Эпилог

Все лучшее, что было в моей жизни, неразрывно связано с Лерой, с прекрасной девушкой Лерой, которая последние три дня не выходит из комы. Я вижу ее через стекло реанимационного отделения, и она по-прежнему прекрасна, по-прежнему более чем дорога мне. Слезы застилают глаза, нечем дышать, я смотрю на ее бледное лицо, что всегда лучилось радостной улыбкой, а вижу ввалившиеся щеки, потускневшие губы, вижу ее закрытые глаза, которые, возможно, уже не откроются никогда. Этого не может быть, потому, что ни может быть никогда. Нет, она жива, и она будет жить, чего бы мне это ни стоило. Ее волосы продолжают гореть ярким, золотым огнем, как в тот день, когда я ее только увидел.

Это было давно,  в годы моего детства. Мы с друзьями прогуливались в школьном дворе после уроков, пиная старый, видавший лучшие годы футбольный мяч. Поистине, золотая пора, пора детства, пора, когда не нужно принимать тяжелых решений от которых зависит жизнь. Вокруг расцветала весна. Она горела яркими солнечными зайчиками в лужах, образовавшихся от стаявшего снега, она пахла первой весенней зеленью, лопавшимися почками на деревьях и испарениями из луж.  Мы словно парили в этих запахах, парили предвкушением приближающегося лета. Непередаваемое ощущение, которое въелось в мою память навечно, даже на смертном одре я буду чувствовать эти запахи, эти дорогие мне мгновения той далекой весны. Воспарив над школьным двором, кружась в потоках теплого весеннего ветра, я не сразу заметил, как навстречу нам, в сопровождении мамы, вышло прекраснейшая из всех созданий на земле, самая красивая из девчонок, что я, когда либо, видел. Такое могло только присниться, но я был уверен, что это не сон, не наваждение. Она была реальна, более реальна, чем я, чем мои друзья, школьный двор и даже весна. Мальчишки смолкли, во все глаза уставившись на ангела с неестественно яркими, голубыми глазами и волосами солнечного цвета. Нет, я не привру, если скажу, что она выглядела божеством, спустившимся на землю, ангелом, случайно, по каким-то своим ангельским делам, снизошедшего на грешную землю. Ее ослепительно белое платье, шлейфом развивавшееся на ветру, словно подчеркивало нереальность всего происходящего, грубость и нелепость окружающего ее мира. Она была виденьем, сном наяву, и мы, забыв все приличия, не могли оторвать от нее взгляда.
«Рот закрой – муха залетит», - бросила она мимоходом, и скрылась в дверях школы. «Она будет моей», - сказал я друзьям, хотя уверенности в моих словах не было ни на грош.
Мне понадобилось три года, что бы, наконец, пригласить ее на свиданье, что бы гулять с ней по парку осторожно держа ее руку в своей, что бы говорить с ней задыхаясь от переполнявших чувств, что бы коснуться ее губ своими губами, немея и задыхаясь от счастья. Лера стала для меня всем. Я бежал сломя голову к ее дому при первой возможности. Мы часами бродили по городу, просто так, наслаждаясь обществом друг друга, наслаждаясь возможностью идти, держась за руки и не видеть вокруг никого и ничего.

 Так, рука об руку, прошли годы. Мы закончили учебу, я мехмат, и стал не плохим программистом в крупной компании, Лера, после журфака – стала отличным журналистом в известном издании и еще, самое главное – моей женой. Мы не торопились заводить детей, пока были просто счастливы вдвоем, хотелось сначала насладиться друг другом, свить семейное гнездо, заложить основу настоящей семьи. Кроме того, в нас жила неистребимая тяга к путешествиям. Нам хотелось посмотреть мир, другие страны и континенты, хотелось свободы, а завести детей всегда успеется, у нас впереди вся долгая жизнь, полная любви, радости и приключений.
 
Еще студентами мы проехали всю Россию, от Калининграда до Владивостока, участвуя в различных студенческих мероприятиях, форумах, семинарах, студенческих сборах, КВН и в различных спортивных командах. Мы поднимались высоко в горы и спускались в подводные глубины, прыгали с парашютом и освоили дельтаплан, попробовали себя в мотокроссе, серфинге и горных лыжах. Нет, спортсменами нас назвать было нельзя, спорту нужно отдаться целиком, одному, раз и на всегда, полностью и без остатка. Мы не могли выбрать, мы хотели испробовать все, что только возможно, как говорится, просто вели активный образ жизни.
Нам, наверное, повезло, на нашем пути встречалось много хороших людей, верных друзей и отличных наставников, настоящих профессионалов, любящих свое дело. Это позволило быстро найти работу и сделать отличную карьеру. Высокооплачиваемая работа позволила нам расширить горизонты, побывать в Азии, Европе, Африке. Турция, Израиль, Германия, Австрия,  Франция, Испания, Италия, Египет, потом Кения и ЮАР. Мы загорали на пляжах лазурного берега и неслись на горных лыжах в Швейцарских Альпах, смотрели корриду в Барселоне и показ мод в Париже, поднимались на Олимп в Афинах и выходили на арену Колизея в Риме, наслаждались теплом Красного моря и легкостью Мертвого, но все хорошее, как правило, быстро заканчивается. В один момент, Лера просто стала другой. Она быстро утомлялась, много спала, почти не ела, пока, не оказалась в больнице.
 
«Сто пятьдесят тысяч евро», - объявил доктор так, как обычно врачи объявляют диагноз, потом добавил, будто нечто совершенно незначительное, по сравнению с деньгами, - «у вашей супруги рак, нужна срочная операция». Я продал квартиру в Москве, доставшуюся нам от моей мамы, продал машину, которую мы выбирали вдвоем и кредит за которую, еще не был погашен полностью, продал все, что только мог продать за деньги. Помогли друзья, несомненно, они собрали больше, чем я мог ожидать от друзей, но, как ни крути, у них своя жизнь, а у нас – своя. Операция прошла успешно, и Лера быстро пошла на поправку. Через три месяца я стал выводить ее гулять, мы бродили по аллеям парка, и казалось, что вот-вот все вернется на круги своя. Казалось еще немного и  Лерина болезнь забудется как страшный сон, но мы ошибались. На прошлой неделе ей стало хуже. «Нужна повторная операция», - диагностировал доктор, - «Не буду вас обманывать, положение серьезное, опухоль разрастается вновь». Я был на грани отчаянья, на грани нервного срыва, в кредите мне оказали все банки. «Каждый день кто-то умирает, так устроена жизнь и с этим ничего нельзя поделать. Мы не благотворительная организация, мы банк и не можем выдать вам кредит, у вас нет необходимого залогового обеспечения», - заявил мне менеджер последнего посещенного мной банка, банка «Российский банк Империал». Моя компания, где я проработал уже более пяти лет, мне также отказала, и я просто уволился. Никто не стал меня уговаривать остаться, меня, кого называли самым перспективным программистом, меня, получавшего награды и премии от руководства каждый год, уволили за два часа – компании не нужны сотрудники с проблемами. Друзья отвернулись, и я могу их понять, хорошо проводить время вместе, когда нет никаких проблем, помочь другу в беде тоже можно, но если беда не оставляет друга в покое, приходит к нему слишком часто, возможно, такова его судьба. Возможно, беда бывает заразной, она тянет человека на дно, и всех, кто рядом с ним. Нет, я не мог обижаться на людей, которые не смогли оказать помощь вторично, которые просто разводили руками и кивали сочувственно но, при первой же возможности, убегали от меня прочь, как от чумного. Нет, они все равно были моими добрыми друзьями, и нас связывало нечто большее, чем просто вечеринки и совместные поездки по свету, нас действительно связывала дружба, не такая как пишут в романтических книжках, но все же, дружба.

Решение пришло сразу, как только менеджер банка с легкостью распорядился судьбой моего любимого человека, судьбой того, кто мне был дороже самой жизни. Как только он закончил говорить, я понял, что именно этот банк оплатит все счета за лечение Леры, пусть даже не по своей воле. Нет, конечно, я и раньше подумывал использовать свои навыки для получения недостающей суммы, но ссориться с Законом, со своей совестью, просто, ради денег, я не мог, а вот ради своей жены, ради ее жизни, ради солнечного света в ее глазах, я был готов пойти на все. Теперь, когда рухнули последние надежды, когда моя совесть смирилась с необходимостью, я точно знал, что сделаю это.