уже более трех лет, началась ранним утром. Враг коварно, без объявления войны, напал на нашу Родину. Везде в военкоматы шли добровольцы. Особенно много было комсомольцев, коммунистов и молодежи. В первую очередь брали тех, кто участвовал в гражданской или первой мировой войне. На заявление Андрея Платоновича Маркова военкомат ответил, чтобы он подготовил передачу дел в колхозе.
- Да не спеши, у тебя вон маленькое дите, да еще есть, подумай хорошенько. Вот подберешь замену, вот тогда и приходи.
На правлении в замену подобрали пожилого казака, которого наверняка не взяли бы в армию. Придя в военкома, он заранее запасся заявлением и справкой о переизбрании и подал заявление военкому. Военком удовлетворил его просьбу:
- Вот тебе на все дела два дня и приходи на сбор.
Дома, узнав о том, что он уходит в армию, а вернее на войну, жена, Елена Трофимовна чуть не упала в обморок. Упав на койку, она не плакала, а смотрела в потолок и повторяла:
- А как же мы? Что же будет с нами? Ты хотя бы привез ко мне мать, она теперь тоже одна.
Тесть только с полгода как умер, а сын служил в армии офицером. Андрей чуть свет взял в колхозе свою бывшую двуколку и уже вечером привез тещу в свой дом. Внимательно обошел все хозяйство, устранив все то, что не так было сделано или было в ненадлежащем порядке. Теща и жена не покладая рук, готовились к отправлению Андрея на службу. Вечером собрались все друзья и соседи, засиделись допоздна Разговор шел об одном- когда разобьем врага, и долго ли будет длиться эта война. Андрей Платонович, как всегда читавший газеты, высказал свое мнение, что война не должна затянуться надолго, а с другой стороны, за ними вся Европа, так что такого врага скоро не сломишь, но то, что мы победим, как говорил мой покойный отец Платон, сомнения быть не может. Россию еще никто не побеждал и не сможет победить, какой бы сильный враг не был.
Утром чуть свет, все семейство Марковых был на ногах. Выпив еще по рюмочке и уложив вещмешок на телегу, под гармошку соседа Гумы женщины на прощание сплясали с частушками:
«Позарастали стежки-дорожки, где ходили милого ножки» - и, усевшись на телегу, как только могли, отправились на сборный пункт на станцию Тимашевская. На проводах выступал сам секретарь райкома партии. Старый казак не любил долго говорить, призвал бить врага и скорее возвращаться домой живыми и здоровыми. На станции уже стоял состав. Прозвучала четкая команда строиться «постанично», прощание и объятия. Теперь редко была слышна гармошка, а слышны слезы и завывание женщин:
- На кого вы нас бросаете?!
Плакали взрослые, был слышен плач и стон детей, рвавший душу не только родных, но и всех присутствовавших. Последний паровозный гудок, теперь из теплушек был виден только прощальный взмах десятков рук.
Глава 15
Состав прибыл в Крым рано утром. Здесь, на пункте сортировки, помыли в бане, переодели в военную форму. Казаков, что помоложе, направили в кавалерийскую часть, Андрей Платонович, как пожилой, был назначен ездовым во взвод снабжения казачьей части. Он, как прошедший это уже в гражданскую, занимался снабжением, подвозил еду, боеприпасы, снаряжение. Ему, как и всем ездовым, выдали винтовку, с патронташем и десятком патронов на поясе и конечно саблю. Ведь в казачестве сложилась давнишняя традиция: если у казака нет сабли, то это не казак. С детства и до смерти он всегда носил свой казацкий картуз и фуражку с козырьком.
И вот уже первый марш-бросок в сторону западных границ Родины. Паши войска закрепились у подступов к г. Смоленску. Прибывшая туда кавалерийская часть должна была укрепиться на третьей линии обороны, расположенной по мелколесью. В более лесистой низине, которая была намного позади, остались кавалерийские лошади и охранявшие их ездовые. Вскоре налетевшая немецкая авиация разбомбила и уничтожила почти всех лошадей. Казаки подумали, что если у них тут такое творилось, тогда что же происходило на первой и второй линии обороны. Немцы, не ожидавшие такого сопротивления, не жалели бомб и снарядов, не говоря об непрерывных атаках бронетехники. Теперь наши войска против немецких танков ставили на прямую наводку наши орудия 45-го калибра, вот уже почти полмесяца удерживая плацдарм. Приказу главнокомандующего И.В Сталина «Ни шагу назад!» кроме воодушевления комиссаров, ничего помочь не могло. Войска немного воодушевились, когда батарея наших «катюш» дала несколько залпов по немецким передовым. Летящие красные молнии и загоревшаяся линия немцев немного отрезвили врага. Враг- впервые испытав, что такое сопротивление и что такое русское оружие- запомнили это надолго, до окончания войны.
Непрерывные атаки немцев изматывали наши войска. Но и наши, зная их порядок воевать только днем, не давали им покоя и после десяти часов вечера. По сведениям разведки открывали огонь там, где немцы останавливались на ночевку, у наших войск была одна беда, –те склады которые были в приграничных зонах, как правило, были уничтожены или захвачены немцами, –а подвозку новых затрудняла господствующая в небе авиация противника. Это приводило к строгой экономии боевых средств, тем более таких, как патроны, гранаты и зажигательные противотанковые бутылки. После очередной атаки солдаты с грустью подсчитывали оставшиеся винтовочные патроны, не говоря уже пулеметных. Враг с каждым днем то тут, то там прорывал наши передовые рубежи, а иногда и третьей линии приходилось идти в штыковую. Если доходило до штыковых атак, немцы, если не было бронетехники, отстреливаясь, сразу же шли назад к ранее занимаемым позициям. Марков поехавший с пятью подводами за боеприпасами и едой, только успел разгрузить продовольствие, как началась новая атака немцев.
В составе их эскадрона оставались единицы, и при атаках все шли в окопы. Марков с взводным и ездовым засел в отдельном окопе чуть позади основной траншеи. Немецкие войска, и справа и слева сметая наши позиции и углубляясь уже в незащищенные нашими войсками территории, шли на Смоленск. По траншее пронеслась команда:
– Ближе подпустить немцев, примкнуть штыки.
Немцы, не встречая плотного огня, шли, стреляя чуть выше бруствера окопов. И вот по цепи подана команда «В штыковую!». До немцев оставались какие-то десятки метров. В голове мелькнула мысль - лучше смерть, чем плен. В карабине был всего один патрон. Он взял карабин в левую руку, в правую вынутую из ножен саблю и одним прыжком выскочил с взводным и вторым ездовым за бруствер. Раздалось русское «Ура!», совсем не такое, как раньше. Андрей уже замахнулся саблей на самого ближнего к нему унтера, но тот короткой очередью пробил ему руку. Сабля выпала из рук.
– Рус, капут. Хенде хох!
В голове зашумело. Лейтенант Владимир и Николай, второй ездовой подхватили его, сами подняли по руке. Немцы, убедившись, что в карабинах нет патронов, бросили их в кучу и приказали идти вперед. Забрав обозные телеги и рассевшись на них, повели пленных бойцов к видневшимся вдали домам. Привели в село и разместили в разрушенной церкви. Рана Андрея оказалась хоть и не тяжелой, - кость не была задета, - но перевязанная на скору руку, кровоточила, и за время пути он потерял много крови. Во время ночевки в церкви было холодно. Лейтенант снял с погон свои кубики, снял гимнастерку с умершего раненого, надев на него свою.
– Будем держаться втроем.
Хорошо, что с обоза они успели взять три телогрейки. Стыли ноги, а в церкви и подавно, да еще все были голодные. Больше всего Андрею хотелось пить, а воды нигде не было. Привезенная немцами в бидоне вода, сразу же еще вечером перед сном была выпита. Рану надирало, и по совету лейтенанта, он уже дважды промыва! ее своей мочой. К утру она действительно почти успокоилась.
Утром, после завтрака, немцы погнали их на запад. Тех раненых, кто не мог идти, сразу же пристреливали. Видя это, товарищи старались, как можно, поддерживать их. Владимир, Николай и Андрей не расставались друг с другом. Шли долго. Проделав почти тридцать километров, они остановились в одном из селений. Их загнали на ночевку в три сарая. Бросив на каждый десяток по буханке хлеба и позже по черпаку какой-то жидкости типа чая или кофейного напитка, немцы ложились спать. Бывшие скотные дворы издавали дурной запах, но зато было тепло. Надергав соломы из крыши, военнопленные быстро уснули. Андрей шепотом стал разговаривать с Владимиром и Николаем.
Может сейчас самый подходящий момент бежать и как это лучше организовать?
Бывший лейтенант сказал, что сейчас побег равносилен смерти.
Эти черти охраняют нас так, что лучше лишний раз не шевелиться. Давайте отдыхать.
Все трое вскоре уснули. Рано утром им опять бросили несколько буханок хлеба да какой-то баланды в виде чая. На этом завтрак был закончен, и опять на запад. Вот посадили их в вагон. Дали бидон воды, поезд отправился. Ехали около суток. Изголодавшиеся и изнеможденные, они сидели, раздумывая, как выбраться из этого ада. Владимир сказал, что главное держаться вместе, что бы ни случилось, иначе погибнут все по одиночке. Их привезли на полустанок, высадив весь эшелон.
Построив пленных в три ряда, стали давать распоряжения. Переводчик- четко давал команды, под началом к кому и куда идти. Их троих также отсчитали. Из сказанного, Владимир, изучавший немецкий язык, понял, что они должны идти служить в поместье отца генерала. Распределяющий добавил, что для них это великая честь на благо могущества Пруссии. Кормить военнопленных никто не собирался. Ели то, что ели свиньи. Хорошо было одно, что во дворе был кран, из которого можно было в любой момент напиться из алюминиевой кружки, привязанной на цепи.
После всех мытарств и переходов это место для них казалось раем. В свинарнике были сделаны нары, на которых лежали матрацы, набитые соломой, какие-то подушки и легкие одеяла. После загона скота, получив на всех по буханке хлеба, они ложились спать. Сидя на нарах, вспоминали Родину, жизнь дома. Андрей, раздумывая о жизни, говорил, что жизнь после войны будет намного лучше. Вспоминал, что даже у него было две коровы, с десяток овец, три свиньи, а уток и куриц, гусей, просто не считали. За столом всегда свежатина, хлеб тоже свежий, живи, не тужи, только не ленись и работай.
Да, - говорили Владимир и Николай, - жизнь только стала набирать свои силы, и опять этот германец, как им хочется урвать от нашей России. Одно они не поймут. Россию им никогда не завоевать, не говоря уже о том, что полностью ее оккупировать.
После таких разговоров хотелось вновь оказаться там, на линии фронта. Начинались тихие беседы, как вырваться из плена, да и обстановка показывала, что отсюда бежать всего легче, какие-то пятьдесят- шестьдесят километров, и Польша, а там и Россия. Поднакопив немного хлеба и определив свой путь побега в один из вечеров, не попрощавшись с другой группой военнопленных, работавших в коровнике, они, когда стало чуть темнее, приласкав хозяйских собак, потихоньку вышли за поместье. Накинув на себя ранее припрятанное ношеное хозяйское старое одеяние и головное убранство, они как можно быстрее, пока не стемнело, шли на восток. Начинались осенние заморозки. Прихваченная одежда и быстрый шаг позволяли согреться. Когда совсем стемнело, стали держаться шоссе, ведущего на восток. Отмахав километров двадцать, сели в придорожном леске, хотя и лесом его было нельзя назвать. Ровно высаженные, все деревья просвечивали насквозь. Съев по сухарю и попив из пробегающего ручья, они двинулись в путь дальше. В небе стало светать. По шоссе пошли первые автомашины и изредка упряжки лошадей, везущих различные грузы. Посоветовавшись, решил не рисковать, переспать где-нибудь поглубже в лесочке. Все до изнеможения устали, и хотя установили дежурство, как они только залезли в копну сена, сон сразу свалил их всех. Первым услышал лай собак Андрей. Он разбудил товарищей, стали решать, что делать. Владимир сказал:
Надо было бы пройти по воде ручья хотя бы сто-двести метров, и след бы пропал, а так нас собаки быстро нагонят, ведь мы не выбросили матрацы, на которых спали.
Лай собак и гортанная немецкая речь слышались все ближе. Собаки уже стали видны, учуяв, что те, кого они ищут, совсем близко.
Спасаемся, ребята, в первую очередь от собак, уйти нам, ясно, теперь не удастся.
Решил забраться на ближайшие деревья. Через несколько минут отряд погони настиг их, и собаки, мечась от одного дерева к другому, рвались к кроне сосен. Немцы, дав по очереди вверх, дали команду спускаться вниз. Нехотя они слезли с сосен, обреченно глядя на немцев, взявших их в плен второй раз.
Глава 16
Получив по несколько раз подзатыльники прикладами автоматов и удары кулаками, немцы их погнали обратно на запад. Пригнали уже в лагерь недалеко от польско-германской границы.
После недолгого допроса и установления их личностей их поместили в казарму, расположенную у самого поста наблюдения. Это означало, что за ними будут следить особо строго, а главное, этот барак назывался бараком штрафников. При малейшем, показавшемся охране неправильном поведении, сразу мог прозвучать выстрел, и смерть.
Утром, чуть свет - подъем, кусок хлеба и питье, а дальше - на работу, на строительство военных укреплений. Здесь немцы не щадили никого: кто в изнеможении встал или, не дай бог, сел, сразу следовал удар сапогом или прикладом, а если не понравится твой взгляд, получишь сразу пулю.
- Да, ребята, влипли мы. Надо хуже, да не бывает.
Что-то нужно предпринять. Ясно одно - что из лагеря убежать и мечтать нечего, - сказал Владимир. - Нужно думать о другом плане, то есть бежать после выхода из лагеря, а, скорее всего, со строительства укрепсооружения, и, конечно, не в сторону Польши, как мы бежали, а наоборот, в сторону Германии, она не очень большая по территории и там навряд ли нас будут искать.
С тех пор эта понравившаяся Андрею и Николаю идея стала обдумываться ими во всех деталях. По ночам они вгроем решали эту проблему, зная, что завтра снова изнурительный, тяжелый труд. Они старались работать всегда гак, чтобы находиться недалеко друг от друга. Они внимательно изучили, где стоят часовые во время работы, откуда лучше всего видно всю территорию. Оставалось обдумать одно - как, незаметно для главного наблюдателя, обезвредить часового, который их охраняет. Владимир, более или менее, зная немецкий язык, договорился с друзьями, что как только снимут часового, он сразу надевает его одежду и идет на наблюдательную вышку.
На день намеченного побега они взяли с собой весь скромный запас сухарей, сэкономленного из скудного пайка, заточки из найденных железяк, еще раз обсудили план захвата часового. Самая тяжелая задача была у Андрея: он, неся камень к строящемуся дзоту и, приблизившись к часовому, наносит ему удар и, вырвав автомат, быстро его раздевает. Владимир сразу же надевает форму часового и идет на смотровую вышку. Когда он приблизился к вышке, часовой окликнул его, - наверное, захотел в туалет, - быстро стал спускаться с вышки, говоря, что тот вовремя пришел. Поравнявшись с Владимиром, он спросил, почему он так рано пришел и зачем. Владимир сказал, показывая, что хочет закурить. Немец полез в карман, доставая пачку сигарет. В это время Владимир изо всех сил ударил фрица прикладом автомата по голове и уже упавшему добавил еще раз, да так, что проломил голову. Фриц дернулся и затих.
Услышав условный сигнал, они сошлись, Андрей взял автомат немца с тремя полными рожками патронов, и они быстро направились в ближайший лесной массив. У края леса протекала небольшая река, вода была еще холодная, шел апрель 1942 года. Они прошли метров пятьсот по воде, держа путь строго на юг. При приближении к дороге они заметили, что из нескольких машин высаживались немецкие солдаты и шеренгой шли прочесывать лес. Им пришлось идти впереди их вглубь леса. Успокоились только тогда, когда зашли в какое-то болото. Найдя на нем небольшой бугорок, легли, ибо больше сил идти дальше не было. Трое, посоветовавшись, решили, немного отдохнуть, так как стало темнеть. Андрей надергал осоки, ее белую массу дал ребятам и поел сам, а остальную постелили, чтобы поспать. Владимир в немецкой одежде был в более выгодном положении. Одежда у Андрея и Николая была старая и грела плохо но, закрывшись распустившейся зеленью, они сразу же заснули План Владимира был верен, их искали в направлении севера, а посланная поисковая группа, не найдя никаких следов с наступлением сумерек сев в машины, возвратилась в казармы. ’
Когда защебетали птицы, все трое встали, попили через тряпку воды и сполоснув лицо, стали решать, куда идти дальше.
- Я иду первый, вы идете за мной, задний с автоматом. Скоро будет Германия, и там идти будем, и рано утром, и перед ночью, - сказал Владимир.
Раз вдень, рано утром они съедали по сухарику, а уже на границе с Германией они зашли на подсолнечное поле, но подсолнухи были еще малы и есть их было невозможно, но на поле они вволю поели молодой морковки и нарвали с собой, но делали они это незаметно, словно прорывая.
Прошла уже неделя, как они покинули лагерь. Идя по германской земле, теперь уже Владимир шел сзади, а Андрей, спрятав автомат под своей старой шинелью, шел впереди. Шли, стараясь держаться границ сопредельных государств. Начались горы, идти стало еще труднее. Ели все, что только можно: всякие травы, иногда находили птичьи гнезда с яйцами, делили и со скорлупой ели. Это были счастливые часы. Стрелять боялись, хотя часто выпадала возможность убить крупную птицу или дичь, но один раз Владимир не выдержал и подстрелил зайца. Освежив его и найдя расщелину, они разожгли костер и впервые поели от души, съев почти половину, остальное оставив на завтра. Однажды в горах они набрели на небольшое селение. Они тихо приблизились, и убедившись, что здесь нет военных, услышали незнакомый говор.
- Вот что, Андрей, ты у нас старший по годам и по жизни более опытен, чем мы. Тебе и нужно идти в первый дом, а мы, в случае, чего, тебя прикроем.
Андрей отправился. В доме его встретила женщина, лет под сорок. Когда он вошел, она сначала испугалась. Он стал объяснять, что он русский, бежал из немецкого лагеря, хочет кушать.
- Ах, камарад, рус! - всплеснула руками женщина. -Ихь, - она показала на себя пальцем, - Магдалена. А ты? - она указала на него.
Он понял:
- Я Андрей.
Она поставила на стол еду, приглашая Андрея кушать. При виде такого количества еды у него все заныло внутри. Пересилив боль, он кое-как стал расспрашивать, хозяйку, есть ли в селе фрицы или итальянские фашисты.
- Нет, - отвечала, покачивая головой, Магдалена.
Тогда Андрей, стараясь применить все свои способности, стал объяснять, что с ним еще два русских.
Владимир с Николаем, давно наблюдавшие за селением, убедились, что военных в нем нет, тоже спустились, замаскировавшись у крайнего дома. Андрей вышел и, не увидав товарищей, негромко свистнул. Тут же оба вышли из укрытия.
Пройдя в дом и познакомившись с хозяйкой, спросили, где ее муж. К их удивлению, она сразу поняла, что русские хотят от нее узнать. Магдалена знаками показала, что ее мужа убили фашисты, красный мак - партизан. Поев, они по предложению хозяйки они легли спать. Андрею сказали, чтобы он дежурил первым. Еда разморила и Андрея, и, хозяйка, видя, как он клюет в стол носом, предложила ему печь в горнице, показав жестом, что она подежурит, и что в их селении предателей нет, а приходят только маки- партизаны.
Утомление и наступающая ночь быстро сломили Андрея, и он, чуть прильнув к подушке, быстро уснул. Проснулся под утро, когда его обняла за шею женская рука. Рядом с ним лежала Магдалена, крепко прижимаясь к нему всем телом. Брюки его были расстегнуты, и она старалась вставить его член себе. Он с силой вонзился в ее влагалище. Но сказывалось долгое недоедание: сперва показалось, что он уже не будет таким, как раньше, до войны, но вот он постепенно окреп, а хозяйка вошла в экстаз и начала подкидывать Андрея так, что он начал бояться, как бы член оттуда не выпал. Так длилось у них минут двадцать, пока хозяйка не почувствовала, что и он кончил процесс. Не успели они как следует отдышаться, как в дверь кто-то тихонько постучал. Андрей быстро вскочил, схватив автомат и стал будить товарищей. Магдалена, накинув халат, подошла к двери и стала расспрашивать, кто пришел. Узнав голос двоюродного брата, она сказала Андрею, что пришли партизаны - «Маки, маки». Все попрятались по разным местам. Николай не имел оружия и остался в зале. Хозяйка зажгла свет в прихожей. Зашли трое партизан, двое остались стоять на улице, прижавшись у дверей к дому.
Пришедшие спросили, кто вчера к вечеру пришел в дом к Магдалене. Она сказала, что пришли трое русских, бежавших из немецкого лагеря. Те, удивившись, что пришли русские, спросили, где они. Она позвала их. Николай вошел в прихожую, где окно было плотно занавешено, и горел свет, за ним наготове держа автомат, зашел Владимир. Увидев человека в немецкой форме с автоматом в руках, все трое итальянцев вскинули автоматы. Николай, подняв вверх руки, сказал, что они русские и хотят видеть итальянских партизан, чтобы воевать с немцами. В знак примирения Владимир опустил свой автомат, опустили автомат и итальянцы.
Андрей, незаметно укрывшийся в прихожей, по-прежнему стоял наготове со своим автоматом. Переговоры шли медленно, лишь знавший немного немецкий язык Владимир стал немного понимать и показывать жестами, как они убили немецкого часового, а, показав на одежду, пояснил, что убрали с вышки наблюдателя и сняли ее.
Поняв смысл сказанного, командир пятерки протянул руку, назвав себя Джулио. Русские тоже назвали свои имена, в том числе и Андрей, вышедший из укрытия.
Показав на небо, что скоро станет светать, Джулио, всех оставив, ушел, по-видимому, совещаться со своим старшим командиром. Пришел он, когда почти полностью рассвело. Поговорив со своими бойцами, он сказал, чтобы они шли в такое-то место, а он и боец Джузеппе будут составлять новую пятерку. Откопав засыпанную и завернутую в плотное полотно итальянскую винтовку с изрядным патронташем и патронами, дал ее Николаю
Как они потом поняли, что, вынув из укрытия два-три камня, можно было отлично наблюдать не только за всем селением, но и за проходящей по нему дорогой и ее подходами.
Каратели много раз пытались выкуривать партизан из укрытий. Когда те шли плотной цепью через десять-пятнадцать метров друг от друга партизаны быстро закладывали щели от входа, наблюдая за продвижением немцев или итальянских фашистов.
Видя, что они уже поравнялись с укрытиями, и переждав несколько минут, пока они удалятся выше в горы, партизаны открывали свой входи наносили удар с тыла по наступающему врагу. Особенно отличался в таких делах Андрей. Он отдавал свой автомат Николаю, а сам его «итальянку» и бил всегда без промаха. Фашисты, обстрелянные и спереди и сзади, не понимали в чем дело, и, неся большие потери, скатывались назад. Мало кому из них удавалось добраться до колонны автомашин, стоящих на дороге. Да и здесь итальянские винтовки часто поражали цель.
Хуже было, когда каратели приходил с собаками. Зная, что они могут найти любую щель, задание и команда были одни - уничтожить собак. Уже в первых таких карательных операциях Андрею удалось уничтожить сразу двух собак, а в следующей - еще одну.
В группе его прозвали собачник. Он улыбался и только посмеивался. В награду ему тоже дали итальянскую винтовку, которую он подарил Николаю, а ту взял себе.
В пятерке знали только командира и его зама. Только те знали выше стоящее начальство. Это начальство в свою очередь - начальство еще выше, и так далее до командующего. Такая дисциплина помогала в случае провала или в случае попадания в плен нести меньшие потери как партизанам, так и их семьям. В крупных партизанских соединениях были свои радиостанции, и в случае полной осады такие отряды просили помощи и всегда ее получали. Нет-нет, да в некоторых пятерках служили по одному, а то и по двое русских.
Так однажды в одном из боев Андрей услышал русский мат и после боя он попросил командира свести его с русским. Командир согласился. Это был тоже бежавший из немецкого подземного завода паренек с Брянщины. Ему с приятелем чудом удалось вырваться из немецкого ада, но при их преследовании товарища убили немцы, а он, перенеся вес лишения, наткнулся в горах на партизан. Он также рассказал, что тоже знает одного бывшего военнопленного из Тулы, который служит в другой пятерке.
- Но здесь особо не приветствуются встречи ни русских, ни англичан, ни греков, поэтому не советую особо беспокоить начальство.
Иногда под вечер две -три пятерки шли на задание туда, где особенно свирепствовали фашисты. В местах, где в населенных пунктах могли располагаться фашисты, таким пятеркам было легче пройти незамеченными.
Они шли, как правило, на расстоянии пяти - десяти метров. Каждая операция тщательно готовилась. Каждая пятерка четко знала свое задание, поэтому проходила быстро и обычно без потерь. Такой порядок действовал при освобождении Италии еще в 19 веке.
Глава 17
Андрей часто думал о Магдалене, уж больно запала она ему в душу, но уйти одному из отряда и снова попасть в плен - нет уж, лучше эту блажь выбросить из головы. Да и командир говорил, что вот-вот англичане освободят Италию, спустимся с гор, и тогда ему удастся обязательно с ней встретиться. Спускаясь по ночам помыться к речке, он отчетливо слышал лай собак в селении. Улыбнувшись, он возвращался с группой в свое укрытие.
А прихода англичан пришлось ждать недолго. Немцы не смогли оказать сильного сопротивления хорошо вооруженной английской армии, а итальянские фашисты старались как можно скорее спасти свою шкуру и при приближении англичан, как правило, сдавались или убегали по домам.
Наконец и их отряду, насчитывавшему более двухсот человек, удалось соединиться с английскими войсками. Теперь все члены отряда знакомились не только по имени, но и называли свои фамилии. Всех русских англичане свели во взводы отдельно от итальянцев. Их командир, записав фамилии Андрея, Владимира, Николая сказал, что они все будут награждены тепло по -братски попрощались, выпив по доброй бутылке вина. Андрей сумел выпросить у взводного, вместо себя оставив Владимира, сбегать на пару часов к Магдалене. Та, несмотря на то, что на нем была форма английского солдата, сразу же узнала его и, бросившись ему на шею, горько заплакала, предчувствуя разлуку.
Хозяйка быстро накрыла стол, выпили и закусили. Изголодавшая по мужской ласке, женщина сама потащила его на койку.
Ох, как не хотелось ему вставать из чистой постели, да после таких ласк, но время шло, и нужно было скорее возвращаться в часть. Да, это было второе и последнее их свидание.
Англичане переправили их в Египет, где немцы еще были сильны, так как там сохранились старые боеспособные части. В сплошных песках, где в любую минуту мог начаться песчаный смерч, хотя пешком шли и редко, обычно к полю сражений добирались на автомашинах большой мощности. Войска англичан имели большие преимущества, ибо в них служили не только французы, итальянцы, но и много африканцев и, конечно, египтян, палестинцев, арабов, которые знали и ориентировались в дюнах, как будто в своем огороде. Под командованием англичан они всегда ходили в разведку, сними, как правило, шел кто-нибудь из американцев.
Теперь русские, не таясь, называли свои имена: я Марков Андреи Платонович, я - Васин Владимир Семенович, я - Сорокин Николаи Матвеевич. Андрей понравился командиру роты Ниру Уинстону и его заму
Алексу Уилсону. Сам весь он, с таким ростом, был словно русский богатырь. Ему быстро присвоили звание младшего сержанта. За несколько удачных вылазок и уничтожение небольшого немецкого гарнизона, где сражались в основном русские, рота завоевала особый авторитет. Их стали посылать на самые ответственные операции.
Воевать в составе английских войск им пришлось недолго.
В один из знойных дней все русские были построены, и перед строем большой свитой вместе с английскими генералами подошли несколько русских.
- Я русский генерал Звягинцев, обращаюсь к вам, товарищи соотечественники, не потерявшие в страшных жестоких условиях войны свою честь и совесть, сражавшиеся с фашистами, как кто мог, в этот трудный для Родины час должны решить, где вам быть: сражаться здесь с англо-американскими войсками или ехать служить Родине. Вас никто не неволит, но сражаться за родную землю или за свободу Африки - большая разница.
Англичане и американцы, когда их переводчик произнес последнюю фразу, зароптали. Генерал продолжал:
- Родине нужны воины и крепкие мужские руки. Даю вам на размышление десять минут, после чего, кто хочет поехать на Родину, должны сделать три шага вперед.
Андрей и Николай, стоявшие в одной шеренге, переговорив, твердо сделали три шага вперед. Им показалось, что шагнули все без исключения, но оглянувшись, увидели, что около десятка человек осталось стоять позади. В их числе стоял и Васин Владимир Семенович.
После переписи всех уезжающих в Россию, им всем дали время собрать свои вещи, хотя из вещей почти ничего и не было.
Первым делом Андрей с Николаем бросились к Владимиру.
- Ты что решил остаться здесь?
- Да. Знаете, друзья, дайте мне свои адреса, буду жив, напишу. Мне на Родину, офицеру, бывшему коммунисту на родину никак нельзя, там только смерть. Не умру - напишу, и если сможете, пошлите родным моим от меня весточку, - и он дал свой адрес. - Пусть они знают, что я не изменник и пока еще жив.
Перед отъездом до позднего вечера английские и американские офицеры долго уговаривали тех, кто согласился ехать на Родину, но ни один из решившихся не согласился остаться.
Рано утром колонна из десятка автомашин с охраной двинулась по пескам Палестины в сторону Ирана. В Иране уже были наши войска. Колонна пересела на наши автомашины, а точнее на американские «студобекеры» и после легкого обеда тронулась к родной земле.
На третьи сутки колонна прибыла в Грузию. А сколько было радости, когда пересекли границу! Все, у кого было хоть немного выпить, делились с остальными. У Николая была в запасе бутылка какой-то «ненашей» водки. Он, Андрей и, сидевшие рядом Михаил Осипов и Николай Сорокин из Орла, все так же получили по пять глотков за прибытие на Родину. У многих на глазах были слезы. Другие запели родные песни о Волге и, даже плача, улыбались.
Наконец снова дома! Их всех расселили в бараках и уже назавтра, довольно хорошо покормив, повели колонной на работу под охраной красноармейцев. Вступили на строго охраняемую территорию, и к ним вышел директор предприятия.
Товарищи, вы снова дома. Родине в большом количестве нужен марганец. Вас всех обучат, что и как делать. Задача одна - надо резко увеличить его добычу. Чем скорее мы это сделаем, тем скорее разгроми фашистов. Теперь говорить некогда, все за работу!
Каждый, надев спецовки и получив инструктаж, был закреплен за опытным рабочим. Во всем чувствовалось, что рабочим тоже жилось несладко. Обедали скудно, делясь со своими подопечными.
Глава 18
Первым делом, что сделали Андрей с Николаем, добыли по листку бумаги и, сложив письма треугольником, отправили через охрану домой.
Кубань в это время уже давно была освобождена от немецких оккупантов, и, получив письмо из Грузии, Елька, как в молодости звал ее Андрей, радости не было конца. Дочери смотрели на маму:
- Мама, мама, почему ты плачешь?
Она, прочитав уже первое слово «Елька», поняла, что письмо от него и никак не могла сдержать слезы. В глазах все помутилось, но вот, наконец, узнав, что он жив, она выговорила:
- Доченьки, ваш папа жив, - и она отдала письмо старшей дочери Ольге, чтобы та прочитала его.
Ольга прочла письмо вслух, и теперь заплакали все четверо. Прибежали соседи Белоконь, Марковы, Ивановы, не понимая в чем дело. Елена стала объяснять, что муж прислал весточку.
- Вот в жизни как бывает, - говорила уже собравшаяся толпа. - Человека уже давно мысленно похоронили, а он вон раз и жив.
- Держитесь, девчата, авось и ваши мужья окажутся живы.
Работа в шахте была не из легких, тяжелый воздух и скудное питание, - это теперь казалось все-таки не то, что рабский труд в немецком концентрационном лагере. Они старались, как можно больше, добыть марганца. Начальство шахты на собраниях и митингах в честь побед наших войск на Западе стало часто отмечать их, давая грамоты и подарки в виде одежды и отрезов материала.
В один из майских дней в шахте была дана команда всем подняться наверх. Шахтеры с неохотой поднимались, не хотелось прерывать свой труд-
Директор шахты имел чин генерала, он ходил во дворе шахты в приподнятом настроении и говорил:
- Кончилось, кончилось!
Потом, поднявшись на импровизированную трибуну, четко сказал:
- Да, товарищи, кончилась вторая мировая война!
Дружно по всему двору пронеслось «Ура! Ура! Ура!» Люди, в основном были шахтеры, стали обниматься целоваться, плача и смеясь, пошли все на улицу. Везде были радостные лица, слезы перемешивались с песнями и шутками.
У Андрея, Николая и всех, кто прибыл с ними, давно сняли часовых и отправили на фронт. Им уже полгода платили жалование. Они с ребятами с Орловщины зашли в магазин, конечно, купили выпить, поесть и пошли в свой барак.
На следующий день они трудились с еще большей силой, чтобы крепла наша Родина, чтобы ее ни один враг не смог одолеть.
Шли месяцы. Уже наступил 1946 год. Весной Андрея и Николая вызвали в управление шахты. Начальник отдела кадров Кибаридзе сказал:
- Нам известно, что вы были вместе в лагерях, вместе сражались в итальянском сопротивлении и с англичанами. А чего не пишите заявление на отпуск? Ведь вам положено уже целых два.
- Да нам никто об этом не говорил.
- Вот я вам говорю, и вот бумага, ручка, пишите и с выходного отправляйтесь в отпуск.
Они сначала не поверили, и писали заявление, думая, что с ними шутят, но когда написали и услышали, что завтра в кассе получат деньги и могут отправляться на отдых, волосы встали дыбом.
Поблагодарив начальника, они вышли из кабинета, обсуждая, как скорее добраться до дома.
Получив назавтра деньги, и не малые по тем временам, они накупили подарков родным и, попрощавшись, разъехались отдыхать.
Когда Андрей зашел во двор родной хаты, Елька, подметавшая во дворе, упала в обморок. Андрей поднял ее с земли и, крепко прижав, стал ее целовать. На шум выбежали дети, старшая и средняя, повисли на его шее, плача и целуя его. Младшая, Лейла, стояла в стороне, не понимая, что ее сестры так радуются приходу какого-то дядьки, которого она за шесть с лишним лет ни разу не видела. Андрей, успокоив жену и отстранив старших дочерей, хотел взять на руки младшую, но та при его приближении бросилась бежать. Он достал из вещмешка конфет и стал звать ее к себе. Лейла подошла к матери и, схватив ее за подол, спряталась за нее. Елька стала объяснять, что это пришел ее папа, который был на войне. Но она так и не подходила к отцу и, наконец, вымолвила, что ее папа, наверное, погиб.
- Да нет же, вот я живой.
- А почему ты так долго не приходил домой? - молвила Лейла, прячась за маму.
- Так долго была война, доченька!
- Война давно кончилась, а ты все равно не приходил.
Андрей подумал и сказал:
- Меня не отпускал генерал.
При слове «генерал» дочь отошла от мамы и протянула руку за конфетами. Примирение состоялось.
Вечером пришли друзья, кто остался жив. Каждый рассказывал о своих бедах и мытарствах в годы войны.
- А как ты сам, Андрей, оказался в Грузии, ведь воевал в Смоленске?! - сказал Иван Иванов.
- Да лучше об этом и не начинать, прошел сквозь огонь, воду и медные трубы, а вернее, через Европу, Кавказ, а главное, не потерял веру в Отечество и дружбу людей.
За делами дома, где столько лет не было хозяйской руки, Андрей не заметил, как кончился отпуск.
Прощаться пришлось очень тягостно. Жена и дети не хотели отпускать его, но Андрей помнил наказ начальника отдела кадров:
- Не вздумывайте опаздывать!
Попрощавшись, он вскочил на подъехавшую к дому телегу и сказал ездовому, чтобы то ехал как можно быстрее на станцию. Вслед он услышал плач жены и детей.
За работу как всегда взялся с усердием и, работая, все думал, отпустит ли его насовсем домой директор. «Вот Николай не приехал, ему с родины прислали вызов. Нужно попросить колхоз, может, и меня вызовут?!» Так и сделал. Каково его было удивление, когда через пару недель его вызвал директор и сказал:
- Твоей работой, Марков, мы довольны, но вот пришел вызов из вашего колхоза. Просят Вас отпустить туда. Сам ты с этим решением согласен или останешься работать на шахте? Здесь ох, как нужны такие руки. Мы тебе, если сюда приедет твоя семья, дадим жилье. Оставайся.
-Я очень доволен Вашим мнением обо мне, но я вырос на земле, и предпочитаю труд на ней, чем на шахте. Если можно, отпустите меняя выращивать хлеб - это мое кровное дело, от всех моих корней.
- Смотри, надумаешь возвратиться, как Савельев и Гурьев, приезжай, мы будем всегда рады, - сказал директор.
Глава 19
Андрей приехал домой уже на вторые сутки. Дочь Ольга, приехав на обед, она работала шофером на полуторке, увидев отца, сказала ему, что после обеда, если он хочет, подвезет его к кубанским полям. Она знала любовь отца, большую часть своей жизни он отдал згой земле.
- Хорошо, дочь, поехали.
Она так везла отца, чтобы как можно больше объехать колхозной земли. Они приехали на поле конопли, отец не вытерпел, попросив дочь остановиться. Выйдя из машины, он встал у обочины, и, несмотря на его 185 -сантиметровый рост, она была выше Андрея
- Вот это конопля, вот это урожай!
- Ничего, отец, ты сам говорил, землю нужно чередовать, а иногда давать ей отдохнуть. Вот земля почти два года отдыхала, и теперь урожай. Хорош был урожай хлебов, особенно, пшеницы.
- Растравила, доченька, ты мне душу, поезжай прямо в правление колхоза.
Председатель колхоза Кулиш Николай Гаврилович сразу узнал его, и, встав из-за стола, по-братски обнял Андрея. Спросил:
- Когда приехал?
- Сегодня приехал и попросил дочь сразу отвезти в правление. Сердце и руки соскучились по земле. Шесть лет с лишним только она меня спасала и кормила, теперь вот долг ей нужно отдать.
-Так это, Платонович, ты в самую точку, и в самое, что ни на есть, времечко приехал. Ведь у нас после посевной сбежал наш агроном к себе на родину. Воронежский он и захотел работать там, только что окончил сельхозинститут, а ведь сев уже не за горами. Так что сегодня пишу приказ, а завтра приходи и вступай в права главного агронома. Опыт у тебя есть, а девчата- агрономы тебе всегда подскажут, что по науке нужно.
Агротехники Люба и Вера, только недавно закончившие сельхозтехникум с отличием, хорошо разбирались по своей специальности, и когда Андрей что-нибудь не так давал верно в своих распоряжениях, всегда они настаивали на своем. Андрей Платонович говорил в таких случаях:
- Ваше дело молодое, вам виднее.
В 1948 году урожай всех культур уродился хороший, особенно зерновых, и весь был убран вовремя. Колхозники впервые после войны получили много зерна, песка. Правда, с овощами было не так хорошо, в колхозе на бахчи внимания уделяли мало, выращенные помидоры, огурцы, арбузы и дыни, тем более морковь, картофель, лук стоили буквально три- пять копеек. Их в магазинах почти никто не брал, и они гнили, как в магазине, так и на поле. Рабочих рук по-прежнему не хватало. На дойку коров, на уход за свиньями приезжали работники из Чувашии, Молдавии и центральных областей России. Везде не хватало рабочих рук.
Жизнь шла к лучшему. Андрей Платонович, повидав на белом свете все капиталистическое производство, предложил председателю, что на паях с соседним хозяйством нужно строить консервный и молочный комбинаты. В районе, узнав, что он беспартийный, тут же дали команду немедленно принять в ряды ВКПб.
После приема Платонович ходил гордый, что и он все делает для построения коммунизма на Кубани.
Шло время, страна строила новые заводы, фабрики, креп колхозный строй. У Платоновича, на его счастье и мечту, родился сын. Радости не было предела. Жену Ельку он буквально носил на руках. Назвал сына в честь погибшего американца, своего ротного, Николь. О нем сообщил ему Владимир.
Посевная 1950 года прошла успешно. Люди, привыкшие к хорошим урожаям последних послевоенных лет, с надеждой смотрели на всходы и в этот год, но к их несчастью, весна в этот год стояла сухая, и зерновые всходили плохо, а на полях, где был посеян ячмень, всходов вообще не было.
Председатель колхоза, а им был уже новый, молодой специалист Гринько Иван Савельевич, доложил об этом в районное управление. Через два дня в колхоз «Имени Ильича» приехали два особиста и вызвали на правление Андрея Платоновича. После беседы, длившейся более двух часов, в присутствии агротехников, которые от всего открещивались, его арестовали и увезли в район. Его исключили из партии и послали по этапу.
Глава 20
Его как вредителя, загубившего ячмень, направили на строительство Беломор-канала. Прибыв под конвоем и получив место в бараке, он уже назавтра был поставлен в помощники мастера, укладывающего бетонные плиты по дну и берегам. Здесь могли работать только дюжие мужчины; каждая плита весила под восемьдесят килограммов. Ежедневная изнуряющая работа требовала немало физических сил, и по ночам Платонович думал, что это так зло с ним играет судьба. Уж не наложить ли на себя руки?! Но, вспомнив жену и детей, гнал эту мысль прочь. Ведь ей в войну с детьми жилось не легче.
Так в тяжелых трудах шел месяц за месяцем. Андрей Платонович сразу заметил, что отношение к нему охранников было хорошее. Он только позже догадался, почему.
Оказалось, что после его ареста, дней через десять, прошел сильный ливень, а через четыре дня, словно, по команде взошел весь ячмень, да такой густой.
Колхозный председатель сразу же поехал в район. Там сразу стали звонить и писать по всем инстанциям. Пока шла эта писанина, телефонные звонки, Платонович оттрубил в лагере четыре месяца.
По его прибытию в район его вызвал в райком секретарь ВКПб и предложил снова восстановиться в партии, но Платонович сказал:
В партию вступают один раз и один раз исключают.
Прибыв в родной колхоз, где ему снова стали предлагать прежнее место, а к тому времени оно уже было занято, он сказал:
- На прежнее место не пойду. Вон если хотите, пойду бригадиром в овощеводческую бригаду.
Думаю, что там и вам, и мне будет лучше.
Уже на второй год работы в бригаде, он был направлен в Москву на сельхозвыставку, где за получение высоких урожаев бахчевых, получил золотую медаль и премию.
Накупив подарков, он радостный возвратился домой. Дети, никогда не видевшие таких платьев и косынок, обнимали отца, а сын был рад игрушкам и морскому берету.
Шесть различных медалей получил Андрей Платонович на выставке сельского хозяйства в Москве. Настроение у него было бодрое.
У него родился еще один сын, которого назвали Алексеем.
Он учил своих детей не брать за свою жизнь ничего чужого. Но однажды уже подросший Николь взял деньги, - а они лежал и на виду, - пятерку и купил себе механический ручной фонарик. Придя поздно вечером домой с работы, ужиная, Платонович заметил, как кто-то во дворе светит фонариком, то включая, то его выключая. Выйдя во двор, он, присмотревшись, увидел, как сын, нажимая и разжимая руку, светил по двору фонариком.
- Ты где взял, сынок, эту штуку?
- Купил, - ответил, не смущаясь, тот.
- А кто тебе разрешил?
- Да я вон в шкафу взял.
- Так, ты что вор, у нас растешь? Ладно, я завтра с тобой разберусь.
Рано утром Платонович разбудил сына. Тот, спросонья не понимая,
бурчал, чтобы ему дали поспать. Мать, видя, что отец держит наготове ремень, стала просить не бить ребенка.
- А я и не думаю его бить.
Накинув на шею Николь брючный ремень и защелкнув его так, чтобы сын мог свободно дышать, повел по станице, надев ему на шею табличку «Вор».
Рано шедшие на базар люди с удивлением смотрели на Платоновича, иногда спрашивали, за что он так наказывает сына.
С тех пор сын без разрешения никогда не брал ни копейки.
Глава 21
Андрей Платонович стал тяжело переносить праздники Победы. Все, кто остался жив, получали медали и ордена. Ему, прошедшему через все военные муки, испытавшему невзгоды и на гражданке, ни разу даже медалью не отметили. А ведь говорил ротный Котов, что за один из боев при отбитии атаки немцев, за уничтожение офицера и двух солдат он будет награжден медалью «За отвагу». А так она где-то и запропастилась.
Сидя на лавочке и смотря на прибитую мраморную доску «Здесь живет Заслуженный колхозник Краснодарского края Марков Андрей Платонович», он рассуждал:
Вот хоть доска будет напоминать обо мне.
В один из таких осенних вечеров к дому Платоновича подъехал военный УАЗик, оттуда вышли два офицера, неся в руках букет цветов.
В душе Андрея что-то екнуло, и он поспешил к входу. Майор и лейтенант, зайдя в дом, спросили:
- Здесь живет Марков Андрей Платонович?
- Да, я самый и есть.
- Ну, герой, получай итальянскую награду!
- Да я уже и забыл, что обещал старший группы.
Спасибо за хорошую весть, - сказал Марков, - а вот от Родины я так и не получил ни одной медали.
- А ты, отец, расскажи свою эпопею, не может быть такого, что зарубеж награждает, а Родина - нет.
Записав части, где служил, выпили за награду, и работники военкомата уехали.
Платонович на пенсии не сидел без дела. Просыпаясь с первыми петухами, он вечно что-нибудь мастерил. У него был свой токарный мини¬станок, выполнявший шестнадцать операций, им лично сделанный станок для вязки сетки. Имелся и свой движок; в случае отсутствия электричества включал его и продолжал работать. После обеда - час отдыха, и снова работа до ужина.
Народ шел к нему, зная, что он берет дешевле всех, а главное, что он был мастер на все руки, - хоть дом поставить, хоть пол набрать, сделать двери или раму. Все это делалось ладно, слаженно, красиво.
Все же тяжести жизни давали о себе знать; часто болело сердце, появились и другие недуги.
Как-то, под октябрьские праздники к дому опять подъехал военный УАЗик, и опять эти же военные несли букет цветов.
Ну вот, отец, мы пришли к тебе с наградами, теперь уж от имени Родины. Поздравляем тебя с медалью «За отвагу» и за «50 лет со дня Победы»!
Платоныч, получив медали, усадил гостей за стол, сам держась за сердце. Вышел из зала, выпил сердечные таблетки, и пока хозяйка готовила на стол, сын сбегал за коньяком. Служивые, видя, что он все же держится за сердце, долго не засиживались и, выпив и поблагодарив хозяев, уехали.
Глава 22
После этого награждения он отлеживался пару дней. Он стал просить зятя Иванова Бориса и дочь Венеру отвезти его перед смертью на родину, на родной Дон. Те, отпросившись на работе, поехали на «Жигулях» зятя в родную станицу.
Андрей Платонович сходу нашел дом двоюродного брата, ибо на родном пепелище дома уже не было. Двоюродный брат, сообщив, что брат умер сразу после войны, предложил:
Живи у меня, сколько захочешь.
Разговоры, родные лица, - так удивительно быстро прошла неделя. Переговорив и обсудив все дела и собравшись на прощанье, все родственники договорились всегда, пока живы, встречаться. Гости отправились в обратный путь.
Дома, на Кубани Платонович чувствовал себя лучше, но пережитое давало о себе знать.
Утром, седьмого ноября, с утра собрались все родные. Посидели за праздничным столом, и уже зять Борис с Венерой собрались домой, но Платонович сказал, чтобы не уходили, так как ему плохо. Он лег на лавку и стал звать всех к себе. Превознемогая боль, он попросил прощенья у жены Елены, дал наказ Борису, чтобы не обижал Венеру.
А ты, сын Николь, бери все хозяйство в свои руки и решай все дела сам, Алексей, будь помощником.
Сердце его забилось часто-часто и остановилось.
ЭПИЛОГ
Все дети у Андрея Платоновича выросли. Воспитала и выучила троих дочерей старшая дочь Ольга, выучились и стали достойными деда дети Венеры - Надежда и Сергей. У дочери Лейлы выросли три дочери, одна стала педагогом, две - художниками. У Николя родились дочь и сын Ирина и Эдик, работают, как и отец, в родном колхозе. Там же работает и сын Алексея Андрей. Все в станице на хорошем счету. Всю жизнь проработала в руководящих кругах сестра Анна, а брат Петр в колхозе имел лучший сад по всей станице.
Верный сын россии
© Copyright: Александр Семёнович Сорокин, 2013
Свидетельство о публикации №213060700171
Свидетельство о публикации №213060700171
Рецензии