Час азота

                Час азота

Было около семи часов утра, когда техник-наладчик телефонной станции Йон Флажков покинул наконец ее мрачное здание и устало зашагал к дому. Прошедшая ночь дежурства показалась ему бесконечной. То ли полнолуние, то ли неожиданно грянувший кризис сорокалетия возмутил его обычное спокойствие. Восемь долгих часов в голове его галопировали две мысли абсолютно разных мастей.
«Серая» хрипела: «Продолжай дело отца и деда, восстанавливая нарушенные линии коммуникаций между людьми. Не обращай внимания на беды и жалобы, звучащие в наушниках. Хладнокровно переноси темы любви, смерти, дружбы, предательства...»
«Рыжая» звонким ржанием призывала все бросить и найти собственный путь.
Йон же мечтал лишь об одном — быстрей добраться до дома, вкусно позавтракать и хорошо, без сновидений, выспаться.
Неожиданно из объятий уличной толпы вырвался высокий худой мужчина. Он шепотом предложил Иону купить кортик знаменитого английского адмирала Нельсона. Этот неофициальный акт поразил Флажкова! Он резко осведомился о цене: «Сколько?» Худой ответил: «Пятьсот».
Деньги, конечно, немалые, подумал Йон. Но если вспомнить бесчисленные победы одноглазого Нельсона, известные еще со школьной скамьи, то сделка могла бы стать очень удачной.
Незнакомец будто читал его мысли. Он засвистел сквозь щербину передних зубов об исторической ценности кортика, о личных качествах адмирала и неоднократно повторил о необходимости вернуть кому-то свой долг.
Йон предложил пройти к нему домой и завершить «торговую операцию».
Путь в несколько кварталов они проделали в полном молчании.
Йон шел и улыбался — ночные мысли покинули его. Предчувствие яркой радостной авантюры целиком овладело им.
В квартире незнакомец вынул из-за пазухи оружие, а Йон — деньги из потайного места за зеркалом.
Кортик был великолепен! Строгая слоновой кости рукоять, вороненая сталь клинка. Незнакомец осторожно коснулся пальцем гравировки:
-  Видите надпись: «Убей врага своего»? Кстати, вы не могли бы сейчас пойти со мной»?
Йон встревожился:
-  Куда?
—  К Одиссее. Я так влюблен, что боюсь потерять рассудок. Вы проявили ко мне такое участие, не откажите...
Йон резким движением вложил кортик в ножны: -  Ну что ж!
Худой протянул ему узкую ладонь:
-  Как я вам благодарен! Оружие оставьте дома, оно приносит несчастье. Меня зовут Нельсон.
—  Родственник того?..
—  Однофамилец.
—  А меня, Йон Флажков.
Они пожали друг другу руки.
—  В путь?
—  В путь.
Йон спрятал кортик в потайное место за зеркалом.
       Ну и походка была у Нельсона! Размеренно и быстро он выбрасывал перед собой тонкие ногициркули, топая как солдат желтыми ботинками из свиной кожи. Йон почти бежал, стараясь не отстать. Забавная мысль о том, что Нельсон мог бы работать землемером, облегчала ему этот необычный марафон.
Когда они пересекли городской парк, Нельсон, держась за сердце, проговорил:
-  Одиссея, знаете ли, знаменитый коллекционер оружия. Через ее смуглые тонкие руки прошел лучший военный антиквариат двух тысячелетий. Он остановился у цветочного киоска и заказал две корзины алых роз.
— Друг мой, не могли бы вы понести одну из них?
Йон с готовностью согласился.
       Кованые двери особняка, похожего на сторожевую башню замка, открыла женщина лет сорока, в алом вечернем платье.
—  По каким морям вас носит, Нельсон?
—  По розовым. С днем рождения,  Одиссея! Позвольте подарить вам эти цветы.
—  Ваш друг — цветочник?
—  Нет, начинающий коллекционер.
Йон с поклоном представился, Одиссея царственно протянула ему руку в алой лайковой перчатке до локтя.
—  Вы взяли опасный курс, господин Флажков. Он прикоснулся губами к перчатке:
—  Разве?
Одиссея таинственно улыбнулась:
—  Возможно, вам придется познать нечто невероятное и даже трагичное...
Флажков заглянул в ее бездонные, черные глаза.
—  Кстати, ваш день рождения — для меня сюрприз.
—  Вот видите! Нельсон, идите же вперед!
Нельсон застучал башмаками вверх по лестнице. Хозяйка возмутилась:
—  Вы распугаете мне всех гостей, вояка!
Он смутился и пошел на цыпочках. Желтые ботинки заскрипели. Одиссея рассмеялась:
—  Слышите — как корабельные снасти в бурю!
На втором этаже неожиданно появился огромный бородач в белом фраке с алой бабочкой на атласной манишке.
—  Морган! — воскликнула Одиссея. — А вот и Нельсон с товарищем, вам будет о чем поговорить. Ха-ха-ха!
Она опередила Нельсона, и тот, повернувшись к Иону, мрачно бросил: - «Мой соперник!»
Они вошли в зал. Посреди него стояла на лафете небольшая фрегатная пушка. На стволе, привязанная белой лентой, покачивалась бутылка шампанского. В некоем отдалении от орудия сидели крэгом приглашенные. Стены зала были увешаны старинным оружием. Сияющая Одиссея сняла со стенда одну из сабель, подхватила висящую бутыль и
неожиданно резким, точным движением отсекла ей горлышко. Шампанское зафонтанировало.
—  Господа, теперь все в сборе, начинаем! Гости встали:
—  С днем рождения, Одиссея!
—  Благодарю.
Именинница стремительно закружилась вокруг пушки и вдруг остановилась напротив Иона:
—  Пейте из бутылки — традиция!
Все ждали... Йон осторожно сделал глоток — на губе появилась капля крови. Одиссея выхватила бутылку и захохотала:
—  Йон ранен! Теперь он — настоящий коллекционер!
Нельсон подал другу наполненный фужер и повел под локоть по залу, представляя его присутствующим. Йон неожиданно быстро опьянел, хотя внимание его не ослабело. Он заметил, как Нельсон отдал долг лысому господину в черном, а Одиссея и Морган исчезли из зала, как гости начали объединяться в небольшие компании, беседуя только о своих коллекциях.
Йон проделал три «почетных» круга, устал и, остановившись, начал рассматривать стенды с оружием. Вдруг справа от него сверкнула сталь клинка. Йон испуганно повернулся. На него в упор смотрела Одиссея, поигрывая азиатской саблей:
—  Есть чего опасаться — это Гурда. Точный секрет ее изготовления утерян. Кованная из миллионов пластов, она закаливалась утром. В пять часов ею пронзали живот раба. Древние химики знали, что в это время внутри человека собирается максимальное количество азота.
Йон приоткрыл от удивления рот:
—  Раба?!
Одиссея опоясала себя саблей:
— Чушь, конечно, забудьте об этом. Видите, какая я гибкая и изящная?
Красавица улыбнулась и вновь удалилась из зала.
То ли от выпитого, то ли от услышанного Иона стало подташнивать. Он направился было к выходу, но его остановил один коллекционер, второй, предлагая дуэльные пистолеты, средневековый меч, легкий танк начала века и прочее... В итоге Флажков извинился и сознался, что ему плохо. Гости взволновались! Подошел Нельсон и увел друга в ванную комнату. Он намочил платок и посоветовал Иону охладить виски. Сам же сунул голову под струю и долго стоял над раковиной, грустно отжимая свои поседевшие кудри:
—  Она меня не любит...
Йон участливо спросил:
—  Почему?
—  Морган убил африканского льва и привез ей вчера шкуру.
—  Одиссее нравятся агрессивные мужчины? Давайте и мы кого-нибудь убьем.
—  Она опасна...
—  Я почувствовал.
—  Пойдемте отсюда.
—  Пожалуй...
Они направились к выходу.
—  Вам лучше, Йон?
—  У меня какой-то смок в голове.
—   Это   воздействие   Одиссеи. Я уже несколько лет чувствую себя Летучим Голландцем в тумане.
Поддерживая друг друга, мужчины спустились по лестнице особняка и незаметно покинули его. Видели бы они себя со стороны! Волосы дыбом, ноги заплетаются. У центрального парка приятели расстались. Нельсон обещал звонить.
Вернувшись домой, Йон рухнул на кровать. Ему казалось, что он моментально заснет, но вместо этого беднягу посетила бессонница. Через пару часов он встал. Голова гудела, телом владела непонятная слабость, руки дрожали. Побродив, как сомнамбула, по квартире, Йон с трудом разделся и снова лег. В полночь, когда пробили старинные часы на башне Святого Георгия, он опять поднялся с кровати, добрел до холодильника, выпил минералки и только теперь вспомнил о кортике. Накинув на плечи халат, он присел у окна в кресло-качалку и при свете луны тщательно осмотрел покупку. На клинке блеснула гравировка: «Убей врага своего».
Неожиданно за окном вскипело бурное море, промчался мимо Летучий Голландец с пламенеющим ликом Одиссеи на раздутых ветром парусах, послышались крики тонущих моряков... Йон вонзил клинок в подоконник, вскочил и забегал по комнате:
—  Бред какой-то! Нельсон, Морган, Одиссея, Гурда!..
Видения страшные, яркие не оставляли его до самого утра.
Взошло солнце. На подоконнике блеснуло лезвие кортика. Йон очнулся, с трудом вытащил его, осторожно вложил в ножны и торжественно водрузил на гвоздь в изголовье кровати. Так, будто Одиссея стояла рядом, прозвучала в сознании фраза: - «Теперь вы настоящий коллекционер!» Йон прикоснулся пальцем к распухшей губе.
—  Надо выпить кофе.
Телефон не смолкал весь день. Угрожало начальство, вразумляли коллеги по работе — все хотели вернуть заблудшего к нормальной жизни... К вечеру он не выдержал — выдернул шнур аппарата из розетки и швырнул его в угол комнаты. Нельсон не позвонил...
В сумерках измученный Йон покинул квартиру. В шумной уличной толпе он почувствовал себя совершенно одиноким. Неведомая прежде тоска овладела им. Опустив голову, толкаемый со всех сторон пешеходами, Йон почти дошел до парка, как вдруг над ухом раздался знакомый шепот-свист:
—  Одиссея исчезла.
Он резко обернулся:
—  Как?!
Перед ним стоял худой небритый Нельсон.
—  Вот так... 
Он помолчпл и щелкнул двумя пальцами в воздухе:
 — Как и не было! Я уже трижды подходил к ее дому. Присядем где-нибудь?
Они нашли в парке свободную скамейку, сели и долго молчали. Сумерки сгущались. На аллеях зажглись круглые оранжевые фонари.
Нельсон снова заговорил:
—  Простите меня, друг, но завтра я уезжаю.
Йон прошептал:
—  Жаль.
Не было нужды спрашивать, куда отправляется влюбленный: на поиски Одиссеи. На парк медленно опускался туман. Привидениями проплывали мимо редкие прохожие. Похолодало. Нельсон встал. Йон тоже. Они крепко пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.
      Около года Йон получал открытки Нельсона с Гавай, с Бермудов, из Африки. Сам же он, постепенно растрачивая свои небольшие сбережения, проводил время, скупая оружие. Визитные карточки коллекционеров, с которыми он познакомился у Одиссеи, открыли Иону доступ к этому не безопасному хобби.
Полиция и налоговая инспекция тщательно следили за миграцией дорогостоящих экспонатов как в страну, так и за границу. Но они же иногда и помогали. Таможенная распродажа, например, позволила Иону осуществить мечту этого странного периода его жизни, - он купил конфискованную у кого-то саблю «Гурду». Прозванная древним мастером за гибкость и угрозу всему живому Гурдой, ядовитой змеей Востока, она невидимым обрпзом отравила сознание Иона. Он перестал выходить на улицу, часами бродил по комнате, опоясавшись саблей. Сутками разговаривал с не¬видимыми собеседниками, часто приходил в ярость — рубил Гурдою мебель. Йон истощал, ослабел...
      Нашел его почтальон. Йон лежал на полу с торчащей в животе саблей.
От страха почтальон выронил открытку и побежал за полицией.
.... На матовой поверхности почтовой карточки черными змейками извивались фразы: «Здравствуйте, Йон, я — совсем далеко... Не правда ли, странно, как легко и болезненно входят порой в нашу жизнь люди, события, встречи? Они будто лезвие клинка режут полотно души, оставляя незаживающие раны. Кстати, у вас день или ночь? До встречи, Нельсон».

Эпилог

Смерть наступила в пять часов утра. Криминальная по¬лиция вынуждена была констатировать самоубийство. За отсутствием каких-либо других версий и улик дело было закрыто.