Игра в любовь

Пьеса-поэма  в двух действиях



Действующие лица пьесы:

ФРАНК       – известный режиссер, любимец женщин,
ЛИЛИЯ       – его подруга, хозяйка ночного клуба,
ИРИНА       – настоятельница пансионата для бывших актрис,
ДЖЕННИ   – молодая певица,
НИНЕЛЬ    –  её мать,
РОМЕО      –  композитор.
БЕЛЫЙ АНГЕЛ,
ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ,
РЕЖИССЕР,
ДИРЕКТОР ТЕАТРА,
БОСС – голос по телефону.
 
Балет:
СТАРУХИ, БАЙКЕРЫ, ТАНЦОРЫ, СТРИПТИЗЕРШИ, САНИТАРЫ, ПРОХОЖИЕ,  ОФИЦИАНТЫ,  ОХРАННИКИ   


«У неё набожность, обращённая  в вечное детство. Может быть, вам и удастся преодолеть это препятствие, но не льстите себя надеждой, что сможете его уничтожить: победив в ней любовь к Богу, вы не справитесь со страхом перед дьяволом. И когда, держа любовницу в объятиях, вы ощутите трепет её сердца, это будет дрожь не любви, а страха».

«…если невозможно жить, без обладания тем, чего желаешь, если жертвовать ради этого обладания  своим временем, своими наслаждениями, своей жизнью – если это и есть быть влюблённым, тогда я подлинно влюблён».

Шодерло Де Лакло «Опасные связи» 


ПРОЛОГ  НА СЦЕНЕ

На совершенно  пустой сцене появляются актеры, костюмеры, гримёры, реквизиторы, монтировщики – труппа, которая будет разыгрывать пьесу. Они исполняют «Молитву».

      МОЛИТВА

Прости нас, Господи, за всё,
Что мы, не ведая, творим.
За то, что зло порой несём,
Прикрывшись Именем Твоим.

Прости нас,  Господи, прости
За то, что вязнем в суете.
Прости, помилуй. Допусти
К Твоей Молитве и Мечте.

Прости, что, помня и любя,
Мы предаём, мы предаём.
Прости, что искренне скорбя
Поём и пьём, поём и пьём.

Прости нас, Господи, за труд,
Что обречён, что обречён.
Спасибо за последний суд,
Что предречён, что предречён.

Прости нас, Господи, за бред
День ото дня,  день ото дня…
Спасибо, Господи, за свет,
Что из Тебя, что из Тебя.

За боль, за веру, что Ты есть,
За шанс спасения души,
Спасибо, Господи за крест
И возноситься и грешить.

Спасибо за отца и мать
За веру, что в душе храним,
За счастье друга понимать.
И за врагов благодарим.

За хлеб, за воздух и за кров,
За  мёд и горечь бытия.
За то, что в мире есть любовь,
Как кара, Господи, твоя.

За время исполнения «Молитвы» пустое пространство сцены превращается в сценический мир, необходимый для показа спектакля.



ПРОЛОГ НА НЕБЕ

Небо – заполненное тугими клубящимися облаками пространство, где в редких разрывах, время от времени проявляются лоскуты чёрной звёздной беспредельности. Прихрамывая, появляется ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ. Не спеша,  раскуривает трубку. 
               
ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ. От вечной жизни впору и устать,
Впасть в меланхолию… (Курит.)
Вот, слово «меланхолия» оно –
как мутное, прогорклое вино,
которое одно
в стакане возле трупа дожидалось,
когда взломают дверь,
войдут, брезгливо морщась люди в штатском,
и перепуганных притянут понятых,
потом составят протокол и тело унесут,
останется один нетрезвый человек,
с наследственной базедовой болезнью,
специалист по пятнам и следам
склонится над не выпитым  вином…
Что он увидит в нём?
Да… Меланхолию…
Неисполнение надежд… Потерю смысла бытия…

Я раньше думал, что грехи людей
в своём разнообразии наскучить мне не могут.
Ошибся. Тоска от повторений и однообразий.
Из века в век одно и то же:
стяжательства, убийства,  мотовство,
гордыня, зависть, похоть… пьянство…
Грех без фантазии скучней, чем праведность.
Но развлеченье я нашел себе: игра!
Игра грехов! Игра с грехами,
соединение пороков и страстей
в одной печи плавильной.
Страсть азарта, и триумф победы –
вот этим можно наслаждаться вечно.
 
(Вдруг насторожился, подбросил  трубку, и она исчезла, но облачко дыма над его головой зависло.)

Появился БЕЛЫЙ АНГЕЛ.  Легко взмахнул рукой – и  ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ оказался на сильном ветру. При этом вокруг БЕЛОГО АНГЕЛА воздух остался неподвижным.      
 
 БЕЛЫЙ АНГЕЛ.   Зачем явился ты, чадящий смрадом?
                Коротко скажи.
                Вступать с тобой в беседу я не буду.

ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ. Но почему?

БЕЛЫЙ АНГЕЛ.    По кочану!..   Всё, то, что слышишь,
                ты истолковываешь с пользой для себя,   
                И ад представишь раем, и грешника святым.

ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ. Я, Ваша честь, святых вообще не представляю.

БЕЛЫЙ АНГЕЛ.    Что надобно тебе?

ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ. Ну, если коротко…
                Есть женщина одна… Ирина…
                В пансионате для шутов,
                которым стало не до шуток…

БЕЛЫЙ АНГЕЛ.    И что?!

ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ. А как-то был потоп. Лет пять назад.
                Родные все её погибли в одночасье…

БЕЛЫЙ АНГЕЛ.   Так бывает.

ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ. Да, бывает…  Но, всё-таки гуманней,
                если гибнет вся семья.
                А тут случилось так, что все утопли,
                а  она была зачем-то вами спасена…
                Я в ваши замыслы и промыслы не лезу,
                Но это так жестоко:
                оставить девушку одну
                оплакивать свой род…

БЕЛЫЙ АНГЕЛ.   Был у неё жених…

ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ. Да, был жених –  суицидальный неврастеник,
                Компьютерный талант.   Под гнётом меланхолии
                самостоятельно отчалил от причала жизни…

БЕЛЫЙ АНГЕЛ.    Самостоятельно?  Не ты ли был на вёслах?

ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ. Таких подробностей не помню,
                но видел  недопитый им стакан вина,
                и ножницами вспоротые вены…   
                и знаю, что невесте он оставил
                большую сумму денег,
                которую она вложила в анекдот –
                пансионат для отставных актрис…
 
БЕЛЫЙ АНГЕЛ.    Она чиста и набожна.

ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ.  Возможно,
                Но это было так давно.
                Теперь она нуждается в деньгах,
                и тело молодое просит… В общем, 
                мне жаль её. Хочу у вас, её забрать…
 
БЕЛЫЙ АНГЕЛ (долго и пристально смотрит на ЧЕРНОГО АНГЕЛА).         
                Здесь ты бессилен, бес… бессилен.
                Забрать её не сможешь, не сумеешь.
                Приблизишься к её душе – сгоришь,
                как тля от пламени пожара.   
               
ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ. А я попробую.

БЕЛЫЙ АНГЕЛ.   Попробуй. Тобою недопитое вино –
                всё, что останется от этой пробы.   

Ветер, резко прекращается, ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ теряет равновесие и падает. БЕЛЫЙ АНГЕЛ исчезает.


ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ.  Да, он не спорит и не играет.
                От жара азарта он не сгорает.
                Он верит в добро и не верит в удачу.
                Он знает: должно быть так – не иначе!
                А я умудрился всё же заставить
                Его сделать ставку: взять и поставить!
               
                Он ставит на белое – пар  и туман.
                Я ставлю на чёрное – ночь и обман.
                Я ставлю на красное – кровь и азарт.
                Белые платья –  в чёрный ломбард!

                И, ах, бедняга, ведь он не знает,
                Что проиграет, да, проиграет!
                Что в споре любом – это знает ребёнок –
                Один – дуралей, а другой – подонок. 
                И пусть я – подонок, но он – дуралей!
                Эй, кто там, быстрее вина мне налей!

Возникает стакан вина.

                Он ставит на белое – пар  и туман.
                Я ставлю на чёрное – ночь и обман.
                Я ставлю на красное – кровь и азарт.
                Белые платья –  в чёрный ломбард!

              ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ выпивает половину стакана вина и смеется .


               
ПЕРВЫЙ  ПРОЛОГ  В  ТЕАТРЕ

По  театральному закулисью бредёт РЕЖИССЕР. Мимо него со всех сторон и в разных направлениях по своим неотложным  делам снуют люди театра, словно не замечая его.

РЕЖИССЕР (приостановился, положил  руку на грудь).
                Вот, снова боль…
                Всё, как обычно, в день премьеры…
                Врач говорит, что сердце в норме.
                А что тогда болит?.. 
                Пустота… дырка… место, где была душа…
                Я всю её вложил в своё творенье.
                Достал и бросил, как полено в печь.   
                Не жалко. Лишь бы был огонь.

                Ах, как ничтожна, как глупа пустая банка
                из-под краски, которая уже легла на холст!
                На ней ещё красуется наклейка,
                Где с гордостью указан вес и цвет,
                И нарисованы какие-то медали…
                Она ещё, конечно, может послужить искусству,               
                но исключительно, как тара для окурков…               
                Я чувствую себя такой вот банкой.
               
                Неделя месяц, два и целый год
                ты делаешь историю, ты лепишь целый мир,
актёров посвящаешь в замысел,
творишь из них единоверцев,
при этом забываешь о родных,
жена уходит, мать заболевает,
а ты влюбляешься в каких-то персонажей…
И вот, к премьере ближе,
в картину дня,  вплетаются ночные бредни…
И сниться, что ты там, на небесах
в одеждах белых управляешь целым миром…
И  так он совершенен, тот чудесный мир!
Так прост, естественен и натурален,
что в нем нет места даже для искусства…
                Ведь побудительный мотив для творчества –
                Несовершенство человеческого мира… 
               
                Но в этом мире с каждым днём
                работы для творцов лишь прибывает!

РЕЖИССЕР входит в кабинет Директора театра. ДИРЕКТОР ТЕАТРА смотрит на экран монитора, на котором  зрительный зал.


ДИРЕКТОР ТЕАТРА. Театр полон, слава Богу!

РЕЖИСЕР (говорит тихо, думая, что директор его не слышит).
                Когда чиновник  вспоминает Бога,
                Мне отрастить рога и хвост охота…
                И чёртом стать!

ДИРЕКТОР ТЕАТРА (тоже тихо, думая, что режиссёр его не слышит).
                Ах, Если б  знал, ты мой любезный,
                Какие носишь ты рога!
                Их, если вешалкой в театре сделать,
                То весь партер на них свои пальто развесить сможет!
                И получается: не с вешалки театр начинается – с рогов. (Заливисто смеется. Говорит громко и пафосно.)
                Театр начинается с премьеры!
                Сегодня я надеюсь на успех.
                На вашу постановку, на актёров,
                На журналистов, чтоб они сгорели,
                на критиков, чтоб их поела моль.
                Успех даёт нам деньги и свободу!
                Хотя, свободу и амнистия даёт… (Смеётся.)
               
РЕЖИССЕР (тихо).    И часто преждевременно.

ДИРЕКТОР ТЕАТРА. Послушайте, не вам судить!
                Да что вы знаете о жизни?
                Вы сутками торчите здесь, в театре!
                Вы – театральный лев с бумажными клыками!
                Тряпичный воин на ногах из ваты!
                Все ваши представления о жизни –
                из затрапезных пьес и заунывных книжек!
               
РЕЖИССЕР.      Да, ваши представления свежее:
                от тестя генерала, от друзей воров!
               
ДИРЕКТОР ТЕАТРА. Вот, не надейтесь, что обидели меня.
                Друзьями я горжусь, а тестя – уважаю.
                Они реально существуют,  не втирая всем
                Такую дичь, что, типа: «мир спасет любовь»…
                Они то точно знают: мир спасёт бабло!      
               
РЕЖИССЕР (тихо).  Нет. Мир спасёт искусство.

ДИРЕТОР ТЕАТРА.  Воды попейте. Что-то вы бледны…
                А то, что мир спасут все эти полугеи,
эстрадные собрания грехов,
которые со сцены, за   большие деньги, кстати,
поют,  кривляясь: «О, любо-о-овь!» Не верю!
Да и вообще, кто вам сказал, что мир
Нуждается в спасении?
Уж вас-то он переживёт. Поверьте мне!

(Раздаётся телефонный звонок. ДИРЕКТОР ТЕАТРА поднимает трубку.)
               
Да! Слушаю… Иду!  (Кладёт трубку.)
Всё. Губернатор и министр подъезжают.
                Бегу встречать. (По селекторной связи.)
Пятиминутная готовность всем!
(Режиссеру.) А, не пошли бы вы к актёрам?
Чтоб режиссёрским словом  вдохновить на подвиг.
(Смеётся.) И, кстати, им скажите о любви!
Актёры, как никто про это слушать любят.
 
ДИРЕКТОР ТЕАТРА быстро уходит. РЕЖИССЕР тяжело опускается на стул, берёт стакан, сидит. Слышны звонки, закулисные переговоры по служебной связи.

РЕЖИССЕР.     И всё-таки, любовь –  не злато миром правит.
                Любовь была до нас, и будет после нас.   
                Когда исчезнет всё – останется любовь.
                Кому я это говорю?.. Зачем?.. И, всё же …

Режиссер выпускает из руки стакан. Опускается на колени и падает. Он пытается подняться, что-то сказать, но не может. И, наконец, голова его безжизненно опускается.
Слышны три звонка и Голос по трансляции: «Всё готово! Внимание, три звонка! Все службы! Начинаем спектакль. С Богом, коллеги!»
               


Действие первое

1.


       Старый сквер у Дома ветеранов сцены при женском монастыре. Корявые древние деревья кое-где разродились скромной зеленью. Слышны далёкие раскаты грома. Надвигается гроза.
      Бывшие актрисы сидят на скамеечках, беседуют, прогуливаются.  Зонтики от солнца, веера, шляпки, неуместная для возраста экстравагантность нарядов, утрированный грим, церемонность в пластике, – всё это создаёт абсолютную фантасмогоричность происходящего.Появляется ЧЕРНЫЙ АНГЕЛ, взлетает на дерево исмешивается со стаей ворон, которые возмущено каркают.
      Из глубины сквера стремительно появляется эффектная, богато и со вкусом одетая ЛИЛИЯ – ей тридцать девять лет. За ней идут, провожая её к машине, ИРИНА – скромная, очень красивая, лет двадцати пяти, женщина, одетая почти как монашка; и НИНЕЛЬ – женщина лет шестидесяти, она наряжена слишком  помпезно, и не расстаётся с ноутбуком. 

ЛИЛИЯ (брезгливо протирая руки влажной салфеткой).
                Я передам Совету банка, что тут у вас
                Всё чистенько, пристойненько, не стыдно…

ИРИНА.        Спасибо, Лилия за вашу помощь…ЛИЛИЯ.        Да нет, Ирина, это вам спасибо,
                Что в этот раз не мучили меня концертом.НИНЕЛЬ.      Здесь угасают бывшие светила
                Отечественной сцены. Им обидно
                Что вы пренебрегли их выступленьем.

ИРИНА.         В пансионате нашем только звёзды,
                привыкшие к вниманию и славе. 
               
НИНЕЛЬ.       Их отпылавшие сердца здесь тихо остывают.
                Кто верит в Бога – молится,
                А кто не верит, вспоминает жизнь  и  роли,
                которые им довелось играть при жизни.

  ЛИЛИЯ.          А здесь уже не жизнь?
 
  НИНЕЛЬ.        Здесь тихий берег после бурь.
                И  остановка перед Вечным Садом.

     ИРИНА.          Бог всех простит…

  ЛИЛИЯ.           Собранье старых грешников при храме.
                мне здесь всегда  смешно.
                Ты просишь денег, милая Ирина…

   ИРИНА.          На обустройство сада…

          ЛИЛИЯ.          Вечного?

   ИРИНА (с легким укором). Нет, Лилия, земного…

   ЛИЛИЯ.        В раю, Ирина, я не буду никогда.
                Там нет того, что я люблю – мужчин.
                А денег я тебе, конечно, дам. 
                Но  только не теперь.
                Я открываю новый ад.
                Прости, оговорилась: клуб ночной.
                И пригласила режиссёра,
                чтоб он поставил шоу.
                Он очень дорогой.
                Скандальный, дерзкий, модный Франк!
               
 Совсем близко ударил гром, блеснула молния, порыв ветра вырвал из чьих-то рук зонтик, хлопая страницами, упала со скамейки книга, старухи в сквере стали испуганно расходиться. Стая ворон с громким карканьем слетела с деревьев и скрылась.


НИНЕЛЬ.        Тот самый Франк!?  О, Боже!
                О нём писали в Интернете,
                Что он растлитель! Он тот…

ЛИЛИЯ.          Да, тот самый, знаменитый сын страстей!
                Он может святость находить в пороке,
                и грех возвысить до искусства.
                Он лучший в этом жанре.

НИНЕЛЬ.         Но, вы же знаете, что Дженни…
                Что дочь моя мечтает в вашем клубе выступать…
                Её жених… Сам Лев Ильич,
                Пообещал ей, что она исполнит…

ЛИЛИЯ.           Исполнит все, что скажет режиссёр!
                А, Лев Ильич, прошу запомнить это,
                Ни в чём мне не указ!
               
НИНЕЛЬ.         Но девочка моя совсем невинна…

ЛИЛИЯ.           Она невинна и не виновата,
                что хочет славы, денег и мужчин…



2.

И снова грянул гром, первые капли полетели на землю. На клокочущих мотоциклах подъезжает  ФРАНК с друзьями байкерами. ФРАНКУ немного за пятьдесят, но про таких, как он, говорят: «Мужчина без возраста». Одет он, как и полагается байкеру, круто. Он слез с мотоцикла и, не спеша, широко раскрыв объятья пошёл к ЛИЛИИ. НИНЕЛЬ в это время, тянет ИРИНУ за руку, пытаясь увести её.   


ЛИЛИЯ.           А вот и он! О, Франк!
                Как только ваше имя произносишь,   
                вы тотчас появляетесь, мой друг!

НИНЕЛЬ         (тихо).  И сразу пахнет серой…
                (испугано, Ирине).  Пойдёмте… Там… Туда…
                Нас ждут…

ЛИЛИЯ.          Стоять, знакомиться!  Нинель –  актриса.  Бывшая…
 
ФРАНК           (учтиво поклонившись).
                Актриса бывшей не бывает.
                Шпион,  артист и гей
                бывает старым, но бывшим  –  никогда!
                (друзья байкеры смеются.)

ЛИЛИЯ.          Ирина – создатель этого приюта.
                Жизнь посвящает  Богу и старухам.
                Но я,  её за это и люблю. 
               
ФРАНК.          Бог и старухи… Как-то всё угрюмо…
                (Подходит к Ирине, пристально на неё смотрит, протягивает ей руку.) Я –  Франк.
                Вы мне напоминаете цветок какой-то…
                Пусть это будет роза… Роза чайная…

ИРИНА.          (Неподвижна.) Вы к нам надолго?

ФРАНК.          Что вы?! Надолго я не приезжаю.
                Я приезжаю навсегда.
               
ИРИНА.          Не надо так шутить. Услышит Небо,
                и исполнит вашу шутку.

ФРАНК.          Я неба не боюсь. Земля мне как-то ближе.
                Хотите, прокачу вас с ветерком?               

ИРИНА.          Спасибо, нет.  Спасибо…

НИНЕЛЬ.        До свиданья!
 
Начинается гроза. НИНЕЛЬ надевает ИРИНЕ капюшон и уводит её.

ФРАНК.           Бог и старухи… Она, похоже, ангел…
                Но ангел –  во плоти!

ЛИЛИЯ (обнимая Франка). О, Франк!  Я  приготовила тебе такую плоть,
                Что эта, по сравненью с ней – бесплотье.               
 

3.

      Раскаты грома усиливаются, ливень обрушивается на землю. Всё погружается во мрак. Вспышки молний превращаются во всполохи прожекторов, грохот стихии становится музыкой, и мы переносимся в ночной клуб «Пекло». Название куба время от времени вспыхивает неоновой надписью над сценой. В клубе веселятся байкеры – друзья Франка, снуют,  официанты, девушки-стриптизёры танцуют у шестов. ЛИЛИЯ и ФРАНК сидят за столиком в углу.
       На клубной сцене исполняется номер, где ДЖЕНИ – очень молоденькая девушка  танцует вместе с артистами балета. Чуть посидев с Лилией, ФРАНК вдруг встаёт, и, под одобрительные возгласы байкеров, поднимается на сцену. Он берёт микрофон, делает знак балету, чтоб те продолжали танцевать, и поёт: 
 
               
ФРАНК.      Ты так устала, так устала от проблем и забот,
Тревога смутная и мутная уснуть не даёт.
Тебя замучила морально родня.
Но вот однажды тебе встретился я!
Не виртуальный, аморальный Интернет,
А инфернальный, натуральный брюнет.
И я сказал тебе: «Ну, здравствуй, малыш!
Мы будем вместе, пока не залетишь!»

Добро пожаловать в пекло!
                Добро пожаловать в пекло!
Добро пожаловать в пекло!
Добро пожаловать в пекло!

Ну, что ты девочка отстала, и качаешь права?
Ты говоришь мне, что устала, что болит голова.
Что задолбалась продавать ты  картофель фри.
Но ты ведь хочешь оторваться? И мне не ври!
                Я проколю тебе на теле кой-какие места,
                И жизнь прошедшая окажется смешна и пуста!
                Я посажу тебя на чёрного тугого коня,
                И никогда, ты, моя девочка, не кинешь меня!   

Добро пожаловать в пекло!
                Добро пожаловать в пекло!
Добро пожаловать в пекло!
Добро пожаловать в пекло!

     Скорей давай мне свою руку, мы взорвём эту ночь.
Пусть опасенья и сомненья разлетаются  прочь!         
И пусть луна висит на небе, как обкуренный глаз,
Она уже не сможет быть звездой для нас!

Во время исполнения номера ФРАНК несколько раз спускался со сцены, «дирижировал» балетом. Лилия, Байкеры и другие посетители клуба исчезли. Столики расставлены вдоль стен, на них – стулья.
В финале номера стало понятно, что это не просто ночь в клубе, а уже очередная репетиция. Официант приносит Франку кофе и салат.
            
      ФРАНК.          Всё! Перерыв до завтра.  Отдыхайте.
                И кроме этого ничем не занимайтесь.

      АКТРИСА (кокетничая).   Да? А любовью заниматься можно?

      ФРАНК.          Любовью? Заниматься? Нет, нельзя.
                А сексом заниматься нужно.

                Актеры смеются.

                Но только здесь, на сцене, ежедневно,
                партнеру отдаваясь одному,
                безропотно, азартно, безотказно…

     АКТРИСА.      А кто партнёром будет? Режиссер?

     ФРАНК.           Увы, голубушка, в партнёрах шоу-бизнес,
                И, если повезёт,  родишь искусство!      
                Ну,  всё, спасибо, все свободны!


Актеры  уходят со сцены. Появляется ЛИЛИЯ.

     ЛИЛИЯ.          Эй, Дженни, милая, останься!

                ДЖЕННИ останавливается.
               
                Ты заявить себя  хотела
                на самый крупный шрифт в афише клуба.
                И Лев Ильич… (Франку.) Наш босс.
  (Дженни.) Тебе пообещал, что так оно и будет.
  И я согласна с ним.
  Но вот приехал режиссёр,
  который ставит наше шоу. 
  А он тебя нигде не видел…
  Мне очень хочется, чтоб он тебя узнал… 
  Чтоб полюбил, и превратил в звезду!
  Спой что-нибудь.
               

ДЖЕННИ.       Я быстро, я сейчас, я скоро…
         
        ДЖЕННИ кивает головой и бежит к звукорежиссёру, договариваться о фонограмме, потом она шмыгнет за кулисы, чтобы быстро надеть новый костюм. ЛИЛИЯ подсаживается к ФРАНКУ и, с трудно скрываемой ненавистью,  тихо говорит  ему  о Дженни.
 
ЛИЛИЯ.          Девчонка Босса. Он её наметил.

ФРАНК.          Постой, а ты? Ведь ты была его…

ЛИЛИЯ.          Почти шесть лет…

ФРАНК.          Намного больше, чем со мной…

ЛИЛИЯ.          И он меня спокойно бросил,
                как походя использованный шприц…
                И этот клуб – прощальная подачка!
                А Дженни хороша!..
                В ней молодость и девственность, и глупость.
                И босса это возбуждает.
                Он даже думает на ней жениться.   

ФРАНК.          Блажь олигарха… Это как-то глупо…

ЛИЛИЯ.          А что, любовь бывает от ума!?

ФРАНК.          Любовь – лишь сон. Сон разума.
                И часто переходит в вечный сон.
                Чего ты хочешь от меня, Горгона?

ЛИЛИЯ            (с жаром).  Чтоб ты девчонку эту поимел!
                Я боссу отомстить хочу.
                Сейчас в Гонконге он. И, думаю, надолго. 
                И у тебя достаточно и времени и сил…
                чтоб подготовить крошку
                к первой брачной ночи.
                Любовь и месть – ты это любишь.
                А я умею благодарной быть.
       
4.

К этому времени ДЖЕННИ и несколько любопытных актеров вернулись из-за кулис на сцену. Увлёкшись песней, они даже пританцовывать будут.

ФРАНК  (Дженни). Я вижу, ты  готова. Начинай!


       ДЖЕНИ (поёт).  Возможно, я  мечтаю быть девицей,
И одеваться в платьице до пят.
Возможно,  не хочу я жить в столице –
Хочу растить в деревне поросят.

Возможно мне совсем не надо денег,
И я питаюсь хлебом и водой.
Возможно, я – шиза и неврастеник:
Быть не хочу красивой, молодой.

Возможно, не питаю интереса
Я к виллам заграничных богачей
                Быть может, не хочу я «мерседесов».
Хочу быть одинокой и ничьей!

Возможно, я мечтаю стать бессильной
Ослепнуть, захромать и облысеть.
Возможно,  я мечтаю жить с дебилом
Возможно, не такая я, как все…

Но я, как все! Я, как и ты!
И о красе  мои мечты!
Я не хочу пасти коров!
И я включаю
режим «любовь»!
Включаю любовь!  Включаю любовь!

Я ультрасовременная машинка,
И к жизни не теряю интерес!
Во мне не электронная начинка,
А целый термоядерный процесс!

Я для тебя могу быть самой разной
Исполню даже тайные мечты.
Могу быть беззащитной или страстной…
Любой! Такой, какой захочешь ты!

Во мне так много разных комбинаций!
Одних улыбок только больше ста!
Купи меня, и будешь наслаждаться!
Я очень в управлении проста.
 
Зажги в моих дисплеях «мани-мани».
И я впорхну к тебе, как мотылёк!
Пульт от меня лежит в твоём кармане,
И очень он похож на кошелёк!

Ведь  я, как все! Я, как и ты!
И о красе мои мечты!
Я не хочу пасти коров!
И я включаю
режим «любовь»!
Режим «любовь»!  Включаю любовь!

ФРАНК (после большой паузы, взял салат и  стал его медленно есть).                М-да… Кто автор этого шедевра?

ДЖЕННИ.  Ромео… Рома. Он наш композитор…

ФРАНК.      Скажи мне, девочка, а ты так поступала?

ДЖЕНИ.      Как?

ФРАНК.       Ты продавалась кошелькам?
               
ДЖЕННИ.    При чём тут я?

ФРАНК.        При том, что ты поёшь про то, чего не знаешь.
                Как можно петь про то, чем не живёшь?
                Чему не отдаёшь всю кровь и душу?
               
ДЖЕННИ.    Я спела ноты и слова.
                При чём здесь кровь, не понимаю.

ФРАНК.        Наверно, ты поёшь и про любовь?
                Ну, про такую, настоящую, без стёба?..

ДЖЕННИ.     Да, есть в моём репертуаре… 

ФРАНК (доедает, наконец, салат, ставит тарелку на столик).
                Чем меньше чувств в душе,
                тем больше их  в   репертуаре…
                А восемнадцать лет тебе исполнилось уже?..
                Не врать!

ДЖЕННИ.      Исполнилось… Почти… Через четыре дня…
 
ФРАНК.          Ответь мне честно: ты спала с мужчиной?

ДЖЕННИ.      Какое это отношение имеет?..

Откуда ни возьмись, как и всегда, с ноутбуком,  появляется НИНЕЛЬ.

НИНЕЛЬ.       Как можете вы спрашивать такое?

ФРАНК.         Откуда посторонние на сцене?

НИНЕЛЬ.       А я не посторонняя! Я – мать!

ФРАНК.         Вполне возможно, что вы мать ей в жизни.
                Здесь – искусство.  В искусстве  вы – никто!
                Прошу вас выйти вон!

НИНЕЛЬ.       Да как вы смеете!?

ФРАНК.         А вот и смею!
                Здесь я –  отец и мать, и брат,  и  Бог.
                И всех прошу запомнить это!

ЛИЛИЯ.         Да, режиссёр, ты – бог!
                Жаль только, что артисты – атеисты.
                (Жестом подзывает охрану.)
                Нинель, голубушка, тут Дженни не обидят.
                Ты и сама была актрисой,
                всё понимать должна…

НИНЕЛЬ.       Я понимаю хорошо!..
                Я хорошо все понимаю…

В сопровождении охранника НИНЕЛЬ  покидает сцену.

ФРАНК.        Продолжим наши игры. Напомни, как тебя зовут? 

ДЖЕННИ.    Я – Дженни.

ФРАНК.         А Дженни – это псевдоним, не так ли?

ДЖЕННИ.     Нет. Это имя.

ЛИЛИЯ (тихо). Мама размечталась, и девочку так нарекла:
                Харькова Дженнифер Петровна.

ФРАНК (он принялся за кофе, буднично). Разденьтесь, Дженни.
                Я хочу вас рассмотреть.
 
Возникла пауза, охранники и официанты, которые собирались уходить со сцены, вдруг остановились.

ДЖЕННИ.     Что!?

ФРАНК.        Хочу вас рассмотреть, чтоб понимать,
                как можно вас использовать в процессе.
                Снимите всё и здесь пройдитесь…

ДЖЕННИ.     Раз это надо, я могу раздеться.

ФРАНК.        Да, это надо для искусства. Раздевайтесь.

ДЖЕННИ.     Пусть выйдут все… Все, кроме вас…

ФРАНК.         Никто не выйдет. Раздевайся. 
               
Закусив губу, не без вызова, Дженни начинает  раздеваться.

ФРАНК (Лилии,  тихо).  Нет,  я не буду, не хочу!

ЛИЛИЯ.         Чего не хочешь?

ФРАНК.         Я не хочу её, прости.
                Ну, правда! Это слишком просто.
                Она раздвинет ноги до того,
                как я ей предложу бокал мартини.
                Любой пацан сумеет это сделать.
                А я охотник.  И жертву выбираю сам…

ЛИЛИЯ.         А раньше жертву выбирала я…

ФРАНК.         Волк постарел и стал гурманом…

ЛИЛИЯ (слишком громко).  Эй, Дженни! Ты свободна, отдыхай!
 
Собрав в охапку вещи, которые успела снять, сдерживая слёзы, ДЖЕННИ  убегает.

5.

ЛИЛИЯ подошла к барной стойке, налила себе в стакан виски, уничтожающе глянула на Франка и  одним глотком опустошила содержимое стакана.

ФРАНК.        Ну, всё, не дуйся!  А на эту Дженни         
                Ты положить, кого угодно сможешь.
                Хотя бы вон того орангутанга…
               
Охранник, на которого показал Франк, не зная, о чём идёт разговор, подумал, что его хвалят, и заулыбался, стал демонстрировать мускулатуру.
 
ЛИЛИЯ.         Все – вон!
               
                Охранники поспешно скрылись.
 
                (Франку.) И ты! Хочу побыть одна.

ФРАНК.      Лили, очнись!  И вспомни наши игры!
                Какие были ставки, вспомни!
                Как мы подкрадывались к свадьбам…
                Как ты мне выбирала жертву…
               
ЛИЛИЯ.       Как правило, саму невесту…

ФРАНК.       И ровно через тридцать девять…
                К сороковому часу…
                я должен был тебе представить…

ЛИЛИЯ.       Конкретные свидетельства того,               
                Что эта, целомудренная сучка               
                Лежала добровольно под тобой…

ФРАНК.       И я так делал! И не раз! Зачем?..
                Чтоб  ночь с тобою заслужить!

ЛИЛИЯ.       Да, ночь со мной!? Сначала, да!
                Потом ты стал играть не ради ночи.
                Ты полюбил процесс.
               
ФРАНК.       Но, так же, как и ты…
                (Расстёгивает пуговки у неё на груди, запускает туда пальцы, и у него на ладони оказывается амулет.)
                Я так и знал! Как ты верна себе!               
                Три раза по тринадцать – тридцать девять!
               
ЛИЛИЯ.       Количество часов на всю игру.
                Когда-то за такое время,
                Я успевала совращать
                Политиков, святош и бизнесменов…
               
ФРАНК.       Но здесь, как правило,
                Заказчик был не я…

ЛИЛИЯ.       Ты был мой благодарный зритель
                И подельник…
                Тогда всё было тонко, остро, терпко…
 
ФРАНК.       И был азарт!  А что сейчас?
                Ты просишь снайпера попасть в слона…
                Всех этих девок с ангельским лицом
                Мне выдаёт их бесовская жопа.
                Лицо молчит, а зад кричит!               
                Не тонко, не остро, не терпко!.. 

ЛИЛИЯ.       Иди ты вон!

ФРАНК.       А, можно, «вон», но только чуть левее?

ЛИЛИЯ швыряет во ФРАНКА пепельницу. ФРАНК  её ловит, ставит на столик, и уходит. ЛИЛИЯ  снова наполняет стакан и пьёт. На задней стене появляется тень ЧЕРНОГО АНГЕЛА и исчезает. ЛИЛИЯ какое-то время сидит, глядя в пустоту, потом вдруг начинает тихонечко выть.

ЛИЛИЯ.      У-у-у, а, всё кончается, не плачь!
                У-у-у, ах, как мне хочется напиться!
                У-у-у, а моё время – мой палач!
                У-у-у, время – мой личный убийца!

                Время, на, мою шею, руби! На!
                Секунды-иголки под ногти засаживай! На!
                Минуты-ножи в живот мой вгони! На!
                Не больно! Я по жизни, сгоревшая заживо!

                У-у-у, а, всё кончается, не плачь!
                У-у-у, ах, как мне хочется напиться!
                У-у-у, а моё время – мой палач!
                У-у-у, время – мой личный убийца!




6.

Очень скромно, даже аскетично, обставленная комната Ирины в Пансионате. ИРИНА  одна.   Слышно, как шумит дождь.
      
              ИРИНА. Лепесток чайной розы прозрачный и тонкий
 Я нашла в своей школьной тетрадке вчера.
  Боже мой, как недавно была я ребёнком!
  Как кружили меня той волшебной весны вечера!

  Меж страниц, на которых мечты и надежды,
  Лепесток чайной розы засохший лежит.
  Не сбывается то, что мне грезилось прежде.
  На ресницах моих, как росинка,  слезинка дрожит.

 Лепесток чайной розы, от стужи спасённый,
 Для чего ты вчера вдруг явился опять?
  Растревожен мой сон лепестком сотрясённый…
 Ах, зачем я вчера вдруг листать захотела тетрадь? 


Тень ЧЕРНОГО АНГЕЛА  ещё во время пения Ирины появилась в её комнате. Потом она трансформировалась в тень Франка. А сейчас он сам в мокром плаще шагнул в свет. Видно, что под плащом ФРАНК  что-то прячет.
          
ИРИНА.       О, Боже мой, как вы сюда попали?

ФРАНК.       Там дождь из космоса идёт.
                Но капли разбиваются о солнце,
                которое внутри меня горит.

ИРИНА.       Прошу вас, уходите. Все уснули.
                Нехорошо нам быть наедине.

ФРАНК.       Я вижу, вы боитесь, но чего же?

ИРИНА.        Идите, я молиться буду…

ФРАНК.        Пока я здесь, вы ничего не бойтесь…
    
ИРИНА.        Вы не один пришли, и это страшно.

ФРАНК.       А кто со мной? Здесь никого не видно.

ИРИНА.        Не видно, но я знаю: здесь она.

ФРАНК.        Ирина, я не из пугливых.

ИРИНА.        Но это правда, Франк.  Она стоит за вами,
                и перед вами в дом вошла.
                В ней – ваша сущность и неотвратимость.

ФРАНК.        Но кто она, черт побери!

ИРИНА.        Прошу вас, у меня не сквернословить.

ФРАНК.        Прошу прощения, мне стало страшновато!
                Здесь, кроме нас двоих нет никого!
 
ИРИНА.         Здесь ваша репутация.          
ФРАНК.        Ах, вот о чём вы!.. Милая Ирина…
                Мне кажется, я знаю, кто меня чернит…
                Ну, я ей отомщу. И даже знаю, как.

ИРИНА.        О, нет, не надо, никому не мстите!
Франк распахнул плащ. Под ним оказался большой букет тёмно-бордовых роз. Франк протянул их Ирине.
ФРАНК.        Возьмите эти розы.
               
                Ирина неподвижна

                Вы просите меня не мстить?
                И я исполню вашу просьбу.
                Тогда и вы не откажите мне:
                Примите эти розы.

Ирина стоит неподвижно, тогда Франк просто прижимает розы к её груди, и она вынуждена обхватывает букет руками 

ИРИНА.        Какие острые шипы!

ФРАНК.        Цветы любви, как и сама любовь.
                Прекрасны и опасны.

ИРИНА.        А теперь уйдите.

ФРАНК.        Конечно, я уйду.  Но, прежде…
                Возьмите, вот… На обустройство сада.

Он кладёт конверт с деньгами на постель Ирины.

                Мой гонорар за шоу.

ИРИНА.         Постойте! Я не могу от вас принять!.. 
                Вы жертвовать не можете!

ФРАНК.         Вы угадали: я не жертва,
                и нищим никогда не подаю.
                Но вы богаты в самом высшем смысле.
                Позвольте мне, хотя бы помечтать,
                О вашем саде, и о вашем счастье.               
                Ирина, так бывает… Верьте:
                встреча с вами
                вдруг прежний мир во мне перевернула!
                Так бывает, когда землетрясенье                в миг разрушает старый холм,
                его вершину превращая в дно
                святого озера с прозрачною водой.                Так вот случилось...
                Просто знайте:               
                Я вас люблю. Я полюбил впервые.
                И ничего не требую взамен.
                Спасибо вам за  крылья. 
                Сладких снов! Я улетаю.

ФРАНК стремительно  уходит. Ирина какое-то время неподвижно стоит, затем она опускает руки – розы падают к её ногам. Вся грудь и руки у неё в крови от шипов роз.





7.

Апартаменты, которые находятся над закулисной частью ночного клуба «Пекло». Это то место, где временно проживает ДЖЕННИ. Она докуривает сигарету, гасит её, хватает мобильны телефон..

ДЖЕННИ.             Сейчас вот позвоню, и расскажу!
                И мокрое пятно останется от этого придурка!
                Подумаешь – известный режиссёр!
                Ещё посмотрим, кто из нас известней будет!

Осторожно, но быстро входит НИНЕЛЬ. Закрывает за собой дверь на замок. Говорит громким шепотом.

НИНЕЛЬ.               Дженни, доченька, скорее собирайся!
                Покинуть надо это бесовское место!

ДЖЕННИ.              Но что случилось, мама?

НИНЕЛЬ.                Ещё не знаю – что! Но, чувствую беду.
                Покуда не приедет твой жених,
                ты поживёшь со мной в пансионате..

ДЖЕННИ.               Я не вернусь в пансионат! Я буду тут!
                Там нет таких условий… для работы.
                Ведь ты сама меня учила не бояться,
                И на своём стоять!  И для карьеры не жалеть…
                Сбывается всё то, о чём мы так мечтали, мама:
                Приехал знаменитый режиссёр,
                со мной работают стилист и балетмейстер,
                днём репетиции, а ночью выступленья…
                Всё хорошо. Ну, правда, мама!
                А страхи и предчувствия свои
                ты насидела за ночь в Интернете.
                Ты  знаешь ведь:
                меня здесь постоянно охраняют…

НИНЕЛЬ.                Люди!.. Тебя здесь охраняют люди,
                А там ты будешь под охраной Бога!
 Тебя здесь охраняют  от чужих,
 а страшная угроза от своих исходит,
 от тех, кто вхож… От Франка!
 Он – исчадье ада!

ДЖЕННИ.               Вот уж кого я не боюсь!
                Пусть только сунется сюда!..
                Постой. А ты его, откуда знаешь?

НИНЕЛЬ.                Не важно! Было время,
                Когда все женщины-актрисы
                о нём мечтали… Но, не важно!
                По-моему здесь пахнет дымом…
                Ты курила?   

ДЖЕННИ.               Ну, что ты, мама! Я певица!
                Мне через час идти на сцену,
                Тебе –  час добираться до приюта…
                Вот-вот, уйдёт последняя маршрутка…
                Я – умная, хорошая, большая.

НИНЕЛЬ.                А, может, мне пожить пока с тобой?
               
ДЖЕННИ.               Ты бросишь все свои пятнадцать кошек?
                Оставишь голубей без хлеба?
                Без шейпинга оставишь пожилых актрис,
                Воровку-повариху без надзора?
               
НИНЕЛЬ.                Ну, ладно, я пойду…  Но ты пообещай,
                Что, будешь помнить: Франк – злодей!
                И дверь всегда на ключик закрывай…
                И, главное: не забывай молиться, Дженни.

НИНЕЛЬ уходит. ДЖЕННИ смотрит на трубку мобильного телефона, которая до сих пор у неё в руке, словно пытается вспомнить, кому она собиралась звонить. И тут раздаётся звонок.

ДЖЕННИ (в трубку).  Да, Лев Ильич!
   
БОСС (голос настоящего мужчины, игриво-разочарованно).
                Ну, что такое, девочка моя?!

ДЖЕННИ (испуганно). А что такое, Лев Ильич?..

БОСС.                Я, кажется, просил тебя однажды…
                Но ты не исполняешь…
                А я ведь дважды не прошу…
                Я для тебя не Лев Ильич!
                Скажи ещё раз «Лев Ильич»,
                И я войду  и дам по попке!

Дженни испуганно посмотрела на дверь.

                Как репетиции идут?  Надеюсь, всё путём?

ДЖЕННИ.              Да, Лёва…   всё путём…

БОСС.                Никто не обижает?

ДЖЕННИ.              Нет. Никто.

БОСС.                Смотри. Вдруг, если что, сообщи –
                Порву в лохмотья.
                Ну, ладно, заинька, ложись бай-бай.
                У вас там ночь сейчас, а здесь, в Гонконге, утро.
                И мне немножко надо пробежаться 
                По здешним необъятным  огородам,
                капусточки в мешочки покрошить,
                Чтоб зайчик мой её потом: ням-ням…
                Ну, поцелуй меня, в мембрану…

ДЖЕННИ.              Целую, жду. Скорее приезжай.

БОСС.                Приеду. А куда я, на фиг,  денусь! 
   


8.

 Влажная после дождя улица города.  Много огней.  Из дверей ночного клуба «Пекло»  выходит ЛИЛИЯ. Один из охранников держит над ней зонтик. Они ждут машину. Неожиданно появляется ФРАНК, одной рукой он перехватывает зонтик у охранника, другой обнимает ЛИЛИЮ. Подъезжает машина, но ФРАНК увлекает ЛИЛИЮ  за собой. И в течение всей сцены машина просто едет рядом.

ФРАНК.                Отправь свою машину, Лили,
 на ней не ощутить всю плоть дороги.
 Луна высокая, и ветер пахнет далью.
 Давай, как прежде  озвереем  от  свободы, 
 когда весь мир ложится под колёса,
 и кровь пульсирует по венам байка!
 Когда от скорости и рёва одичавший,
 срываешь кожу с раскаленных мышц,
 и улетаешь в бездну от блаженства…
            
ЛИЛИЯ.             Ты отказал сегодня мне в услуге.
                Чего же от меня ты ждёшь?

ФРАНК.             Чтоб просто вспомнила и захотела…

ЛИЛИЯ.             Я  помню. Я хочу. Но заслужи.

ФРАНК.             Лили, ты знаешь, я не пёс,
                И службе не обучен. 
                А вот рискнуть, и в драке оторвать
                кусок добычи – это для меня.

ЛИЛИЯ.             Ты хочешь что-то предложить?

ФРАНК.             Да, Лилия, игру! Игру в любовь!   
                И я уже наметил цель.
                Я начал новую охоту.
                В крови адреналин кипит.

ЛИЛИЯ.             Да?  Поздравляю.  Кто она?

ФРАНК.             Твоя подруга тихая, Ирина.

ЛИЛИЯ.             Франк, не смеши! 
                Бессмысленно и просто нереально.

ФРАНК.             Ты подливаешь топлива в мой бак!

ЛИЛИЯ.              Она святая,  в самом деле. 
                Её за это и в монахини не взяли. 
                Она чиста и бескорыстна.
                И наш Содом  до сих пор жив,
                Лишь потому, что есть она.

ФРАНК.              Она,  что… девственна?..
 
ЛИЛИЯ.              Возможно.
                Нинель, подруга её матери покойной
                На это постоянно намекает…
               
ФРАНК.              Но если так,
                то это цель достойная меня!

ЛИЛИЯ.              Ты что, серьёзно хочешь поиграть?

ФРАНК.              Как никогда!

ЛИЛИЯ (взяла его голову в свои руки и пристально посмотрела в глаза).
                Мой Франк, ты весь горишь…

ФРАНК.              А ваши пальчики, миледи,
                можно вместо льда в стакан…

ЛИЛИЯ.              Итак, игра?!

ФРАНК.              Игра!

ЛИЛИЯ.              Твоя победа – я – твоя рабыня.
                А проиграешь – ты мой раб.
                Срок прежний… Трижды по тринадцать.

ФРАНК.              Вот здесь прошу поблажки,
                Боюсь, что не успею…
                Объект атаки очень защищен…

ЛИЛИЯ.              Ты просто постарел, клыкастый…
                Но я сегодня добрая, даю – 
                Тринадцать по тринадцать! Итого:
                семь суток! 

ФРАНК.              Я согласен!

ЛИЛИЯ.              Продано! А Дженни?

ФРАНК.              Ну, раз ты так великодушно
                Семь суток на Ирину мне дала
                То, так и быть.
                Я Дженни подготовлю к брачной ночи!    

ЛИЛИЯ.              Ты был бы лучшим из мужчин,
                Когда бы не был зверем.   

ФРАНК и ЛИЛИЯ  смеются и скрепляют свой договор странным многоступенчатым рукопожатием. ЛИЛИЯ садится в машину и уезжает.

ФРАНК.             День-ночь,  ночь-день –
чёрно-белая дребедень.
Да, нет,  нет, да –
ежедневная лабуда.
 
Это можно, а то не тронь –
Это запах, а это – вонь.
Здесь  ходить, а туда  – не сметь.
Это – орден, а это – смерть.

А над храмами –  вороньё.
Как привычное всем враньё.               
Правда есть, но сильнее ложь.
И не знаешь, за что умрёшь.

Тот, кто крестится, тот  и врёт.
Кто сажает, тот и берёт.
Кто защищает – тот и убьёт,
Кто честнее, тот и урод.
Вон, на койке лежит герой –
он беспомощный и больной.
А, мерзавец, подонок, трус –
На Багамах грызёт арбуз.

Выбираю  запретный плод!
Встречный ветер – героям – в рот!
А законы придумал тот.
Кто арбуз на Багамах жрёт!

                День-ночь,  ночь-день –
чёрно-белая дребедень.
Да, нет,  нет, да –
ежедневная лабуда.
 

9.

В ночном клубе «Пекло»  дневное затишье. У, раскрашенного в стиле клуба, пианино сидит  РОМЕО – молодой, неряшливо одетый человек с длинными волосами. Он перебирает пальцами клавиши, и влюблённым взором смотрит на  ДЖЕННИ, которая  раскрыла большую папку с нотами, и пытается в них разобраться.   


ДЖЕННИ.        Ноты на бумаге, как дырочки в снегу…
                Холодные, пустые и немые,
                Но стоит зазвучать им – совсем наоборот,
                Горячими становятся углями.
                И просто прожигают сердце!            
               
РОМЕО.           Всё оттого, что музыка –  письмо.
                Но не тебе. Не человеку – духу!
                И вот моя душа твоей душе о чём-то говорит,
                но не словами – звуками!
                Ты не поймёшь,  о чём.
                А вот душа твоя –  поймёт…

ДЖЕННИ.       Да! Это то, что ты мне раньше говорил!
                Что все великие певицы
                не горлом пели,  а душой.
                Что песня – акт самосожженья…

РОМЕО.          Вот, послушай…
                Я это написал не для программы…
                Захотелось… Для тебя… 
               
  (Поёт, аккомпанируя себе на пианино.)
  Эта  песня для любимой
  зазвучала, полилась,
  Но вначале через сердце,
  через душу прорвалась!
Как ручей хрустально-чистый,
песня вниз ручьём бежит.
Сотней капелек росистых,
в волосах твоих дрожит.
В этой песне нет тревоги,
Нет пустых, ненужных слов.
Есть к мечте моей дорога,
Есть беспечность и любовь.
Эта музыка незрима.
Я её боготворю.
Эту музыку любимой
Как подарок  подарю.
Пусть невидимо рождаясь,
Как любовь она горит,
В песню сердца превращаясь,
Эта музыка звучит!

ДЖЕННИ.       Конечно, это здорово, но, ты не обижайся,
                Её навряд ли кто-то купит…
                И в нашем клубе это не прокатит…
 
РОМЕО.           Я всё чаще сожалею, что привёл тебя сюда…         
                (после паузы).
                Ты очень скоро станешь недоступной,
                Холодной, одинокой  и манерной,               
       
ДЖЕННИ.       А вот и нет! Не буду одинокой я. Неправда!

РОМЕО.           Все звёзды одиноки, Дженни.
                А ты обречена на звёздность…
 
ДЖЕННИ.        Благодаря тебе, Ромео. (Погладила его по голове.)   

РОМЕО (отшатнулся).  Нет, Дженни, нет, Не делай этого!
                Иначе за себя я не ручаюсь!
               
ДЖЕННИ.       А что ты сделаешь, а что?

РОМЕО.          Схвачу, свяжу и украду!

ДЖЕННИ.       Тебя охранники не пустят!

РОМЕО.           Тогда я просто застрелю
                тебя, охранников и босса…
                Барбоса-босса твоего…

ДЖЕННИ.        Не называй его барбосом.

РОМЕО.           А он похож! Не замечала?            
                Про возраст я уже молчу!

ДЖЕННИ.        Нет! Я тебя сама убью!

ДЖЕННИ набрасывается на РОМЕО. Они, словно дети, сражаются, используя реквизит, приготовленный для репетиции. И вот РОМЕО хватает, наконец, ДЖЕННИ, валит её на столик…



10.

         В клуб входят ФРАНК и ЛИЛИЯ. Оба они выглядят бодро и свежо.   

ЛИЛИЯ.          Ромео, браво! Ну, давай, пронзи её копьём!

 Дженни освобождается из объятий перепуганного Ромео и быстро убегает. Ромео тушуется, поправляет на себе одежду и начинает собирать разбросанные нотные листы.

РОМЕО            Мы с Дженни репетировали…

ЛИЛИЯ.          Да, я заметила – у вас не получилось!..
                Пора прорепетировать со мной…
                Эй, кто-нибудь!

                Появляется официант. 

                Нам кофе… (Франку.) Может, что покрепче?
ФРАНК.           Нет, Лилия, спасибо,  я на байке.
                Сегодня много надо мне успеть.
               
ЛИЛИЯ (Подходит к Ромео, обнимая его, говорит  Франку).
                Роман.  Поэт и композитор. Популярен.
                Поклонниц у него – хоть отбавляй!
                Но он живёт с какой-то старой шлюхой,
                Которая зовётся «вдохновеньем»,
                И девушек других не замечает.
                Тем временем, по городу поплыли  слухи,
                Что Рома – гей…  (Ромео.)
                Но ты не гей? Ты – эге-гей!!! Я верю!               
                Такой вот он, Роман.
                Но мы зовём его – Ромео.
                за влюбчивость, наивность, страстность.

К этому времени уже подоспели официанты, которые  принесли кофе для Франка и Лилии.  Но Лилия жестом приглашает Франка и Ромео пообщаться за столиком, а сама, шлёпнув Ромео по заду,  отходит на задний план, где ей приносят какие-то документы. Она их просматривает. Что-то подписывает.

РОМЕО (присаживаясь за столик с Франком).
                Мне Лилия, как старшая сестра…
                Она всегда со мною откровенна.

               (Смущен молчанием Франка, берёт кофе, пьёт.)

                Я счастлив буду поработать с вами.
                Я много слышал и читал про вас.

ФРАНК (с наслаждением  пьёт свой кофе).
                «Наивный, влюбчивый и страстный…»
                О мужчине сказать такое, согласитесь,
                почти как оскорбить его.
                А о творце – звучит, как комплимент.
                Влюблённость, страстность и наивность –
                Три колонны, на которых свод искусства. 
                Но главные колонны: ремесло и дерзость.
                Без них всё рухнет.

ЛИЛИЯ.         Всё рухнет без фундамента – без денег.
               
ФРАНК.         Где деньги – главное, там нет искусства!

ЛИЛИЯ.         Какой он старый, между нами спор!
                Ты с Дженни репетировать намерен?

ФРАНК.         Часов через тринадцать
                ты сможешь просмотреть наш номер.

                ЛИЛИЯ выходит.

РОМЕО.         А что вы с ней готовите?
               
ФРАНК.         Акробатический этюд. Он вне программы.
                А ваша музыка, Ромео, просто чудо!
                И я б не согласился ставить шоу
                В каком-то «ночнике»…
                Когда б мне не  прислали несколько сан-треков…
                И я завёлся… Думаю, что вместе
                Мы не одну закрутим карусель!
               
РОМЕО.         Спасибо, Франк. Мне это очень важно!
                Сейчас такой период, что поддержка
                Мне так нужна… Вы, человек известный…

ФРАНК.          А исполнительницы… Дженнифер, допустим.
                Она вам нравится… как вокалистка?

РОМЕО.         Дженни?  Да.
                Она мне нравится… как вокалистка…
                Я сам её сюда привёл… Но, здесь она
                Не лучшее в себя впитала… 
                Она не знает этот мир,  где зависть и обман
                Под масками любви и состраданья…
                Но не мыслитель я, а музыкант.
                Вам, режиссёрам, надо мыслить,
                Нам музыкантам – чувствовать.

ФРАНК.        А режиссерам чувствовать не надо?

РОМЕО.        Конечно, надо. Но не так.
                У вас конструкции и схемы,
                Характеров и образов игра,
                у нас – гармония,
                стихия неизведанных предчувствий…

ФРАНК.        А вы Ирину знаете, подругу Лилии…

РОМЕО.        Ту, что живёт в пансионате?

ФРАНК.        Случайно я подслушал, как она поёт…

РОМЕО.        Нет, что вы, Франк!
                Она немного не в себе…
                Да и  к таким местам, как этот клуб
                На километр не подходит!
                Простите, но мне надо уходить…
 
ФРАНК.        Удачи!..  Не держу. Я сам спешу!
                Они прощаются, и Ромео уходит.
                Немного не в себе…
                Посмотрим.     (Быстро уходит.)               

11.

   ДЖЕННИ у себя в апартаментах. Сидит, на полу у кровати, обняв  мягкую игрушку. Входит ЛИЛИЯ, пристально посмотрела в угол над окном, прошлась по комнате, села на кровать. 

ЛИЛИЯ.         Послушай, Дженни… Буду откровенна,
                Мне было очень больно в тот момент,
                Когда он сам, вот здесь, на этом месте
                Сказал: «Прости, я полюбил другую…»
                Тогда я зарыдала…  Я упала…
                Но Лев Ильич – скала. А я – вода.
                И я ушла от берега в глубины.
                Волна любви разбилась о скалу…
                Любовь моя переросла в почтенье.
                Тебя сначала я, конечно, невзлюбила,
                но время лечит: и прошло
                уже почти два месяца, как это всё случилось!..
                Я успокоилась, остыла, и знаешь, полюбила!
                Да, я нашла  мужчину! Он – художник!
                Я счастлива теперь неимоверно!
                А ты так одинока и грустна…
                И, как-то странно, но я чувствую себя
                Перед тобой немного виноватой…
                Как будто бы не ты, а тебе перевернула всё.
                Могу тебе я быть подругой… старшей?

ДЖЕННИ.      Спасибо, Лилия, конечно, можешь!
 
ЛИЛИЯ          Тогда скажи, что происходит?
                (подняла за подбородок голову Дженни).
                Твои глаза, как два экрана.
                Я вижу в них любовный сериал.

ДЖЕННИ.     Мне кажется, я влюблена в Романа…

ЛИЛИЯ.         Ещё твои глаза напоминают перстни,
                Которые украшены слезой алмаза…

ДЖЕННИ.     Но вы же знаете, какой ревнивый Лев Ильич…
       
        ЛИЛИЯ.         Твои глаза, как две мишени.
                Зрачки, как дырки от хороших пуль.

ДЖЕННИ.      Что делать Лилия?
                Я оказалась между двух пожаров.
                Один пожар – Ромео. Каждой нотой,
                Меня, как искрою, он прожигает!
                Другой – наш босс с вулканом ревности.
                И лава слов из телефонной трубки
                Меня испепеляет каждый день.

ЭЛЕОНОРА. Давать советы, как кормить пираний   
                Кусками собственной судьбы…
                Признайся честно, а чего ты хочешь?
                Конечно, денег, власти, славы.
                Не смущайся. Все хотят.
                Но эти проклятые  деньги, тупая власть и сука-слава
                Даются лишь тому, кто смог продать любовь.
                Нет, не предать – продать.
                Торгуй и будь счастливой. 
                Люби всех сразу.
                Раздроби один большой алмаз на мелкие любишки
                И будь счастливой.
                Босс может нищим стать.
                Ромео может стать богатым.
                Ты можешь стать калекой.
                И на панель пойти. Все может быть.
                Живи во время жизни,  дорогуша!

                (Поёт.)

Ходят женщины по свету
И листают буквари.
Ищут доброго совета,
Счастья ждут, зовут карету,
Чтобы мчала до зари.

Ходят женщины и плачут
Обнажая боль глазниц.
Наготу свою не прячут
И зовут, зовут удачу,
Кони годы мимо скачут
И в карете принц незрячий –
Он  не видит бледных лиц.

Ходят женщины не вечно.
Что ты там не говори,
А старит их ветер встречный,
Безсоветный и беспечный,
Осыпая слёз картечью
Старых истин буквари.

12.


Старый сквер при Пансионате. ИРИНА  ходит между деревьев с ленточками, которые привязывает к тем деревьям, которые надо будет спилить. За ней неотступно  следует НИНЕЛЬ с открытым ноутбуком.

НИНЕЛЬ.   Вот полная о нём из Интернета справка…

ИРИНА.     Нинель, я умоляю! Мне до него нет дела!
 
НИНЕЛЬ.   Он: Франц Адамович Кучинский
Родился в городе Смоленске,
В семье военного врача.
Учился в Киеве и Минске,
Потом в Варшаве и Сорбонне…
Работал, в основном, в Париже,
В Москве, в Сиднее, в Сингапуре,
И почему-то в Магадане…
Вот! Он судим!.. Но, нет... Оправдан…
 
ИРИНА.      Нинель, вы мне мешаете, поймите!

НИНЕЛЬ.    Он, вот увидите, сюда ещё приедет!
                Вам надо знать о нем как можно больше!

ИРИНА.      Что лично вам, Нинель, он сделал?

НИНЕЛЬ.    А это тайна. Но он сделал! И даже вам
                я не могу о нём всё рассказать!
                И ваша мать, была б она жива,
                Навряд ли бы о нём вам рассказала…

ИРИНА.      О, Господи, дай мне терпения и воли…

НИНЕЛЬ.    Он так  у нас в театре порезвился!..
                Он переспал со всеми, с кем возможно!
                С кем невозможно, тоже переспал.

ИРИНА.       Зачем мне это знать, Нинель?

НИНЕЛЬ.     Прости, Ирина, ты почти святая,
                А у меня выскакивает сердце:
                Он может дочь мою испортить, опорочить.
                Забрать всё то, что я так берегла,
                На что надеется её жених богатый...
                А этот Франк… Он – бес! Распутный,  страшный…

                Неожиданно появляется ФРАНК. Он с букетом цветов.

ФРАНК          Прошу прощения…

НИНЕЛЬ.       О, Боже! Боже мой!.. Ирина, мне там надо!… (Уходит.)
 
ФРАНК.          Ирина…

ИРИНА.          Вы, вероятно, слышали немного из того,
                Что мне про вас Нинель тут говорила…

ФРАНК.          Совсем чуть-чуть…

ИРИНА.           Но вы её, пожалуйста,  простите.
               
ФРАНК.          Я, ради вас, прощу кого угодно!

ИРИНА.           Спасибо. Речь не обо мне. Зачем вы здесь?

ФРАНК.          Здесь, на земле?  Чтоб вас любить.

ИРИНА.          Прошу вас не трепать святое слово!
                Зачем я вам? Ещё один трофей?

ФРАНК.          Нет. Всё наоборот.
                Возможно, я и вышел на охоту,
                Но ранен был прекрасным зверем.
                Теперь я умираю. И умру.
                Я отвергаю всё, что было мной до вас.
                И мне легко уйти. Ведь на земле есть вы,
                А, значит, мир спасён, и он прекрасен.

(Протягивает Ирине букет цветов.)

ИРИНА.          Вы принесли мне мёртвые цветы?

ФРАНК.          Они живые…

ИРИНА            (очень спокойно).   Нет.
                Живые – на лугах, в садах, оранжереях.
                А эти – мёртвые. У них
                сегодня ножницами срезаны запястья…
                Их аромат – прощальный крик.
                Их надо отнести туда, к могилам.

ФРАНК.          Я буду вам дарить сады.
               
ИРИНА.          Зачем вы так пытаетесь нарушить мой покой?

ФРАНК.          Тогда вопросом на вопрос отвечу вам:
                Зачем живой прекраснейший цветок
                Погибнуть должен за кладбищенской оградой
                Под стоны мемуаров дряхлых звёзд?               

ИРИНА.          Вам не понять.
                И впредь прошу меня не беспокоить.

Ирина уходит. ФРАНК   выбрасывает цветы и  звонит по телефону.

                Скажи мне, Лилия,
                где  видеоглазок в апартаментах Дженни?

ГОЛОС ЛИЛИИ.  Их три. Два по углам на потолке,
                А третий – в люстре. Тот   для крупных планов.

ФРАНК.            Я еду к ней! Смотри в прямом эфире.

ГОЛОС ЛИЛИИ.  Ни пуха, ни пера в игре, мой Франк!

     ФРАНК.        День-ночь,  ночь-день –
чёрно-белая дребедень.
Да, нет,  нет, да –
ежедневная лабуда.
 
Это можно, а то не тронь –
Это запах, а это – вонь.
Здесь  ходить, а туда  – не сметь.
Это – орден, а это – смерть.

Это выпятить, это скрыть
Этим быть, а вот этим слыть,
Это делать, а то хотеть,
Тлеть, и мокнуть, но не гореть!
               
                День-ночь,  ночь-день –
 чёрно-белая дребедень.
 Да, нет,  нет, да –
 ежедневная лабуда.
 


КОНЕЦ  ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ