Прозвища 1ч

В детстве у каждого из нас – пятерых детей семьи Рудьковых, были прозвища.

Старший брат – Александр, но его  звали – Шурка, а до двенадцати лет дразнили Урка. Не потому, что он воровал. Наоборот, он был очень честным и справедливым. Мы его обожали и слушались, как маму и папу. Он для меня был и другом, и воспитателем, и примером для подражания. Просто соседский мальчик был с дефектом речи и не мог сказать Шурка, а говорил Урка.

Когда брату исполнилось двенадцать лет, по соседству ( через огороды) появилась девочка Шура Завада. У неё папа погиб на фронте, а теперь умерла и мама. Родная бабушка забрала её к себе жить. Шура училась в одном классе с Шуриком.

Как только она переехала к бабушке, Шурка стал целыми днями пропадать во дворе девочки. Они были отличниками в учёбе, много читали книг из библиотеки и ещё брат приносил ей книги из нашего дома, которые остались от нашего дедушки.

Вот и стали дразнить Шурика – Приймак. С этим прозвищем он и уехал учиться в Киев в ФЗО на каменщика. По окончанию обучения, со своей первой зарплаты, купил мне новую школьную форму. В нашем классе ещё ни у кого не было такой одежды. Я чувствовала себя принцессой! Сам же  продолжал ходить в фуфайке, которую выдали в училище.

Второй брат - Николай. Сколько себя помню, его дразнили – Гитлер. Он был справедливым, но жестким. Его боялись даже уличные мальчишки.
Однажды, когда я его окликнула:
- Гитлер! Тебя мама зовёт!
Он сразу же прибежал к маме и выполнил её поручение. Потом, ничего мне не сказав, две мои куклы, которые мама пошила своими руками, повесил под этажеркой.

Когда это увидела, я разрыдалась и набросилась на него с кулаками, хотя он был выше меня на две головы.

- Гитлер! Гитлер! Ты настоящий убийца! Теперь Мотя и Соня погибли! За что? – и забилась в истерике.

- Ты же сама меня называешь – Гитлер! Вот я и залез в его шкуру! Будешь называть по имени – и я буду просто Колька.

С тех пор я ни разу его не обозвала.

В душе он был очень ранимым и чувственным мальчиком. Я видела, когда он читал книгу «Хижина дяди Тома», то заливался слезами, словно девочка. Если в лесу насобирает земляники, обязательно принесёт домой. И когда помыв, мама начнёт делить её между детьми, он всегда отказывался :

- Я наелся в лесу от пуза. Меня уже от неё тошнит.

Так же было и с лесными орехами.

Когда после окончания ФЗО, пошёл работать на стройку, с первой зарплаты купил мне тёмно-синее осеннее пальто. Это было в моей жизни первое новое пальто из магазина. До этого я донашивала фуфайки после моих братьев, или вещи, которые давали маме за работу люди побогаче.

Ходила я тогда в девятый класс. Ни у кого в классе не было такого пальто. Проходила в нём пять лет, а Колька ещё долго носил  бушлат , который получил ещё в училище. Со следующих получек он привозил нам продукты и обновку маме в виде плюшевой куртки и шерстяного платка. а Толику – самому меньшему брату, игрушки с конфетами и тёплое пальто. Это были пятидесятые годы. Он по особенному любил Толика, будучи старше его на десять лет.

Валентин – третий брат, меньше Кольки на два года, и старше меня на два года.
Когда в 1947 году он пошёл в первый класс, старшие ребята уже знали, что он брат Гитлера и Урки. Окружив его, стали спрашивать:
- А кем ты хочешь стать, когда выучишься?

- Не знаю, - смутившись и растерявшись ответил Валик.

- Генералом или шакалом?

- А кто такой шакал?

- Шакал – начальник над генералом. – ответили они.

- Конечно буду шакалом.

Вот с тех пор и стали его дразнить – Шакал. Это прозвище пристало к нему на всю жизнь. Уже, будучи взрослыми, все его друзья, обнимая его при встрече, спрашивали :

- Ну, Шакал,  как дела? Рассказывай о своих подвигах!

Они говорили это любя.

Я помню, как Валик мужественно перенёс страшную боль, когда, пытаясь прицепиться к комбайну, чтобы прокатиться на нём, попал под его лопасти. Комбайн выбросил его на дорогу. Мальчишки, которые не успели прицепиться, притащили его домой без сознания и уложили под кровать, чтобы не увидели родители.

Заскочив в комнату, я услышала из-под кровати стон. Заглянув туда – обомлела. Валик, придя в сознание, стонал. Вдруг со двора услышала голоса старших братьев, которые возвратились из леса, где собирали шишки для зимней растопки углей в печке. Мама где-то батрачила. Папа был на заводе. Выбежав во двор, позвала братьев.

Вытащив Валика на средину комнаты, увидели, что одно плечо брата высоко поднято. Они сообразили, что это был вывих. Колька крепко держал голову и грудь Валика, а Шурка , дёрнув за руку, поставил плечо на место. Валик вскрикнув, снова потерял сознание. Его уложили на твёрдый топчан. В больницу не обращались, боясь, что отец, узнав об этом, ещё добавит и ремнём.

Странно, но вскоре Валентин стал себя хорошо чувствовать. Родители так и не узнали причину его болезни. Температуру списали на простуду. Он отлежался, принимая настой из веток малины и смородины. Родители каждый день были заняты добыванием пропитания. Мама батрачила, а папа, после основной работы, чинил обувь и хозяйственный инвентарь вдовам, мужья которых погибли на войне.

Только, когда Валентин проходил медкомиссию в ремесленное училище, на рентгене обнаружили сросшийся перелом ключицы.

Я – первая дочь  родителей и четвёртый ребёнок. Ещё, будучи совсем маленькой, я на вопрос:

- Как тебя зовут? – отвечала

- Лера!- не умея правильно вставлять буквы в слова. На Валика говорила – Ларик, на Кольку- Мыкора, и только Шурика называла правильно. Так все  меня и звали – Лера. Потом уличные мальчишки дразнили меня – Ведьма.  Соседа – Стасика я  первая назвала Ведьмак, а он меня в ответ – Ведьма. Услышав это, и другие мальчишки стали меня так дразнить.

В школе меня дразнили «Руда кішка», то  есть «Рыжая кошка». Руда – от фамилии Рудькова, а кошка – я была тощая, вся в веснушках и маленькая ростом. Но в 14 лет, когда братья купили мне новую одежду – мальчишки стали дразнить – «Фигурка», но девочки продолжали обзывать «руда кішка».

Когда училась в кулинарном училище, мне дали прозвище « мандалайка». Дело было так. В училище я учавствовала в художественной самодеятельности. Читала стихи и монологи из спектаклей. В один из концертов, прочитав монолог, ведущий концерта попросил меня позвать на следующее выступление балалаечников и тех, кто играл на мандалинах. Эти музыканты репетировали на первом этаже.Подбежав к перилам второго этажа, крикнула им:

- Але! Кто с мандалайками – немедленно на сцену!

С тех пор меня и стали так дразнить.

На работе, куда меня направили по окончанию училища, я получила прозвище «Драбына»  то есть «Лестница»( уж очень худая и бесформенная была), а подруги называли «Верунька»

В Эстонии, где я жила 8 лет, называли меня «Хохлушка». Некоторые и до сих пор меня так называют. Сейчас, некоторые мои коллеги называют меня «Душечка».

Пятый ребёнок в семье – Анатолий. Мы его дразнили «Пуздро». Во время голодовки он один питался хорошо. Я его водила в детский сад, а там кормили прекрасно. Особенно мне нравилось забирать его из садика. Мы с подружкой приходили забирать его намного раньше, когда дети полдничали. Как бы присматривая за ним, чтобы он всё поел, тут же подбирали недоеденные другими детьми кусочки хлеба и прятали. Когда выходили  за калитку садика, тут же садились на пригорок,  поровну делили трофеи и тут же съедали. Это были самые приятные моменты этого дня.
Толя был упитанным, светленьким, розовощёким и ненадоедливым. Но это прозвище надолго пристало к нему, пока не пошёл в школу. А потом до конца жизни все его называли «Рудя», от фамилии Рудьков.

Как видно из выше перечисленных прозвищ на моих братьев и меня, заметно невооружённым взглядом, что больше всех имела их я. Делаю вывод, что уже в то время была не безразлична окружающим.



На фото местечко Ичня, моя родина.