Грани смерти

1.

      Этой ночью над городом горела сумасшедшая луна, а девушка Зоя решилась на добровольное отречение от ангела, пригласила на его место целую ватагу чертей и поставила себе целью все время держать их в состоянии хронической тошноты. Она мечтала о мотоцикле, но денег не было у нее на покупку этой вещи, тогда-то она ночью пошла на мост, дабы утопиться, она прыгнула с высокого моста на середину реки и быстро ушло под воду. На берегу в тот момент ночевал паренек, что хочет приюта себе найти, но только никак не может этого сделать. Молодой человек жег костер и пил водку, увидел утопленницу, нырнул, словил, за волосы вытащил из воды, сделал искусственное дыхание, ожила, улыбнулась.
- Витя, я словно из романа Тургенева, я просто бегу от жизни в городе на природу, чтобы тут быть любимым самым у ее ног! – представился он, - неудачная любовь? Я словно кайман тебя из воды вытаскиваю, можно мне тебя будет трахнуть в знак благодарности?
- Гадкие мысли, но спасибо тебе, Витя, за все, - улыбнулась девушка в ответ, - нет же, я лишь хотела байкером быть, но увы, бедная я девочка, вот и топится нужно мне было, ведь я мечтаю, чтобы горел асфальт под звук колес, чтобы горела боль, чтобы я ощутила дальние страны, чтобы мчалась на всех парах с ангелами ада туда, где планета Земля уходит из-под ног моих. Я люблю лишь дорогу, а не тебя, хоть ты и спас меня, но что с того?
- Я угоню для тебя мотоцикл, - утешал ее Витя, - будем вместе ездить по миру, и пусть горит асфальт под шум колес, много ли нам надо? Я наручники тебе надену на руку, будем вместе прыгать в воду сейчас, готова?
- Да! – кричит в экстазе Зоя, - я прошу тебя лишь об одном – не попадись к легавым в лапы.
    Они прыгают с берега в воду и он ее тянет на дно, где у него там стоит диван, шкаф, рыбки плавают, черепаха плывет над их головами, и картина висит на шкафу, на которой изображен шпиль парижского собора. Зоя вот-вот задохнется, а потому Витя открывает ключом наручники и выталкивает ее на поверхность воды. После всех этих передряг Зоя жаждет лишь урчать в теплом логове и смотреть ночами на звезды.
- Ну как? Видела черепаху?
- Прости, но я под водой не вижу.
- Жаль, но страшно было?
- Уже нет, ведь я чуть было не убила себя. Теперь того страха нет, который был раньше. Я так стройна, что чертям тошно, но моя красота лишь для меня одной, а не для людей. Никаких мужчин! Я точно знаю, что буду всю жизнь одна. Буду торговать, но вот чем – еще не ясно.

2.

         Зоя на овощном рынке торгует грибами и козьим молоком, ей хочется заработать денег на мотоцикл, дабы совершить на нем поездку в Америку, ибо там лишь сбудутся все ее светлые мечты. Девушка сидит на четвереньках и смотрит по сторонам, вот идут покупатели, четверо мальчиков и спрашивают:
- Почему грибы у вас?
- Спроси у бытия! У нас есть все за исключением всего.
- Дорого! Эх, вот бы золотую гору найти или изумрудную, тогда бы купили мы твои грибы. Черт стал машинистом, ведь об этом нам говорили родители. Так что работать уже негде – все поезда управляются чертями. Один поезд переехал мертвого, которого только что воскресил пророк, что пришел в наш город.
- Жить тяжко, так что такие вот пироги, вы бы удалились отсюда, раз денег в ваших кошельках нет.
    Этот рынок находится за городом, вокруг него собралась толпа, которая жаждала зрелищ, ибо животы их были набиты хлебом, они хотели увидеть драку или послушать ругань. Толпе было весело от того, что им надо пить пиво и есть мясо каждый день, а за рулем автомашин они будут трезвы, ибо у них есть деньги на штраф. Они смачно пережевывали то, как ругается президент страны, что торговал своими акциями на рынке около Зои. Приятель Витя был пьяненьким в хлам, еле на ногах стоял, а Зоя дала ему по ушам, ибо в ей утренний час это взбодрило бы его и его акции смогли бы разойтись по рукам со скоростью света.
- Ну иди работай же в думу свою, я не желаю тебя знать, изверг, доколе будешь сидеть на моей шее? Ты все время пьешь за мой счет. Горе луковое, иди же  работай! – велела ему Зоя.
Витя же плакал и отвечал:
- Я в отставку ушел. Хватило! Я готовлюсь к великому плаванню. Я противник мира, а в моем дворе дети мертвые летают и играются. То утопленники пришли на полную луну. Поют песни про лето. Козу соседскую укусила моя собака. И коза и собака питается яйцами с кладбища.
- Витя, ты не проси денег у людей, что стоят и слушают наши расклады, - утешала его Зоя, - я не люблю тебя, малый, ты мне противен, ты жуткий ежик.
- Да пойми же, да ведь негде работать! Понимаешь, нет работы нигде для меня на этой земле, - ответил ей Витя, - я горемыка же, ведь ясно, как божий день, что я чужой на этом празднике жизни. Все для меня здесь чужое. Вы все для меня ничто.
     Витя медленно идет к толпе, достает из кармана пистолет и стреляет в толпу, а после, глядя на свою седую бороду, протяжно так кричит Зое:
- Подайте ради Иуды, люди добрые, кто сколько может, ведь житья нет на этой планете, не дает она мне на опохмел денег, чертова планета. Я ненавижу толпу. Иду на стройку работать. Я на стройке буду звать волков и выть на луну. Стану ездить на новой машине. У меня будет жена, дети, все как у людей будет у меня. Мне дадут квартиру на предприятии. Я же умница, а не трутень! Тьфу и еще раз тьфу! Ну и что, что я убился на стройке! Я труп! Я же раб. Раб своих вещей. Своего мнимого благополучия. Меня дьявол искусил, вот я и рад всему том, что бесы мне нашепчут. Я умею просить у подростков денег в парке по ночам. Они верят во что-то высшее, в силу некую, в фатум, в рок в конце концов, а я их всех ножом порежу. Ох, скука смертная!
Витя плачет. Платком закрыл лицо. Зоя уходит на небольшое расстояние, оттуда глядит на толпу с ненавистью. Потом возвращается к дядьке и говорит ему о том, что легко бы этой толпе  размазала рожу, ведь ярость не шуточная сейчас в ней кипит. Она поднимает с земли тяжелый камень и с гомерическим хохотом бросает в толпу камень. Она бешено кричит: « Вот этим камнем я проклинаю толпу. С превеликим удовольствием я совершаю сей акт!». А потом она дико захохотала и стала  кружиться вокруг себя и хохотать, а толпа хлопала в ладоши и кричать: «Браво! С  вашим талантом в театре бы работать!».
       Зоя кричит мертвой толпе, что жаждет лишь свой личной бездны попробовать на вкус, но ее спрятал Демиург, так что толпа пусть идет домой, дабы там сесть за компьютер и телевизор, занять очередь в туалет и в ванну, зачитать до дыр газету, прошептать позывные сигналы космическим братьям, дабы те взяли и ударили в набат громко и бодро, может быть, только тогда страна вдруг откроет крышку гроба хоть на секундочку. Зоя кричит мертвой толпе:
- Замрите, ангелы! Я выхожу на сцену. Исчезните все, я буду летать сейчас, прочь ироды, прочь кадеты и курсанты, крушится ткань мира на куски, пролетает над землей моя тень, я залетная птица, а тут лишь на миг.
      Какой –то паренек дает ей метлу, чтобы она продемонстрировала публика свой полет, но Зоя дико смеется, шелестит бумажкой парень, но метлу все-таки не выронил из рук, однако же, не падает она лицом в грязь, садится на метлу и мигом взлетает к луне. Только ее и видели. А с луны слышны ее слова тем, кто еще шевелится под землей, чьи-то глаза и уши ловят слова и тень ее, что закрыла город:
- Если Бога нет, то все позволено. Все время мне падают яблоки на голову. Только полные идиоты могут верить в ангелов. Яблоки стали падать с небес, а грибы стали падать уже после яблок. Хрустит реальность дикой женщиной, усмехается лошадь, глядя на край моря, спит султан в гареме своем без снов, но жаждет горькой луны, ибо лишь с нею он будет счастлив, обнажил кровавые десна малыш, провожая взглядом свою спутницу до дома. Шепчет кобыле его сказки мадам, что в рощах всегда ночует, а дни проводит на пустыре, где бисер бежит ручейком быстрым меж острых скал. Летит планета земля навстречу солнышку и луне, но рушится все планы у того, кто верит в прогресс и либерализм, может быть, это от того, что то вредная мысль, ведь эпоха модерна совсем уж подохла, а постмодерн и того мертвее будет, но в любом случае, Зоя будет сражаться до последнего вздоха и последней капли крови.