07-01. Мягкая посадка перед новым путешествием

До конца 20 века оставалось два года. Заканчивалось российская перестройка,  перевернувшая всю нашу жизнь вверх дном  и на целое десятилетие пробудившая всех от спячки. Подходила к концу богатая переменами эпоха Ельцина. На горизонте нашей истории уже отдаленно маячило что-то новое – более стабильное и предсказуемое, приправленное нашими надеждами на лучшую - нормальную жизнь, но пока еще неизвестное.

В моей жизни, похоже, тоже завершался  четырехлетний период моей социальной неустроенности и скитаний по разных организациям, в которых я не находила пристанища.  Все, к чему я за много лет привыкла – до боли родные закрытые «ящики» военно-промышленного комплекса и устаревающие, но вполне понятные мне государственные учреждения - трещали по швам, находясь между бытием и небытием. В одних – почти не платили, в других – платили не всем, а только «своим» и прижившимся. Попасть в число этих счастливцев мне не удалось. Третьи – мелкие, но самые шустрые, умудрились своевременно отпочковаться от государства в самом начале девяностых, когда можно было почти даром прихватить себе  кусок народной собственности. «На хлеб и на масло» они себя на какое-то время обеспечили, но в придачу приобрели массу кошмарных забот о собственном выживании в стране, где все еще оставалось непредсказуемым. Теперь эти бывшие госорганизации назывались «акционерными обществами закрытого типа» или ЗАО: внешне – обычная контора, внутри – частная лавочка.  В одно из таких ЗАО – «Спектрэнерго» - я и устроилось на постоянную работу.

Не в пример обычным для меня трудностям «взлетно-посадочного» характера - не умению без нервотрепки начинать и заканчивать какие-либо серьезные дела, мое «приземление» в Спектрэнерго прошло гладко. Я словно бы  возвращалась к своим после долгого общения с чужаками!

Перед окончательным оформлением документов, я пошла в ближайшую к нашему дому церковь за благословением - не столько от священника, сколько за тем, что невидимо посылается нам свыше. В церкви было светло и просторно, лучи яркого солнца золотились над алтарем. Местный протоиерей, отец Алексий все еще исповедовал желающих, несмотря на начавшуюся Литургию.

   Я редко хожу в храм. Ожидая свой очереди на исповедь, я напряженно размышляла, в чем же мне нужно каяться и какими словами? По большому счету я грешна  во всем, особенно, если судить об этом с позиции наших ортодоксов. С моей точки зрения  вопрос о греховности  решается не так прямолинейно. Впрочем, так ли уж хорошо я знаю мнение нашего православия?

 Я часто бываю нетерпима к людям, если они весьма ощутимо начинают красть мое время на пустые разговоры или слишком рьяно пытаются воздействовать на меня в соответствии с их представлением о том, что мне нужно... Это большой грех. Люди заслуживают того, чтобы их любили, они не обязаны во всем соответствовать моим вкусам. Я тоже давлю на людей. Должна ли я терпеливо слушать поучения других, не переча им и не выставляя своей точки зрения? Православие говорит «да», но разве оно – терпимо? На деле никто из православных людей не станет меня слушать, если то, о чем я рассказываю, не соответствует их воззрениям. Любимый мною Гурджиев не считает терпимость благом. Только делая усилие против Жизни, можно приобрести в себе нечто новое - пробудиться. Не в том смысле, что навязывать свое мнение другим - правильно, а в том, чтобы не позволять другим вовлекать нас в свои игры, если считаешь их вредными.

У меня другое представление о Боге и мире, чем у православия. С другой стороны, я сама пришла в церковь, меня сюда не тянули. Чего я хочу  - учить или учиться? Очищать свою душу перед Богом или, не разобравшись с собой, проповедовать другим?

Может быть, я должна была покаяться отцу Алексию в том, что никак не могу принять с миром особенности поведения тех, кто не похожи на меня? Я часто беру на себя роль судьи и, возможно, до конца не понимая мотивов чужих поступков, опираясь только на свои ощущения, пытаюсь критиковать. Но критика ни к чему хорошему не приводит. Как, впрочем, и лицемерие, когда  чувствуешь одно, а говоришь другое или, что не лучше, - не договаривашь. Есть и еще один вариант - игра в дурачка: не вижу, не слышу, не реагирую. Может быть, это  по-христиански? Нет. Важно не просто правильно себя вести, а правильно чувствовать, то есть реально любить людей даже в не лучших их проявлениях. А у меня этого нет. Любить можно лишь до конца понимая мотивы других, а для этого надо как минимум  узнать и понять самого себя...

В храм приходят, чтобы молиться. Я этого не умею. Обилие мыслей, очень спутанных, противоречивых и спорных, мешает правильному состоянию, ум начинает работать там, где должно отзываться сердце. И это не значит, что ум – мой враг и его не надо использовать. Просто ум может завести меня в любые дебри, если его не контролировать. В храме лучше всего оставить все свои мысли в покое и просто вслушаться в слова священника и молитвы певчих, участвуя в общем настрое. Просто сказать себе, входя в храм: “Я во власти твоей, Отче!”

Мне знакомо это состояние. В Индии говорят «Я есть Ты». Перед своими занятиями в группе йоги я когда-то обязательно мысленно произносила: «Себя предоставляю Небесам». Здесь, в храме, должно быть, происходит нечто подобное: «Я ничего не знаю, ничего не могу, но готова отдать себя в Твои руки. Прости меня, грешную и научи!» И все. А потом слушать молитвы, прося вслед за священником того, о чем он просит Бога. То есть включиться в общую игру, которую мне здесь предлагают. Не в этом  ли признании своей нищеты духа и беспомощности  состоит наше лучшее покаяние?
         
Батюшка, к которому я подошла после службы за благословением на новую работу, нашел время поговорить со мной, произнеся самые нужные для меня слова: «Не надо бояться, ты ведь все это умеешь! Бог поможет!» После этих слов  рубить концы с Центром занятости и устраиваться на новую работу стало не страшно. Пришел к завершению еще один переходный период моей жизни. С некоторых пор вся жизнь стала восприниматься чередой  временных остановок.
                ___________

Дорога от дома на работу проходит через Парк Победы, хорошо знакомый мне с детства. Двадцать минут ежедневной прогулки по его аллеям  - удовольствие несказанное! Каждое утро я наблюдаю в парке ставшее редким обилие белого снега. Снег всегда представлялся  мне добрым знаком. Когда люди делают что-то не так, природа наказывает их теплой и бесснежной зимой, лишая возможности внутренне очиститься, глядя на белое.  А в эту зиму снег не растаял. Может быть, наша страна и вместе с нею я, наконец,  закончили свое долгое падение, чтобы начать подниматься. Почему-то верится в хорошие  перемены. 

     Наше ЗАО работает на нужды города – проектирует и строит котельные. Моя скромная должность звучит красиво – референт директора. Директор, или по-здешнему, Шеф – заслуженный энергетик страны, из итээровцев - наш человек! Судя по всему, он хороший специалист и  известный в городе человек.

Мои рабочие дни пролетают незаметно. Удивительно, но я уже справляюсь со всей этой, прежде незнакомой мне оргтехникой - телефонами, факсом, и ксероксом, с  последней версией Windows на компьютере, а так же с делопроизводством, табелем, кадровыми вопросами и обеспечением канцелярскими принадлежностями всех 25-и членов нашего, в основном мужского, коллектива.   Устаю ужасно. Приходится постоянно  держать в голове все проблемы офиса, готовить Шефу чай, переводить с английского и, наоборот - на английский, тексты факсов. Время от времени за особую плату я делаю переводы технических статей по насосам, котлам и прочей технической тематике. Трудно, но приятно: если ты когда-то учился на инженера, то  язык технической документации в принципе понятен. Я настолько вошла в роль секретарши, что уже кокетничаю по телефону с посетителями (для фирмы это бывает полезно), а к 23 февраля удивила коллектив стихами, написанными специально для каждого из мужчин. Стихи понравились -  украсили нашу общую пьянку. Я впервые не передала их читать другим, а произнесла сама - без малейшего смущения! 

С недавних пор я чувствую себя в совершенно других персонах - более раскованных, хозяйственных и уверенных в себе. Куда делись мои угловатость и застенчивость? бессвязность речи? Находясь целый день на людях, у непрерывно звонящего телефона, невольно будешь в курсе всех дел фирмы. И мне это нравится! От меня пока еще не требуется принимать самостоятельных решений - на то есть наше инженерное бюро и Шеф, но нужно быть грамотным исполнителем - уметь составлять деловые бумаги, систематизировать информацию, а в этом я могу дать фору любому. Унижает ли меня положение секретаря? Пока нет. Даже где-то льстит – юных и  длинноногих не взяли, а я справляюсь, причем во всем, включая Windows, я  полностью самоучка. Ни курсов, не специального образования, все сама! (Ну вот, вылезла моя Хвастливая персона. Пошла вон! Знай свое место!!)

В новой работе есть подводные камни - запах дыма курящих из всех кабинетов, нерегулярность выплаты зарплаты, зависимость благосостояния фирмы от здоровья не очень молодого директора, владельца основного пакета акций. Все это так, но зато здесь я могу многому научиться, причем тому, чему хочу научиться, что во мне уже есть, а теперь вдруг стало служебной обязанностью. А очень люблю, когда мои личные желания совпадают с общей необходимостью.

 Моя посадка в новую жизнь оказалась мягкой. Обольщаться не буду. Как записано в эзотерическом законе Маятника, мой маятник настроений скоро начнет отмашку в противоположную сторону. То есть, очень скоро найдутся поводы для страдания. Но в любом случае, новый путь дарит новые возможности. Впервые за много лет я чувствую себя спокойной и удовлетворенной настоящим. Разве это не чудо?