Два Федорыча

Александр Федорович Первухин и Петр Федорович Новиков живут в разных местах. Александр Федорович - в селе Таскаево, Петр Федорович - в городе Барабинске. Один в прошлом механизатор, другой - железнодорожник. Оба сейчас на пенсии. Казалось бы, абсолютно разных людей, не имеющих между собой родственных связей, ничто не должно объединять (разве что отчество) ни в прошлом, ни в настоящем. Однако Александра Федоровича и Петра Федоровича несколько лет назад объединило одно горе.
С Петром Федоровичем  я был знаком еще с начала девяностых. Первый раз встретились на рыбалке. Когда у него появлялась возможность, любил выезжать на природу, чтобы отдохнуть и поймать на уху карасей. Был у него старенький мотоцикл, на котором он частенько подбрасывал меня с озера домой. В свободное от рыбалки время мы беседовали о разном. Тогда же из его рассказов я узнал, что Федорыч потерял сына в Афганистане. Сколько боли и тоски чувствовалось в его словах, когда говорил об этом. Федорыч, так я его всегда называл, нравился мне добрым и бесхитростным характером, и я проникся к нему еще большим уважением. Затем в жизни произошли перемены, и встречались мы крайне редко. А как-то в один из дней, по осени, побывал у него в гостях. «Может, зайдешь ко мне? - сказал он при встрече. - Я тут рядом живу».
Зная, что Федорыч приглашает искренне, к тому же живет один, ответил согласием. От предложенных ста граммов я отказался, а вот кофе, заваренный им, как раз пришелся кстати. Говорили о погоде, о прошлой совместной рыбалке ... Затем речь зашла об Афганистане. Я бы, наверное, сам не начал разговор на эту тему, зачем лишний раз травмировать человека, но ему было больно, его терзали сомнения: а не был ли ввод наших войск в Афганистан грубой ошибкой? Последнее время средства массовой информации, даже оппозиция, порою единодушны в подобных оценках. И понятно, что в такой ситуации отцу становится горше вдвойне: мало что погиб сын, так выходит, еще и погиб напрасно.
Я попытался вместе с ним проанализировать ситуацию. "Даже если бы ввод наших войск в Афганистан ограничивался только соображением агрессии, - сказал я, - что само по себе абсурдно, все равно наших ребят не в чем было бы упрекнуть: они выполняли приказ".
Но ситуация была иной: бушевала холодная война. США и НАТО проводили политику окружения СССР кольцом военных баз. Для этого они стремились установить в Афганистане радары в горах и "просвечивать" нашу систему ПВО до Южного Урала. Был организован дворцовый переворот. И все, казалась бы, шло па плану американцев, но в Афганистане свершилась народно-демократическая революция. Во главе государства встали три лидера революционной партии Нур Мухаммед Тараки, Иди Амен (оказавшийся впоследствии американским агентом) и Бабрак Кармаль. Иди Амен организовал убийство Тараки, Кармаль укрылся в СССР. Началась подготовка к передаче власти. Поэтому (наша разведка узнала об этом за сутки) было принято решение провести немедленную операцию по пресечению захвата Афганистана.
Началась война. Но не с афганским народом, как трубят некоторые лжецы, а с боевиками-наемниками со всего арабского мира (на американские деньги были открыты лагеря, где шла их подготовка), куда входили исламские фундаменталисты (сейчас они дают о себе знать по всему миру), особенно противящиеся новой жизни афганского народа.
... Я всего этого не сказал Петру Федоровичу, лишь произнес тогда: "Нет, не напрасно, отец, воевали наши ребята и твой сын в Афганистане. Не напрасно!"
               
                ***
С Александром Федоровичем  я разговаривал под Новый год.
- Знаешь, в тот день, - он не смог сдержать слезу, - у меня как никогда было прекрасное настроение. Уборка шла хорошо, аккуратно ложилась в валки скошенная пшеница, наше звено, а я был звеньевым, справлялось с заданием. Помню: пою песни во весь голос, как вижу, по полю к нам едут легковые машины. Кто бы это мог быть, гадаю, совхозное начальство или корреспонденты прикатили?
Когда машины остановились возле комбайна, вышли из одной наша парторг, а из другой человек в военной форме, как оказалось впоследствии военком. Подошли ко мне. "Бросай работу, Александр Федорович", - сказала парторг, а сама плачет. "Крепись, отец",- произнес, военком.
Александр Федорович рассказывает о сыне. И передо мной встает образ обыкновенного деревенского паренька. Валерка, как называет его отец, любил рыбалку и охоту. Кому в наших сибирских краях не близки эти два увлечения?! Увлекался игрой в хоккей.
- У него была хоккейная форма, оденет ее – становится толстый, смешной, - вспоминает Александр Федорович сквозь слезы. Когда ему было лет двенадцать, я взял его с собою на комбайн, я тогда новый «Енисей» получил. «Папка, у тебя здесь, как в самолете! - помню, воскликнул он, - столько радости было».

... Через год после гибели Валеры, приезжали в село два его однополчанина. «Я не знаю, как погиб ваш сын, - рассказывал один из них, - мне стало известно об этом в госпитале, знаю только, что был он настоящим солдатом .. Живым я остался лишь благодаря ему: Валера целые сутки нес меня раненого по горам ... »
Отцу таким сыном можно гордиться. Да и сам Александр Федорович не из последних людей в своем селе. Комбайнер. Передовик. Его фамилия не сходит со страниц газеты во время уборочных кампаний. Недавно он стал прадедушкой. Жена вскоре после гибели сына ушла из жизни, не выдержало материнское сердце.
Семь последних лет, уже будучи на пенсии, Александр Федорович принимал участие в уборочной.

"Ты куда, старый хрыч, прешься, - говорили ему иной раз, - денег тебе, что ли мало?"
. - Да не за деньгами я «прусь» - мне к людям охота ... Без них заскорузнуть можно.
Не понимают! Только последнюю уборочную Александр Федорович оставался дома. Смотрел он на уходящие в поле комбайны и сердце разрывал от тоски.
- Я даже заплакал тогда, - делился он со мной воспоминаниями.
Прощаясь с Александром Федоровичем, я посмотрел вслед его удаляющейся, чуть сгорбленной фигуре, будто согнувшейся под тяжестью прожитых лет, и стало мне жаль этого человека. Вроде бы не один он, а одинок, замкнут в своем горе.
 "Вспомнился мне Петр Федорович, сидящий однажды на лавочке возле своего дома, погруженный в свои, ему одному ведомые, думы ...
Нет ничего ужаснее, - сказала героиня одного фильма, потерявшая двоих сыновей, - когда матери переживают своих детей»
А разве отцам легче?
Р.S.
( на момент последней правки этой публикации Петра Федоровича и Александра Федоровича   не стало)