Упавшие капли-6

Я за то, чтобы любые душевные перипетии между людьми заканчивались если не постелью, то крепкой многолетней дружбой.
Светлана Сурганова. Тетрадь слов

Увы.
Мы не умеем разговаривать друг с другом.
Мы ничего не умеем вместе.
Это такая разность, что рождена прежде нас.
Что впитана с молоком матери.
Где все мои табу есть
твоя норма.
Когда все мои восторги есть
твое недоуменное пожимание плеч.
Что нельзя примирить.
Пред чем бессильна любовь.
Из чего никогда не вырастет дружба,
потому что дружба – это родство душ,
которого не случилось.

***
Косность одолевает. И в теле, и в мыслях.
Вот кажется – еще немного и клетка грудная наконец распахнется, позвоночник как стрела выстрелит и энергия по нему потечет. Станешь стройным, сильным, деятельным. А тебя вдруг – ни с того ни с сего – перекашивает, как забор нерадивого дачника. Скручиваешься в другую сторону и… скособочивает уже для симметрии. С кровати можешь только камнем упасть – аки ястреб, без его правда маневренности.
И с пониманием та же история. Порой чудится – малость еще «продавить» и откроется самое важное. То, что долгие годы ускользало. И так все станет ясно. И прежний будешь себе смешон. Особенно в 4 утра так мерещится. А потом глаза протрешь, а видимость еще хуже. Муть сплошная. И не выбраться.

***
А больше всего-то хочется – без тылов и передовых.
Уткнуться в ключицу – как в Родину.
Слушать и говорить. Молчать.
Пить вино из высоких фужеров или французских икеевских.
И ощутить себя наконец дома.
Но именно такой простой человеческий дар оказывается самым недоступным.

***
МАКТУБ. А хочется такой стопроцентной идеальности!..:)

***
«Ом» имел сегодня металлический привкус – словно губу прикусил, и кровь сделала слюну ржавой.

***
Ко мне залетела Бабочка!
В мутный нетрезвый полусон. Прямо в рюмку рижского бальзама.
Я расскажу тебе какая она была – хрупкая, трогательно маленькая и… абсолютно рыжая. Просто до неприличия шутовская.
Она была изумительна эта самая бабочка.
Ты считаешь это несущественным? Напрасно.
А еще у меня под окном погибли сегодня 4 человека. Когда я возвращалась с работы, несколько скорых загружали трупы из искореженных машин. Какие-то тетки пытались мне рассказать, как все случилось.
Но я купила вина и зеленых оливок. Я задраила слух. 
И уткнулась в свежекупленного Йогонанду – отныне я читаю только его.

***
Живу перпендикулярно другим людям.
«Разночтение» началось с ясельного возраста, но раньше это был хотя бы острый угол, ныне же – четкий перпендикуляр.
Непонятно, что с этим делать, а главное, надо ли.

***
Радостно разрывать будничный круг дел, лиц, заодно покидая собственный, знакомый до каждого закутка, чулан мысленных образов.
Но и не менее радостно возвращаться.
От себя – делового, успешного, четкого; к себе – расхлябанному и мечтательному.
От калейдоскопа лиц – к нескольким.
От активных перемещений – к застывшему взгляду поверх макушек деревьев.
От бесчисленных разговоров, от трепа «за чашечкой» – к сургучной печати на губах.
К своему странно выстроенному, но подогнанному по росту, миру.
Чтобы, по точному определению Чеслава Милоша, «свернуться внутри себя клубком». Провалиться в страну архетипичных символов, неясных теней, сумеречных догадок. Превратившись из адекватного современного человека в глупого мечтателя, читателя, слушателя.
Вернув себе фундамент, который по всем законам давно должен рухнуть. Но отчего-то держится. Как маленький мальчик из рассказа Пантелеева – на честном слове.