Облачные технологии

- Аллах1, - прочла я надпись на небе.
- Кретин, - зло бросил Парвиз, - нормально отдохнуть некогда.
Афиз умчался за фотоаппаратом.
- Бойся терпеть. Тарс кун аз сабр, - читала я по слогам дальше и недоумённо пожала плечами.  – Вроде наоборот, терпение угодно Всевышнему? Странная надпись..
- Так тебе Аллах1 и будет писать на небе. Да ещё насталиком. Блин, в 19 лет верить в такое?
Мне тогда действительно было 19.
Афиз протолкнулся на тесный балкон, принялся возиться с КИТ-овым объективом.
- Сенсация, - бормотал он, - в исламский паблик в контакт выложу.
И вдруг расстроился как ребёнок:
- Куда слово Аллах1 исчезло? Непонятные закорюки мне не..
- Не непонятные закорюки, а дар джае муайян – в назначенном месте, - перевела я и Афизу, не знающему персидский и арабицу, оставалось лишь верить.
- Она правду, Пара? – посмотрел он на Парвиза.
- Правду,  - Парвиз сплюнул через перила балкона и ушёл в комнату.
Я потушила сигарету и пошла за ним.

Мы сидели вдвоём на столе, который шатался под нашей тяжестью. По всему полу были разбросаны какие-то диски, тюки с китайскими спортивными костюмами и разломанные поддельные айфоны – тогда ещё 3S. Другой мебели  кроме стола в комнате не было.
- Недосапиенс, загонщик, его когда-нибудь..
Не зная, как отвлечь Парвиза от непонятного мне возмущения, я пошарила по подоконнику, отгороженному жалюзями: так и есть, журналы и книжки специфического содержания. Я выбрала наугад один и принялась демонстративно листать; Парвиз заметил,  вырвал из рук, швырнул в угол.
Грустный Афиз пришёл с балкона и на правах хозяина предложил чаю.
Мы согласились.
Пили чай тут же, на столе. Разговор не клеился. О чём бы не начинали говорить – скатывались на надписи в облаках.
Я и Афиз восхищались ими и считали знамениями, Парвиз кривил толстые губы, но ничего не объяснял.
В конце концов съехали на личное. Афиз хвалил Парвиза мне и меня – Парвизу и предлагал тут же прочесть никях, Парвиз засмеялся:
- Как ты его прочтёшь, если Къуръан читать не умеешь? – и предложил сделать красивую свадьбу в ресторане “где все даги делают”. Моего мнения не спрашивали, впрочем, я этого не замечала – думала об облаках. Очнулась, когда начиналась драка – Афиз проповедовал “махр как у нашего Пророка с.а.с. горсть фиников”, Парвиз наседал на него, крича:
- Хочешь, чтобы все думали, что я саляфит? Иди – напиши ментам бумагу и будет тебе саляфит готовый. Зачем кругами ходишь?
Я соскочила со стола и приготовилась мирить их – то есть, стаскивать с головы платок, но тут Афиз кинул на стол ключи, заявил “разбирайтесь сами” и вышел. Не из комнаты, а из квартиры. Хлопнула входная дверь.
Мне было неприлично оставаться одной наедине с представителем другого пола, поэтому я взяла со стола сумочку и засобиралась следом, но Парвиз остановил меня:
- Не общайся с Додиком.
- Кто такой Додик?
- Не важно. Вообщем, если он на улице подкатит или в интернете, игнорь. Обещай.
-  Обещаю игнорить всех Додиков, Давидов, Давлатов, Дидоров, Давронов и, - я призадумалась. Список не продолжался и я задала встречный вопрос:
- А зачем?
- Он слишком крутой. Если ты не согласишься за него выйти замуж – он просто прирежет.
- Слишком крутой захочет на мне жениться? Я не откажусь.
- Он садист. Двух жён убил, теперь от него все бегают, даже Аня.
Аня была бывшая девушка Парвиза и прославилась тем, что бегала очень резво, но не от, а за. За всеми.
- Ты почему про него вспомнил?
Парвиз отнекивался, сказал, что вспомнил только из желания обезопасить мою личную жизнь, предостеречь на всякий случай, но под конец поклялся мамой и понёс полную чушь. Якобы вспомнил Додика, так как Додик – великий преступник, по нему плачет федеральный розыск, а не доплакался лишь потому, что в целях конспирации Додик все сообщения своим подельникам передаёт по облакам. Насталиком. Ни тебе смс, ни звонков, ни переписки по интернету, ни прослушки. Папа Додика является ректором в какой-то конторе, обучающей летать в небо и гоняет студентов под предлогом налёта часов. Студенты летают по курсу, который им даёт компьютер, насталика не знают и вообще не догадываются, что своим полётом формируют группы облаков, образующих буквы арабского алфавита. Подельникам же после этого остаётся только отчитываться в скайпе “ага, понял”, а “ага, понял” к делу не пришьёшь. В результате Додик страшно доволен своим изобретением, называет его “облачной технологией” – он парень с юмором – и процветает. И даже без связей с милицией. То есть, уже с полицей. Вообщем, откаты не платит, взяток не даёт, чистую прибыль себе забирает. Не жизнь – малина. Ещё б ему жён регулярно для убивания поставку наладить и совсем хорошо.
Я рассмеялась.
Парвиз важно заявил, что ему не смешно и в доказательство этого расшифровал надпись “Ради Аллах1а бойся Сабра, держись в назначенном месте”, прибавив, что всё серьёзно – Сабрак или Терпила это кличка одного нетерпилы, с которым бы он, Парвиз, имея на своей стороне всех земляков, предпочёл бы не встретиться.
Я рассмеялась ещё громче и обозвала Парвиза дураком.
Он меня – дурой.
Я сказала, что он переинтересовался криминальной хроникой, он сделал зверские глаза и сказал, что у него не жизнь, а – но не договорил, а спросил, выйду ли я за него замуж.
Я сказала, что за такого сумасшедшего, как он, выйти замуж всегда успею.
Он покачал головой и сказал, что 19 лет – и так слишком много. Будет мне 20 – его родители уже не примут меня в семью.
Я нелестно отозвалась о его родителях - расчёт оказался верен – он предложил разойтись без мордобоя. Предложение было принято и что Парвиз, что Афиз превратились в ничего не значащие «контакты» и “friends”, а затем я сменила аккаунт и в новом аккаунте их не добавила.

Пару дней назад я проездом была в том же городе, в том же районе города, около того самого дома – в первый раз с тех пор, как мне было 19 лет и мы курили на балконе.
Вспомнила тот случай и принялась смотреть на небо, благо было время смотреть – нужный мне вид транспорта отходил через полтора часа, телефон на роуминге, а для чтения темновато. Все полтора часа вверху не происходило ничего интересного, но когда я уже поднялась со скамейки и смешалась с толпой других пассажиров, на тёмно-красном небе чёрные облака сложились в нечто отчётливое.
“Додик дар зиндан. Пара, эхтият баш” – Додик в тюрьме, Пара, будь осторожен.
Мне стало немножко страшно и хотя до сих пор не уверена, не почудилось ли мне, не показалось ли, я пообещала сама себе больше в этот город не приезжать.
Мало ли что.