Москва - Ярославль 2

Купленные выходные, наспех побритые щеки, 7:21 на часах. Я стою на перроне Ярославского вокзала в городе Москва, в одной руке – пакет с вещами, в другой – сигарета, через плечо – сумочка с деньгами, паспортом и билетом до Ярославля на 7:50. Я всегда прихожу с запасом по времени, боюсь опоздать.

Народу, как всегда, до хрена. Я проталкиваюсь до привокзального магазинчика. Отстаиваю очередь в три вилюшки и беру четыре банки прохладного пива по неприятной цене. О закуске я теперь и не думаю. Выхожу из магазина. А вот сигарет может и не хватить, размышляю я. Открываю банку и встаю в очередь снова. Продавщица злорадно лыбится.

До отправления поезда остается 10 минут, а банку допить надо. Неприлично заходить в поезд с уже открытой банкой. Пока давлюсь уже «остывшим» пивом, наблюдаю разыгравшуюся сцену: какой-то бородатый пьяный мужик докапывается к с виду интеллигентной женщине с сумками, та орет на него, чтобы сгинул, а потом зовет вокзального охранника, который доблестно хватает за шкварник негодяя и со словами «не трожь пассажирку, мудак» уводит его с наших глаз долой. Мадам нежно улыбается вслед доблестному охраннику, в наших зрительских сердцах – гордость, умиление и искренняя вера в счастливое будущее.

Меня переполняют самые разнообразные эмоции, пустая банка летит в мусорку, я протягиваю проводнику билет с улыбкой и высоко поднятой головой. Но глядя на проводника, улыбка стирается с моего лица, и я побыстрее прохожу в вагон.

Мое купе оказывается в конце вагона у туалета. Соседи уже на своих местах. С ними мне тоже «повезло»: четыре таджика и какая-то сволочная баба лет тридцати, кричащая что-то оскорбительное в динамик мобильника. Я усаживаюсь в свободное пространство между бабой и одним из таджиков, пакет скромно кладу между ног. Поезд трогается. Впереди четыре часа ада.

Первые два часа удается поспать, благодаря пиву и мерному бормотанию таджиков. Дальше меня будит сволочная баба, пролезая через мое туловище в туалет. Я дожидаюсь ее возвращения и иду в тамбур. Таджики принимают пищу: лапшу быстрого приготовления и узбекские лепешки. В тамбуре я курю и выпиваю оставшиеся три банки пива, слушаю плеер. Время далее летит незаметно.

На станцию «Ярославль-Главный» прибываем с музыкой. В родном городе за время моего отсутствия ничего не изменилось, кроме того, что наступила осень.

Схомячив миниатюрный пирожок со старой картошкой за тридцать рублей у шаурмечной, набираю другу. После удивленно-радостных возгласов договариваемся о встрече. Через полчаса меня ждут у ТЮЗа. Захватив литр «Оболони», сажусь в маршрутку. Виртуозный водитель довозит меня за 10 минут, даже бутылку открыть не успеваю.

У ТЮЗа меня встречают друзья. Все в сборе. Атакуют вопросами: «Ну как в Москве?», «Как на работе?». Нормально, отвечаю. Выпиваем. Смеркается. Идут женщины с колясками. Деревья скидывают с себя листву. Дома весело жмурятся нам желтыми окнами. Мимо нас летит жизнь со всеми ее разнообразными прелестями. Мы с любопытством взираем, но участие не принимаем.

На следующий день просыпаюсь с разбитой вдребезги головой, во рту словно насрато. Осушаю зеленый графинчик с застоявшейся водой. Прохожу в ванную и принимаю душ. Всматриваюсь в свое отражение в запотевшем зеркале. Что же я делаю?

Я сажусь на диван в гостиной, закидываю в рот таблетку валидола, посасываю ее. Сердце постепенно успокаивается. Сушу волосы. Поглаживаю пушистого черного кота, шепотом спрашивая: «Ну что, кот?». Тот в ответ помахивает хвостом, бьет им мне по запястью. Так он отвечает, что все в порядке.

Осматриваю одежду на наличие грязных пятен и одеваюсь. Выхожу на улицу. Моросит дождь. Подставляю лицо, смотрю в серое небо и испытываю кайф. Я тут один. Никто мне не указ и не нужен. Я взрослый человек, я делаю что хочу. Но на душе все равно неспокойно.

Во дворе – ни души. Одиноко стоят массивные железные качели на игровой площадке. Скучают они, жалобно поскрипывая на ветру. А когда-то здесь играла детвора, вспоминаю я. Лежит ракета, воткнув ржавый нос в песок, разорена песочница – в ней теперь бутылки и окурки. Я поеживаюсь, вспоминаю дворовых товарищей. Кто-то из них сейчас на зоне, кто-то давно уже помер, кто-то спился и пропал без вести, кто-то спился и не пропал...

Тем временем вибрирует телефон. Отвечаю на звонок, встречаю предложение: «По пиву?». Соглашаюсь. Куда идти, знаю. Пешком – лень, сажусь в маршрутку. Рядом сидит парень, держа в каждой руке по бутылке. Одной, чтобы доехать, уже не хватает. Парень замечает, что я наблюдаю за ним, и лицо его принимает звериное выражение. Я отворачиваюсь. Скорее всего, ему стыдно, вот он и принимает любого встречного за своего врага. Его дело. Нас учили не лезть в чужие дела. Наверное, поэтому многие из нас так одиноки и слабы.

Куда бы я ни посмотрел, всюду молодежь с пивом либо «ягой». Мне становится страшно, хочется выйти отсюда. Однако я нахожу спасительный объект наблюдения – мама с девочкой лет шести на переднем сиденье. Я вглядываюсь в карие глаза этого юного создания и понимаю, что еще не все потеряно. Блеск глаз девочки заставляет меня думать. Я смотрю на ребенка. Я понимаю, что если так долго буду смотреть, это будет вызывать подозрение, но я не смогу не смотреть. Она безумно красива, она само совершенство, она ангел. Среди этих гнилых людей... они недостойны находиться здесь, делать это при ребенке. Но они не сознают. Эти люди даже не видят ангелов.

… а она смотрит на них с интересом, да-да, с интересом, присущим детям. Любопытство ее доведет до беды. Она как будто бы говорит: мне все интересно, мне все кажется необыкновенным, вот моя мама – она рядом со мной, так ярко все, так все радостно, вот она – Жизнь, что будет дальше? я не знаю, и это удивительно, так и должно быть!

Я тону в ее глазах. А со мной не должно этого быть. Я замечаю, что и она начинает интересоваться мной. И тут я срываюсь с места и выхожу, не доезжая до своей остановки.

Всем привет! Привет! Жмут мне руку. Я жму в ответ. Давно их не видел. Кого-то, конечно, видел вчера, а кого-то месяц или два назад. Но рад встрече, безусловно. Столько друзей и знакомых... неожиданно. Мы пьем. Пьем много. С кем-то деремся, не помню, с кем, но все очень весело. Слышу сквозь сон: бьются бутылки, смех, крики, брань и дым, носки грязных ботинок и дорога домой на автопилоте.

Солнце пробивается сквозь шторы. Я просыпаюсь, объятый тоской. Все было напрасно. Кого я обманываю? Ну что я делаю, черт побери? Ведь за все надо платить.

На кухне – мама сидит и пьет чай. Ой, сыночек, ты встал? Ну и погулял же ты вчера... Смеется. А мне противно. Знала бы ты, мама, что у меня на душе... И молчу. Ага, говорю, компот свой откроешь? Пью, как никогда не пил, три литра залпом выпил.

А потом все как во сне. Мам, я домой, в Москву поеду сегодня. Правда? но почему? ну что ты там забыл? оставайся, прошу...

Мам, я только там жить и начал. По-настоящему. Я поеду, правда, мне там лучше.

Но чем тебе лучше-то там?

Мама, да не в самой Москве дело. Я уехать хочу не от тебя, не от дома родного своего. От жизни своей прошлой, от себя самого хочу я уехать. Была бы возможность – еще дальше бы уехал. Ты ведь сама знаешь, сама так сделала, когда в моем возрасте была! И пожалела? Вряд ли!