Бункер. Часть 1

Искоса я поглядывала на собравшихся людей. Много, человек сто где-то. И где их только набрали всех? Хотя, многие из них подростки или молодежь, этим подработать бы хоть где-то. Встречались, впрочем, и других возрастов, в толпе я даже заметила мужчину лет под шестьдесят.
Здание, в котором проходило собеседование, казалось обычным офисом. Три этажа, сероватые стены, двустворчатая дверь на небольшом крылечке. Разве что находилось в каких-то проулках.
– Уважаемые претенденты, пожалуйста, следуйте за мной, – Тощенький мальчик, похоже, обычный менеджер, немного трусил перед такой толпой, но честно вел всех по бесконечным чистым коридорам.
Нас загнали в огромный светлый зал. Я никак не могла понять, что же он мне напоминает. То ли актовый зал, то ли просто огромный класс. Скорее второе, в актовых залах рядком стоят кресла, а не парты.
Садиться за голубоватый, обшарпанный стол было странно. Будто первый курс и ты ждешь начала первой лекции. Впрочем, никакой лекции не последовало – нам раздали анкеты и ручки.
«W34», – значилось на моей. У мужчин, скорее всего перед цифрами стояло «M».
Имя, возраст, контактные данные, семейное положение… пол не спрашивали, только подтвердив мою догадку про буквы. Предыдущие места работы, операции, были ли травмы, работали ли в военных структурах…
Врать не имело смысла. Я знала, что каждую букву будут проверять. Не сейчас, чуть позже, но будут, поэтому писала предельно откровенно.
Рэм. 27. Не замужем. Травмы были, в структурах работала.
А вот дальше вопросы пошли интереснее. Нужно было записать имена ближайших родственников, уточнить живу ли я с ними или отдельно, в каком городе живут они, и в каком живу я. Отношение к детям, есть ли у меня дети, собираюсь ли я их иметь. Есть ли серьезные отношения.
Я только усмехнулась. Ставить «нет» на все вопросы я не уставала. Вписать в графу о детях «бесплодие» тоже не постеснялась. Хотя вопросы больше всего напоминали один, только размазанный по листу: – «Вас будут искать?».
Значит, могут начать искать. Значит, кто-то может и не вернуться.
И, наконец, в конце анкеты попросили указать размер одежды и обуви.
44. 38. И это становится все более интересным. Форма? 
Через полчаса анкеты собрали и нас неожиданно отпустили, пообещав позвонить на следующий день тем, кто прошел отбор. Видимо тем, кто его не прошел, звонить даже не собирались.
На мгновение внутри поднялась волна раздражения:
«Черт, и это из-за какой-то анкеты я перлась сюда через весь город?»
С другой стороны – разве у меня был выбор? С моим послужным списком найти работу довольно-таки трудно. Хотя, если постараться, то можно конечно, но эта меня привлекла кое-чем особенным.
Пару дней тому мне позвонил старый знакомый, предложил выпить пива. Других дел у меня не было, так что и отказываться не было смысла. За разговором он обмолвился о странной работе, информацию о которой распространяют среди бывшего «пушечного мяса». Что-то опасное, от около-правительственной организации, но за что и платят довольно прилично. Так, что потом можно спокойно жить. Если всё действительно было так, как он описывал, то это полностью мне подходило.

На следующее утро, когда не было ещё даже девяти, мне позвонили. Я прошла.

***
Здание уже казалось немного привычным, но оставалось все таким же чужим.
Претендентов поубавилось, теперь нас было человек тридцать от силы. Почему-то я подумала, что предыдущие были не достаточно одинокими, чтобы претендовать на эту работу.
На этот раз комната была поменьше, и теперь она больше походила на обычный зал для совещаний в офисе. Я никогда в таких не была, но краем глаза видела что-то такое в телевизоре. 
Честно сказать, я ожидала собеседования. Мне казалось, что после письменного отбора будет уже что-то более личное, но ошибалась. Нам вновь выдали листки, на сей раз с какими-то тестами. Похожие у нас проводили после возвращения на гражданку – они поверхностно проверяли наличия всяческих отклонений. У меня их не оказалось, так что я не слишком испугалась бумажек.
После тестов нам вновь разрешили быть свободными. Это начинало меня забавлять, может, это тоже какой-то уровень отбора, наиболее стойкие будут тратить на проезд по двадцать рублей в один конец на протяжении… пары дней, недели, двух? А может быть это просто такая шутка. В общем, как бы то ни было – у меня было время и мне очень хотелось получить эту работу, если она, конечно, существовала.
И вновь, девять утра и звонок, только у здания было уже не тридцать, а чуть больше двадцати. Пока я не запоминала их лиц, больше того, даже старалась не смотреть ни на кого, чтобы не дай Бог, они не посмотрели на меня. Мне не хотелось, чтобы меня кто-либо запомнил, и у меня были на то причины.
Этот виток начался с того, что нас разделили на мужчин и женщин. Женщин отвели в узкий коридор с креслами и кулером подле одинокой пальмы. Из кабинета выглянула женщина в строгом сером платье и пригласила первую участницу – молоденькую девочку. Остальных попросили подождать.
Моя очередь наступила пятой и за это время я почти уснула. Никогда не любила засады – лежишь, ожидаешь, а через мгновение понимаешь, что только проснулась. Сколько проспала – неизвестно, сколько врагов пропустила мимо – неизвестно, как в живых после такого полуденного сна осталась тоже.
Женщина оказалась психологом, она долго беседовала со мной по поводу анкеты и теста, спрашивала, где я бывала и почему хочу работать на правительство. Наверное, мне стоило сказать, что я все ещё горю желанием защищать граждан… только вот врать я устала, поэтому ответила честно:
– Я умею держать язык за зубами, искать меня некому, для гражданской работы я не приспособлена и мне не помешали бы деньги.
Кажется, в её глазах даже тени эмоций не промелькнуло. Наверное, всякого здесь наслушалась, хотя я была уверена, что на этом мои собеседования точно окончатся – таких честных мало где любят.
Впрочем, несколько удивив меня, она попросила меня пройти по коридору прямо и налево, в знакомую уже комнату для конференций. Когда я пришла на место, там уже была пара человек, но не все. Вскоре подтянулись и остальные – человек пятнадцать. Следом за последним мужчиной зашел военный.
«Ого, капитан», – мысленно присвистнула я, посмотрев на звездочки.
– Вы здесь, потому что вы прошли отбор, – начал он, неспешно обводя нас тяжелым взглядом. – Вы готовы к тому, что я вам скажу. Это работа в закрытом бункере, на время от двух месяцев до полугода. За это время вам запрещены любые связи с внешним миром, как то: интернет, телефон, личное общение. Так же каждый из вас подпишет приказ о неразглашении. Я не могу сказать, с чем именно будет связана ваша работа, но она может потребовать хорошей физической формы. Особая: военная или спецназа, подготовки для этой работы не нужны, но рекомендуются. Оплата будет произведена после окончания срока пребывания в бункере. Тех, кто готов подписать бумаги, прошу подойти к офису завтра к девяти ноль-ноль. 
Я осторожно осмотрелась вокруг. Многоуровневые тесты, да ещё и такое туманное – а потому ещё более пугающее, объяснение капитана многих смутило.
Я уже видела, кто хочет поскорее выйти оттуда, но не знает, как об этом сказать. Стало интересно, заставят ли их ехать, раз всё зашло так далеко? Впрочем, некоторые оживились при словах об исчезновении на полгода. С этими все ясно – на что угодно пойдут, чтобы скрыться на какое-то время. Хотя, это были не мои заботы.
– С собой брать только то, что можете унести на себе, – тем временем подводил итоги мужчина. – Одежда вам не понадобится, только нижнее белье и те личные вещи, без которых вы не можете. И, повторяю, в бункере запрещены средства связи. На этом всё.
Выходя из здания, я пыталась понять, что чувствую по отношению к этому. У нас даже паспорта не спрашивали, хотя у меня было ощущение, что они уже знают обо мне всё, включая мой любимый шампунь и марку прокладок. Мне не нравился такой подход к делу, но, тем не менее, почему-то я решила идти.
И была совсем не удивлена унылой горсткой людей на следующее утро.
Человек десять, если считать меня. Сумки у всех небольшие, но у одного паренька даже гитара за спиной. Интересно, этот-то, зачем сюда полез? И глаза такие яркие, живые. Улыбается, пытается флиртовать с молоденькой мрачной девушкой. Дурак – одним словом. Уж не знаю, от чего он бежит, но не там ему место точно. Но – не мне решать.
Нас пригласили в офис, дали подписать необходимые бумаги, вручили каждому полную копию и погрузили в автобус.
Но не успели пассажиры устроиться поудобнее, как пришлось вновь высаживаться. Остановка была сразу за городом, я даже растерялась в первые мгновения – столь секретный объект не мог находиться так близко, но газель с затемненными окнами привнесла ясности. Ни мы не должны были видеть куда едем, ни нас никто не должен был заметить. Это было вполне логично, учитывая, насколько щекотливая предстояла работа. 

Ехали мы долго. Часов десять, а то и больше. Судя по всему по трассе, потому что если кто-то просился в туалет, то его выводили. Правда, перед этим завязывали глаза.
Некоторых это напрягало, я же относилась спокойно – для объектов такого уровня это были ещё небольшие меры предосторожности, могли и вовсе не выпускать, а там уж делай что хочешь. Хоть терпи, хоть ищи бутылку поудобнее. Мне лично поездка даже нравилась – машина ехала спокойно, на ухабах не трясло, так что можно было откинуться на спинку и немного подремать. Душновато, правда, но вполне терпимо: иногда приходилось отдыхать во много худших условиях.
Выгрузились мы уже ночью. Хмурый незнакомый нам мужчина с погонами старшего лейтенанта провел последний инструктаж:
– Слушайте внимательно. Вы будете находиться в бункере, связь может происходить только через духовой шкаф с подъемным механизмом – по нему вам будет спускаться еда.
На стене есть два электронных щитка: первый с меню и библиотекой, второй с вашими именами. На первом вы можете выбрать желаемую еду на следующий прием пищи и желаемую литературу. На втором необходимо вычеркивать погибших. Любой вычеркнутый официально числится погибшим – этот человек больше никогда не выйдет за пределы бункера, даже если будет вычеркнут по ошибке.
Твари появляются в лаборатории – вы увидите её, когда будете спускаться, она находится между выходом и жилыми помещениями. Ориентировочное время появления – закат. В жилых помещениях, за пять минут до полного формирования тварей, будет звучать сирена, за это время вы должны одеться, надеть защитную маску на лицо, взять ружья с кислотой, покинуть жилые помещения и переместиться в лабораторию. Сирена будет звучать до тех пор, пока все живые не покинут помещение. Дверь в предбанник и в жилые помещения открывается только по вашим отпечаткам – любого пальца любой руки. После выхода в лабораторию дверь можно будет открыть не раньше чем через полтора часа после выхода.
Погибших заносить в жилые комнаты запрещено. Забирать респираторы и ружья из предбанника в жилые комнаты запрещено.
Ваша задача – обезвреживать тварей кислотой. Она моментально парализует их и уничтожает. Кислота токсична, постарайтесь не попадать в людей или на самого себя. И, ещё одно, – он наклонился к нам и хмыкнул, уже как-то не по-деловому, а совсем нормально, по-человечески. – Здесь не «последний герой» или что-то в этом духе. Платить вам будут каждому одинаково и заплатят всем выжившим. Поэтому единственный способ выжить – это держаться всем вместе и не причинять другим беспокойств, вы поняли меня?
Кто-то попробовал спросить, что это за твари, но старший лейтенант только отмахнулся:
«Сами увидите».
Нас провели по длинному коридору, затем спустили на лифте глубоко под землю. Дальше, миновав несколько крошечных коридоров-предбанников с железными дверьми, мы вошли в широкую комнату похожую на лабораторию. Белая плитка покрывала комнату полностью, от комнаты шло три не прикрытых дверьми туннелей, что заканчивались тупиками. Пол поблескивал от какой-то влаги, резко пахло химией и чем-то ещё, напоминающим то ли гниль, то ли разложение. Не слишком приятно, в общем.
Дальше – предбанник с вереницей ружей, тремя шкафами с запасом кислоты, запасных частей и респираторов. Серьезная подготовка.
В жилых частях нас встретила группа солдатиков в форме. Смотрели они на нас как на самоубийц.
Я быстро осмотрелась – коридор привел нас в столовую. Щитки, приоткрытая дверь в жилые помещения, духовой шкаф, железный стол со стульями и…
– А это что за дверь? – я указала на черную, железную дверь, которая находилась чуть правее духового шкафа. Военный помрачнел, видимо надеялся, что про неё не вспомнят.
– А к ней никто не должен приближаться. Она заварена изнутри, так что открыть не получится, и не пытайтесь.
Остальные косились с интересом, видимо ожидая продолжения беседы, но я только пожала плечами. Мол, как скажете.
Попрощавшись с нами, военный и солдаты ушли, оставив нас осматривать владения.
Столовая, которую мы уже видели, две комнаты с койками, мужская и женская половины. Над кроватями привинчены таблички с именами – и когда только успели? На кроватях лежит аж пять комплектов военного камуфляжа. Зеленая футболка, штаны цвета хаки и куртка. Видимо, кислота действительно токсична и положили с запасом, чтобы на полгода хватило. Под кроватью оказалось три пары берцев.
Кроме меня женщин было ещё трое. Довольно фигуристая брюнетка с раздраженным выражением на лице, затравленная тетка непонятного возраста, похоже бежала от мужа и молоденькая девушка, лет восемнадцати. Она была самой тихой и старалась не попадаться никому на глаза.
Из женщин сразу в камуфляж переоделась только я.

Мне было комфортнее сразу настроить себя на нужный лад, камуфляж сам по себе будто заставлял вжиться в роль, так что ли. Грубо говоря, сразу начинаешь чувствовать себя на работе. Наверное, у всяких секретарш то же самое, когда они надевают строгую юбку и шпильки.
Из мужчин, как оказалось, переоделся тоже только один человек – мрачный мужчина лет тридцати, при взгляде на него почему-то вспоминались оскаленные клыки, хотя вел он себя достаточно мирно. На правой руке я разглядела татуировку – тюремная. Похоже, или бывший зек, или и вовсе бежавший.
Остальные особого впечатления на меня не произвели. Тот самый начинающий стареть, которого я уже видела раньше, паренек с гитарой, один, похоже, скрывающийся от должников и парочка откровенных отморозков. Вот и весь набор. Десять человек смертников.
И у меня было ощущение, что далеко не все понимают свое положение, хотя и растолковывать что-то кому-то не было никакого желания.
Я посмотрела меню на щитке. Довольно неплохой выбор: от простой каши с сосиской, до национальных блюд из ресторанов среднего звена. Японская еда, украинская, грузинская, узбекская. Вот с напитками был выбор поменьше. Из алкоголя только пиво, причем не больше трех бутылок в сутки и слабое вино, не больше одной бутылки в неделю. В остальном – соки, газировка, минеральные воды. Тоже на любой вкус.
Над щитками висел электронный календарь и часы. Еще было расписание:
Подъем в десять, завтрак в десять пятнадцать, второй подъем в 12. Обед в два. Ужин в девять.
Девять? Что-то странный разброс. И два подъема, да ещё и таких поздних… этот бункер был полон сюрпризов.
– А что, очень даже неплохо,– протянул тот, которого я определила должником. Он как раз заглядывал в меню. – Я дома-то так не жрал, а тут можно оторваться. Разве что джакузи с девочками нету, хотя девочки вроде тут, – он попытался мне подмигнуть, но я отвернулась. Ничего не имела против потасовки и отстаивании своих интересов, но была ужа ночь, а я ещё хотела проверить как там с душевыми и туалетами.
Две комнаты с туалетами. Душевых комнат оказалось тоже две: женская и мужская. В мужскую я не заглядывала, а женскую изучила. Раковины достаточно большие, даже есть стиральная машинка – удобно, не придется все тереть вручную. В шкафах вереницы порошков и средств женской гигиены. Шампуни, разнообразные мыла и гели для душа. В принципе, мне достаточно было обычного мыла – короткие волосы, грубым черным ежиком торчащие над черепом, не нуждаются в особенном уходе. А от излишнего оволосения у меня всегда припасена с собой электробритва.
Больше меня интересовал будущий противник. Старший лейтенант сказал: «твари». Значит, вряд ли люди. Что тогда? Животные? Какая-то ошибка в генетике? Но почему только на закате?
Вопросов было больше чем ответов, но я знала отлично – если над ними слишком много думать сейчас, то когда нужно будет действовать, я продолжу думать. А это – смерть.