Наброски к роману Признания учительницы...

Наброски к роману «Признания учительницы финского языка»
(рабочее название)

”Запрещается подниматься по лестнице, ведущей вниз.”
Бэл Кауфман «Вверх по лестнице, ведущей вниз»)

   Я подвизаюсь на ниве преподавания около пятнадцати лет, не имея официально на это никакого права. У меня нет пятевюютта (это по-фински означает квалификации). А если проще – я по диплому инженер-электрик химико-технологических процессов производства карбамидных смол. До сих пор удивляюсь, как мне удалось получить диплом. К счастью для смол я не успела внести свою лепту в их производство. Работала там-сям в разных НИИ. Понятно, что вреда там особого не нанесешь. Времени на это не было. Пока накрасишься, поболтаешь, выложишь последние новости о событиях на супружеском фронте, пора обедать. Потом перекур и т.д.
   Перестройка, а потом постперестроечное время нас всех основательно встряхнула. Все поменяли работу, причем радикально. Самой распространенной профессией стала профессия «челнока». Но я с цифрами не в ладах. Мне с деньгами работать нельзя. Если я что-либо покупаю, то забываю цену, не успев отойти от прилавка. Самое ужасное для меня, когда спрашивают, сколько это стоило. Мне очень стыдно, но я не помню. 
  В самое голодное время я загорелась идеей выучить финский язык. Ездила на другой конец города, потом наискосок в темноте через парк (за деревьями стояли сексуальные маньяки, но как-то пронесло). Выучила несколько фраз, с трудом их выговаривая. Микя синя олет аматилтаси? И ответ: Миня олен инсинёёри. Понятно, что вопрос касался профессии.
   После небольшого перерыва я продолжила свое языковое образование на других курсах, к счастью в центре города. Уровень сокурсников меня поразил. Запомнилась одна потрясающая фраза: «Шагая по тропинке  к пасторскому дому, я услышал колокольчик стада.» Прямо Тургенев или Аксаков какие-то. Твердо поняла, что мне это не осилить. Просто из тупого какого-то упрямства тянула лямку дальше. В глазах знакомых стала считаться полиглотом (немецкий был в школе и институте, английский и французский – на двухгодичных курсах). Никаких высот я ни в одном языке не достигла, но людям ведь не докажешь.
   Предложили преподавать финский язык во дворце культуры. Он тоже преобразился в русле перестроечного процесса. В театральном зале стояли иномарки, в подвале продавали гуманитарку, всякие там свитера, куртки, которыми разжилась какая-то секта, арендовавшая малый лекционный зал. Я вела занятия в соседнем помещении. Время от времени мы слышали хоровые призывы-вопли этой секты. На переменках в холле можно быдо видеть групки людей с горящими от восторга глазами . . .
Продолжение возможно последует.