Addenda II Плохая весна 1996

 (Рефлексии)
Серое небо, ветер, скука, скука. Холодно. Всё это как-то связано – холодные улицы, безнадёжные мысли. Скрипит кресло, когда я встаю, чтобы подойти к окну. Откуда-то доносится музыка. Прислушиваюсь.
Я сижу в пустой квартире, разглядываю старые фотографии, размышляю. Делать мне всё равно больше нечего. Не везёт мне – чёрт знает что творится в моей жизни. Если бы я был математиком, я решил бы это уравнение, где есть ты и есть я. Только вот, сколько в нём неизвестных?
За окном темнеет. Начавшийся дождь нагоняет тоску. А ещё май называется. Я смотрю на одинокого прохожего в зелёном плаще, рядом мечется лохматая собака. Трогаю пальцем стекло. Да что же это за жизнь такая? Вопросы, вопросы.
Оторвавшись от окна, иду на кухню, достаю большой нож, которым режут хлеб и мясо. Срезаю им серебристую нашлёпку с бутылки «Столичной», только что вынутой из холодильника. Смотрю, как вязкая прозрачная жидкость льётся в стопку.
Пью. В желудке теплеет и сразу становится жаль прохожего, его замёрзшую собаку, холодную весну, себя, её. Наливаю ещё. Уф-ф… рядом телефон. Можно протянуть руку и  позвонить ей. А можно и не звонить. Сажусь на пол возле телефона и смотрю на него.
Печаль моя не от дурной весны, не от плохой погоды. Печаль моя оттого, что я здесь – а ты там. Телефон молчит. Кто спасёт меня от этой напасти? На любой вопрос можно дать как минимум три ответа: «да», «нет», «не знаю». Не хочется говорить «нет». Не могу сказать «да». Мне остаётся «не знаю».
В разговорах с самим собой забываю жестокие слова, что приготовил для неё. Уходят злость и горечь. И проваливаясь в сон – вижу лицо. И я уже почти люблю его.