Второе пришествие. Акт 4

Ваниллин Автогенович Толстопальцофф не имел привычки разговаривать с телевизором, подобно герою популярной телепередачи. Он отключал звук и просто смотрел на движущиеся картинки, иногда, впрочем, лениво пытаясь отгадать, о чем идет речь. Случались, однако ж, моменты, когда любопытство пересиливало и он нажимал кнопочку пульта, но всегда натыкался то ли на рекламу, то ли на сплетни о богатых и знаменитых, то ли на уголовную хронику без конца и начала или на идиотский сериал.

На экране сексапильная брюнетка бальзаковского возраста, как раз во вкусе Ваниллина Автогеновича, с рельефным в боковой проекции задом и острыми сисями, беседовала с мужчиной средних лет. Ваниллин Автогенович чуточку заинтересовался, какого тембра голосок у пышнозадой куколки и, после короткой внутренней борьбы между эротическим любопытством и душевной ленью, нажал на кнопочку.

- Дорогой, тебе налить чаю или кофе?
- Налей чаю, золотко, - томно ответствовал не то супруг, не то любовник и, секунду поколебавшись, продолжал, - хотя нет, ты знаешь, пожалуй, я выпью кофе.
- Кофе с сахаром или без сахару, дорогой?
- Гм... э-э... надо подумать, - подумав с полминуты, не более (дама в это время придавала выраженью лица различные оттенки, согласно методике американских сериалов),  герой продолжил многозначительно, намекая на некий подтекст, - пожалуй, я выпью с сахаром...
- Тебе одну ложечку или две? - спросила дама, привстав со стула с сахарницей в руке и красиво отклячив  рельефную попу.
- Одну... Нет,  полторы, пожалуй... А! - махнул он рукой с видом: гори всё синим пламенем! - сыпь две!

Насладившись звуками томно-хрипловатого голоса очаровательной брюнетки, Ваниллин Автогенович нажал MUTE и переключил канал.

В большой зале, битком набитой людьми, непрерывно сверкали фотовспышки, вверх вздымались руки с микрофонами, наезжали видеокамеры, и, посреди всей этой приевшейся метушни, на полу, в дорогом костюме, стоял на коленях известный деятель либеральной оппозиции, знаменитый в прошлом спортсмен, экс-чемпион мира по стоклеточным шашкам  Карен Гаспаров, или просто Карри, как он любил, чтоб его называли. Ваниллин Автогенович помнил Карика еще со времен Кюрасао, когда тот правдами и неправдами изматывал противника, выпрашивая льготы у шашечной федерации и тащась на ничью.

Карик что-то проникновенно говорил и время от времени разрывал на груди сорочку, почти уже дойдя до пупа.          
   


Рецензии