Суицидальный прыжок

    У нас в шариковом цехе 4 ГПЗ (переименован в Завод Авиационных подшипников) был начальником Отто Гидеон, коммунист, русский немец.  Как начальник цеха и человек, он был неплохой, не агрессивный. В этом же цехе работала его жена Евдокия, инженером-технологом, она присутствовала на пастоварке и наблюдала за изготовлением жидкой абразивной пасты. Женщина добрая. Преподавала нам моральный кодекс, о дружбе народов, что-то, в общем, про коммунистическое мировоззрение. Когда Отто Андреевичу стало около пятидесяти лет, он приобрёл в нашем цехе себе любовницу, моложе себя на двадцать лет, Надежду Чепельникову. Устроил её мастером, она ещё подрабатывала, помогая протирщицам шариков. Возил эту Надежду на своей машине, ночевал у неё иногда.  Все, без исключения, работники цеха знали об этом романе.
    Отто возил её на юг, куда-то на море. Ездили они в отпуске на двух или трёх машинах, с женой механика цеха, точно не знаю. Евдокия не выдержала такого позорного своего состояния. И однажды зашла на протирку (комната), где любовница её мужа, Надежда, будучи мастером, подрабатывала, протирая шарики. Помогала протирщицам, работы было много.
    Кстати сказать, у протирщиц и упаковщиц имелись ножи с треугольным лезвием, как у сапожников, для резания тонкой, конденсаторной и толстой, серой, упаковочной бумаги, находящейся в рулонах. Это их повседневный инструмент и он должен быть обязательно очень острым, иначе не будет резать, а заминать и рвать.
    Евдокия, жена Гидеона, вынула из кармана своего халата такой нож, подошла быстро к увлечённой работой, нагнувшейся в это время, Надежде и провела ей несколько раз ножом вдоль спины. Та жутко завизжала, визг был похож на тот, когда шкив у электромотора, вращается, а ремень стоит на месте.  У нас такое явление считалось очень опасным, возникающим иногда при работе. Потому что ремни могут вспыхнуть от трения, что и случалось, кругом сыро от солярки, масла, пасты.
    Неподалёку в коридоре находилась курилка, в которой сидели и дымили папиросами шлифовщики мужики. От станков можно было отлучаться на 10-15 минут, это было допустимо, станки сами шлифовали, только  размер шариков (допуск, плюс-минус) не прозевать.
    Услышав этот визг, курильщики подумали, что завизжал шкив у какого-то станка. Все побежали к станкам, но станки работали спокойно.  Гришка Руцов, наш бригадир, забежал на протирку и увидел трагедию. Отобрал нож у Евдокии. Стали вызывать скорую, а Евдокия пошла на пятый этаж, где находились все кабинеты, начальников, технологов, нормировщиков и прочие кабинеты с бумагами. Зашла в кабинет, где сидела за столом жена механика цеха, схватила её за волосы, пригнула резко головой к столу, и промолвив: «С одной бл…ю расправилась, сейчас и со второй…». И вонзила ей такой же нож с спину. Оказалось, что у неё был ещё один нож в кармане, а Гришка не догадался её обыскать.
    Как водится в таких случаях, появился милиционер, не обыкновенный, а в звании майора. Но всё равно он оказался недальновидным. Евдокия его перехитрила. Она села возле входной двери кабинета, у открытого окна. Этот майор важно уселся за стол начальника цеха Отто Гидеона, достал из папки бланки, приготовил ручку, чтоб составить протокол о случившемся. И начал задавать виновной вступительные важные вопросы, про фамилию, имя, отчество, когда родилась, где родилась и т. д. Сам, уткнувшись носом в свой протокол, выводил буквы.
    В кабинет зашёл Отто и спрашивает милиционера: «А где Евдокия?» Майор встрепенулся, начал было рукой показывать, на то место, где она сидела, там пусто. Выглянули в окно, она лежит на асфальте. Был слух, что майора сделали капитаном.
    Гидеону пришлось расстаться с партбилетом, лишили высокого звания коммуниста и должности. Его, от расстройства, парализовало слегка, приволакивал ногу, ходил с палкой. Работал на электронных сортировочных машинах. Надежда ходила на курсы немецкого языка. И они уехали жить в Германию.
- - - - -
11. 06. 2012