Портрет вампира

"Черт, с чего же начать?" – Он  поскреб заросший жесткой щетиной подбородок, злобно глядя на пустой холст. Дэдлайн завтра. И задание-то было предельно простым: нарисовать вампира. В условиях заказчика не значилось ни стиля, ни сюжета, ни конкретных имен – единственными рамками, что ограничивали портретиста, были размеры полотна. Кстати, тоже не указанные. В первую очередь он подумал о Дракуле. Но за банальностью идеи откинул этот образ. Два дня перебирал в памяти других персонажей и даже скачал из интернета несколько свежих книг, на чем дело и остановилось. В итоге решил изобразить таинственного, никому не ведомого хищника. Опять же – чем изобразить? Графичность угля отверг сразу: вампир обязан быть красочнее черно-белых штрихов. Нежность пастели тоже не подошла – долой сопливую романтику. Комикс? Да, комикс – это вещь! Можно едко, смачно, взрывая мозг… Но стоило усесться за стол и положить перед собою чистый лист, чувство необъяснимой тревоги охватило его. А вдруг он не сторонник мультяшности? Стилизовать под мангу? Но едва потянулся за карандашом – странные тени заплясали за спиной, напугав до чертиков. "Раззява криворукая!" – Обругал себя художник, останавливая качающийся плафон настольной лампы, неосторожно задетый рукавом. – "Надо будет починить, наконец. И какой дурак придумал, что вампиров рисуют только по ночам?!" Дураком этим был он сам: в самом начале что-то подсказало ему, что темнота за спиной, свежие запахи, врывающиеся в форточку (распахнуть окно настежь он не решался), и искусственно нагнетаемый страх создадут атмосферу, необходимую для вдохновения. Но вот уже на протяжении недели он послушно создавал ее, обдумывал грядущий шедевр, морально готовился к процессу… и ничего не рисовал. Каждый раз ему казалось что-то неправильным, каждый раз что-то мешало, отнюдь не сбивая с настроя, но делая даже начало работы невозможным.

Наконец, субботним утром он понял, почему до сих пор не мог приступить к портрету: все его идеи, все способы изображения бессмертного были недостойны Вечности. Целый день он бегал по художественным лавкам, покупал минералы, кисти, даже хрупкие, словно крылья бабочки, листы сусального золота (а вдруг понадобится). Растирал, смешивал, разводил, приготовляя краски. Ощущал себя иконописцем. И вот теперь, вдыхая снизошедшую до города Ночь, стоял перед мольбертом, держа целый веер кистей в руке.

"Черт! С чего же начать?"

Обмакнув в банку с водой одну из них (и рассыпав на табурете остальные), переборов трепетное "вот оно!", прикоснулся к холсту. Блестящие линии обрисовали контуры будущего вампира: с острыми скулами лицо, жилистую шею, прямые линии бровей и аристократичного носа, жесткие складки век. Что с волосами? Ну, допустим, в хвост. Еще четыре с половиной мазка… Дальше работа полетела стрелой. Интуиция не обманула: ночь и вправду подспорье Муз. Он будет величав, невозмутим. Но нет, не как король. И не как мудрец. Иначе. Он будет править Вечностью, владеть всем миром, что покрывает тьма. Он сможет взять любую, что придется ему по вкусу, добровольно или нет. Он – хищник в человеческом обличии. Кисти сменялись с невероятной скоростью, заранее готовые палитры больше, чем вполовину истощили свой запас. Защитным кругом на полу выстроились банки с цветной водой, которые художник не успевал менять, не в силах оторваться…

"О, боже!" Обе кисти, сжатые в дрожащих пальцах, полетели вниз. С холста на портретиста смотрел Он. Леденящим серым взглядом, пронзающим насквозь. Едва приподняв верхнюю губу, намереваясь то ли усмехнуться, то ли оскалиться. Сердце художника испуганно заколотилось: "Живой!" От мысли, что вампир, на самом деле, мертвый, стало еще страшнее. "Нет, бред какой-то!" – Тряхнул он головой, отгоняя наваждение. Отошел на шаг, взял в руки переставленную по такому случаю лампу. Ту самую. Краски стали ярче, линии четче. Проявился объем мелких мазков и длинных линий. Но живости портрет не потерял. "Слишком… Слишком бледный он. И лоб высокий. Артерия неестественно выпуклая, так не бывает… Взгляд жесткий чересчур, бесчеловечный. Заказчику вряд ли понравится, если он на него так будет смотреть со стены. Надо смягчить. И эту тень убрать. И руку не такой узловатой – это же вампир, а не зомби… С губами тоже что-то не так". Он снова обратился к глазам – и застыл от ужаса: взгляд нарисованного им вампира потяжелел, налился мраком и сверкнул жаждой крови! Его крови! В панике схватив банку с водой, художник выплеснул ее в лицо портрету. Не высохшая краска потекла, искажая черты.

И в тот же миг с грохотом и звоном бьющегося стекла упала темнота.

В ледяном свете округлевшей луны по картине растекался темный глянец не распознавшего себя таланта.