Жизнь все-таки удалась!

        Вернувшись в Москву из очень отдаленной войсковой части,где  "отрабатывала " вместе с мужем его очередное повышение в звании,я чувствовала себя окрыленной: жить там, где отсутствовала радость творчества,и где я не могла общаться со своими недавними однокурсниками, посещать, как раньше, хотя бы скромные салоны с выставлявшимися в них работами художников, было невыносимо; казалось,я нахожусь в пустой скорлупе, оставшейся от моей настоящей жизни.
        Уже через несколько дней, несмотря на недомогание, я отправилась в Академию художеств, чтобы ознакомиться с программой презентаций и мероприятий на ближайшие дни. Реклама удивила.И не просто: через три дня здесь открывалась выставка работ художника Станислава Намина. В заранее подготовленном проспекте перечислялись его заслуги, характеристика творчества и работ, отмеченных наградами и хвалебными комментариями известностей, признавших его "взлет".


        Именно у Намина два года назад, заканчивая училище искусств, я работала моделью.Я была девушкой его "типа" и позировала ему больше, чем кто-либо из наших студенток. Обожая живопись,которая поглощала всю мою жизнь, и идеализируя Станислава и как талантливого художника, и как человека с отношением ко мне идеально трепетным, я влюбилась в него безоглядно. И не только МНЕ казалось тогда,что Стас отвечает на мои чувства полной взаимностью.
        Наши отношения осложнились тем, что в это самое время я была уже замужем. Муж мой, выпускник военного училища,служил в одном из гарнизонов и доверяя мне полностью,терпеливо ждал,предоставив возможность закончить курс обучения и защитить диплом.
        Ухоженный и ловкий, он был абсолютно дисциплинированным "солдатом".Это очень привлекало моих родителей,которые считали его потрясающе надежным и были солидарны с ним в том, что мое увлечение живописью и годы,потраченные на обучение - дело пустое, для жизни "обесцененное", а следовательно, ненужное.
        Тогда, не придавая всему этому большого значения,я думала, что никогда не расстанусь с живописью и буду заниматься ей, совершенствуясь, параллельно с честным исполнением семейных обязанностей.


        Прощальный визит в мастерскую Стаса стал настоящей трагедией.Поднимаясь по лестнице на этаж,я нервничала, зная, что никогда не вернусь сюда больше. Оглядывая знакомые картины и портреты на стенах, написанные в основном маслом, я думала о том, что всего этого мне будет недоставать и, обдумывая, что скажу на прощанье Стасу и как сформулирую аргументы, которые убедят его в моей правоте, я испытывала удивительное желание близости, пугавшее своей силой. Мне не верилось в то, что с ним я расстаюсь навсегда.

        Удар от новости,которую я ему сообщила,оказался сильнее, чем можно было предположить.Он стиснул зубы, потом улыбнулся нелепо:
        - Какая же ты, Аня, глупая!Как можно соединять свою жизнь с человеком, отрицающим живопись, поэзию, искусство вообще? Ты свихнулась - вот что я тебе скажу!
        Я смотрела на него сквозь туман слез и чувствовала себя чуть-чуть испуганной.
        - Стас, - проговорила я почти с дрожью,- ну почему ты так злишься на меня?
        - Злишься? Это не то слово.Нет, я не злюсь на тебя, я просто глубоко потрясен, вот и все.
        Мне стало жарко, я почувствовала замешательство, не зная - ни что сказать, ни что сделать.И всхлипнула:
        - Стас, ну прости меня, пожалуйста! Давай останемся друзьями...
        Я увидела, как слово "друзьями" подействовало на него, словно холодный душ.
        - Ты совершенно права,- хрипло проговорил он, - я был БЫ ужасным мужем, разбившим сердце любой женщины.
        - Не говори ерунду!Я люблю тебя так,как только способна любить. И не моя вина в том, что считаю обязанной остаться верной условностям и тем принципам, которые получила вместе с воспитанием... Я хотела бы остаться здесь и сейчас - навсегда.Но я не могу!
        Какое-то мгновение Стас стоял неподвижно, оглядывая меня мучительным и холодным взглядом.Потом, освободив от заколки мои пышные волосы, рассыпал их по плечам кудряшками:
        - Я хочу запомнить тебя такой...
        Сажая меня в такси, он молчал.Вокруг не было ни души.И тьма,холодная и жесткая,и барабанивший по асфальту дождь, и противный скрежет колес автомобиля, увозившего меня, казалось, смеялись вслед, сливаясь одновременно в единую зловещую ноту отчаяния.


        Несмотря на ранний утренний час, в выставочном зале Академии художеств было людно: сотрудники, поклонники творчества Намина, его ученики. Около картин они стояли группами и в одиночку, разговаривали в полголоса и громче положенного, что-то обсуждали,что-то доказывали, оспаривая, и стоял тот привычный рабочий "гвалт", который всегда будоражил меня и радовал.
        Я разыскала картину под названием "Осенний пейзаж".Она была для меня  памятной... ТОГДА, поддавшись ее очарованию, я грустила о своем, личном. Непроизвольно и беззвучно из глаз выкатилась слеза... К плечу кто-то осторожно прикоснулся .Мужчина, показавшийся большим и сильным, с живыми глазами,в которых светилась твердость и доброта, спросил:
        - Вам нравится моя картина? Но почему Вы плачете?
        Разволновавшись, я доверчиво уткнулась в его грудь носом и заплакала еще больше, жалуясь на все то, что не удавалось в жизни, не радовало,не складывалось...

        Почти автоматически, уже собираясь уходить, я взглянула на дверь слева в глубине коридора. И замерла от неожиданности: поспешно закрыв ее на ключ,Стас удалялся.
        Я окликнула его громко и, помахав рукой, ринулась навстречу.
        - Аня?! Ты в Москве?
        - Да, я вернулась домой неделю назад, в основном, по состоянию здоровья... Стас! Я не могу без тебя жить!
        Как когда-то он подошел и освободил от заколки мои волосы,рассыпав кудряшки по плечам:
        - На портрете я изобразил тебя вот такой,ты видела? Я всегда знал, что ты  вернешься...однажды...
        И было ясно, что этот счастливый МИГ - встречи с любовью потерянной и вновь обретенной - мне всего дороже. И улыбаясь, я благодарила НЕБО за то, что могу сказать себе - я счастлива и что Жизнь все-таки УДАЛАСЬ!