Все как у людей

Интересно наблюдать за всеми живыми существами, а за поведением птиц особенно.               

На день рождения внучке подарили волнистого попугайчика. Его звали Кеша.  А так как дома жила кошка Машка, которая в первый же день попыталась пообедать Кешей, попугайчика привезли к нам. Кеша быстро освоился, свободно летал по всем комнатам. Садился            во - время полетов  куда ему вздумается. Но однажды Кеша чуть не погиб, наевшись отравленных мух. Он лежал, завернутый в полотенце, безжизненным трупиком с закрытыми глазками.  А мы с внучкой плакали  над ним от жалости и бессилия чем – либо помочь. Затем я позвонила дочери на работу и сообщила о случившемся. Там собрался консилиум и, умудренная опытом сотрудница посоветовала отпоить попугайчика водкой. Дочь тут же позвонила мне. И мы незамедлительно приступили к лечению. Пипеткой накапали в клювик водки, и с надеждой стали ждать. К всеобщей радости, к вечеру Кеша уже был на ногах и немного поел. Правда, после этого случая пришлось клетку закрывать, а прогулки контролировать.  Прошло три-четыре года, в течение которых мы усиленно пытались научить Кешу говорить, но все безуспешно, кроме резких пронзительных криков ничего так и не услышали. Зимой Кеша вдруг чем – то заболел, у него внезапно вздулся живот, перья с животика выпали, но это обстоятельство не мешало ему кушать прежним аппетитом и летать. Тем не менее, мы решили отвезти его в ветлечебницу. Врач не обнаружил у Кеши никакой болезни, попросил только, что если попугайчик скончается,  принести к нему. Врачу, естественно, было интересно узнать, что же произошло с Кешей. Он так же объяснил нам, что попугайчик в солидном возрасте, поэтому наши уроки были напрасными, попугая учить говорить слова нужно с «детских лет», а во-вторых, это никакой не Кеша, а «девочка».  Вносить коррективы было уже поздно, попугайчик остался Кешей.  А болезнь у него прошла сама, и перья на животике наросли.          Забавно было наблюдать за ним, когда он «кормил»  свою «подружку», то есть свое отражение в зеркальце, прикрепленном в клетке. Надо сказать, что Кеша  очень заботливый, он так усердно «кормит» «подружку», что зеркальце приходится мыть каждые 2-3 дня. Надо видеть этот процесс кормления. Кеша выглядит довольно комично. Он берет просо клювиком, очищает его, и устремляется вверх, к зеркалу. Но по дороге вдруг понимает, что случайно проглотил зернышко.  Кеша от досады что-то произносит, скорей всего какое-то ругательство на  своем птичьем языке, и быстро лезет вниз, к кормушке, за очередным зернышком. Внизу  решает подкрепиться  немного, ест сам. Затем вспомнив о подружке, карабкается к зеркальцу с зернышком во рту.  Произведя это действие несколько раз, Кеша успокаивается. Решив, что подружка насытилась, а скорей всего устав от утомительного занятия.  Попугайчик садится перед зеркальцем и нежно целует свое отражение,  выбивая, клювом дробь. Иногда, без видимой причины, злобно клюет, придерживая зеркальце одной лапкой. Но вспышка гнева быстро проходит и Кеша в очередной раз принимается целовать «подружку», заглаживая свою вину. Похожую историю взаимоотношений между птицами нам посчастливилось наблюдать этой весной. Мы стояли на остановке  в ожидании маршрутного такси. Через дорогу, на противоположной стороне улицы росли огромные деревья. На одних деревьях чернело множество вороньих гнезд, и ничего подобного не было на рядом росших таких же деревьях. Весна еще не покрыла кроной  эти деревья – великаны и таинства природы не замедлили предстать нашему взору.  На ближайшем дереве на суковатой ветке сидели две вороны. Они не просто сидели, а выясняли отношения. Не возможно было определить пол ворон. Добавлю только, что они были разные по величине. Первая ворона, меньшей комплекции громко каркала, наступая бурно проявляя свои эмоции, время от времени толкая боком или крылом своего соседа. Вторая, нахохлившись, сидела в некотором замешательстве. Вороны – зрители, расположившись вокруг на дереве, с живым интересом наблюдали, и как- будто оживленно обсуждали возмутителей спокойствия.  Подъехавшая маршрутка, к моему большому сожалению, прервала наше наблюдение.                А летом я была свидетелем еще одного эпизода из жизни ворон. Огромные стаи этих птиц время от времени пролетали над нашими домами. Маршрут их был известен: к югу расположился элеватор, пшеничные поля, бахчи, с созревающими арбузами и дынями, а к северу – огромный мясокомбинат, да и вокруг на дачах была масса разных соблазнов. Мы привыкли к обилию птиц в этих краях.       Занявшись утренней уборкой, я вышла на крыльцо потрясти простынь. Как вдруг ужасный крик разорвал утреннюю идиллию. Крик доносился с верху, и  столько боли было в нем…  Не очень высоко в небе,  близко друг к другу летели три  вороны. В первый момент  я была ошеломлена увиденным.  Две вороны конвоировали третью и по очереди клевали её. И каждый раз жертва издавала крик.  А вороны попутчики  и  летевшие на встречу,  не обращали внимания на эту экзекуцию. Может, все остальные птицы были убеждены в правильности наказания, а может как у людей – «моя хата с краю»…  Я сжалилась над несчастной вороной и неуклюже попыталась помочь, стала размахивать простыней и кричать во все горло «Кыш!»,  рискуя произвести на соседей не очень благоприятное впечатление. Прилагаемые мною усилия были бесполезными, напрасно я кричала и выделывала сложные манипуляции, размахивая простыней. Вороны проигнорировали мои угрозы, улетели,  скрылись из виду, только из далека слабо доносился крик боли.