Из чувства долга

Долг - это то, о чем думаешь с отвращением, делаешь с неохотой и чем потом долго хвалишься.
(Неизвестный автор)


Что нужно сделать с человеком, чтобы у него перестали гореть глаза?
Сейчас читатель подумает, будто автор намеревается в миллионный раз парить ему мозги очередным пафосным бредом. Читатель озадачен – у него и без того проблем по горло: квартира не убрана, суп не сварен, собака горит желанием справить естественные потребности, да и вообще, стоит ли задумываться о столь абстрактных вещах. А меж тем вы, дорогие друзья, каждый день волей или неволей гасите огонь чьих-то глаз.
Вы любите рассуждать о том, чему вас учили: семейные ценности, карьерный рост, стабильность, всестороннее развитие, да мало ли что. Нам с вами так нравится употреблять выражение «нормальный человек», что мы совсем забыли, что вкладываем в это понятие. И зачем-то, по неведомым науке причинам, мы стремимся всё выровнять по линеечке, подогнав под узкие границы того, что называем жизненным опытом – и чем так гордимся, забыв о хваленой скромности, которую нам тоже смолоду навязали. И еще один повод блеснуть – мазохистская позиция человека, ведомого чувством долга.
А не в этом ли кроется главная причина того факта, что мы не счастливы тем счастьем, которое когда-то заставляло глаза гореть? Ты с малых лет перед кем-то в неоплатном долгу. Ты должен любить родителей – они «дали тебе жизнь» и – надо же – кормили и одевали (что, в общем-то, прописано в законодательстве). Обратите внимание на формулировку, вам не кажется странным – слова «должен» и «любить» в составе одного словосочетания? А любовь-то, простите за банальность, это не выплата процентов по кредиту.
Должен, обязан, положено. Хотелось бы сказать – я люблю своих родителей, потому что они мои друзья, поддерживают меня и ценят не за заслуги, видят все мои косяки, кривые руки, асимметрии в пропорциях лица, дурацкую привычку грызть ногти и не мыть за собой посуду – и любят, действительно любят. Я знаю, что это не два идеальных образа, а люди, у которых тоже есть косяки, и дурные привычки, и плохое настроение, бывает насморк или ПМС – но что-то вот такое есть, энергетика или какая иная неосязаемая сущность, которая тянет нас друг к другу. Как сказал кто-то, чью фамилию автор не запомнил – счастлив тот, кто счастлив у себя дома.
Не правда ли, было бы прекрасно, если бы родители говорили примерно следующее. Мы любим это маленькое дурное нечто, которое опять не убрало за собой постель и разбросало вещи по всей квартире. Любим не потому, что надо и положено, и не за то, что оно учится лучше, чем дочка соседки тёти Зины, и не потому, что само поступило в институт на бюджет. Если бы оно училось, скажем, в кулинарном техникуме или мешало бетон, мы любили бы его не меньше, мы уважаем его выбор и поддержим даже в том случае, если выбор не принесет желанных плодов. У нас действительно есть кое-какой опыт, но мы не хвастаемся им, как олимпийской медалью, ибо помним, что всегда есть те, кто знает/пережил/выстрадал больше и не выпендривается. И наше маленькое дурное нечто всегда может прийти к нам – потому, что оно наше. Или без причины. Просто может, да и всё.
То же самое и со второй половинкой. Я люблю этого мужчину, потому что мы сходимся по всем линиям и швам, это мой человек, это близость, которую я чувствую кожей, нервными клетками, ушами, глазами, мозгом, вербально и невербально. Он опять смотрит свою дурацкую передачу на непонятные мне темы, но я в это время валяюсь у него под крылышком, это ли не прекрасно? Я хочу готовить так, чтобы ему было вкусно, я хочу совершенствоваться, чтобы мы были счастливы в нашей общей атмосфере, притягивающей, а не выталкивающей на поверхность и вовне, как вода Мертвого моря. Я люблю эту женщину, которая опять нервничает из-за какой-то фигни, которую я бы даже не заметил, она вообще часто делает глупости, но даже они получаются у неё в какой-то особой, одной лишь ей свойственной манере, за которую я смогу всё простить. И мы оба знаем, что в каждый приготовленный ею бутерброд и каждый забитый мной гвоздь вложено гораздо больше, чем принято вкладывать в подобные действия, с годами доведенные до автоматизма.
Спорный вопрос, чем сопровождаются добровольные действия, однако наделенный определенным чутьем человек ощущает сие неосязаемое нечто, даже не обладая специальными знаниями. Примеров полно, стоит только поискать. Оригинал картины, к примеру, обладает совершенно другой энергетикой, нежели ее репродукция; живые концерты цепляют несравнимо сильнее, чем студийные записи тех же треков; а мастера японской каллиграфии говорят, что последняя передает душевное состояние ее творца. Как вы считаете, думает ли творец в моменты созидания о том, что он кому-то что-то должен?
А мы вот с вами будто в пожизненном кредитном рабстве. Встаем с утра – должны привести себя в порядок (а не хотим выглядеть хорошо). Приходим вечером домой – нужно приготовить своему мужику пожрать (а не хочется приготовить маленький шедевр для любимого мужчины). И прошу вас, не надо стандартных отговорок, что у вас нет времени готовить разносолы – маленьким шедевром может стать даже бутерброд. Получил ваш ребенок двойку – нужно непременно сообщить ему, что в будущем его ждет честь убирать общественные туалеты, а через два дня, забыв об этом разговоре, вы прочитаете ему мораль о том, что все профессии нужны и важны. Позже, встретившись с подругой, вы пожалуетесь ей на нелегкую судьбу, жестокую современную жизнь, где все такие алчно-циничные, мужа, которому вы стали малоинтересны, и плохую молодежь, у которой нет жизненных целей, а вместо них есть СПИД и наркомания, они не хотят работать и почему-то не торопятся следовать вашему примеру во всех отношениях.
А любим-то мы кого, а? Точно не себя, иначе не занимались бы мазохизмом с таким упоением, ведь кто, как не мазохист, может нормально уживаться с ощущением, что постоянно кому-то должен? Семью, детей, семейные ценности? А что же вы не вкладываете в семейную атмосферу ту самую душу, которой уже проели всю плешь? Вот такие возникают глупые жизненные вопросы при взгляде на тех, кто обязан всем, всегда и везде. И последний вопрос – по какому праву вы тогда жалуетесь на бездуховность нынешней молодежи? Не берутся ли зачатки той самой духовности из энергетики, атмосферы, творческого начала, которые закладываются в фундамент семьи старшим поколением на протяжении не одного десятка лет?