Шурочка... рассказ сестры

«…К вам всем, что мне, ни в чем не знавшей меры,
чужие и свои,
я обращаюсь с требованьем веры
и с просьбой о любви.
За то, что мне - прямая неизбежность
- прощение обид,
за всю мою безудержную нежность
и слишком гордый вид…»

   (Марина Цветаева. Монолог)


Шурочка - это моя мама.
Раннее летнее утро. Солнце еще невысоко, но уже обещает зной. Я иду по дороге, по спящему городку  вдоль высоких заборов частных домов. Направления не знаю, куда ноги приведут. Четко знаю только имя и фамилию и адрес моего родного отца, я его хочу просто его увидеть, просто посмотреть в глаза. Мне 16 лет.

…Я родилась на севере, на Белом море в маленьком поморском городке, когда рядом вот уже 3 месяца бушевала война , которая отняла у меня моего отца, а у моей мамы -  молодого мужа. Он перед самой войной только-только закончил военное артиллерийское училище на Украине. Выпуск был весенний, цвели сады, молодую голову кружили запахи и зеленые ветры будущей загадочной и неизвестной жизни . Получил назначение в Заполярье, и приехал в эти северные дали, когда природа еще только просыпалась, было пасмурно , серо и стыло, на проталинах несмело намечалась  первая зеленая травка.

             ***
Шурочка

Они встретились на выпускном вечере в школе: Шурочка, юная и озорная, приглянулась молодому лейтенанту…Ну и что, что ей только-только исполнилось 17! Зато он – голубоглазый красавец, ему нет еще и 24, погоны на плечах, статный, высокий, красивый. Пригласил на танец. И закружилось в вальсе небесно-голубое шелковое платьице! Как тут было не влюбиться! Гуляли до утра, благо белые ночи. И залив, и сопки, острова, и небесную ширь  над заливом , и все с детства родные места – все ему показала.

В семье у Шурочки много детей, она младшая, старший брат вон уже женат, и сестры замужем, родителям не хочется отпускать Шурочку в таком раннем возрасте ведь ей нет еще и 18, да и жить негде – дом полон детей , Шурочкиных племянников . Родители живут своим хозяйством, как и все здесь: сетки, лодка , рыба, овцы, огород, грибы-ягоды...
Родительское благословение  было получено скрепя сердце после того, как Шурочке едва исполнилось 18, а молоденький лейтенант грохнулся на колени перед ее родителями.

Жить негде нашим молодым, но это не беда:  охапка сена на чердаке настоящее спасение!
Все бы ничего, но второй год бушующая война в Европе подобралась к нашим границам и вонзила свои когти в нас. Отсюда до финской границы было всего ничего, и поутру в дом Шурочки прислали конного посыльного с приказом ее молодому мужу срочно явиться по месту службы. Шурочка уже была в положении, и до родов оставалось каких-нибудь 3 месяца. Почему-то не хотелось верить, что расставание это надолго… 

Через пару месяцев  молодой лейтенант был ранен. Шурочка разыскала его в городе, в госпитале , (вот счастье, что нашла!) и ухаживала за ним, хотя сама была на сносях. Сердце ее рвалось на части, когда провожала его снова на войну после лечения. Теперь страх за него был всепоглощающим , ей казалось, что она его больше никогда не увидит.

 В эти сентябрьские 41 года дни рядом с финской границей погиб в бою старший Шурочкин брат Осип, отец пятерых детей. Но они тогда ничего этого не знали. Семье потом напишут, что без вести пропал в бою у горы Лысая. А  та сопка Лысая на известном рубеже Верман в 41-м переходила из рук в руки несколько раз. И погибло там наших солдат видимо-невидимо.

Не знали они и того, что без вести пропадет в 43-м еще один Шурочкин брат Анатолий, тезка ее мужа, и который был старше ее всего на 2 года. Не придет с войны и муж сестры, осиротив двоих детей. Всех мужчин в их роду отняла война. Всех-всех, и ее мужа не пощадила: без вести пропал молодой голубоглазый лейтенант, не зная-не ведая, что у него родилась дочь, то есть, я.

Война откатилась от городка, Шурочка пошла работать учительницей младших классов, так как до войны еще успела закончить специальные курсы в Петергофе. Ей дали комнату в учительском бараке недалеко от школы. Отгремели победные залпы.

Теперь ей выдают не офицерский аттестат, а пенсию  на содержание дочери за пропавшего без вести на фронте мужа. Но она ждет его, и не принимает настойчивых ухаживаний молодого красивого капитана-фронтовика, который по долгу службы шефствует над учителями, помогает с дровами,  и  прочими хозяйственными надобностями. К Шурочке у него особое отношение: делится продуктами, катает верхом на коне закутанную до бровей в студеную зимнюю пору ее маленькую дочку Лялю. А она все ждет его… Смотрит на дочь – такая милая память, она похожа на отца: тот же лоб, те же глаза…И сердце ее сжимается от боли, и маленькая, малюсенькая надежда теплится в груди. Ведь бывают же чудеса…

Но Анна Васильевна, старшая коллега по учительскому цеху, к которой она частенько забегала за какой-нибудь хозяйственной надобностью, или просто поговорить-посоветоваться, долбит ей об одном и том же: «Глупая ты женщина, Шура, такими мужиками не бросаются, высокий, красивый, где теперь мужиков-то найти, все на войне остались,  а ты молодая, у тебя жизнь впереди, и Лялька, смотри, как к нему прикипела…»   

И стала Шурочка женой молодого капитана, родила ему дочь, сестру мою значит,  ездили за ним со всем семейством  по гарнизонам. И вот в один прекрасный день, лет этак через 5 после окончания войны  вызывают ее в военкомат и сообщают ошеломляющую новость: оказывается ее муж, которого считали без вести пропавшим,  жив-здоров,  и проживает на Украине с новой женой, работает на заводе главным инженером!

У Шурочки потемнело в глазах, она с трудом нащупала стул. В мозгу вертелись какие-то обрывки фраз, картинки из чужой жизни, она ничего не понимала. Какой-то военный принес ей воды, она отказалась, встала и медленно пошла прочь, не осознавая, где она, и что ей нужно теперь делать. Хотелось выть и кричать на всю планету от обиды. Но нельзя: муж, дети, ученики. Надо все сносить молча.  И от того еще больней и горше…

 Обида сменилась злостью. Родилось письмо в красках и эпитетах, с приложенной фотографией десятилетней дочери. Его исключили из партии, и обязали помимо  алиментов, погасить ту сумму денег, которое государство уже выплатило на содержание дочки за эти годы. И еще очень захотелось посмотреть ему в глаза. У Шурочки созрел план: поехать с девочками на юг, отдыхать в Молдавию , знакомая пригласила, а на обратном пути сделать такой небольшой крюк на Украину…Она съездила, посмотрела и как будто успокоилась. Все пошло своим чередом. Через год с небольшим она подарила мужу сына, а потом еще одного...

                ***
Только посмотреть в глаза…
               
Итак, мне 16 лет, я на Украине с отрядом старшеклассников, убираем урожай вишни. Отпросилась у старших на пару деньков , ну типа навестить родных…Поезд прибыл ранним утром. Иду вдоль заборов тихого украинского городка , все еще спят, какой-то сонный взлохмаченный  мужик высунулся поверх забора, посмотрел на меня, как на полоумную, которая ни свет ни заря гуляет по улице, и лег досыпать. И тут видимо что-то щелкнуло в его голове, он высунул свою заспанную физиономию снова и спросил удивленно:
-А ты не Александры Петровны дочка будешь?
- Да,- говорю – а как мне найти Комсомольскую, дом 8?
- Иди, никуда не сворачивай, по левой стороне найдешь этот дом - и мужик снова исчез за забором.
Странная встреча, за тысячи  километров от нашего города какой-то сонный мужик в 6 утра узнал меня и знает мою маму. Уму непостижимо. И чем старше я становлюсь, тем загадочней становится для меня эта мимолетная встреча. Мистика какая-то.

Зачем я иду, у меня есть мой папа, который мне папа с четырех лет, и которого я люблю?
Просто посмотреть ему в глаза – отвечаю я сама себе. Былой уверенности уже нет, я робко открываю калитку, за которой  зеленые кусты, деревья, грядки и  дом с белыми наличниками. В грядках стоит пожилая женщина в фартуке и вопросительно смотрит на меня.

-Вам кого? – Я объясняю, кто я и откуда- Старушка всплеснула руками, и вся собранная зелень, огурцы, или еще там что-то, летит на землю. Она ведет меня в дом, я умываюсь, что-то там ем, а самой не терпится задать главный вопрос, где он?
– Толя на работу ушел, - движения и речь ее неторопливы.  Из ее рассказа понимаю, что
 он главный инженер на заводе, чуть свет уходит, а  жена его  - медсестра  - спит после ночного дежурства в больнице. Их сын, Димка, в пионерлагере, он мой брат получается.
Я на нее немного похожа: волосы, лоб, что-то есть общее. Осторожно расспрашивает про маму, и про нашу жизнь. И вдруг, понизив голос, сообщает, что Шурочка ей была больше по душе, чем эта, нынешняя невестка… Оказывается, Шурочку ее сын привозил сюда еще до войны знакомить с родителями.

Что-то жую. Смотрю какие-то фотокарточки. Предложили отдохнуть, поспать. Легла на тахту, но не уснула, жду.
Мы ужинали вдвоем – он и я, всех домашних он выгнал, цыкнул на жену, чтоб не мешала. Говорил он долго, сначала сбивчиво, я смотрела на него во все глаза : в нашем доме не было ни одной его фотографии, все были уничтожены и разорваны в клочья. Я сейчас понимаю, что это был молодой мужчина, едва за 40. Мне тогда он казался убеленным сединами пожилым человеком . С очень грустными синими глазами и большим, как у меня, покатым лбом. Высокий,сильный, широкоплечий.

Его рассказ был с комом в горле. Его ранило в 42-м очень сильно. Он оказался на грани жизни и смерти. И два года его вытаскивала с того света молоденькая медсестричка , на которой он теперь женат. Победу он встретил в Польше, и показывал награды Войска Польского. Я не знаю, была ли медсестричка рядом, и  почему он к нам не вернулся. Говорит, какой-то бывший сослуживец сообщил ему, что Шурочка вышла замуж.

Когда  провожал  на поезд,  на станции крепко обнял меня и попросил прощения, плечи его дрожали. Простила ли я ? Сейчас, безусловно, да. Тогда не знаю.
Ну вот, я добилась своего, я увидела его. И посмотрела ему в глаза. Больше ничего меня с ним не связывало, и я поехала к своим маме и папе.
Папа, когда узнал о моей поездке, то очень сильно переживал, даже запил было, очень обидела его эта моя тайная поездка.

Сейчас уже никого из пап нет в живых, давно ушла из жизни и Шурочка. Мы с сестрой обе в весьма почтенном возрасте, дорвавшись до Интернета, подняли наградные документы наших пап в архиве «Подвиг народа» и поняли, что все по датам совпадает, и что все было правдой.
Шурочка не простила.
Нам ли их судить?